Текст книги "История франков"

Спустя несколько месяцев после нашего разговора она неожиданно заболела и умерла. Освободившись от собственности, она смогла накормить многих. Думаю, что ей было за семьдесят. Она оставила дочь, которая вышла замуж за сына короля Кента.

27. Герцог Амалион отправил свою жену в одно из своих поместий, чтобы она приглядела за тем, как идут его дела. После этого он воспылал желанием к одной свободнорожденной девушке. Однажды ночью, когда он совершенно захмелел, он отправил своих слуг, чтобы те схватили девушку и положили к нему в постель. Она сопротивлялась, но ее привели в дом Амалиона силой. Слуги избили ее так, что у нее из носа пошла кровь, и вся кровать герцога оказалась забрызганной ее кровью.

Когда она попала к нему, он также побил ее, сильно ударив, затем обхватил руками. И тут же заснул. Девушка вытянула руку, схватила его меч, вытащила его из ножен и, как Юдифь Олоферну, нанесла ему сильный удар по голове. Он громко закричал, и прибежали его слуги. Они собирались убить девушку, но Амалион закричал: «Остановитесь! Остановитесь! Это я согрешил, попытавшись изнасиловать эту девушку! Она лишь пыталась сохранить свою девственность. Вы не должны причинить ей вред». После этого он умер.

Когда семья Амалиона собралась вокруг него и стала его оплакивать, девушке удалось с Божьей помощью выскользнуть и убежать домой. Затем она направилась в город Шалон, находившийся примерно в тридцати пяти милях от того места, где все это случилось. Девушка пошла прямо в церковь Святого Марцелла, бросилась в ноги королю Гунтрамну, рассказала ему обо всем и поведала о том, что произошло. Исполнившись жалости, король не только даровал ей жизнь, но и велел своим королевским указом обеспечить ей свою поддержку и потребовал, чтобы ей не докучали никакие родственники умершего человека. Позже я узнал, что с Божьей помощью она не потеряла свою девственность от притязаний грубого насильника.

28. У королевы Брунгильды был огромный поднос невероятной величины, украшенный золотом и драгоценными камнями. Она отправила его королю Испании вместе с парой деревянных блюд, обычно называемых тазами, также украшенных золотом и драгоценными камнями. Она доверила передачу ценностей Эбрегизилу, поскольку того часто посылали с подобными миссиями в Испанию.

Кто-то сообщил королю Гунтрамну, что королева Брунгильда посылает подарки сыновьям Гундовальда, и он велел по всем дорогам королевства расставить стражников, чтобы никто не прошел без досмотра. Обыскивали даже одежду и обувь путешественников, не говоря уже об их пожитках, пытаясь обнаружить спрятанное письмо.

Эбрегизил вместе с драгоценным грузом прибыл в Париж. Там его схватил герцог Эбрахар и доставил к королю. «Проклятый негодяй! – закричал Гунтрамн. – Разве мало того, что ты имел наглость помогать Балломеру, именуемому Гундовальдом, жениться на Брунгильде, человеку, которого я уничтожил, потому что он хотел заполучить право управлять моим королевством? Теперь ты несешь подарки его сыновьям и явно хочешь пригласить их в Галлию, чтобы они перерезали мне горло! Ты никогда не доберешься до цели своего путешествия. Ты должен умереть, потому что твоя миссия угрожает мне и моему роду!»

Эбрегизил протестовал, сказав, что он не понимает, о чем идет речь, потому что подарки предназначаются Реккареду, собирающемуся жениться на Хлодосинде, сестре короля Хильдеберта. Король поверил его словам и отпустил. Эбрегизил тотчас продолжил свой путь, забрав эти подарки с собой.

29. Король Хильдеберт решил принять приглашение Сигимунда, епископа Майнца, и отпраздновать Пасху в его городе. Его старший сын Теодеберт страдал от ужасной опухоли в горле, но поправился.

Тем временем король Хильдеберт собрал войско и приготовился выступить во главе его в Италию, чтобы напасть на лангобардов. Когда те узнали об этом, то послали послов и дары. «Пусть между нами воцарится мир, – заявили послы. – Вместо того чтобы погибнуть, мы заплатим тебе дань. Если тебе когда-либо понадобится помощь в борьбе против твоих врагов, мы незамедлительно предоставим ее».

