Текст книги "Возвращение Черного Отряда. Суровые времена. Тьма"

72

Та ночь была переломной. Она не оставила никаких надежд на возобновление дружбы с Могабой. Я нимало не сомневался, что, в случае успешного завершения «ошибочного» нападения на нюень бао, следующими под нож пошли бы мы.

Бои продолжались, пока вода не поднялась слишком высоко.

Несмотря на ворчание Одноглазого и еще некоторых насчет того, что в наши задачи не входит защита нюень бао, я уберег от гибели примерно треть паломников, то есть около шести сотен. Предательство недешево обошлось и самому Могабе: на следующее утро большинство оставшихся таглиосцев обнаружили, что должны выбирать – либо с командующим, либо против.

Те, что с самого начала были с нами, так с нами и остались. Остались и многие из тех, что переметнулись позже. Еще сколько-то пришло теперь, но их было менее десятой доли от ожидавшегося. Я, честно говоря, был разочарован. Ведь Могаба умеет соблазнять войска посулами, этого у него не отнимешь.

– Это то самое древнее проклятие, – сказал Гоблин. – Они даже сейчас боятся прошлого пуще нынешнего.

А вода продолжала подниматься.

Я отвел нюень бао место в наших подземельях. Дядюшка Дой был изумлен:

– Мы и не подозревали…

– И хорошо. Значит, враг тем более не подозревает. А ему до вашей сообразительности далеко.

Черный Отряд тоже спустился под землю. Мы разместили людей со всеми возможными удобствами. Внизу было достаточно просторно для шестидесяти человек. После того как добавили еще шестьсот, стало тесновато.

Пришлось каждого запоминать в лицо – мои люди были приучены без предупреждения убивать всех незнакомых.

Когда стемнело, я снова выбрался наружу. Тай Дэй с дядюшкой Доем неотступно следовали за мной. Я собрал таглиосских офицеров, присоединившихся к Черному Отряду, и сказал:

– Уверен, мы все сделали, что могли. Пора начать эвакуацию тех, кто пожелает покинуть этот ад. – Сам не знаю почему, я не сомневался, что миновать посты южан на том берегу будет проще простого. – Я пошлю с вами одного из моих колдунов.

Это их не обрадовало. Таглиосский капитан вслух поинтересовался, не намерен ли я отдать их в рабство, чтобы своим досталось больше провизии.

О провизии я еще не думал. Да и вообще многих возможных трудностей не учел. Забыл, например, что большинство этих людей присоединились к нам только потому, что поверили: иначе не выжить.

– Вздор. Если вам, ребята, больше нравится умирать в нашей компании – оставайтесь, будем рады. Я просто хотел освободить вас от солдатской присяги, чтобы вы имели хоть какой-то шанс.

Еще после наступления темноты я разрешил мужчинам нюень бао вернуться и посмотреть, не осталось ли в домах припасов или живых людей. Найти удалось немного – солдаты Могабы тоже искали старательно, да и вода поднялась.

Люди Могабы на самодельных лодках и плотах начали набеги на дома джайкури, забирая то, что удалось спасти от наводнения.

Собственный запас Могаба утопил своими же руками.

73

Убедившись, что нас никто не заметит, я увел братьев Отряда внутрь, наглухо завалив все входы и выходы. Взяли мы с собой и нюень бао. Все, кроме нескольких человек, несших дозор на смотровых площадках, доступных лишь изнутри, спустились в самую отдаленную, потайную часть подземелья, отгороженную от внешнего мира ловушками, замаскированными дверями и паутиной чар; Одноглазый и Гоблин оставили лишь призрачных двойников, чтобы обозначить путь.

Жилье делили со мной восемь гостей. Уже через несколько часов я сказал дядюшке Дою:

– Идем-ка прогуляемся.

Присутствие шестисот нюень бао быстро сказалось на состоянии воздуха. Коридоры были освещены редкими светильниками – так что, отойдя от ближайшего на половину дистанции, мы очутились в полной темноте.

Дядюшка Дой, судя по всему, был на грани испуга.

– Мне тоже здесь неуютно, – сказал я. – Едва сдерживаюсь, чтобы не заорать. Ничего, справимся. Когда-то мы несколько лет так прожили.

