Текст книги "Дневник добровольца. Хроника гражданской войны. 1918–1921"

Жители здесь разводят гусей и домашнюю птицу в большом количестве. Наши солдаты не зевают и всё время основательно пощипывают птичью стаю. Едим мы благодаря этому весьма прилично, но это дело придется приостановить, потому что истребление гусей, уток и кур принимает стихийный характер.

23.08.1919. Правее нас красные солидно нажали у д. Белой. Один из прапорщиков Самурского полка, бывший в заставе с 18 солдатами, хотел пропустить красных на эту сторону реки, а затем опрокинуть их в воду. Пропустить-то он их пропустил, но отбросить их назад не смог, так как их переправилось неожиданно около целого полка. Началось это с утра и было ликвидировано только к полудню, когда ко 2-му батальону после упорного боя подошло подкрепление. Красных солидно пощелкали и опрокинули в реку. Они потеряли около 300 человек.

Сегодня наш взвод попал под сильный артиллерийский огонь. Хорошо, что у нас были вырыты окопчики, а то это дело могло весьма печально окончиться. Красные выпустили по месту нашего расположения больше 100 снарядов, из которых много было 42-линейных. Попадали они в общем прилично. Осколки всё время летели у самых орудий и попадали в насыпь наших окопов. Прапорщику Лернеру, когда мы с ним высунулись посмотреть далеко ли разрывы, один из осколков скользнул по бедру правой ноги. Один из легких снарядов разорвался в шагах в 4 сзади, а один 42-линейный шагах в 7. Обложило солидно, но благодаря окопчикам всё обошлось благополучно. Во время этой обкладки нам самим пришлось стрелять раз 10. Это было уже совсем не интересно. Завтра придется менять позицию. Здесь решительно всё передается большевикам, и о результатах их попаданий им сообщат к завтрашнему дню, и тогда на этой позиции придется весьма слабо.

24.08.1919. Стали на другую позицию, сажень на 200 левее. С утра красные гвоздили по старой нашей позиции, а к полудню начали щупать нас на новом месте. Днем приезжал к нам на позицию полковник Шеин. Говорил, что на Сумском участке наши дела сейчас не совсем удачны. Красные там прорвали фронт и повели наступление на Сумы. Сейчас это ликвидируется, но с трудом. В районе Волчанска и Купянска всё еще не могут до сих пор ликвидировать прорвавшихся туда красных, количество которых весьма внушительно. Инициатива теперь, по всем данным, у красных. Волчанскую группу обрабатывает теперь генерал Шкуро. Говорят, он прислал командующему армией лаконическое донесение: «Крошу. Генерал Шкуро». Ночью красные выпустили по д. Крупец, в которой мы ночевали, несколько 42-линейных снарядов.

25.08.1919. Нас должен был сменить 1-й взвод, который стоит в резерве в Вишневой. Артиллерия там необходима, так как всё время приходится ликвидировать истории, если красным удается где-либо переправиться через р. Псел. С утра справа слышна была здоровенная стрельба у д. Белой. Красные опять как раз сумели переправиться на этот берег, и наш взвод ушел туда на поддержку. Днем красных водворили на место. На этот раз им тоже не повезло; это удовольствие им солидно стоило. У Камышной они тоже пробовали шевелиться, но безрезультатно. Надоело уже стоять на месте и только отражать удары. Молодцы Самурцы, право! С Белозерцами или пластунами было бы плохо при таких ударах. Самурцы тоже просятся в наступление, потому что такое стояние у нас тоже без потерь не обходится. Наступать и гнать несравненно легче, хотя через реку и нам будет не особенно легко под огнем перебираться.

26.08.1919. Красные нажали на Белозерцев, и они довольно скоро отошли в район у Спальной и Борки. Таким образом, обнажился левый фланг нашего участка. Мы немало были удивлены, когда увидели вырастающие цепи красных на буграх. Пришлось стрелять налево-назад и помогать своим огнем не нашему участку. Белозерцы всё отходили, и через некоторое время нам пришлось оставить д. Крупец и отойти к Камышной, т. е. вдоль фронта. Когда мы проходили мимо старой позиции, нас солидно обложили артиллерийским огнем. Наше орудие осталось на открытой позиции задержать красных, а 3-я пушка пошла дальше, т. к. большевики начинали выходить нам немного в тыл. Мы довольно скоро уложили цепи и заставили их окопаться. Какой-то смельчак подошел к правому леску и обкатил нас из пулемета, но мы предложили ему отойти назад с разбитым пулеметом и оторванной нашим снарядом рукой. Фронт у нас получился под прямым углом, так как с переправы у Камышной наши не ушли. Там красные, решив, что, отдав Крупец, мы не сможем держаться в Камышной, полезли солидным количеством на железнодорожный мост. Самурцы со свойственной им выдержкой пропустили их на середину моста (мост больше 50 сажень), и тогда взяли с обеих сторон в переплет, а с центра – залпами. Бедные советские воины сбрасывали под таким огнем всё и прыгали с моста в воду.

