Текст книги "Дневник добровольца. Хроника гражданской войны. 1918–1921"

Сегодня первый раз появился над нашим расположением большевицкий аэроплан, который полетал несколько минут, сбросил 3 бомбы, пострелял из пулемета и скрылся.

Вечером вернулся из командировки на Кубань прапорщик Лернер100100
  Лернер Константин Максимович (Михайлович). В Добровольческой армии доброволец в Чехословацком батальоне, с 14 дек. 1918 прапорщик; затем в 3-м легком артдивизионе. До дек. 1919 окончил курс офицерской артил. школы. В Русской армии в Дроздовской артил. бригаде до эвакуации Крыма. Галлиполиец. Осенью 1925 в составе Дроздовского артдивизиона во Франции. Поручик.


[Закрыть], он проезжал теперь через Иловайскую, где пробыл 3 дня. Наши последние хозяева передали через него нам целый мешок провизии и пирожков, и письмо. Замечательно симпатичные и отзывчивые люди. Относятся к нам, как видно, вполне искренне и совсем так, как близкие родные. Вечером мы целой компанией устроили настоящий чай. Как-то веселее себя чувствуешь, когда плотно и вкусно поешь. Один казенный обед все-таки весьма недостаточен, и кроме того не вкусно.

8.03.1919. Ни с того ни с сего выпал снег вершка на два. Для нашей обуви такое состояние атмосферы просто беда, всё будет насквозь мокрое.

Константиновка опять в наших руках. Тут всё время происходит какое-то топтание на одном месте. И не мудрено, если в ротах Белозерского полка101101
  13-й пехотный Белозерский полк. Полк Императорской армии. Возрожден во ВСЮР. Входил в состав 3-й, с 1 сен. 1919 – 9-й, затем 4-й пехотных дивизий. Сформирован 23 мар. 1919 при Дроздовском полку. Участвовал в Бредовском походе. Расформирован 6 апр. 1920. По прибытии из Польши в Крым сведен в батальон и влит в 1-й Марковский полк.


[Закрыть], с которым мы оперируем вместе, насчитывается по 8–11 штыков. Всего в этом полку пока 4 роты, на долю которых приходится солидное пространство с 4 станциями.

Раздобыли от пленных большевицкую газету «Борец за коммунизм», издающуюся в Харькове. Ликуют они по случаю взятия Херсона и говорят о том, что Николаев сдается им без боя. Насколько я знаю, дела там обстоят несколько иначе: Херсон взят обратно, а Николаев ничего такого не думает. Одна из статей посвящена союзникам. В ней уверяют, что союзники, кроме обороны Одессы, никаких военных действий против советской власти предпринимать не будут, так как, по их словам, французский пролетариат отказался идти против русских бедняков. По их сводке, на Западном и Сибирском фронте они терпят поражение. Тон у них не настолько нахальный и ругательный, каким они отличались раньше, а более умеренный. Относительно нас они говорят, что мы придем в себя только в последнюю минуту перед расстрелом. Пусть бы лучше они о самих себе позаботились.

9.03.1919. Получились сведения: якобы в Москве поднялось восстание. В данное время обычное восстание в центре России едва ли поможет чему-либо, так как поднимается только незначительная кучка людей. Однако невинных жертв при подавлении восстания будет очень много.

В Изюмском уезде крестьяне тоже пошли против советской власти. Фронт тут недалеко, и такие восстания могут принести существенную пользу.

Красные верны своему последнему обычаю и сегодня, под воскресенье, начали сильно нажимать. Мы успели как следует пообедать, как пришлось уже собираться на позицию. Красные нажимали основательно со всех сторон и обошли нас справа и слева. Впереди Железной они опять заняли Константиновку, Плещеевку и Кривой Торец и сзади нас заняли Ново-Бахмутовку и ст. Скотоватую.

Наши сняли с броневика пушку и пулеметы, так как железнодорожная линия была перерезана сзади и спереди. Стреляли мы сегодня почему-то очень неважно. Когда стемнело, мы отошли на восточную окраину селения Железного. Обоз наш ушел по направлению к Горловке, в результате чего мы на весь день остались без пищи. Ночью поднялся сильный ветер, стало холодно. На улице невозможно было оставаться, и мы зашли в одну из хат, где полусидя дремали до рассвета.

