Текст книги "Позолоченные латунные кости. Коварное бронзовое тщеславие"

– Дин, она замечательная. Как ты и сказал, с ней легко. Она как будто создана для этого дома. Но ты должен помнить, кто она и с какими людьми водит компанию. Я даже не знаю ее настоящего имени. Она все еще просто Бегущая по ветру, Поток яростного света.

– Это может быть неловко в смысле общения, если вы представляете людей друг другу, особенно в вашем кругу. Но это недолго будет проблемой.

– А?

Предупреждение: гигант мысли за работой!

Голосом застенчивой девочки Бегущая по ветру прощебетала:

– Меня зовут Страфа. Страфа Альгарда.

Она придвинулась очень близко, налив себе чая. Слегка толкнула меня в бедро. Я был почти уверен, что она подслушала всю беседу.

Дин просиял почти ухарской ухмылкой.

Он никогда не поступал так при Тинни. Наоборот, неодобрительно хмурился, когда ему казалось, что мы, возможно, играем во взрослых.

Вот теперь я влип по уши, глубоко и несомненно. Я мчался верхом без поводьев и седла, галопом, прямо к одному из тех узких мест, которые ненавидит проезжать любой мужчина: к необходимости принимать решение.

Как я смогу выпутаться из всего этого так, чтобы никто не получил увечья?

Покойник без удержу веселился. У него не было моего воображения. Он не мог представить будущее, где клан Тейтов выслеживает меня и привязывает к столбу, воткнутому в термитник. Или такого будущего, где одна из главных деятелей города, прославившегося злосердечием и жестокими колдунами, сводит счеты с человеком, который дурно с ней обошелся.

«Не закатывай истерик».

А я не мог на это ответить, потому что мы притворялись, что он не может прочитать мысли Бегущей… Мысли Страфы.

Хотел бы я сам попасть к ней в голову и оглядеться там. У меня были вопросы. Хихиканье Покойника не особенно помогало. А еще я хотел знать, что он вызнал у той твари на улице. Он уже давно должен был рассказать мне об этом, если только история не слишком страшна для такого юнца, как я. И раз уж меня пока не подпускали к этой информации, как насчет того, что он выудил у моего лучшего друга?

Словно по сигналу, брюзга Синдж просунулась в кухню.

– Ты сказал «десять минут» час назад, Гаррет. След остывает!

– Я говорил тебе миллион раз – не преувеличивай. Какое там «час назад»!

– И все равно я права. Ты игнорируешь самую важную задачу, пока ублажаешь себя флиртом.

Что такое? У меня запылали щеки!

Я подошел к холодному колодцу и схватил кувшин.

Синдж его отобрала.

– Здесь я сама управлюсь. А ты сходи к Морли.

54

Дотса усадили в кресло и подперли подушками. На нем была чистая одежда. Наверное, ее купила Белинда. Он начинал дремать, когда я появился, но, увидев меня, просиял:

– Мне в скором времени обещали настоящую ванну.

– Это как рай на земле.

Страфа последовала за мной.

Дотс приподнял брови. В его глазах мелькнул охотничий огонек. Он испробовал свою убийственную для девушек улыбку, потом с любопытством посмотрел на меня и нахмурился.

– Морли, это Страфа. Она помогает выяснить, что с тобой случилось. Страфа, это Морли Дотс, предполагаемый владелец ресторана и настоящая жертва преступления.

Узнает ли он ее?

– Рад познакомиться с вами, мэм, – произнес Морли очень печально.

Синдж – слишком вежливо, чтобы это внушило доверие, учитывая ее чувства, – отодвинула Бегущую по ветру в сторону, желая поставить мой кувшин. И погнала Страфу из комнаты.

– Тут что-то особенное? – спросил Дотс.

– Возможно.

– Хм.

Больше он не задавал никаких вопросов, которые приготовилась услышать моя совесть.

– Интересно.

– Пугающе. Я начинаю запутываться. Такого не должно со мной происходить. Я большой мальчик, хороший мальчик, и я давно находился в одном и том же месте. В том месте, куда я всегда возвращался, с тех пор как мы отправились в Кантард бороться с вампирами. И вот теперь – это. Я не очень-то хорошо ее знаю.

– Такое случается, Гаррет. А насколько хорошо ты знал Майю? Или Элеонору? Элеонора даже не была живой. А что насчет Белинды?

