Текст книги "Позолоченные латунные кости. Коварное бронзовое тщеславие"

Синдж пожала плечами.

У генерала было чем поделиться? Или он здесь только в надежде раздобыть новую порцию бесплатной выпивки?

В доме было полно горючки Птицы.

– С той ночи остались крепкие спиртные напитки? – небрежно спросил Туп.

Синдж извлекла полгаллона лучшей, самой чистой живой воды, какую когда-либо гнали в Каренте. Достала также внушительных размеров кружку и наполнила ее для Тупа. Для Иона Сальватора и меня нашлись маленькие чашечки, примерно унции на две.

Что она затевала? Из-за нее Туп отрубится, и его стошнит на ковер.

Я не позволил пугающим мыслям отвлечь меня от наслаждения выпивкой.

Эта череподробилка на вкус была как продымленное лекарство. Но я прихлебывал ее просто за компанию.

Туп не сумел расширить и углубить свое заявление, что мир далеко не прекрасен. Он был слишком занят, крутя роман со своей чаркой спиртного.

К нам присоединилась Белинда, убедившись, что Морли будет жить.

– Дай мне огромную кружку этого пойла, Гаррет. Я в настроении надраться.

– Ты в порядке? – спросил я.

– После того как я повидалась с ним, мне лучше, но ты что, тупой? Конечно я не в порядке. Мой идиот-любовник болен и немощен, и нет ни одного распроклятого способа, какой могла бы применить Белинда Контагью, чтобы улучшить ситуацию.

– Совсем недавно он был в полном сознании, бодрствовал и функционировал. Просто переутомился. С ним все будет хорошо, Белинда. Но как насчет тебя?

Она мрачно вливала в себя огненную воду – так, словно это было слабенькое пиво.

– Я так чертовски расстроена, что подумываю начать войну, просто чтобы заставить людей обратить на меня внимание.

– Эй, девушка! Это плохая затея.

– Просто, Гаррет, чтобы заставить их обратить внимание. Просто чтобы заставить обратить внимание.

Наверное, он выпила еще до того, как сюда пришла.

Эта сторона характера Белинды не проявлялась уже давно.

– Как случилось, что ты появилась здесь одновременно с генералом? И прежде чем ты снова станешь крепким орешком, как в прежние времена, должен сказать: у нас есть кое-какие подвижки.

Я пересказал ей то, что поведали Плоскомордый и Ион Сальватор.

Сам Сальватор не шевелился и не произносил ни слова, надеясь, что его не заметят.

– Поговаривают, Метательница Теней не владеет всей той недвижимостью, хотя на документах значится ее имя, – сказал я.

– Умно – искать поставщиков костюмов, – заплетающимся языком проговорила Белинда.

Она недолго продержится на ногах.

– Я закидываю и другие удочки. У меня есть возможность опознать людей, чьи портреты мы составили.

Белинда выказала пьяное, кровожадное возбуждение. Туп был не столь противным, но таким же взволнованным.

– Есть проблемка, – сказал я. – Плохие парни – это люди, которых следовало бы вывести из игры еще много лет назад.

Я объяснил, что рассказали мне Плеймет и Барат Альгарда.

– Он оставил себе прежнее имя, – задумался Туп. – Хм? Мы имеем дело с призраками, как тогда в театре «Мир»? Или с отцом-сыном-внуком? Или с немертвым? У тебя есть теория, Гаррет?

– Мы до сих пор не видели ни одного из них при свете дня.

– Вампиры?

Еще неделю назад это показалось бы глупым. Но не теперь.

– Тела, которые они заново строят, могут быть от их жертв.

– Вряд ли, – заявил Туп. – У нас есть сорок или пятьдесят зомби, но нет пропавших людей. Мы одолели девятнадцать, но это говорит о том, что осталось еще тридцать. В городе наверняка нет такого количества погибших подходящего возраста.

Белинда уже сильно продвинулась к нечленораздельному состоянию, но, спотыкаясь на звуках и путаясь в слогах, пролепетала:

– Роджер продолжает скулить, как плохо идет его бизнес. Клиенты отказываются быть забальзамированными. Они просто хотят проехать в крематорий.

Бедный капитан Роджер.

