Текст книги "Абсолютная Энциклопедия. Том 1"

– Прости меня, этого я не могу сказать. – Помолчав секунду-другую, Хэл продолжал:

– Но я хочу сказать тебе, что, ты не обязан называть меня братом. Боюсь, я ввел тебя в заблуждение. Я не являюсь поборником веры в том смысле, в котором вы это понимаете. К какой бы организации ты и твои единомышленники ни принадлежали, у меня нет никаких связей ни с одной из них. Но я действительно скрываюсь от таких людей, как тот, о ком мы сейчас говорим.

– Тогда ты наш брат, – простодушно заключил Джейсон. Он взял со стола свою кружку и залпом осушил ее. – Мы, те, кого проклятые Богом называют Детьми, принимаем в свои ряды приверженцев любой секты. Ты отличаешься от нас ничуть не больше, чем мы друг от друга. Но я рад, что ты сказал мне это, потому что я должен буду рассказать о тебе остальным, когда мы их разыщем.

– А мы сможем их разыскать?

– Это не составит труда, – сказал Джейсон. – Я сейчас же встречусь здесь, в городе, с кем-нибудь, кому известно местонахождение ближайшего отряда Воинов Господа, и мы присоединимся к ним. Мы, поборники веры, по-прежнему контролируем сельские районы. Конечно, нас преследуют, но все, чего им удается добиться, – это заставить нас все время менять местоположение. Эти сатанинские отродья и их прихвостни верховодят только здесь, в городах.

Джейсон встал из-за столика.

– Ну что, пойдем? – предложил он.

Воздух на улице был сырым и холодным. Они отыскали будку связи и набрали на пульте код вызова такси-автомата. Поочередно, каждый раз меняя такси, они побывали в магазине готовой одежды, в библиотеке и в спортивном зале, но ни в одном из этих мест Джейсон не встретил никого, кому мог бы довериться и попросить о помощи. Четвертая попытка привела их в небольшой гараж – мастерскую на северной окраине Цитадели.

Сам гараж представлял собой куполообразное временное сооружение, раскинувшееся в поле у границ города. Здесь городские дома уступали место небольшим земельным участкам для индивидуального фермерского хозяйства, которые городские жители могли получать в аренду сроком на год. Гараж как раз и занимал один из таких участков, но почва здесь была очень каменистой, и с первого взгляда становилось ясно, что ни о каком ее возделывании не может быть и речи. Внутри гаража, который едва отапливался, чувствовался сильный запах, слегка напоминающий запах банана. Его издавало масло, которое получали из местного дерева и использовали в качестве смазочного. Среди полуразобранных двигателей нескольких транспортных машин на воздушной подушке они увидели невысокого, коренастого и жилистого мужчину лет шестидесяти с лишним на вид, который разбирал задний опорный вентилятор четырехместного прогулочного вездехода.

– Хилари! – окликнул его Джейсон, когда они подошли ближе.

– А-а, Джейс, – отозвался тот, едва взглянув на них. – Ты когда вернулся?

– Вчера, – ответил Джейсон. – Проклятые Богом продержали нас целую ночь в своем специальном отеле. Это Ховард Иммануэльсон. Не поборник веры, но один из наших соратников. Он с Коби.

– С Коби? – Хилари еще раз посмотрел на Хэла. – А что ты там делал, на Коби?

– Был шахтером, – ответил Хэл. Хилари взял кусок чистой ветоши, обтер руки, повернулся к Хэлу и протянул ему свою крепкую ладонь.

– Долго?

– Три года.

Хилари кивнул.

– Люблю людей, умеющих работать, – одобрительно произнес он. – А вы оба сбежали?

– Нет, – сказал Джейсон. – Они выпустили нас. Но нам надо выбраться из города и попасть к своим. Кто из них сейчас поблизости?

Хилари посмотрел на свои руки, снова вытер их ветошью, затем выбросил ее в мусорный ящик.

– Рух Тамани, – ответил он. – Она идет со своими людьми через горы выполнять какое-то задание. Ты знаешь Рух?