– Никто не может так жить. Во всяком случае, долго.

– А Отряд смог. Ужасное было место. Называется оно равниной Страха, и на то есть причины. Там полно жутких тварей, и любая из них может тебя прикончить, не успеешь глазом моргнуть. За нами постоянно охотились армии, возглавляемые колдунами много хуже Тенекрута. Но мы выдержали. Захочешь послушать эту историю, найдешь здесь пятерых, способных ее рассказать от первого лица.

Темнота не позволяла понять, что выражает его физиономия. Хотя и при солнечном свете сложно было это сделать.

– Но если нам придется жить в одной комнате, я скоро свихнусь, – пообещал я дядюшке. – Мне нужно место. А там даже шагу не сделать, чтобы не наступить на кого-нибудь.

– Понимаю. Но не знаю, чем тут помочь.

– У нас еще остались свободные комнаты. Одну дадим Тай Дэю с сыном, одну тебе. А Сари может жить с матерью.

Он улыбнулся:

– Ты говоришь открыто и честно, но удели чуть больше внимания обычаям нюень бао. Многое случилось в ту ночь, когда ты помог Тай Дэю спасти эту семью.

Я хмыкнул:

– Ну да. Спасли кое-кого.

– Ты спас всех, кого можно было спасти.

– Ну надо же, какой я молодец!

– Ты не имел перед ними обязанностей, и это не было долгом чести.

Он употребил слова «обязанность» и «честь», имея в виду схожие понятия из языка нюень бао. Схожие, но не совсем – есть некоторые оттенки, например добровольное участие в святом деле.

– Я поступил, как считал правильным.

– Это так. Без всяких побуждений и не по обязанности. Что и стало причиной твоего нынешнего затруднительного положения.

– Должно быть, я чего-то недопонимаю.

– Это потому, что ты не рожден нюень бао. Теперь Тай Дэй не оставит тебя. Он старший мужчина в роду, который должен тебе шесть жизней. Его малыш не оставит его. Сари не может уйти, так как до замужества обязана находиться под покровительством брата. И, как ты можешь видеть, она еще не оправилась от пережитого ужаса. В этом городе, куда ее против воли привело наше паломничество, она потеряла все, кроме матери.

– Можно сказать, матушку сами боги для нее поберегли.

Сказал – и тут же понадеялся, что прозвучало не слишком похоже на ерничество.

– Можно, знаменосец, эта адская ночь оставила ей лишь одно хорошее воспоминание – о тебе. Она ухватится за тебя, как отчаявшийся пловец хватается за камень среди бурного потока.

Ого! Похоже, надо держаться осторожней. Большая часть моего существа желала, чтобы это хватание было не просто метафорой.

– Ну а Кы Гота с детишками?

– Детей примут семьи их матерей. Гота, конечно же, может переселиться. – И тут Дой пробормотал нечто нехарактерное для него. Кажется, насчет того, что неплохо бы ей переселиться за пару тысяч миль отсюда. – Хотя она наверняка будет против.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что тоже не слишком очарован Кы Готой?

– Ни один человек не может быть очарован этой злонравной ящерицей.

– А я-то решил было, что она твоя жена…

Он словно окаменел:

– Ты сошел с ума!

– Ну ошибся, с кем не бывает.

– Хонь Трэй, старая ведьма, чего же ты хочешь от меня?

– Что?

– Я говорю сам с собой, знаменосец. Веду спор, которому никак не могу положить конец. Женщина эта, Хонь Трэй, двоюродная сестра моей матери, была ведьмой. Порой ей удавалось заглянуть в будущее, и если увиденное имело несчастье ей не понравиться, она желала это будущее изменить. И строила какие-то загадочные планы на сей счет.

– Я уверен, ты знаешь, о чем говоришь.

– Ну, раз говоришь, стало быть, знаешь.

Он не понял шутки:

– Если бы! Ведьма играла нашими судьбами, но ничего не объясняла. Быть может, она была слепа к собственной судьбе.

Я решил сменить предмет разговора:

– Что же твои люди намерены делать дальше?

– Жить, знаменосец. Так же как и вы, Солдаты Тьмы.