До темноты мы удержались в таком положении, а ночью всё было восстановлено, и наши заняли прежнюю позицию по р. Псел, причем в Крупце были захвачены при атаке сонные товарищи, в количестве около 30 человек, остальные успели бежать. Белозерцы тогда вышли на занимаемую ими утром линию. 1-й взвод наконец сменил нас, когда мы собирались уже ложиться спать, и мы ушли в Вишневую. С некоторым удовольствием прошли эти 12 верст при полной луне.

27.08.1919. Чувствовалась какая-то усталость, и я почти весь день спал. На нашем участке красные хотя и лезли, но нигде не могли переправиться. Как оказывается, Киев был занят не 16‐го, а 18 августа, причем туда одновременно вошли наши и галицийские войска. В городе чуть не произошло столкновение между нашими и галичанами, но потом галичане были выведены из города до выяснения взаимоотношений. С петлюровцами в районе Фастова у нас тоже небольшие столкновения, причем взят их бронепоезд «Черномор», который добровольно не хотел разоружиться. Сегодня год моего пребывания в Добровольческой армии.

28.08.1919. Получил здоровое расстройство желудка, за которым не слежу, и ем что попало несмотря ни на какое его состояние. Такая комбинация продолжается у меня уже дней 10 и измотала она меня весьма солидно. Ослаб настолько, что по утрам еле тяну ноги.

В скором времени возможно соединение нашей и польской армии. По сообщениям, нас разделяет всего 110 верст, которые при удачном наступлении можно будет быстро покрыть. У нас дела развиваются в общем прилично. Красные, сняв с Восточного фронта внушительные силы, в настоящее время наступают на наиболее важных участках. Под Царицыном они имели некоторый успех и ворвались было на окраины города. Положение наших там было довольно тяжелое. Личный конвой генерала Врангеля принимал участие в бою. Теперь туда подошли наши подкрепления, и красные отброшены, оставив у нас больше 15 000 пленных. Левее нас красные заняли Ворожбу и ведут наступление на Бахмач и Конотоп. Непонятно, почему с нашей стороны нигде не работают танки в данное время.

29.08.1919. Завтра у нас батарейный праздник. Сегодня как раз год моего пребывания в 3-й батарее. Предполагалось снять на полтора суток наш 1-й взвод с позиции и временно вместо него поставить у Крупца пушку 4-й батареи. Эта пушка пошла было сменить наш взвод, но ее вернули, так как красные начали наступать у Песчаной, и двух стоявших там пушек 4-й батареи оказалось недостаточно. Если завтра будет спокойно, то это, может быть, удастся сделать.

Часов в 5 вечера отслужили панихиду по убитым. За всё время пребывания батареи на позиции убито около 12 человек, ранено больше 50 и попало в плен 7. В общем, около 70 человек. Принимая во внимание, что боевой состав батареи насчитывает только 75–78 человек, процент потерь получается весьма внушительный. Большинство ранений происходит от винтовочных пуль. Нужно сказать, что наша батарея здорово дерется и заслужила себе уже весьма солидную репутацию.

Вечером слушал, как крестьянские девушки играли на «кугиклах» – инструменте, состоящем из тростника, в который дуют. Играли они втроем, причем у каждой два-три разных по величине тростниковых стебля.

30.08.1919. К сегодняшнему дню велись довольно широкие приготовления. Из Харькова были привезены разные вкусные вещи, и предполагалась солидная выпивка и угощение для солдат. Но не только не удалось снять 1-й взвод с позиции, но и мы сами не смогли отпраздновать этот день нашего батарейного праздника. Получено было приказание о том, что сегодня мы переходим в наступление по всему фронту. Нам приказано в 2 часа ночи выступить и сбить красных у переправы в д. Песчаной против д. Суходол.

