Текст книги "Возвращение Черного Отряда. Суровые времена. Тьма"

66

– Что с тобой? Кто-то съел твоего любимого кутенка? – спросил, оглядев меня, Гоблин.

Подобные шутки, после того как в городе не уцелело ни одной собаки, стали популярны. Теперь мясо можно было добыть лишь двумя путями, и нары пользовались обоими. Мы же обходились воронами – теми, что поглупее.

Я рассказал Гоблину с Одноглазым об увиденном. Дядюшка Дой стоял поодаль, слегка раздосадованный тем, что до визита к Глашатаю я пожелал встретиться со своими. Не успел я изложить и половины, как Одноглазый перебил:

– Щенок, это надо знать всему Отряду.

И в кои-то веки он был серьезен, словно стоял с копьем в брюхе.

И в кои-то веки Гоблин согласился с Одноглазым без стонов и пререканий:

– Рассказать нужно так, чтобы все сделали правильные выводы. Иначе будет уйма пересудов. Ты же не хочешь, чтобы страшная правда обросла чудовищными домыслами.

– Тогда собирайте всех. А я, пока жду, еще раз просмотрю книги джайкури. Возможно, придется рассказать и еще кое-что.

– Могу ли я присоединиться к тебе? – спросил дядюшка Дой.

– Нет. Иди передай старику, что я навещу его, как только смогу. Это дела семейные.

– Как пожелаешь.

Он сказал что-то Тай Дэю и удалился.

Мое чтение прервал Бадья:

– Все собрались, Мурген. Все, кроме Клета. Он ушел к потаскухам – даже родные братья не знают, где его искать.

– Ладно.

– Что, плохо дело? Вид у тебя такой…

– Да, хорошего мало.

– И может стать хуже, чем теперь?

– Потерпи немного, все узнаешь.

Через пять минут я стоял перед шестью десятками братьев и дивился: как случилось, что все боятся такой слабой и малочисленной шайки? Нас всего-то шесть десятков, а еще два года назад лишь семь человек называли себя Черным Отрядом.

– Ребята, вы до конца-то дослушаете? – (Новости привели наших в мрачное возбуждение.) – Тихо! Дело вот в чем: они приносят человеческие жертвы и поедают трупы. Но это еще не все. С тех самых пор, как нары присоединились к нам в Гиэ-Ксле, они непрестанно намекают и даже прямо говорят, что мы, пришедшие с севера, – отступники. Это значит, они уверены, что раньше Отряд жил по их обычаям.

Поднялся всеобщий рев.

Я грохнул молотком каменщика по деревянному брусу:

– Заткнитесь, идиоты! Никогда в Отряде не бывало таких обычаев. Нары и Анналов-то сроду не вели, они даже читать не обучены!

Я не испытывал уверенности в том, что в истории Отряда никогда не было человеческих жертвоприношений. Нескольких начальных томов Анналов недоставало, и теперь я сильно подозревал, что первое поколение наших братьев поклонялось какому-то темному и ненасытному божеству с натурой столь подлой и жестокой, что даже изустных преданий хватило бы, чтобы привести местных в ужас.

Большинству ребят было плевать на скрытый смысл услышанного. Они просто разозлились на наров, так как те собирались усложнить нам жизнь.

И я продолжил:

– Это еще одна причина для раздоров между ними и нами. Вы все должны понять и зарубить на носу, что нам не избежать драки с нарами, прежде чем мы уйдем из города. И последнее: с сегодняшнего вечера я возрождаю традицию, забытую с тех пор, как Костоправ стал Капитаном. Мы будем регулярно читать вслух Анналы, чтобы все вы понимали, частью чего являетесь. И начнем с Книги Кетте. Этот том, по всей вероятности, был написан Агрипом, когда Отряд находился на службе у болебога в Чо’нДелоре. Там наши братья выдержали долгую и жестокую осаду, и досталось им, пожалуй, даже покруче, чем нам.

Еще я собирался почитать из книг, написанных Костоправом на равнине Страха, где Отряду так долго пришлось жить под землей.

