Текст книги "История франков"

Чтобы подорвать влияние при дворе Нектария, брата епископа Бадегизила, она выдвинула против него самые страшные обвинения, заявив, что он унес большую часть сокровищ умершего короля. Она заявляла, что Нектарий украл огромные запасы еды и вина из хранилищ, потребовала, чтобы его связали и бросили в самое темное подземелье.

Однако брат вступился за него, и король проявил терпимость, не позволив ей совершить задуманное. Фредегунда не боялась Господа, в Чьем доме нашла убежище, оказавшись главным зачинщиком во многих злодеяниях. В те времена с ней находился судья Авдон, ставший ее помощником при жизни короля Хильперика, который и помог ей совершить множество дурных поступков.

При короле Хильперике этот Авдон, опираясь на поддержку префекта Муммола, безжалостно обобрал многих франков, бывших свободными людьми. Когда же король умер, эти люди ограбили и лишили Авдона всего, так что у него не осталось ничего, кроме той одежды, что была на нем. Они сожгли дотла его дом и почти наверняка убили бы, если бы Авдон не получил убежище в соборе вместе с королевой.

16. Претекстат, которого жители Руана снова призвали из ссылки после смерти короля Хильперика, вернулся в свою епархию и был восстановлен под шумные приветственные крики. Вернувшись, он отправился в Париж и стал искать возможности получить аудиенцию у короля Гунтрамна, умоляя провести тщательное расследование его дела.

Королева Фредегунда заявляла, что его не следует восстанавливать, поскольку Претекстата отлучили от должности епископа Руана сорок пять епископов. Король хотел собрать совет, чтобы тот рассмотрел дело, но епископ Парижа Рагнемод выступил от имени всех и заявил: «Вам должно быть известно, что эти епископы наложили на него покаяние, но вовсе не собирались сместить его с должности». Король принял Претекстата и даже разделил с ним трапезу, после чего епископ отправился обратно в свой собственный город.

17. Промот, в свое время по приказу короля Сигиберта утвержденный в качестве епископа Шатодёна, после смерти короля был смещен под предлогом, что Шатодён относится к епархии Шартра. Было принято судебное решение, что он может служить только в качестве священника. Промот искал аудиенции у короля, чтобы спросить, можно ли его снова назначить епископом в Шатодён.

Против этого выступил Паппол, епископ Шартра. «Это моя епархия, – заявил он, – и я сам прибыл, чтобы представить решение, вынесенное епископами»[182]182
  На совете в Париже в 573 г.


[Закрыть]. Промот получил от короля лишь разрешение, согласно которому ему возвращали его собственность, какой он владел в Шатодёне, чтобы он мог жить там вместе со своей матерью.

18. Когда король Гунтрамн находился в своей резиденции в Париже, к нему подошел бедняк и сказал: «Послушай, король, вот что я должен тебе сказать. Ты должен знать, что постельничий твоего покойного брата Фараульф замышляет убить тебя. Я слышал, как он говорил, что сделает это, когда ты отправишься в церковь к заутрене, он собирается ударить тебя кинжалом или пронзить копьем».

Король оказался в затруднительном положении, он велел Фараульфу появиться перед ним. Тот все отрицал, но король испугался и окружил себя вооруженной охраной. Больше он никогда не отправлялся ни в церковь, ни куда либо еще без вооруженной охраны. Вскоре после этого Фараульф умер.

19. Против тех, кто был в силе при короле Хильперике, поднялся ропот. Их обвинили в том, что они незаконно завладели усадьбами или иной собственностью, принадлежавшей другим. Как я уже вам рассказывал, король повелел, чтобы все, что незаконно отняли, вернули обратно. Он приказал королеве Фредегунде вернуться в поместье Рюэй, находившееся в области Руана. За ней отправились первостепенные деятели королевства Хильперика.

Там они оставили ее под опекой епископа Мелания, смещенного с должности епископа Руана[183]183
  Это сделало необходимым восстановление Претекстата.