– Я встречался с ней, – сказал Джейсон. – Она – карающий меч Господа.

– Вы могли бы присоединиться к ним. Дать тебе карту?

– Да, спасибо, – поблагодарил Джейсон. – И если бы мог еще дать нам…

– Только одежду и снаряжение, это все, – прервал Хилари его вопрос. – Иметь дело с оружием становится слишком опасно.

– А не сможешь ли ты хоть подбросить нас поближе к ней?

– Ну конечно, я могу доставить вас прямо на место. – Хилари задумчиво оглядел Хэла. – С Джейсом-то у меня проблем не возникнет, а вот то, что я смогу предложить из одежды тебе, боюсь, будет слегка маловато.

– Давай примерим то, что у тебя есть, – предложил Джейсон.

Хилари повел их в отгороженную часть помещения. Пройдя через дверь, они попали в кладовую, где до самого потолка громоздились разнообразные контейнеры со всевозможными припасами. Хилари пробрался между штабелями ящиков и коробок к огромной куче, состоящей из одежды и туристского снаряжения, и стал вытаскивать из нее отдельные предметы.

Минут двадцать спустя для обоих нашлось по комплекту прочной, добротной одежды и обуви, пригодной для прогулок по горам и лесам. Как и предполагал Хилари, доставшиеся Хэлу сорочка, куртка и нижняя рубашка оказались узкими в плечах и с короткими рукавами. Вся остальная одежда оказалась впору. Для Хэла подобрали и армейские горные сапоги подходящего размера.

– Ну а когда вы ели в последний раз? – спросил Хилари, после того как процесс экипировки завершился.

Ощущение голода стремительно ворвалось в сознание Хэла. Когда в камере он понял, что на получение еды в ближайшее время надеяться нечего, то рефлекторно заблокировал свою потребность в ней, причем весьма надежно: утром, сидя с Джейсоном в кафе, где ее можно было заказать, он даже и не вспомнил о ней.

– А мы вообще не ели ничего, с тех пор как сошли с корабля, – сообщил Джейсон.

– Ну, в таком случае мне, наверное, стоит вас покормить, а? – предположил, усмехаясь, Хилари. Они вышли из кладовой, и Хилари повел их в другой угол строения, где находились койка, раковина, оборудование для хранения продуктов и различные устройства для приготовления пищи.

Он приготовил им огромное количество еды: обжаренные овощи, местная баранина и хлеб. Запивали они ее предложенным в неограниченном количестве некрепким сладковатым пивом, которому по вкусу и аромату было очень далеко до одноименного напитка, вырабатываемого на Земле. Переполнившая желудок пища подействовала на Хэла не хуже снотворного, и как только он вместе с остальными оказался в потрепанном шестиместном фургоне военного образца, сразу же устроился поудобнее и заснул.

Разбудили его непрерывно повторяющиеся монотонные звуки. Взглянув в боковые окна, он понял, что это ветки хлещут по кузову машины, фургон двигался по очень узкой лесной дороге и едва проходил между кустами, растущими по обеим ее сторонам. Джейсон и Хилари, расположившиеся на переднем сиденье, вели, видимо, уже давно начатый разговор.

– …Конечно, это их не остановит! – горячо доказывал Хилари. – Но если и существует на свете что-нибудь, на что эти сатанинские отродья хоть как-то реагируют, так это общественное мнение. Если Рух и, ее сподвижники сумеют позаботиться о геостанции, то Иные окажутся перед выбором: либо посадить на голодный паек Хоуп, Вэливэйл и другие близлежащие города, либо перенести оснащение кораблей в центр на Южный Промис. Тогда им не придется создавать нового центра. Конечно, это всего лишь временная палка в их колесо, но чего еще мы можем сейчас требовать?

– Мы можем требовать победы, – ответил Джейсон.

– Господь позволил дьявольским отродьям добиться контроля над нашими городами, – сказал Хилари. – Всевышний освободит нас от них в свой урочный час. А до тех пор мы должны доказывать свою верность Ему.

Джейсон вздохнул.

