Текст книги "Теневая Черта. Звездные ловцы. Звездный Рубеж"

Как и предполагал Шторм, Ричард ждал. Во всем остальном злобная хихикающая богиня-дьявол по имени Судьба обрушила на Легион свою изощренную месть.

Попытка запустить линию теневых генераторов, чтобы создать помехи линии Сумеречного города, закончилась ничем после того, как на пути команды Блейка встретилось обширное море тепловой эрозии.

Тепловая эрозия, обычно имевшая вид крайне мелкой пыли, сама по себе не представляла угрозы. Это была лишь маска, скрывавшая настоящую опасность. Под ней могли прятаться провалы или каменные острия, способные вспороть краулеру брюхо, словно нож для рыбы.

Точно так же не удалась первоначальная попытка Хакса Цейслака проникнуть в Фестунг-Тодезангст на Мире Хельги. Но он все же надежно закрепился на поверхности планеты и захватил управление ракетной защитой Хельги. Друг Кассия в Лунном командовании, адмирал Бекхарт, похоже, не торопился жертвовать людьми.

Задержки следовали одна за другой. Получить приспособленное к вакууму снаряжение оказалось нереально. Корпорация прилагала все усилия для борьбы с пиратами Макгроу, и все забирали себе спецслужбы. А Ричард предлагал на том же рынке более высокую цену.

Шторма нисколько не утешало, что у Хоксблада не меньше проблем, чем у него самого. Ричард и проблемы были связаны столь же неразрывно, как дым и пламя. Шторм искренне пожелал ему как можно больше неприятностей от семейства Ди, которому он позволил разбить лагерь у себя на заднем дворе.

Шторма до сих пор удивляло, что война не распространилась на Темную сторону. Там шла обычная мирная жизнь. Между Крайгородом и Сумеречным сохранились нормальные отношения. Они не вели друг с другом психологической войны, не обменивались шпионами и наемными убийцами. Ни в том, ни в другом городе не пытались разжечь военную лихорадку. Бизнес шел своим чередом. Корпорации контролировали оба города, но лишь немногие жители занимались добычей металлов, и даже ими корпорации предпочитали не рисковать. Война на Теневой Черте была рискованной операцией, а ни Блейку, ни Мичему не хотелось рисковать чем-либо, кроме денег.

«Что ж, – подумал Шторм, – вот почему они покупают солдат. Чтобы избежать бессмысленных потерь среди своих».

43. Год 3031

После двух изматывающих месяцев на Солнечной стороне Шторм вернулся в Крайгород. Город, казавшийся ему до этого тесным и забитым людьми, теперь выглядел столь просторным, что действовал на нервы. «Все зависит от точки зрения», – убеждал он себя, пытаясь размяться и отдохнуть от постоянной борьбы за выживание на Теневой Черте.

Он обнаружил, что не пользуется особой известностью. Половина крайгородцев, похоже, даже не знала о приключениях Легиона на Черномире, а другую они нисколько не интересовали. Война никак не изменила повседневную жизнь.

Шторм не знал, радоваться или огорчаться. Блейк не устраивал ему никаких почестей. Обычно работодатели поступали иначе.

У него возникло чувство, что Блейк слегка стыдится того, чем занимается Шторм.

В первый же день после возвращения ему пришлось пройти суровое испытание, пообщавшись с директорами корпорации. Они требовали от него действий. Шторм раздраженно предложил им оружие и транспорт.

– Вы лучше меня во всем этом разбираетесь, – сказал он. – Я с радостью готов отправить вас туда, и управляйтесь как-нибудь сами.

Гнев Шторма быстро прошел, но ему доставил немалое удовольствие вид их ошеломленных физиономий. Он с радостью проделал бы то же самое с политическими пиратами, заправлявшими Конфедерацией. Насколько меньше случилось бы войн, если бы этим ястребам пришлось подставлять под обстрел собственные жирные задницы? Кабинетный военачальник стал одним из гротескных порождений постфеодальной цивилизации. Сколь бы ни были жестоки Темные века, но в те времена представители правящих классов сами выходили на бой и рубились друг с другом…

Не нашлось желающих и тогда, когда он предложил инспекционную поездку к месту его операции на Теневой Черте. Как он обнаружил, Блейк оказался единственным из них, кто когда-либо пересекал Край Мира.

