Текст книги "Дневник добровольца. Хроника гражданской войны. 1918–1921"

Интересно, что в этот «гермидер» попал англичанин. Он удивлялся, что мы отступаем на север и говорил: «Ведь там большевики». Держался он очень хорошо под огнем и боялся только, что пулей может ранить его лошадь. Все обозы, отбитые у большевиков, нам удалось сохранить полностью. Устали все солидно. Ясно было, что мы не можем удержаться, когда на нас лезли, одна за другой несколько цепей, но все-таки это поспешное отступление в неизвестном направлении как-то странно и неприятно подействовало. Да, на такое количество сил мы никак не рассчитывали нарваться. Задача наша исполнена. Прямо от Ольшанки трудно было перейти в наступление, так как у них были роскошные и тяжелые для нас позиции. Кроме того, вся их ударная группа теперь расстроена и о наступлении их на Льгов теперь не приходится говорить. Мы два раза заходили в тыл противника, это в Песчанке и теперь, и оба раза дело кончалось «гермидером», хотя оба раза этим маневром принесли громадную пользу.

14.09.1919. Постепенно начала собираться 9-я рота, которая была окружена и отрезана у железной дороги. Сначала было только 7 человек, а сегодня к вечеру собралось уже около 40 из 84. Они описали круг еще большим, чем мы, радиусом; некоторые из них были всего в 8 верстах от Дмитриева. Занятно было, когда подъехало 10 человек 9-й роты и привезли с собой еще пленного. Они скрывались по лесам и деревням и вернулись, но не сдались в плен. Молодцы, право. Только сегодня днем фронт выдвинулся на нашу линию. Красные всё время медленно отходили. Оказывается, что в Брянске красные основательно перепугались, когда позвонив в разъезд, они поговорили с нашими и узнали, что три дивизии их отрезаны. Будь у нас здесь на 500 человек больше или даже подойди наш 1-й батальон вовремя, из этих трех дивизий весьма мало народу прорвалось бы к своим, и тогда Брянску пришлось бы окончательно подумать о своей защите и испугаться.

Вечером подошел наш обоз. За эти дни очень мало ели и пили; питались исключительно почти яблоками. За ужином была водка, и мы решили накачать англичанина. Занятный малый – по-русски ни слова. Укачали его действительно солидно; под конец ужина его начала уже интересовать дорога в Ригу, после чего его уложили раньше окончания выпивки спать.

15.09.1919. Первый взвод остался в Узнике, а мы перешли в д. Яцено. Красные опять слегка зашевелись. Говорят, в д. Заслонки появилось что-то вроде цепей, но пока всё тихо. Я решил воспользоваться этим кратковременным затишьем и солнечным днем и устроил себе на свежем воздухе баню с полутеплой водой. Вымылся отлично, хотя было немного холодновато. Все-таки уже половина сентября, и ветерок дует уже далеко не теплый, не летний. Погода держится великолепная, ясная. Днем даже жарко. Интересно, что на мой вопрос «как нравится эта война», англичанин ответил: «Больше германской, потому что мы работали там как машины, а здесь нужно думать, маневрировать». Его очень удивляло, что у нас в этом бою было так мало пехоты. 13‐го числа он первый раз был в бою в этой нашей гражданской войне.

16.09.1919. Пошли опять вперед. Пошли мы теперь в наступление по той дороге, по которой отступали 13 числа. Интересно, что и отступали и теперь двигаемся в том же направлении, то есть Машкина Белица, Булгаковка, Яндовище, Мармыжи. Сейчас же за последней деревней мы натолкнулись на красных. Двигались мы колонной. На развертывание колонны на этот раз ушло довольно много времени, хотя у нас было только 3 роты и 2 наших пушки. Стали мы на позицию очень близко от противника, не больше чем на 1000 шагов. Вообще за последнее время мы всё время становимся в пехотной цепи и попадаем под солидный ружейный огонь. На этот раз через нас пролетело весьма почтенное количество пуль, и почти сразу у нас было выбито 3 лошади. Это и достаточно приличный артиллерийский огонь заставили капитана Гудим-Левковича оттянуть одну пушку назад, а наше орудие осталось на месте и в первый момент мы наугад обстреливали лощину, в которой задерживались красные. Сначала красные пробовали было двинуться вперед, но их остановили, и потом наши начали двигаться. Стреляли мы удачно и за короткое время заняли деревни Щербачево, Петраковка, Соповка, Генеральшино.