– Слушай, если и вправду считаешь, что в долгу передо мной за Тай Дэя, объясни, что все это значит. Солдаты Тьмы, Костяной Воин, Каменный Солдат…

– Кто другой мог бы и поверить твоему незнанию.

– Ну представь, что я даже догадываюсь, о чем ты говоришь. Ты же все равно ничего не потеряешь, рассказав то, что и так мне известно?

Я был уверен, что дядюшка Дой снова улыбнулся в темноте. Ну надо же, второй раз за день!

– Разумно, – сказал он.

Но так ничего и не объяснил.

74

Дядюшка Дой избавил меня от большинства гостей. Со мной остался только Тай Дэй с сыном да еще Сари.

Она ухаживала за ребенком и пыталась готовить еду, хотя отрядной кухни хватало на всех. Женщине просто нужно было чем-то заняться.

Тай Дэй не отходил от меня ни на шаг. И он, и Сари были необщительны, словно ходили во сне, – казалось, это не два человеческих существа, а меньше половины одного.

Я уже беспокоился, ведь они принадлежали к народу стойкому, привыкшему преодолевать жестокие напасти. Пора бы им уже хоть немного очухаться.

Вскоре я собрал вместе мозг Отряда: Клетуса, Лофтуса, Лонгинуса, Гоблина с Одноглазым и Масло с Крутым.

– Так, бойцы. У меня есть вопросы.

– Ему нужно здесь быть? – спросил Гоблин, имея в виду Тай Дэя.

– С ним все в порядке. Не обращай внимания.

– Какого рода вопросы? – осведомился Одноглазый.

– До сих пор в Отряде не было серьезных проблем со здоровьем. Но там, наверху, холера и тиф, не говоря уже о старой доброй свистухе – она лютует вовсю. У нас никто не болен?

Гоблин что-то пробурчал.

– Варвар, – захихикал Одноглазый, – мы все в добром здравии, так как следуем правилам, установленным Костоправом, как религиозным заветам. Но долго продолжаться это не может – топливо на исходе. А тут еще эти нюень бао. Не любят они кипятить воду и мыться, а гадить предпочитают там, где живут.

– Я слышал, наверху уже несколько дней плохая погода. Удалось набрать дождевой воды?

– Нам одним хватило бы с избытком, – ответил Лофтус. – Но теперь здесь нюень бао, так что в колодцы не попало ни капли.

– Этого-то я и боялся. Следующий вопрос: топливо. Ребята, кто знает способ готовить рис или фасоль без огня, но так, чтобы получалось съедобно?

Никто не знал такого способа.

– Разве что вымачивать подольше, – предложил Лонгинус. – Моя мать так делала.

– Проклятье. Я хочу пережить осаду вместе со всеми. Но как это сделать?

При этих словах Гоблин слегка усмехнулся, словно у него уже имелась прекрасная идея. Они с Одноглазым переглянулись.

– Парни, у вас что-то есть?

– Пока нет, – ответил Гоблин. – Надо бы проверить кое-что.

– Так что же вы тянете?

– После совета. Нам нужна твоя помощь.

– Чудесно. Замечательно. Может кто-нибудь сказать, что в городе слышно о нашем исчезновении?

Крутой кашлянул, прочищая глотку. Обычно он говорит мало, поэтому все сразу смолкли.

– Я бываю на наблюдательных постах, слушаю разговоры. Похоже, исчезновение нашу репутацию не улучшило. Да и вряд ли нам удалось кого-нибудь обмануть. Судачат об Отряде немного, но никто не считает, что мы просто ушли. Думают, что мы сумели выкопать глубокую нору, натаскать в нее вина, баб и жратвы, а после скрылись туда сами. И назад не вернемся, пока все они тут не передохнут.

– Ребята, я уж, как мог, старался насчет вина, баб и жратвы… Но получилась только нора, сами видите.

– Вода убывает, – откуда-то из темноты сообщил Масло.

– Что?

– Верно, Мурген. Уже на пять футов ниже.

– Неужели из-за затопления города такая разница? Нет? Тогда с чего бы ей убывать?

Гоблин с Одноглазым обменялись значительными взглядами.

