Текст книги "Откровенные романы. Или исповедь от первого лица"

– Молодец. Умничка! – самодовольно бросила хозяйка, стесняющейся девушке.

Аида скосила глаза на меня, потом опустила взгляд ниже и с удовлетворением улыбнулась, недвусмысленно подняв большой палец.

«Да! Тут уж ничего не попишешь!» – подумал смущенно я. Хмельное сознание, почему-то не противилось этому. «Зачем я так много выпил?! Наверно на старое наложилось! Если не закушу совсем развезет!» – подумал я с легким головокружением.

– А чем порадует меня сестрица! – обернулась ко второй девушке хозяйка.

Даша, немножко помялась.

– Ну, давай касаточка! – подбодрила ее Аида. – Варя-то поменьше тебя и то не испугалась.

Даша по очереди вынула руки из платья и просто отпустила его. Оно, под своим весом, гармошкой сползло к ее ногам, обнажив плотно сжатые ножки девушки, округлости бедер, втянутый белый живот и густой, с рыжинкой, пучок волос, прятавшийся между ног.

– Так бы и давно! Видишь ничего страшного! Теперь давайте спектакль. Слова, надеюсь, не забыли. Начинаем с паровозика, – скомандовала Аделаида.

Девушки встали друг за другом. Первая Даша. Она согнула руки в локтях и сжала кулачки, Варя сзади, взяла ее за локти. Они надули щеки, с шумом стали выдувать воздух, гудеть, подражая поезду.

– У-у-уф-ф-ф-ф-ф-ф!!! Щ-щ-щ-щы-шы. Цок-цок!

Защелкали вагоны. Они очень правдиво изображали отходящий от станции состав.

Они задвигали одновременно ногами и руками в такт, изображая выдуманный веселый паровозик и при этом, имитировать его звуки, вытягивая губы.

– У-ууух! У-ууух – ту-ух! Ух-тух-тух! – добавили девочки темпа. – Ух тух, тух! Ух тух, тух!. Ух тух, тух! Ух тух, тух! Ту-уу ух ту-у! Тух, – ускоряли, и ускоряли они движение состава.

О! Боже мой! Что за вечер был сегодня! Шустовский коньяк ли валил меня с ног или что-то другое! Девушки так просто естественно и одновременно возбуждающе изображали паровозик, что у меня стали влажнеть ладошки. Грудь особенно у Даши в такт шагам подпрыгивала, металась из стороны в сторону. Когда они согласованно поднимали колени, нежная поросль у них между ног, предательски раскрывалась, обнажая розовую раздвоенную запятую со слегка вспухшими краями.

Это было необыкновенное зрелище! Я бы так и смотрел и смотрел на этот паровозик бесконечно! Мне даже хотелось подпеть им: «Ух тух, тух. Ух тух, тух Ух тух, тух! – но согласно отведенной мне роли, я как бы вообще не должен был всего этого видеть. – Милые девушки! Как они были естественны и прекрасны!!»

Аида, заметив, что мне это сильно нравится, и я умиленно улыбаюсь, прикрикнула на них:

– Паровозик с горки – скорость набирает!

Ручки коленки, у девушек прибавили скорости и стали подниматься выше, энергичней, губки вытянулись сильней.

– Ух тух! Ух тух! Ух тух!.. Ух тух! Ух тух! Ух тух!

Наконец девушки стали, заметно уставать. Аида принесла им стулья. Заботливо помогла сесть. Дальше пошли диалоги. В качестве обеденного стола служил бильярдный. Молодой человек, которого играла младшенькая Варя, встречал приехавшую из Петербурга невесту. Было забавно, как они с повязками целовали друг друга, обнимались и даже ссорились по ходу пьесы.

Аида, когда брала стулья, обнаружила на полу за ножкой стола мой херес. Прикрутив почти полностью одну лампу, она пришла с бутылкой и бокалами.

– Прячем?! Не порядок-с! – по-свойски заявила она.