[Закрыть]. Затем они принесли клятву верности ее сыну Хлотарю, пообещав, что его воспитают, проявив по отношению к нему особую заботу.

20. Когда королева Фредегунда укладывалась, чтобы отправиться в упомянутое поместье, о котором я вам рассказывал, она находилась в подавленном состоянии, не могла практически ни на кого повлиять, но продолжала считать себя лучше, чем Брунгильда. Она тайно отправила клирика из своей челяди, велев ему войти в доверие к Брунгильде и затем убить ее. Если бы он смог под тем или иным предлогом стать ее слугой и заручиться ее расположением, Брунгильду можно было бы убить, когда никого рядом не было бы.

Клирик отправился к Брунгильде, понравился ей и смог добиться ее расположения. «Я бежал от королевы ФредеГунды, – заявил он, – и нуждаюсь в защите». Он вел себя необычайно скромно со всеми и сделался самым послушным и доверенным слугой королевы.

Вскоре, однако, выяснилось, с каким предательским поручением его послали. Его связали и пороли до тех пор, пока он не выдал свой тайный план, после этого ему разрешили вернуться к королеве, пославшей его. Когда он рассказал Фредегунде о том, что произошло и что ее поручение выполнить не удалось, она наказала его, велев отрубить руки и ноги.

21. Пока все это происходило, король Гунтрамн отправился в Шалон, пытаясь выяснить правду об обстоятельствах смерти своего брата. Королева Фредегунда попыталась очернить казначея Эберульфа. После смерти короля Хильперика она попросила его жить с ней, но он отказался. В результате между ними вспыхнула острая вражда. Теперь королева утверждала, что именно он убил Хильперика, что он украл множество вещей из сокровищницы и затем отправился с ними в Турен и что, если король действительно хочет отомстить за смерть своего брата, он должен знать, что именно Эберульф главарь убийц. Король Гунтрамн поклялся в присутствии своих вельмож, что уничтожит не только самого Эберульфа, но и его потомков вплоть до девятого колена, чтобы их смерть послужила уроком для тех, кто желал бы убивать королей. Таким образом, больше никто из королей не будет убит.

Как только Эберульф услышал об этом, он стал искать убежище в церкви Святого Мартина, чью собственность часто расхищал. Решили, что необходимо приставить к нему стражу, и жители Орлеана и Блуа по очереди охраняли его. Они прибыли в соответствии со своими обязанностями, пробыв пятнадцать дней, снова отправлялись домой, забрав с собой большое количество добычи, уводя вьючных животных и иной скот. Те люди, что увели скот, принадлежавший базилике Святого Мартина, перессорились между собой и начали наносить друг другу удары копьями. Двое из них, что увели мулов, пришли к дому одного местного жителя и стали просить попить. Мужчина сказал, что у него нет воды, так они подняли свои копья и собирались пронзить его. Тогда мужчина, обнажив собственный меч, пронзил их обоих, они упали на землю и умерли на месте. Скот же был возвращен храму Святого Мартина.

Жители Орлеана совершили такое множество преступлений по данному делу, что нет возможности рассказать обо всех.

22. Тем временем собственность Эберульфа раздали разным людям. Золотые, серебряные и другие драгоценные предметы, которые он хранил у себя, король велел выставить на всеобщее обозрение. Дарованные Эберульфу в пожизненное пользование земли продали на аукционе. У него отобрали табуны лошадей, его свиней и вьючных животных. Его дом, находившийся внутри городских стен, который он отнял у церкви и заполнил зерном, вином, мясом птицы и другими разнообразными припасами, полностью разграбили, оставив только голые стены.

Несмотря на то что я необычайно пунктуально следил за его делами, он возложил на меня ответственность за все содеянное, пригрозив, что, если вернет себе милость короля, именно мне он отомстит в первую очередь за все свои страдания. Господу известны все тайны нашего сердца, и с чистой совестью я заверяю, что оказал ему всяческое содействие, сделав все, что было в моей власти.