«Типичные представители своей породы, – подумал Шторм. – Ни разу не вылезавшие из плюшевых кресел».

Неделю спустя Блейк пригласил его на прием в городском совете для элиты Крайгорода. Там присутствовала красотка-шпионка Полианна, выглядевшая намного живее и расслабленнее, чем за все время после свадьбы. В своей стихии она казалась совершенно другим человеком.

– Гней! – Она поцеловала его и без тени смущения обняла. – Надеюсь, тебе там не слишком тяжко пришлось?

– Тяжко – не то слово. Даже не знаю, как это назвать.

– Идем. Я тебя представлю.

– Я стребовал с Блейка хорошую плату за этот контракт, но уже начинаю задумываться, не продешевил ли. Мои солдаты здесь не для того, чтобы развлекаться.

Гельмут, поменявшийся работой с братом, следовал за Штормом, напоминая ворчливую грозовую тучу, ищущую, на кого бы обрушить молнии. За ним по пятам шли сирианские боевые псы. Гельмут бросал яростные взгляды на членов совета директоров, у которых вошло в привычку совать длинный нос в новые служебные помещения Легиона этажом ниже. Кассий перевел их туда, чтобы воспользоваться преимуществом, которое давали превосходные средства связи корпорации.

Первым, кого представила Полианна, был Альбин Корандо.

– Мы знакомы, – сказал Шторм. – Как дела, господин Корандо?

– Идут помаленьку, полковник.

– Альбин мой брат, – пояснила Полианна.

– Похоже, если родство и есть, то очень дальнее.

– Нет, он не кровный брат. Нас обоих приютил Лягуш. Альбин – изгнанник из Сумеречного города. Лягуш привел его к себе и научил старательскому делу. Вам стоит как-нибудь пообщаться с Альбином, поведать друг другу разные истории. Ему есть что рассказать о былых временах.

– Для этой молодежи все, что было раньше недели назад, – уже былые времена, – усмехнулся Корандо.

– Гм… может, ускользнем куда-нибудь и поболтаем за бутылочкой? После всех любезностей?

– Ну уж нет, – сказала Шторму Полианна. – У меня на тебя есть планы.

Он начал опасаться, что у него сложилось о ней неверное впечатление и она вовсе не изменилась.

– Люцифер…

– Мы официально разошлись. Без всяких обид. Какое-то время все было неплохо, пока мы оба оставались самими собой. Но когда мы попытались стать теми, кем, как казалось, хотели видеть нас другие… Нет, не хочу тебя утомлять. Просто скажу, что не жалею об этом. По большей части.

Шторм сомневался, что обошлось без обид. Случившееся наверняка на многие годы наложило отпечаток на Люцифера, который еще больше старался стать тем, кем он никогда не сможет быть. Но Шторм решил не лишать Полианну иллюзий, чувствуя, что та будет страдать, зная, что из-за нее страдает Люцифер.

Следующей оказалась жена Блейка, Грейс, о существовании которой Шторм вообще не подозревал, – стройная застенчивая миниатюрная женщина, чувствовавшая себя неловко в обществе других. Она выглядела намного моложе своего вероятного возраста.

– Очень приятно, госпожа Блейк. – Он вежливо поклонился и поцеловал ей руку.

Возможно, частичка старинной галантности могла помочь ей слегка расслабиться.

«До чего же мы любим играть в паладинов, – цинично отметила некая часть его разума. – Наемные убийцы изображают из себя рыцарей Круглого стола, истребителей драконов, спасителей девственниц и сокрушителей людоедов. Нет-нет, это вовсе не кровь невинных на старых доспехах, всего лишь пятнышко ржавчины».

– Он… он не опасен? – спросила госпожа Блейк, уставившись на воронопута на плече Шторма.

– Только если решит, что вы съедобны. – Шторм попытался по-мальчишески улыбнуться. – Вам нечего бояться. Он не любит сладкого.

