Автор книги: Глен Кук
Жанр: Детективная фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
– Солидарность подростков обычно рушится перед лицом реальных последствий.
– Не думаю, что Кивенс во что-то вовлечена. – Бегущая по ветру несла вздор, выдавая желаемое за действительное. – Но она может быть близка к тому, кто вовлечен. Я не хочу на нее давить. Наши отношения сложные и хрупкие.
– Знаю. Но почему ты явилась сюда?
– Позволь объяснить, как я провела последнюю неделю. – И она немногословно обрисовала ситуацию. – Когда дела на окраине Квартала Эльфов пошли прахом, принц Руперт попросил меня взяться за расследование. Оно закончилось тем, что мы нашли склад, где кто-то использовал части тел мертвецов, чтобы собирать на заказ зомби.
– Синдж мне рассказала.
– Я так и думала. Ей велели отойти и держаться подальше еще раньше, чем мне.
– Да?
– Что она сказала о том адском месте?
Я кратко передал рапорт Синдж.
Поток яростного света произнесла:
– Девочка, которая жила там и спала с плюшевым медведем, не была пленницей.
Пулар также не сомневалась, что в той комнате обитала девочка.
– По мнению Синдж, она была маленькой.
– В смысле подготовки к жизни в обществе, вероятно. Но ни у одного ребенка не хватило бы силы и знаний сделать то, что делала она.
Я поразмыслил и сказал:
– Старуха. Запряженная козами повозка. Что-то вело себя как гигантский слизняк – и, может, на самом деле им было. Два мертвеца, погубленные колдовством…
– И они исчезли. Мне не дали к ним подойти. Старуха тоже исчезла. Повозка и козы девались туда же, куда мертвецы.
– С тех пор ничего не случилось.
Я догадался об этом потому, что мне не пытались скормить никакую туфту.
– Ничего.
– Но ты беспокоишься о Кивенс. В тебе крепнут смущающие подозрения.
– Вообще-то нет. У меня есть кое-какие страхи. Мне нечем было их подпитать, и это хорошо. Но интуитивно я убеждена, что мы имеем дело с кем-то юным, женского пола, могущественным, злым и совершенно аморальным.
– Понятно. Но вернемся к основам. Как ты тут оказалась? Чего ты от меня хочешь?
Я был исполнен решимости сделать настоящее взрослое усилие и остаться верным своей рыжуле.
– Хочу тебя нанять. Вроде как. Я помню тебя по прошлым делам.
Освещение было слабым, но его хватило, чтобы я мог увидеть ее смущение.
– Я уже занят.
Слабая улыбка без слов, говорящая, что именно она думает.
Моя оборона была обороной мужчины. А у нее имелась еще одна сила, помимо интуиции и умения летать. Она смогла бы возбудить статую мертвого генерала, если бы решила это сделать.
Я помнил, как она превратила толпу башковитых торговцев в безголовых идиотов, не тратя на это сознательных усилий.
Но сегодня ночью она была совершенно серьезна.
Хотел бы я узнать ее ситуацию получше. Она сказала, что отдалилась и от отца, и от дочери. Насколько? Раньше отец управлял каждым ее шагом, несмотря на то что она была одной из самых могущественных колдуний в королевстве. Она не обладала социальными навыками. Я не мог представить, чтобы вчерашняя Поток яростного света выжила, будучи предоставленной самой себе.
Я сменил тему разговора:
– А другие девушки Клики? Не очень хорошо их помню. Кто-то из них может оказаться похитителем трупов?
– Я знаю только тех, которые приходили к нам домой. Все они странные. Но их больше, чем я видела. Некоторые и в самом деле состояли в Клике.
– А некоторые одевались и вели себя как парни. В том числе Кивенс.
– Так и есть.
– Кто-нибудь из тех подростков был связан с королевской семьей?
Гостья пожала плечами, не удивившись. Поразмыслила над вопросом.
– Нет, насколько я знаю.
– Какой настрой сейчас на Холме?
Она нахмурилась. Наверное, и не думала об этом.
– Случившееся бросит тень на всех вас, – пояснил я. – Вам самим нужна полиция. Что заставляет вас выглядеть так, будто вам нужна помощь извне? Злодей бежал на Холм дважды.