Я неопределенно развел руками. Мы выпили стоя. Она, не спрашивая, вместо закуски, вновь поцеловала меня в губы. Сладкое вино смешалось с ее чувственными губами. Как бы случайно, ее рука коснулась моего пространства между ног. Там было все нормально. Она, не отрываясь губами, стала нервно и нетерпеливо расстегивать мою рубашку. Спустя минуту, я уже был по пояс голый. Она торопливо расстегнула, и полностью вытащив ремень из лямок, бросила его на кровать. Меня это отрезвило. Я представил, что она хочет заняться этим на кровати. Этого нельзя было ни в коем случае допустить.

– Нет Аида. Я не люблю на кровати. Люблю жестко, – сказал, еле оторвавшись от ее губ, – пойдем на пол.

– Ты мой господин! – безропотно промолвила она, хищно облизывая губы и сгорая от нетерпения.

Я принес одеяло и подушки и положил у бильярдного стола. Девушки, играя сцены, стали наступать на наше ложе, но это было ерунда. С другой стороны видеть их на расстоянии вытянутой руки было еще волнительней и приятней.

Аида не заставила себя ждать. Расколола волосы, и спустя десять секунд была уже, в чем мать родила. В принципе, она была совсем неплоха по фигуре. Платье скрывало длинные ноги, а они были стройные, несмотря на полноту и прямые. Все портил небольшой выпуклый животик, который часто бывает у рожавших женщин и почти никогда у девушек. Грудь у нее тоже чуть смотрела вниз, но была аккуратная и полновесная. Все затмевала просто огромная черная щетка-торцовка, с немного вьющимися волосами начинавшаяся чуть ли не от пояса и сходившая в спутанную косичку между ног. «В таких зарослях можно запросто заблудиться!» – с опаской подумал я.

Так как девушки постоянно наступали на нашу импровизированную постель, Аида сказала им сесть рядом и просто петь русские песни. Она рассадила их по бокам нашего ложа, и они оказались напротив друг друга. Им это не нравилось. Они хотели держаться за руки и петь песни. Я сказал, что пусть поют, как им хочется, и Аида согласилась. Девочки так бросились на радостях друг к другу, что сшиблись лбами. Варя даже заплакала, а Даша перекрывая ее тихонько запела, добавляя тональности и силы: «То не ветер ветку клонит», потом они уже вместе пели «Как за реченькой слободушка стоит», «Что с девицей случилось», «Я вечор в лужках гуляла».

Опытная женщина и хороша тем, что она опытная. Аида была из таких. Она казалась, знала все обо мне то, чего я сам не знал. Я был марионеткой в ее руках. Аида не торопила события и чувствовала меня очень хорошо. В последние моменты она ласково и настойчиво успокаивала, охлаждала меня, и мы спустя секунды, возобновляли марафон.

Краем глаза я заметил, что старшенькая Даша, откидывая голову назад, подглядывала за нами и что-то иногда шептала сестре, но та только равнодушно отмахивалась.

Но все-таки я не сдержался. Это аксиома. Там женщины все одинаковы. Тем более для холостяка вроде меня хозяйка была вполне ничего.

Отдых был недолгим. Я успел попить воды. Аида откинула простынь. Густой мех у нее между ног теперь стал похож на две неплотно приставленные сапожные щетки. Все это выглядело очень хищно. Я в эти секунды вспомнил про пауков, самки которых носят название «Черная вдова». После соития они съедают своих самцов на ужин. Мне стало немножко не по себе, но, впрочем, изрядная доза коньяка принятая накануне, позволила взглянуть на все в более светлых и радужных тонах.

– Вот теперь-то – все и начинается! – многообещающе выдала она угрожающую фразу.

Оказывается, наш первый опыт, начало, действительно было обманчиво. Мало-помалу Аида распалялась все сильней и стала терять контроль и над собой, и надо мной. Вдова была ненасытной. Вся моя спина покрылась глубокими царапинами.