Как похититель трупов сможет остаться при делах, если всех мертвых кремируют?

– А что там в поселке беженцев? Они вряд ли были честны с краснофуражечниками, потому что думают, что вы их преследуете.

– Мы бы знали, – сказал Туп. – Дил бы знал. Его интеллект развился с тех пор, как ты имел с ним дело.

Он вздохнул и уставился долгим печальным взглядом в свою кружку. Я не мог поверить, что Туп сохранил внятность речи.

Белинда начала беседовать сама с собой. Возможно, она не понимала ни слова из того, что говорила.

– Гаррет, наша проблема заключается в том, что мы тонем в информации, – сказал генерал. – У нас ее так много, что мы не можем отобрать важные детали.

– В смысле?

– В последнее время порой выясняется: все, что нам нужно знать, чтобы предотвратить преступление или раскрыть его, – это система, но информация не попадает к нужным людям.

– Э-э?

Я надеялся, что он излагает свои оправдания, а не пытается выудить мои предложения.

Предложения нашлись у Синдж.

Мы сидели ошеломленные, пока она в подробностях расписывала аналитическую иерархию, которая сортировала бы рапорты при поступлении, оценивала бы их, а потом передавала людям, чья работа состояла бы в том, чтобы определить взаимосвязь полученной информации или степень заключающейся в ней угрозы. Эти люди отправляли бы собранные материалы другим, а те приступали бы к активным действиям. Процесс зависел бы от личной ответственности, потому что иерархия строилась таким образом, что перекладывать вину с одного на другого было бы трудно. Наказания за неудачу из-за мелочности или равнодушия должны были быть суровыми.

Тупа охватил благоговейный трепет.

– Потрясающе, мисс Пулар! Вы интеллектуальный гений чистейшей воды! В вашем плане я вижу только один недостаток.

– Сэр?

– Человеческая натура. Даже если неотъемлемой частью плана станут наказания, не каждый будет прилагать все усилия, чтобы добиться общей цели.

Синдж поникла:

– Ох, люди. Правильно.

– И все равно это наилучшая идея из всех, какие я когда-либо слышал. Определенно на ней и следует базироваться. Мы назовем в вашу честь камеру предварительного заключения.

Последние слова он с ухмылкой сказал в спину Синдж. Она встала и направилась к прихожей.

– Э-э… Я ее обидел?

79

Чувства Синдж не были задеты. Она просто услышала стук в дверь, который не уловил больше никто из нас. Через минуту она вернулась с Колдой, отравителем.

Проклятье! Теперь и я его так называю.

Компания заставляла Колду нервничать. Он отказался сесть, когда Синдж предложила ему стул.

– Я только на минутку. Просто хотел занести лекарства. Вот в этом пузырьке зеленый порошок – это для мистера Дотса. Поможет вымыть яд из тела. Заставьте больного принимать лекарство, пока оно не кончится, как бы хорошо, с его точки зрения, он себя ни чувствовал. А в этом пузырьке – взвесь, похожая на толченый янтарь. Это для человека, больного раком. Очень дорогое, но очень эффективное средство. Его добывают из экзотических тропических жуков. Давать по щепотке с каждым приемом пищи. Не больше щепотки. Чрезмерная доза может убить. В процессе лечения у больного будет сильная тошнота, и он может попытаться отговорить вас давать ему это снадобье. Заставьте его выдержать до конца.

– Колда, спасибо, старик. Ты превзошел самого себя. Сколько я тебе должен?

– Это за мой счет, Гаррет. Но полагаю, теперь мы квиты. В следующий раз платишь ты.

– Выпьете что-нибудь? – спросила Синдж.

– Мне не положено, еще рановато.

– Вы уверены? Даже одно пиво?

– Ну… Одно пиво не повредит.

Синдж направилась в кухню.

Колда огляделся по сторонам и решил в конце концов сесть.

– Есть еще кое-что, – сказал он, подавшись ко мне.

– Здесь все друзья.

Колда пожал плечами:

– Когда я обходил химиков и аптекарей в поисках средства для борьбы с опухолями, у меня спросили семена мяты Джейн. У меня нет этих семян. Во всяком случае, в больших количествах, на продажу. После того как это повторилось несколько раз, я сам начал спрашивать: а зачем?

