Текст книги "Норманны. Покорители Северной Атлантики"

II. Единственный король, покоящийся в Исландии

[Две эти главы из Олафс Сага Хелъга излагают историю, связанную с завершением отношений короля Олафа с его врагом и родичем Хрёреком, одним из пяти королей Упланда. Олаф захватил всех пятерых, одного из них лишил языка, Хрёрека – глаз, а еще троих отправил в изгнание. После этого он никогда не выпускал Хрёрека из виду, хотя обращался с ним достаточно хорошо. Хрёрек же постоянно мыслил об отмщении, и еще до эпизода, приведенного в данной книге, он попытался убить короля и бежать.

Исландец Торарин Нефьольфсон получил известность не только благодаря своей безуспешной попытке достичь берегов Гренландии с королем Хрёреком на борту, но и в связи со своим знаменитым переходом из Стада в Мёре (Норвегия) в Эйрар (то есть Эйрарбакки) на юго-западе Исландии. Расстояние в 730 морских миль он покрыл всего за четыре дня и четыре ночи – самое быстрое путешествие из всех тех, что известны нам.]

Это случилось в праздник Вознесения [15 мая 1018 года], когда король Олаф пришел в церковь, чтобы послушать мессу. Епископ и король вместе с процессией обошли вокруг церкви, а затем вошли в саму церковь, и епископ подвел короля к его месту в северной части хора. Король Хрёрек, как обычно, сидел рядом с ним. Когда король Олаф сел на свое место, Хрёрек опустил ладонь ему на плечо и сжал его.

– Какая прекрасная на тебе одежда, родич, – сказал он.

– Сегодня большой праздник, – ответил король Олаф, – и этот праздник устроен в честь вознесения Иисуса Христа с земли на небо.

– Я не вполне понимаю то, что ты говоришь мне о Христе, – заметил Хрёрек, – но постараюсь запомнить это. Многое из того, что ты рассказываешь мне, представляется маловероятным, хотя, конечно, в прежние времена происходило немало чудес.

Когда месса началась, король Олаф поднялся, воздел к небу руки и поклонился алтарю, плащ он откинул при этом на спину. Хрёрек быстро вскочил и ударил короля Олафа ножом того рода, что носит название «рютнинг». Удар пришелся по накидке возле плеч, поскольку король в то время находился в поклоне. Одежда оказалась сильно порезанной, но король остался невредим. Олаф тут же понял, что произошло, он прыгнул вперед. Король Хрёрек нанес второй удар ножом, но безрезультатно.

– Так ты сбежал, Олаф Дигри, – воскликнул он, – от меня, слепого человека?

Король приказал своим людям схватить его и вывести из церкви, что и было сделано.

После этого происшествия короля Олафа стали подбивать на убийство Хрёрека:

– Ты слишком испытываешь свою судьбу, король, все время удерживая его рядом с собой. И днем и ночью он думает лишь о том, как лишить тебя жизни. И если ты вдруг упустишь его из виду, вряд ли кто-то сможет уследить за ним и воспрепятствовать его бегству. А как только он окажется на свободе, он немедленно поднимет против тебя вооруженное восстание.

– Все это так, – согласился с ними король Олаф. – И многие мужи погибли от рук людей менее опасных, чем Хрёрек. Но я не хочу пятнать этим убийством ту победу, что одержал над упландскими королями, когда однажды утром поймал их всех и захватил их королевства, не убив при этом ни одного из них, так как все они мои родичи. И сейчас мне трудно судить о том, имеет ли смысл убивать Хрёрека или нет.

Хрёрек положил свою руку на плечо короля Олафа лишь для того, чтобы понять, надета ли на нем кольчуга.

Жил в то время на севере Исландии человек по имени Торарин Нефьольфсон. Торарин не отличался высоким происхождением, но был человеком мудрым и рассудительным, и с ним охотно советовались самые избранные люди. Он много путешествовал и потому большую часть года проводил за границей. Торарин страдал искривлением конечностей, что делало его очень непривлекательным. Руки у него были большие и некрасивые, а ноги и того хуже.

Торарин находился в Тунсберге, когда произошло описанное выше событие. Он к тому времени уже был знаком с королем Олафом. На тот момент Торарин готовил к отплытию свой торговый корабль, так как намеревался отправиться летом в Исландию. В течение нескольких дней Торарин был гостем короля Олафа, и они о многом переговорили за эти несколько дней. Спал Торарин в комнате короля. Как-то рано утром король проснулся, тогда как остальные в комнате еще спали. Солнце уже поднялось, и внутри было довольно светло. И король увидел, как Торарин высунул из-под одеяла одну ступню. Некоторое время он рассматривал эту ступню, и тут проснулись все остальные.