Король Хильдеберт отправил послов к Гунтрамну, чтобы сообщить ему о предложении, сделанном лангобардами. Гунтрамн был не против и посоветовал заключить мир. Король Хильдеберт распорядился, чтобы его войска оставались на месте, но отправил послов к лангобардам, чтобы сказать о том, что его армия вернется домой, если они подтвердят то, что он услышал. Однако события повернулись совершенно иначе.

30. По просьбе епископа Маровея король Хильдеберт отправил в Пуатье Флорентиана, королевского майордома, и графа Ромульфа. В их обязанности входило провести новую податную перепись, чтобы народ исправно платил налоги, взимавшиеся со времен отца Хильдеберта. Многие из людей, внесенных в старые листы, умерли. В результате вдовы, сироты и больные столкнулись с тяжелым налогообложением. Рассмотрев каждый случай отдельно, инспекторы даровали послабление бедным и больным, определив надлежащую сумму налога.

Затем они прибыли в Тур. Когда они объявили, что собираются обложить налогом жителей города, что они должны в имеющихся в их распоряжении налоговых листах показать, как облагалось население во времена первых правителей, я дал им следующий совет: «Бесспорно, что город Тур был обложен налогом во времена короля Хлотаря. Списки предложили на рассмотрение королю, а Хлотарь бросил их в огонь, потому что ему внушал необычайный страх наш епископ святой Мартин. Когда же Хлотарь умер, мои жители принесли клятву верности королю Хариберту, а тот в свою очередь поклялся, что не станет учреждать никакие законы, сохранив те условия, при которых они жили во времена правления его отца. Он также пообещал, что не наложит на них новые налоги, которые поставят их в затруднительное положение.

В то время Гайсон, бывший тогда графом, взял налоговые листы, которые, как я сказал, были составлены первыми должностными лицами, и начал требовать налоги. Против него тотчас выступил епископ Евфроний, и Гайсон отправил королю деньги, собранные незаконно, показав ему налоговые листы, в которых поборы были снижены. Из страха перед святым Мартином король Хариберт тут же бросил списки в огонь. Собранные деньги отправили обратно в церковь Святого Мартина, поклявшись, что впредь с жителей Тура не будут взиматься никакие государственные налоги. После смерти Хариберта город находился под властью короля Сигиберта, который также не обременял его налогами.

Точно так же и Хильдеберт не выдвигал никаких требований за четырнадцать лет своего правления, прошедшие со времени смерти отца. Городу не пришлось столкнуться ни с какими поборами вообще. В твоей власти решить, следует собирать налог или нет, но помни об опасности, которая тебе грозит, если ты нарушишь клятву, которую давали короли».

Когда я закончил говорить, его величество ответил мне следующим образом: «Ты видишь, что у нас в руках книга, где перечислено налоговое обложение твоих людей». – «Эта книга составлена не казначейством короля, – ответил я. – В течение этих долгих лет она находилась в безвестности, я не удивлюсь, если ее бережно хранили в каком-то доме, чтобы не вызывать ненависть среди моих городских жителей. Господь накажет тех, кто изготовил ее спустя столь длительный срок после соглашения, просто для того, чтобы обирать моих людей».

В тот же день сын Авдина, изготовившего подделку, заболел лихорадкой и через три дня умер. Затем мы отправили наших представителей к королю спросить у него, пошлет ли тот инструкции, чтобы пояснить свои распоряжения. Официальный ответ пришел практически незамедлительно, в нем подтверждалось освобождение жителей Тура от налогов из уважения к святому Мартину. Прочитав его, люди короля вернулись домой.

31. Король Гунтрамн направил войско в Септиманию. Герцог Аустровальд заранее отправился в Каркасон, чтобы склонить его жителей принести клятву верности королю. Затем он послал Бозона и Антестия подчинить другие города. Прибыв туда, Бозон вел себя самым высокомерным образом. Он презрительно высказывался о герцоге Аустровальде и порицал его за то, что тот вошел в Каркасон, не подождав его. Затем он направился в Каркасон вместе с людьми из Сента, Перигё, Бордо и даже Тулузы.

