Текст книги "Нежная обманщица"

Дрожа от страха, Симона выбралась из-под одеяла и прямо на кровати встала перед отцом. Теперь они были одного роста и смотрели друг другу в глаза. Симона дернулась, когда отец взял ее за подбородок.

– Кажется, я понимаю, почему ты вела себя подобным образом, – произнес он.

Симона с трудом разжала губы:

– Понимаете?

– Да. – Не задетый шрамом уголок рта пополз вверх. – Потому что ты очень, очень, очень умна.

Симона удивленно распахнула глаза:

– Я?

Арман быстро поцеловад ее в обе щеки и прижал к себе.

– Очень умна, – со смехом повторил он, отстранил дочь от себя и посмотрел на нее так, как не смотрел никогда. – Когда Холбрук увидел тебя в объятиях молодого барона, он увеличил предложенную за тебя сумму втрое.

Симона прикрыла глаза и облегченно вздохнула:

– Слава Богу.

Арман еще раз ухмыльнулся. Когда Симона снова открыла глаза, Арман склонился над ее туалетным столиком. Он рылся в разбросанных на нем мелочах и неразборчиво бормотал, наконец что-то выбрал, вернулся к кровати, присел на краешек и протянул дочери маленькое серебряное зеркальце.

– Посмотри и скажи, кого ты видишь.

Симона нахмурилась, затем послушно бросила взгляд на свое отражение – черные волосы разметались по плечам, в лице ни кровинки.

– Себя? – с сомнением в голосе тихонько спросила она. Арман с улыбкой покачал головой:

– Кого это – себя?

Симона устало вздохнула. Отец действительно человек эксцентричный.

– Симону дю Рош из Сен-дю-Лака, папа. Но я не понимаю…

– Скажи этой девушке «до свидания», – оборвал ее Арман, – ибо такой скоро не будет.

– Папа!

Арман неловко поднялся с кровати. Подойдя к окну, он выглянул на улицу, где располагался трактир, взглянул на зарождающийся рассвет и улыбнулся.

– Я добился своего, Симона. Англия теперь моя. – Он обернулся к дочери, потряс в воздухе кулаком и, не в силах сдержаться, расхохотался. – Через два дня ты станешь баронессой Крейн!

У Симоны потемнело в глазах.

– Что?

– Ты выйдешь замуж за Николаса Фицтодда. Здесь, в Лондоне. С благословения самого короля Вильгельма!

– Нет! – в ужасе прошептала Симона. В ушах зазвучало предупреждение Ника: «Если это заговор, чтобы заполучить меня в мужья, то он не сработает. Я не поддаюсь на женские уловки».

Арман все сиял:

– Я на такое не мог и рассчитывать!

– Но… но ведь Николас Фицтодд беден, как церковная мышь.

– О нет, вовсе он не беден. Он выглядит как неудачник, но на самом деле барон – один из богатейших людей Англии. Его владения простираются почти вдоль всей уэльской границы, он доверенное лицо короля.

У Симоны кружилась голова.

– Но как все произошло, папа? Лорд Николас сам мне сказал, что не собирается жениться.

Арман налил себе водянистого вина и со счастливым вздохом опустился в кресло. Отхлебнув из кубка, он заговорил:

– У него просто не было выбора. – Арман вытер губы рукавом и продолжил: – Я обратился к королю с жалобой на то, что он запятнал твою честь. Похоже, Вильгельм желает, чтобы барон женился.

– Запятнал мою честь? – воскликнула Симона. – Отец, как вы могли? Ведь ничего же не было!

– Как я могу быть уверен? – Арман протянул дочери кубок. Искалеченная рука лежала без движения у него на коленях. – Или, например, добрый лорд Холбрук? Видит Бог, ты была закутана в одежду барона.

– В его плащ! Было холодно.

– А он выглядел так, как будто только что вывалился из борделя. И пахло от него так же. – Арман выразительно посмотрел на дочь. – Что я должен был подумать?

