Текст книги "Мифы советской эпохи"

Пациент стал излишне чудашлив. Это выражается в громком, продолжающемся смехе, который переходит в кашель и рвоту. Причем причины, которые могли бы вызвать этот смех, самые нелепые – кошка, сторож за окном, уборка снега, разговор с поваром на кухне и т. п. Пациент долго спит. Он просыпается в 14, а иногда в 15 часов. Примерно через час после пробуждения он приходит в чувство. Начинает расспрашивать работников и обслугу, медперсонал о происходящих в стране событиях. Подолгу ищет газеты, журналы, сразу пишет письма в ЦК. За последние две недели им написано более 300 писем, причем пишет он их постоянно, днем, вечером, глубокой ночью и вплоть до 4–5 часов утра. (В этом месте, на полях пометка Сталина красным карандашом: «300–150=150, где еще 150 писем?» Сталин продолжал пристально следить за Лениным и «отлавливать» его письма на волю. – Г. Н.)

Товарища Баштанова он не устает расспрашивать о подробностях, как он, Баштанов, передавал его письма, кому и кто, что говорил, как смотрел, что спрашивал и т. п. Некоторые письма он прячет под матрац, в шкафах, в других укромных местах. Таким образом, постоянная писанина писем и указаний, употребление в тексте нецензурной брани и т. п., рассовывание писем в тайниках вызывают серьезные опасения в том, что при нормальной динамике общих выздоровительных процессов имеет место развитие болезни головного мозга, т. е. психического расстройства.

Пациент совершенно не отдает себе отчета, что Гражданская война окончилась, что наступила мирная созидательная жизнь. После того, как коммутатор не стал соединять пациента с Кремлем и внешним миром, пациент требует или просит работников и обслугу, медперсонал самим позвонить, подозвать к телефону нужного абонента, а затем часами разговаривает с ним, дает указания и т. п. Вчера, при таком обмане медсестры Прохоровой Н. Ф., он сумел поговорить с Рыковым. (Здесь пометка Сталина: «Убрать, заменить». – Г. Н.) Просил его забрать из пансионата, рассказывал о том, что его травят ядами, ртутными парами и т. п. Действительно, пациент в последнее время ведет себя плохо. Все лекарства, которые ему выписывают вовнутрь, он пробует на вкус. Фактически не расстается с кошкой. Кладет ее в постель, постоянно носит на руках. Часами плачет, с каждым днем срывы учащаются. Если раньше, примерно полгода назад, он плакал 1–2 раза в неделю, то в настоящее время он стал плакать по 1–2 раза в день. Странным образом ведет себя и супруга пациента. Она обвиняет медперсонал в заговоре против пациента. Во всем ему подыгрывает.

На основании изложенного прошу вашего разрешения о создании медико-психиатрического консилиума для освидетельствования пациента и выставления медицинского диагноза, поскольку еще стоило бы раз повториться, что при общем выздоровлении терапевтического характера за последние несколько месяцев у пациента развивается, если не прогрессирует психическая болезнь, для диагностирования которой необходимы специальные познания в области психиатрии. (Возле этого абзаца пометка Сталина: «Разрешаю!» – Г. Н.)

К примеру, пациент на протяжении нескольких суток отказывается чистить зубы. Он считает, что в зубном порошке яд, который проявится после выпитого чая или кофе. Изо рта пациента исходит жуткий неприятный запах. На вопрос врачей о происхождении запаха пациент отвечает, что специально не будет чистить зубы, чтобы сбивать с ног контру и заговорщиков, которым он будет дышать в лицо.

Пациент убивает время в постоянной писанине, которую затем распихивает по тайникам. Его письма сотрудники и медперсонал находят в самых неприличных местах. Я прямо-таки устал изымать эти конверты с бесчисленными указаниями. После пробуждения пациент, как правило, старается попасть к телефону. Когда ему отвечают, что с Москвой нет связи, он впадает в истерику. Т. о. он испортил 4-й телефонный аппарат. После истерики, как правило, безмолвствует, это длится на протяжении часа, полутора. Затем еще несколько часов ходит по дому, гуляет мало. Ест плохо. Много пьет воды и постоянно ходит в уборную, через каждые 20–40 минут. По дому мочится.

Лечащий врач: (подпись неразборчива)

Горки, дня 16. XII. 1923 года».