– С Белиндой все обстояло как раз наоборот. По большей части я пытался сделать так, чтобы мне не перерезали горло.

Морли не поймал меня на слове, вероятно, потому, что не хотел говорить о Белинде.

– Не беспокойся. Будучи самим собой, ты заваришь кашу из-за навязчивого стремления поступать так, как считаешь правильным. А закончишь там, откуда начал, даже если сам того не хочешь.

Не это я ожидал услышать.

– Давай поговорим о тебе.

– Моя любимая тема, но зачем? Разве Покойник не высосал мои мысли досуха?

– Нет. Он говорит, у тебя мозги как камень.

– Что я могу сказать? Когда он прав, он прав. Если бы у меня были не каменные мозги, я не пребывал бы сейчас в таком состоянии.

– Ты начинаешь что-нибудь вспоминать?

– Нет.

– В самом деле?

– Воистину. Как будто из моей памяти вырезали неделю. Мне смутно вспоминается, как я очнулся в постели в какой-то комнате, а надо мной нависали ты и Белл. Или это была… Теперь все становится еще туманней.

– Там были четыре разные женщины. Белинда спрятала тебя на верхнем этаже элегантного публичного дома.

– Да? Все так расплывчато. Но перед этим, однако, я был где-то в темноте. Не просто в полумраке. Это был большой обсидианово-черный кусок ничего. Еще перед этим – тьма. Я знаю, что шел. Не крался, но вел себя ненавязчиво. Вряд ли я за кем-нибудь следил. Не знаю, откуда я вышел. Что-то схватило меня сзади.

Морли застали врасплох? Ничего себе!

Он подпрыгнул, как будто его укололи. Взгляд стал мутным. Он начал быстро бессвязно говорить.

Старые Кости был настроен великодушно. Он наполнил мою голову воспоминаниями Морли о том, что его так взвинтило.

Это была женщина. Размытые очертания прояснились по мере ее приближения. Высокая, стройная, одета в черную кожу. Двигалась она с прирожденным чувственным высокомерием. Ее пышные волосы были почти седыми, как у старухи. Однако она была далеко не стара. Возможно, ей недавно перевалило за двадцать. Маленький ротик, но губы слегка пухловаты. Ярко-красные.

Эти губы были единственным резким цветом мысленной картины.

Видение поблекло. Память Морли снова соскользнула во мрак и рухнула в обсидиановое забвение.

Я встряхнулся.

– Не узнаю ее.

Старые Кости продемонстрировал видение самому Морли, и тот сказал:

– Я тоже не узнаю. А я бы не забыл эти губы.

«Задание, которое я дал Иону Сальватору, потому что он жаждал участвовать в деле, заключается в том, чтобы завербовать художника, готового со мной работать. Как только у нас будут портреты, мы, возможно, сумеем установить личность».

– Портреты? Во множественном числе?

«Генерал Туп великодушно согласился одолжить нам Джимми Два Шага».

Синдж доказала, что тоже участвует в беседе, крикнув из своего кабинета:

– Зачем нанимать художника? Пусть это сделает Пенни. У нее есть талант и есть принадлежности для рисования. Она живет неподалеку и может начать немедленно.

«А еще она безумно робеет рядом с Гарретом».

– Я пообещаю защитить все ее целомудрие, которое, как она притворяется, у нее еще осталось, – сказала Синдж.

Вот стерва!

У Синдж проблемы и с Пенни Мрак? Это было для меня новостью.

Конечно! Я так долго здесь отсутствовал, что для меня все было новостью.

– Сделай и то и другое, – предложил я. – По крайней мере, один раз. Посмотрим, как разные художники видят одно и то же. И раз уж мы одалживаем собственность короля, почему бы не взглянуть на Бутча и его брата?

«Я уже сделал такой запрос. И опоздал. Младшего выпустили, потому что он всецело сотрудничал с законом. Второй брат получил минимальный приговор – работу над проектом акведука».

И вдруг: «Ого! Это может быть интересным. Синдж, пожалуйста, встань у двери».

55

Мое сердце подпрыгнуло и очутилось в глотке. У дверей могла быть единственная персона. Сколько я ни думал о роковом моменте, я пока не был к нему готов.

Итак, пока я боролся с паникой, Бегущая по ветру внесла в дело свой вклад, спустившись, чтобы посмотреть, что происходит.