– Но, – воскликнула Симона, – в этом деле ваше слово против его!

– О-ля-ля! – воскликнул Арман. – Ты забыла, что там присутствовал братец самого барона.

– Но его брат не станет участвовать в этом фарсе! – уверенно заявила Симона. – Он будет защищать брата перед королем.

– Он и пытался, – легкомысленно сообщил Арман. – Правда, мне неизвестно, что именно он сказал, – Вильгельм говорил с ним наедине.

С минуту Симона молчала, потом выпалила:

– Я не хочу! Я не выйду за него замуж, папа!

Арман с интересом взглянул на дочь:

– Не смеши меня. Конечно, выйдешь.

– Non! – закричала Симона и ударила кулаком по подушке. – Нет!

– Жаль-жаль, моя девочка. Значит, у тебя был другой план?

– Не было никакого плана! – со слезами на глазах воскликнула Симона. От ужаса она чувствовала тошноту, кружилась голова. – Я просто захотела на минуту сбежать от всего этого, от этого рынка, где меня продают, как скотину!

– Попридержи язык, Симона! – с угрозой в голосе произнес Арман. – Кажется, ты забыла, что из-за тебя мы оказались в этом варварском городе! Если бы ты не представилась Бовилям сумасшедшей, не рассказывала бы им, что беседуешь с моим умершим сыном, все было бы в порядке.

Симона знала, что не стоит вновь начинать этот бесполезный разговор о Дидье. Вообще-то Арман говорил правду. Если бы Симона не доверилась Шарлю Бовилю, не поделилась с ним своим горем, она скорее всего была бы уже его женой. Арман к этому времени снова оказался бы далеко – снова отправился бы в свои бесконечные поиски сокровищ. Дидье заморозил бы их до смерти, но такая судьба выглядела куда предпочтительнее того будущего, которое перед ней открывалось теперь.

– Папа, ну пожалуйста! – взмолилась Симона. – Барон никогда мне этого не простит! Он меня возненавидит. Я буду несчастна.

– Я уверен, ты сумеешь устроиться. – Давая понять, что разговор окончен, отец поднялся на ноги и, хромая, подошел к кровати. – Я распоряжусь, чтобы твои вещи доставили к барону.

– Почему туда? – спросила Симона, вспомнив о сундуках, в которых хранились драгоценные для нее вещи матери и Дидье. Она выпросила у отца позволения привезти их с собой в Англию, хотя ради этого пришлось пожертвовать множеством собственных принадлежностей. Несмотря на дополнительные расходы, Арман согласился. Сейчас сундуки все еще оставались в доке, ожидая, пока будет оплачена их доставка, то есть до тех пор, когда Арман продаст Симону самому богатому из соискателей.

– А потому, mon enfant, – стал объяснять Арман так, словно она была маленькой девочкой, – что после венчания ты будешь жить в покоях своего мужа. Тебе ведь понадобятся твои вещи?

Симона кивнула.

– Bon. Вот и отлично. А теперь иди спать. – Арман направился к двери, но обернулся и сообщил: – Хотя бы раз ты послужила мне, как должно.

И Симона осталась в благословенном одиночестве. Она понимала, что никогда не убедит Ника в том, что это была не ловушка с целью заполучить его в мужья. Он с самого начала это подозревал. Симона ясно дала понять, что собирается замуж за старика Холбрука, Но разве Ник поверит? Ей оставалось только надеяться, что до барона еще не дошли слухи, которые тянулись за ней из Франции.

Судьба снова ополчилась против нее. Симона не стала гасить свечу и заснула в слезах.

Глава 4

Нику казалось, что его изо всех сил ударили по голове. Как будто кулак Господа опустился ему на макушку, чуть глаза не вылетели из орбит.

Ник с рычанием перевернулся и голым коленом почувствовал что-то мягкое и теплое. Попробовал прикрыть ладонью глаза и снова задел чью-то гладкую кожу.

Голова трещала от боли. Ник опять зарычал и с трудом приоткрыл один глаз – конечно, еще не рассвело.