– Некоторое время назад я проснулся, – сказал король, – и увидел поистине незабываемое зрелище: человеческую ногу столь уродливую, что в этом городе, я полагаю, более уродливой уже и не найти.

И он предложил остальным посмотреть и сказать, прав ли он. И все, кто видел ее, поклялись, что это чистая правда.

Торарин прекрасно понял, о чем они говорили.

– Существует не так уж много вещей, – заметил он, – которым нельзя было бы подобрать пару. Вполне возможно, что и данный случай – не исключение.

– Что касается меня, – сказал король, – я просто уверен в том, что такой же уродливой ноги здесь больше не найти. И я даже готов побиться насчет этого об заклад.

– Я же ставлю на то, что смогу найти в этом городе ногу еще более некрасивую, – ответил Торарин.

– Что ж, – сказал король, – пусть тогда тот, кто выиграет это пари, требует у другого все, что он хочет.

– Хорошо, – согласился Торарин и высунул из-под одеяла другую ногу. Она была ничуть не красивее первой, к тому же на ней отсутствовал большой палец. – Смотри сам, король: вот другая нога, которая еще уродливее первой, поскольку на ней нет одного пальца. Я выиграл пари.

– Нет, нет, – запротестовал король, – первая нога куда хуже, так как на ней пять уродливых пальцев, а на этой только четыре. Так что я вправе требовать, чтобы ты исполнил мою просьбу.

– Пусть будет так, – сказал Торарин. – Чего же ты хочешь?

– Ты должен отвезти короля Хрёрека в Гренландию и сдать его с рук на руки Лейфу Эйриксону, – ответил король.

– Но я никогда не был в Гренландии, – возразил Торарин.

– Что ж, вот прекрасный повод побывать там, – сказал король.

Поначалу Торарин не говорил ни «да», ни «нет», но когда король надавил на него, он ответил следующее:

– В случае, если бы я выиграл пари, я хотел просить тебя, король, чтобы ты принял меня в число своих вассалов. И если ты исполнишь мою просьбу, я тем более буду обязан исполнить твою.

Король дал свое согласие, и Торарин стал одним из его вассалов. Он стал готовиться к отплытию, и, когда все приготовления были закончены, взял к себе на борт короля Хрёрека. Прощаясь с королем Олафом, Торарин спросил его:

– Ну а если получится так, мой господин, что мы не сможем доплыть до Гренландии, но окажемся у берегов Исландии или какой-нибудь другой страны, как тогда я должен буду поступить с королем?

– Если вы окажетесь в Исландии, – ответил ему король Олаф, – ты должен будешь передать Хрёрека в руки Гудмунда Эйольфссона, или Скапти Законодателя, или кого-то еще из вождей, кто желает принять мою дружбу и все связанные с этим почести. Но если вы окажетесь в какой-нибудь другой, не столь отдаленной стране, сделай так, чтобы Хрёрек никогда не вернулся живым в Норвегию. Но сделай это лишь в том случае, если у тебя не останется другого выхода.

Торарин дождался попутного ветра и направился прочь от берегов Норвегии, далеко за острова, и проплыл севернее того места, где в море выдавался Лидан-диснес. Спустя какое-то время он проплыл мимо южного берега Исландии и направился далее на запад – в Гренландское море. Там его корабль попал в сильную бурю, и Торарин не смог продолжать свой путь к берегам Гренландии. Ближе к концу лета он добрался до Исландии, до Брейдафьорда. Здесь Торарин встретился с Торгильсом Арасоном, который обладал определенным весом в обществе, и передал ему просьбу короля Олафа, его предложение дружбы и знаки отличия, связанные с принятием ответственности за короля Хрёрека. Торгильс в свою очередь повел себя весьма дружелюбно и пригласил Хрёрека в свой дом, где тот и прожил первую зиму. Но там ему не понравилось, и он попросил Торгильса отвезти его к Гудмунду. Как ему говорили, заметил Хрёрек, именно дом Гудмунда отличается своим великолепием, и как раз к нему он и должен был попасть. Торгильс сделал, как он просил: выбрал людей и отправил их сопровождать Хрёрека в Модрувеллир. Гудмунд, памятуя о просьбе короля Олафа, принял Хрёрека очень хорошо, и в доме Гудмунда Хрёрек провел свою вторую зиму. Но затем он решил уехать и оттуда, и Гудмунд нашел для него место на маленьком хуторе, называвшемся Кальфскинн, где проживало совсем мало народу. И здесь Хрёрек провел свою третью зиму. Сам же он говорил, что с тех пор, как потерял свое королевство, нигде еще он не чувствовал себя так хорошо, как здесь, поскольку здесь он снова оказался первым в своем окружении. На следующее лето Хрёрек тяжело заболел и умер. И теперь говорят, что он – единственный король, покоящийся в Исландии.