Что она вытворяла! Я думал, она меня просто проглотит. Такой страсти я никогда не испытывал от партнерши ни до, ни после этого. И сам я был на такое не способен. Откуда что бралось. Тогда я понял, что иногда женщине лучше уступить. Видать ее воздержание уже перешло границы терпения. Хотя как знать, может она и в молодости, была такая же заводная и горячая. Мы были спереди и сзади. Сзади она была вообще паинька. Ее длинные стройные ножки, полновесные бедра, округлости таза не оставляли шансов сдержаться как ни старался я растянуть по времени это действо.

У девушек уже кончался репертуар, они притомились и стали повторяться. Стало заметно сереть за окном, а Аида чуть не плача просила хоть просто полежать с ней рядом. Она ждала, когда я отдохну. Под утро, она все-таки обманула меня, когда я думал, что у меня нет сил не то, что этим заниматься, а вообще двигаться, она все сделала сама. Это был третий раз. Я думал, что умру как герой. Девушки все безропотно терпели, понимая наверно как это важно, или они уже наполовину спали.

Аида с воспитанницами уходила, когда почти совсем рассвело. Керосиновые лампы потушили. Голубой утренний свет, как молоком, кисейным туманом лился в комнату из окон. Но легкий сумрак все же сохранялся, а углы были темны. У девушек от повязок остались красные полосы на лицах. Одевались они, уже совершенно не стесняясь меня, а может, просто спали на ходу, а вероятнее всего, давно догадались обо всем. «Ах! Девчонки, девчонки!!! Милые девчонки! – с удивлением думал я. – Надо же было меня сегодня довести до такого состояния, что я совсем не реагирую на вас! Чисто евнухом стал! Смотреть на такие нежные юные создания и совсем, совсем равнодушно! Неужели это возможно?! Неужели это происходит со мной?!»

В окрестностях уже звонко пели птицы. Где-то на заливе что-то ухало. В третий или четвертый раз принимались кукарекать соседские петухи.

Слегка подволакивая ноги, я пошел, закрылся за моими непрошенными гостями. Аида, с помятым лицом, на прощание послала мне совершенно дурацкий в этом положении и пошлый воздушный поцелуй. Хотя чему тут стоило удивляться, слово пошлость присутствовало здесь с начала и до конца.

«Неужели эта ночь, наконец, закончилась! Не верится!»

Я, устало придерживая себя за спину, заглянул под кровать. Маша безмятежно спала, причмокивая губами.

«Долго, очень долго я не общался с тобой моя милая Маша! Сколько же тебе пришлось пережить?! Неужели не наступит такое время, когда нам никто и ничто не будет мешать?! Ну и какая ты светская дама?! Учительница?! Какая сударыня?! Всю ночь под койкой?! Моя ты милая девочка наверно отлежала все бока?!».

Я не знал, поднимать ее или нет. Наконец когда вернул простыни и одеяло на место, аккуратно, стараясь не разбудить ее, полусонную, положил на кровать. Она прижалась ко мне и, по-моему, полностью не проснулась, а может, сделала вид. Меня это устраивало. Потому что в эти минуты, я не знал, что ей сказать! И стоит ли вообще говорить, если она сама все видела и слышала. «Интересно, на каком месте она уснула? – подумал я. – Что она видела?».

После вертепа

Маша проснулась около одиннадцати утра. Меня не будила, стала тихонько одеваться. Я открыл глаза и долго смотрел на нее. Она заметила, что я наблюдаю за ней, кисло улыбнулась и попросила ее проводить.

Мы даже не попили чай. Шли почти всю дорогу, молча. Мы вообще ничего не обсуждали и старательно делали вид, что ничего не произошло. Она молчала – я молчал. А когда до главных ворот курорта оставалось метров сто – остановились. Пахло свежими булочками. Пансионат М. И. Пильц дышал сонной полуденной дремой и отсюда с расстояния он казался очень родным и желанным.