Как выяснилось, красные после нашего обхода 13‐го сами очистили все эти деревни, но вчера вернулись и собирались наступать. Через Генеральшино проходило несколько человек нашей окруженной и рассеявшейся 9-й роты. Теперь уже там не так много не хватает. Жители говорят, что кавалерия красных, которой здесь не так мало, состоит преимущественно из казаков-кубанцев. Ночевали мы в Генеральшино. Тут везде пошли хаты с земляными полами. Блох в них целые кучи. Всю ночь безбожно ели.

17.09.1919. Около 6 утра двинулись дальше. Красные тоже решили наступать от Карманово и занять бугор перед д. Генеральшино. Произошел встречный бой. Благодаря тому, что мы успели выйти на этот бугор всего на каких-нибудь 10 минут раньше, чем они, нам очень скоро удалось повернуть их наступательный порыв в обратную сторону. Сегодня тоже мы попали под близкий ружейный огонь с 1000–1100 шагов. Отделываемся мы довольно дешево от таких выездов, но лошади за последнее время у нас начали заметно таять. Часам к 9 с половиной мы уже заняли деревни Снецкое и Мокрыж, то есть то, что нам было приказано, и вышли на р. Свапу. Но вследствие того, что полковник Григорьев не вышел еще на указанную ему линию справа от нас, то нам пришлось вышибать красных из деревень Погорельцево и Карманово и отбросить их за р. Свапу, чтобы обеспечить себе правый фланг. Эту комбинацию мы завершили к началу 1 часа.

На полях валялись красные, совершенно разорванные нашими снарядами. Были захвачены пленные 61‐го, 367‐го и 369‐го советских полков и пулемет на тачанке. Только около 2 часов дня показалась колонна полковника Григорьева (2 роты и наш 1-й взвод) и начала подходить к Карманову справа. Если бы это случилось на 3 часа раньше, то можно было бы всю эту группу красных ухлопать. Вообще Григорьев движется очень осторожно и предпочитает, чтобы справа и слева от него выдвинулись сначала, а потом уже он. Капитан же Житкевич всегда лезет вперед и сравнительно редко влипает в историю. Теперь мы не будем двигаться дальше, пока не будет взят г. Дмитриев. Наступать здесь без переправ и через болото, в то время как слева-сзади не взят Дмитриев, мудрено. Красные упорно защищают город. У них работает там 2 бронепоезда, и автомобиль с пушкой по шоссе. Наших бронепоездов там нет, так как взорванный красными дорожный мост в Конышевке будет исправлен только к 21 числу.

Сегодня с первым батальоном Самурского полка, наступающим на Дмитриев, получилась не совсем интересная история. Из штаба дивизии ошибочно было сообщено, что Дроздовцы, работающие левее Самурцев, выдвинулись к Кузнецовке, в 10 верстах западнее Дмитриева. На самом же деле Дроздовцы прошли верст на 20 назад (2-й полк). Когда Самурцы под влиянием этого сообщения с боем вышли на эту линию, то слева красные вышли им в тыл. Пришлось спешно уносить ноги. Потерь было немного, но пришлось бросить больше 70 шинелей, а в настоящее время не так легко их достать. На этот участок должны прибыть наши броневые автомобили. Я прямо удивляюсь, что их так редко применяют. Гораздо проще мять противника бездушной машиной, чем человеческой грудью. Под вечер мы ушли на свой участок (с занятием Карманово мы отклонились от него вправо) и выставили из Расстрыгино застрявших там с пулеметом красных за Свапу.

18.09.1919. Приехал из Льгова командир батареи. Рассказывал много про поведение офицеров в тылу. В Харькове – сплошной кутеж, безобразие, дебоши. Вернувшийся из Одессы и Херсона капитан Слесаревский говорит то же самое. В контрразведке, состоящей из местных офицеров, процветает самое широкое взяточничество. Вообще в крупных городах наша братия ведет себя отвратительно. Хотя какая это братия, когда ты всё время воюешь, а они себе сидят в тылу и хулиганят. Действительно, надо очень долго учить русский народ. Никто не считается с тяжелым временем. Стало немного легче в тех местах, которые освободились от большевиков, и они себе уже в ус не дуют. Черт знает что такое! Говорят, Деникин обратил внимание на такое поведение и в письмах к командирам частей указал, что «сами офицеры разрушают то, что начали создавать». Обидно за русский народ: нет у него ни выдержки, ни сдерживающих начал, ни твердости, ни государственного самосознания.