III. Унгорток – глава Какортока

[Эта великолепная и одновременно кровавая история взята нами (вместе с иллюстрациями гренландца Арона из Кангека) из книги Генри Ринка «Истории и традиции эскимосов», Лондон, 1875.]

Как-то раз один из жителей Арпатсивика приплыл на своем каяке во фьорд, чтобы испытать новое копье. Когда он приблизился к Какортоку, где поселились первые кавдлунайт [мн. ч. от кавдлунак – чужеземец, норманн], он увидел там одного из них – этот человек собирал на пляже раковины. Вскоре он обратился к приплывшему со словами: «Давай-ка посмотрим, сможешь ли ты поразить меня своим копьем». Владелец каяка отказался выполнить эту просьбу, хотя тот человек продолжал настаивать на своем. Наконец на берегу появился хозяин этого места по имени Унгорток [Унгор = Ингвар?] и сказал: «Раз уж ему так хочется, выполни его просьбу». И тогда владелец каяка метнул свое копье и убил того человека на месте. Но Унгорток не стал ругать его за это, сказав: «Это не твоя вина, поскольку ты сделал лишь то, о чем тебя просили». Затем наступила зима, и все были уверены в том, что кавдлунайт вскоре придут мстить за гибель своего человека. Однако прошло лето, а вслед за ним промелькнуло еще два, но кавдлунайт так и не пришли. В начале третьей зимы тот же самый владелец каяка вновь поплыл на своей лодке к Какортоку со своим обычным охотничьим оружием. На этот раз он снова увидел, как кавдлунак собирает на берегу раковины, и ему пришла в голову мысль убить его. Он подплыл к нему с той стороны, где на воду падал яркий солнечный свет, метнул в него копье и сразу же убил его, после чего – незамеченным – вернулся домой и рассказал всем, как он расправился с одним из кавдлунайт. Спустя какое-то время одну девочку отправили вечером за водой. Но когда она стала наполнять ведро, то обнаружила, что в воде отражается что-то красное. Поначалу она решила, что это отражение ее собственного лица, но когда обернулась, то в ужасе увидела большую толпу кавдлунайт. Она была так испугана, что забыла даже про ведро, и тут же бросилась домой, чтобы рассказать всем об увиденном. В то же самое время враги окружили их дом и встали напротив двери и окон. Один из обитателей дома выбежал наружу и тут же был убит ударом топора. И все остальные тоже были убиты, в живых остались только два брата. Им удалось убежать и спрятаться на льду. Но вскоре кавдлунайт заметили их и сказали: «Вот последние из этого племени. Давайте-ка поймаем их». И они тут же бросились в погоню. Их предводитель сказал: «Я бегаю быстрее вас, так что я и побегу за ними». И он бросился за ними по льду, где братья просто не могли бежать быстро, поскольку у младшего на ботинках были новые подошвы, которые все время скользили. Наконец они достигли противоположного берега, и Кайсапе, старший, успел вскарабкаться на обледеневший склон. Но младший упал и тут же был схвачен. Унгорток отсек его левую руку и, указывая на нее старшему брату, произнес: «Кайсапе, как бы долго ты еще ни прожил, тебе не удастся забыть твоего бедного брата!» Кайсапе не был вооружен и не мог оказать ему никакого сопротивления, а потому бросился бежать прочь. Так он добрался в конце концов до Кангермиутсьяка, где жил его тесть. Здесь он провел всю зиму и получил в подарок каяк. Летом он отправился на своем каяке на юг, чтобы выучить магические заклинания, при помощи которых он мог бы заколдовать своих врагов. Следующую зиму он вновь провел в Кангермиутсьяке, но с наступлением лета отправился на север, чтобы найти себе товарища. Куда бы он ни приходил, он прежде всего интересовался, нет ли в поселении двоих братьев. И если он находил их, то для начала проверял мех внутри их сапог, чтобы узнать, есть ли у них вши.