Подошли мы к Песчаной после 5 часов. Около 3 верст ехали по открытой дороге вдоль фронта, всего в каких-нибудь 300–400 саженях от того берега реки. Они определенно нас прозевали и открыли артиллерийский огонь только после того, как мы уже стали. Если бы они не запоздали, то нам было бы не совсем весело ехать. Часов в 6 мы начали выбивать их. После нашей артиллерийской подготовки в 120 выстрелов, пехота довольно легко перебралась на ту сторону. В Камышной наш бронепоезд проскочил через мост и высадил там роту Самурцев. После такого маневра красные очень быстро оттуда бежали. В Крупце 9-я рота тоже перебралась одновременно с нами. Задержались только несколько Белозерцы. Пехоте переходить было довольно просто, а нам пришлось обходить кругом на Крупец, так как все мосты были солидно попорчены. Из-за этого наш взвод перебрался на ту сторону только часа в 3 дня. Переправа и здесь весьма скверная, приходится версты 1,5 крутиться буквально на одном месте, объезжать овраги, болота и рукава Псела по отчаянной дороге. К этому моменту выяснилось, что красные оттеснили Белозерцев за реку, благодаря чему левый фланг Самурцев тоже должен был отойти, и нам пришлось снова вернуться за Псел и удерживать переправу.

Наступление началось очень удачно. Уже наши бронепоезда были в 67 верстах от Суджи, и справа Самурцы продвинулись далеко, но благодаря Белозерцам пришлось без давления отойти. По всему участку Самурского полка противоположный берег был в наших руках. Ночевали мы на самом берегу реки в дер. Гирьи.

31.08.1919. Утром стали на позицию у Камышной, сбили красных с бугров, на которые они на рассвете опять вернулись, и перешли окончательно Псел в Крупце. Пески здесь вдоль реки почтенные, лошади еле тянут. На ямах и ухабах во время переезда в нашем орудии три номера свалились с ящика и попали под колесо. Отделались они как-то благополучно, никто ничего себе не сломал. Мы прошли через Белицу Введенскую и стали на позицию за Белицей Богоявленской, чтобы выставить красных из лесков. Так как номеров после этого падения у нас не хватало, то я сам сел за наводчика и стрелял. К сумеркам красные оставили лески.

Жители в Белице еще не могут прийти в себя от всех этих боев во время нашего стояния на реке. Действительно, почти во всех домах следы пуль, а некоторые разбиты снарядами. Для них это невеселое время; все дни они сидели в погребах или вырытых ямах. В одну из таких ям попал снаряд, и сразу было убито 11 человек. Белозерцы сегодня тоже не смогли переправиться и сами с трудом удержали переправу в д. Борки. Они сильно нас задерживают и тормозят всю операцию на город Суджу, который можно было бы уже взять.

1.09.1919. Воскресенье. Мы продолжали медленно двигаться вперед и подошли к д. Щеголек. Часов в 7 утра поднялся здоровый туман, который продержался часа 2. Воспользовавшись этим, красные потеснили справа от нас 1-й батальон и отодвинули его к Суходолу. Мы всё время наступаем с 3-м батальоном Самурского полка. Благодаря этой истории с 1-м батальоном мы довольно основательно оказались впереди всех. Благодаря чему, выставив красных из Щеголька, мы, не занимая его, должны были остановиться и подождать пока наши соседи справа и слева не выйдут на одну с нами линию. Под Щегольком мы захватили около 150 пленных, в том числе попал к нам «заградительный отряд» из 57 человек. Назначение этих отрядов – стоять верстах в 2 от фронта и задерживать бегущих. Этот отряд благодаря прорыву справа неожиданно подошел к нашей роте шагов на 200. Наши, хотя и опешили сначала, но все-таки, направив на них пулемет, закричали: «Бросай винтовки, а то всех перебьем», и те сдались. Левее нас красные открыли ураганный огонь по наступающей роте. Минут за 40 они выпустили больше 300 снарядов и гвоздили чуть ли не в одну точку до того, что кроме пыли и дыма ничего нельзя было разобрать. Наши же продвигались и сбили их, не понеся потерь. Под вечер верстах в 7 от нас на горизонте мы заметили отходящие обозы противника и своим огнем внесли туда заметное расстройство.

2.09.1919. Весь день было тихо. На нашем участке наступления не было. Мы ждали, пока наши соседи не выровняются с нами. Мы прошли немного вперед и расположились в имении графини Клейнмихель. Дом ее находится верстах в 3, около сахарного завода, а здесь только разбитые товарищами службы. Вторую половину дня занимались едой. Варили гусей, кур, жарили шашлык, пили наливку, чай, ели омлет с вареньем.