Я отпустил людей на ужин.

– Одноглазый! Чтобы я не слышал больше стонов, когда объявляю чтения. Ясно? Парни всего этого своими глазами не видели.

– Ну, Чо’нДелора я тоже не застал.

– Тогда и тебе невредно послушать.

– Щенок, я уже двести лет слушаю! Не было еще летописца, чтобы не вляпался хоть раз в эти «ужасы Чо’нДелора»! Попадись мне в руки мерзавец, написавший Книгу Кетте!.. Ты в курсе, что этот Кетте и летописцем-то не был? А был он просто…

– Гоблин, зови сюда Масло с Крутым. Устроим совет старейших из Старой Команды.

Собравшись впятером, мы пораскинули мозгами. Как только план был готов, я сказал:

– А теперь пойду узнаю, что думает Глашатай.

67

Кы Дам слушал меня терпеливо, как одаренного ребенка, предлагающего оригинальную, но непрактичную идею.

– Ты представляешь, что может разгореться из этой искры? – спросил он.

– Конечно. Но этого не избежать. Дой сказал, что Могаба все решил в ходе нашей встречи. Гоблин с Одноглазым согласны. – А еще Крутой с Маслом. И никто из нашей пятерки не любит лишних хлопот. – Нас больше, чем наров. Но у них таглиосцев больше, чем у нас, и знать заранее, как себя поведут обе группы, мы не можем.

Старик повернулся к Хонь Трэй. Немой вопрос углубил морщины у его глаз.

Кы Сари, опустившись подле меня на колени, подала чай. И это ни в какое сравнение не шло с тем, как бывало прежде! Она поймала мой ошарашенный взгляд. Ну, слюни-то я, кажется, не распустил…

Хонь Трэй никак не отреагировала. Она держалась куда спокойней, чем я. Пристально посмотрев на мужа, она кивнула.

– Будет битва, – сказал он. – И очень скоро. Взбунтуются джайкури.

Не это я хотел бы услышать.

– Доставят ли они неприятности твоим или моим людям?

Но я понял, что с этим забегать вперед не стоит, и поспешил извиниться.

Кы Сари подлила мне чая – еще не обслужив деда с бабкой!

Словно демон, выдернутый из преисподней за шипастый язык, появилась Кы Гота и обрушила на дочь шквал ритмичного свирепого лая.

Старик, подняв взгляд, вымолвил одно-единственное резкое слово. Хонь Трэй поддержала его целой фразой, произнесенной, я бы сказал, яростным шепотом. Похоже, громче она говорить не могла.

Кы Гота отступила. В семействе Кы были установлены четкие границы и строжайшая иерархия.

Я взглянул на красавицу. Она тотчас отвела глаза и покраснела. Прямо-таки вспыхнула.

Что это означает? Неужели они пытаются мной манипулировать?

Так ведь не смогут. Даже с помощью такой красивой женщины. Уж это-то Кы Дам, едва ли не насквозь меня видящий, мог бы понять. Единственный способ склонить меня к откровенности – честно объяснить, какого черта тут все мочатся кипятком при малейшем упоминании о Черном Отряде.

Некоторое время старик со старухой оживленно шептались, и наконец он повысил голос:

– В этом предприятии, знаменосец, мы будем с тобой. Временно. Хонь уверена, что битва между джайкури и солдатами черных людей неизбежна. Эта битва будет жестокой, но вряд ли она затронет остальных наших. Так мы обеспечим секретность. Но я обязан потребовать, чтобы у Доя была возможность прекратить наше участие, если возникнет недружественное внимание к нюень бао.

– Прекрасно. Конечно. Договорились. Хотя я бы и без вас попробовал.

Кы Дам позволил себе улыбочку – может, одобрял мой энтузиазм, а может, радовался возможности добавить Могабе неприятностей.

Как только стемнело, мы убедились, что бунт начался, и отправились грабить продовольственные склады Могабы.

68

Это начиналось как отменно отрепетированная пьеса, в которой вышколенные Могабой актеры изо всех сил старались сорвать аплодисменты.