Рис. 10. Иллюстрация к истории об Унгортоке – главе Какортока. Рисунок сделан Ароном из Кангека к «Историям и традициям эскимосов» Ринка

И так он путешествовал до тех пор, пока не нашел двоих братьев, у младшего из которых совсем не было вшей. Он уговорил этого юношу помочь ему и вместе с ним вернулся в Кангермиутсьяк. Здесь он начал охотиться на тюленей, из шкур которых он удалял всю шерсть, а затем делал из них белые кожи. После этого он отправился на поиски большого куска плавучего дерева и в конце концов нашел то, что ему было нужно. Он выдолбил этот кусок своим ножом, так что тот стал похож на полую трубку, а затем плотно заткнул его с одного конца. С обеих сторон он продолбил маленькие отверстия, для которых тоже изготовил деревянные затычки. Приготовив все это, он поместил все белые кожи внутрь бревна, а затем заткнул его с одного конца и точно так же заткнул все маленькие отверстия. Затем он спустил его на воду, и все владельцы каяков помогли ему отбуксировать это бревно по заливу до Пингивьярника, где они пристали к берегу. Здесь они вынули кожи, прикрепили к ним веревки, а затем подняли их и расправили подобно парусам, так что лодка приобрела вид грязноватого айсберга (поскольку кожи оказались не совсем белыми). И вот люди сели в лодку, после чего ее оттолкнули от берега, и Кайсапе приказал: «Расправьте кожи!» Они так и сделали, и люди на берегу были поражены тем, насколько это похоже на плывущий по воде айсберг. Кайсапе, который тоже хотел посмотреть на все это с берега, приказал своей команде: «Теперь вы сами будете править лодкой, а я сойду на берег, чтобы посмотреть на нее со стороны». И когда он взглянул на творение своих рук, оно ему очень понравилось, и он приказал своей команде вести лодку к берегу. Кожи расстелили на берегу, чтобы высушить их на солнце. Когда же это было сделано, Кайсапе заметил, что он все еще не забыл своего брата. Теперь они были готовы отправиться для мщения в Какорток, однако на какое-то время им пришлось задержаться в Арпатсивике, где они дожидались попутного ветра. И вот, когда такой ветер наконец подул, весь фьорд постепенно заполнился плавучими льдинами самых разных форм и размеров. Пришло время Кайсапе расправить все паруса и плыть за льдинами в глубь фьорда. Кайсапе сопровождало большое количество лодок, но все они пристали к берегу к северу от Какортока, чтобы люди могли собрать там сухой можжевельник. В то же самое время Кайсапе и его товарищи, надежно укрытые внутри полого бревна, продолжали двигаться прямо к дому, наблюдая за тем, что происходит вокруг, сквозь выдолбленные отверстия. Они видели кавдлунайт, которые ходили туда-сюда по берегу, вновь и вновь поглядывая на залив. Однажды они отчетливо услышали крик: «Каладлит [мн. ч. от калалек гренландский эскимос] плывут!» На этот крик все выбежали из дома, но когда предводитель сказал: «Там нет ничего, кроме льда», – они снова вернулись домой. Тогда Кайсапе произнес: «А теперь живее! Я думаю, какое-то время они еще не покажутся на берегу». Они высадились на берег и, держа в руках сухой можжевельник, окружили дом. Кайсапе заложил топливом дверной проем, а затем поджег его, так что все люди внутри сгорели заживо. И те, кто пытался выбежать через дверь, также погибли в огне. Но Кайсапе мало беспокоила судьба этих людей: все его помыслы были сосредоточены на одном Унгортоке. И вот он услышал возглас одного из своих товарищей: «Кайсапе! Вот человек, которого ты ищешь!» Вождь к этому времени покинул горящий дом через окно и бросился бежать с маленьким сыном на руках. Кайсапе бросился за ним в погоню и вскоре почти догнал его. Приблизившись к озеру, Унгорток бросил своего сына в воду, полагая, что лучше ему утонуть, чем умереть от ран. Но Кайсапе, будучи не в силах одолеть своего противника, вынужден был вернуться к своим людям. А Унгорток бежал, пока не достиг Игалико, где в то время был вождем человек по имени Олав. Но поняв, что Кайсапе и здесь не оставит его в покое, Унгорток перебрался на мыс залива Аглюитсок и поселился в Сьоралике, тогда как Кайсапе обосновался у самого входа в этот фьорд.