Сумерками проезжал вдоль фронта командир полка полковник Зеленин в автомобиле. Мы его чуть не обстреляли, потому что ни с того ни с сего услышали звук мотора. Что движется, не было видно и легко можно было решить, что это автоброневик противника. Он сообщил, что завтра мы пойдем дальше. Про Белозерцев он сообщил, что они не только сами не переправились, но пропустили через реку красных и отошли от деревни Борки. Не смущаясь этим, мы все-таки двинемся. К Белозерцам на днях приходят танки. Правее нашего полка Марковцы тоже продвигаются, а правее их Корниловцы заняли город Обоянь и захватили там батарею. Там тоже идут танки. На участке Бахмач– Конотоп красные продолжают наступать, вводя в бой свежие части, и заняли обе эти весьма важные станции. Говорят, что в Харькове по этому поводу население начинает волноваться.

3.09.1919. Белозерцам сузили участок, а между нами и ими поставили Олонецкий батальон123123
  14-й пехотный Олонецкий полк. Полк Императорской армии. Возрожден во ВСЮР. Входил в состав 3-й, с 1 сен. 1919 – 9-й, затем 4-й пех. дивизий. Ячейка полка формировалась при 13-м пех. Белозерском полку. Летом 1919 насчитывал 250 шт. Участвовал в Бредовском походе. Расформирован 6 апр. 1920. По прибытии из Польши в Крым сведен в роту и влит в 3-й Марковский полк.


[Закрыть]. Часов в 6 прошли через Щеголек и двинулись дальше. Мы должны были наступать на Будище, Саморядово и Растворово. Не идя на Будище, мы во фланг ударили на Саморядово. Красные этого никак не ожидали. Когда появилась на бугре наша цепь, они сначала приняли ее за свой 59-й полк. После нашей первой шрапнели, Самурцы бегом бросились в деревню. Всё красное побежало. Они бросили кухню с обедом, хлеб, продукты и пулемет. Через несколько минут мы увидели, как из деревни карьером выскакивала их артиллерия. Мы открыли по ней беглый огонь, в результате которого и пушка с зарядным ящиком, и две подводы со снарядами были брошены.

В этом направлении наша пехота не шла, поэтому мы эту брошенную пушку всё время держали под огнем, так как с их стороны были попытки выручить ее, до тех пор, пока наши разведчики не взяли ее. При пушке осталась пара здоровых корневых лошадей (остальных они успели угнать), на которых она и была доставлена. На передках было полно вещей номеров и ездовых, которые были разделены между нашими солдатами. Так как справа и слева наши не успели выдвинуться на нашу линию, то мы дальше не пошли. Полковник Григорьев, помощник командира 3‐го батальона, всё время волновался из-за флангов и боялся, что мы не удержимся на этой позиции. Он не так давно прибыл из Франции и совершенно не освоился с ведением этой войны. Привыкши видеть густые «массы пехоты», он всё время думает, что нас слишком мало на нашем участке для того, чтобы вести серьезные бои.

4.09.1919. Двинулись дальше и заняли Растворово и Бирюковку. В этих местах у крестьян очень много садов с весьма хорошими фруктами. Всё время едим великолепные яблоки, груши и сливы. Сады обывателей малость страдают от наших солдат, но ничего не поделаешь. Часа в 4 приехал из Суджи офицер и сообщил, что город еще вчера занят. Наш бронепоезд прорвался в город и высадил там две роты Самурцев, которые ударили на красных сзади. Те в панике бежали, оставив более 500 пленных и много разнохарактерной добычи. Подслушали разговор красных по телеграфным проводам. Они отходят «в порядке» и совершенно не знают, где находится левый фланг. Говорили они из деревни Скородное и вызывали конницу из Нижнепаровой, чтобы отыскать этот самый затерявшийся левый фланг.

5.09.1919. Заняли Большое Солдатское на речке Судже. Сначала предположено было, что мы простоим здесь до вечера, но потом было получено приказание продвинуться еще верст на 25 и занять д. Солдатское на Реуте.

Перед нашим выступлением к полковнику Григорьеву явилась какая-то барышня от командира 63‐го советского полка, принесла боевой приказ и сообщила, что весь полк хочет сдаться со всем оружием, но боится, чтобы их не расстреляли. Мы им гарантировали жизнь и указали условия сдачи. Барышню эту отправили на подводе, чтобы она успела им это сообщить, и сами немного задержались с выступлением. Не встречая противника, мы прошли д. Ершанку и начали подходить к д. Ширково-Немчино. В указанном месте мы не увидели 63‐го полка в сомкнутом строю, как ему было приказано построиться для сдачи. Быть может, они раздумали сдаваться или, весьма возможно, что им помешала наша 3-я рота, которая вместе со взводом нашей батареи наступала левее на д. Ржава. За Ширково-Немчино мы увидели отходящие цепи красных, по которым незамедлительно открыли огонь.