– Мм?

– Мята Джейн растет только в болотистых местах. На самом деле это не совсем мята, но ее растертые листья выпускают сок, который пахнет мятой. Сок нельзя глотать. Его используют как отраву для крыс. Семена трудно раздобыть, поскольку их собирают только в определенный сезон.

– И мы интересуемся мятой Джейн, потому что?..

– Потому что растертые семена обладают почти чудесными свойствами исцеления. И кто-то их скупает. За месяц цена выросла в десять раз.

Я переглянулся с Тупом и поднял руку, останавливая его, когда тот хотел поднажать, чтобы выудить детали.

Белинде было неинтересно. Она с трудом боролась со сном.

Вернулась Синдж.

Колда принял у нее кружку, сделал длинный глоток и был приятно удивлен. Рыгнув, он сказал мне:

– И это все, что я узнал, перемещаясь на восток.

Он осушил кружку и встал.

Синдж выпустила его на волю и поспешила вернуться, чтобы послушать, как мы с Тупом препираемся из-за того, кто должен обойти городских аптекарей – Гвардия или Организация. Я считал, что действия бандитов Белинды будут более эффективны.

– Вы выяснили что-нибудь, изучив тела, которые забрали той ночью? – спросил я.

– Их конфисковали у нас люди, имевшие надлежащие бумаги, но выглядевшие ненадлежащим образом.

– Я чую недостаток ясности, – сказала Белинда, внезапно проснувшись.

Она широко улыбалась. Бестия только притворялась пьяной. И знала больше, чем считала Гвардия.

– Мы сделали все, что могли, за отпущенное нам время, – сказал Туп.

– Что именно?

– Лица двух зомби напоминали известных преступников. Полной уверенности, что это именно они, нет. Кожа зомби скорее походила на выдубленную, чем на нормальную человеческую. Колдуны из судебной медэкспертизы сказали, что на зомби надели цельную человеческую кожу после того, как их собрали хирургическим путем. Главные швы находились на спине. Не каждая кожа хорошо подошла, – может, поэтому они носят шерстяные трико. Лица в плохом состоянии – вот почему их скрывают деревянные шлемы. Волосы местами выпадают, даже на бороде и на бровях.

Я перешел к ключевым вопросам:

– Итак, вы узнали двоих.

– Мы думаем, что узнали.

– И?

– И – что, Гаррет?

– Кто они такие? Как умерли? Где? Когда? При каких обстоятельствах?

– Они были взломщиками. Их послали в трудовые лагеря. Как только мы передаем их на работы, они больше не наша проблема.

Факты начинали выстраиваться в линию. Может, объединенные умы Покойника сумели продвинуться дальше того, что должно было быть очевидным даже для генерала.

– Если некоей женщине нужны поставки трупов, – сказал я, – она могла бы заключить сделку с кем-нибудь в трудовом лагере. Единицы тамошних плутов все еще дышат, когда заканчивается срок их приговора.

– Они умирают потому, что выматываются до предела. Их скверно кормят, они работают подолгу примитивными орудиями и не получают никакой медицинской помощи. Все это входит в стоимость того, чтобы быть плохим парнем. В лагерях сотни узников, и их нужно пересчитывать только тогда, когда они отмотают свой срок. Если узник умирает, подают рапорт, чтобы мы могли рассказать его семье: то, чего они ожидали, свершилось.

У меня был злой ум.

Я представил себе несколько способов, какими люди, более безнравственные, чем узники, могли бы извлечь выгоду из системы уголовных наказаний.

Без сомнения, плохие парни обдумали все эти способы и еще дюжину других.

– Мы это проверяем, Гаррет, – сказал Туп. – Теоретически – из-за жалоб на плохое обращение с заключенными.

– Чем больше узнаю, тем более бесполезным себя чувствую.

Я ожидал услышать в ответ нечто утешительное. Вместо этого Туп сказал:

– Это потому, что ты не смирился с необходимостью торчать в четырех стенах. Ты сидишь, сложив лапки, в то время, когда, по-твоему, должен ввязаться в драку.

Синдж издала звук, подозрительно похожий на тот, который бывает, когда люди мысленно покатываются со смеху, но вынуждены сохранять серьезное выражение лица.