Так вот она, самая страшная и наиболее тщательно скрываемая тайна – Ленин сошел с ума!

Но когда это произошло? В декабре 1923 года? Или летом 1921-го? Как мог политик Сталин установить этот медицинский факт раньше профессиональных врачей?

Когда в конце 1917 года известный революционер Г. Соломон (Исецкий) впервые встретил Ленина, в семью которого он был вхож еще с дореволюционных лет, он был поражен произошедшей во Владимире Ильиче переменой.

– Помните: того Ленина, которого вы знали десять лет назад, больше не существует, – говорил Владимир Ильич. – Он умер давно, с вами говорит новый Ленин… Я буду беспощаден ко всему, что пахнет контрреволюцией!.. И против контрреволюционеров, кто бы они ни были, у меня имеется товарищ Урицкий… Не советую вам познакомиться с ним!

«В словах его, взгляде, – вспоминал Соломон, – я почувствовал и прочел явную неприкрытую угрозу полупомешанного человека… Какое-то безумие тлело в нем…»

И это безумие не замедлило проявиться в нем в самых ужасающих формах в ближайшие три года. Если непредвзятым, незашоренным глазом посмотреть на ленинские резолюции, предписания, телеграммы, невозможно не ужаснуться их болезненной кровожадности. «Ссылайте на принудительные работы в рудники», «наводите массовый террор», «запирайте в концентрационные лагеря», «отбирайте весь хлеб и вешайте кулаков», «без идиотской волокиты и, не спрашивая ничьего разрешения, расстреливайте, расстреливайте, расстреливайте». Расстреливайте всех и за все – капиталистов за утаивание денег, кулаков за сокрытие хлеба, офицеров за неявку на регистрацию, проституток за спаивание солдат, солдат за невыход из вагонов, демобилизованных за хранение винтовки, крестьян за нерасчистку снега.

И рядом с этим какая-то непостижимая жалостливость: «12 французов пленных от холода страдают. Одеть + пища». И в этом же 1919 году беспрецедентная по кровожадности резолюция, обнаруженная мной на никогда не публиковавшемся письме Дзержинского Ленину.

«В Ростове захвачены в плен 300 000 казаков войска Донского, – писал Феликс Эдмундович 19 декабря 1919 года. – В районе Новочеркасска удерживается в плену более 200 000 казаков войска Донского и Кубанского. В городе Шахты, Каменске удерживается более 500 000 казаков. За последнее время сдались в плен около миллиона казаков. Пленные размещены следующим образом: в Геленджике – около 150 000 человек, Краснодаре – около 500 000 человек, Белореченская – около 150 000 человек, Майкопе – около 200 000 человек, Темрюк – около 50 000 человек. Прошу санкции.

Председатель В.Ч.К. Дзержинский».

Резолюция Ленина на письме: «Расстрелять всех до одного. 30 декабря 1919 г.».

В мае 1919 года предсовнаркома Ленин нашел время, чтобы дважды напомнить железнодорожной ЧК в Жлобине о необходимости вернуть реквизированный велосипед аптекарю Г. Рабкину. И в этом же месяце он подписал чудовищный, до сих пор скрываемый от народа документ, который мне удалось обнаружить в архиве:

«1 мая 1919 г.

Председателю В.Ч.К.

тов. Дзержинскому Ф. Э.

№ 13666/2

УКАЗАНИЕ

В соответствии с решением В.Ц.И.К. и Сов. Нар. Комиссаров, необходимо как можно быстрее покончить с попами и религией.

Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше.

Церкви подлежат закрытию. Помещения храмов опечатывать и превращать в склады.

Председатель В.Ц.И.К. Калинин

Председатель Сов. нар. комиссаров Ульянов (Ленин)».

Указание Ленина о «беспощадном расстреле попов»

И опять совмещение несовместимого – именно 1 мая, в День международной солидарности трудящихся, Ленин подписывает документ, требующий «расстреливать беспощадно и повсеместно» тех, кто молится Богу.

Допускаю, что именно это патологическое соседство сентиментальности и зверства как раз и навело Сталина на догадку, что вождь невменяем. В таком случае он стал для Ленина поистине бичом Божьим, обрекшим его на унизительное и мучительное умирание.