– Дальше не ходи! – попросила она, с задумчивостью на лице и глядя на меня, рассеяно.

– Конечно! – безропотно согласился я и в который раз протер слезящиеся от кошмарной ночи глаза.

Она не уходила и я стоял. Я не чувствовал вины и не хотел делать шаг навстречу в чем-то извиняться. У нее на этот счет очевидно были другие мысли. «Конечно, три раза перебор, но что с того, один или три. А может, она уснула раньше и вообще дело не в этом, – думал я, – просто гадкий неприятный осадок остался и от него никуда не денешься».

Она взяла прутик и стала чертить что-то на земле. Это были страшные рожицы. Нарисовав одну, Маша тут же затаптывала, стирала ее ногами и рисовала следующую. Я смотрел на это чертово царство, а она, нарисовав особенно страшную рожицу, уже не стала стирать, а стала бить ее каблучками, остервенело топтать. Потом она заплакала. Я ее обнял, и мы постояли так немного времени.

– Ну, я пойду? – сказала она неуверенным голосом.

– Иди! – вздохнул я тяжело.

– И что? Я действительно ухожу?

– Да. Скоро наверно обед у вас?

– Что? Причем здесь обед? Какой обед? У тебя мысли о еде? – удивилась Маша, округлив глаза, и пытаясь заглянуть мне в лицо.

– Извини, вырвалось, – стушевался я.

– Ладно! Пойду на обед! – сказала она громко и решительным шагом, раскачиваясь, пошла по направлению к корпусу.

Я постоял еще немножко и понуро отправился обратно.

Солнце палило. Сильно болела спина, во рту совсем пересохло. Я с трудом добрался до флигеля. Попив кваса, я завалился на кровать и спал до четырех. Встал, как мог, прибрался в комнате и сел, совершенно не зная чем заняться. « И вообще, зачем я здесь?! К чему остаюсь?! Нет, утром уеду!» – решил я твердо и бесповоротно. И правда, если даже бы удалось вернуть Машу, она бы наверно не согласилась ни на что на продолжение отношений в этом жилище, с которым было связано столько отрицательных впечатлений, да и сам я был настолько опустошен этой черной вдовой, что наверно еще как минимум, неделю, не буду готов смотреть на женщин с вожделением.

«Надо определенно уезжать!» – преследовала меня неотступная мысль в голове.

Когда солнце уже клонилось к закату, неожиданно послышался легкий стук в дверь, больше похожий на царапанье. Обычного скрипа половиц перед этим не донеслось, и я подумал, что наверно балуется ветер. Спустя почти минуту, снова раздался такой же робкий стук.

– Открыто! – сказал я, с недоумением поглядывая на дверь.

Дверь отворилась и в небольшую щелку осторожно просунулась голова Вари, а потом и она сама.

– Варя?! – не скрывая удивления, промолвил я.

Мы с девушкой встретились глазами, и она сразу потупила их и начала краснеть.

При виде девушки у меня неожиданно улучшилось настроение. Я совсем не ожидал ее увидеть.

– Ну что вы юная барышня! Проходите, раз пришли, – смущаясь сказал я, и заулыбался, осматривая ее щупленькую фигуру с ног до головы.

Девушка покраснела еще сильней.

– Я не барышня! – стеснительно поправила она меня чуть слышно.

– Ну не барышня, так не барышня, – согласился я. – В прошлый раз у вас на голове корона красивая была, и я решил…

– Это я сама сделала… просто так, – не поднимая глаз, сказала моя гостья.

– Здорово у тебя получилось. Я вот не умею, так как ты, – похвалил я ее.

– Я, от тети Ады, конверт вам принесла.

– А что в нем?

– Будто вы не догадываетесь?!

– Даже представить не могу! – действительно недоумевал я, пребывая в неведении.

– Деньги, – вздохнула девушка, удивляясь моей неосведомленности.

– Гм! За что?

– Тетя Ада сказала вернуть вам деньги за жилье, а жить вам можно, – протараторила девушка быстро, одной фразой.