– Послушай, Хилари. Иногда я забываю, что ты такой же пожилой человек, как и другие, когда речь заходит о чем-нибудь таком, что выглядит как проявление Божьей воли.

– Ты еще мало пожил на свете, – сказал Хилари. – Тебе кажется, что все вокруг зависит от тех событий, которые произошли в течение немногих лет твоей жизни. Когда ты станешь постарше и приглядишься ко всем четырнадцати мирам, то поймешь – час Страшного Суда уже близок. Наша раса состарилась и погрязла в грехе. В каждом из миров все рушится и приходит в упадок. И появление здесь Иных, стремящихся сделать каждого из нас скотиной в своем личном стаде, – это еще один знак приближения Судного Дня.

Джейсон покачал головой.

– Я не могу принять такую позицию, – возразил он. – Мы должны были бы оставить все надежды, если в них нет смысла.

– В них есть смысл, – сказал Хилари, – в практическом понимании. Вынуждая эти отродья перенести осуществление своих планов в другой центр, мы способствуем задержке их выполнения. И кто знает, может быть, именно эта задержка является частью плана Господа в его подготовке к великому и последнему сражению.

Внезапно ветки перестали задевать за кузов и окна фургона. Он вынырнул на открытое пространство, поросшее только высокими, раскидистыми хвойными деревьями, разновидностями каких-то земных пород. Они стояли на значительном расстоянии друг от друга на неровной скалистой поверхности, не покрытой ничем, кроме редких пятен зеленого мха да опавших и уже порыжевших хвойных иголок. Здешнее солнце, которое Хэл впервые увидел с момента своего появления на Гармонии, пробивалось сквозь густую массу светлых и темных облаков; в некоторых местах их сплошную пелену разрывали порывы ветра, и в этих разрывах сиял удивительно яркий голубой свет. Ветер покачивал фургон, и тут Хэл впервые сообразил, что значительную часть пути они проделали, поднимаясь в гору. Окружающий ландшафт и характер растительности подтверждали, что сейчас они находятся значительно выше Цитадели. Хэл выпрямился на своем сиденье.

– Ну как ты там, жив? – спросил Хилари.

– Жив, – коротко ответил Хэл.

– Через несколько минут мы будем на месте, – сообщил Джейсон. – Знаешь, Ховард, давай сначала я поговорю с Рух насчет тебя. В конце концов, это она будет решать, принимать тебя в отряд или нет. Если она не захочет, мы вернемся обратно и вместе подождем, пока Хилари найдет такую группу, которая согласится взять к себе нас обоих.

– Учтите, в городе вам придется позаботиться о себе самим, – предупредил Хилари. – Я не смогу оставить вас в гараже. Ваше пребывание там было бы наверняка замечено, а это небезопасно.

– Да, мы знаем, – сказал Джейсон.

Фургон еще некоторое время поднимался вверх, а затем, перевалив через вершину, стал довольно круто спускаться вдоль напоминающей гигантский овраг расселины, словно прорезанной в склоне ножом. Метрах в двадцати внизу лежала долина, которую пересекал ручей, едва заметный среди разросшихся по его берегам невысоких деревьев, покрытых густой зеленое хвоей. Фургон скользнул по склону на дно долины, лавируя между деревьями, и остановился невдалеке от ручья. Сверху Хэл не замечал признаков присутствия здесь людей или наличия каких-либо укрытий, а теперь они очутились в самой середине раскинувшегося вокруг маленького лагеря.

Солнечный свет, прорвавшийся на минуту сквозь разрыв в облаках, осветил несколько палаток, похожих на пчелиные ульи высотой в рост человека. На их окрашенных в оливковый цвет стенках и крышах были укреплены ветки деревьев для дополнительной маскировки. Посредине открытого пространства Хэл увидел сидящего на камне седого мужчину с наполовину разобранным – видимо, для чистки – конусным ружьем в руках. На чистой тряпке, разостланной на коленях, лежали детали ружья. Стоящая перед ним высокая, стройная молодая женщина повернулась лицом к фургону. На ней была темно-зеленая армейская куртка, многочисленные прямоугольные карманы которой, видимо основательно заполненные, сильно оттопыривались. Плотные темно-коричневые брюки были заправлены в короткие сапоги. Тонкую талию туго перехватывал ремень портупеи; висящая на нем большая кобура с опущенным и наглухо застегнутым клапаном заметно оттягивала его вниз.