– Нет. В сторону Холма.
Я вынужден был с ней согласиться. Монстр мог сделать это, потому что ошибся дорогой.
– Что говорят соседи?
– Не знаю. Я не очень с ними лажу. Мне нелегко свыкнуться с их образом мыслей.
Умственный труд, стоящий за безумной лабораторией, только усугубил высокомерное поведение большинства обитателей Холма. Поток яростного света была наиболее здравомыслящей и наименее опасной из всех тамошних жителей, кого я когда-либо встречал.
– Хорошо. Давай разложим все по полочкам. И без вранья. Чего ты хочешь?
– Я не хочу, чтобы меня отстраняли. Думаю, принц Руперт не доверяет мне после той истории с гигантскими жуками.
– И это естественно. Всплыла еще одна секретная лаборатория.
– Знаю. И понимаю, почему он может думать то, что думает. Но это не меняет моих чувств. Помоги мне выяснить, что происходит в действительности.
– Хорошо. Ты беспокоилась насчет дочери. Но почему бы не позволить профессионалам выполнить их работу?
Она не ответила.
– Итак. Ты не просто обеспокоена. Ты хочешь обогнать события, чтобы снова ее прикрыть. Хотя она и стоит за самым отвратительным преступным инцидентом, какое мы видели за многие годы.
– Да. Вроде того.
– В таком случае принц Руперт поступил правильно, отстранив тебя от расследования.
– Она мой ребенок, Гаррет. Я не могу просто позволить, чтобы ее…
– И ты не можешь продолжать ее покрывать. Если она не в силах справиться с концепцией ответственности за последствия, она будет и дальше попадать в беду. Ты видела, что творилось на том складе. За два дня погибли шесть человек. Ты не можешь найти оправдания чему-либо подобному и покрывать это.
Она пожала плечами. Был близок момент, когда большинство женщин заливаются слезами. Но она сдержалась.
32
В дебрях моего сознания упало дерево. Мне повезло – я оказался поблизости, чтобы услышать мягкий стук.
– Ты думала об этом с тех пор, как увидела плюшевого мишку.
– Из-за твоей подружки, крысиной девушки, я решила, что ты сильнее замешан в это дело, чем говоришь, – призналась Бегущая по ветру.
– Синдж работала на Белинду Контагью. Она независимый деятель. Я здесь больше не живу. И ты это знаешь, потому что проверила.
Она кивнула.
– Тогда тебе известно, какую роль я на самом деле во всем играю.
– Нянчишь друга.
Я молча согласился.
– Разве ты не хочешь узнать, кто с ним такое сотворил?
Я тоже кивнул.
– Но в старости я стал терпелив. Я ничего не предприму, пока Морли не будет готов действовать. Если Гвардия или Организация к тому времени во всем не разберутся, тогда посмотрим, что можно сделать. Кажется странным, что ты подталкиваешь меня к мести, хотя боишься, что твоя дочь может оказаться причастной.
– Да я сама не знаю, что делаю. Я боюсь, я растеряна. Ты единственный из моих знакомых, кто занимается подобными делами.
Я ей поверил. В том числе поверил, что она наняла бы меня, как только я смог бы двинуться прямиком к девчонке, которую она хотела защитить. Она прикрывала ее всю жизнь.
– Итак, ты собираешься не повиноваться принцу – ради Кивенс. Но сейчас было бы лучше позволить всему идти своим чередом.
– Гаррет, я не знаю, что выбрать! Мне сложно принимать решения. Все, что мне когда-либо приходилось делать, – это быть Бегущей по ветру, Потоком яростного света. Это я умею. Я могу рассеять полк врагов. Могу разрушить замок. Но я так и не научилась воспитывать дочь. Не научилась ладить с обычным миром. С этим справлялся Барат, а я могла сосредоточиться на том, чтобы быть чудом.
Я хотел спросить ее об отце, но подозревал, что это нежелательный предмет беседы.
– Давай вернемся к тому моменту, когда тебе в голову пришла мысль, что Кивенс – или Клика – могут быть впутаны во все это.
Сам бы я уже проделал большую часть этого пути, но Бегущая по ветру теперь была склонна прятаться в тени правды.