Днем мы чуть было не сбили наш аэроплан. Он неожиданно появился над нашим орудием и летел очень низко. Нам было приказано приготовиться к стрельбе, и чуть было уже не сказано стрелять. Сбить его на таком расстоянии не представляло никакой трудности. Только в самый последний момент на хвосте «Вуазена» различили наши национальные цвета. Через минуты 2 аэроплан опустился; оказалось, что у него испортился мотор.

10.03.1919. Наши части из Авдеевки ночью заняли Ново-Бахмутовку, выйдя таким путем в тыл большевикам, занимавшим Скотоватую, благодаря чему они после короткого боя оставили последнюю. Таким образом, их обход нашего тыла был ликвидирован, и мы, выйдя из почти безвыходного положения, перешли в наступление на Кривой Торец. Туда же, справа от полустанка Дылеевка, наступала рота 2‐го офицерского полка. Это был уже четвертый воскресный поход большевиков на Железную, и он в четвертый раз им не удался. На этот раз наступление обошлось нам довольно дорого: убит капитан Шераевский и ранено 15 человек, что очень чувствительно для тех сил, которыми мы располагаем. Если бы наше войско здесь было побольше, мы могли бы каждый раз окружать и «отхватывать» довольно большие группы красных и таким образом отучить их от этих ежедневных наступлений. Однако с нашими настоящими силами приходится ограничиваться только водворением противника на прежнее место, нанося им незначительные, в сравнении с их общей численностью, потери. Вообще большевики наступают только тогда, когда их собирается не менее 1000 человек, с меньшими силами они почему-то не рискуют.

Наше орудие сегодня не принесло той пользы, какую мы смогли бы принести нашей весьма незначительной пехоте, будь полковник Петров несколько смелее и решительнее. Мы передвинулись вперед вслед за нашей пехотой, остановились на горе на позиции. Вскоре красные открыли убийственный огонь из нескольких пулеметов и начали стрелять пачками. Наша пехота начала отходить, и мы, вместо того чтобы поддержать наши цепи, тоже снялись с позиции и отошли назад, не произведя оттуда ни одного выстрела.

К вечеру рота офицерского полка заняла Кривой Торец. Путь у Скотоватой исправили, и всё опять погрузилось в относительную тишину. Почти весь день шел дождь, и мы изрядно промокли. Было приятно снять шинель и помыться.

Говорят, что вчера жители Железной выражали радость по поводу нашего тяжелого положения и говорили: «Кадеты теперь в бутылке». В некоторых случаях с мирным населением следует поступать круче и серьезнее, чем это практикуется на самом деле.

11.03.1919. День прошел относительно спокойно. Большевикам продвинуться не удалось, хотя они и нажимали. При нашем наступлении они уже начинают пользоваться небольшими окопчиками.

Сегодня части Белозерского полка сменяются ротой 2‐го офицерского полка, в котором насчитывается 76 человек. Жаль, что вместе с ними уходит и броневик «Белозерец». Хотя оборудован этот поезд и неважно, но на этой линии он приносил весьма существенную пользу, являясь большой поддержкой тем незначительным силам, которые здесь держат довольно большой участок фронта. Вместо полковника Радченко начальником боевого участка стал подпоручик 2‐го офицерского полка; кажется, он не совсем опытный военный начальник.

Оказывается, что почти на всех участках фронта сил также мало, как на нашем. О наступлении пока думать не приходится, важно лишь удерживаться на этой линии и не пропускать красных в угольный район.

Вечером из Иловайской приехал Дзиковицкий. Говорит, что там где-то красные прорвались, в связи с чем в Иловайской были тревожные настроения. Ее даже собирались эвакуировать, по крайней мере, 4-я батарея оттуда ушла. Красные нажимают там, заняв Дебальцево и Чистяково. Наше 3-е орудие всё еще вместе с Лабинским полком ликвидирует восстание. Оказывается, что они там наткнулись на хорошо организованную банду, которая располагает опытными руководителями, артиллерией, большим количеством пулеметов, прожекторами и т. п.