Андрей меня тоже удивил. Подал рапорт о разрешении жениться. В Армавире обручился с одной, теперь в Беляевке решил жениться на другой. Сидит себе в базе и с жиру бесится. Я просил командира, чтобы он перевел Андрея в боевую часть. Здесь ему такие детские мысли не придут в голову. Чудак, право.

В Мокрыже блохи тоже не дают покоя. Ночью сплошной кошмар: ни на минуту не переставая, эти милые животные, действуя скопом, сразу начинают грызть в 15–20 местах и едят до самого утра. Удивительно, как они не устают работать напролет всю ночь. Уже третью ночь совсем не удается уснуть.

19.09.1919. Стоим в д. Мокрыж по-прежнему. Тут по одной стороне живут однодворцы. Их постройки чище, опрятнее и уютнее прочих крестьян. Невольно вспоминается однодворец Овсяников Тургенева. Теперь мы воюем как раз в Тургеневских местах – Льгов, Щигры – всё исторические названия. Под вечер, влево у города Дмитриева, слышна была весьма солидная артиллерийская стрельба. Видны были разрывы шрапнелей красных, которые, по всем данным, были прямо под городом. Правее нас красные оставили большое село Михайловку по ту сторону Свапы. Там стоит наш 1-й взвод. Говорят, что капитан Вильман два дня тому назад основательно разбил орудие красных. К вечеру положение было таковым: Дроздовцы заняли г. Севск, Самурцы под г. Дмитриевым, а Корниловцы верстах в 30 севернее г. Фатежа в Высоцком. Теперь мы, кажется, выползаем на более ровное место, зато попадем в болотистые места. По реке Свапе почти везде болота. От самого Псела мы шли по такой изрезанной местности, что прямо ужас. За последнее время часто приходилось двигаться ночью, было прямо зарез. Все эти балки, ямы, овраги, бугры вымотали дух.

20.09.1919. В час с половиной дня было получено сообщение, что г. Дмитриев занят 1-м батальоном Самурского полка и Дроздовцами. Теперь мы опять движемся вперед. Так как через Свапу из-за болотистых берегов и отсутствия переправы нельзя было перейти, то мы пошли на Дмитриев, чтобы оттуда, взяв сразу направо, занять наш участок по ту сторону реки против настоящей нашей линии. Шли мы через деревни Расстрыгино, Снижа, Старая Першина. У Старого Города перешли через Свапу.

Позиции тут у красных были неприступные – река и за рекой сплошной отвесный обрыв высотою в 18–20 сажень. Вошли в город мы уже сумерками. Красные часа в 4 повели наступление на город. Наступали они силами до 3 полков. Говорят, что в 7 верстах от Дмитриева высадилось два эшелона латышей, которых насчитывают целую бригаду. Настроение в городе тревожное. Все боятся, что мы можем отступить, хотя сегодня только утром наши части вошли в город. Город был взят следующим образом. Заняв город Севск, полковник Туркул127127
  Туркул Антон Васильевич, р. 11 дек. 1892 в Тирасполе. Сын служащего. Тираспольское реальное училище. Из запаса. Произведен в офицеры из вольноопределяющихся 1914. Штабс-капитан 75-го пехотного полка. В Добровольческой армии с 4 янв. 1918 в отряде полк. Дроздовского; участник похода Яссы–Дон в составе 2-й роты Стрелкового полка; фельдфебель роты. С янв. 1919 командир офицерского батальона 2-го Офицерского (Дроздовского) стрелкового полка, с окт. 1919 командир 1-го Дроздовского полка. В Русской армии с 6 авг. 1920 начальник Дроздовской дивизии. Генерал-майор (с апр. 1920). Галлиполиец. На 1 авг. 1922 в составе Дроздовского полка в Болгарии. В эмиграции во Франции, издатель и редактор журнала «Доброволец», с 1935 организатор и глава Русского Национального Союза участников войны, в 1945 начальник управления формирования частей РОА и командир добровольческой бригады в Австрии. После 1945 – в Германии, председатель Комитета русских невозвращенцев. Ум. 19–20 авг. 1957 в Мюнхене.