Покойник безудержно веселился.

Синдж открыла дверь.

На пороге стоял Колда.

– Эй, Гаррет, вроде я нашел лекарство для обоих твоих друзей.

– Ай да молодец, брат Колда! Рассказывай.

Я почувствовал столь огромное облегчение, что почти обмочился.

Новый взрыв веселья со стороны Покойника.

Колда извлек полдюжины маленьких бутылочек.

– Вот эти, коричневые, – для твоего отравленного друга. В этой, с зеленой пробкой, находится лекарство, которое поможет пробудить его память. Лекарство в этой бутылочке, с красной пробкой, нейтрализует яд. Лекарство в этой, с прозрачной пробкой, заставит его мочиться. Много. И ему будет очень хотеться пить. Давайте ему столько воды, сколько он пожелает. Она вымоет яд из тела. Голубые бутылочки – для твоего больного друга. Я написал инструкции, чтобы тебе не пришлось запоминать.

Колда был доволен собой. Я должен был погладить его по шерстке: он хорошо поработал.

Синдж стояла у двери.

– Хочешь взять эти инструкции? – спросил я у нее. – Я их потеряю, как только выйду в прихожую.

– Положи бумаги на мой стол. Я занята.

Она начала снова задвигать засовы.

Я опять запаниковал. Без всякой причины.

Когда я положил лекарства и инструкции на стол Синдж, тщательно придавив последние первыми, и притащился обратно, я обнаружил, что Колда прижимается спиной к дальней стене прихожей, смущенный до глубины души.

Ди-Ди, Краш и мисс Ти наполнили дом энергией, красотой и болтовней. Ди-Ди была в настроении для корриды. Она выбрала Колду как самую слабую дичь на равнине и думала, что стоит его помучить.

– Что вы все трое тут делаете? – выпалил я.

Как всегда – мальчик с золотым языком.

– Я рад, что произвел на вас хорошее впечатление, но…

Мисс Ти придвинулась ко мне вплотную. Я съежился и попятился в кабинет Синдж. Мисс Ти потрепала меня по подбородку.

– У нас свободный вечер, и мы не могли остаться в стороне.

Краш подошла ближе, но смотрела мимо меня.

Страфа Альгарда снова спустилась по лестнице, привлеченная гвалтом. Она начала смотреть зверем. Как и Синдж, стоящая в проеме дверей в конце прихожей.

– Морли в комнате слева, вон там, – сказал я.

– Спасибо.

– Так вот где ты живешь? – спросила Краш. – Ты, должно быть, преуспеваешь.

– Мне повезло с парочкой дел. И я работаю с лучшими в своем роде людьми.

Синдж продолжала хмуриться. Она была чем-то не на шутку раздражена.

Краш посмотрела на нее, на Бегущую по ветру и на Колду, который перестал задыхаться и обрел прежний цвет лица. Она увидела что-то, чего не видел я.

– Книги! – сказала она. – Можно посмотреть?

Синдж нехотя кивнула. Наверное, получив совет Покойника.

– Конечно. Заходи. Но книги не мои, поэтому не трогай.

В другой комнате начиналось своего рода счастливое воссоединение. Морли Дотс и мисс Ти были старыми друзьями.

– Это книги колдуньи? – спросила Краш.

– Колдуньи?

– Женщины в конце прихожей. Это очевидно.

– Она может обидеться, что ее называют колдуньей. Она куда больше чем колдунья. Вершина Холма. Бегущая по ветру. Но нет, это книги Синдж. Той, которая тебя впустила.

– В самом деле?

Изумленно.

– Правда. Она самая умная из тех, кого я знаю, люди они или крысы. Я бы не выжил без нее.

Не стоило упоминать о Покойнике.

Он, должно быть, был на седьмом небе, скользя через секреты, похороненные во всех этих новых для него умах. Скорее всего, он никогда не воспользуется тем, что узнает, но ему доставлял удовольствие сам процесс. Он наверняка был на небесах, имея в придачу всю эту заварушку. Узнавал массу секретов нашего темного старого города. Во всяком случае, так ему должно было казаться после долгого периода воздержания.

«Будь осторожен, Гаррет. Этот лакомый кусочек влюбится в тебя из-за книг Синдж».

Еще один взрыв веселья.