О том, что Сталин не забыл ленинского «указания» об уничтожении русского православного духовенства, свидетельствует еще один найденный мной документ. Это адресованная Берии Выписка из протокола № 88 заседания Политбюро ЦК от 11.11.1939 г.:

«– По отношению к религии, служителям русской православной церкви и православноверующим ЦК постановляет:

1) Признать нецелесообразным впредь практику органов НКВД СССР в части арестов служителей РПЦ, преследования верующих.

2) Указание тов. Ульянова (Ленина) от 1 мая 1919 г. за № 13666-2 «О борьбе с попами и религией», адресованное председателю ВЧК т. Дзержинскому, и все соответствующие инструкции ВЧК-ОГПУ-НКВД, касающиеся служителей РПЦ и православноверующих, – отменить…

Секретарь ЦК И. Сталин».

Это решение сделало православную церковь союзницей советской власти в годы Великой Отечественной войны. Энергично разрушать этот союз стал еще через двадцать лет верный ленинец Хрущев…

А высшего-то образования Ленин так и не получил

В свое время на первом этаже Музея Ленина в Москве экспонировалась копия документа, который по замыслу музейщиков должен был убеждать посетителей, что у Владимира Ильича было университетское образование. В табличке под этим экспонатом утверждалось: «Диплом первой степени, выданный В. И. Ленину по окончании Петербургского университета. 1891 г.».

Но, внимательно всмотревшись в текст самого диплома, я с удивлением обнаружил, что он совершенно не соответствует сопровождающей его надписи. Ведь в нем говорилось буквально следующее: «Диплом. Предъявитель сего Владимир Ильич Ульянов, вероисповедания православного, родившийся 10 апреля 1870 г., с разрешения Г. Министра народного просвещения подвергался испытаниям в юридической испытательной комиссии при Императорском С.-Петербургском университете в апреле, мае, сентябре и ноябре месяце 1891 г. В удостоверение сего и дан сей диплом Владимиру Ульянову, за надлежащей подписью и с приложением печати Управления С.-Петербургского учебного округа. Город С.-Петербург, января 14 дня 1892 г.».

Нам все время говорили, что Ленин был настолько одарен, что сдал университетские экзамены экстерном, превзойдя тем самым выдающихся русских ученых, из которых ни один не смог повторить такой подвиг. А тут оказывается, что в дипломе, выданном Ленину, нет даже слов «по окончании» и «экстерном». Есть только «подвергался испытанию» и «при». Выходит, у него просто проверяли знания в юридической испытательной комиссии при университете!

Еще глубже вникая в заинтересовавший меня вопрос, я просмотрел многочисленные биографии Ленина и заметил еще одну особенность. В ранних жизнеописаниях, появившихся сразу после смерти Ленина, нет утверждений, будто Ленин окончил университет и сдал экзамены экстерном. Они появились лишь в конце 20-х годов, когда начал набирать силу культ личности Ленина. Главными биографами Владимира Ильича были Емельян Ярославский (Губельман) и родственники Ленина – Крупская и сестры Анна и Мария Ульяновы.

В 1925–1926 годах незадолго до празднования 10-й годовщины Октября редакция Энциклопедического словаря Гранат, решив издать словарь «Деятели СССР и революционного движения России», обратились к родственникам Ленина с просьбой написать его биографию. За эту работу взялась старшая сестра Ленина Анна Ильинична. Она пишет следующее: «Обратное поступление в университет Ленину не разрешили… И только через три года после исключения, в 1890 г., – матери его удалось добиться для него разрешение сдать экзамены экстерном. Тогда Владимир Ильич засел вплотную за работу и совершенно самостоятельно подготовился в полтора года к этому экзамену, который и сдал в два срока – весной и осенью 1891 года при Петербургском университете».