12.03.1919. Красные заняли Кривой Торец и подошли к Нелеповке, где мы их задержали и откуда сами перешли в контрнаступление. Мы стреляли из нашей пушки очень хорошо, обстреляли их цепи французскими гранатами с замедленным разрывом. К вечеру мы снова вошли в Кривой Торец. На этот раз их довольно прилично пощипали. Вместе с нами сегодня работал броневик «Дмитрий Донской», на котором работают исключительно моряки-офицеры. Сегодня он хорошо взял красных в пулеметы в одной из балок у деревни Леонидовки.

Сегодня утром приударил солидный морозец. В 5 утра мы были уже на позиции. После вчерашнего дождя буквально всё промерзло так, что сегодня утром фуражка, башлык и перчатки покрылись ледяной корой. Работать при пушке было трудновато.

13.03.1919. В 1 час ночи нас разбудили и приказали отойти к Скотоватой. Оказалось, что красные прорвали наш фронт на стыке наших частей с Донцами. Вследствие этого все наши части пришлось оттянуть назад. Нас отодвинули верст на 26 от Кривого Торца. После удачной вчерашней операции жаль было уходить и оставлять без боя Железную. Всё время до этого красных к Железной не подпускали, а теперь вдруг – «пожалуйте без боя».

В Скотоватую мы пришли уже совсем днем. За нами тянулись беженцы из колонии Нью-Йорк. Картина, в общем, печальная. В Скотоватой в смысле еды дело совсем табак: тут и продовольствия мало, и жители ничего не хотят продавать. Фуража тоже нет, говорят, что жители разбирают даже старые соломенные крыши и ими кормят скот, которого здесь тоже немного.

Обоз наш ушел в Ясиноватую, а мы заняли позицию на грузовой площадке у самого пакгауза. Весь день прошел спокойно. Красные, видимо, очень осторожно продвигались по оставленной нами территории, хотя от местного населения они должны были узнать о нашем отходе. Контрразведка у них хорошо поставлена, кроме того, частные подводы всё время переезжают линию фронта. Подводы, которые возили нас, тоже вернулись туда.

14.03.1919. На левом фланге наше положение упрочилось. Опять нашими частями занята Авдеевка; Никитовка и Горловка тоже очищены нами без боя. Выяснилось, что дальше мы отходить не будем, будем защищать Скотоватую.

Получены сведения, что генерал Шкуро, забравшись в тыл красных, занял город Луганск. В смысле изменения военной обстановки тут, кажется, можно скоро ожидать красивых номеров. Говорят, что «Осваг» сообщает об аресте советского правительства и захвате власти генералами Гутором и Клембовским, и о связи их с адмиралом Колчаком. Если это так, то вся советская лавочка может уже очень скоро ликвидироваться. Уже давно пора. «Довольно этой колбасы», как принято здесь почему-то выражаться в военной среде. Откуда ведет начало такое странное выражение, сказать трудно.

15.03.1919. Пятница. Утром красные подошли и начали нажимать. В их распоряжении было много пехоты и около 7 орудий, из которых 5 было на броневиках. У нашего самодельного «Белозерца» испортился паровоз, кроме того, почти не было снарядов. Мы расположились около станции у завода и открыли интенсивный огонь. После нашего первого выстрела в расположенном в 30 шагах правее нас частном доме вылетели все стекла, и даже лопнула одна рама. Обитатели дома кубарем выскочили оттуда. Стрельбу мы открыли неожиданно, не предупредив их. Полковник Петров вел стрельбу очень нерасчетливо: за каких-нибудь полтора часа мы выпустили 42 снаряда и остались всего с двумя. Полковник Шеин в этот день получил предписание отправиться и временно принять какой-то дивизион. Жаль, что он ушел от нас, он очень спокойный и хладнокровный человек и совсем не похож на Петрова, который все-таки довольно панический господин.