Коротко стриженные черные волосы, узкое смуглое лицо с широкими бровями и темными блестящими глазами – все делало ее облик гармоничным, близким к совершенному.

Поэтическое воображение Хэла снова пробудилось, и ему в голову пришла мысль, что эта женщина подобна темному клинку меча, освещенному солнцем. Но в следующий момент ему пришлось резко переключить свое внимание. Несколькими молниеносными движениями седоволосый поставил на место лежавшие у него на коленях детали ружья и резким толчком вставил в паз расположенного под стволом магазина новый рожок с конусами. Он проделал все почти так же быстро, как делал Малахия, когда обучал Хэла этому искусству. Конечно, движениям этого человека не хватало плавности и непрерывности действий Малахии, но в скорости он почти не уступал ему.

– Все в порядке, – сказала женщина в армейской куртке. – Это Хилари.

Напряжение рук седого, сжимавших готовое к бою ружье, ослабло. Но оно по-прежнему лежало у него на коленях, поверх тряпки, и ствол был направлен в сторону неожиданно появившихся посторонних.

– Я привез вам парочку новобранцев, – сообщил Хилари таким спокойным тоном, будто сидящий на камне человек держал в руках сливочное полено. Он двинулся вперед, следом да ним Джейсон, последним – Хэл.

– Это Джейсон Роу, – начал говорить на ходу Хилари. – Возможно, вы его знаете. Второй – не поборник веры, но наш друг. Это Ховард Иммануэльсон, шахтер с Коби.

К тому моменту, когда Хилари закончил представлять прибывших, он оказался метрах в двух от женщины и седого человека с ружьем. Хилари остановился. Женщина взглянула на Джейсона, коротко кивнула, затем перевела свой пристальный взгляд на Хэла.

– Иммануэльсон? – переспросила она. – Я Рух Тамани. Это мой заместитель, Иаков Дитя Господа.

Хэл взглянул на седого заместителя. Угловатое, худое лицо, обтянутое иссеченной ветрами и дождями, опаленной солнцем сухой, огрубевшей кожей. Морщины, лучами расходящиеся от уголков его глаз, глубокие складки вокруг рта, идущие от носа к подбородку, и поблекшие голубые глаза, впившиеся в Хэла, – все это было как стволы наведенных на него заряженных ружей.

– Тот, кто не является поборником веры, – произнес он глуховатым тенором, – не имеет права быть среди нас.

Глава 16

Несколько мгновений все молчали.

– Он не такой поборник веры, как мы, – пояснил Джейсон, – но он враг сатанинских отродий, и они преследуют его; значит, он наш союзник.

Рух посмотрела на него:

– А ты?

– Все последние восемь лет я трудился во имя веры, – ответил Джейсон. – Я был одним из Воинов в Чарити-Сити даже тогда, когда учился в колледже. Потом, в разное время, я сражался в отрядах Колэмбайна и Оливера Маккоичена.

Он повернулся и кивнул в сторону Хилари.

– Об этом известно Хилари. Он знает меня.

– Это верно, – подтвердил Хилари. – Все, что он говорит, – правда. Я знаю его уже больше пяти лет.

– Но ты не знаешь того, другого, – сказал Иаков Дитя Господа.

– Он сообщил, что был шахтером на Коби, – продолжал Хилари. – Я пожал ему руку и почувствовал на ладони мозоли от резака. А шахты Коби – единственное место во всех четырнадцати мирах, где до сих пор работают лазерными резаками.

– Он может быть шпионом. – Голос Иакова Дитя Господа оставался спокойным и ровным.

– Он не шпион. – Иаков повернулся к Рух Тамани. – Могу я поговорить о нем с тобой наедине?

Она внимательно посмотрела на него.