– Ты не хочешь повидаться с Морли? – спросил я Краш.

– Не очень. Ди-Ди хватит, чтобы составить конкуренцию Майк.

Я не поддержал беседы, услышав, как входная дверь открылась и закрылась снова.

А теперь что?

Я отправился посмотреть. Краш прижалась ко мне, чтобы заглянуть через плечо.

Появилась Пенни Мрак, нагруженная причиндалами художника. Увидев, что я на нее смотрю, она застыла. Я не смог удержаться и подмигнул.

Пенни перевела взгляд на Краш, которая была ненамного старше ее. И нахмурилась. Краш посмотрела на нее гневно. Пенни двинулась к двери комнаты Покойника. Колда ее открыл, а я спросил Краш:

– Ты знакома с Пенни?

– Лишь с подобным типом людей.

– У нее была нелегкая жизнь.

Я коротко изложил факты.

На Краш они не произвели впечатления. У нее самой было трудное прошлое.

– Синдж, откуда Пенни узнала, что нам нужна ее помощь?

– У меня есть кое-какие возможности, партнер. Я послала ей весточку.

Пулар Синдж метнула на Краш взгляд, который должен был оставить синяки. Сегодня она была не склонна относиться терпимо к любой особе женского пола.

Покойник наконец открыл мне кое-что, что должен был упомянуть, едва я оказался в радиусе его досягаемости.

«У нее течка. И сегодня пик. Она принимает лекарства, чтобы подавить симптомы. Лекарства срабатывают не полностью, когда речь идет о психологических факторах. Я и впрямь наслаждаюсь этими вновь прибывшими. Уже и позабыл, какими красочными могут быть твои знакомые».

– Она ревнует, когда видит меня, – сказала Краш.

– Кто?

Бегущая по ветру? Синдж? Пенни?

Это замечание пробудило во мне логическую бестию и заставило ее пуститься в путь, шаркая ногами. Бестия кормилась случившимся за последние несколько дней.

Сознательно Синдж больше не тешила себя подростковыми фантазиями, от которых страдала, когда мы с ней стали командой. Но я был для нее крысой-вожаком. В глубине ее души могла сформироваться привязанность, и во время течки Синдж могла чувствовать себя так, словно ей сыпали соль на незажившую рану.

Пора вести себя осторожно.

Она принимала какие-то сильнодействующие лекарства. Крысюки, входившие в дом и покидавшие его, ни разу на нее не среагировали. Доллар Дэн лелеял мечты о Синдж с тех пор, как Джон Растяжка занял место первого среди крысиных гангстеров. Только выжидал удобного момента.

Хорошо. Синдж сейчас не нравились женщины, потому что они являлись конкурентками, соперничавшими с ней из-за внимания ее крысиного босса. Тинни, должно быть, тоже попала в этот временный список. Но Тинни тут не было. А Страфа Альгарда была. И Краш, которая всего лишь ребенок.

Краш проскользнула мимо меня в прихожую, оглянулась, бросила многозначительный взгляд, говоривший: «Попался!» Такое поведение я ожидал бы в первую очередь от Ди-Ди.

Должно быть, она посмотрела так прежде всего ради себя самой. Она считала, что доказала: мною можно манипулировать, хотя я и пытаюсь быть хорошим парнем.

Синдж закипела.

Как долго это будет продолжаться? Станет ли этот день худшим в ее жизни? Я на это надеялся.

А потом осознал, что она так и стоит в дверном проеме.

О боги и все святые, защитите меня! Не хватало только, чтобы рыжуля вошла в этот зверинец.

Единственной особой женского пола, которой доверилась бы Тинни, могла быть Пенни. И это изменилось бы в мгновение ока, стоило Тинни увидеть, как Пенни подросла.

Кто-то постучал. Синдж начала отодвигать запоры.

56

Колда издал звук, напоминавший скулеж.

– Я здесь больше не нужен, Гаррет. Мне лучше отсюда убраться.

Но, судя по тому, как он держался, он нагло врал. Чего он действительно хотел – так это нырнуть в толпу визитеров. Команда из «Огня и льда» могла овладевать им до тех пор, пока его не увезли бы на погребальных дрогах.

– Труди не нравится, когда ее заставляют ждать.

Кто такая Труди?

«Невеста».