[Закрыть] со своим 1-м батальоном Дроздовского полка на подводах двинулся против Дмитриева и, ударив слева, вечером 19 числа произвел у красных страшный переполох. Они бросили там 6 орудий, причем два с запряжками, а 4 без передков. Жители рассказывали, как эти передки, сломя голову, улепетывали по городу. Благодаря такому маневру Дроздовцев два конных красных полка оказались отрезанными и теперь болтаются где-то левее железной дороги у нас в тылу. Состоят они главным образом из казаков-кубанцев. Жители жалуются, что эти кавалеристы ограбили положительно весь город. Жаль, что их не удается здесь захлопнуть, а было бы весьма не вредно научить уму-разуму эту уж слишком разнуздавшуюся шайку.

21.09.1919. Ночью, незадолго до рассвета красные начали артиллерийский обстрел города. Все снаряды перелетали через нас и разрывались за городом. По всем признакам они крыли 42-линейными с бронепоездов; выстрелы и звуки разрывов от бомб раздавались как-то особенно в этой лощине, в которой расположен город. Вскоре началась и ружейная стрельба. Красные, очевидно, сразу очень близко подошли к городу, так как вслед за первыми выстрелами пули начали попадать в забор и дома на нашей улице, а мы стояли на южной окраине. Стало совершенно ясно, что на свой участок мы уже физически сейчас пройти не можем. Через некоторое время подошел к нам капитан Житкевич и сказал, обращаясь к нашему командиру: «Ну что же, господин полковник, не будем впутываться в это грязное дело и отойдем в Снижу». Мне несколько непонятно почему те части, которые оказываются случайно в таких местах и отношениях к данному участку, не ввязываются в дело (мы сейчас), не помогают своим, когда их начинают давить. В настоящий момент 1-му батальону пришлось тяжело, на него сильно наседали со всех сторон; как оказалось, пехота ночью прижалась к городу и не занимала указанных ей позиций, поэтому первое столкновение началось уже на окраине города.

Около 5 часов утра наши оставляли город. Не знаю, успели ли наши вывести захваченные при взятии города 6 орудий. Из Снижи мы постреляли немного по цепям красных, а затем было приказано занять старые позиции, так как у Дмитриева наши отошли за р. Свапу. Рассказывают, что в Дмитриев приезжал Троцкий. Он благодарил те бронепоезда, которые были нами отрезаны 13‐го числа, за то, что они прорвались, и раздал красноармейцам серебряные портсигары за храбрость. Часа в 2 подошли 3 наши бронепоезда. Часов около трех 1-й батальон перешел в наступление, а к 5 часам город снова был занят нашими.

Громадное значение в эту войну имеют бронепоезда. Без них воевать довольно трудно, тем более, что у красных войск на каждой линии курсирует по крайней мере один бронепоезд. Мост перед Дмитриевым они, уходя, не успели взорвать. Прошлый раз с железнодорожного моста было снято 18 пудов пироксилина. Воображаю, какое впечатление произвел бы такой колоссальный взрыв на обывателей. Ночевали мы опять в д. Мокрыж.

22.09.1919. Утром пошли опять по-вчерашнему – через г. Дмитриев на д. Килекина, но дошли до Моршнево и заняли указанную линию. 1-й батальон продвинулся далеко за Дмитриев и занял станцию Дерюгина. Полковник Григорьев страшно медлил, и мы только около 18 часов прошли через город. Высланный к начальнику боевого участка прапорщик Егоров с целью узнать обстановку, страшно удивил полковника Зеленина128128
  Зеленин Евгений Ильич, р. 1885 в Гжатске. Подполковник, командир 720-го пехотного полка. В Добровольческой армии и ВСЮР в Самурском полку, в фев. 1919 командир батальона, весной, в сен. 1919 командир Самурского полка, 8 нояб. 1919 утв. переименование в полковники; командир бригады 6-й пехотной дивизии, затем помощник начальника Алексеевской дивизии. В Русской армии до эвакуации Крыма. Генерал-майор. Эвакуирован из Севастополя на транспорте «Корнилов». В эмиграции в Болгарии; 1920–1923 подвергнут взысканию по суду за участие в возвращенческом движении. Вернулся в СССР, на особом учете с 1923 в Московской ЧК, делопроизводитель Маслоцентра. Арестован 14 авг. 1930. Расстрелян 8 апр. 1931 в Москве.