– Что у вас? – спросил я. – Выкладывайте!

– После проверки.

– Ладно. Что до остальных… О наших трудностях вам известно. Подумайте, как от них избавиться.

75

– Ну, говорите, – обратился я к колдунам.

– Мы полагаем, – начал Гоблин, – с тобой что-то проделали. Там. – Он мотнул головой в сторону холмов.

– Что за шутки? Я…

– Никаких шуток. Тебя не было долго, и ты изменился. Сколько припадков случилось после возвращения?

Я честно ответил:

– Только один, когда меня похитили. И то не могу утверждать, что это был припадок. Я ничего не помню. Пил чай с Глашатаем – а потом очухался на улице, где вы меня нашли. Что-то такое с запахом дыма да еще дверь, шагнув в которую я оказался вовсе не там, куда шел… Еще смутно помню, как что-то думал про обитель боли.

– То есть тебя пытали.

– Это точно.

Синяки и ссадины до сих пор не сошли. Хотя я совершенно не помнил, о чем меня допрашивали – если и был допрос. Я подозревал, что ко всему этому приложили руку приятели Синдху. Как и к покушению на Могабу.

Если это правда, то жизнь им сделается не в радость, когда их разыщет Черный Отряд.

– Мы наблюдали за тобой, – сказал Гоблин. – Временами ты ведешь себя очень странно. Короче, хотим тебя усыпить – может, доберемся до той части твоего сознания, которая бодрствовала, когда все происходило.

– Я же ничем не смогу помочь.

– И не надо. Только не мешай.

– Вы уверены, что нужно это делать?

– Уверены, – ответил Гоблин.

Судя по голосу, это было далеко не так.

Проснулся я на своем тюфяке, ничуть не отдохнувшим. Кто-то касался моего лица холодной мокрой тряпицей. Я открыл глаза. В свете тощей свечи Сари была еще прекраснее, чем обычно. Прекраснее, чем можно вообразить. Это она отирала мне лицо.

Снова трещала голова, точно с похмелья. Что со мной сотворили колдуны? Получил ли я хотя бы удовольствие, за которым обычно следуют подобные боли?

Разревелся То Тан. Он спал в корзине под моим письменным столом, укутанный в зловонное тряпье. Я, дотянувшись, взял его за руку. Он прекратил плач, ощутив человеческое прикосновение, и больше не взывал к матери.

Я поднял другую руку и нащупал ладонь Сари. Она мягко отняла ее. Сари так и не сказала ни слова. Я даже ни разу не слышал, чтобы она разговаривала с детьми.

Я огляделся. Тай Дэй отсутствовал. Странно; мне думалось, я скорее от собственной тени избавлюсь. Тай Дэй всегда был рядом, даже в темноте.

Я приподнялся, пытаясь сесть, но Сари удержала легким прикосновением пальцев. Я был слишком слаб, чтобы чем-то заниматься. А уж голова, казалось, распухла вдвое против прежнего, стоило ей приподняться на фут.

Сари подала деревянную плошку с чем-то пахнущим столь едко, что у меня заслезились глаза. Наверное, какое-то снадобье с родных болот нюень бао. Я выпил. Вкус еще ужасней, чем запах.

Сари продолжала отирать мое лицо. Меня затрясло. Боль исчезла. Тело расслабилось, вернулись силы, даже настроение улучшилось. Надо же, сильное средство. Наверное, этот напиток специально делается таким мерзким на вкус и запах, иначе люди хлестали бы его без меры.

Мы долго смотрели друг на друга, ничего не говоря, но одновременно достигая решения, которого наши разумы не сумели тогда распознать. На миг перед моим мысленным взором появилась Хонь Трэй. Старуха смотрела предостерегающе и улыбалась.

В этот раз я тоже улыбнулся. И попробовал усесться на тюфяке. Получилось.

– Ладно, мне пора.

Сари покачала головой и вытащила из корзины под столом То Тана. Мальчик давно нуждался в перемене пеленок.

Сари слегка дернула меня за палец.

– Да я лет двадцать этим не занимался.

С тех самых пор, как еще пацаном пеленал младших братишек и сестренок.