Хотя он дурно обращался со мной из-за собственности, принадлежавшей святому Мартину, я руководствовался только добрыми намерениями, невзирая на его злые действия, ибо именно я воспринял его сына от святой купели. Думаю, что причиной его злосчастного падения оказалось проявленное им неуважение по отношению к святому епископу Мартину.

Он часто совершал убийства в том самом проходе, что вел к гробнице святого, пьянствовал и безобразничал. Однажды он швырнул священника на скамью, избил его кулаками как только мог, только потому, что тот отказался дать Эберульфу вина, когда тот уже был совершенно пьян. Священник умер бы, если бы не пришли врачи и не поставили ему банки.

Опасаясь короля, в качестве резиденции он избрал святую церковь. Когда священник, ведавший входными ключами, все запер и ушел, молодые служанки и другие слуги Эберульфа обычно проходили через ризницу и глазели на фрески на стенах или щупали убранство на могиле святого, оскорбляя святое место. Когда священник понял, что происходит, он забил гвоздями дверь и приладил изнутри замок.

После ужина, отупев от вина, Эберульф заметил, что произошло. Взбешенный и не ведающий, что делает, он подошел ко мне, находившемуся внутри церкви, к тому месту, где я распевал псалмы во время службы, проводившейся после наступления ночи, и начал осыпать меня проклятиями и оскорблениями, упрекая помимо прочего, что я лишил его доступа к покровам на могиле святого.[184]184
  Если ему действительно мешали, он должен был настаивать на этом как на доказательстве того, что был в святом месте.


[Закрыть]

Я изумился, услышав столь бессвязную речь, попытался успокоить его, спокойно заговорив с ним. Когда я не смог успокоить его, пытаясь убедить его в возможно спокойной манере, то решил замолчать. Как только он увидел, что я не собираюсь больше ничего сказать, он повернулся к моему священнику и обругал его в резких выражениях.

Он оскорбил его гнусными словами, подвергнув меня всяческим поношениям, какие только мог извергнуть его язык. Когда мы поняли, что Эберульф, как говорится, одержим дьяволом, мы вышли из церкви и положили конец столь скандальному происшествию, перейдя к нашим собственным вечерним молитвам.

Мы очень тяжело переживали, что он вел себя столь позорным образом, не проявляя никакого уважения к святому и разговаривая так перед его гробницей. Примерно в то время у меня было видение, которое я пересказал Эберульфу в храме: «Мне снилось, что я служу праздничную обедню. Когда алтарь со священными подношениями на нем уже был покрыт шелковым покрывалом, я неожиданно увидел входящего короля Гунтрамна. «Выведите этого врага моей семьи! – закричал он. – Уберите этого убийцу от святого алтаря Господа!» Услышав это, я повернулся к тебе и сказал: «Держись крепко, несчастный, за алтарное покрывало, прикрывающее Святые Дары, иначе тебя изгонят из церкви». Тогда ты и ухватился за них своей нечистой рукой, вместо того чтобы крепко удерживаться за них. Я широко вытянул руки и грудью заслонил тебя от короля. «Ты не осмелишься вытащить этого человека из священного здания, – кричал я, – без риска для твоей жизни, иначе святой епископ убьет тебя своей чудодейственной силой! Не привлекай на себя смерть с помощью собственного оружия, иначе ты поплатишься не только своей земной жизнью, но и грядущей».

Король оказал мне сопротивление, ты же позволил себе отпустить алтарное покрывало и стал позади меня. Я страшно на тебя рассердился. Затем ты вернулся к алтарю, ухватился во второй раз за покрывало и во второй раз позволил себе отпустить его. Когда ты едва продолжал удерживать его, я еще пытался сопротивляться королю, я проснулся, весь дрожа от страха, не зная, что означает сие видение».