Пехота противника продолжала наступать и приближаться к нам, а наши части начали постепенно отходить, а тут у нас нет снарядов. Обещают вскоре доставить из Ясиноватой. Мы снялись с позиции и отошли к разъезду Землянки. Красные глубоко зашли с правого фланга и начали обхватывать наши цепи. Нам необходимо было оставаться на разъезде и ждать снарядов, но полковник Петров перетрусил и выкинул не совсем интересный номер. Снаряды красных начали ложиться у станции, у завода, где мы перед тем стояли, и несколько залетело даже к разъезду Землянки. Всё время был слышен визг и свист полета, разрывы и жужжание осколков. Разрывы у Землянки так подействовали на полковника, что он, не думая совсем, приказал двигаться в Ясиноватую. Дорога была невероятно тяжелая, лошади с трудом везли. Уже подошло к нам подкрепление и броневик, так что двигались в Ясиноватую мы без особых оснований. Снаряды тоже, как оказалось потом, прибыли к нам через несколько часов. Колеса настолько обляпались грязью, что начинали буксовать. Идти было невероятно тяжело: на каждую ногу налипало до 30 фунтов грязи. Я первый раз в жизни видел такую плотную и липкую грязь. Если отстанешь на пять шагов от орудия, то уже никак не догонишь его при всем старании. И по такой дороге мы тянулись 12 верст пешком, так как лошади и без того отказывались двигаться. Под конец начали уже шататься люди, не говоря уже про лошадей. Если бы было на полверсты дальше, то мы бы не добрались. И всё это, собственно, напрасно, так как особенно угрожающего ничего не было. С полковником Шеиным мы бы этого путешествия не делали.

В Ясиноватой узнали, что большевики только на полчаса успели занять Скотоватую, и к ночи уже были выбиты оттуда. Естественно, что нам было приказано немедленно вернуться. К 3 часам ночи мы должны будем погрузиться в эшелон и ехать обратно. Не евши целый день, окончательно мокрые (у меня пот прошел даже через суконную рубашку) мы завалились полежать пару часов, держаться на ногах было прямо-таки невозможно. Вершков на 6 снизу у меня шинель покрылась полувершковым слоем грязи.

16.03.1919. К 5 часам утра стояли уже на позиции у Скотоватой. Настроение в общем не совсем важное, и чувствуется солидная усталость. Вчерашнее путешествие было не совсем красивым из-за излишней боязливости полковника Петрова. Полковник Шеин сказал как-то про Петрова, что «его осторожность граничит уже с трусостью». К сожалению, оно действительно так, а иметь такого начальника совсем неинтересно. К тому же он и стреляет совсем неважно. Во многих домах, на станции и в селениях, стекла в окнах переклеены накрест бумагой; говорят, что это предохраняет от выстрелов, но как видно, это средство приносит мало пользы; действие артиллерийской стрельбы можно было наблюдать на многих разлетевшихся стеклах с бумагой в Скотоватой. Говорят, что из Ясиноватских хуторов, расположенных при станции Скотоватой, ушло вчера вместе с большевиками довольно много народу. Вообще, молодежи теперь в деревнях мало видно, одни только старики, младенцы и женщины. У нас очень мягко обращаются с теми домами, члены которых сражаются в рядах большевиков. Когда местным красным приходится туго или надоедает воевать, они, по их собственным словам «бросают винтовку, возвращаются домой в деревни, занятые нами, снимают сапоги, ложатся на печь, и никто их не трогает». И сколько таким путем действительно остаются безнаказанными. Слева со стороны Андреевки была слышна тяжелая стрельба. Это наш броневик «Иван Калита» кроет из 6-дюймовых.

За эти 3 дня сегодня впервые поели горячую пищу из котла 2‐го офицерского полка. Готовят у них намного лучше нашего.

17.03.1919. Большевики открыли основательную артиллерийскую стрельбу по станции. Снарядов они, как видно, не жалеют. Дуют они преимущественно из броневика, дымок которого виден в направлении на Петруньки (разъезд за Скотоватой).

Под вечер я дежурил на наблюдательном пункте. В это время большевики обстреливали наш броневик «Генерал Алексеев», который отходил к станции. Их снаряды падали с большим перелетом и попадали на линию наблюдательного пункта, где я находился. По мере хода броневика снаряды разрывались всё ближе и ближе ко мне. Один разорвался совсем чуть ли не рядом. Довольно неприятное впечатление производит свист, когда слышишь, как снаряд летит прямо на тебя и всё время снижается. В общем, за вечер они гвазданули до 300 снарядов и пристрелялись к станции довольно прилично. Обычно они стреляют из нескольких орудий и снарядов не считают. Не так, как мы: всего с одной пушкой и каждый выстрел на учете, поскольку приказано расходовать не больше 7 в день.