Она все же нервничала. Шторм подошел к Блейку.

– Добрый вечер, полковник, – холодно приветствовал его тот. Похоже, ему до боли была знакома репутация ловеласа, которой пользовался Шторм. Взгляд его метнулся к боевым псам. – Я слышал, вы владеете искусством игры на старинном инструменте под названием «кларнет». Не будете ли так любезны сыграть для нас?

Шторм замялся. Ему становилось не по себе, когда он играл для посторонних. Он вообще крайне редко играл на публике.

Блейк почувствовал его замешательство:

– Нет-нет, не для этой толпы. Для нас с Грейс, после ужина. И естественно, для Полианны. По просьбе Грейс. Она сама музыкант. Предпочитает классические струнные.

– В таком случае почту за честь. Может, ваша жена сыграет со мной пару пьес?

Грейс Блейк уставилась в пол, покусывая изящную губу. Она в самом деле была весьма робким созданием. Полианна сжала руку Шторма.

– Ты перебарщиваешь, – прошептала она.

На них смотрели люди. На некоторых лицах отражались напряженные мысли. Несколько женщин бросали на него любопытные взгляды. Мужчины высокомерно поглядывали на его окружение, возможно подсчитывая шансы на Полианну. Представители обоих полов завидовали его близости к трону.

Шторм заметил в задних рядах мрачную физиономию Торстона. Тот протолкался сквозь толпу, наступая на ноги и попирая чье-то самолюбие. Ему полагалось находиться на посту внизу.

– Возможно, с ужином и музыкой придется подождать, – пробормотал Шторм.

44. Год 3031

– Отец, тебя хочет видеть Кассий! – заорал Торстон с расстояния в десять метров.

– Что случилось?

Торстон пожал плечами:

– Похоже, что-то назревает.

Ему не хотелось говорить при штатских.

– Господин Блейк, госпожа Блейк, прошу меня простить…

– Само собой, – ответил Блейк. – Если бы еще и у меня нашелся повод отсюда ускользнуть…

– Полковник Шторм, – дрожащим голосом спросила Грейс, – можно нам с Крейтоном пойти с вами?

– Конечно, – ответил Шторм. – Ваш муж тут главный. Глупо было бы держать его в неведении.

– Альбин, извинись перед всеми за меня, – сказал Блейк. – А потом приходи в штаб полковника Шторма.

В штабе царило оживление. Легион установил в центре связи корпорации Блейка немало специализированного оборудования, и главную его часть составлял гигантский дисплей, на который выводилась управляемая компьютером карта Теневой Черты. Длинная темная река расселины кишела движущимися огоньками, и каждый представлял отдельную боевую единицу. Слышался негромкий шум переговоров по связи, которые отслеживали операторы. Главной их темой было некое замешательство на линии огня: в эфире без конца обменивались вопросами «Летучья лисица», «Мираж-один» и «Дамокл». Слышимость была четкая, но разговор происходил на жаргоне, который спутники Шторма понять не могли.

На экране виднелось лицо Кассия, с трудом скрывавшего раздражение.

– Прямая связь по шифрованному каналу, – сообщил Шторму связист.

Шторм кивнул.

– Гней, – сказал Кассий, как только Шторм занял место перед камерой, – они что-то затевают. Мы пока не знаем, что именно, но несомненно что-то серьезное.

– Какая у тебя информация? Я ничего не вижу на большом дисплее.

– Два часа назад они попытались наступать пехотой и бронетехникой. Они оттеснили наших наблюдателей. Нам пришлось отойти за пределы надежной видимости, так что ничего с точностью сказать нельзя. Судя по улучшенной компьютером картинке, в ход пошла тяжелая техника.

Шторм бросил взгляд на изображения с орбитальных камер. Чертовы спутники оказались бесполезны – демон-солнце выжег их за несколько дней, а на картинках, которые им все же удалось прислать, ничего нельзя было разобрать. Слишком велик был контраст между залитыми солнцем равнинами и тьмой Теневой Черты.

– Есть данные от разведки?

– С сегодняшнего утра – никаких. Такое впечатление, что они полностью заглушили связь. Но вчера мы получили подтверждение твоей мысли насчет того, что Ричард вернулся в Сумеречный город.