– Интересно! А что она такая добрая стала?

– Вы сами знаете, – сказала девушка, еще ниже опуская голову.

– Это она зря. Я денег назад не возьму. Так ей и передай, – проговорил я решительно, догадываясь, о причине ее щедрости.

– А она сказала все равно вам отдать, даже если вы не захотите, – настойчиво пролепетала моя гостья с жалобными нотками.

– Даже так?!

– Ну, пожалуйста. Иначе она будет меня ругать, – чуть не плача сказала девушка.

– Не повезло нам с вашей хозяйкой, – со вздохом заключил я, поглядывая на протянутую ко мне худую ручку с конвертом.

«Деньги! Деньги! Деньги! … как часто они вторгаются в нашу жизнь по поводу и без повода! И без них никуда, но порой они такие грязные, что брать их рука не поднимается. Так бы и швырнул назад! Я же не уличная девка зарабатывающая себе, таким образом, на все необходимое. Тем не менее теперь надо будет согласиться. Который уже раз Аида ломает меня через колено. Жалко эту несчастную сироту!»

Я боялся, что Варя убежит, выполнив поручение хозяйки, а мне хотелось бы сказать ей еще несколько слов и попытаться что-то сделать для девушки.

– Ну, замечательно, я возьму, тебя не будут ругать, но у меня к тебе маленькая просьба. Посиди буквально минутку, выслушай меня и пойдешь? Договорились?

– Я послушаю, – сказала моя гостья недоверчиво и села на краешек стула.

– Видишь ли, Варя, – я помолчал, подыскивая слова, – как ты сказала вчера, что в нас вселился бес? Ты права, то, что было ночью, никого из нас не красит. Верно, все правильно, но ты должна понять, что все здесь немножко сложнее, чем ты думаешь. У меня есть молодая женщина, которой немногим только больше лет, чем тебе, но ее выдали замуж против воли, за нелюбимого человека. Он еще к тому, же намного старше ее. Так случилось! Были к тому причины. Она скорей всего не сможет его бросить, но и жить без любви ей тоже тошно. Вот поэтому мы оказались здесь.

Твоя хозяйка использовала это обстоятельство и грозилась раскрыть нашу тайну. Я не мог допустить этого. Мне пришлось согласиться, чтобы спасти ее репутацию. И твою хозяйку я не берусь осуждать. Понимаешь, когда у женщины очень долго нет любимого человека, мужчины, они бывают, вот так, слетают с катушек. Ты уж сильно не гневись на нее. Кто виноват, что у нее погиб муж и она оказалась вдова? И выйти замуж вторично ей тоже затруднительно. По воли свекрови, она может остаться без средств. А ведь на эти деньги, в частности, тетя Ада вас обувает, одевает, учит грамоте и другим наукам. Ведь так?

– Так, – совсем тихо промолвила Варя и первый раз подняла на меня глаза. Они смотрели внимательно изучающе и открыто и лучились каким-то странным светом.

– Понимаешь! Этот мир так устроен, что все и везде завязано на деньги. Деньги держат женщину, с которой я встречаюсь, они же держат тетю Аду во власти свекрови, и держат даже вас с Дашей у нее – а как без них? Один поступок рождает другой. Редко так бывает, что есть все и деньги и любовь и отношения хорошие. Чаще вот так деньги, или поступки других людей, рождают зло.

– Все равно так нельзя! – не согласилась девушка.

– Что ты имеешь в виду?

Варя замолчала, прикусывая губу.

– Вы сами знаете!

– Даша то подсматривала, я видел. А ты?

– Что я дура что ли! – возмутилась Варя.

– А Даша выходит дура?!

– Это ее дело, – уклончиво промолвила девушка.

– А что она тебе шептала? – с улыбкой спросил я.

– Не скажу, – надула губы моя юная гостья.

– Ну, ладно, не сердись, – добродушно промолвил я, прекратив мучить девушку. – Давай конверт.