Услышав о том, что он столь самоуверенно перемещался, готы устроили ему засаду. Он разбил лагерь на берегах небольшой реки[249]249
  Река Од.


[Закрыть], протекавшей поблизости, и уселся ужинать, выпил больше положенного и начал насмехаться и оскорблять готов. Именно это время готы и выбрали для атаки, захватив Бозона и его людей врасплох во время еды. Они (франки. – Ред.) подали сигнал к атаке и бросились на готов.

Готы немедленно отступили, притворяясь, что убегают. Бозон и его люди преследовали их, но сидевшие в засаде готы бросились на них, и франки оказались в окружении. Франкское войско практически все было уничтожено. Все спасались как могли, те, кто взобрался на лошадей, смогли убежать, бросив оружие и оставив личное имущество на поле сражения. Они считали себя счастливчиками, потому что им удалось спасти свою жизнь.

Но готы продолжали преследовать их. Они захватили все их имущество, разграбили лагерь и взяли в плен всех пеших воинов. Почти пять тысяч человек погибло в бою, а более двух тысяч оказалось в плену. Многих позже освободили, и они смогли вернуться домой.

32. Король Гунтрамн был в большой тревоге. Он велел перекрыть все дороги, ведущие через его королевство, чтобы помешать людям Хильдеберта пройти на его территорию. «Только потому, что он заключил союз с королем Испании, мое войско уничтожено, – жаловался Гунтрамн. – Благодаря его интригам эти города отказались принять мою власть».

У него была и другая причина для горького разочарования. Решение Хильдеберта отправить своего старшего сына Теодеберта в Суасон вызвало подозрение у Гунтрамна. «Мой племянник отсылает своего сына в Суасон для того, чтобы он потом вошел в Париж и отнял мое королевство», – предположил он.

Насколько мне известно, подобная идея вообще не приходила в голову Хильдеберту. Гунтрамн также выдвинул ряд диких обвинений против Брунгильды, заявив, что именно она посоветовала это Хильдеберту, добавив, что однажды она хотела выйти замуж за сына Гундовальда. В результате Гунтрамн распорядился созвать собор епископов в первый день ноября. Лишь немногие из них смогли прибыть на собор из отдаленных концов Галлии.

Однако королеве Брунгильде удалось обелить себя с помощью клятвы, и они все снова отправились домой. Дороги открыли, и Гунтрамн предоставил свободный проход всем, кто хотел отправиться с визитом к королю Хильдеберту.

33. Примерно в это время Ингитруда, основавшая обитель[250]250
  В обители позже она приняла имя святая Мария де Скриниоло.


[Закрыть] во внешнем дворе церкви Святого Мартина, отправилась к королю, чтобы пожаловаться на свою дочь Бертегунду. Она находилась в обители, где также проживала Бертефледа, дочь покойного короля Хариберта. Когда Ингитруда уехала, Бертефледа также покинула обитель и отправилась в Ле-Ман. Она была известна как женщина, которая любила поесть и много поспать и совершенно не проявляла усердия в служении Господу.

Лучше будет, если я расскажу вам историю Ингитруды и ее дочери с самого начала. За несколько лет до этих событий, как я уже пояснял вам, Ингитруда, основав свой монастырь для молодых женщин внутри двора церкви Святого Мартина, отправила посланца к своей дочери, заявляя: «Оставь своего мужа и приходи, чтобы я сделала тебя аббатисой сообщества, собранного мной».

Получив это глупое сообщение, Бертегунда прибыла в Тур вместе со своим мужем. Она вошла в обитель, сказав своему мужу: «Отправляйся обратно домой и присмотри за детьми, я не собираюсь возвращаться с тобой. Никто из тех, кто связал себя узами брака, не сможет войти в Царство Божье».

Муж пришел ко мне и рассказал о том, что ему сказала его жена. Я отправился в обитель и зачитал вслух отрывок из постановления Никейского собора, в котором говорилось следующее: «Ежели какая-либо женщина оставит своего мужа и с презрением отнесется к своему замужнему статусу, в котором до сих пор честно проживала, заявляя, что никто из тех, кто женат, когда-либо не увидит Царство Господа, пусть ее осудят». Услышав это, Бертегунда испугалась, что ее отлучат епископы Господа, оставила монастырь и вернулась домой вместе со своим мужем.