С наступлением лета он возобновил преследование Унгортока, который к тому времени успел добраться до побережья, расположенного напротив острова Алук. Кайсапе проследил его до северной стороны этого острова, где он устроил себе жилище. И вот Кайсапе решил посоветоваться с жителями восточных земель, каким образом он может одолеть Унгортока. В конце концов один из них выступил вперед и сказал: «Я дам тебе кусок дерева из дома бесплодной женщины, и из него ты сделаешь себе стрелу». Он произнес над этим куском какие-то заклинания, а затем вручил его Кайсапе. Тот принял этот дар со словами: «Если он действительно сможет помочь мне, я обещаю тебе свою помощь во время охоты». И вот Кайсапе изготовил столько стрел, сколько могло уместиться в его колчан из тюленьей кожи. Под конец же он добавил к ним заговоренную стрелу, а затем отправился со своими товарищами на большое озеро, неподалеку от которого стоял дом Унгортока. Здесь Кайсапе разложил свои стрелы на некотором расстоянии одна от другой, последней же он положил заговоренную стрелу. Он приказал своим товарищам остаться возле озера, а сам осторожно забрался на высокий холм, откуда ему хорошо был виден Унгорток, разгуливавший туда-сюда возле своего дома. Он о чем-то говорил сам с собой, и Кайсапе услышал, как он несколько раз произнес его имя. Кайсапе решил дождаться ночи, чтобы выполнить свой замысел.

Рис. 11. Иллюстрация к истории об Унгортоке – главе Какортока.

Рисунок сделан Ароном из Кангека к «Историям и традициям эскимосов» Ринка

С наступлением сумерек он прокрался к дому и заглянул в окно, держа наготове свой лук. Унгорток быстро ходил туда и сюда, и потому в него нельзя было как следует прицелиться. Поэтому Кайсапе направил свой лук на жену Унгортока, которая спала тут же в комнате, а у ее груди лежал ребенок. Унгорток, услышав шум, взглянул на жену и увидел, как стрела пронзила ей горло. В то же время Кайсапе бросился на берег озера за другой стрелой, а Унгорток бросился за ним, держа в руке топор, которым он некогда убил брата Кайсапе, а теперь намеревался убить и его самого. Кайсапе выпустил в него вторую стрелу, но Унгорток увернулся и сделал себя таким тонким, что виден остался лишь его подбородок. И все стрелы, которые выпустил в него Кайсапе, так и не попали в цель. Унгорток переламывал их пополам, а затем бросал в озеро. Наконец Кайсапе схватил заговоренную стрелу, и она прошла через подбородок Унгортока прямо в его глотку. Но поскольку тот не умер сразу, Кайсапе бросился бежать, а раненый Унгорток еще какое-то время преследовал его. Но вот внезапно Кайсапе почувствовал, что ему нечем дышать, и в полном изнеможении упал на землю. Однако, вспомнив про Унгортока, он снова вскочил на ноги, и отправился назад, чтобы посмотреть, что с ним случилось, и обнаружил неподалеку его мертвое тело. Тогда он отрубил руку Унгортока и произнес, глядя на мертвого человека: «Посмотри на эту руку – уж ее-то ты никогда не забудешь!» Затем Кайсапе убил ребенка Унгортока, после чего отправился назад в Кангермиутсьяк. С собой же он взял того самого старика из восточных земель, который помог ему. Кайсапе заботился о нем, пока тот не умер. Сообщают также, что похоронен он был в Кангермиутсьяке.

IV. Страумфьорд в Винланде

Капитан Мунн, уроженец Сент-Джона (Ньюфаундленд), выдвинул гипотезу, которая базируется на детальном знании рассматриваемой местности. Эту гипотезу нельзя назвать научной в строгом смысле этого слова, и все же на нее стоит обратить внимание. Что же касается научной базы, то она была заложена фундаментальным исследованием Таннера, посвященным восточной части полуострова Лабрадор. Свою идентификацию Маркланда и Винланда Таннер провел «на основе наблюдений, совершенных им во время «финнско-лабрадорской экспедиции» 1937 года и «лабрадорской экспедиции Таннера» 1939 года, а также на основе информации, полученной из литературных и картографических источников».