Телефонисты на станции довольно часто подслушивают разговоры большевиков. Передают, что красные затевают какое-то наступление на участке нашего фронта.

Сегодня день Ангела папы. В этом году у наших он проходит в еще более худших условиях, чем в прошлом году. Тогда было спокойнее у немцев, а теперь у большевиков.

18.03.1919. В 4 с половиной утра мы стали на позицию, а около 6 уже обнаружилось приличное наступление красных на д. Новоселовку, откуда они после короткого боя выбили полуроту Самурцев. Завязался солидный бой. На всех буграх нашего левого фланга появились густые цепи противника. Мы на рысях направились на левый фланг и сбили красных с двух бугров. Местность здесь очень пересеченная, и, будь у нас побольше войска, можно было бы проделывать красивые маневры. В настоящем же положении приходится довольствоваться тем, что видишь как со всех сторон лезут с бугров красные.

Под Новоселовкой встретился с младшим Крокосевичем102102
  Крокосевич Евгений был студентом и окончил 1-ю Одесскую школу прапорщиков в одном выпуске с автором дневника.


[Закрыть]. Он теперь в Самурском полку. Старший брат его103103
  Крокосевич Георгий Кондратьевич. Полоцкий КК 1914, Александровское ВУ 1915. Во ВСЮР с янв. 1919 (прибыл из Харькова); в мар. 1919 в Самурском полку. В Русской армии в Дроздовской дивизии. В эмиграции во Франции. Ум. 24 дек. 1979 в Руане (Франция).


[Закрыть] тоже приехал сюда после Рождества из Харькова и в той же роте Самурского полка. Отошли мы назад после того как наша пехота стала отступать, и ружейные пули стали пролетать над орудием.

Подошел наш броневик «Князь Пожарский» с морскими орудиями, из которых два легких, а одно шестидюймовое, но спасти положение уже было нельзя. На одном только нашем левом фланге наступало более 4 тысяч красных. Кроме того, они давили со стороны Железной и солидно обхватили наш правый фланг. Наступали они полукругом верст в 20. Мы меняли позицию четыре раза и стреляли почти по всем участкам фронта, выпустив около 90 штук. Около 2 часов дня большевики заняли Ново-Бахмутовку и начали обстреливать наших артиллерией с двух сторон.

Весь день с утра до 12 ночи шла несмолкаемая ружейная, артиллерийская и главным образом пулеметная стрельба. Отступив от Скотоватой верст на 5, мы только тогда вышли из окружавшего нас полукольца. Соотношение сил было приблизительно такое: на одного нашего приходилось до 30 человек красных. Наша пехота отходила очень медленно, приказано было удерживаться во что бы то ни стало на Скотоватой, но это было выше наших сил. Сегодня во время нашей стрельбы французскими гранатами по цепи на правом фланге видел, как одного из красных буквально разорвало на куски и разбросало.

Около 12 часов ночи наша пехота перешла в контратаку и снова заняла Скотоватую.

Под Землянками у нас сломалось дышло при повороте. Пришлось грузиться без платформы, лошадей и орудие прямо с насыпи втаскивали в вагоны прямо с насыпи по шпалам. Первый раз ели сегодня в 1 час с половиной ночи. Лошади совсем сели от наших переездов с одного участка фронта на другой. Ездим теперь на восьмерке, и то еле тянут.

19.03.1919. Утром красные при поддержке бронепоезда опять заняли Скотоватую. Наш броневик «Князь Пожарский» задержался и не мог отбить их наступление. Они опять начали крыть по Землянкам и нашему эшелону. Я в это время спал и даже не слыхал разрывов, которые были недалеко от нашего вагона. Проснулся я только после того, как тяжелое орудие «Князя Пожарского» ахнуло, и все стекла в Землянках разлетелись.