Старый дьявол опять откалывал свои штучки. Имелась ли у Колды невеста, когда он пытался меня отравить? Вроде да, но я не мог припомнить наверняка. Что ж, сейчас у него невесты не было. У него была женщина, которая его пугала, хотя и не настолько, насколько страшили мучавшие здесь фантазии.

– Если надо идти, конечно иди. Ты не захочешь пропустить ужин ради этих бестий… Синдж, у тебя какие-то проблемы?

– Идиот за дверью продолжает ее толкать. Засов не отодвинуть, если с той стороны все время давят. Я отдернула его лишь настолько… Ага! Получилось.

Она распахнула дверь.

Вошел Ион Сальватор в сопровождении человека, явно сбежавшего на днях из приюта для бездомных. Последний нес то же, что недавно приволокла Пенни. Его набор принадлежностей для рисования был более потрепанным. Он и сам на порядок был более потрепанным. Ему требовалось открыть для себя существование мыла и воды. Ему требовалось украсть чистую одежду. И наверняка ему следовало воздержаться от следующей дюжины бутылок с крепкими спиртными напитками.

Волосы его были дикой седой гривой. Я содрогнулся, представив, какую отвратительную живность он импортирует в мой дом. Он был ниже Иона Сальватора и куда более плотным. И являлся эпицентром неистовой смеси запахов.

– Это Птица, Гаррет, – сказал Ион Сальватор. – Птица, это парень, которому нужна твоя помощь. – Он повернулся. – Синдж, ты можешь показать Птице, где обосноваться?

Драматург подтолкнул меня, заставив прошагать в сторону кухни, и прошептал:

– У тебя есть выпивка? У Птицы проблемы с головой. Ему нужно спиртное, чтобы заглушить голоса, которые он слышит.

Я открыл было рот, намереваясь напомнить Прилипале, какое он трепло. Покойник предупреждающе коснулся меня.

– Голоса? – спросил я. – Правда?

– Тебе нужно увидеть самому, чтобы в это поверить. Этот парень – гений. Когда он наливается до ушей огненной водой, голоса слабеют и он рисует как ангел.

Я поверил Сальватору, ибо сталкивался с подобным раньше, и спросил его:

– Ты знаешь, как на самом деле Птица относится к своему безумию?

– Что ты имеешь в виду?

– Он хочет, чтобы голоса смолкли?

– А ты бы не хотел?

– Я бы хотел. Да. А ты? Если бы это означало, что у тебя больше не будет волшебного дара драматурга?

– Считаешь, Покойник сможет захлопнуть ментальные двери демонов Птицы?

– Возможно. Сделай-ка еще шаг.

Я заглянул в комнату, где за Морли ухаживали несколько красивых женщин, словно в день его рождения.

– Краш, найдется минутка?

Юная Адская Дыра отвернулась от матери и мадам Майк. Продемонстрировала мне отработанную мину тинейджера: смесь скуки, замешательства и отвращения.

– Что?

Выражение ее лица не стало лучше, когда она взглянула на моего спутника.

– Я говорил, что, если выпадет шанс, я представлю тебя Иону Сальватору. Это он.

И я обратился к Прилипале:

– Краш нравятся твои пьесы.

Само собой, девчонка взбесилась. Но не закатила сцену.

Я не понимал, что тут такого особенного. Это был Пилсудс Вильчик, он же Прилипала, хорек, таскавшийся по пятам за моей подругой. Он много скулил и путался под ногами. Вывих в его мозгах мешал ему увидеть, кто такая на самом деле Торнада. Я считал Торнаду подругой, но не питал иллюзий насчет ее характера.

Мысль, что этот ядовитый выскочка мог стать большой знаменитостью, была воистину смехотворной.

Синдж вышла из комнаты Покойника. Птицу препроводили по назначению. У него не должно было возникнуть никаких проблем со Старыми Костями, ведь он привык к голосам в голове.

Обведя взглядом меня, Сальватора и Краш, Синдж пришла к каким-то пагубным умозаключениям.

Покачав головой, она обратилась ко мне:

– Я собираюсь выпить чашечку чая, пока не возникли еще какие-нибудь осложнения. Сторожи мой кабинет.

Этого я не понял – разве что она опасалась за неприкосновенность своих книг.