Когда же я рассказал обо всем этом Эберульфу, он заявил: «Твое видение правдиво, оно совпадает с моими намерениями». – «Каковы же они?» – спросил я. «Я решил, – ответил он, – что, если король велит меня выбросить отсюда, я стану удерживать в одной руке алтарное покрывало, а в другой – меч. Сначала я убью тебя, затем заколю столько священнослужителей, сколько смогу. Не важно, если в дальнейшем я умру, потому что я сумею отомстить служителям твоего святого».

Услышав его слова, я изумился, ведь это дьявол говорил его устами. Он никогда не относился с почтением к Господу. Когда он был на свободе, его лошади и скот опустошали посевы и виноградники бедных. Если животных отгоняли те люди, чей труд уничтожался, люди Эберульфа избивали их, и потравы продолжались.

Даже сейчас, находясь в затруднительном положении, он хвастался тем, что украл у святого епископа. Только за год перед этим он побудил некоего глупого человека, городского жителя, начать досаждать церковным управляющим. Затем, сведя на нет все правосудие, с помощью купленных распоряжений он отобрал часть собственности, принадлежавшей церкви. Одновременно Эберульф вознаградил замешанного в этом человека, подарив ему золотые украшения со своей собственной перевязи. До конца дней своей жизни, которую я позже опишу вам, он продолжен вести себя столь же безнравственно.

23. В тот же самый год[185]185
  В 584 г.


[Закрыть] еврей по имени Арментарий в сопровождении человека его вероисповедания и двух христиан отправился в Тур, чтобы собрать плату или долговые обязательства, данные ему в обеспечение общественных налогов бывшим вице-графом Иньюриозом, а также бывшим графом Евномием.

Арментарий поговорил с ними, и они согласились выплатить деньги с начисленными процентами. Они сказали ему, что он может ехать впереди. «Если ты последуешь за нами к нашему дому, – сказали они ему, – мы заплатим тебе то, что должны, кроме того, дадим несколько подарков, что будет только справедливо в связи с нашими обстоятельствами».

Арментарий направился туда, его встретил Иньюриоз, и они сели обедать. Когда они поели и наступила ночь, они переместились из одного дома в другой. Там, как рассказывали, евреи и христиане были убиты слугами Иньюриоза, а их тела бросили в колодец, расположенный около дома. Услышав о том, что произошло, их родственники отправились в Тур.

Согласно информации, полученной от некоторых людей, они смогли разыскать колодец и обнаружили тела. Иньюриоз с жаром отрицал, что имел какое-либо отношение к преступлению. Его стали преследовать в судебном порядке, но он, как я уже сказал, яростно отрицал свою вину, у истца же не было доказательств, на основании которых Иньюриоза могли осудить.

Тогда от него потребовали принести клятву в невиновности. Родственники убитых не были удовлетворены решением суда, они требовали, чтобы дело рассмотрели в суде короля Хильдеберта. Деньги и залоговые обязательства богатого еврея так и не нашли. Многие говорили, что в преступлении был замешан Медар, помощник Иньюриоза, потому что он также взял взаймы у еврея.

Иньюриоз прибыл ко двору и три дня с восхода до заката солнца ожидал в королевском суде истцов. Но никто из обвинителей так и не прибыл, так что Иньюриоз вернулся домой.

24. На десятый год правления короля Хильдеберта[186]186
  В 585 г.


[Закрыть] король Гунтрамн призвал всех людей в королевстве, способных нести оружие, и таким образом собрал большое войско. Основная часть этих сил, включая жителей Орлеана и Буржа, направилась к Пуатье, жители которого нарушили клятву верности, данную королю. Сначала в Пуатье были отправлены послы, чтобы те спросили, впустят ли людей Гунтрамна в город, но Маровей, епископ Пуатье, принял послов враждебно.

Затем войска захватили земли, принадлежавшие Пуатье, ограбили их, подожгли здания, убивали местных жителей. На обратном пути они прошли через земли Тура, также разграбив их, хотя жители Тура принесли клятву на верность.