Прошло три или четыре года. Ингитруда послала новое послание к своей дочери, в котором просила ее вернуться. Однажды, когда муж уехал из дома, та нагрузила несколько судов своим собственным имуществом и взяла часть добра своего мужа, а затем отправилась в Тур вместе с одним из ее сыновей. Ее мать не хотела удерживать ее здесь, потому что муж просил жену вернуться. Она также боялась, что из-за Бертегунды ее могут обвинить в нарушении закона.

Поэтому мать отправила дочь к Бертраму, епископу Бордо, являвшемуся братом Бертегунды и сыном Ингитруды. Муж последовал за Бертегундой в Бордо, но Бертрам заявил ему: «Ты женился на ней без согласия ее родителей, поэтому она больше не является твоей женой». И все это было сказано после того, как они прожили почти тридцать лет! Муж приезжал в Бордо несколько раз, но епископ Бертрам отказывался выдать свою сестру.

Когда же в город Орлеан прибыл король Гунтрамн, как я уже рассказывал в предыдущей книге, муж стал искать аудиенции и стал резко упрекать епископа Бертрама. «Ты забрал мою жену и ее слуг, – заявлял он. – Более того, это зло ты совершил как епископ, ты соблазнил нескольких моих служанок, а моя собственная жена вступила в связь с несколькими твоими людьми».

Король впал в ярость и принудил епископа Бертрама дать обещание вернуть Бертегунду ее мужу. «Она – моя родственница, – заявил король. – Если ей было плохо в доме своего мужа, я могу наказать его. Если же нет, то почему нужно так унижать ее мужа, забирая у него жену?»

В свою очередь, епископ Бертрам пообещал следующее. «Признаю, что моя сестра пришла ко мне после многих лет своей замужней жизни, – заявил он. – Именно руководствуясь братской любовью и привязанностью, я удерживал ее у себя так долго, как она этого хотела. Теперь она покинула меня. Муж пришел, чтобы добиться ее и забрать туда, куда хотел, но я не стану стоять на его пути».

Вот что он сказал, но тайком отправил посланца к Бертегунде, велев ей снять мирское платье, принести покаяние и искать убежище в церкви Святого Мартина. Все это она и сделала. Тогда ее муж прибыл с несколькими своими людьми, намереваясь вынудить ее покинуть церковь. Она носила одежду монахини и отказалась пойти вместе со своим мужем, заявив, что дала обет покаяния (следовательно, не могла вернуться к мирской жизни. – Ред.).

Тем временем в Бордо умер епископ Бертрам. Тогда Бертегунда пришла в себя. «Какой же я была дурой, – за явила она, – что слушалась советов моей глупой матери! Теперь мой брат мертв, мой муж оставил меня, и я отрезана от своих детей! Как же я несчастна! Куда же мне идти и что делать?»

Обдумав снова случившееся, она отправилась в Пуатье. Ее мать хотела удержать Бертегунду у себя, но не смогла сделать этого. Тогда они поссорились и решили появиться перед королем. Бертегунда пыталась заявить притязания на то, что оставил ей отец, а Ингитруда просила поместье своего умершего мужа.

Бертегунда представила документ о дарении от своего брата Бертрама, заявляя: «Мой брат дал мне это, и это тоже». Ее мать не хотела признавать дарственную и попыталась забрать все себе. Она велела мужчинам взломать дом ее дочери и все украсть, включая и дарственную. Таким образом, Ингитруда совершила дурной поступок и по требованию своей дочери была вынуждена отдать то, что отобрала.

Маровей, один из епископов, и я сам получили послания от короля, в которых он велел нам попытаться добиться мирного соглашения между ними обоими. Бертегунда вернулась в Тур и появилась в нашем дворе, мы сделали все от нас зависящее, стремясь заставить ее прислушаться к доводам разума. Ее мать не обратила на нас никакого внимания.

Разъярившись, она вновь отправилась к королю, намереваясь лишить свою дочь ее наследства и доли, что полагалась ей от собственности ее отца.