– Кого он оставил за главного?

– Доскала Меннике. Младшего.

– Вряд ли Ричард сперва организовал бы атаку, а потом ушел.

– Потому я тебя и вызвал. Насколько мы можем понять, его уже какое-то время здесь нет. И во время их вылазок на прошлой неделе его тоже не было. Происходит что-то странное.

– Где они сейчас?

Собственные войска Шторма выдвинулись в сторону лагеря противника этим утром, после того как инженеры с запозданием на месяц достроили скат, ведущий на верхнюю сторону утесов Теневой Черты. Любая атака Хоксблада застигла бы слишком рассредоточенный Легион врасплох.

– Почти готовы. В последнем докладе, который я получил, сообщалось, что они занимают исходные позиции.

– У тебя есть связь с Вульфом?

– Очень плохая. Солнце создает помехи ретранслирующему лучу.

– Соедини меня по второму тактическому. – Шторм повернулся к Блейку. – Господин Блейк, есть какой-нибудь способ выяснить, что происходит в Сумеречном?

– У меня там свой человек, но быстро с ним не связаться. Придется подождать, пока он не придумает, как тайно переправить микропленки.

– Без толку. Мне нужно иметь хоть какое-то представление, что происходит сейчас, сегодня, а не что происходило месяц назад.

– Зачем?

– Похоже, кое-что очень дурно пахнет.

– Есть соединение, Гней, – сказал Кассий. – По видео – ничего, кроме помех.

– Посмотрим, удастся ли усилить сигнал. Переключай. – Он подождал несколько секунд. На мгновение на экране появилась цифра два и тут же погасла. – Ветрогон, говорит Канделябр, прием. – Ответа не последовало. – Ветрогон, говорит Канделябр, как меня слышите? Прием.

– Канделябр, говорит Черное Дерево. Ветрогон потерял связь по лучу. Прием.

Ответ был едва слышен.

– Кто такой Черное Дерево? – шепотом спросил Шторм у связиста.

Связист сверился с таблицами:

– Билл Аллен, сэр. В краулере полковника Дарксворда.

– Черное Дерево, говорит Канделябр. Ретранслируйте Ветрогону. Сообщите ваши координаты. Сообщите, можете ли передать видео лагеря. Прием.

– Канделябр, говорит Черное Дерево, ретранслирую Ветрогону. Нахожусь в точке Эр-Тэ-Икс, веду боевые действия. Передаю видео. Прием.

– Пошла картинка, – сказал Шторм. – Увеличьте.

Перед ним появилась кромешная тьма, то исчезавшая, то появлявшаяся на фоне помех. Картинка дрожала и колебалась, пока компьютер ее обрабатывал.

Тьму время от времени разрывали огненные копья лазерных пушек или вспышки взрывов. Камера смотрела вниз с края Теневой Черты, показывая широко раскинувшийся лагерь Ричарда, похожий на разбросанные в гигантской песочнице игрушки. То тут, то там в череде вспышек можно было заметить перемещения бронетехники и мобильной артиллерии, искавших укрытие получше, и краулеры, которые вдруг ярко засияли.

– Почему они светятся? – спросил Шторм.

– Ставят противосолнечную защиту, – ответил из-за его спины Корандо. – Она сделает их неуязвимыми против лазерных орудий.

Шторм наклонился ближе к экрану:

– Те машины меньше, чем военные краулеры. Корандо, что это за техника?

– В основном старые грузовики. Видимо, те, которые использовались для перевозки припасов и снаряжения.

– Черное Дерево, говорит Канделябр. Сообщите, чем вас обстреливают. Прием.

– Канделябр, говорит Черное Дерево. Нас обстреливают легкими снарядами. Мы уничтожили одно лазерное орудие. Прием.

– Смерть Червям, говорит Канделябр, как меня слышите? Прием.

– Канделябр, говорит Смерть Червям, – ответил Кассий. – Переключаюсь на закрытый канал. Конец связи.