Они сожгли даже церкви и унесли с собой все, что могли. Они грабили район Пуатье несколько раз, так что жителям в конце концов пришлось признать власть короля Гунтрамна, хотя и не по своей воле. Когда оккупационные войска подошли к самому городу и большая часть прилегавшей местности оказалась разграбленной, жители Пуатье отправили представителей, обещая быть верными королю Гунтрамну.

Как только воинов впустили внутрь городских стен, они напали на епископа и обвинили его в предательстве. Увидев, что все зависит от их милости, Маровей разломал потир, находившийся среди его церковных сосудов, переплавил его на монеты и ими выкупил себя и своих людей.

25. Войска также напали на Марилейфа, главного придворного врача короля Хильперика. Однажды его уже ограбил герцог Гарарик, теперь его обобрали во второй раз, так что у него практически ничего не осталось. Они забрали его лошадей, золото и серебро, все ценности, что у него оставались, а его самого отдали в услужение церкви. Теперь он пошел по стопам своего отца, который, будучи слугой, смотрел за церковными мельницами, в то время как его братья, кузены и другие родственники были заняты на королевской кухне и в пекарне.

26. Гундовальд решил перебраться в Пуатье, но боялся сделать это. Ему было известно, что против него выступила армия, ибо он потребовал клятву верности от имени короля Хильдеберта от всех городов, принадлежавших королю Сигиберту. Другие города, принадлежавшие Гунтрамну или Хильперику, должны были принести клятву самому Гундовальду.

Потом он переместился в Ангулем, принял там клятву и выкупил главных горожан. Потом отправился в Перигё, где подверг преследованиям епископа[187]187
  Епископ Хартерий.


[Закрыть] за то, что тот не встретил его подобающим образом.

27. Затем Гундовальд направился в Тулузу. Он отправил послание тогдашнему городскому епископу Магнульфу и велел ему встретить его. Магнульф не забыл, как дурно с ним обращались и что ему довелось раньше претерпеть от рук Сигульфа, возвысившегося до родства с королем. «Мы знаем, что короли – Гунтрамн и его племянники, – заявил Магнульф горожанам. – И мы не знаем, откуда пришел этот человек. Но будьте начеку и, если герцог Дезидерий вознамерится нанести нам похожие разрушения, предайте его той же смерти, что Сигульфа. Это послужит примером для всех людей, и тогда ни один иностранец не осмелится вторгнуться в царство франков». Горожане приготовились к сопротивлению и возможной войне, но Гундовальд прибыл с большим войском. Увидев, что сопротивление невозможно, тулузцы признали Гундовальда.

Спустя некоторое время, сидя за столом вместе с Гундовальдом, епископ сказал ему: «Ты утверждаешь, что являешься сыном короля Хлотаря, но это ничем нельзя подтвердить. И мне кажется маловероятным, что ты сможешь выполнить то, что собираешься сделать».

Гундовальд ответил: «Я действительно сын короля Хлотаря и намерен сейчас же забрать мою часть королевства. Я прямиком отправлюсь в Париж и там устрою место своего правления». – «Если ты собираешься это сделать, – ответил епископ, – то правы те, кто говорит, что в живых не осталось ни одного принца франкской королевской крови». Услышав перебранку между ними, Муммол поднял руку и дал епископу в ухо. «Как ты можешь, – заявил он, – вести себя так глупо и опрометчиво, осмеливаясь говорить такое великому королю».

Поняв, о чем думает епископ и что он говорит, Дезидерий, в свою очередь, ударил его. Затем они оба накинулись на Магнульфа, избили его копьями, кулаками и ногами, а затем связали веревкой и приказали изгнать из города. Всю его собственность, включая и ту, что принадлежала его церкви, они отобрали. В это время к ним присоединился Ваддон, бывший майордомом у принцессы Ригунты. Но остальные, пришедшие с Ваддоном, разбежались.