Чтобы отремонтировать дышло, нам пришлось со всеми тремя вагонами ехать в Ясиноватую. При въезде на станцию встретили Андрея. Он привез с собой опять целый мешок пирожков от наших хозяев…

У нас в пушке всё время большой недокат: после стрельбы на большое расстояние всегда приходится докатывать усилиями 4–5 человек. Решили заодно уже разобрать и почистить пушку. В Ясиноватую на починку прибыло также и второе орудие нашей батареи. Они, как оказалось, уже 16 дней работают под Авдеевкой.

Спали мы в этот день около восьми часов, чего давно уже не бывало. Люди основательно устали.

20.03.1919. Сообщения газеты красных относительно Херсона и Николаева оправдались, они заняли оба этих города. Кроме того, на юге они вообще имеют огромный успех и заняли Мариуполь и Бердянск. На помощь живой силы союзников рассчитывать нечего, как говорит «Приазовский Край». Сегодня начали эвакуировать Ясиноватую. Штаб нашей дивизии перешел в Макеевку. Наш обоз тоже передвинулся туда.

Мы сегодня помылись в бане и с довольно хорошим вследствие этого чувством, со смазанным и протертым орудием и со слегка отдохнувшими лошадьми опять двинулись на Скотоватское направление. Говорят, что Шкуро занял Никитовку и Горловку и двигается на Железное. Плохо, что мы не удержали Скотоватую и главным образом Ново-Бахмутовку, которая стоит на линии Очеретино–Горловка и идет приблизительно параллельно общему направлению фронта, между тем как линия Железная– Скотоватая перпендикулярна ему. Эти линии перекрещиваются впереди Скотоватой верстах в трех. Удержись мы здесь, получилась бы совсем иная картина в положении красных. Но тут мы не виноваты, потому что 18 числа мы держались, пока было возможно, потеряв людьми более 100 человек и самодельный броневик «Белозерец». Он стоял у станции на одной линии и впереди «Князя Пожарского». От выстрелов у последнего сорвалась передняя предохранительная платформа и, покатившись под уклон, налетела и опрокинула «Белозерца». С него успели снять пулеметы, панораму, замок и немного испортить пушку, так как красные уже входили на станцию.

21.03.1919. Во сне видел, что я заболел сыпным тифом, и от этого пришел в ужас. Заразиться здесь этой болезнью – пара пустяков, так как спишь всё время в грязи, не раздеваясь, и от вшей буквально нельзя избавиться, а больных теперь невероятное количество. Говорят, что в Ростов чуть ли не каждый день привозят по 500 человек больных солдат, благодаря чему у нас везде такие микроскопические силы.

Часам к 12 мы заняли Скотоватую. Казалось, что этот день пройдет спокойно, так как красные уходили под угрозой операций генерала Шкуро. Но оказалось совсем не так. Сначала мы встали на старую, совсем открытую позицию, затем переехали правее сажень на 50. На станции шли работы по исправлению пути. Тут красные, заняв доминирующий желтый бугор, начали нас здорово донимать артиллерийским огнем из четырех орудий. Сначала они крыли по району станции и прогнали оттуда все эшелоны и пехоту, а потом начали покрывать и нас. Мы просили броневик «Князь Пожарский» открыть огонь по неприятельской батарее совместно с нами, но он очень быстро ушел после того, как около него упало несколько снарядов. С желтого бугра красным было всё великолепно видно, и они стреляли, как хотели. Таким образом, мы остались совсем одни. Отойти нам было нельзя, так как версты 3 пришлось бы двигаться по совершенно открытой дороге. Под непрерывным обстрелом мы просидели с 1 часу дня до 4 вечера. Красные выпускали по несколько снарядов в минуту, и последнее время очень здорово крыли по месту расположения нашего орудия. Гранаты всё время рвались в нескольких шагах. Одним из разрывов мне забросало землей всю спину. Попади она на один шаг дальше, в каменный угол стены, мы все были бы ранены или перебиты. Все стекла в больнице, возле которой мы стояли, были разбиты. Некоторые у нас здорово передрейфили, а я как-то совсем мало волновался.