В это время прибыл командир батальона капитан Житкевич124124
  Житкевич Дмитрий Венедиктович, р. 15 нояб. 1885 в с. Дмитрошковское Тульчинского у. Штабс-капитан. В Добр. армии и ВСЮР в Самурском полку; в июне – сен. 1919 командир батальона, с 14 мая 1919 капитан (уст. старшинство в чине с 30 сен. 1919), затем командир Самурского полка. В Русской армии до эвакуации Крыма. Полковник. В эмиграции в Болгарии, в 1922 подписал воззвание за возвращение в СССР, за что подвергнут взысканию по суду. Вернулся в СССР, на особом учете с 1924 в Киевском ГПУ, зав. конторой совхоза в Черниговском округе. Арестован 25 авг. 1930. Расстрелян 8 апр. 1931 в Москве.


[Закрыть] и приказал двигаться дальше, несмотря на то что становилось уже темно. Слева от нас горела д. Ржава, подожженная артиллерийским огнем. Двигались мы колонной довольно медленно, почти ничего не было видно. Перед каждой деревней наши открывали залповый и пулеметный огонь и кричали: «Кавалерия вперед!» Кавалерии с нами не было, делалось это для наведения на красных паники. Таким путем мы заняли хутор Нелидовский, деревню Борщень, Гусино и Ново-Сергиевскую (иначе Каменец). Там захвачен пулемет и много винтовок, повозки и пленные.

6.09.1919. На рассвете распространился слух, что вся 10-я рота наша попала в плен в д. Ново-Сергиевской. Известие это казалось маловероятным. С другой стороны, это могло легко случиться, потому что вчера во время ночных атак весьма трудно было ориентироваться; со всех сторон стрельба, а где и кто стреляет – разобраться в абсолютной темноте не так легко. Оказалось, что на 10-ю роту сзади наехал разъезд красных, который был взят нашими целиком в плен. Перепуганный же ординарец, не разобрав в чем дело, привез такое ложное известие о 10-й роте. Утром по полям бегали оседланные лошади красных, которых постепенно подбирали. Часов около 8 утра мы поймали на окраине деревни начальника команды подслушивателей вместе с аппаратом. Он всю ночь оставался в занятой нами деревне и только поздно утром хотел удрать на подводе. Его за это дело отправили в безвоздушное пространство. В 9 часов наши 4 пушки с 9-й ротой двинулись на Солдатское на Реуте. Мы выкатились вперед наших цепей и начали крыть по отходящим обозам красных с открытой позиции. Пушка красных заставила нас взяться в передки. Только мы успели это сделать и поехать рысью, как нас сразу взяли в оборот целых 6 орудий красных. К счастью, они стреляли с небольшими перелетами. Мы проехали немного в сторону и вперед и стали на закрытую позицию. Часа через 2 мы одним артиллерийским огнем выбили красных из деревни. Пушки их тоже ушли. Пока они стояли, подвезти нам из-за их огня ничего нельзя было совершенно. Дальше мы не двигались и деревни не занимали. Жителям было приказано исправить мост через р. Реут. Вечерком мы выпили под весьма хорошую закусь.

7.09.1919. Пришел наш первый взвод из Стремоухово-Бобрика, и часов в 12 мы двинулись дальше. Командир с 1-м взводом двинулся на Лукашевку, а наш взвод с 9-й ротой на д. Успенское. К вечеру мы вышли на железную дорогу Льгов–Курск, перешли ее и начали входить в д. Успенское. Позиции у красных здесь роскошные – река Сейм и громадный бугор, подход к которому виден начиная с 9–10 верст расстояния до него. Подошли мы благополучно и только уже при въезде в деревню попали под пулеметный огонь. В этот день стреляли мы мало, так как становилось уже темно, а переправу решено было брать завтра утром. На ночь пришлось отъехать из деревни версты на полторы, так как всё время пули целым роем летели по всем направлениям и попадали очень близко от наших лошадей. Наши солдаты при раздаче корма довольно громко заговорили. Красные выпустили несколько очень приличных очередей по голосам. Курск и Льгов заняты нашими частями. В Курске захвачено 47 орудий, из которых большинство тяжелые, 4 бронепоезда, 40 вагонов с патронами и т. д. Вот и «красная крепость». Весь фронт двигался равномерно, и Курск ни на один лишний день не задержал нас. У Бахмача дела наши поправились: и Ворожба, и Конотоп, и Бахмач снова заняты нами.