28. Между тем войско Гунтрамна завершило свои дела в Пуатье и начало преследовать Гундовальда. Большинство жителей Тура пошли за войском Гунтрамна, надеясь принять участие в грабежах. А жители Пуатье устроили засаду на них, убив некоторых и заставив остальных вернуться домой без всякой добычи, потеряв даже то, что имели. Одновременно часть жителей Тура, что присоединилась к этому войску раньше, решила дезертировать. Основная же часть войска Гунтрамна продвинулась до реки Дордонь и здесь стала ждать известий о Гундовальде. Как я уже вам рассказывал, к Гундовальду присоединился герцог Бладаст вместе с Ваддоном, майордомом принцессы Ригунты. Они надеялись на союз с Муммолом и особенно с Сагиттарием, которому было обещано епископство в Тулузе.

29. Тем временем король Гунтрамн послал в Тур некоего Клавдия с следующими инструкциями: «Если ты сумеешь вытащить Эберульфа из церкви Святого Мартина, а затем убьешь его своим мечом или закуешь его в цепи, я щедро вознагражу тебя. Но какими бы средствами ты ни добивался своей цели, я запрещаю тебе наносить вред самому святому зданию».

Клавдий немедленно отправился в Париж. Он оказался пустоголовым и жадным человеком, его жена происходила из Мо. Он никак не мог решить, следует ли ему свидеться с королевой Фредегундой. «Если я повидаюсь с ней, возможно, она даст мне какую-нибудь награду. Кроме того, мне хорошо известно, что она лично ненавидит человека, которого меня послали убить».

Он нанес визит королеве, и та тотчас одарила его подарками. Более того, она пообещала большую награду, если только ему удастся вытащить Эберульфа из церкви и убить его или схватить, с помощью какой-либо хитрости заковать в цепи или хотя бы умертвить того в притворе церкви.

Клавдий отправился обратно в Шатодён и попросил графа дать ему отряд из трехсот воинов, чтобы охранять ворота города Тура. На самом деле он собирался, добравшись до Тура, использовать этих людей, чтобы убить Эберульфа. Местный совет начал собирать три сотни людей, и Клавдий, не дожидаясь их, направился в Тур.

Пока он скакал туда, он начал искать предзнаменования, как обычно всегда делали нецивилизованные франки, и пришел к выводу, что они неблагоприятные. Тогда он также допросил ряд людей, случалось ли так или нет, что святой Мартин проявлял свою чудодейственную силу против тех, кто преступал законы веры, и особенно в том случае, если месть должна была пасть на того, кто совершал зло по отношению к тем, кто возлагал свои надежды на святого.

Клавдий ехал впереди людей, которые должны были обеспечить ему поддержку, и постепенно прибыл к церкви. Не мешкая он отправился к злополучному Эберульфу. Он поклялся всем тем, что считал священным, и даже чудесной силой святого епископа, чьи останки лежали как раз перед ним, что никто не может быть более преданным, чем он, и никто не представит дело лучше королю.

Клавдий придумал такой план: «Мне удастся заставить его делать то, что я хочу, ежели я обману его, поклявшись». Когда Эберульф услышал обещания Клавдия, которые тот произносил в портике и в других частях храма, то поверил человеку, давшему ложную клятву.

На следующий день, когда я был в сельском поместье, находившемся примерно в тридцати милях от города, Эберульфа пригласили на трапезу в церковный дом вместе с Клавдием и несколькими горожанами. Там Клавдий собирался ударить Эберульфа мечом, не обращая внимания на то, что его слуги находились поблизости.

Эберульф же ни о чем не подозревал и ничего не видел. Когда трапеза закончилась, Клавдий и Эберульф начали прогуливаться по переднему двору, обмениваясь клятвами в вечной дружбе. Когда они болтали, Клавдий сказал: «Мне бы доставило большое удовольствие, чтобы я смог прийти и выпить в твоем жилище вина со специями, а может быть, ты, мой благородный друг, приказал бы подать более крепкий напиток».