Бунт и впрямь вспыхнул. Мы с дядюшкой Доем удобства ради собрали две группы и тихо проникли в хранилища; десять человек из Старой Команды и столько же нюень бао. Так, в двадцать пар рук, мы перетаскивали к себе мешки с рисом, мукой, сахаром и фасолью. А бунт сразу разыгрался не на шутку, беспорядки охватили всю южную половину Дежагора.

Своих таглиосцев, всех до единого, Могаба бросил на подавление мятежа. А все джайкури – похоже, даже малолетние дети – жаждали добраться до наров, хотя бы для этого пришлось истребить весь первый легион.

Мои люди пребывали в боевой готовности, задолго до наступления темноты закрепившись на выгодных позициях. Как и нюень бао, которым, впрочем, пока никто не угрожал. Одна из толп угодила в нашу засаду. Град дротиков и стрел с фронта, с флангов, а также с крыш живо отбил охоту соваться к нам.

Войска Могабы встретили куда больше трудностей. Они не были готовы к заварухе. Хуже того, они были раздроблены – кто в рабочих командах, кто в патрулях.

Поначалу наши шутили да умничали, гадая, что скажет Могаба, когда после боя увидит разграбленные склады.

Вернувшись с добычей во второй раз, я столкнулся с Бадьей.

– Фасоль, – сказал я, сваливая наземь громадный мешок. – Разнообразие в рационе нам не повредит.

– Мурген, на этот раз там и вправду море крови. Могаба дважды запрашивал помощь. Мы отвечали, что никак тебя не найдем.

– Вот так и продолжайте. Пока не почуете, что для нас может выйти хуже, если не поможем.

– Это вряд ли. Он прибрал к рукам большую часть оружия в городе. Его парни сбрасывают людей со стен сотнями. Бунтовщик не бунтовщик, мужик, баба, дитё…

– На то он и Могаба… А что там за дымы?

В городе занялось несколько пожаров. Впрочем, еще ни один мятеж без них не обходился.

– Это они сами себя жгут.

– Значит, все идет отлично. Только приглядывайте тут.

И я с легкой душой вернулся к радостям разбоя. Что ни говори, а славную занозу в задницу получил наш Могаба. Он этого может и не пережить.

На складе меня разыскал дядюшка Дой:

– Часть таглиосских солдат бросила посты и ушла защищать цитадель. Если не прекратим, нас могут здесь обнаружить.

– Ага. А если не обнаружат, Могаба будет грешить на местных, кому известно об этих подземельях.

То есть набег может лишить нас возможности подсылать лазутчиков на штабные совещания.

Хотя дело того стоит.

Но буду ли я и завтра думать так же? На сытое-то брюхо?

– У нас возникли незначительные затруднения, знаменосец, – сказал дядюшка Дой чуть погодя.

Мы тащили по последнему мешку риса. Все наши успели уйти вперед.

– Что такое?

– Весть о нашем успехе наверняка дойдет до всех ушей.

– Каким образом? Ведь знают лишь несколько человек, им разглашать – никакого интереса.

– Кто-то проболтался о том, что я недавно показал тебе.

– Чего?

– Темный ритуал. Кто-то пустил слух. И этот слух стал причиной сегодняшнего бунта.

– Не может такого быть. Очень уж слаженно действуют горожане.

– Разумеется, подполье не бездействовало, но слух взбудоражил весь город. Теперь бунт неуправляем.

– Ну, раз говоришь, стало быть, знаешь.

Дядюшка провел весь вечер со мной. Не было у него возможности наблюдать за бунтовщиками.

Прежде чем он успел ответить, в тоннеле из темноты возник Тай Дэй. Он что-то тараторил и для такого тесного пространства вел себя уж слишком оживленно. Погасит мне свечку – удавлю. Как только нащупаю.

– Что стряслось?

– Черные люди пытаются взломать северные ворота и затопить город.

– Что?! Ну да, это может положить конец бунту. Но такое даже для Могабы – слишком… Или – как?