– С чего ты решил, что должен быть полезен? – спросил Туп. – Я имею в виду, почему сейчас, внезапно, когда ты целую вечность провел, будучи помехой?

Я не хотел вступать в этот спор.

С тех пор как я начал свой бизнес, я миллион раз слышал подобную чушь от прислужников закона.

– Я все пытаюсь и пытаюсь, но не могу догадаться, как мне, не будучи твоим подхалимом, получить право на обструкционизм. Боги не послали меня на землю, чтобы мыть тебе ноги, целовать ручки и нашептывать на ушко, какой ты чудесный. Ты знаешь это лучше меня.

Синдж и Ион Сальватор сорвались с мест, пытаясь меня успокоить. Синдж сделала так, что кружка, из которой я пил, исчезла.

Туп разинул рот, как будто открыл гроб, полный червей.

Я не унимался:

– Понятия не имею, как тебе и этому отвратительному троллю Шустеру пришла в голову идея, что мне положено быть вашим орудием. Но вам нужно оставить эту мыслишку раз и навсегда.

Окончание фразы я уже кричал.

Пенни вошла посмотреть, что происходит. Белинда хлопала в ладоши и возгласами подбадривала меня.

– Просто небольшая проблема – он плохо справляется с выпивкой, – сказал Пенни Ион Сальватор. – Спроси Дина, не может ли он быть полезен в подобной ситуации.

Этот человек был прав. Я не должен был пить столько живой воды. Она отворила шлюзы. Все огорчения вылились наружу.

Синдж при помощи Иона Сальватора и Доллара Дэна вернула меня на былое место славы рядом с Морли, в соседнюю комнату.

Эти двое утихомирили меня. Я начал становиться одержимым этим крысюком, гадая, не переехал ли он к нам в дом, а я и не заметил.

Доллар Дэн никогда не надоедал своим присутствием. Он был словно невидимым. Но всегда оказывался рядом, когда кому-то был нужен.

Я постепенно задремал, раздумывая: может, он не просто крысюк, а нечто большее? Он мог быть живым олицетворением всей своей расы.

80

Пока я спал, дела шли своим чередом. Люди приходили, люди уходили.

Генерал Туп, Белинда и Плоскомордый покинули дом. Немного пива и сон – вот все, что требовалось Тарпу.

Синдж и Ион Сальватор, сдвинув головы, что-то проектировали.

Морли проснулся и стал раздражительным, потому что пропустил визит Белинды. Сальватор ушел после дружеской беседы с Синдж.

Заглянула Тинни и пообщалась с крысодевушкой. Их разговор становился все жарче.

Сначала Синдж не позволила Тинни меня разбудить. Она не раз и не два прибегала к словам «слишком много драм». Потом в беседе всплыли просроченные дивиденды. Обмен репликами из жаркого стал ледяным. Тинни отказалась поверить, что наши доли не были выплачены.

– Я не получила от наших банкиров никаких расписок – доказательств того, что выплаты поступили, – сказала Синдж.

В этот момент вошел Морли и понял, о чем речь.

– Мы никогда, никогда не уклонялись от выполнений своих обязательств, у нас все вовремя и полностью, – сказала Тинни. – Того, о чем ты заявляешь, не может быть.

– Ты управляешься с финансовой работой в Объединенной, – парировала Синдж. – Хотя и не уполномочена делать выплаты, но ведешь учет. Поэтому я повторяю: покажи мне доказательство того, что выплаты были сделаны. Наши банкиры и тебе дали бы расписку в получении. Так предъяви ее.

Морли был впечатлен тем, как Тинни держала себя в руках. К этому моменту большинство карентийцев ринулись бы в напыщенные подлые разглагольствования насчет наглых паразитов.

Очевидно, Тинни приберегала желчь для меня.

Но мрачное, твердое, уверенное, не терпящее пустых разговоров поведение Синдж пошло рыжей на пользу. Тинни нацарапала записку и ринулась вон из дома.

– Наверное, кому-то в Объединенной будет несдобровать, – заметил Морли. – Если то, о чем заявила Синдж, – правда.

Я уже видел тайфун Тинни Тейт в четвертой степени ярости и был рад, что плохая погода унеслась в другое место.

Развернул ее записку.