– Кассий, – сказал Шторм, перейдя на шифрованный канал, – они заменили тяжелую технику устаревшими машинами. Следи, не появится ли что-то со стороны солнца. Можешь выдвинуть часть артиллерии и бронетехники. Действуй по обстановке. Вульф в любом случае уже не успеет тебе помочь. Попытайся вынудить их сдаться. Если останешься цел и сумеешь продвинуться мимо них достаточно далеко, их разведка на Солнечной стороне не сможет вернуться к своим.

– Я и так уже следую этому плану, – ответил Кассий. – Гней, похоже, без большой крови не обойтись. Что там происходит? Это вовсе не в стиле Ричарда. Никакой необходимости атаковать нет. Да и Меннике никогда не искал славы.

Шторм вспомнил, каково большую часть времени находиться в плену скафандра, в постоянном окружении как естественных опасностей, так и врагов.

– Может, у него крыша поехала? – предположил он.

– Может быть. Но, думаю, вероятнее другое. Там более чем достаточно приспешников Ди, чтобы сокрушить целую галактику. И мне нужно сейчас быть там. Продолжай наблюдать. До связи.

– До связи.

Встав, Шторм окинул взглядом помещение, передвинул кресло в его центр и сел. Оттуда он мог слышать все переговоры и видеть большой экран. О своих гостях он полностью забыл. Торстон, принесший большую кружку кофе, удостоился лишь короткого кивка.

Острое как бритва лезвие настоящего мчалось вперед, превращая будущее в прошлое. Часы со стоном уходили прочь, скрежеща на ржавых петлях. Вульф непрерывно обстреливал лагерь. Один его краулер, въехав на вершину склона, установил взрывные заряды, которые должны были обрушить камнепад позади людей Хоксблада. Огонь Вульфа уничтожил несколько краулеров Мичема. Лагерь рассыпался. Большие машины под управлением напуганных штатских сбежали под лучи солнца, бросив всех, кто оказался за бортом. Кассий тотчас же надавил бронетехникой. Войска Хоксблада отступали, пока не уперлись в устроенный Вульфом камнепад.

Боевые краулеры Сумеречного города выехали со стороны солнца, развернувшись в хорошо организованный фронт шириной в двести километров, далеко позади Кассия.

– Можно не сомневаться, – пробормотал Шторм, наблюдая за развитием событий.

– Отец? – переспросил Торстон.

– Ими командует сумасшедший.

Тридцать краулеров Мичема атаковали все созданное руками человека, включая госпитали, убежища и купола для отдыха, хотя все они были четко помечены. Все это время краулеры хранили мрачное радиомолчание.

– Похоже, они не хотят, чтобы каждый из них знал, что делает другой, – заметил Альбин Корандо. – Не нужно быть военным гением, чтобы понять: наша сеть связи позволяет наблюдать за всеми.

– Любопытно, не так ли? – сказал Шторм.

Легион, заранее предупрежденный, ни во что не вмешивался. Атака еще продолжалась, когда Шторм объявил:

– Все, попались. Им предстоит горько пожалеть о содеянном. И это может положить конец войне.

Вскоре все начали понимать, что он имел в виду. Один за другим военные краулеры Хоксблада выводились из строя или были вынуждены вернуться под солнечные лучи. Специально спроектированные военные машины были самым мощным орудием Ричарда, но он быстро их терял и мог потерять еще больше, когда отступающие машины попытались бы вернуться на Теневую Черту.

Противостоявшими Кассию войсками командовал подполковник Гюнтер Хавик. Он учился у Уолтерса в Академии и служил со Штормом в космической пехоте Конфедерации. Будучи типичным офицером-наемником, он сдался, как только стало ясно, что положение безнадежно.

Современные вольные войска не вели героических, безнадежных боев, подобных Сталинградской битве. Тем более – когда для них не имелось никаких тактических или стратегических оправданий. Слава считалась эпитафией для дураков.

Кассий незамедлительно начал переправлять войска в обход камнепада и окапываться в ожидании возвращения боевых краулеров Хоксблада. Он полагал, что вынудить их сдаться будет несложно. У большинства была уже на пределе противосолнечная защита и закончились боеприпасы. Им не терпелось добраться до тени, но прокладывать путь стрельбой они не могли.