Мы с дядюшкой Доем понеслись со всех ног, насколько позволяли мешки с рисом. Уж не сомневайтесь, видок у нас был глупее некуда.

69

– Масло, Крутой, Одноглазый, Гоблин, Ишак, Лошак, Бадья, Свечка, вы идете со мной. Нам поможет Аль-Хульский отряд, Хрипатый отправился его поднимать. Пойдем прямо по стене. Если нары попробуют помешать, расшвыряем. Будут драться – убьем. Всем все ясно?

Даже Гоблин с Одноглазым, против обыкновения, не принялись умничать. На утопление Могаба, наряду с прочими, обрек и нас.

Подошли таглиосцы, все как один веднаитской веры и преданные Отряду. Эти отборные ребята были нам почти друзья. Из шестисот солдат, несколько месяцев назад отправившихся с нами на юг, остались лишь эти шесть десятков.

Я объяснил им, что происходит, что мы намерены предпринять и в чем должна заключаться их помощь. Им надлежало быстро оттаскивать любого, кто попытается открыть ворота, после того как Гоблин с Одноглазым этого любого обработают.

– Только никому не причинять вреда, если не вынудят защищаться.

– Это почему же? – заупрямился Свечка. – Они-то пытаются нам вред причинить.

– Могаба – да. А эти просто выполняют приказ. Могу спорить: возле ворот не увидим ни одного нара. А таглиосцы, открыв ворота, себе тоже окажут медвежью услугу. Могабе они больше не понадобятся.

– Мы пойдем или нет? – проворчал Гоблин. – Или давайте вернемся да пивка выпьем.

Я повел людей к воротам.

Может быть, из-за провалов во тьму у меня появился дар пророка. Наров у северных ворот не оказалось. Стычка вышла столь краткой и беспорядочной, что ее, можно сказать, и вовсе не было. Таглиосцы, разбиравшие баррикаду, бежали. Проклятье! Теперь Могаба узнает, из-за кого провалилась его последняя подлость.

– Это означает, что мы больше не корчим из себя закадычных друзей, – сказал я Одноглазому.

– Ага. Щенок, покажи, как пробраться в цитадель. Я усыплю Могабу, а после раскидаю его куски по всему дерьмовому храму.

Идея мне вовсе не показалась плохой. Но осуществить ее мы не успели.

Снизу кто-то проорал мое имя. Всмотревшись во мрак, я узнал дядюшку Доя. В дело с воротами я не стал втягивать нюень бао. Не было нужды настраивать Могабу еще и против них.

– Что?!

– Это обман! – прокричал дядюшка. – На самом деле потоп начнется…

– Твою же мать! Ну конечно!.. – Могаба достаточно хорошо знает меня, чтобы предвидеть мое вмешательство. – Все за мной!

Мы вихрем понеслись вниз.

– Где? – спросил я Доя.

– Восточные ворота.

Может, Могаба предусмотрел и то, что я смогу пройти через весь город, сквозь толпы восставших джайкури, чтобы помешать его игре?

Вполне. А мог и понадеяться, что мы застрянем надолго и ослабнем, а то и вовсе поляжем. Теперь остается только гадать, что за план родили его безумные мозги.

Одноглазый с Гоблином провели нас и сквозь джайкури, и сквозь таглиосцев. С джайкури мы дважды вступали в бой, но оба раза нас выручали численное превосходство и колдовство.

На улицах танцевали вместе с робкими тенями отсветы полыхавших тут и там пожаров. Подходящее время для Хозяина Теней, чтобы напустить на Дежагор своих чудовищ.

У ворот мы наткнулись на баррикады, предназначенные для защиты солдат, разбиравших завал. Здесь вместе с таглиосцами присутствовали и нары. Поднялся жуткий ор. Кое-кто из гуннитов Могабы попробовал смыться, когда наши веднаиты объяснили им, что Могаба решил утопить всех. Нары прирезали несколько потенциальных дезертиров.