Его аргументы оказали серьезное влияние на все последующие исследования. В 1956 году Мельдгаард, ориентируясь на сведения, содержащиеся в норманнских сказаниях, совершил плавание вдоль побережья Лабрадора – от залива Гамильтон до пролива Белл-Айл и мыса Болд, исследуя побережье. Благодаря глубоким познаниям в области археологии и этнологии Мельдгаард смог значительно подкрепить и развить теорию Мунна и Таннера. Он также пришел к выводу, что остатки норманнских жилищ и стоянки в Лейфсбудире и Страумфьорде следует искать неподалеку от залива Пистолет. Книга Ингстада явилась подробным обзором норманнской Гренландии, а значит, и всего, что так или иначе касалось путешествий гренландцев в Винланд. Он пришел к выводу, что существовало две главные области, ставшие объектом исследования норманнов, каждую из которых можно назвать Винландом: Винланд I располагался в северной части Ньюфаундленда, а Винланд II – гораздо южнее, в Массачусетсе и на Род-Айленде. В 1960-м и 1961 годах Ингстад много путешествовал вдоль побережья Квебека, Ньюфаундленда и Лабрадора в поисках мест, где когда-то находились норманнские поселения. Совместно с Энн Стайн Ингстад ему удалось обнаружить то, что они сочли остатками древних норманнских поселений в заливе Эпав, менее чем в миле к югу от Ланс-о-Мидоус. Там, по мнению Ингстада, и был расположен Лейфсбудир. Летом 1962 года он начал в этом месте интенсивные раскопки.

Первые результаты раскопок оказались весьма впечатляющими. Ингстад обнаружил множество древних развалин по обеим сторонам ручья Блэк-Дак. Часть этих развалин датируется периодом каменного века. Жилища принадлежали, скорее всего, эскимосам дорсетской культуры, оставившим после себя обломки кремня, светильников, оружия и т. п., а также места для разведения огня и углубления для приготовления пищи. Помимо этого, Ингстад обнаружил остатки строений, которые, возможно, были сооружены европейцами, яму для огня и горн для выплавки железа из руды. Здесь же, возле горна, были найдены остатки древесного угля, куски шлака, глина, обломки железа, один кусок бронзы, наковальня и очаг. Все это позволяет утверждать, что некогда в окрестностях ручья Блэк-Дак жили люди, обладавшие навыками работы с железом. Остается лишь доказать, что именно они и были норманнами, приплывшими в Америку в начале XI века. Первый тест К-14 (карбон), проведенный на основе материалов железного века, показал, что все они, скорее всего, могут быть датированы 1000 годом н. э. Пирамиды, найденные в этой области, исследовали на предмет рунических надписей, но безуспешно.

Наиболее ясный и полный отчет об экспедиции Ингстада 1962 года был напечатан в виде двух статей в Lesbók Morgunblaðsins 30 сентября и 14 октября 1962 года.

Рис. 12. Страумфьорд в Винланде[33]33
  С наброска Торхаллура Вильмундарсона, сделанного над заливом Эпав, на Ньюфаундленде, и заново оформленного Халлдором Петурссоном. Набросок Торхаллура Вильмундарсона изображает ручей Блэк-Дак, текущий мимо того места, где Ингстад вел в 1962 году свои раскопки, в залив Эпав. Автор рисунка не стал заниматься реконструкцией руин, но представил общую картину предположительной на 1000 г. н. э. сцены. На заднем плане (слева) – побережье Лабрадора с островом Белл (в центре) у входа в пролив. На заднем плане (справа) – мыс Болд. За Священным заливом располагается Большой священный остров (слева), далее – Малый священный остров (позади острова Ворренс).


[Закрыть]

Автором этих статей является один из участников раскопок, профессор Исландского университета Торхаллур Вильмундарсон. Он подводит итог сделанным во время экспедиции археологическим находкам, подробно – со ссылкой на текст сказаний – описывает район Священного залива, а также подкрепляет, при помощи убедительных данных литературного, исторического и географического характера, ранее высказанное в Morgunbladid мнение о том, что Винландский мыс и Страумфьорд Карлсефни следует искать в районе северного Ньюфаундленда. Что же касается Винланда, то он, очевидно, тянется вдоль всего побережья от мыса до Новой Англии – до самой южной точки, до которой смогли добраться норманны. Как и в случае с Гренландией и – в меньшей степени – с Исландией, нет необходимости думать, что норманны хорошо знали всю эту местность.

Наконец, стоит упомянуть о попытке капитана Карла Сёльвера реконструировать скалхольтскую карту «с учетом правильного расположения широт и на основе принципов Меркатора». В результате подобных преобразований Сёльвер определил, что расстояние от Херьольвснеса в Гренландии до мыса Болд составляло 640 морских миль через крайнюю точку. На современных картах это расстояние равно 622 морским милям, через крайнюю точку Винландского мыса при том же курсе, так что расхождение в цифрах оказывается совсем невелико.