Краш и Ион Сальватор поладили как Адская Дыра и Пилсудс Вильчик. Он не был гигантом, какого нарисовало ее воображение. А она была просто одной из пустоголовых девчонок, задающих одни и те же тупые вопросы, которые он слышал уже тысячи раз.

Синдж вышла из кухни с подносом; на нем были сандвичи, стояли чайник и чашки.

– Присоединяйся.

В кабинете она сказала:

– Этот дом превращается в зоопарк, полный человеческих экзотов.

– Ты привыкла к тихой жизни.

– Привыкла. И нахожу, что от этой привычки трудно избавиться. Ешь. Скорее всего, мы ничего больше не получим на ужин. Дин вымотался. Колдунье придется помочь ему подняться по лестнице.

– Значит, и она на что-то годится.

– Не говори так сейчас, как раз когда она начинает чуть меньше мне не нравиться. Мне и так хватает стрессов. Дальше будет только хуже. У нас нет крепкого спиртного.

– Мешок с костями просил спиртное?

– Он думает, что сможет создать эффект, который производит спиртное, но хочет, чтобы под рукой было настоящее.

– Мы пошлем за горячительным Сальватора.

– Торнада пьет?

– Да. Может, позвать Белинду, а мы все уберемся и не будем тебе надоедать?

– Белинда не успеет сюда вовремя.

Бедная девочка говорила таким тоном, будто готова была впасть в отчаяние.

– Синдж, а ты сама не хочешь пойти наверх?

– Мне лучше остаться.

– Я могу справиться с этой толпой.

– Сейчас – возможно. А через полчаса? Ты слишком далеко ушел. Я все еще люблю тебя, но ты не тот человек, каким был раньше.

К нам присоединилась Бегущая по ветру. Синдж не запротестовала, не выказала ни малейшего отвращения. Более того, на подносе, который она принесла, была чашка и для Страфы. Неужели объявлен мир? Или Синдж просто устала сражаться?

– Там все ведут себя цивилизованно? – спросил я.

– Женщина и две девушки хлопочут над твоим раненым другом, – ответила Страфа. – Трое мужчин и девочка сейчас с твоим мертвым другом. Мы трое здесь. Отравитель исчез.

– Я выпустила Колду, когда вошел Ион Сальватор, – сказала Синдж.

Итак, Краш была с Морли, а Сальватор – с Покойником. Любовная история длилась недолго. Бедный Прилипала. Ему не удавалось оправдать ожиданий своих поклонников.

57

Хотя из соседней комнаты доносилась болтовня, а с другой стороны прихожей веяло дурными предчувствиями, в кабинете Синдж царило спокойствие и умиротворение. Прихлебывали чай. Говорили мало. Страфа, Синдж и я отдыхали.

В какой-то момент Синдж сказала:

– Скоро должны прийти сиделки и ночные часовые. Полагаю, вместе с ними явится и Джон Растяжка. Наберу кувшин темного.

Темное было самым крепким нашим пивом. До сих пор я и не знал, что оно есть в доме. Холодный колодец, наверное, модернизировали так, что в нем могли храниться сразу несколько бочонков.

Хвост Синдж исчез за дверным проемом, и Бегущая по ветру сказала:

– Я ей не нравлюсь.

– Да. Но она смягчается.

– Почему я ей не нравлюсь?

– Она думает, что ты пытаешься втереться в нашу жизнь. Чувствует угрозу. Она хрупкое существо.

Я ни словом не упомянул, что Синдж в течке. Рассчитываю, Покойник сможет объяснить это позже так, чтобы дошло до человеческой женщины.

Бегущая по ветру пригубила чай и деликатно нахмурилась. Она казалась беззащитным клочком облачка.

– Чем я могла ее обидеть?

Я дал Его Милости несколько секунд на то, чтобы меня предупредить, прежде чем сказал:

– Она видит всех женщин в зеркале Тинни Тейт.

Рано или поздно в разговоре должна была всплыть рыжуля.

– Это та несносная женщина, которая некогда произвела кое-какое впечатление в театре «Мир»?

– Да, это и есть Тинни.

– И ты пока с ней не распутался. – Она улыбнулась бледной, несчастной полуулыбкой. – Я могла бы в этом разобраться.