Войска Вульфа отступили к Теневой Черте, чтобы прийти в себя после долгого пребывания на демоническом солнце.

Шторм понял, что он провел в штабе двадцать два часа, будучи полностью бодрым и собранным. Даже железный Торстон пару часов вздремнул и теперь предложил Шторму сделать то же самое.

– Я как раз об этом подумал, – сказал Шторм сыну. – От меня тут все равно больше ничего не зависит. Все в руках Кассия. Разбуди меня, если станет кисло.

На Теневой Черте, естественно, единственным сном для участников операции мог стать только вечный. Пока вопрос не решится, об отдыхе можно даже не думать.

Когда Шторм вернулся, он заметил Блейка. Вид у того был не слишком радостный.

– Что с ним такое? – спросил Шторм у Торстона.

– Начали поступать цифры потерь.

– Плохо дело?

– Хорошего мало.

Ознакомившись с докладами, Шторм понял, что из царившего на поле боя замешательства вырисовывается достаточно мрачная статистическая картина.

Первое большое сражение на Теневой Черте, все еще продолжавшееся, должно было завершиться оглушительной победой для Крайгорода. Лагерь был разбит, и все боевые краулеры, кроме небольшой горстки, выведены из строя. Кассий, используя все доступные ресурсы в виде людей и машин, без какого-либо сопротивления мчался к точке, где линия снабжения Сумеречного города пересекала Теневую Черту. Он должен был добраться туда за четыре дня, если Хоксблад ему не помешает. Война могла закончиться до конца недели.

И в ней безвозвратно погибли около тысячи легионеров. Еще больше пропало без вести. Выжившие просеивали каменные обломки. Не меньше было и раненых, а также умерших с возможностью воскрешения.

Цифры потерь ошеломили Шторма и повергли в смятение. Ему не приходилось сталкиваться с таким количеством жертв со времен войны с улантонидами.

– Это сделал не Ричард, – то и дело бормотал он. – Это сотворил некий безумец.

Перед ним, словно ниоткуда, возникло беззвучно смеющееся лицо Майкла.

Лишь коварство Ди могло стать причиной подобного кровопролития.

Шторм кружил по штабу, пытаясь найти хотя бы частичку положительного среди множества отрицательного. И единственной надеждой оставалась безрассудная гонка Кассия к цели.

Внезапно он различил среди непрекращающегося шума переговоров напряженный голос:

– …слышите меня, Железный Легион? Я угодил в тепловую эрозию в четырнадцати километрах от точки девятьсот. Застряла главная гусеница. Не могу сбросить прицепы. У меня на борту тридцать два человека. Можете помочь? Мэйдэй, мэйдэй, говорит двадцать девятый боевой краулер Солнечной стороны, слышите меня, Железный Легион? Я угодил в тепловую эрозию…

– Как он передает? – спросил Шторм.

– По пульсирующему лазерному лучу, сэр. Луч отражается от поверхности склона.

Шторм повернулся к большому дисплею, на котором царило невероятное замешательство. Возможно, даже компьютеры не успевали следить за происходящим.

Точка девятьсот находилась в девятистах километрах вдоль Теневой Черты. И – всего в пятидесяти километрах к востоку от ската, который использовал Вульф, чтобы взобраться по склону.

– Как долго мы его принимаем?

Связист проверил журнал предыдущей смены:

– Почти четыре часа, полковник. Полковник Дарксворд начал спасательную операцию, как только поступило сообщение.

Шторм повернулся к Блейку:

– Каковы шансы их вытащить?

– Почти никаких, – покачал головой Блейк. – У нас не было ни одной успешной операции на дневной стороне с тех пор, как Мойра Джексон вытащила оттуда отца, сразу после войны с улантонидами. У нас бывает несколько случаев в год. Самое сложное – найти пострадавших. «Четырнадцать километров от точки девятьсот» мало что значит. Координаты приходится вычислять наугад, а после нескольких часов при свете солнца это становится еще сложнее. Если у нас когда-нибудь появятся соответствующие технологии, мы поставим навигационные маяки… В любом случае, чтобы что-то заметить, нужно сидеть на крыше другого краулера. У грузовиков самые лучшие приборы, но даже они не могут видеть далеко. Но мы каждый раз пытаемся, хотя бы в надежде чему-то научиться.