Как мы видим, и здесь речь идет не об окончании университета и сдаче экзаменов за полный курс университета, а о сдаче экзаменов при университете. Мать Ленина неоднократно подавала прошения министру народного просвещения «о разрешении поступить сыну в какой-либо из русских университетов». В июне 1888 года, в связи с прошением Владимира Ильича дать ему возможность продолжить образование в Казанском университете, попечитель Казанского учебного округа по требованию департамента народного просвещения дал подробную характеристику Ульянову и его семье, заканчивающуюся словами: «Он ни в нравственном, ни в политическом отношении лицом благонадежным признан пока быть не может». Так что факт остается фактом: поступить ни в Казанский, ни в какой-либо другой университет Ленину не дали, а провести проверку его знаний при С.-Петербургском университете разрешили. Впоследствии историки из Института марксизма-ленинизма истолковали это обстоятельство по-своему. Хотя в документе нет речи о сдаче экзаменов за полный курс университета, то есть сдачи экстерном, и хотя выданный ему образец диплома не соответствует настоящим дипломам С.-Петербургского университета, они выдали его за диплом, будто бы полученный Лениным «по окончании Петербургского университета». Ведь не мог же Ленин, «вождь мирового пролетариата», «величайший из великих», «гений», быть недоучкой[1]1
  В советское время историки партии прожужжали нам уши, будто первый состав ленинского Совнаркома был самым образованным правительством в мире. Это утверждение легко проверяется. Всего в созданном 8 ноября 1917 года Совнаркоме было 15 человек. Из них 5 – недоучившиеся студенты: А. И. Рыков, В. П. Милютин, В. А. Антонов (Овсеенко), А. В. Луначарский, И. А. Теодорович; 6 – выпускники начальной и средней школ: П. Е. Дыбенко, В. П. Ногин, Н. П. Авилов (Глебов), А. Г. Шляпников, И. В. Джугашвили (Сталин), Л. Д. Бронштейн (Троцкий); 2 – выпускники высших учебных заведений: Н. В. Крыленко, И. И. Скворцов (Степанов); 2 – окончившие университет таинственным «экстерном»: В. И. Ульянов (Ленин) и Г. И. Оппоков (Ломов). Отсюда сразу видно: первый состав ленинского Совнаркома был не самым образованным правительством в мире, а скорее правительством недоучек. Впрочем, когда человек не умеет работать, его диплом вовсе не показатель его пригодности для занятия высоких руководящих постов.


[Закрыть].

О том, что Ленин не получил высшего образования, свидетельствует еще один показательный факт. Те выпускники юридических факультетов русских университетов, которые по окончании курса становились адвокатами, именовались присяжными поверенными. Ленин же, как мы знаем, некоторое время был не присяжным поверенным, а лишь помощником присяжного поверенного, то есть не получил права на самостоятельную адвокатскую деятельность.

Как же создавалась легенда о высшем образовании вождя? После захвата власти большевиками при ЦК ВКП(б) была создана Комиссия по изучению и написанию истории партии, которую возглавил Каменев-Розенфельд. Каждый крупный партийный деятель обязан был написать воспоминания о своем революционном прошлом. Их у Ленина нет. Но еще при жизни Ленина и с его согласия Каменев начал издание собрания сочинений Владимира Ильича. Во время болезни Ленин передал Каменеву свой личный архив, на базе которого со временем возник Институт Ленина, впоследствии Институт марксизма-ленинизма. Именно в его недрах был перетолкован смысл диплома, выданного Ленину в 1892 году, и разработана легенда о возможности получения высшего образования экстерном!

Миф о «красной папке»

Как белый генерал раскрыл заговор красного маршала и как Агитпроп ЦК КПСС «отмазывал» заговорщиков

С легкой руки Никиты Хрущева советской историографии был навязан миф о том, что разгром высшего командного состава Красной Армии в 1937–1938 годах есть дело рук фашистских спецслужб, будто бы подкинувших И. В. Сталину так называемую «Красную папку» – фальшивые документы о тайных связях маршала М. Н. Тухачевского с германским генштабом.

Первым заговорил об этой таинственной папке эмигрант Виктор Александров, в 1960 году опубликовавший в римском «Джорнал д’ Италиа» статью «Дело Тухачевского». Она не осталась незамеченной в СССР: идеологические службы ЦК КПСС, мечтавшие угодить Хрущеву в его намерении ревизовать историю Великой Отечественной войны, поспешили доложить об александровском «исследовании» Генеральному секретарю, а тот велел перевести его на русский язык для ознакомления узкого круга лиц из высшего партийного руководства. Именно с их благословения в нашей стране в начале 60-х годов началась широкая пропагандистская кампания по дискредитации военачальников Отечественной войны. Велась она осторожно, не путем открытых нападок, а путем смещения акцентов, непомерного захваливания одних и намеренного замалчивания других.