8.09.1919. С утра мы развили такой солидный огонь по окопам красных на той стороне Сейма, что они оттуда не могли даже отстреливаться. Артиллерийским огнем были сбиты их пулеметы, а наша пехота не давала им высунуться. Они не могли уже бежать из своих окопов, а только ползали на карачках. Через полтора часа такой подготовки, Самурцы перескочили по не совсем разобранному мосту на ту сторону, захватили там 3 пулемета и пленных. Весьма занятно наши брали переправу в д. Глушковка, в 7 верстах левее нас. В темноте там выкатили 2-е орудие нашей батареи на самый берег реки и с расстояния 200 шагов начали дуть на прицеле 2 по окопам красных. После 30 снарядов пехота с криками «ура» бросилась по горевшему мосту, и две линии окопов с ходами сообщений полного профиля мигом были очищены от красных. Опомнившись, они переходили в контратаки, но их отбросили. В Лукашевке на переправе тоже было взято 3 пулемета и пленные.

Из Успенского мы пошли на Лукашевку, перешли Сейм в Глушковке и по отчаянной дороге двигались (почти всё время ночью) через Дроняево, Жмакино, Согласьево, Рогово. Всё время были бесчисленные остановки по этим оврагам, падали лошади, люди, переворачивались повозки. Колонна наша растянулась версты на 3, считая обозы, и даже больше. До деревни Рогово добрались что-то после 12 часов ночи все усталые и измученные. Большевики всего только несколько часов тому назад прошли через эти деревни. В Рогово ночью столкнулись с разъездом красных. Погиб в этом столкновении фельдфебель 10-й роты Самурского полка. Этим хождением по пятам и ночными боями мы, по всем данным, красным сильно действуем на нервы.

9.09.1919. Наш 2-й взвод весь день простоял в Рогово. На позицию выезжал только 1-й взвод. Красные окопались в д. Мухино и Черный Колодезь.

Днем наши артиллерийским огнем несколько раз разгоняли их, когда они принимались возводить более солидные земляные укрепления. Ночью рота Самурцев решила занять эти окопы, но красные, удачно выставив заставы, не подпустили наших. Они стали теперь малость бдительнее, осторожнее и предусмотрительнее. Мы этими ночными комбинациями их кое-чему научили.

10.09.1919. Началась перегруппировка. Курская операция закончилась, теперь начинается Брянская. Мы переходим ближе к железной дороге, и входим в состав ударной группы. К вечеру мы должны, пройдясь вдоль фронта, прийти на ст. Шерекино. С этой перегруппировкой всё немного перепуталось. Многим частям назначено прибыть в такие места, которые заняты еще неприятелем. Пошли мы через деревни Мармыжи и Ольшанку. Через Ольшанку днем пройти было трудно, так как она находилась под ружейным близким огнем. Здесь большевики задерживаются по ту сторону р. Пруча. Еще в Мармыжах жители говорили нам, что в «Ольшанке щекочут из пулеметов и гладят из орудий». Выражение довольно забавное. Прошли мы через Ольшанку, когда уже стемнело. Обстановку из-за этой перегруппировки выяснить было совершенно невозможно, известно лишь было что ст. Шерекино, в которую нам нужно было прибыть, пока еще в руках красных, то мы пошли на Льгов и около полуночи прибыли в Подгородную. Я попал с 4 офицерами на квартиру к какому-то странному дьякону. Кроме своей странности он был еще перепуган и думал, что мы отступаем.

11.09.1919. Только теперь дошла до нас благодарность, объявленная начальником 7-й дивизии генералом Бредовым125125
  Бредов Николай-Павел-Константин Эмильевич, р. 31 окт. 1873 в С.-Петербургской губ. Из дворян той же губ., сын генерал-майора. Образование: 1-й Московский КК 1891, Константиновское ВУ 1893, АГШ 1901. Офицер 13-го стрелк. полка. Генерал-лейтенант, командир 12-го армейского корпуса. В Добр. армии и ВСЮР; с 25 нояб. 1918 в Киевском центре, с 24 янв. 1919 в резерве чинов при штабе Главнокомандующего ВСЮР; 13 июля 1919 – 2 мар. 1920 нач. 7-й пехотной дивизии, затем нач. 15-й пехотной дивизии, командующий войсками в Киеве, затем в Одессе, в начале 1920 возглавил поход из Одессы в Польшу. С июля 1920 в Крыму. В эмиграции 1930–1931 в распоряжении начальника РОВСа, председатель Союза «Долг Родине», возглавлял группу 2-й Галлиполийской роты в Софии, на 16 мар. 1940 заведующий инвалидным домом в Шипке. В 1945 вывезен в СССР и погиб в лагерях.