Прости, что пришла, когда ты отдыхал. Я чудесно провела время на репетиции. Никогда не чувствовала себя такой счастливой. Спасибо тебе, Мальскуандо. Люблю тебя и всегда буду любить.

Х О Х.

Подписи не было.

Кто-нибудь это читал?

Синдж? Почти наверняка.

Морли? Нет. Его странное чувство чести не позволило бы ему совершить такое.

Дин мог бы прочесть, если бы знал о записке и был склонен думать, что ее содержимое поможет ему защитить дом и домочадцев.

Пенни появилась, когда я задумчиво прихлебывал чай. Она увидела развернутую записку. И покраснела.

Ого!

Зачем ей быть нахально любопытной?

Она имела смутное желание отплатить Тинни за то, что та скормила ей столько грязных сплетен обо мне?

Морли наблюдал, как Пенни уходит. Рассмеялся.

– Что?

– Ты пропустил такую захватывающую сцену.

– Голова болит.

– И должна болеть. Ты сам в этом виноват.

Голова не только болела, она норовила упасть на грудь из-за огненной воды.

– Что я пропустил? Кроме Тинни?

– Торнаду. Она приходила искать своего ручного драматурга. Но он уже ушел. Она была пьяна и не поверила Синдж. Синдж с Долларом Дэном ее утихомирили, после чего она тоже ушла.

– Была в плохой форме?

– Нажралась так, что жалко смотреть. Она слишком стара для мелодрамы.

– Разве не все мы слишком для этого стары? Но все равно мелодрамы случаются.

Минуту мы сидели молча, вспоминая нелепости в наших личных жизнях.

– Такое вообще возможно, чтобы человек оставил привычки молодости? – спросил Морли.

– Может, и невозможно. Сейчас я скучаю по великому комбинатору, Старым Костям. Он мог бы поделиться с нами несколькими столетиями наблюдений.

– В смысле?

– В смысле, он мог бы ответить на твой вопрос. Что касается меня, я думаю – мы не в силах удержаться и не действовать подобно глупым юношам, пока способны вносить вклад в продолжение наших племен.

– Если бы мы хорошо себя вели и думали головой…

– Мы – жертвы наших маленьких лучших друзей. Но боги имели причину сотворить нас именно такими.

– Отвратительное отступление от темы, Гаррет. Но ты, вероятно, прав. Скучные боги позаботились о том, чтобы девочки были немножко тупы, чтобы верить всему, что мы им говорим, пока не состарятся. Больше всего природе хочется, чтобы следующее поколение топало по земле.

– Но поскольку мы мыслим, мы превращаем это в приключение, придумывая способы перехитрить природу.

Морли потерял интерес к теме.

– Куда двинешь, Гаррет? – спросил он.

– Никуда. Я собираюсь сидеть здесь и чувствовать жалость к самому себе. Еще пара часов – и моя голова взорвется.

– Я имел в виду – в отношениях.

Что? Мы же мужчины. Мы не говорим о подобных вещах. Во всяком случае, всерьез. Так ведь?

– Вы с Тинни практически объявили миру, что ты собираешься завязать брачный узел. Ты переехал и стал жить вместе с нею. Но приглашения на свадьбу так и не пришли. Спустя некоторое время люди забыли о случившемся. А теперь ты спутался с восхитительной конфеткой с Холма. Она, должно быть, владеет любовными чарами. Даже Дину больше нравится она, чем Тинни.

– Я не спутался. Пока нет.

– Вы спите в одной постели. Одного из вас не заботит, кто об этом узнает. Она перетащила свой сундук в твою комнату. Я точно уверен, что это можно квалифицировать как «спутался».

– Откуда ты знаешь?..

– Синдж проболталась. Как бы случайно, не сомневаюсь. Говорит, эта женщина – бесстыдница.

– В домашней обстановке. Но она чувствует, что уместно, а что нет. Она никого намеренно бы не обидела.

Такие вопросы казались куда менее запутанными, когда я был моложе.

Вошла Синдж. Она недоверчиво посмотрела на нас, одарив меня особенно подозрительным взглядом.

– Явились леди для ваших вечерних процедур, мистер Дотс. А что касается вас, мистер Гаррет, вам не мешало бы заново познакомиться с ванной. Также неплохо было бы сменить одежду.