– На том складе. В комнате. Плюшевый медведь принадлежал Кивенс. Но я не видела его несколько лет.
– Ты уверена?
Я напомнил себе, что самое очевидное и наиболее простое объяснение обычно бывает правильным.
– Там были и другие вещи, натолкнувшие на мысли о Клике. У Руперта возникло такое же чувство.
Итак, на балу она повидалась с принцем Рупертом.
– Тебе нужно поговорить с Кивенс. Начистоту, как женщина с женщиной, без всяких драм. А потом снова повидайся с Рупертом. Будь с ним откровенна. Он будет откровенен с тобой, если он настоящий друг. Ты даже можешь обсудить это с Баратом. Сейчас тобой движут эмоции. По большей части – страх. Тебе нужна верная информация. Нужно определиться, что именно ты думаешь насчет самого преступления, отбросив личные чувства.
– Я надеялась, ты сможешь собрать данные.
Она меня не слушала.
– Не стой на темной стороне, – сказал я. – Это уничтожит тебя.
Бегущая по ветру крепко стиснула зубы. Собиралась упрямиться.
– Поговори с жителями Холма. Тебе надо понять, что они будут всеми силами искать того, кто создал лабораторию. Холм, вероятно, напоминает разворошенный муравейник. Озлобленные люди собираются тыкать вилами в скирды сена и переворачивать камни.
Судя по выражению лица, она и не задумывалась над тем, как реагирует на случившееся ее класс. Жители Холма имели туманное и роковое представление о скверном колдовстве.
– Ты уверен, что не поможешь мне?
– Не могу. Не так, как ты того ожидаешь. Как бы мне ни хотелось помочь. И я должен остаться здесь, с другом. Ну, таков уж я есть. Я здесь, хотя это может означать конец моих отношений с женщиной, которая…
Она перебила меня. Ей не хотелось этого слышать.
– Хорошо. Я не стану подвергать тебя опасности. Займусь расследованием, а тебя использую как резонатор. Просто скажи мне, что делать.
Вздрогнув, я понял, что мы не одни. Уловил отголосок веселья, исходящего снизу.
– Я уже сказал тебе это первым делом – что важнее всего. Поговори с людьми. Честный обмен мнениями может спасти нас от множества бед.
Ей эта идея не понравилась.
– Если такое вообще возможно, ты должна забыть свои выверты. Должна набраться храбрости и встретиться с людьми лицом к лицу. Пообещай, что повидаешься с Рупертом, Баратом и Кивенс, – если можно, завтра.
Я почувствовал призрачный кивок одобрения.
Это было бы интересно. Я могу поиграть в Покойника, засевшего в сети и направляющего физическую работу других, в то время как я вяжу крючком салфеточки.
– Хорошо. Я не могу выйти отсюда, но в силах помочь. Ты готова вложить в это деньги?
– Столько, сколько потребуется.
– Держи эмоции в узде. Эмоции ничего не решат. Вот что нужно, чтобы ты сделала, кроме встреч с принцем, Баратом и Кивенс.
Она слушала так внимательно, что меня это смущало.
33
Когда я спускался к завтраку, меня пошатывало от недосыпа. Оступившись, я потерял равновесие и заработал бы перелом, если бы не схватился правой рукой за перила слева. У подножия лестницы появилась Синдж. Я лежал на животе, трясясь и страдая от ушибленного колена и уязвленного самолюбия.
– Ты в порядке? Что случилось?
– Мне устроила засаду гравитация. Думаю, я цел. Хотя мог закончить тем, что пришлось бы носить деревянную ногу.
У меня заныло бедро в месте ушиба о край ступеньки.
– Сейчас узнаем, смогу ли я добраться до низа лестницы, не кончив жизнь самоубийством.
Я выпустил перила.
– Если собираешься кончить жизнь самоубийством, не делай этого здесь. Я слишком слаба, а Дин слишком хрупок, чтобы таскать труп.
Я ощутил веселье старого Мешка с костями.
Дин вышел разведать, что случилось.
– Мы могли бы разрезать его на кусочки поменьше, – предложил он.
– Да, это было бы разумно, – согласилась Синдж. – Но тогда он благодаря нам вписался бы в планы по воскрешению мертвецов, а это бы всех взбудоражило.