Большое впечатление произвела на всех колонна, которая спускалась с бугров в Скотоватую несколько сзади нас, на 90 градусов правее от направления нашего орудия. Ее довольно поздно заметили, когда передовые разъезды уже начали входить в селение. До самого последнего момента мы не могли узнать, чьи это – свои или чужие. Таким строем из Горловки могли двигаться большевики, поскольку мы только сегодня заняли Скотоватую, и они могли об этом не знать. С другой стороны, это мог идти генерал Шкуро со своими частями, но мы ничего не слыхали, чтобы он в данный момент был так близко от нас. Около 4 с половиной приехал офицер от начальника боевого участка, чтобы уточнить у нас, кто это приближается. Поскольку мы не знали, то по приказанию начальника участка нам следовало это выяснить совместно с приехавшим офицером. Поднялся солидный переполох, у некоторых начали трястись ноги, Андрей тоже всполошился. Будь это красные в таком количестве, мы бы «уже таки да» не выбрались отсюда. У меня состояние было какое-то неопределенное. Примерно через 15 минут выяснилось, что это отряд генерала Шкуро. Прямо возмутительно, что здесь так слабо налажена связь: идет такая большая колонна, а никому об этом не известно. Красные с утра пустили несколько снарядов по этому отряду и прекратили обстрел. Видимо, на них этот отрядик тоже произвел солидное впечатление. Вошли «Шкурята» в селение с оркестром военной музыки. В общем, сегодня было довольно много впечатлений.

Вообще за последние дни бои стали более серьезными. Приехавшие с германского фронта говорят, что последнее время огонь достигал такого же напряжения, как и в европейскую войну. К вечеру разразилась солидная гроза с проливным дождем, от которого я спрятался в мертвецкую при больнице.

22.03.1919. Со Шкуро пришла исключительно конница, батарея горных пушек и два легких орудия. Как налажена связь здешних частей с его отрядом, до сих пор неизвестно. Угрожающий нам желтый бугор до сих пор нами не занят. Опять может получиться вчерашняя история, только на этот раз это будет стоить больше жертв, поскольку теперь войск здесь гораздо больше.

Вчера от артиллерийского огня у нас погибло около 10 солдат и 1 офицер.

Дебальцево было занято и теперь опять отдано. Говорят, что там не повезло генералу Покровскому. Юзовку тоже недавно отдали красным, и теперь Шкуро движется туда в обход, как можно судить по передвижению его конницы. Они здесь здорово пощипали население. Хотя все здесь настроены большевистски, но тем не менее казачки уж очень основательно на них навалились. Это уже ничем не отличается от образа действий самих «товарищей».

Скверно то, что все части довольствуются своими собственными средствами и попечением, без всякого интендантства. Получается, что пребывание какой-либо части в известном районе полностью ложится на мирное население. Кроме этого, постоянно требуются подводы для перевозки войск, и обозы уже окончательно заездили обывательских лошадей.

Красные собрались было занять желтый бугор. Сегодня мы дострелялись до того, что у нас оставалась всего одна граната. Хорошо, что довольно скоро получили пополнение снарядов. Вечером красные опять обстреливали Скотоватую, но после вчерашнего это казалось игрушкой. «Князь Пожарский» к станции не подходил и стрелял откуда-то издалека. Что-то больно боязливы работающие на нем морские офицеры. Вчера они постыдно ушли, оставив нас на произвол судьбы под сильнейшим огнем. Этот броневик хорошо расстреливал отходящие от Скотоватой обозы красных. На другую работу он, как видно, не совсем горазд.

На деревьях около станции начали набухать почки, скворцы начали летать и петь совсем по-весеннему, хотя еще холодно.

23.03.1919. Во сне видел, что попал в Москву и разговариваю с Олей. Она меня почему-то плохо узнавала, но, тем не менее, на меня нашло такое тихое, мирное, хорошее настроение, с которым не хотелось расставаться. Как-то спокойно и радостно было на душе. Очень давно не было у меня такого чувства, и я уже солидно по нему истосковался. Не только тихой, но и вообще никакой радости я уже очень давно не испытывал. Хотелось бы отдохнуть душой, хотя бы некоторое время, а то очень уж всё беспросветно.