Драма разворачивалась с болезненной медлительностью. Вульф бросил на поиски все машины, пустив их по проложенной компьютером спирали вокруг предположительного местонахождения попавшего в ловушку краулера. Отчаяние его командира становилось все сильнее по мере того, как защита приближалась к пределу своих возможностей.

– Эй! – внезапно послышался голос. – Мы его нашли! Эй, он здесь!

Шторм нервно усмехнулся.

– Неустрашимый, – уже спокойнее произнес тот же голос, – говорит Белокрылый-один. Есть контакт, азимут – триста сорок семь, расстояние – шестьсот десять метров. Прием.

– Белокрылый-один, говорит Неустрашимый. Оставайтесь на месте. Прием. – «Неустрашимый» был позывным Вульфа в его собственной тактической сети. – Повелитель Бурь, говорит Неустрашимый. Всем собраться возле Белокрылого-один, исполнять немедленно. Прием. – Вульф переключился на командную сеть. – Смерть Червям, говорит Ветрогон. У нас есть контакт. Просим инструкций. Прием.

Ответа от Кассия не последовало. Уолтерс опередил собственных связистов.

Шторм наклонился к микрофону:

– Ветрогон, говорит Канделябр. Действуйте с осторожностью. Поручите руководство спасательной операцией кому-то из местных. Конец связи.

Шторм снова уставился на большой дисплей. У него внезапно возникло дурное предчувствие. Что-то подсказывало: не стоит вообще отзываться на происходящее. Но он не мог отмахнуться от чувства морального долга перед собратом-солдатом. Он не мог заставить себя отозвать Вульфа.

– Канделябр, говорит Ветрогон. Подтверждаю – действовать с осторожностью под руководством кого-то из местных. Конец связи.

– Продолжайте наблюдение, – сказал Шторм связисту. – Сообщите, если что-то покажется странным.

Связист вопросительно нахмурился, но Шторм ничего не объяснил.

Попытка спасения следовала процедурам, мало отличавшимся от теории на бумаге. Судя по словам Корандо и Блейка, все шло гладко.

Грузовики расположились с солнечной стороны от пострадавшего краулера, установив переносные теневые генераторы. Те, в свою очередь, защищались одноразовыми молибденово-керамическими экранами. Громадные насосные установки, закачивавшие на борт жидкие металлы и перевозившие их для дальнейшей обработки, подсоединили шланги к стыковочным аварийным люкам. Внутренний диаметр шлангов был достаточно велик, чтобы через них мог пройти не слишком крупный человек.

– Старатель уютнее себя чувствует, зная, что у него есть призрачный шанс, – заметил Корандо. – Даже если шанс этот столь невелик, что окупается всего раз в столетие. Когда путешествуешь по Солнечной стороне, одно лишь знание, что кто-нибудь попытается тебя спасти, многое значит.

– Канделябр, говорит Ветрогон. Краулер не отвечает. Посылаем человека с главного боевого. Прием.

Шторм повернулся к Блейку, вопросительно хмурясь.

– Боевые краулеры – модифицированные насосы, – сказал Блейк. – У некоторых переделанные прицепы.

Это был вовсе не тот ответ, который требовался Шторму. Но Вульф продолжал ждать.

– Ветрогон, говорит Канделябр. Понял вас. Прием.

Вульф велел солдату взять ручной коммуникатор и подключил его к сети связи. Последовали переговоры о том, каким образом открыть аварийный люк снаружи. Вульф постоянно поторапливал, поскольку теневые генераторы не могли работать вечно.

– Мне хотелось бы знать, – сказал Шторм Блейку, – почему вы не воспользовались этим методом, чтобы спасти человека по имени Лягуш.

– Потому что его краулер был построен по соседству с холмом, где Ной строил ковчег. Единственный аварийный люк находился под его кабиной. Собственно, из-за возникших тогда проблем и появилась модификация с измененным расположением люка. Та же мысль одновременно пришла в голову и Мичему.