– Кончай визжать, хрюшка. Пора бы уж привыкнуть к солдатской жизни.

То Тан взглянул на меня большими серьезными глазами. Слов он, конечно, не понимал, однако тон уловил.

Мы обмыли его и спеленали – тряпками, которых постеснялся бы и нищий. Я сказал Сари:

– Пойду прирежу кого-нибудь и добуду ребенку одежку получше.

Она едва ощутимо положила руку мне на предплечье, удерживая.

– Шучу я, милая. Со мной еще не такого наслушаешься. Я не в буквальном смысле говорил. Мне нужно идти, дела ждут.

Я на ватных ногах вышел в коридор. Сари двинулась следом, прижимая к левому боку брыкающегося То Тана. Почти сразу навстречу нам попался Бадья. Шатаясь от усталости, он явно направлялся поспать.

– Ты Гоблина с Одноглазым не видел?

– Они со всей своей волшебной амуницией поднялись наверх. В большую смотровую.

– Спасибо.

Не успели мы отойти и на пять футов, как Бадья окликнул меня:

– Лонго говорил тебе, что в катакомбах вода прибывает?

Я со вздохом покачал головой, прислушиваясь к урчанию пустого желудка и гадая, удалось ли кому-нибудь приготовить еды, затем побрел лабиринтом к лестнице, которая должна была привести меня к Гоблину с Одноглазым.

Может, от дневного света полегчает. Если только хватит сил туда забраться. Как давно я не видел солнца…

76

И еще некоторое время не увижу.

Сари подала мне То Тана, прежде чем пролезть через люк. Он снова заснул. Наверное, все младенцы, медленно умирающие от голода, сонливы.

Снаружи был день, однако небо заволокло тучами. Лил дождь. Крутой, усевшись верхом на стул и уложив локти поверх спинки, угрюмо смотрел вдаль.

– Давно льет? – спросил я.

– День. А может, три…

– Воды набрали?

– Уж сколько смогли, не высовываясь наружу.

– А эти двое что поделывают?

Гоблин с Одноглазым сидели на полу посреди комнаты, скрестив ноги, подальше от летящих из окон брызг. Они не удостоили меня даже взглядом.

– Колдуют чего-то… Не мешай им, а то еще ногу отгрызут.

– А кто вякать будет, без ушей останется, – буркнул Одноглазый.

Смотровая комната имела окна на все четыре стороны. Я подошел к наибольшему.

Дождь был, конечно, не таков, как наш северный ливень с ураганом, однако довольно сильный. Сквозь струи я едва различил смутные очертания холмов. А до поверхности воды было рукой подать. Несмотря на ливень, она держалась низко. Серый цвет говорил о том, что в ней полно всякой заразы.

Вдали виднелся плот, так нагруженный людьми, что бревна почти целиком ушли в воду. Джайкури осторожно гребли кусками досок, направляя его к берегу.

Одно за другим я обошел все окна, рассматривая город. Отрадно, что наши таглиосцы находятся там, где приказано.

– Караульную службу несут четко, – подтвердил Крутой. – Вот и оставили их в покое.

– Могаба?

– Да все. Бои-то идут почти непрерывно.

Улицы с переулками превратились в каналы. Повсюду плавали трупы. Вонь стояла чудовищная. Но уровень воды оказался ниже, чем я ожидал. Из восточного окна была видна цитадель. Наверху, невзирая на погоду, торчали нары. Расхаживая по парапету, они присматривались к нашей части города.

Крутой заметил, что я наблюдаю за ними:

– Боятся нас. Думают, однажды мы в гости пожалуем.

– Правильно думают.

– Суеверны они. Страшатся таких недомерков, как Гоблин с Одноглазым.

– Что наглядно демонстрирует нам, как опасно даже малое невежество.

– Я услышал, – проворчал Одноглазый.

Вот все, что я могу сказать об их занятии: они вроде как в кости играли, только правила были непонятные. Мне куда больше по нраву, когда наши колдуны творят огненные чары и швыряются ими, сокрушая все вокруг. Разрушение – это нам понятно и доступно…

Сари устала держать То Тана, и я взял его на руки. И получил благодарную улыбку, от которой в комнате стало светлее.