– Всех? – спросил я и спустился в коридор, больше не оступившись.
– Чай готов, – отозвался Дин. – Колбаски и булочки разогреваются.
Он скользнул обратно в кухню.
– Хорошо, что, когда ты проделал этот трюк, ты не нес свой ночной горшок.
– Да. Хорошо. Но с чего бы мне нести…
– С того, что Дину трудно шагать вверх и вниз по лестнице. Ему нужно держаться обеими руками за перила.
– Понял. А теперь расскажи о «взбудоражить всех».
– Вести об убийствах и лаборатории по воскрешению всплыли наружу.
Ничего удивительного. Слишком многие об этом знали. О чем я упоминал.
– Ты был прав. Я слышала, что публика реагировала очень бурно. Может, потому, что горожане испортились, живя под прикрытием Гвардии и Конфиденциальной комиссии. Неорганизованная преступность уже не так распространена, как прежде. То, что произошло, испугало людей, и они хотят, чтобы навели порядок. Быстро.
Мы вошли в кухню. Дин как раз ставил мой завтрак на небольшой массивный стол. Напротив меня он опустил чашу с печеными яблоками, любимым блюдом Синдж.
Когда я садился, мой тазобедренный сустав негодующе скрипнул.
– Как Морли? – спросил я.
Загляну к нему, как только набью брюхо.
– Без изменений, – ответила Синдж. – Но выздоравливает. Физически с ним все неплохо.
– Но?..
– Что-то в нем не хочет возвращаться. Так мне сказали.
– Раньше, в другом доме, он всеми силами пытался вернуться.
Я быстро представил себе, как он затерялся в волшебном царстве, добровольный пленник иллюзий.
– А потом решил больше не пытаться, – сказала Синдж.
– Покойник работает над этим?
– Конечно. Он говорит, на это может уйти много времени. Это самая тонкая, самая деликатная работа, какую он когда-либо делал. Как тебе булочки?
– Нравятся. Ароматные. Слаще тех, к которым я привык.
– Они из особенной пекарни, я нашла ее на Фаунтин-лайн. Ты поел? Живее выполняй свои домашние обязанности. Ты проспал, поэтому у тебя остался всего час перед встречей.
– Какие домашние обязанности? Какая встреча?
– Мы ведь уже говорили об этом. Тебе нужно прибраться в комнате, вынести ночной горшок и собрать грязную одежду, чтобы я могла ее выстирать. Потом ты должен заняться мусором. Повозка мусорщиков проезжает по улице сегодня после полудня.
Перемены, перемены. В последнее время они случались быстрее, чем я успевал моргнуть.
Должно быть, глаза у меня стали размером с блюдца. Я ощутил, что Старые Кости покатился бы со смеху, если бы не ушел так далеко, что больше не нуждался в респираторных упражнениях.
«Добро пожаловать в новый режим на Макунадо-стрит».
Смахивает на новый режим Танфера в целом, только в меньшем масштабе.
– Какая встреча? – снова спросил я – может, чересчур жалобно.
– Я послала за людьми, которые могут помочь Бегущей по ветру.
А ведь я не проронил ни слова о своей ночной посетительнице.
– Тебе придется ознакомить их с положением дел. Нужно будет убедиться, что они понимают возможные последствия, если впутаются в это.
– Ладно, слушай. Что ты сделала с Пулар Синдж? И о чем ты тут толкуешь?
– Я же только что тебе сказала.
– Но… Если бы я хотел, чтобы мою жизнь кто-то упорядочивал и планировал, я мог бы просто остаться на Фактори-слайд.
О боже! Что я только что сказал?
– Я не планирую твою жизнь. Я забочусь о том, чтобы она шла более эффективно. Эта встреча рано или поздно должна была произойти. Ты бы просто сталкивался со всеми по отдельности, как придется.
– Именно об этом я и говорю. Управление моей жизнью…
«Дети, хватит! Гаррет, пожалуйста, утихомирь в себе этого крутого мужика. Не позволяй себе заводиться из-за того, что кто-то чуткий облегчает твою ношу».
Покойник вложил в свои слова силу убеждения. Это была команда.
«Налей себе еще кружку, а потом присоединись ко мне на минутку, прежде чем примешься за работу по дому».