[Закрыть] в приказе по дивизии нашей батарее за бои Полтавской операции. Полковник Шеин передал командиру батареи, что командир нашей 3-й артиллерийской бригады считает нашу батарею лучшей во всем I корпусе126126
  1-й армейский корпус. Сформирован в Добровольческой армии 15 нояб. 1918. С 15 мая 1919 включал 1-ю и 3-ю пехотные дивизии, в сер. июня – 1-ю, 3-ю и 7-ю пехотные дивизии, 1-й отдельный тяжелый гаубичный дивизион (до 1 авг. 1919), 3-й отдельный тяжелый гаубичный дивизион (с 1 авг. 1919), отдельную тяжелую тракторную батарею, 1-ю отдельную инж. роту и 1-ю отдельную телеграфную роту, к 15 сен. 1919 – 1-ю, 3-ю и 9-ю пехотные дивизии и Сводный полк 1-й отдельной кав. бригады, Горско-мусульманский дивизион, 3-й отдельный тяжелый пушечный тракторный дивизион, корпусное радиотелеграфное отделение, 5-ю отдельную телеграфную роту и отдельную инж. роту. При нем состояли также 3-й отряд танков, бронеавтомобили «Генерал Корнилов», «Славный», «Кубанец» и «Генерал Дроздовский». На 5 окт. 1919 насчитывал всего 15907 шт., 831 саб., 335 пул., 55 ор. С 14 окт. 1919, после переформирования дивизий, включал Корниловскую, Марковскую, Дроздовскую, Алексеевскую и 9-ю пехотную дивизии.


[Закрыть]. Довольно приятно услышать такие отзывы высшего боевого начальства. Правда, мы довольно часто выворачивали рискованные и красивые номера.

Из Льгова нас отправили опять в Ольшанку. Прошли мы туда незаметно, балкой, и прибыли часа в 4 с половиной вечера. Первый раз за всё это время мы стояли в сфере огня, не принимая участия в бою. Тут выяснилось, что десять рот Самурского полка, конная команда полковых разведчиков, 3 орудия 4-й батареи, взвод 6-й батареи, взвод 8-й гаубичной батареи и наша батарея должны будем сегодня ночью переправиться через р. Пруч и р. Вабля и, выйдя на 20 верст в тыл красным, перерезать им железную дорогу. Два орудия нашей батареи исправлялись в Льгове и не успели подойти к моменту начала нашего движения, которое было назначено в 8 часов вечера.

Двинулись мы без всяких кухонь и обозов, прошли через д. Мармыжи и правее ее переправились через реку у д. Журавлинка. Мы должны были идти прямо на север до д. Волково и оттуда круто повернуть на запад и выйти на дорогу. Мы шли с соблюдением всех мер тишины и предосторожности. Курить запрещалось. Все деревни мы обходили; кроме того было запрещено отвечать на стрельбу, если бы таковая открылась по нас. Одним словом, мы должны были проделать это движение, совершенно не возбуждая никаких подозрений. Шли мы всю ночь; сначала с частыми остановками, а потом уже почти нигде не задерживаясь. Прошли мы очень удачно, никто нас не заметил, без выстрела.

12.09.1919. На рассвете мы подошли к деревням Рыжково и Орлянка. Сначала Самурцы (одна рота и конные разведчики) со стрельбой и криками ворвались в Рыжково. Все обозы красных остались в деревне, ни одна подвода не успела выскочить. Захвачено было около 150 повозок казенного образца с лошадьми и различным имуществом. Среди них полковая канцелярия, 28 телефонных аппаратов, пулеметы, винтовки, бинокли и пр. Сейчас же мы навалились на Орлянку. Там в резерве стояли 62-й и 63-й полки и батарея. Все бросились в разные стороны, преследуемые нашим артиллерийским огнем. Красные не успевали даже одеться и выскакивали из домов сонные и недоумевающие. Не повезло им в смысле отдыха в резерве. 3-й батальон с тремя орудиями 4-й батареи остался здесь, а мы двинулись дальше. В это время на него налетел батальон 61‐го полка и китайцы. 4-й батарее одно время пришлось отбиваться почти на картечи. Интересно было то, что мы и 4-я батарея стреляли одновременно по диаметрально противоположным направлениям. Потом мы своим огнем помогли немного 4-й батарее. Весь батальон 61‐го полка был захвачен целиком в плен.