Услышав его слова, Эберульф пришел в восторг и заявил, что у него как раз есть то, о чем просит Клавдий. «Ты найдешь все, что хочешь, в моем жилище, – заявил он, – при условии, если ты, мой благородный господин, соизволишь войти в мое жилище». Тогда он послал за своими слугами, сначала за одним, потом за другим, чтобы те принесли еще вина, покрепче, чем из Лация или Газы.

Когда Клавдий увидел, что все слуги Эберульфа покинули его и он остался один, он поднял свою руку в направлении церкви и заявил: «Святой Мартин, сделай так, чтобы я скоро увидел снова свою жену и моих родственников!» Презренный человек теперь оказался перед дилеммой: он собирался убить Эберульфа в притворе и одновременно опасался силы святого епископа.

Один из слуг Клавдия, оказавшийся сильнее, чем остальные, схватил Эберульфа сзади, крепко сжал его в своих могучих руках и так прижал к своей груди, что теперь легко можно было перерезать его горло. Клавдий вытащил из перевязи меч и направил его на Эберульфа. Однако, хотя его сильно прижали, он все же смог вытащить из-за пояса кинжал и собрался ударить Клавдия.

Клавдий поднял правую руку и ударил мечом в грудь Эберульфу, тот в свою очередь с огромным трудом, но всадил собственный кинжал под мышку Клавдию, затем вытащил его и неожиданно отрубил ему палец. В этот момент отовсюду сбежались слуги Клавдия с мечами в руках и нанесли Эберульфу несколько ран.

Не обращая внимания на смертельные раны, Эберульф бросился бежать. Они же нанесли ему еще один сильный удар по голове мечом. Эберульф упал, его мозги разлетелись в разные стороны. Ему вовсе не приходилось рассчитывать на то, что его спасет святой Мартин, ибо никто не видел, чтобы он молился святому, раскаиваясь в прошлых поступках.

Осознав содеянное, Клавдий перепугался, стал искать убежище в келье аббата, пытаясь найти спасение у того, чье покровительство он никогда не принимал всерьез. Там находился и сам аббат, и Клавдий рассказал ему: «Совершилось ужасное преступление, и, если вы не поможете мне, меня убьют!»

Как только он произнес эти слова, люди Эберульфа ворвались внутрь храма с обнаженными мечами и копьями в руках и бросились на Клавдия. Поскольку тот уже был ранен, они пронзили его. Собственные же люди Клавдия попрятались за дверями и под кроватями.

Присутствовавшие два священнослужителя схватили аббата и протащили его, едва живого, через ряд обнаженных мечей. Двери распахнули настежь, и через них прошла группа вооруженных людей. Узнав о преступлении, несколько нищих, постоянно получавших милостыню в церкви, и некоторые другие бедняки настолько разъярились, что даже попытались снести крышу кельи.

Те несколько человек, что были одержимы дьяволом, и ряд других презренных личностей схватили палки и камни и устремились вперед, чтобы отомстить за осквернение их храма. Что остается мне добавить? Те, кто укрывался, были вытащены из своих убежищ и безжалостно преданы смерти. Пол кельи аббата был покрыт кровью. Мертвые тела вытащили и оставили лежать раздетыми на земле. Убийцы захватили то, что могли унести, и исчезли в наступившей ночи. Отмщение Господа не замедлило пасть на тех, кто осквернил Его священный дом кровью, но святой Мартин допустил произойти всем злодеяниям против Эберульфа, а его преступления были немалыми.

Король Гунтрамн разгневался, узнав, что произошло, но успокоился, когда ему рассказали обо всех подробностях. Всю собственность этого несчастного человека, а также поместье, унаследованное от предков, Гунтрамн распределил среди своих сторонников, оставив жену Эберульфа в бедности и предоставив ее заботам церкви Святого Мартина. Ближайшие родственники унесли тела Клавдия и других, а затем похоронили в своей области.

30. Гундовальд отправил двух послов, оба были священнослужителями, к своим сторонникам. Один из них, аббат Кагора (Каора), нес письмо, которое спрятал под воском в выдолбленных деревянных дощечках. Его схватили люди Гунтрамна и обнаружили послание. Он предстал перед королем, затем его жестоко избили и бросили в тюрьму.