– Вы не дайте им открыть ворота, – сказал я Гоблину с Одноглазым, – а мы будем их отгонять. Начинаем с наров.

Мигом позже стрела нашла глаз нара по имени Эндибо. Другой нар вонзил копье в Ишака, очень красивого юношу, вступившего в Отряд несколько лет назад, когда мы пересекали саванну севернее Гиэ-Ксле. Обидную кличку на него навесил Одноглазый, а парень носил ее с гордостью, отказываясь именоваться как-либо иначе.

Впервые за всю историю, насколько я ее знаю, братья по Отряду и присяге добровольно бились против братьев.

Лошак, кровный брат Ишака, уложил нара, повинного в Ишаковой смерти, но я так и не узнал имени этого нара, поэтому оно и не упомянуто здесь.

После этого большая часть таглиосцев из первого легиона бежала. Многие альхульцы тоже не пожелали драться, хотя противники и были гуннитами. Все же вскоре разгорелся настоящий бой, и бывшие товарищи по оружию рубили, кололи и резали друг дружку.

Случайно оглянувшись, я заметил вооруженных джайкури – они с любопытством смотрели, как чужаки выясняют отношения. Перед ними в причудливой, однако ненапряженной позе одиноко стоял дядюшка Дой, держа длинный меч острием вверх.

– Боги их разрази! – пропищал Гоблин. – Глядите!

– Что?!

– Опоздали! Начинается!

Раздался чудовищный стон и скрежет, словно проворачивались на ржавых петлях врата мира, и камни, которыми были заложены ворота, подались внутрь.

Бой мигом прекратился. Все обернулись к воротам.

Струя воды со свистом пронзила кладку.

Тут уж побежали все. Гунниты, веднаиты, джайкури, нары, Черный Отряд и единственный нюень бао неслись бок о бок, и постепенно наша толпа дробилась – каждый выбирал направление, которое ему казалось спасительным. Но все мы спешили убраться подальше от ворот.

Вода с победным ревом хлынула в город.

70

Вода гремела, проносясь сквозь ворота, но я не обнаружил признаков того, что окружен ею. Сей факт привел меня в хорошее настроение. Пробегая мимо цитадели, я видел, как нары пытались собрать там своих и гнали прочь таглиосцев. Я рассмеялся. Могаба пупок сорвет от злости, когда вода доберется до его подземных складов.

Теперь я понимал, для чего солдаты под цитаделью замуровывали входы-выходы. Город был затоплен не из сиюминутного побуждения. Могаба пестовал эту идею с того самого часа, когда Тенекрут при помощи воды изолировал Дежагор.

При расставании я сказал дядюшке Дою:

– Заплывай как-нибудь в гости.

Через пятнадцать минут я уже обсуждал со своими, как уберечься от протечек. Меры мы начали принимать с самого начала, едва выкопали наши подземелья, но такого, конечно, не предусмотрели. Предотвращали в основном угрозу огня, дыма и вражеского нападения.

– Лонго, твои ребята хорошо изучили катакомбы? Там выходов наверх нигде нет?

Удивительно, что в эти катакомбы не провалилась цитадель Грозотени. Наверное, в выборе места колдунье помогли знающие люди из местных.

– Я ничего такого не нашел. Там и раньше все было надежно заштукатурено, ведь это место находится ниже уровня равнины. Но если в катакомбах наберется семьдесят футов воды да над улицами будет тридцать, она рано или поздно дорогу к нам найдет. Лучшее, что мы можем, – обеспечить постоянное водозадержание.

– А что, если просто перекрыть все подступы?

– Попробовать-то можно. Но я бы не стал, пока не возникнет настоящей угрозы затопления. Замуруем, а чуть где протечка, отвести воду будет некуда.

Я пожал плечами:

– Все ли, что вода может попортить, поднято наверх?

Ребята начали готовиться к худшему, еще когда затопило равнину. Впрочем, не слишком-то мы были обременены имуществом.

– Все в порядке. Продержаться теперь можно долго. Хотя, пожалуй, стоит малость укрепить фортификации.

– Сделай, что получится.