Она, должно быть, выступала в роли медиума моей матери.

– Я принимал ванну на прошлой неделе! – проскулил я с интонациями восьмилетнего.

Потом одновременно случилось несколько действий. Все началось с того, что Дин объявил о позднем ужине, в то время как сиделки приблизились к Морли. Дотс воспользовался шансом наспех проглотить пару кусков, прежде чем принять участие в обычных вечерних ритуалах в моем бывшем кабинете.

Синдж ушла к себе и навалилась на работу.

Я выпил кружку пива и уложил себя в постель. Мой живот был набит, а мир все равно не собирался позволить мне заняться чем-нибудь другим.

Просто хотелось спастись в стране снов до начала похмелья.

– Мам, в следующем году я буду вести себя ответственно.

Когда я проснулся, потому что мне понадобилось пообщаться с ночным горшком, я был уже не один. Страфа пошевелилась, но не проснулась. Когда я снова забрался в постель, она прильнула ко мне, как вторая кожа. Я подумал, что это изумительно – как тесно она может прижаться, а мне все равно удобно.

Я недолго пролежал без сна. Несколько минут гадал, как Страфа проникла внутрь. Я не помнил, чтобы оставлял окно открытым.

Но оно было открыто, в него проникал прохладный воздух. Приятно было чувствовать тепло Страфы.

81

Пулар Синдж была недовольна своим боссом, хозяином, партнером – как бы она мысленно меня ни величала. Она сунулась в мою комнату в неподходящий момент, задохнулась, сказала что-то вроде:

– Теперь я в это верю, – и исчезла.

Страфа не обратила на нее внимания. Была слишком занята.

Когда я спустился по лестнице, я быстро понял, что новый порядок вещей стал утвержденным фактом. Дин тепло приветствовал Страфу. Его манеры были идеальны, без всякого намека на неодобрение. Синдж вела себя более официально, убрала личные чувства в запертый сундук. Не то чтобы ей не нравилась Страфа, просто ей нелегко давались все эти изменения.

Трудно было не любить Страфу, когда она не была Потоком яростного света. Всем, кроме Пенни Мрак. У Пенни имелись кое-какие проблемы.

Об этом мне доложил Морли. Я не видел никаких проблем.

– Девочка с ненавистью смотрит на твою женщину, когда думает, что никто этого не замечает.

– Бессмыслица. Она даже не знает Страфу. Страфа для нее неопасна.

– Как скажешь. Ты сегодня в форме для тренировки?

– Но ты ведь еще не готов к такому?

– Я сам задам себе темп. Тренировка – как раз то, что тебе нужно, чтобы чем-то заняться. Ты превратился в лохань слизи.

Преувеличение было крайне злым, но не промазало мимо цели.

Я все еще чувствовал слабость после простуды, хотя худшее осталось позади. Если я буду время от времени пользоваться ингалятором Дина, мой нос не будет забит и я не буду выкашливать мокроту крупнее своего кулака.

– Это весело – готовиться к нашей личной войне, – сказал Морли.

Я сомневался, что остальной мир оставит нам столько противников, чтобы можно было сделать хотя бы один тактический ход. Десятки людей сейчас пытались положить конец этому ужасу. Я был уверен, что страх посеять панику и нарушить привычный порядок тяжким бременем лежал на всех, имеющих власть и влияние. Если боязнь охоты на ведьм имела под собой какую-то основу, неудивительно, что влиятельные и властительные утаивали жуткое.

– Может, мы дурачим сами себя, старина, – сказал я.

– Не важно. Что бы мы ни сделали, чтобы приготовить наши тела и очистить души, это не будет пустой тратой времени.

Морли пребывал в настроении «воинское искусство – философия».

Я улыбнулся и пообещал:

– Сделаю все, что в моих силах!

– Потешаешься?

– Мне не нравятся люди, которые говорят так, как ты сейчас.

– Знаю. Кстати, у тебя идеальные интонации. Каждое слово позаимствовано у умирающей маленькой девочки из комедии «Скаффл».

– Проклятье! Ты меня поймал. Как ты узнал?

– Я видел все, что ставили в «Мире». И хорошее, и ерунду.