Я открыл его. Да, это была именно та сумма, которую я вручил Маше накануне, а она предварительно передала хозяйке.

– Послушай! – вдруг возникла у меня смелая идея. – Давай сделаем так. Конверт мне, а деньги тебе? То есть вам с Дашей?

– Придумали тоже! – искренне возмутилась девушка. – Зачем это?!

– Пригодятся. Вы их спрячьте и никому про них не говорите. Мало ли для чего они понадобятся. Есть у вас такое тайное место, про которое никто кроме вас не знает?

– Есть! Да есть, конечно, … – оживилась девушка и тут же сникла. – Но я все рано не возьму, – заявила она решительно и бесповоротно.

– Глупышка! Тут не так много! – стал убеждать я ее. – Скажем на поездку в Петербург вам хватит, или еще на какую надобность? Одежду? Учебники? … Я тебе обещаю, что про наш секрет я никому не скажу.

– Все равно нет. Если деньги не заработаны – они счастья не принесут, – отчеканила девушка строго.

– Аргумент серьезный! Не думал от тебя это услышать! Ну, давай тогда поступим так, … … как же мы поступим? – Я задумался. Перебрал в голове варианты. – А вот придумал! Видишь, я хочу стать писателем и вся эта история, ваша тетя Ада, ее свекровь, профессор Кайгородов, знаешь его?

– Конечно.

– Его сын Костя, вы сами с Дашей, мне интересны как герои, персонажи. Интересно как сложится ваша судьба. Так вот: я тебе оставлю свой адрес в Ораниенбауме, а ты два, три раза в год будешь мне писать, что с ними всеми стало? А деньги? Это будет плата за работу!

– Письма писать?! Какая же это работа? Вы просто мне хотите их дать и придумываете?!

– Э, нет! А как же писатели получают гонорары. Они же больше ничем не занимаются и живут замечательно?

– Ну, то писатели! – не согласилась Варя.

– Так и ты помощница моя будешь. Представляешь, сколько мне нужно будет потратить денег, что сюда вернуться, все узнать. Поезд, извозчик, плата за жилье, покушать купить и обратно не меньше. Я еще и должен останусь, если ты письма мне писать будешь. Будешь?

– Буду. Конечно, буду. А вы в Ораниенбауме живете?

– Там офицерская школа. Я там работаю. Комнату снимаю. Иногда у матери живу в Петербурге. У нее квартира на Поварской.

– А жена то ваша не будет ругаться?

– Я пока не женат, а там посмотрим. Объясню, что у меня есть очень хорошая девочка, девушка, – я посмотрел на нее, она на меня, – помощница в писательских делах. Думаю, поймет.

Варя смущенно заулыбалась, слезла со стула, переложила в несколько раз ассигнации и крепко сжала их в кулачке.

– Ну, я пойду? Ой! Адрес ваш? Совсем забыла?

– Конечно. Сейчас напишу.

Я написал ей координаты на открытке, что хранилась у меня в саквояже. На ней была изображена маленькая девочка, которая пишет письмо, а голубь ждет, чтобы его отнести.

– Михаил Алекс-а-андрович Гро-мадин! – прочитала она громко, но неуверенно, с задержкой в середине и взглянула на меня.

– К вашим услугам, – слегка поклонился я и улыбнулся ее серьезности.

– Михаил… Михаил Александрович, – повторила она, как бы прислушиваясь к своему голосу, как это звучит, – Дашка от зависти лопнет!

– Не понял? – недоумевая, промолвил я.

– Да это так, … ну я пойду? – промолвила девушка не видя причин больше задерживаться.

– Конечно. Хорошее у тебя имя Варвара!

Она посмотрела еще раз на меня. Облизнула сухие губы. Вздохнула, как бы не желая расставаться:

– Ну, я пошла! … Не сомневайтесь, я вам обязательно буду писать! – клятвенно пообещала Варя, испепеляя меня взглядом из-под длинных ресниц.