[Закрыть], сказав, что сегодня весь день у нас ушел на прибытие в Дмитриев. Тот страшно возмущался, опасаясь за правый фланг центра, и прилетел на автомобиле к нам в тот момент, когда наши части только что занимали свой участок. Капитан Житкевич в отпуске, на несколько часов командование вверено было нашему батальонному командиру полковнику Ягубову. По этой стороне Свапы красные вырыли окопы полного профиля с траверсами, но это ничуть не задержало нас, так как форсировали реку мы в совершенно других местах.

23.09.1919. Утром стоял сплошной туман; на 10–20 шагов ничего не было видно, так продолжалось до 10 с половиной часов. Около 7 мы выступили, прошли через д. Пальцево, из которой красных выбили вчера сумерками, и направились в местечко Михайловку. Теперь мы все начинаем принимать вправо и будем двигаться на север от Михайловки, в которой мы сошлись с 1-м взводом и сейчас же двинулись дальше; наш взвод с правой ротой, а 1-й – в центре. Без боя заняли деревни Гнань и Остапово и подошли к д. Веретенино, откуда после легкой перестрелки выставили красных.

Здесь лесная местность. Воевать с нашими силами в этих местах было бы чрезвычайно трудно, если бы они упорно задерживались. Но красные сами, очевидно, основательно боятся всяких обходов, которые великолепно можно было бы устраивать, если бы у нас была кавалерия. Для партизанской войны такая местность является наиболее подходящей. Из Веретенино мы должны были пойти на д. Чернякова, но командир роты почему-то не рискнул ночью (было уже темно) идти туда оврагом, имея с обеих сторон лес, и повернул на д. Разветье, которую должна была занять наша центральная колонна. Из-за этого чуть было не получилось печального случая ночью. Дело в том, что мы предполагали, что наши еще не успели занять той деревни. Поэтому командир роты хотел подойти к ней тихо, обстрелять и занять ее. Все уже приготовились к этому. К счастью в самый последний момент натолкнулись на обоз, который не успел еще втянуться в деревню. Выяснилось, что наши вошли в деревню уже полчаса тому назад. Чуть-чуть не получилось уже основательной перепалки между своими. По случаю соединения батареи мы за ужином прилично выпили под хорошо зажаренного поросенка.

Всё это время не удавалось читать газет. Сегодня случайно достал одну из старых наших газет. Наступление развивается довольно прилично. На участке нашей и 1-й дивизии дела обстоят совсем великолепно. На Воронежском направлении наши что-то отстали. В 20-х числах генерал Шкуро занял Воронеж. И тут Донцы не могли обойтись без нашей помощи. Поговаривают о том, что нашу дивизию перебросят на Воронежское направление, чтобы подровнять наш фронт. На наше место, по слухам, станет кавалерия. С Петлюрой идут бои, официально объявлена война. Есть сведения, что он объединился с Махно, который теперь опять вышел на сцену. Говорят, что у него образовался отряд тысяч в 6 человек. Большевики в своих газетах стали писать совсем интересные вещи, вроде того, что «Деникин теперь уже не воюет, а ведет азартную игру и заранее знает, что он ее проиграет. Он поставил на карту всё». Или: «Деникин делает последнее отчаянное усилие. Смертельно раненый зверь последним рывком хочет задушить власть рабочих и крестьян». Забавно, право. Шутливый народ эти большевики.

24.09.1919. Двинулись всей батареей и дошли вместе до большого села Лобанова. Тут было большое имение «Лобаново» Сергея Александровича с роскошным винокуренным заводом, которое перешло затем в удельное ведомство. Из Лобанова наша пушка пошла с ротой вправо, а остальные орудия двинулись с центральной колонной, которая должна была идти левее нас верст на 5. Двигаться нам пришлось по солидному лесу версты 3. Не нравится мне все-таки воевать в таких лесах. У д. Авилово столкнулись с заставой красных. После небольшой перестрелки они спешно бежали. Отсюда двинулись на Опойково и Хальзево. Несмотря на то, что в последней деревне стояли у них две пушки, мы их оттуда безо всякого труда выбили. Печально то, что отходящие справа цепи красных мы приняли за Корниловцев, которые были совсем близко от нас справа, и потому не успели как следует по ним пострелять. Зато сегодня чуть не перебили своих. Дело в том, что центральная наша колонна пошла через лес по той же дороге, по которой шли и мы. Бой у Опойково уже кончался, как вдруг сзади из леса галопом с горки выскакивает человек 30 конных. Благодаря сумеркам и сильной пыли было трудно что-либо разглядеть, а конные были уже совсем близко. Мы повернули спешно на них пушку, направили пулемет, все схватили винтовки, а некоторые выхватили даже револьверы. Приготовились и стали выжидать их действий. Через несколько минут выяснилось, что это разведка 3‐го батальона; они сами перепугались, увидев все эти наши приготовления.