– Тогда кто понаделал в тебе дыр? Что ты такого узнал, раз кто-то решил, что пора тебе уснуть в грязи?

– Вот теперь ты поймал меня. Я страдаю провалами в памяти. Хотел бы я, чтобы эти провалы относились к театральным постановкам. Аликс Вейдер и ее подружки испоганили пьесу, пытаясь играть малышек в возрасте Пенни.

– А я получил наслаждение. Как только преодолел фактор старых дев. Милая история без сюжета.

– Ты сентиментальный, романтический идиот. На что, как напоминает мне моя чудесная память, Синдж не так давно любезно указала.

– Моя не менее несравненная память принимает во внимание, что она и тебя включила в это, по сути, ложное утверждение, в эту утку.

– Утка – это такой музыкальный инструмент? Мы можем найти его в оркестровой яме? Как называется музыкант, играющий на басовой утке?

– С тобой все в порядке?

– Наверное, действие лекарства. А может, я просто сбрасываю напряжение, переводя разговор на глупости. Как думаешь, мы могли бы выскользнуть отсюда, если бы вели себя по-настоящему тихо?

– Синдж не повесила на дверь колокольчик, но вряд ли мы ушли бы далеко. Она легла бы на наш след. С ее-то носом. Потом Бегущая по ветру спикировала бы на нас и сделала так, что мы бы покрылись фурункулами, или наколдовала еще что-нибудь в том же духе. Если бы Покойник не проснулся и не заморозил наши мозги.

– Ты, вероятно, прав.

– Я прав.

– Он прав на сто процентов, – сказала Страфа из дверного проема.

Из-за ее спины Синдж добавила:

– Пулар Синдж согласна.

Просто чтобы быть крепким орешком, я сказал:

– В подобные времена я больше всего скучаю по Мелонди Кадар.

Синдж была взрослой. Она доказала это, оставив за собой последнее слово.

– В подобные времена я скучаю по проклятому попугаю. А его мы могли бы вернуть. Не так ли, мистер Дотс?

– Это могло бы оказаться нелегкой задачей. Он улетел с небесными эльфами, когда они были тут в прошлый раз. Вы могли бы молиться, чтобы он был настолько несносен, что они отослали бы его обратно.

Я не прокомментировал этого высказывания. Я не хотел, чтобы в чьей-нибудь голове засели безумные идеи.

82

Я сидел со Страфой в кабинете Синдж, держа под рукой стопку носовых платков.

Синдж за своим столом всеми силами притворялась, что ей неинтересно.

– Держу пари, вчера ты нашла большую кучу ничего.

– Ты телепат. Я на самом деле провела время с дочерью и Кипом. А еще – с Баратом.

Судя по ее голосу, для молодежи этот досуг выдался не очень веселым.

– Ты ведь не выпорола их?

– Нет. Я была нежной, насколько могла. Не успел прибыть Барат, как я сказала Кивенс, что они с Кипом должны перестать быть постельными друзьями. У них теперь другие обязательства.

– Я гадал, видишь ли ты это.

– Боюсь, это видит даже Кира. Не знаю, сумела ли я достучаться. Кивенс не хотела меня понимать, вероятно, потому, что они с Кипом были так долго вдвоем против всего мира. И Кип, возможно, пока не имел с Кирой физических отношений.

– Не говори. Он слишком ее уважает. И не видит в этом несоответствия.

– Это просто моя догадка. А еще есть ты и я. Кивенс швырнула этот факт мне в лицо.

– Ой-ой! А что сказал Барат?

– Это было до того, как он пришел. Кивенс быстро угомонилась после его появления.

Синдж писала, притворяясь глухой. Я мог представить ее мысли о том, что наши личные жизни становятся еще более сложными, чем раньше.

– Мы сейчас не в том положении, чтобы настаивать: «Делай, как я говорю!» – заметил я.

– Это так. Но есть кое-что, что меняет дело.

– Ты о складе.

– Он опустошен. Нет даже пыли и паутины. Люди и эльфы вокруг не желают о нем разговаривать. Крысюки желают. Дворцовая охрана вынесла из него все. Охранники оставались поблизости, чтобы разогнать спецов директора Шустера и судебных колдунов генерала Тупа. Крысюки говорят, существует план уничтожить постройку, без промедления.