День обещал быть нелегким. Я заранее обижался на каждую его минуту. Я не обслуживаю собственное предприятие, потому что забочусь об эффективности. Я заинтересован в том, чтобы мне не пришлось делать больше того минимума, который сошел бы с рук. Вот почему я переехал из дома матери, как только представилась такая возможность.
Не потому ли ей всегда больше нравился Мики? Если подумать – может, так оно и есть.
34
– Скажи что-нибудь осмысленное, – обратился я к Покойнику, устроившись напротив.
Дрожь. Моя чашка с чаем выбросила клубы пара.
«Жизнь и жизнь после смерти стали более упорядоченными. Только ты, похоже, считаешь, что это плохо».
– Мир не очень изменился. Все до сих пор хотят взвалить все на меня.
Покойника это позабавило. Он не стал спорить. Я слышал, как мама говорила, что у меня чудесный ум. Почему я не могу просто попытаться жить достойно своего потенциала?
Веселье усилилось. Комментариев не последовало.
– Ты нашел что-нибудь интересное в разуме Бегущей по ветру?
«Она считает, из тебя бы получился великолепный муж».
– Что-о?!
Это был неожиданный удар.
«Понимаю. Если она способна так глубоко заблуждаться в личных делах, как мы можем доверять всему остальному, что происходит в ее спутанном разуме?»
Своим восклицанием я имел в виду совсем не это.
– Ты наверстываешь упущенное время?
«Нет. У нас нет времени на развлечения. Тебя ждет работа по дому. Сосредоточься. Успеешь пожалеть себя позже. В общем и целом Бегущая по ветру была настолько честна, насколько может быть. Она вне себя из-за дочери. Она угодила в такое затруднительное положение, какого не пожелаешь ни одному родителю. Ее единственный ребенок может быть монстром в человеческом обличье».
Еще какое затруднительное положение! Может, требовался дух посильнее моего, чтобы отвернуться от семьи, даже если это спасет жизнь незнакомцам.
«Ты сделал нечто равноценное. У тебя есть сила духа, чтобы бороться за правое дело. Самый большой страх Бегущей по ветру – что ее дочь окажется не только преступницей. Возможно, она создавала трупы для своих экспериментов».
Что я мог на это сказать?
«На молодые, целые трупы был бы большой спрос. Многие потерянные души бродят по тихим улочкам этого города, и вряд ли кто-нибудь их хватится. Мистер Дотс мог наткнуться на сбор такой жатвы. Ничто из найденного мной в его мозгу не исключает такого варианта».
– Послушай, я помню эту девчонку. У нее было не все в порядке с головой из-за ситуации в семье, но она не была одержима мыслями об убийстве. Она была творческой личностью. Причудливо творческой, как Кип. А не смертельно творческой.
«Ты верно судишь. До этого момента. Но люди могут меняться. И обычно – к худшему».
– Видимо, ты не добился больших успехов с Морли.
«Успехи крайне малы. Он на удивление закрытая личность. Если бы он был животным, я бы решил, что он в спячке. Поскольку он разумен, следует полагать, что было проделано нечто, чтобы удерживать его вне пределов досягаемости».
– Он может никогда не вернуться?
«Он вернется. Обещаю. Когда я столкнусь с более дерзким вызовом, я стану решительнее. Проложу для него путь к спасению. С этого момента и впредь не пугайся, если я вновь исследую каждый миг твоих воспоминаний о времени, проведенном вместе с Морли до того, как вы прибыли сюда».
Умный Гаррет не ударил в грязь лицом. Морли уже начал приходить в себя. Но потом снова ушел.
– Лекарь Белинды. Нам нужно его найти.
«Да. Хотя я думал о том, что пыталось проникнуть через окно».
– Может, Морли просто решил выкопать яму и втащить туда эту тварь за собой.
«Это было бы для него нехарактерно… Достаточно. У тебя есть работа по дому. Ко мне скоро придет посетитель. Ей будет неуютно в твоем присутствии».
Должно быть, речь шла о его ручной жрице Пенни Мрак. Покойник взял Пенни под свое интеллектуальное крыло, когда она была, можно сказать, младенцем. С тех пор он неизменно наставлял ее.