– Ты можешь поговорить наедине с нами обоими, – ответила она. – Идем, Иаков.

Она повернулась и пошла. Иаков Дитя Господа поднялся, по-прежнему не выпуская из рук конусного ружья, и вместе с Джейсоном двинулся за ней на край поляны. Там они остановились и начали разговаривать.

Хэл ждал. Он встретился взглядом с Хилари, и тот едва заметно улыбнулся, возможно, стараясь приободрить его. Хэл тоже улыбнулся в ответ.

К нему вернулось прежнее, хорошо знакомое чувство незащищенности и одиночества. Он ощутил его так же резко, как легко одетый человек, вдруг оказавшийся на улице в ненастную погоду, начинает дрожать от холода и пронизывающего ветра.

Внезапно его вернул к действительности тот факт, что разговор в дальнем конце поляны закончился. Джейсон и Иаков Дитя Господа шли обратно, в его сторону. Рух Тамани осталась там, где стояла во время разговора с ними. Она позвала его, ее звонкий голос был хорошо слышен через всю поляну.

– Подойди ко мне, пожалуйста.

Он подошел и остановился в метре от нее.

– Джейсон Роу сообщил нам все, что знает о тебе, – сказала она. Ее взгляд был пронзительным, но не жестким, глубина темно-карих глаз казалась бездонной. – Он верит тебе, но он может ошибаться. Нет никаких доказательств того, что ты не шпион. А Иаков очень этого опасается.

Хэл кивнул.

– Ты можешь как-нибудь доказать нам, что ты не шпион, подосланный Иными либо милицией?

– Нет, – ответил он.

– Я не имею права рисковать своими людьми, если это может обернуться опасностью для нас. Ты – один, а нас много, и то, что мы делаем, – важно.

– Это я тоже знаю, – сказал Хэл.

Рух смотрела на него изучающим взглядом. Ее лицо было подобно ее глазам – не настороженное, но в то же время непроницаемое, не дающее ни малейшего намека на то, о чем она думает. Он поймал себя на мысли о том, как хороша она, стоящая вот так, в лучах солнечного света.

– Те из нас, кто взял в руки оружие, чтобы сражаться против Иных и их рабов, – сказала она, – считают доказательствами не только документы. Если бы это было не так, мы бы не находились здесь, воюя с ними. Джейсон говорит, что ты даже не открыл ему свое подлинное имя. Это правда?

– Да, – ответил он. – Это правда.

Она снова молча смотрела на него секунду-другую.

– А мне ты не хочешь рассказать о себе и о том, как получилось, что ты оказался здесь? – спросила она после паузы. – Если ты расскажешь и я поверю тебе, то мы, возможно, позволим тебе остаться с нами.

Он колебался. Первое и самое главное правило из всех, какие ему внушали на тот случай, если ему придется скрываться – а именно это он и делал в последние годы, – держать в тайне свое подлинное имя. И в то же время что-то в его душе – возможно, вновь пробудившееся поэтическое начало – настойчиво призывало его любой ценой остаться здесь, с Рух и всеми ее людьми. Он вспомнил Авдия.

– Одним из тех, кто вырастил и воспитал меня, – сказал он, – был человек по имени Авдий, родом отсюда, со Старого Континента Гармонии. Однажды он заявил, имея в виду меня: «Мой народ никогда тебя не выдаст». Он говорил о людях, подобных вам, о том, что вы не выдадите меня Иным. Я хочу знать: могли бы вы выдать меня в том случае, если примете к себе? Можешь ты представить себе такие обстоятельства, при которых вы выдали бы меня?

Она смотрела на него широко открытыми глазами.

– Ты ведь не с Гармонии и не с Ассоциации, верно?

– Верно, – ответил он. – Я с Земли.