И в этой кампании репрессированным военачальникам – Тухачевскому, Якиру, Фельдману, Путне, Эйдеману и др. – было отведено немаловажное место: уже в 1963 году в своей книге «Тухачевский» небезызвестный Лев Никулин (настоящая фамилия Ольконицкий) уже бросил провокационную мысль, будто репрессированные военачальники могли бы выиграть Великую Отечественную войну быстрее и с меньшими потерями, чем прославленные Г. Жуков, К. Рокоссовский, И. Конев, А. Василевский…

О том, что эта кампания была целенаправленной, свидетельствует убедительный факт: к 1969 году, к моменту выхода в свет «Воспоминаний и размышлений» маршала Г. К. Жукова, в стране было издано около десятка биографий Тухачевского, Якира и Уборевича (четыре о Тухачевском, две – об Уборевиче и пять – об Якире) суммарным тиражом около полутора миллионов экземпляров. О полководцах же, выигравших величайшую в истории войну, не было тогда ни одной книги. Неудивительно, что в сознании большинства советских людей до сих пор коренится убеждение, будто полководцы Великой Отечественной, сокрушившие сильнейшую в истории военную машину, в подметки не годились репрессированным генералам, никогда не воевавшим с серьезным противником!

Успех долговременной пропагандистской акции хрущевского Агитпропа заставляет нас обратить пристальное внимание на происхождение легенды о «Красной папке», будто бы оказавшейся роковой для Тухачевского и его сподвижников…

Посылки из Италии

Упоминаний о «Красной папке» много, но в принципе их можно свести к двум версиям, пришедшим к нам почему-то из одной страны – из Италии. Первая принадлежит уже упоминавшемуся нами Виктору Александрову, вторая – Роберту Конквесту, опубликовавшему книгу «Большой террор» во Флоренции в 1974 году. В начале «перестройки», по указанию Агитпропа, во главе которого стал небезызвестный партийный идеолог А. Н. Яковлев, «Большой террор» был издан на русском языке издательством «Книга».

По версии Александрова, уничтожение высшего командного состава Красной Армии было будто бы адским замыслом самого Сталина, которому для обвинения этих ни в чем не повинных людей нужен был лишь благовидный предлог. Предлог этот был им же искусно подстроен…

Осенью 1936 года по поручению Сталина, К. Радек будто бы вел в Польше тайные переговоры с немецким разведчиком полковником Николаи об установлении тесного сотрудничества. По возвращении в СССР Радек был арестован по обвинению в том, что он якобы вел эти переговоры как посланец троцкистской оппозиции. После этого в Париж срочно выехали зам. начальника Иностранного отдела ОГПУ Александр Шпигельгласс и некий Саровский. Они должны были начать операцию по дискредитации М.Н.Тухачевского как германского агента.

Главная роль в этой операции отводилась бывшему белогвардейскому генералу, командиру прославленной белой Корниловской дивизии Николаю Владимировичу Скоблину. Он и его жена– знаменитая русская певица Н. В. Плевицкая – были завербованы ОГПУ еще в сентябре 1930 года. Александров утверждает, будто между Шпигельглассом и Скоблиным была заключена сделка. Являясь активным деятелем Русского Обще-Воинского Союза (РОВС), штаб-квартира которого находилась в Париже, Николай Владимирович подчинялся генералу Е. К. Миллеру, возглавлявшему РОВС с 1930 года. Честолюбивый Скоблин будто мечтал стать председателем РОВСа, и проницательный Шпигельгласс, пообещав ему убрать Миллера, добился согласия Скоблина на то, чтобы подбросить чехословацкому президенту Бенешу, а через него Сталину материалы, компрометирующие Тухачевского. Такими материалами должны были стать сведения о том, что троцкистская оппозиция в СССР через Радека и Пятакова будто бы установила связь с немцами и что Радек уже договорился с Тухачевским и Путной об организации военного переворота в СССР.

Путем сложных маневров Скоблин будто бы ухитрился реализовать коварный план ОГПУ: президент Чехословакии Бенеш, получив компромат на Тухачевского и сведения о заговоре, передал их Сталину. Но Скоблин не остановился на этом. В нем, по мнению Александрова, платный агент ОГПУ мирно уживался с лютым ненавистником советской власти. Все надежды на ее свержение белогвардейский генерал возлагал на Гитлера и одновременно служил и ОГПУ, и немцам, имея прямой выход на главу СД Р. Гейдриха. Выполнив задание ОГПУ, Скоблин будто бы задумал не менее адский план свержения советской власти. Он решил дать Сталину документальное доказательство тайных связей Тухачевского с немцами. Получив такие документы, Сталин, по расчету Скоблина, неотвратимо разгромит командную верхушку Красной Армии, а Гитлер, увидев такое ослабление советских Вооруженных Сил, не устоит перед соблазном напасть на СССР и ликвидировать Советы.