Одноглазый с Гоблином, прервав игру, переглянулись друг с другом, а после и с Крутым.

– Ребята, чем порадуете? – спросил я.

– Мы убедились, что были правы.

– Да? Небось в первый раз… А насчет чего правы, не скажете?

– Насчет того, что в голову тебе кое-что вложили.

Меня пробрало холодом. До дрожи. Кому такая новость понравится?

– Кто? И как?

– «Как» – этого мы пока не знаем. Есть несколько способов. Но куда интереснее «кто» и «что».

– Так выкладывайте.

– «Кто» – это Госпожа. А «что» – уверенность в том, что ее в холмах нет.

– Чего-чего?!

– Ну, всю картину отсюда увидеть нелегко, тем более что туристы работать мешают, понаперли со своими подружками. Но наверняка там заправляет Госпожа с таглиосцами. Их лагерь по ту сторону холмов, у северной дороги. А патрули южан, что мы видели, – это вспомогательные части, которые доставляют ей сведения.

– Ну-ка, еще раз.

Гоблин пересказал все заново.

– Вы идите, ребята, – сказал я, выслушав. – А я тут, в уголке, посижу и подумаю.

77

Когда мы с Сари вернулись, дядюшка Дой с Тай Дэем были уже дома. Они хмуро взглянули на нас, но не сказали ни слова. Хонь Трэй все еще правила семейством Кы. Тай Дэй принял у меня своего сына, малыш тут же посветлел лицом.

– Мои люди – не грибы, знаменосец, – сказал дядюшка Дой. – Им не вынести такой жизни. Вы, Каменные Солдаты, были без меры щедры и не давали повода к недовольству, однако рано или поздно дойдет до беды. Раненая скотина бодает даже доброго хозяина.

– Мы выберемся отсюда раньше, чем я рассчитывал. – Настроение у меня было хуже некуда, я страстно желал разложить Госпожу и выдрать как следует. – Я уже приказал начать подготовку.

– Судя по голосу, ты разгневан.

– Не то слово.

Госпожа воспользовалась мной ради политической игры с Могабой, нимало не заботясь о благе Отряда. Она такая же чужая нашему братству, как и он.

В дверь заглянул Лонгинус:

– Тебе передали, что катакомбы заливает?

– Бадья сказал. Когда это станет серьезной проблемой?

– Дня через четыре или пять. Может, и позже, если не увеличатся течи.

– Мы уже уйдем. Твои братья с Одноглазым в большой смотровой. Сходи узнай, что они собираются делать.

Лонго пожал плечами и удалился, ворча в предвкушении долгого подъема.

– Кто теперь Глашатай у нюень бао? – спросил я.

– Мы еще не выбрали, – ответил дядюшка Дой.

– Нельзя ли поторопиться? К нам идет таглиосский генерал по имени Ланор Бонхардж, возглавивший освобожденных рабов, а также дружественных таглиосцев и джайкури. Нам для планирования эвакуации нужен представитель нюень бао. – Дой хотел что-то сказать, но я продолжал: – Похоже, Хозяин Теней больше не стоит у нас на пути, только никто не счел нужным сообщить нам об этом. Наши так называемые друзья по своим политическим резонам использовали нас втемную. Мы могли бы уйти из города в любое время, причем уже давно.

Грех нашей неосведомленности я полностью свалил на Гоблина с Одноглазым. На колдунов можно свалить все, что хочешь, и люди поверят.

Сари пыталась приготовить пищу из того, что у нас осталось. Когда она проходила мимо, я коснулся ее руки. Она улыбнулась.

– Это, должно быть, последний раз, – сказал я. – Наверное, больше уж не придется.

Была у меня такая надежда.

Но я ошибся.

На все требуется время.

Ланор Бонхардж, гуннит высшей касты, спустился вслед за мной в подземелье. Он был и удивлен, и шокирован. Наверху было худо, но внизу он обнаружил настоящую преисподнюю.

Мы говорили долго. Дядюшка Дой выступал от лица нюень бао. Наконец торги закончились, согласие было достигнуто, планы выработаны и подготовка к эвакуации пошла полным ходом.