Ночь прошла тревожно. Я постоянно просыпался. Видать выспался днем. Лежал подолгу с открытыми глазами. Размышлял. О чем не помню. Думал и тут же забывал. Под утро забылся таким крепким сном, что проснулся к одиннадцати часам.

«Что я еще тут делаю! – завертелись мысли в голове. – Если с Машей не наладится – труба». Ладно, побуду еще денек. Продукты есть. Хозяйка не гонит. Или комната в Ораниенбауме, или здесь на свежем воздухе? Какая разница. Я заварил чай, изощрялся, завел пластинки оставленного с прошлой ночи граммофона и скучал неимоверно. «Надо сходить на берег!» – пришла мысль и я стал собираться, когда вновь услышал легкий стук в дверь.

– Открыто!

Это была опять Варя. Она улыбалась, тихой светлой улыбкой девочки.

– Почему вы не идете на море?

– Да вот только собираться начал Варя.

– То есть я не затем пришла. Спросить хочу. Мне писать если только что-то случится или просто так?

– А ты как хочешь?

– Так деньги же? – промолвила она жутко серьезно и даже помрачнела.

– Ты только ради денег будешь мне писать? – провокационно поинтересовался я, пряча улыбку.

Девушка засмущалась, опустила глаза в пол.

– Не знаю, я и так могла бы, … мне не трудно, я много пишу, – задумчиво сказала моя гостья, слегка пожав плечами.

– А что ты пишешь? – удивился я, не понимая, о чем идет речь.

– Ну, так пишу и все, – не отвечая на вопрос, ответила девушка.

– И все же? – заинтригованный, настаивал я.

– Когда мне хочется, сажусь и пишу, особенно если кто меня обидит.

– Это у тебя дневник, я так понимаю?

– Дневник от слова дневник, там каждый день надо, а у меня так не получается, – предположила она.

– Интересно, – оживился я, подвигаясь к ней ближе, – а как давно ты начала?

– Мне тогда было 12 лет.

– А сейчас тебе сколько?

– Совершеннолетняя уже! – подумав заключила моя юная гостья.

– И замуж можно?!

– Только исполнилось!

– Все равно.

«Я припомнил положение из свода законов Российской Империи. Том десятый. Запрещается вступать в брак лицам мужского пола ранее восемнадцати, а женского шестнадцати лет от рождения. На память я не жаловался.»

– Дашь мне дневник почитать? – улыбнулся я.

Девушка задумалась надолго. На лице ее виднелась усиленная работа мысли.

– Ну, так как? – не выдержал я.

– Там про Дашку, маму, про меня, про тетю Аду, – неуверенно проговорила моя гостья.

– Это, то что нужно! – уверил я ее.

– Чужие дневники нельзя читать посторонним, – замялась она, обдумывая мое предложение которое, наверно, тем не менее, льстило ей.

– А я посторонний? – деланно удивился я, хмуря брови.

Этот вопрос окончательно поставил девушку в тупик.

– Лучше я вам деньги отдам, – сказала она вдруг, зажав голову руками.

– Ну, вот придумала, как меня на лопатки положить. Хорошо. Это я так просто спросил. А про меня там есть?

Варя густо покраснела:

– Да ну вас, … я пойду!

– Все! Все Варя. Твои секреты пусть останутся с тобой. Мне же не они нужны. Поверь! Это не праздное любопытство. Не то бы, чтобы по шушукать, посмеяться или там еще чего. Это я чисто как писатель интересуюсь, изучаю твой внутренний мир, мир моих героев.

– Для книги?

– Конечно. А для чего еще. Мне же интересно, что пишет девочка в этом возрасте. Я же сам не был девочкой и уже вообще забыл те годы, а у тебя все записано, – говорил я ласковым голосом.

– Да там глупости одни! Я же совсем наивная была, – отмежевалась она от написанного.

– А сейчас?

– Теперь другое дело, – с напускной важностью заключила Варя.