Отсюда мы пошли на д. Рожню, а затем в Машкину Белицу. В последней мы захватили начальника штаба обороны всего этого района. Он этого боя не слышал и немного удивился, когда ни с того ни с сего мы появились. Мы в свою очередь тоже крайне удивились, когда от него узнали, что весь фронт красных в этом месте остался на старом месте. По его словам, наши наступали сегодня в районе Ольшанки (мы теперь как раз в тылу этого места), но были отброшены. На разъезде наши разведчики натолкнулись на экипаж, в котором разъезжал матрос с пулеметом и шестью красноармейцами, вылавливая дезертиров. Его немедленно задержали, кроме того поймали еще политического комиссара. Наши разобрали путь в нескольких местах. Всё было тихо, и эта тишина начинала нам уже не нравиться. Они могли бы узнать об этом только ночью и проскочить, тем более что между нами и 1-м батальоном был разрыв в 12 верст. Капитан Житкевич послал телефониста, чтобы он сообщил красным на ст. Конышевку, что они могут быть совсем спокойны, так как мы уже здесь. Должно быть, в ответ на это через некоторое время показался их бронепоезд. Мы его обстреляли и он, обложив нас прилично, пошел назад.

Был уже 5-й час вечера. До темноты было всё спокойно. Расположились мы на ночь в Машкиной Белице. Часов около 9 подошли к нам по разгромленной нами дороге 2 наших орудия, и приехал полковник Шеин с английским капитаном, который приехал посмотреть, как мы работаем с английскими пушками. Ночь тоже прошла очень спокойно, хотя с вечера было заметно какое-то движение, но после получасовой ружейной перестрелки всё замолчало. Со стороны города Дмитриева подходила сюда в эшелоне пехота, но ее обстреляли и не дали ей высадиться. Воображаю, как они были удивлены. Всякую связь большевицкого тыла с этим фронтом мы теперь порвали благодаря этому выходу на железную дорогу.

13.09.1919. С утра мы собирались наступать в тыл фронту красных, но получилась совсем иная картина. На рассвете на нас со всех сторон ринулись громаднейшие цепи. Они пошли в разрез между нами и 1-м батальоном и глубоко обошли наши фланги. Мы сначала полагали, что это они повернули свой фронт, чтобы прорваться. Наши роты были разбросаны на расстоянии 20 верст, а тут они здоровым кулаком ударили на участок, на котором у нас было всего 3 роты. Оказалось уже потом, что они готовились наступать на Льгов и стянули сюда 3 дивизии пеших и полк кавалерии. Наши с фронта не могли нам помочь, так как у красных было достаточно сил, чтобы удерживать фронт и прорвать нас, имея кроме всего этого солидную артиллерию и 2 броневика. 9-ю роту, которая была правее железной дороги, они отрезали совершенно. Часа через полтора после начала боя стало ясно, что удержать их мы не в состоянии. Если бы 1-й батальон ударил бы им во фланг, тогда бы могло еще что-нибудь получиться, но он был далеко, и нас обходила их кавалерия. Пришлось рысью отступить на Машкину Белицу, оттуда на Булгаковку. Хуже всего было то, что нам приходилось отходить на север через деревни, не занятые нами. Ловлю бронепоездов противника приходилось уже отставить, и нужно было думать о том, как бы самим не пойматься, а выкарабкаться. С Булгаковки мы начали отступать на Яндовище, но идти уже туда нельзя было, так как оттуда нас обстреляли. Тогда мы пошли на Заслонки.

Всё время приходилось двигаться по полю без дороги и под ружейным и пулеметным огнем. Орудия попеременно останавливались и отбивались на самых близких прицелах. Пулеметы наши работали беспрерывно (нужно сказать, что у нас в батарее завелось уже 7 пулеметов: 4 Льюиса и 3 Максима). Одну часть дороги мы больше получаса шли под сплошным фланговым огнем. Товарищи крыли из пулеметов и залпами. После Заслонок мы круто свернули на юго-восток и вышли из-под удара, подойдя к д. Узник, которая вчера была занята 1-м батальоном, теперь же он ушел на помощь нам. Мы своим движением описали здоровую дугу. Сначала мы двигались на север и северо-запад, а потом, на юго-восток. Отделались мы от этой истории довольно дешево: ранен командир батареи, солдат и 5 лошадей. Хорошо, что красные сгустились у железной дороги и сами думали только о том, чтобы прорваться, а то из этой истории; тяжело и даже почти невозможно было выкарабкаться без весьма основательных потерь.