Ингитруда изложила свою просьбу в присутствии короля, но ее дочери не было здесь, так что вынесли суждение, что одну четверть следует вернуть Бертегунде, а Ингитруда должна получить три четверти, чтобы разделить их со своими внуками, детьми одного из своих сыновей. Священник Теотар был одним из рефендариев короля Сигиберта, но с тех пор принял сан, поступил под начало короля Хильдеберта и должен был провести разделение. Однако Бертегунда отказалась принять это решение, разделение не провели, и распря продолжилась.

34. Ригунта, дочь Хильперика, всегда нападала на свою мать Фредегунду и заявляла, что она была настоящей хозяйкой, ее же мать должна была прислуживать. Она часто вслух оскорбляла свою мать, и они обменивались пощечинами и тычками. «Почему ты так меня ненавидишь, дочь? – однажды спросила ее Фредегунда. – Ты можешь забрать все вещи твоего отца, которые по-прежнему находятся в моем владении, и делать с ними то, что ты хочешь».

С этими словами она направилась в комнату для хранения ценностей и открыла сундук, доверху наполненный драгоценными камнями и изысканными украшениями. В течение долгого времени она продолжала вынимать их друг за другом и протягивать их своей дочери, стоявшей позади нее.

Потом она неожиданно сказала: «Я устала это делать. Доставай сама и возьми то, что хочешь». Ригунта нагнулась и сунула руку в сундук, чтобы достать новые вещи, когда ее мать неожиданно схватилась за крышку и обрушила ее на шею дочери. Фредегунда надавила на крышку со всей силы, и край сундука так сильно надавил на горло девушки, что ее глаза вылезли на лоб.

Одна из служанок, находившаяся в комнате, заверещала во весь голос: «Скорее! Скорее! Госпожа удушена до смерти ее матерью!» Ожидавшие снаружи слуги ворвались в сокровищницу, избавили принцессу от почти неминуемой смерти и вытащили ее на улицу. С тех пор между обеими женщинами не прекращались ссоры, вспышки гнева и даже кулачные бои. Основной причиной ссор было то, что Ригунта имела обыкновение спать со всеми мужчинами, кто хотел, и каждый раз с разными.

35. Умирая, Беретруда назначила дочь своей наследницей. Небольшую часть наследства она отдала основанным ею монастырям, соборам и храмам почитаемых святых. Тогда Ваддон, о котором я рассказывал вам в предыдущей книге, пожаловался, что несколько его лошадей украл зять Беретруды. Он решил наведаться в одно из сельских поместий Беретруды, оставленных ее дочери, расположенных где-то поблизости от Пуатье.

«Этот человек, прибывший сюда из другой страны, украл моих лошадей, – заявил Ваддон. – А я по праву заберу его усадьбу!» Поэтому он послал сообщить управляющему имением, чтобы все было готово к его приезду. Когда же управляющий услышал об этом, он выстроил всех слуг, проживавших в доме, и приготовился дать отпор. «Ваддон никогда не войдет в виллу моего хозяина, – заявил он, – только через мой труп!»

Когда же жена Ваддона услышала, что ее мужу окажут столь враждебный прием, она сказала ему: «Не ходи, мой возлюбленный муж! Если ты отправишься туда, тебя убьют! Тогда и я, и мои дети лишатся всего». Она протянула к нему руки и попыталась остановить его. Один из его сыновей попросил: «Если ты уйдешь, отец, мы умрем! Ты оставишь мою мать вдовой, а моих братьев сиротами!»

Но никакие слова не могли остановить Ваддона. Он страшно разъярился на сына, упрекнул его в трусости и слабости, бросил в него свой топор и чуть не убил его. Мальчик отпрыгнул в сторону и смог избежать удара.

Затем Ваддон и его люди вскочили на своих лошадей и ускакали, послав другого вестника вперед к управляющему, чтобы тот велел ему очистить дом и надеть покрывала на скамьи. Управляющий не обратил внимания на распоряжения, но решительно встал снаружи ворот дома своего хозяина вместе со всей челядью, мужчинами и женщинами, выстроившимися в один ряд и ожидавшими прибытия Ваддона.