– Я так и подумала. Вот почему ты не понимаешь. На обеих наших планетах найдутся люди, которые могли бы выдать тебя Иным. Но мы не берем их в расчет. И Бог не берет их в расчет. Если мы примем тебя в свой отряд, то даже ради спасения всех остальных наших бойцов мы не выдадим тебя, точно так же как не выдали бы никого другого. Я объясняю это тебе только потому, что ты – не один из нас; и это не твоя вина, что приходится объяснять тебе то, что не нуждается ни в каких объяснениях. Какая была бы польза от нас и от всего того, что мы делаем, если бы мы принадлежали к тем, кто способен купить свою безопасность или победу ценой хотя бы одной-единственной живой души?

Он снова кивнул, на этот раз очень медленно.

– Этот твой Авдий, – заговорила она снова, – был твердым поборником веры?

– Да.

– И ты хорошо его знал?

– Да, – повторил Хэл. И, воскресив в памяти образ Авдия, снова, несмотря на прошедшие годы, почувствовал, как у него сдавило горло.

– Тогда ты должен понимать то, что я тебе говорю.

Он справился со спазмом в горле и еще раз посмотрел ей в глаза. Они были не такими, как глаза Авдия, но в то же время похожими на них. А Авдий никогда бы его не предал.

– Я расскажу тебе все, – произнес он, – если этого не будет знать никто, кроме тебя.

– Нет, не будет, – ответила Рух. – Если твой рассказ меня убедит, то всем остальным вполне хватит моего ручательства за тебя.

– Ну, тогда слушай.

Стоя рядом с ней на краю поляны, он поведал ей все, начиная со своих смутных детских воспоминаний и кончая теми событиями, которые привели его к ним. Когда он стал описывать смерть Авдия, Уолтера и Малахии, у него снова перехватило горло, и несколько секунд он молчал, не в силах произнести ни слова. Когда голос вернулся к нему, он продолжил свой рассказ.

– Да, теперь я понимаю, почему ты не хотел говорить обо всем этом, – сказала она, дослушав его до конца. – Скажи, а почему твои учителя были так уверены, что Иные, узнав о твоем существовании, обязательно решат тебя уничтожить?

– Уолтер объяснял это с позиций онтогенетики. Тебе знакомо это экзотское научное направление?

Она кивнула.

– Некоторые из Иных являются экзотами по происхождению, и им известно, что, согласно онтогенетическим расчетам, я могу стать проблемой как для них самих, так и для того, чего они стремятся добиться. Поэтому они постараются убрать меня. Но если мне удастся уцелеть до тех пор, когда я стану достаточно взрослым, чтобы противостоять им, то я не только сумею сам защитить себя, но и смогу помочь остановить их.

– Понимаю. – Темные глаза Рух почти светились в солнечных лучах. – Если верить тебе – а я верю, – ты тоже карающий меч Господа, только на свой лад. – Она улыбнулась ему. – Мы берем тебя. Пошли.

Она повела его через поляну обратно к ожидавшим их Иакову, Хилари и Джейсону.

– Начиная с этого момента Ховард Иммануэльсон – член нашего отряда, – сообщила она, обращаясь к Иакову. Затем, повернувшись к Джейсону, добавила:

– И ты, конечно, тоже, если ты сам этого хочешь.

– Да, хочу, – ответил Джейсон. – Спасибо.

– Если тебе знакома жизнь воина – а судя по твоим словам, она тебе знакома, – то ты должен знать, что благодарить тут почти не за что. – Она снова повернулась к Иакову:

– Иаков, я приняла Ховарда в наши ряды потому, что он рассказал мне нечто такое, чего я не могу сообщить ни тебе, ни другим. Но я заявляю тебе, что полностью доверяю ему.

Взглядом голубых глаз, твердых, как сапфиры, Дитя Господа буквально буравил Хэла.

– Пусть будет так, если это говоришь ты, Рух, – медленно произнес он и добавил, обращаясь к Хэлу:

– Ховард, следующий, кто здесь командует после Рух, это, я. И ты должен всегда помнить об этом.

– Хорошо, – кивнул Хэл.

– Хилари, ты не останешься пообедать с нами? – предложила Рух.

– Спасибо, Рух, – поблагодарил Хилари, – но у меня много работы в мастерской, не говоря уж о том, что я сегодня дважды пропустил время молитвы, пока перевозил к тебе сюда этих людей.