Лонго с братьями всегда замышляют чуть больше, чем можно выполнить.

71

Могаба контратаковал, когда вода поднялась едва ли до лодыжки, а паника в городе только-только зарождалась. Он бросил на нас всех своих таглиосцев, вдохновив их на полную беспощадность. Резня вышла ужасная.

Возможно, я никогда не узнаю правды о нападении на нюень бао. Говорили, что таглиосский трибун Пал Субхир неверно понял приказ. Прочие, в том числе и я, обвиняли в кровопролитии Могабу, заподозрившего, вероятно, что это нюень бао унесли его припасы.

Конечно же, он узнал о грабеже, когда послал солдат вниз проверить, не проникла ли туда вода. Допросив несколько пленных джайкури, выяснил, что тонну продовольствия украли не местные. Ну и из наших кто-нибудь мог снова распустить язык.

Как бы то ни было, когорта Пал Субхира, усиленная до полного состава, атаковала нюень бао. Дознание трибун провести не успел – слишком рано умер. Таглиосцев в этой атаке вообще полегло множество, однако подкрепления продолжали поступать – вот почему я уверен, что Могаба заранее спланировал эту бойню.

Поначалу я ничего не знал – наблюдательных постов за пределами нашей территории мы не оставили, не было возможности обеспечить их безопасность. О границе с территорией нюень бао и вовсе тревожиться не приходилось – паломники, несомненно, предупредили бы нас.

Тай Дэй, как всегда, держался неподалеку. Я поднялся на анфиладную башню, чтобы обозреть окрестности города. Придет ли помощь с утонувших в ночной мгле холмов? В последнее время снаружи не поступало никаких вестей.

Очень многие люди хотели покинуть город. С башни я слышал, как некоторые уплывали, решив попытать счастья у Хозяина Теней. Ненадежный народец. Готовы отказаться от свободы, стоит им слегка испугаться да поголодать.

– Что это?

Тай Дэй здорово удивил меня, выговорив аж целый вопрос. Я взглянул, куда он указывал:

– Вроде пожар.

– Это возле дома деда. Я должен идти.

Больше из любопытства, чем из подозрительности, я вызвался:

– И я с тобой.

Он было заспорил, но затем пожал плечами и попросил:

– Припадков больше не надо. Я не смогу заботиться о тебе.

Стало быть, нюень бао известно о моих провалах во тьму. И паломники, видимо, считают, что я болен падучей. Интересно.

Многое же удалось Тай Дэю узнать, всего лишь ошиваясь неподалеку да держа ушки на макушке, а рот – на замке. Мои ребята вообще перестали замечать парня.

Вода пока поднялась только до икр. Однако бежать мешала здорово, а Тай Дэй спешил. Он был уверен, что происходит нехорошее. И был совершенно прав.

Мы миновали проулок, где меня прихватило в прошлый раз, и попали прямиком в ад. На мгновение я решил, что перенесся из Дежагора в какой-то другой кошмар.

Таглиосские солдаты выволакивали из домов женщин, детей и стариков и швыряли их на улицу, своим товарищам. А уж те только поспевали колоть и рубить. Судя по искаженным лицам, они сами ужасались тому, что творили, но уже не владели собой, давно перейдя черту, у которой еще не поздно было бы остановиться. Зарево пожара придавало происходящему еще более чудовищный, нереальный вид.

Я видел такое и раньше. Видел своих же братьев за подобной работой на севере. И не раз. Запах крови полностью овладевает людьми, одолевая разум и душу, не оставляя в них ничего человеческого…

Тай Дэй издал горестный вопль и рванулся к жилищу семейства Кы, вращая над головой мечом. До этого дома, похоже, дело еще не дошло. Я, обнажив клинок, последовал за парнем, сам не зная отчего. Хотя, пожалуй, из-за женщины по имени Сари. Наверное, мой разум отключился, как и у таглиосцев.