Разговор Скоблина с Гейдрихом изображен у Александрова очень живописно. Настаивая на необходимости погубить Тухачевского, Скоблин сообщает Гейдриху, что красный маршал – заклятый враг фашизма, что он масон 23-й степени и имеет еврейских предков. Соблазненный Гейдрих представил план операции начальству, и в сочельник 1936 года в кабинете Гитлера было принято решение, которое держалось в секрете даже от высшего военного командования Германии. Техническая часть операции была поручена полковнику Нойоксу.

Тухачевский был в Германии шесть раз, не считая плена. От всех этих поездок остались подлинные документы, написанные его рукой. Они-то якобы и были использованы командой фальсификаторов для фабрикации подделок. Скоблин периодически наезжал в Берлин. Он был главным экспертом при оценке изготовляемых документов. Тут Александров, забыв, что операция была задумана Скоблиным в обход ОГПУ, вдруг заявляет: Ежов с нетерпением ждал окончания работ над фальшивым досье. Ведь он обещал Сталину к концу марта 1937 года положить на стол доказательства заговора генералов. Наконец, в середине апреля все было готово, в Берлин прибыл заместитель Ежова Л. Заковский и за 200 тысяч марок получил вожделенное досье. А дальше все пошло по замыслу Скоблина: Сталин воспользовался фальшивкой для ликвидации своих лучших генералов, Гитлер воспользовался ослаблением советских Вооруженных Сил и напал на СССР…

Маршал Тухачевский

Версия Конквеста короче и суше: ОГПУ через Скоблина будто подбросило Гейдриху сведения о тайных связях Тухачевского с германским генеральным штабом. Глава службы безопасности, хотя и понимал, что информация исходит из Москвы, поначалу решил воспользоваться ею для компрометации генштаба в глазах Гитлера: служба безопасности давно находилась в контрах с генштабом. Но потом появился шанс совсем иного рода. В марте – апреле 1937 года Гейдрих приказал своим сотрудникам изготовить «документальные доказательства» связей Тухачевского с немецким генштабом. Эту работу выполнил специалист по фальшивым документам Ф. Путциг, сфабриковавший досье из 32 страниц. В нем было «письмо» за подписью Тухачевского с грифом «совершенно секретно», оно было выдержано в стиле Тухачевского. Подпись маршала взяли с советско-германского соглашения 1926 года о техническом сотрудничестве в области авиации, а подписи немецких генералов на других документах были скопированы с их банковских чеков.

Немцы подбросили эти документы ОГПУ, оно подбросило их чехам, чтобы «создать у Сталина впечатление, что он, Сталин, получил их из дружественных иностранных рук…», так или иначе, в начале мая «Красная папка» была в руках у Сталина, дав ему повод для начала массовых репрессий против военачальников.

Несмотря на разногласие в деталях, и Александров, и Конквест сходятся в главном: немцы сфабриковали порочащие Тухачевского документы по предложению Скоблина, который действовал с ведома или прямо по заданию ОГПУ; получая тем или иным путем «Красную папку», Ежов знал, что это фальшивка! Такого же мнения придерживаются В. Рапопорт и Ю. Алексеев – авторы нашумевшей в свое время книги «Измена Родине», вышедшей в Лондоне в 1988 году. Однако, повторяя обе эти версии, они вынуждены были признать, что «Красная папка» не фигурировала ни на Военном Совете, где было сделано сообщение об измене Тухачевского, ни на самом процессе 11 июня 1937 года. «Сталин не сделал ей никакого употребления, – пишут В. Рапопорт и Ю. Алексеев, – не только не показал ее никому, но даже не сослался на нее ни разу!»

А раз так, то возникает законный вопрос: а была ли вообще «Красная палка»? И если ее не было, то какие же документы фигурировали на процессе над Тухачевским и его приверженцами в 1937 году?