Я подумал, не затаиться ли в тени у подножия лестницы, просто чтобы подсмотреть, но не стал. Когда появилась Пенни, я занимался на втором этаже хозяйственными делами.
35
Я был наверху и дремал, когда Синдж сама пригласила себя в мою комнату. Она потыкала в меня негнущимся пальцем. Невозможно! Такого не может быть! Разве что среди вида с такими же отклонениями, как у рыжулек и искусственно обогащенных интеллектом крыс.
– Ой! Одного раза было бы достаточно.
– Быстро вылезай из постели и спускайся. Люди ждут. Их время тоже ценно. Ну ты и лодырь! Что здесь за развал? Ты ничего не сделал.
– Я заправил кровать.
Она насмешливо фыркнула.
– И обдумал возможность сменить замок на входной двери, – проворчал я укоризненно, чтобы заставить ее на секунду отнестись ко мне серьезно. – Это обеспечит мне немного покоя.
– Я уже отчаиваюсь увидеть, как ты становишься взрослым и ответственным.
– Я не взрослый и не ответственный. Это не входит в мою повестку дня.
– Тем не менее тебе нужно спуститься. В противном случае те люди выпьют все пиво и съедят все, что есть в кладовой.
– Вопиющая провокация против моей природной склонности к бережливости.
– Правильное слово – «скупость», но если ты предпочитаешь иллюзию бережливости, то ладно.
Я утратил форму из-за недостатка практики, и мне пришлось остановиться на том, чтобы вести себя гордо, поскольку я не позволил разочарованию побороть мой самоконтроль.
Свесив ноги с кровати, я уверенно встал на пол.
– Посмотри. Я уже иду. Самое время обойти меня на старте.
Умная Синдж поняла, что сейчас меня лучше не изводить. Может, получила личный совет от Покойника. Она смылась.
Спускаясь по лестнице, я увидел, как Дин выходит из кухни с закусками. Он шатался под весом провианта. Отсутствие на подносе кружек, тарелок, молока и сахара свидетельствовало о том, что это не первый его забег. Во мне взыграла естественная бережливость, о которой упоминала Синдж. Эта девушка надеялась, что так случится.
Из комнаты Покойника доносились приглушенные звуки беседы.
Я последовал за Дином, гадая, не совершил ли я безумной долгоиграющей ошибки, взяв в дом Синдж.
Комната Покойника от стены до стены была забита самыми разными личностями. Тут был и Плоскомордый Тарп, щеголяющий проседью, с дополнительным слоем мускулов вокруг диафрагмы. И брат Синдж Фунт Застенчивости, больше известный как Джон Растяжка, крикливо разодетый по последней моде крысюков. И еще был Ион Сальватор, имевший нахальный и цветущий вид. Какого черта он тут делает? Ищет сюжет для новой пьесы?
Сарж, один из старинных приспешников Морли, стоял поодаль, словно сбитый с толку.
Плеймет выглядел ужасно. Он потерял в весе сотню фунтов и осунулся, как человек, умирающий с голоду.
Были и другие персоны, переодетые – может, для того, чтобы их не опознали наблюдатели снаружи.
Белинда проделала похвальную работу, превратив себя в стройного, смазливого щеголя с темным мазком усов. Щеголь напоминал мне парнишку, сколотившего состояние в моем старом кабинете.
Генерал Уэстмен Туп смахивал на пьяницу, который забрел сюда незаметно, воспользовавшись открытой дверью. У него был смущенный вид. Он не был широко известен, но все здесь уже сталкивались с ним раньше. Никого это не волновало.
Были там и люди, которых я совсем не узнавал. Пришлось принять на веру то, что они нужны Покойнику.
Я высматривал особенного посетителя, рыжеволосого, и закончил поиски со счетом один-ноль.
Синдж увидела мою попытку и сказала:
– Я послала ей весточку. Может, она подойдет позже.
Ответить я не успел. Моя отсрочка от приветствий закончилась. Меня захлестнуло людское внимание.
– Старик, я едва тебя узнаю, так странно разодетого, и вообще, – сказал Плоскомордый.
Ион Сальватор пригладил остроконечную маленькую бородку, которая отличалась по цвету от его волос, и сказал, что мой модный лоск явно демонстрирует женское влияние.