– Синдж никогда особо не любила Тинни. Теперь она чувствует себя из-за этого виноватой. Она думает, ей следовало бы любить Тинни, потому что я ее люблю. Поэтому теперь она чувствует, что ей нужно быть голосом в защиту Тинни, ведь сама Тинни не может говорить за себя. Сегодня она выяснила, что и Дин, и мой партнер по ту сторону прихожей тебя одобряют. Это давит на нее еще больше.

– Понимаю.

Бегущая по ветру просияла, как ребенок, только что победивший в трудном забеге против незаурядных соперников.

– Меня это тоже удивило, – сказал я.

– Да?

Сияние стало ярче. Удивительная женщина. Пусть она и входила в дюжину самых могущественных ныне живущих смертных, с большим потенциалом, – но в некоторых отношениях оставалась наивной, как десятилетняя. Жаждала одобрения других.

– Насчет одного она права, – сказала Страфа. – Я и правда собираюсь тебя украсть.

Она заявила это открыто, безо всякого намека на неистовую сладострастную ауру, которой пользовалась, чтобы дразнить мужчин, раньше, когда была папочкиной дочкой. Выложила непреложный факт и предоставила мне возможность переваривать его.

– Ты слишком торопишься…

Синдж вернулась с двумя кувшинами и четырьмя кружками. Она собиралась немного выпить и не планировала пировать в одиночку.

– Я в деле, – кивнул я, понюхав содержимое кувшина.

Синдж принесла летний эль в придачу к темному пиву.

– Наливай, – сказала она. – А я должна открыть дверь.

Мой желудок ухнул вниз до самой палубы.

58

Я снова запаниковал зря. Синдж не ввела в дом рыжеволосый рок. Не привела она и брата и тех крысоледи, что нянчились с Морли Дотсом. Кого она впустила – так это генерала Тупа и двух нервничающих злодеев, настолько явных представителей социального дна, что они с тем же успехом могли бы сделать татуировки у себя на лбу. Один был младшим из парочки, которая домогалась меня и Тинни. Краснофуражечники выследили его.

Резонно было предположить, что костлявый, дрожащий мелкий хорек – Джимми Два Шага.

Синдж вернулась в кабинет, заняла свое место и выпила пива.

Вошла Краш.

– Можно я поболтаюсь здесь, пока Ди-Ди и Майк не закончат с вашим парнем? Я не буду никому мешать.

– Я совсем не против. Синдж, не возражаешь, если Краш посмотрит твои книги?

Конечно, Синдж возражала. И все предубеждения, которые она испытывала против Страфы, готова была обрушить на симпатичную юную Адскую Дыру.

Но она сказала:

– Пожалуйста, обращайся с ними очень бережно. И позаботься о том, чтобы твои пальцы были чистыми.

К нам присоединился генерал:

– Гаррет, терпеть не могу просить, проклятье! Мне нужно что-нибудь выпить.

Это напомнило мне кое о чем.

– Синдж, как насчет топлива для того сумасшедшего художника, которого привел Ион Сальватор?

– Кое-что скоро принесут.

Откуда она знала? Она не покидала дом, а Колда ушел до того, как Покойник изложил свою просьбу. Должно быть, Старые Кости послал кому-то весточку наружу. Годилось только такое объяснение.

– Генерал, не хотите оценить запас «Вейдеровского особого темного»? Это пиво варится в ограниченных количествах. Не многим, не входящим в семью Вейдер, удается его попробовать.

– Как я могу воспротивиться такому искушению? Включите меня в число дегустаторов, мисс Пулар.

Ах, Синдж, Синдж, ты чудо-ребенок! Даже глава всего проклятущего племени жестяных свистулек считает тебя настоящей личностью.

Мысли эти я замаскировал каменным выражением лица.

Хотя Туп был знаком с Синдж с ее подросткового возраста, она производила на него сильное впечатление.

Приятно было видеть, что с моей деткой обращаются как с членом команды, а не как с уродцем или слабоумным паразитом.

В дверь громко забарабанили.

Мне так часто мерещился волчий вой, что Тинни и все усыпанные веснушками рыжеволосые Тейты в мире могли бы очутиться у моих дверей, а я бы лишь слабо заскулил.

Но мне и не потребовалось скулить. Синдж открыла дверь, впуская брата, Доллара Дэна и двух крысючих. Они принесли изрядное количество самогона, чтобы Птица мог несколько недель кряду заправляться горючим. Синдж умыкнула одну бутылку и налила генералу полкружки.