– Но у нас будет молитва перед обедом.

– Ну как же, знаю, два раза в день, утром и вечером, – с ноткой сарказма изрек Хилари.

– И это все?

– Наступит день, и Господь предъявит тебе и твоим людям свой счет, Рух.

– Он предъявит свой счет каждому из нас, – отозвалась она.

– А ты решила теперь поступать по-новому и заменять молитвы своими боевыми действиями, так, что ли? – Хилари вздохнул и перевел взгляд на Дитя Господа:

– Ну а как твоя душа чувствует себя, когда ты молишься всего два раза в день?

– Я молюсь тогда, когда позволяет Бог, – ответил, слегка гнусавя, Иаков. – Я привык делать это по шесть раз в день или чаще. Но важно то, что человек обращается к Богу, а преклоняет ли он при этом колени и складывает ли руки в молитвенном жесте, это не так важно. А наша Рух воистину служит Богу. – Его глаза, устремленные на Хилари, сверкнули. – Или ты хочешь сказать, что это не так?

– Нет, я не хочу этого сказать, – спокойно произнес Хилари. – И ты отлично знаешь это. Но может наступить время, когда в этих двух мирах, от которых когда-то ждали очень многого, совсем забудут о соблюдении регулярных часов молитвы. А если так случится, то не станет ли это доказательством того, что мм все-таки пошли следом за сатанинскими отродьями?

– Оставаться обедать или нет – решать тебе, Хилари, – сказала Рух. – Во всяком случае, нам было бы приятно видеть тебя за нашим столом. Но мы живем слишком близко к той грани, которая проходит между жизнью и смертью, чтобы обсуждать в нашем лагере вопросы соблюдения религиозных канонов.

Хилари пожал плечами.

– Прости меня, Рух. Я, наверное, старею. А когда превращаешься в старика, становится больно видеть, как твои соплеменники отворачиваются от Бога, и вспоминать молодость и наши надежды на то, что наступит день, когда все начнут признавать учение Господа и жить по его законам. Ну хорошо, хорошо, я больше не буду говорить об этом. Спасибо за приглашение, но и не могу остаться на обед. Как ты думаешь, когда вы уйдете из этих мест?

– Скоро. А что, есть кто-нибудь еще, кого ты хочешь привезти к нам?

– Нет. Я просто хотел знать на всякий случай.

– Через два дня. Нам надо пройти еще через один район, чтобы собрать дополнительное количество компонента. Затем мы уйдем оттуда, чтобы запастись всем необходимым и подготовиться. – Рух повернулась к Джейсону. – А ты, Джейсон, проведи Ховарда по лагерю и расскажи ему о наших порядках. Представь его и представься сам остальным бойцам отряда. А затем возвращайтесь к палатке, где находится кухня. Вы поможете тем, кто там сегодня дежурит. Джейсон, тебе приходилось иметь дело с ослами?

– Да, – кивнул Джейсон.

– Тогда ты сможешь нам помочь сразу же, как только мы свернем лагерь и двинемся в путь. А в последующие дни попробуй научить Ховарда обращаться с животными так же, как умеешь это делать сам. – Она повернулась к Хилари:

– А теперь, Хилари, мы все намерены приняться за работу. Если нам повезет, мы снова пройдем по этим местам еще до конца года.

– Удачи тебе, – сказал Хилари. Они обнялись.

– И вам всем удачи, – сдержанно добавил Хилари, посмотрев поочередно на Дитя Господа, Джейсона и Хэла, затем зашагал к своему фургону. Он сел в кабину и через несколько секунд, запустив вентиляторы, поднял машину на подушку. Еще через секунду она развернулась на месте, нырнула в гущу деревьев, стала взбираться вверх по склону и вскоре скрылась из виду. Рух, повернувшись к Иакову, начала что-то обсуждать с ним. Хэл почувствовал прикосновение к своему локтю. Обернувшись, он увидел перед собой Джейсона.

– Пошли, Ховард, – сказал Джейсон и повел его в дальний конец поляны, к деревьям у ручья.