Третья добрая душа упомянула, что я отращиваю брюшко и превращаюсь в горшок.
Кто-то еще сказал:
– Такое случается, когда тебе больше не надо зарабатывать на жизнь.
На что Плоскомордый ответил:
– Гаррет никогда не работал сверх того, что требуется, чтобы не помереть с голоду. Просто у него была полоса везения.
Он сказал это с оттенком зависти. Как и я, Тарп работал как можно меньше, но ему никогда не светила удача. Часто у него за плечами не было ничего, кроме рубашки.
36
Кто оставался тихим и мало двигался среди этих людей, так это Синдж и Плеймет.
Я хорошенько рассмотрел Плея – и был потрясен. Он не только потерял в весе, он сутулился так, что теперь был не выше меня. Казалось, он боролся с непрекращающейся болью.
«Так и есть. Если бы я сознавал, что с ним, я бы сделал для него что-нибудь уже давно. Не будь тебя здесь, эти люди никогда не пришли бы с визитом. Я и не подозревал о том, что происходит в их жизни. Если держаться позитивной ноты – я внушил мисс Контагью послать за лекарем, который работал с мистером Дотсом».
– Умно. Одним выстрелом двух зайцев.
«Вероятно, только одного. Рак Плеймета, по всей видимости, прогрессирует».
Больше я ничего не смог сказать вслух.
Я пожимал руки, хлопал по спинам, обнимался. Спросил Иона Сальватора, где его женщина-акула.
– Не думаю, что она приглашена, – ответил он, удивив меня.
– Но ты все равно пришел?
– Теперь я совершаю подобные поступки. Ты увидишь, что я более независим, чем Прилипала, которого ты помнишь.
Его называли Прилипалой, потому что он плыл в кильватерной струе своей подружки Торнады, не проявляя никакой индивидуальности.
– И все-таки я ожидаю, что она появится. Она позаботится о том, чтобы отсутствие приглашения стало случайным недосмотром.
Я посмотрел на Синдж. Она эффективно работала над тем, чтобы наши гости дружески общались. Даже предубежденные были не в силах относиться к ней всего лишь как к представительнице крысиного народца.
Ни переодетая Белинда, ни генерал Туп не делали пока никаких дружеских жестов. Кроме короткой беседы с Джоном Растяжкой, они ни с кем больше не говорили.
Чем больше я смотрел вокруг, тем больше казалась толпа. Я продолжал замечать тех, кого совсем не знал. Увидел, как товарищи Джона Растяжки помогают Дину с закусками. Увидел людей, которых знал, но никак не ожидал встретить на вечеринке «Давайте посмотрим, что будем делать», сосредоточенной на Морли Дотсе.
Кабинет Синдж тоже был открыт для толпы. Люди дрейфовали туда-сюда в поисках общения.
Было объявлено, что к самому Морли вход воспрещен. Трое худших сорвиголов Джона Растяжки получили разрешение врезать тем, кто не поймет намека.
Из этого правила были исключения – один на один и под пристальным наблюдением. Сарж. Плоскомордый. Белинда. Я.
Как только я перестал привлекать сборище, Белинда и генерал подплыли ближе.
Туп пожал мне руку, сказал, что я хорошо выгляжу, потом заметил, как это замечательно, что я снова проявляю гражданскую активность. Я сохранил бесстрастное выражение лица и не спросил, с чего он решил, что я вообще когда-то демонстрировал чувство гражданской неполноценности.
– Мы можем проскользнуть на секундочку в кухню? – спросил он. – Это приватная беседа.
– Разве я могу ответить отказом?
На кухне было ненамного уединенней, чем в других местах, из-за Дина и его снующих повсюду помощников-крысюков.
«Это может быть важно. Не трать время на споры, Гаррет. Я ощущаю скорое появление того, кто может оказаться лекарем мисс Контагью. Он очень близко. А еще на Макунадо-стрит начала расти популяция попрошаек».
Мы с генералом вошли в кухню. К счастью, тогда, когда процессия из Дина и его помощников как раз покинула ее с подносами. Подносы выглядели так, будто каждый крысюк нес столько выпивки и закусок, сколько весил сам.