– Вот это настоящая выпивка.

– Мне бы тоже такого, – высказалась Краш. – Пожалуйста.

– Нет, – ответила Синдж. – Ты еще слишком юна для напитков, от которых кружится голова.

Краш вздрогнула. Засмеялась. И, покивав, вернулась к изучению книжных полок Синдж.

К нам присоединился Джон Растяжка, искоса посматривая на Тупа. Доллар Дэн и сиделки заняли позицию в коридоре под дверью комнаты, в которой среди своих обожательниц царил Морли.

– Подозреваю, что хорошенькие юные девушки, которые напрашиваются на то, что уменьшит их рассудительность, редко слышат слово «нет», – сказала Синдж.

Краш подняла руку в знак согласия. Она нашла кое-что, зачаровавшее ее, и с благоговением держала книгу.

А Уэстмена Тупа зачаровала Краш. Но он будет держаться в рамках.

Странно. Генерал однозначно интересовался женщинами. Но я никогда не слышал, чтобы он с кем-нибудь сближался. Без сомнения, за этим стояла какая-то старая печальная история. Таких историй вокруг было полным-полно.

Генерал быстро осушил кружку и не отказался от второй.

– Воскрешение людей снова работает, – сказал он.

Как будто это вплеталось в тему нашей беседы.

Синдж отдала брату свою кружку с летним элем. Тот отсалютовал кружкой мне.

Вдруг Страфа издала писк, который привлек внимание всех, кроме Краш.

Я не выяснил, почему она пищала, потому что, сделав еще один глоток живительной влаги, Туп продолжил:

– Те люди, в серых шерстяных трико и пуловерах, в деревянных шлемах, участники инцидента на Северной стороне. Так вот, они были состряпаны из частей мертвецов…

У всех отвисли челюсти. Краш безвольно уронила руку с книгой. Страфа издавала булькающие звуки.

– Да, чем не способ ввести всех в курс дела, – сказал я.

Моя кружка была пуста. Я решил попробовать огненной воды.

– Вините во всем выпивку, – объявил Туп. – Мне не полагалось выдавать эту информацию.

Любопытно. Опять неповиновение в рядах доблестной Гвардии.

Ясно как день – Туп и Шустер не в восторге от давления извне. Их пренебрежение правилами заставляло предположить: они получили негласное заверение принца Руперта, что тот не заметит, если кто-нибудь выболтает лишнее после кружки пива.

Пулар Синдж снова проскользнула в прихожую, а потом к двери. Ей понадобилось проворство, чтобы пробраться через толпу.

Сделав длинный глоток огненной воды, я попытался провести перепись населения. Мне не удалось получить точное число, но по дому рассыпалось семнадцать или восемнадцать доходяг.

Я отвык от напряженной общественной жизни. Немного пива, несколько глотков крепкого спиртного – и я полностью расслабился. Меня больше ничего не заботило. Меня больше ничто не беспокоило. Я смотрел на Страфу без профессиональных мыслей.

Страфа тоже посмотрела на меня, приподняв бровь. Ее маленький ротик сложился в едва заметную улыбку, в которой были приглашение, согласие, триумф.

59

В прихожей Синдж что-то сказала. Я не разобрал слов, но тон ее был встревоженным. Мы с Джоном Растяжкой встали и двинулись туда. Я гадал, где же оставил свою дубинку и какая проблема подобралась так близко, хотя Покойник в деле.

Джон Растяжка быстрее меня сложил два и два. Он остановился, и я врезался в него, не очень сильно.

Синдж, вернувшись в кабинет, прямиком направилась к кружке, которую дала брату. Будь она человеком, она была бы бледной и мрачной.

Причина подобного настроения отстала от нее на один шаг. В поле зрения появилась прекрасная рыжуля…

Это была Кира Тейт, подросток, племянница Тинни, на первый взгляд – точная копия своей тети. В тот же миг, когда я осознал, что Кира – не моя нежно любимая, материализовалась и сама главная рыжуля собственной персоной.

Кира была ненамного старше Краш. Со всем фирменным поведением подростка. Ей не хотелось здесь быть – хотя скоро стало очевидным, что она явилась по личной инициативе. За Кирой, чуть медленнее, следовала Тинни. У нее отвисла челюсть при виде численности и макияжа собравшейся толпы.