– Понятно.

– Не вижу никого, кроме мертвецов, полковник, – доложил разведчик Вульфа, пробравшись внутрь. – Двигаюсь в сторону кабины.

Последовала минута тишины. Шторм напряженно ждал, чувствуя, как шевелятся волосы на затылке.

– Не могу понять, что тут произошло, полковник. Они все посиневшие и с опухшими лицами. У них все еще работает защита и уровень кислорода в порядке…

– Вульф! – рявкнул Шторм, пренебрегая правилами кода. – Немедленно убирайся оттуда! Сейчас же! – Дурное предчувствие сменилось уверенностью в надвигающейся беде. – Это ловушка!

Его приказ опоздал. Примерно на час.

По связи послышался грохот, а затем наступила тишина, нарушаемая лишь помехами.

– Канделябр, говорит Медовик, – прервал молчание сдавленный голос. – Наблюдаем визуально и по радару ядерное облако километрах в пятнадцати от точки девятьсот двадцать. Прием.

– Канделябр, говорит Поклонный Крест, – раздался другой голос. – Наблюдаю мощное землетрясение с эпицентром примерно в пятнадцати километрах от точки девятьсот семнадцать, сопровождающееся сильным гамма-излучением. Прием.

Подобные же доклады поступили от десятка наблюдателей. Шторм не ответил ни на один. Прием мрачно подтвердил связист.

Вульф. Погиб. С сотнями своих людей. Из-за бессмысленного гуманного порыва. Это была ловушка. Наверняка работа Ди, основанная на знаниях о наемниках и местных работниках.

– Это дело рук Фирчайлда, – сказал Шторм Торстону.

– В его стиле, – уныло кивнул Торстон. – Что будем делать, отец?

– Остаешься здесь за главного, – помедлив, ответил Шторм, чувствуя, будто его внутренности пытается прогрызть прабабушка всех желудочных язв. – Я должен сообщить Гельмуту. Постарайся связаться с Кассием. Он должен об этом знать.

Шторма удивляло, почему он еще не обезумел от ярости, вместо того чтобы тупо пытаться убедить себя, что все это случилось на самом деле. Какая-то часть его разума все еще ждала, что сейчас на связь выйдет Вульф и скажет: «Это была лишь дурацкая шутка».

Прежде чем отправиться к Гельмуту, он бросил взгляд на своих людей, подозревая, что их лица выражают те же чувства, что и его собственное, – потрясение и нежелание поверить в происшедшее.

Ядерное оружие не использовалось на поверхности планеты против разумных существ, даже в самые критические моменты войны с улантонидами. Его много веков назад включили в список запрещенного джентльменскими соглашениями оружия. Первым следовало ожидать применения химического и биологического, не обладавшего столь долговременными эффектами…

Шторм был прав. Война на Теневой Черте стала лебединой песней вольных войск. Теперь Конфедерация наверняка вмешается и разоружит их. Справедливый гнев общественности не оставит правительству иного выхода.

В своих размышлениях он упустил один незначительный факт. Пресса проявляла полное безразличие к войне на Теневой Черте. Никто ее не освещал, и вряд ли кто-то за пределами Черномира что-либо о ней знал. Лишь Шторму, находившимся в штабе и, возможно, горстке людей в Сумеречном городе было известно о применении запрещенного оружия.

45. Годы 2860–3023

– Мне скучно, Рхафу, – проворчал Дит всего через несколько месяцев после того, как они победили последнего Дхарвона. – Думаю, я понял, почему отец всегда был столь раздражен. Чтобы увеличить прибыль на десятую долю процентов, особых усилий не требуется, а ему хотелось настоящего вызова.

Рхафу взглянул на Дита, возможно считая, что молодой глава семьи обманывает сам себя:

– Твои коллеги бы с этим поспорили.

– Это их образ жизни. Хауги и Гаабы никогда ничем другим не занимались. Может, я был бы рад, будь у меня обычное детство. Но у меня его не было. В обычной жизни я чувствую себя словно в клетке.

– У нас есть миссия, которую завещал твой отец.