– А если закрыть бумажками секреты… остальное то можно? – предложил я выход из ситуации.

– Ну, наверно, – неуверенно предположила она, видимо припоминая и восстанавливая в памяти написанное ранее.

– Тогда договорились. Как надумаешь – приходи. Буду ждать тебя. И на этот случай у меня есть пастила, – улыбнулся я.

– А что это такое? – в недоумении спросила моя гостья.

– Попробуешь. Узнаешь, думаю, тебе понравится, Дашу угостишь.

– Так я завтра и приду, – обрадовалась Варя и глаза ее заблестели.

– Тогда до завтра! Буду ждать!

Варя ушла окрыленная, лицо ее светилось. У меня тоже поднялось настроение.

Я продолжил собираться на берег. Засунул подальше за шкаф сверток с документами и наган. Но этого мне показалось мало и я решил придавить его шкафом. Придвинул его плотней, навалившись всем телом. Шкаф натужно заскрипел, дверца с зеркалом открылась и в нем я увидел чью-то ускользающую тень. Я обернулся. В проеме двери стояла Маша!

– Маша?! – невольно воскликнул я, огорошенный ее неожиданным появлением.

Выглядела она эффектно. На ней был приталенный пиджак из пан-бархата серого цвета, с подкладкой из шелка и рукавами кимоно. Он дополнялся многоуровневой широкой юбкой из креп-сатина, которая была украшена бисером, бахромой и кружевами.

– Маша! Маша! Машенька родная! – невольно добавил я, переполненный захватившим меня восторгом.

Она похлопывала сложенным зонтиком по руке и подбоченясь смотрела на меня с вызовом.

– И долго вы будете отсиживаться в вашей конуре? – промолвила она после паузы с деланно равнодушным видом.

– Вы меня напугали! Право! Прячу свою секретную канцелярию – вижу, кто-то вошел.

– Сидите, как паук тарантул, девушек заманиваете в свои сети и выпив сок, выплевываете!

– Я уж и сам этому не рад. Сидеть здесь одному не сахар. Даже были мысли утром уехать, – развел я руками.

– Н-да! Ничего не скажешь! – промолвила она язвительно. – Герой-любовник!

– Не только! Еще и спаситель нации и замужних женщин! Кстати – полагается памятник при жизни, – нашелся я чем парировать на ее выпад.

– И что, даже пройти не предложите, … спаситель?!

– Почему же! Проходите, я за вами поухаживаю. Куда вы изволите присесть? На стул, на кровать, под кровать? – с ехидными нотками предложил я.

– Ах! Так! Еще издеваетесь! – она замахнулась на меня зонтиком, стараясь попасть по голове. Я прикрылся руками.

– Только не по спине! У меня там сплошные раны!

– Ага! Страстный ты наш господин! Я совсем и забыла. Не все вам цветочки! Теперь-то я знаю куда бить!

Я поймал ее за руки, завел их за спину и приник к ее губам. Она запрокинула голову, шляпка упала на пол. Это было долго. Когда я ее отпустил, глаза ее еще долго были как пьяные.

– Это я удачно зашла! – сказала она, наконец, окончательно приходя в себя и поднимая с пола шляпку.

– Долго! Очень долго, вы не посещали меня сударыня.

– Хаха..ха… ха! Как вы заговорили. А сами чуть не уехали, ждали, когда я приду и упаду к вашим ногам.

– Женские души неисповедимы. А я давно у ваших ног, – заверил я ее.

– Ну, хватит. Собирайтесь. Я вас не простила, конечно, но это не исключено. Может быть… когда-нибудь!

– Куда мы идем?

– Прямо, прямо и прямо пока не упремся в воду, – сделав губы трубочкой, сказала Маша.

– А обыватели? – усомнился я.

– Близко подходить не будем, посидим на бережку вы не против?

– О чем разговор! А что взять? Вот есть галеты, лимонад, пара плиток шоколада, шампанское?

– А все и берите, ну пожалуй кроме шоколада, растает.