Солдаты заступили нам дорогу. Тай Дэй сделал несколько вычурных танцевальных па, и двое упали с рассеченной глоткой. Я здорово отделал третьего рукоятью меча, оставив ему на память набор синяков и преподав урок: не дуэлируй впредь с парнем на фут выше тебя и на полсотни фунтов тяжелее.

Прочие таглиосцы, так и кишевшие вокруг, почти не обращали на нас внимания, а посему трудностей с самозащитой у меня не возникло. Этот народец помельче, послабей, да и обучен куда хуже. Я пробивал себе путь грубой силой, а Тай Дэй наверстывал маневром. К тому моменту, как мы достигли двери дома Глашатая, таглиосцы потеряли к нам всякий интерес.

Моя догадка оказалась неверной. Пять или шесть таглиосцев успели забраться внутрь. Только вот уйти уже не могли. Своими ногами.

Тай Дэй рявкнул что-то на нюень бао. Ему ответили. Я с плеча рубанул последнего, самого глупого таглиосца (клинок о шлем затупил, чтоб ему), а после захлопнул дверь, задвинул засов и огляделся в поисках чего-нибудь тяжелого, чтобы подпереть для надежности. К сожалению, лучшая мебель семейства Кы состояла из рваных тростниковых циновок.

Кто-то засветил лампу, затем еще и еще. И я впервые увидел целиком комнату, занимаемую семейством Кы. Сразу в глаза бросились трупы нескольких непрошеных гостей. Они, видать, решили поразвлечься с красавицей, а уж потом заняться остальными.

Увидел я и Кы Готу, увлеченную кромсанием таглиосских трупов.

Однако не все трупы оказались таглиосскими. Этих было даже не большинство. Скорее наоборот.

Сари прижимала к груди детей – и я сразу понял, что эти два малыша свое уже отбоялись. Ее глаза были пусты.

Тай Дэй, пискнув на манер котенка, бросился к женщине, которая лежала лицом вниз, прикрыв своим телом двух малышей. И ее самопожертвование не пропало даром: младший, которому не исполнилось и года, плакал.

Таглиосцы вроде не собирались ломиться в дверь. Я опустился на колени там, где не раз за чаем беседовал с Глашатаем. Видно, они с Хонь Трэй не пытались бежать от смерти, отважно приняли ее на своих почетных местах. Голова и плечи старика покоились на коленях жены, но тело оставалось там, где он обычно сидел. Хонь Трэй сникла, навалившись грудью на Кы Дама.

Снаружи донесся шум.

– Тай Дэй! – завопил я. – Не раскисай! Поднимайся!

Что? Старуха еще дышала! Она издала хриплый, булькающий звук. Я осторожно приподнял ее.

Да, Хонь Трэй была жива и даже в сознании. Глаза потускнели. Казалось, она не удивилась, увидев меня. Губы тронула слабая улыбка, и женщина, несмотря на кровь, заполнившую горло, прошептала:

– Не трать времени на меня. Забирай Сари. Забирай детей.

Клинок прошел сквозь правое легкое. Просто чудо, что она – в ее-то возрасте – до сих пор жива.

Она снова улыбнулась:

– Будь добр к ней, знаменосец.

– Обязательно, – пообещал я, хоть и не понял, что имелось в виду.

Хонь Трэй моргнула и, сморщившись от боли, снова навалилась на мужа.

Шум снаружи сделался громче.

– Тай Дэй! – Я перепрыгнул через трупы, задев чью-то ногу, торчавшую из-за спины Тай Дэя. – Шевели задницей, а то никому не поможешь!

Я заметил еще двоих детей, сжавшихся в дальнем углу. Это один из них зажег лампы. Взрослых, кроме Сари и ее матери, в живых не осталось.

– Сари! – Я хлопнул ее по щеке. – Подымайся! Собирай детей!

Дети были слишком напуганы, чтобы доверять мне. Для них я все еще оставался чужим.

На Тай Дэя и его сестру нужно было только прикрикнуть. Их мироощущение снова обрело цель и цельность, хоть они и не понимали этого. Требовался лишь начальный толчок.

Мы отыскали еще одного ребенка.