Ваддон подъехал и ворвался в дом. «Почему на скамьях нет покрывал? – потребовал он. – Почему дом не очистили?» Он поднял руку, ударил управляющего по голове кинжалом и опрокинул его на землю, тот упал мертвым. Когда сын убитого увидел, что произошло, он бросил свой дротик в Ваддона. Дротик вошел в живот и вышел из спины.

Баддон упал на землю, и собравшаяся вокруг него толпа стала забрасывать его камнями. Тогда один из людей, приехавший вместе с Ваддоном, пробился через град камней и покрыл своего хозяина плащом. Толпа начала успокаиваться. Рыдая, с разрывающимся от горя сердцем, сын Ваддона положил его на лошадь и привез его домой, он был еще жив. К великому горю его жены и детей, он почти тотчас же умер. Так он закончил свои дни в страданиях. Его сын отправился к королю и получил в свою собственность его имущество.

36. В тот же самый год король Хильдеберт отправился провести время вместе со своей женой и матерью в место, расположенное неподалеку от города Страсбурга. Некоторые влиятельные жители Суасона и Мо посетили его здесь и заявили: «Пришли к нам одного из своих сыновей, чтобы мы могли служить ему. Если у нас станет проживать один из членов твоей семьи, мы сможем сопротивляться твоим врагам с большим рвением и будем лучше защищать земли твоих городов».

Король был страшно доволен предложением и пообещал отправить к ним своего старшего сына Теодеберта. Он назначил графов, личных слуг, майордомов, чтобы те служили ему, и дал все необходимое, чтобы вести его королевское хозяйство. В августе король отправил принца, согласно желаниям людей, просивших у короля об этом. Население приняло Теодеберта с огромной радостью, и все молили Господа, чтобы Тот в своем великодушии продлил дни и принца, и его отца.

37. В то время епископом Суасона являлся Дроктигизил. Он почти четыре года страдал безумием, потому что непрерывно пил. Многие жители считали, что это произошло благодаря колдовству, с помощью действий архидьякона, смещенного со своей должности. Безумие проявлялось более отчетливо, когда он находился внутри городских стен, за их же пределами епископу было лучше.

Хотя Дроктигизил, находясь за пределами города, чувствовал себя сносно, когда молодой принц прибыл в Суасон, епископу не разрешили прибыть в город. Все сходились во мнении, что Дроктигизил ел и пил больше, чем полагалось епископу, но никакие обвинения в прелюбодействе против него не выдвигались когда-либо. Позже, когда на вилле в Сорси собрался собор епископов, было решено, что Дроктигизил может вернуться на свою кафедру.

38. Королева Файлеуба, супруга короля Хильдеберта, родила ребенка, практически сразу умершего. Когда она выздоравливала после родов, до нее дошли слухи, что против нее и королевы Брунгильды организован заговор. Оправившись, она отправилась к Хильдеберту и рассказала ему и его матери обо всем, что узнала. Не станем рассказывать всю историю, заметим только, что Септимима, нянька детей короля, должна была убедить Хильдеберта отправить в ссылку его мать, покинуть жену и жениться на другой женщине.

Таким образом заговорщики надеялись затем делать с королем все, что хотели, и получать от него все, о чем просили. Если же король откажется выполнить требования Септимимы, его должны были погубить с помощью колдовства, его сыновья последовали бы за ним, и со временем заговорщики пришли бы к власти, мать и бабушка принцев были изгнаны.

Информаторы сказали, что к заговору были причастны конюший граф Суннегизил, рефендарий Галломагн, а также Дроктульф, помощник Септимимы в воспитании королевских детей. Септимиму и Дроктульфа заключили в тюрьму и тотчас подвергли пытке на дыбе. Вследствие чего Септимима созналась, что она убила своего мужа с помощью колдовства, потому что влюбилась в Дроктульфа и стала его любовницей. Оба признались во всех обвинениях, перечисленных мною выше, и подтвердили, что люди, упомянутые мной, были замешаны в заговоре. Тотчас их объявили в розыск, но они догадались о том, что происходит, и стали искать убежище в различных церквах.