В голову начали приходить мрачные мысли, что лучше бы Покойнику не только грабить мозги, но и свести вместе нужных людей, дать им поговорить о том, что следует делать. И лучше бы вложить нужные идеи в нужные умы, пока он этим занимается… потому что, если это продлится долго, я разорюсь.
– Налить? – спросил я, вытаскивая кружку.
Рукопожатия.
Я устроился за заваленным едой столом.
– Поговори со мной.
Генерал казался разочарованным.
Он изменился. Усталый, но решительный чиновник средних лет превратился в постаревшего измученного бюрократа.
– Гаррет, я не знаю, что сказать. Говорят, ты изменился. Я слышал, ты стал образцовым подданным Карентийской короны.
– Я всегда им был.
– Пардон? Ты всегда был упрямым, обструкционистским поганцем. Не интересовался ничем, сулившим процветание обществу.
Какого дьявола?!
– Имеется в виду, что «процветание» не приводило меня в экстаз с тех пор, как Дил Шустер решил все за меня.
«Не спорь. Смирись. С его точки зрения он утверждает стопроцентную правду».
Значит, он должен определить термин «процветание общества».
– Я тоже тебя люблю.
«Не существует двух людей, которые смотрели бы на вещи одинаково. Ты это знаешь. В данный момент важно, чтобы мы не враждовали с союзниками только ради удовольствия быть непростыми людьми».
Погодите. Даже мой партнер думает, что я отказываюсь сотрудничать с жестяными свистульками и придерживаю информацию лишь для того, чтобы их изводить?
– Гаррет, ты здесь? – спросил генерал. – Или умер и отправился в ад?
– Я пребывал в шипах того, что могло стать великим откровением.
С другой стороны, это могло стать и возвращением завтрака.
– Что нужно? – спросил я.
– У нас, гвардейцев, есть одна моральная проблема, которая превращается в нереально моральную проблему.
– Надеюсь, это не заразно.
– Именно. Все хорошее, что мы сделали, может начать сходить на нет, если не разобраться с этой заварушкой.
– Я потерял нить рассуждений.
– Ты не?..
Он раздраженно взглянул на меня.
– С тех пор как мы познакомились, меня обвиняли в том, что я мешаю расследованию или намеренно задерживаю его. И это правда. Я так и поступал, но только в интересах моего клиента. Может, в одном случае из десяти. Тогда я знал, почему на меня рявкают. Но сейчас я никому не мешаю и никого не задерживаю. Все, что я делаю, – это защищаю друга, которого едва не закололи. Защищаю на случай, если кто-нибудь попытается завершить начатую работу. Половина присутствующих и некоторые из тех, кого здесь нет, заявили: это все, что мне дозволено делать. И это все, что я собираюсь делать. И по крайней мере одна женщина не хочет, чтобы я делал даже столько.
– Какой обидчивый!
– Чертовски верно.
– Почему тогда ты собрал всех этих людей?
– Я их не собирал. Я их не приглашал. Ты получил мое приглашение?
– Нет. Но это твой дом.
– Это место, где я остаюсь, поскольку считал, что Морли будет здесь в большей безопасности, чем где бы то ни было.
Туп с сомнением посмотрел на меня.
– Я впервые узнал о сборище совсем недавно: Синдж прервала мой спокойный сон и велела прийти сюда, чтобы помочь, – сказал я.
– От тебя всегда поднимались внушительные клубы дымовой завесы.
– И снова спрошу: что от меня нужно?
– Нас отстранили от расследования дела.
– И вы смирились? Вы же потеряли людей.
– Гаррет, кончай. Для остальных дело не в Морли Дотсе. Меня не очень волнует он и его проблемы.
– Скажи ему об этом.
– С радостью. Он в состоянии вести деловой разговор?
– Он в коме.
– Скверно. Но его показания не играют решающей роли. Решающей будет наша неподкупность. Начав профессиональную деятельность, мы с Дилом пообещали, что никто не встанет над законом. Даже королевская семья. Принц Руперт поддерживал нас, когда мы наступали на чьи-то любимые мозоли. Но на этот раз он велит нам осадить назад. Мы должны махнуть рукой на это дело. Такое же послание было отправлено Организации.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?