Часов около 10 вечера мы заняли Игнатьево, откуда красные стремительно бежали, бросив свои вещи и винтовки. Первый батальон почти ночью занял город Дмитриев Курской губ. Интересно то, что на местном языке г. Дмитровск Орловской губ. называется «Митровск», а г. Дмитриев Курской губ. «Митрослав». В Михайловке мы перешли границу Орловской губернии. Тут везде какой-то странный обычай рыть погреба прямо на улицах деревень. Входом в такой погреб является небольшое отверстие, в которое с трудом может протиснуться человек. Вернее, это не погреб, а подземная яма. Эти «входы», которые не возвышаются над уровнем земли, покрываются досками, старым колесом или чаще всего ничем. Прямо иди ночью и ломай себе ноги. Приходится смотреть в оба.

25.09.1919. Встали рано и начали выбивать красных из села Кошелева. Одним из наших снарядов был убит комиссар, ему выворотило гранатой все внутренности. При движении вперед нас сильно обстреляли. Мы переехали через бугор по открытой дороге, в то время как артиллерия противника пристрелялась к этому месту и всё время обстреливала дорогу. Двигались мы рысью и пока прошли версты полторы открытого пространства, они успели выпустить по нас приличное количество снарядов, причем несколько разорвалось в непосредственной близости от орудия. Как только мы вскочили в балку и снялись с передков, красные пушки (они стояли на открытой позиции) немедленно прекратили огонь и весьма спешно ускакали. Наши солдаты смеялись, говоря, «что мы с пушкой неслись в атаку на батарею противника». Очень скоро мы выставили красных из деревень Лубянки и Брусовец и вышли, таким образом, на большую дорогу Дмитровск–Кромы. Характерно то, что пехота противника сегодня почти не принимала боя, так что всё решалось исключительно артиллерийским огнем.

Примечательно, что в здешних деревнях громадное количество советских дезертиров. Как только мы входим в деревню, они вылезают из всех ям, подвалов, погребов и сараев. Куда ни войдешь, везде крестьяне жалуются на красных. Наконец-то раскусила деревня рабоче-крестьянскую советскую власть. С дезертирами в Совдепии расправляются весьма сурово: бьют и расстреливают, если находят их, а если они ускользают, то красные забирают из дома почти всё, и если после трех дней скрывавшийся дезертир не является, то это всё увозится. Недостаток продовольствия, и в особенности соли, сильно возбуждает население против советской власти. В деревнях настроение сильно нервное. Одна баба жаловалась мне: «Без соли все нервы расходились». Все мобилизованные не хотят воевать и думают о том, как бы сдаться, но боятся нас. Около д. Бычки сдался 60-й полк в количестве 200 человек. Сильно поредели полки красных за это наступление.

26.09.1919. Вследствие того, что левее нас Дроздовцы не вышли на указанную линию и оставили даже г. Севск, мы дальше не пошли. В Брусовце и Лубянках было оставлено по одному взводу, и нас оттянули в село Кошелево. Вечером мы собирались как следует поужинать и слегка выпить и сели уже было за стол, как вдруг в Лубянках раздалась пулеметная и ружейная стрельба. Оказалось, что красные выбили наш взвод из Лубянок. Пришлось оставить ужин и выбивать их из Лубянок. Мы по направлению деревни сделали 6–7 выстрелов, после чего пошла наша пехота, и всё успокоилось. На товарищей сильно действует, если мы останавливаемся. Тогда они оправляются и начинают уже подумывать о наступлении и в этом направлении предпринимают даже некоторые шаги.