Сам король посетил эти здания. «Выходите и предстаньте перед судом, – кричал он. – Тогда мы и поймем, являются ли выдвинутые против вас обвинения истинными или ложными. Думаю, что вы никогда не стали бы искать убежище в церкви, если бы ваша совесть не мучила вас. Все равно, обещаю вам, что вашей жизни ничто не угрожает, даже если вас объявят виновными. Я христианин, и я считаю неправильным наказывать людей, обвиненных в преступлении, если их для этого вывели из церкви».

Итак, их вытащили из церквей, они предстали перед королем и подверглись пыткам. Когда их стали допрашивать, они умоляли простить их, потому что не считали себя виновными. «Септимима и Дроктульф пытались вовлечь нас в заговор, – возражали они. – Мы отказывались и бежали, чтобы не быть замешанными в этом преступлении».

«Если вы действительно не хотели присоединиться к заговору, – отвечал король, – то должны были рассказать мне обо всем. Верно, что вы не принимали участия в заговоре, но почему, видя все это, не стали информировать меня об этом?» Король приказал им покинуть его, и они снова стали искать убежище в церкви.

Септимиму и Дроктульфа подвергли жестоким избиениям. Лицо Септимимы изуродовали раскаленным железом. Все, чем она владела, отобрали, и ее сослали в усадьбу Марленхейм, чтобы она вращала ручную мельницу и молола каждый день зерно, чтобы можно было накормить женщин, занятых ткачеством и вышиванием.

Дроктульфу отрезали уши и волосы, а затем сослали на работу в виноградники. Через несколько дней он убежал, его обнаружил управляющий и снова отослал к королю. Дроктульфа выпороли и опять отправили на виноградник, откуда тот бежал. Суннегизила и Галломагна лишили всей собственности, полученной от короля, а затем отправили в изгнание. Король Гунтрамн отправил послов, среди которых оказалось несколько епископов, чтобы те просили за них, и тогда их вернули из изгнания. Однако им оставили только личную собственность.

39. Огромный скандал разразился в монастыре в Пуатье[251]251
  Монастырь Святого Креста, основанный святой Радегундой.


[Закрыть]. Хродехильда (Клотильда), заявлявшая, что была дочерью Хариберта, поддалась наущениям дьявола. Кичась тем, что она королевского рода, Хродехильда связала монахинь клятвой, что те выдвинут обвинения против аббатисы Левбоверы, преследуя цель изгнать ее из монастыря и затем добиться собственного избрания в качестве настоятельницы.

Хродехильда вышла из монастыря вместе с сорока или более монахинями, включая и свою кузину Базину, дочь Хильперика. «Я отправляюсь к моим королевским родственникам, – заявила она, – чтобы рассказать о тех оскорблениях, что довелось мне вытерпеть, нас унижают здесь, как низкорожденных, вместо того чтобы считаться с нами как с дочерьми королей!» Как же мало помнила эта несчастная женщина о смирении святой Радегунды, основавшей монастырь!

Добравшись до Тура, находившегося недалеко, Хродехильда пришла выказать мне свое почтение и затем добавила: «Окажи мне любезность, святой епископ, позаботься о тех монахинях, что так сильно были унижены их аббатисой в Пуатье. Проследи, чтобы они регулярно получали еду. Я же отправляюсь навестить своих королевских родственников и объяснить им, с чем нам довелось столкнуться. Я скоро вернусь».

«Если аббатиса преступила закон, – ответил я, – или нарушила каким-либо образом церковные установки, давай отправимся к моему собрату епископу Маровею и вместе с ним наставим аббатису. Когда мы исправим дело, ты отправишься обратно в свой монастырь. То, что своими постами, постоянными молитвами и благотворительностью устроила святая Радегунда, не может теперь просто так исчезнуть».

«Я никогда этого не сделаю, – ответила Хродехильда, – я отправляюсь повидаться с моими королевскими родственниками».

«Почему ты не хочешь прислушаться к доводам разума? – спросил я ее. – Почему ты отвергаешь совет, который я даю тебе как епископ? Боюсь, что, если епископы соберутся вместе на совет, они могут отлучить тебя от церкви».

Вот что писали мои предшественники в письме, посланном святой Радегунде, когда та основала ее обитель. Полагаю, что уместно процитировать в настоящем месте все письмо целиком.