Сегодня именины Лиды. Дома, верно, в этот день вспоминают нас с Андреем и едва ли там весело настроены.

Последние дни я пишу эти записки урывками, где только придется. Очень часто только воспользуешься минуткой, чтобы занести что-либо в тетрадь, как поднимается стрельба, от этого теряется связь и нить событий в рассказе. Слог делается шероховатый, а от спешки страдает орфография.

В селении от хозяйничанья Кубанцев и Терцев стоит сплошной вой. Сплошное безобразие: чересчур уж они распущены и свободны в своих нравах.

Часов около 4 с половиной, когда я был на наблюдательном пункте, началось какое-то усиленное шевеление на отдаленных буграх справа и слева. Оказалось, что это красные повели наступление. Мы начали их задерживать в центре и несколько справа. Под Петруньками показались два бронепоезда противника. Пристреляться по ним было очень трудно, так как вследствие болотистой местности около места их стоянки разрывов совершенно не было видно. Мы довольно основательно обстреляли неприятельскую цепь и очень скоро остались всего с двумя гранатами. Бой начинал развиваться: их броневики стали солидно гвоздить по Скотоватой. В это время Андрей сообщил мне, что он по приказанию полковника уезжает сейчас в Ясиноватую. Я сильно возмутился, так как в такой момент важен каждый человек. Кроме того, полковник говорил ему об этой поездке, когда еще всё было тихо. Мне неприятно было видеть, что он волнуется и старается во что бы то ни стало уехать отсюда. Нервы у него, как видно, слабоваты.

Около 5 с половиной часов красная кавалерия, обойдя наш правый фланг, лощиной вышла справа несколько позади нас и стала уже спускаться и входить в Скотоватую. Поднялась страшнейшая пулеметная и ружейная стрельба. Полковник приказал браться в передки и рысью отходить назад. Поднялось волнение. Я успел собрать свои вещи в помещении, помог взяться в передки и сел на орудие. Несколько раз мне пришлось прикрикнуть на солдат, чтобы было поменьше суеты. Не успели мы отъехать и 100 шагов, как началась стрельба залпами, нас осыпал град пуль; к счастью, они пролетали несколько выше нас. Если бы мы поехали деревней, то, безусловно, все бы погибли, так как начали стрелять из домов. Раньше при наших отходах этого не наблюдалось. По-моему, за это надо благодарить казачков, которые своим обращением раздражили население.

Мы поехали полем и через полчаса вышли из-под обстрела. Полковник и капитан Дзиковицкий очень сильно волнуются, полное спокойствие сохраняет капитан Вильман104104
  Вильман Эдуард Карлович. Московское ВУ 1902. Офицер крепостного пехотного полка. Капитан. Во ВСЮР и Русской армии в 3-й батарее Дроздовской артил. бригады. Подполковник. Убит 14 июня 1920 под Янчекраком в Сев. Таврии.


[Закрыть]. Сам я тоже волнения не испытывал и всё время одергивал солдат. Сегодня в первый раз нами был брошен телефонный провод, мясо, хлеб, картофель и кое-какие вещи в помещении. Ночевали мы в Землянках. Там от стрельбы 6-дюймовки «Князя Пожарского» вылетели не только стекла, но и рамы в здании станции.

24.03.1919. Утром приехал командир и второе орудие нашей батареи. Повели наступление на Скотоватую. Андрей тоже прибыл с ними и, по-видимому, рассказал командиру о вчерашнем дне больше, чем на самом деле было, хотя в самом финале он не участвовал, так как уехал за полчаса до появления большевистской кавалерии.

Часов около 11 мы заняли Скотоватую и сбили красных с угрожающего нам желтого бугра. Вечером мы снова расположились в здании больницы. Андрей раздобыл у фельдшера эфир и основательно нанюхался. Прямо не понимаю, что с ним делается.

Только сегодня получили жалованье за февраль месяц. Нечего сказать, хорош наш заведующий хозяйством: ни о чем не заботится и ничего не высылает – питайся и живи, как хочешь.

Говорят, Шкуро занял Очеретино и нанес красным большие потери. Идет он фланговым движением вдоль фронта, на нашем участке он не задерживался, в боях не участвовал.