27.09.1919. Налево дела выровнялись. У ст. Комаричи Дроздовцы одержали крупную победу. Там захватили 3 бронепоезда, 200 вагонов, 5 паровозов, разбит полк латышей и взято много пленных. Бронепоезда и эшелоны захлопали во время движения. Наши гаубицы расквасили эшелоны с войсками, которые и отрезали бронепоездам путь отступления. Нам тоже приказано двинуться вперед. Приказ только получился очень поздно, и мы уже в сумерках подходили к Брусовцу. Довольно странно было увидеть во время движения нашу цепь позади Лубянок и услышать там ружейную стрельбу. Мы остановились и прямо с дороги начали гвоздить по красным, которые, входили уже в огороды деревни. Оказалось, что на Лубянки наступал 62-й советский полк. Это было быстро ликвидировано. Правее, в Крупышино, тоже появились красные. Оттуда бежало всё призываемое население. Узнав, что мы двигаемся вперед, они целой толпой человек в 100 шли за нами. Многие говорили, что если бы им выдали винтовки, они сами пошли бы и выгнали красных из своей деревни. Здорово насолили им красные. В Брусовце стало совсем темно, пошел дождь, и наступление отложили до утра. Мы вернулись в Кошелево.

28.09.1919. Всю ночь шел дождь. К утру он стал слабее, но в течение всего почти дня он не прекращался. Дорога основательно растворилась. Подыматься на горы пушкам довольно тяжело. Лошади у нас всё время скользят и падают. Почти на руках приходится втягивать орудия на гору. На этот раз мы шли в главной колонне и без особого труда заняли Гнездилово, Толмачево, Дерюгина, Кирово, Старо-Гнездилово, сделав около 85 верст. Вообще за последнее время переходы в 20–30 верст в день с боями для нас не редкость. Идти сегодня было скверно: сыро, мокро, грязно, холодно. С обувью у меня совсем слабо. В такую погоду весь день ходишь с мокрыми и холодными ногами. Правее нас Корниловцы весьма серьезно поступили с Кромами: они взяли город и захватили 4 орудия, штабы 4-х полков, 3000 пленных и два громадных обоза. Кроме того, многих перебили.

29.09.1919. С утра красные начали наступать против нашего участка. Сперва они потеснили было наших. Я прямо недоумеваю, как это они, потерпев такие неудачи слева, у Комаричей, и справа от нас у г. Кромы, могли думать о наступлении здесь. Оказалось, что сюда к ним подошли латыши и китайцы. Затем наши перешли при поддержке нашего огня в контратаку, и в третий раз заняли д. Мелихово. В то время как наши проходили через деревню, слева выскочила кавалерия красных, и в момент ответил наш левый фланг. Всё сразу побежало. Некоторое роты попали в очень тяжелое положение. 6-я и 9-я роты почти целиком попали в плен, так как солдаты сразу растерялись и после крика красной кавалерии: «Бросай винтовки, а то всех зарубим», бросили ружья на землю и сдались. Один взвод 6-й роты не растерялся и залпами отстрелялся от этой кавалерии. Наш полковник пошел вперед, чтобы выбрать другой наблюдательный пункт перед этим «гермидером» с кавалерией, и чуть не попал в плен. Он с трудом, не имея оружия, убежал от них, причем под конец уже падал от усталости. Эти кавалеристы были опьянены своим успехом («Скачем забирать батарею»), но этот номер у них не прошел. Пулеметным и артиллерийским огнем их остановили. Тем не менее, нам пришлось спешно оставить Старо-Гнездилово и Кирово. Задержались мы у Ново-Гнездилово. Потери у нас за этот день весьма чувствительные – около 50 раненых и около 100 попало в плен. В 9-й роте осталось человек 17, в 6-й человек 20, а из 12-й один взвод тоже попал в плен. Один из офицеров-Самурцев пор. Новиков, отбиваясь от кавалерии, получил два удара шашкой по голове и свалился без чувств. Красные сочли его за убитого, ограбили и оставили, после чего он добрался до своих.

Еще днем были получены сведения, что на наш участок прибыли латыши, китайцы и кавалерия в солидном количестве. Сегодняшний день оставил весьма неприятное впечатление. Кроме этого, почти весь 3-й батальон теперь совсем расстроен и к серьезным боям в ближайшие дни не способен. В 12 ночи латыши и китайцы заняли слева от нас г. Дмитровск. Наши такой прыти от них не ожидали и, кроме того, должно быть, были выпивши, так как в городе оставалось большое количество солдат.

30.09.1919. День прошел довольно тихо. Восстанавливать положение под Дмитровском кроме Дроздовцев пошли еще офицерская рота и еще одна рота Самурского полка. К 12 часам дня город снова был занят нами, причем на улицах осталось до 600 трупов китайцев и латышей. Говорят, что красные на радостях «дернули» и почти целый день их вылавливали после взятия города из различных домов и «протрезвляли». Корниловцы на своем участке продвинулись дальше и заняли город Орел. Наш отход может отразиться на их левом фланге не совсем интересно.