– Это было бы незаконно, – пробормотал я. – Личная королевская охрана не может приказывать людям за стенами дворца.

Будет нетрудно проследить, куда увезли так много вещей.

У Страфы был на это ответ. Крысюки ее просветили.

– Все упрятано под землю, в Кнодикал.

– Что?

Кнодикал был королевским домом, отдельным от дворца. В последние столетия он в основном выполнял функции жилища королевских любовниц.

– Нанятые крысюки разломали там все, превратив в груду дров, стеклянных осколков и хлама. Части человеческих тел отправлены в крематорий. Остальное унесли в Кнодикал.

– Понятно, – сказал я. – Все, кроме смысла.

– Это не имеет никакого смысла. Ты не создаешь свидетелей, уничтожая улики.

Нет, если можешь избавиться от свидетелей.

– Итак, произошло что-то еще.

– Может, дело в очищении.

Страфа встала, подошла ближе и посмотрела на мои колени так, словно подумывала устроиться там с комфортом.

– Только не здесь, пожалуйста, – сказала Синдж, не поднимая глаз. – Генерал Туп считает, что мы столкнулись с заговором против Короны.

Я выжидал. Страфа отринула свой план угнездиться на моих коленях и присоединилась к ожиданию.

– Ну?

– Может, его целью было уничтожение материальных ценностей.

Страфа и я подались к Синдж:

– Чьей целью?

– Боги, да подумайте! Руперта! Предположим, существует заговор против членов королевской семьи, но хорошо скрытый заговор. Часть заговора – скроенные из лоскутков люди. Может, им полагается посеять панику и выставить некомпетентными тех, кто отвечает за порядок. Но Руперту необязательно знать, кто плохие парни, чтобы поломать их игрушки. Если хотят остаться в деле, они должны прикупить еще добра. И они рискуют быть обнаруженными, занимаясь закупками. И это будет стоить больших денег.

Все это казалось странным, но было логично в том контексте, что Корона обрушилась на склад и прибрала все подчистую.

– Они не думают, что могут кому-то доверять, – сказала Страфа.

– Допустим, ты, Синдж, права. И что? – спросил я.

– Просто размышляю. Для нас это ни на что не влияет.

– Ты так считаешь?

– Да. По-моему, мы должны забыть обо всем этом и сосредоточиться на своих делах. Морли, я тебя чую. Входи.

Дотс вошел, нимало не обескураженный.

– «Виноградная гроздь» – классический ресторан, – сказала Синдж. – Береги его и лелей. Позволь профессионалам танцевать с дьяволами и справиться со всем остальным.

Странные слова, исходящие из уст крысодевушки.

Морли с самым серьезным выражением лица ответил:

– Ты права, Синдж. А еще у меня есть «Пальмы», чтобы было о чем беспокоиться. Это заведение начало приносить доход после того, как шайка винного гурмана переехала в другое место.

Усики Синдж задергались. Она знала, что Морли пудрит ей мозги.

– У меня есть благоприятная возможность открыть заведения рядом с двумя другими театрами, – продолжил Морли. – Одно из них будет подавать морепродукты.

Я ему подыграл:

– Ты говоришь о чем-то высшего пошиба, брат. Трудно сохранить эту продукцию свежей всю дорогу от реки.

Морли посмотрел мимо меня:

– Я собираюсь просить твою подругу войти в долю на правах партнера. Она сможет каждый день доставлять по воздуху свежих креветок и крабов, морских гребешков и окуней, кальмаров, осьминогов, каракатиц и прочую снедь.

Страфа рассмеялась:

– Предпринимательство приходит в королевство магии. Давайте сведем все к коммерческому и мирскому.

– А что тут неправильного? – спросил Морли.

– Это было бы непрактично, мистер Дотс. Я не могу летать так далеко и не подниму тяжелые грузы.

– Просто идея. Другая моя идея – заведение, где будет подаваться этническая еда.

Это заинтересовало Синдж.

– Вот это уже лучше. Куда больше людей могут позволить себе кусок свиного окорока, или карри, или что-нибудь, на что они наткнулись однажды, когда им было пять лет, а не выкладывать состояние, чтобы потом похвастаться, что ели кальмара.