– Тай Дэй! Не растеряешь детей, если рванем к проулку? Там и один человек может сдержать целую толпу до прибытия помощи.

Он покачал головой:

– Они слишком напуганы и изранены.

Этого я и опасался:

– Тогда понесем. Уйми мать, ей понадобится помощь. Сари, бери маленького; я возьму девочку. За спиной понесу, чтобы руки были свободны. Вели ей держаться крепче, но не хвататься за лицо. Если не сможет, пусть скажет сейчас; тогда свяжем ей запястья.

Сари кивнула; у нее уже прошла истерика. Опустившись на колени подле Хонь Трэй, она некоторое время держала старуху за руку, а затем сняла с нее нефритовый браслет и, с глубоким вздохом и видимой неохотой, надела на собственное левое запястье. После этого принялась успокаивать Кы Готу.

Тай Дэй переговорил с детьми, переведя им мои указания. Я заметил, что Сари не проронила ни слова, даже шепотом.

Девочке, которую я собирался нести, было лет шесть. И она не хотела уходить.

– Так привяжите ее, черт побери! – зарычал я. Меня затрясло. Я не знал, надолго ли хватит моего терпения. – Живее! Время теряем!

Невредимым остался только малыш. А мальчик лет четырех едва ли выживет, если не доставить его к Одноглазому как можно скорее.

У порога раздался всплеск и пронзительный крик. Дверь треснула под тяжелым ударом и слегка подалась. Сари шлепком успокоила девочку и навьючила ее мне на спину.

– Как твоя мать? – спросил я.

Ничего, бабушка Тролль оказалась в полном порядке. Она уже усадила на левое бедро двухлетку неопределенного пола, а в правой руке сжала обломок копья. Кы Гота была готова к встрече с таглиосцами.

На самом деле сборы заняли куда меньше времени, чем их описание.

Сари взяла младенца. Тай Дэй подвесил себе за спину раненого мальчонку и поднял меч. Вдвоем мы приблизились к двери. Я глянул в щель между покореженными досками, но таглиосцы, должно быть, спрятались.

– Кто первый? – спросил я. – Кто-то должен прикрывать тыл.

– Я. С этого дня я всюду – первый.

Что бы это значило?

– Назад! – рыкнул я, но он первым заметил смертоносную тень.

Тай Дэй скользнул вправо, я – влево. Мы убрались как раз вовремя – дверь, сорванная с петель, рухнула внутрь. Мы бросились на чужака…

– Дядюшка Дой, ты?!

Повезло ему… Тяжесть детей на спинах притормозила нас ровно настолько, чтобы мы успели разглядеть, кто ворвался в дом.

– Идем, – сказал я Тай Дэю.

В совещании нужды не было.

Тай Дэй сразу же повстречал двух таглиосцев; им не поздоровилось. Я, прыгнув вперед, уложил еще одного. Кы Гота проковыляла на улицу вслед за нами – и продырявила копьем горло ближайшему солдату, а затем, поудобнее перехватив ребенка, повернулась ко второму.

Мимо порхнула, хохоча, точно стая обезьян, белая ворона.

Уцелевший таглиосец оказался юношей неглупым. Он помчался к ближайшей шайке соотечественников.

– Вперед! Вперед! – крикнул я Тай Дэю. – Гота, Сари, бегите за ним! Дядюшка, где ты? Без тебя уйдем, шевелись!

Дядюшка Дой ступил на улицу как раз в тот миг, когда таглиосец добежал до своих и указал им на нас.

– Спасай ребенка, знаменосец. Бледный Жезл станет твоим щитом!

Зрелище он устроил славное – хотя я успел заметить лишь несколько яростных моментов. Этот смешной толстый коротышка остановил целую толпу, убив шестерых за столько же секунд. Прочие обратились в бегство.

А мы вбежали в проулок и уже через несколько мгновений оказались в безопасности. Вскоре Одноглазый занялся раненым ребенком, пусть и без воодушевления, а я, взяв Гоблина и кое-кого из Старой Команды, организовал скромную контратаку.