Двигаться дальше с нашим потрепанным батальоном мы не можем. Нужно сказать, что от самого Псела мы идем без подкреплений. Сегодня как раз месяц со времени начала нашего наступления от р. Псел. За это время мы продвинулись больше чем на 200 верст к северу по прямому направлению по всему фронту, совсем растрепали те части красных, которые были перед нами, но и сами тоже устали порядком. После вчерашней переделки у всех какое-то отступательное настроение, и действительно держаться нам нечем, если не будет подкрепления. На Самурцев одно слово «кавалерия» наводит ужас.

1.10.1919. Вторник. Ночью стало известно, что в деревни Бородинка и Волчьи Ямы, которые находятся на одной с нами линии соответственно в 3 и 2 верстах влево, прибыли латыши. Полковник утром ходил в штаб батальона, но там после вчерашней выпивки все только начинали приходить в себя и никаких сведений ни о чем не имели.

Наш 1-й взвод стоял на позиции у д. Толмачево, а мы стояли пока в Ново-Гнездилово. Надлежащих мер охранения не было выставлено, и красные свободно подошли к нашей деревне. Хорошо, что полковник сам поехал посмотреть, что делается слева, и заметил эту историю. Было отдано приказание спешно запрячь и заамуничить лошадей. Скверно то, что выезжать нам пришлось по оврагу деревни сначала в сторону противника, а потом обратно. Пока мы собрались, красные уже начали входить в деревню. На завороте мы столкнулись уже с красными и едва выскочили. Минуты на две позже, и вывести пушку уже было бы нельзя. Спас положение наш батарейный пулемет, который их слегка задержал. Во время этого драпа повозка с вещами 3‐го орудия перевернулась, и почти все вещи вылетели и остались лежать. Лазаретная линейка нашей батареи не успела выехать, и была брошена. Хорошо, что обоз пошел по другой, более скверной, но прямой дороге, без этих выкручиваний и заездов сначала туда, а потом обратно. Только благодаря этому он выскочил, а то ни одна повозка не ушла бы. Во время этой перепалки уже во второй раз был легко ранен наш командир и одна лошадь 3‐го орудия, которое по дороге потеряло, кроме вещей, 16 снарядов.

Как раз во время этого «гермидера» уезжал из батареи 1-й старший офицер наш командир 1‐го взвода капитан Слесаревский. Он получил батарею.

За Гнездилово мы стали на позицию, но очень скоро было приказано отойти за Лубянки, вследствие обхода правого фланга кавалерией противника. За Лубянками мы остановились и сделали несколько выстрелов, после чего было приказано отходить без боя. Цепи красных действительно имели внушительную величину и густоту. Без боя оставили мы Кошелево и ушли в деревню Кузьминку. В Игнатьево осталась одна рота, а вся пехота ушла с нами. Правый батальон сегодня тоже должен был отойти под давлением.

2.10.1919. Стояли на позиции у Кузьминки. Всю ночь шел дождь и испортил основательно дорогу. Как раз хорошо было бы наступать в такую погоду, тогда у красных много кой-чего застряло бы в грязи, а тут самим приходиться отходить. Выяснился состав ударной группы красных, которая потеснила нас, и ее движение. Тут у них сосредоточено было более 9000 латышей, 1200 сабель при 17 орудиях и 400 пулеметов. Они собираются оттеснить нас, оставив заслон, взять Кромы и двигаться на г. Малоархангельск (верстах в 50 южнее Орла), чтобы отрезать всю нашу Орловскую группу. С нашей стороны для ликвидации этого удара пока приняты следующие меры: из города Дмитровска во фланг им идет ударный батальон полковника Туркула (800 штыков и 6 орудий), со стороны Кром на них должен будет наступать батальон Марковцев, а из Орла два Корниловских полка должны будут двигаться им в тыл на юго-запад. Все эти части будут двигаться в направлении на Холодовку. Нам приказано удерживаться на линии Кошелево–Бычки. К вечеру мы выдвинулись и заняли Кошелево. Противника здесь не было. По сведениям жителей, в районе Лубянок и Брусовца болтаются 300 конных. На ночь Брусовец был занят одной ротой, конных этих там не оказалось; сумерками по большой дороге Кромы–Дмитровск двигались какие-то обозы противника, и видна была в бинокль кавалерия.