31. В то время Гундовальд находился в городе Бордо, где ему оказывал поддержку епископ Бертрам. Гундовальд искал кого-нибудь, кто мог бы поддержать его дело. Кто-то ему сказал, что некий царь на востоке заполучил большой палец святого мученика Сергия и что он прикрепил его к своей правой руке. Он пользуется его поддержкой, когда хочет отогнать врагов: стоит ему поднять правую руку, как враги тотчас пускаются в бегство, как будто их подавляет чудодейственная сила мученика.

Услышав об этом, Гундовальд принялся узнавать, нет ли поблизости кого-нибудь, кому удалось заполучить хоть какие-то реликвии святого Сергия. Тогда епископ представил ему купца по имени Евфроний. Бертрам ненавидел Евфрония, потому что он однажды заставил Евфрония выбрить тонзуру против его воли, надеясь завладеть его собственностью. Но Евфроний отнесся к произошедшему с юмором и просто переехал в другой город, где подождал, пока волосы отрастут, а затем вернулся.

«В городе проживает некий сириец, – заявил Бертрам, – по имени Евфроний, и он превратил свой дом в усыпальницу. В этом доме он разместил реликвии упомянутого святого, благодаря его влиянию и с помощью сверхъестественной силы мученика он стал свидетелем множества чудес. Например, во время пожара, когда почти весь город Бордо был охвачен пламенем, дом Евфрония не пострадал».

Как только Бертрам сказал это, Муммол тотчас поспешил к дому сирийца, захватив с собой епископа. С обеих сторон они обхаживали человека, требуя показать священные реликвии, но Евфроний отказался сделать это. Полагая, что ему расставляют ловушку, и помня о зле, совершенном епископом по отношению к нему, он заявил: «Я – пожилой человек. Не беспокойте меня и не оскорбляйте святого. Вот вам сто золотых монет, берите их и уходите».

Муммол повторил, что он хочет увидеть священные реликвии. Евфроний тогда пообещал ему две сотни золотых монет, но так и не смог отговорить его уйти; Муммол обязательно хотел, чтобы ему показали реликвии. Оказалось, что они спрятаны в шкатулке, стоявшей в нише высоко над алтарем. Муммол велел приставить к стене лестницу и приказал одному из дьяконов епископа Бертрама взобраться по ней.

Мужчина вскарабкался по ступенькам лестницы и схватил шкатулку, но он так сильно трясся, что стало ясно, что он не спустится живым. И все же, как я уже сказал, он удержал шкатулку, вынул ее из ниши и спустился. Муммол открыл шкатулку и обнаружил, что там лежит кость из пальца святого.

Сохраняя самообладание, он ударил ее своим ножом и с большим трудом разломал. Небольшая кость раскололась на три куска, разлетевшиеся по комнате во все стороны. Мне кажется, что вряд ли мученику понравилось бы то, что происходило.

Евфроний горестно заплакал, и все трое склонились в молитве, умоляя Господа явить Свою милость и открыть им фрагменты, исчезнувшие из вида. Когда они закончили молиться, то обнаружили куски кости. Муммол взял один из них и ушел, но мученик явно не одобрил его поступок, как нам станет ясно из продолжения истории.

Находясь в Бордо, Гундовальд и Муммол велели священнику Фаустиану принять должность епископа Дакса. Там недавно умер местный прелат, и Ницетий, граф города и брат Рустика, епископа города Эр, заручился письменным разрешением Хильперика, чтобы выбрить тонзуру и сделаться епископом епархии. Гундовальд же аннулировал все распоряжения Хильперика, созвал епископов и велел им благословить Фаустиана. Главный среди них, епископ Бертрам, испугался того, что может произойти, и велел Палладию, епископу Сента, дать благословение. Известно, что в то время он страдал болезнью глаз. На посвящении оказался и Орест, епископ Базаса, но он отрицал это, когда позже предстал перед королем.