Справа раздалось мелодичное постанывание. Ник осторожно повернул голову и увидел хорошенькое, но нахмуренное личико спящей рядом блондинки. Очевидно, шум побеспокоил не только Ника.

– О Боже, что там такое? – сонно спросили слева. Он снова с величайшей осторожностью повернул голову. Зевающая брюнетка приподнялась на локте. Пышные темные пряди волос рассыпались по обнаженной груди.

– Ш-ш-ш… – прошипел Ник и заморгал. Казалось, звук ее голоса впивался прямо в мозг. Мелодичные голоса этих двух девиц так восхищали Ника минувшим вечером, а сейчас он был рад отдать все, что угодно, за мгновение полной тишины. – Не беспокойся… – начал было он сквозь стиснутые зубы, ибо каждый звук доставлял ему неимоверные мучения, но эти слова пропали втуне. Брюнетка вновь упала на подушку и тихонько засопела.

– Николас! Открой дверь!

Тристан.

«Господи, ну почему у меня есть брат? – жалобно размышлял Ник, с усилием садясь в постели. – Он только и делает, что ворчит на меня и путается под ногами».

К тому же он и не подумал оказать помощь Нику два дня назад, когда пришлось поспорить с королем.

В дверь заколотили с новой силой.

О Боже! Что сделать, чтобы грохот прекратился? Среди разбросанных шкур и покрывал Ник заметил глиняный кувшин, ногой подтянул его к кровати, ухватил поудобнее и швырнул в дверь. Кувшин разлетелся на тысячу осколков.

И тут наступила тишина. Благословенная тишина. Ник облегченно вздохнул, повалился на перину и натянул налицо одеяло, чтобы дать отдохнуть измученным глазам.

Следующий звук оказался едва слышным, но чуткое ухо Николаса безошибочно распознало позвякивание ключа и скрежет замка.

«Он не мог раздобыть ключ…»

Но тут заскрипели петли, и раздался возмущенный женский возглас. Ник стянул с лица одеяло и обнаружил, что на него взирает Тристан, но не один, а в обществе Хейт.

– Убирайтесь, – прохрипел Ник и опять натянул на глаза одеяло.

Послышались легкие шаги, и голос Хейт зазвучал у него прямо над ухом:

– Прекрасная мысль, лорд Николас.

Затем раздался шлёпок и женский визг. Ник, кряхтя, выглянул из своего теплого и спокойного кокона. Его случайную подругу-брюнетку волокли из постели. Леди Хейт довольно цепко ухватилась за растрепанные волосы обнаженной женщины.

– Убирайся отсюда, шлюха! – скомандовала Хейт и толкнула брюнетку к двери.

– У-у-у… – провыла несчастная и тут же перешла в нападение: – Да кто ты такая, чтобы будить меня среди ночи?

– Я? Я та, которая свернет тебе шею, если ты немедленно не уберешься с моих глаз.

Должно быть, брюнетка прочла решимость во взгляде Хейт, потому что больше не произнесла ни слова, а лишь обожгла обидчицу диким взглядом. Нагнувшись за своими одежками, брюнетка вдруг обнаружила Тристана.

– Утречко доброе, милорд, – призывно улыбнулась она, волоча за собой платье.

Будь Ник в своем обычном – добром – расположении духа, он бы расхохотался – выражение паники на лице брата могло рассмешить кого угодно. Тристан растерянно переводил взгляд с надвигающейся на него обнаженной девицы на Хейт, которая пыталась выдворить из постели блондинку.

– И ты тоже, тварь! – кричала она, выволакивая сонную даму тем же манером, что и ее подругу.

– Леди Хейт, – позвал невестку Ник, – мне кажется, Тристану требуется ваша помощь.

Хейт резко обернулась. Брюнетка в это время поглаживала плащ Тристана, а брат с выражением ужаса на лице вытянул руки по швам.

– Пресвятая Дева! – воскликнула Хейт, топая ногами, потом сделала неуловимое движение, и обе девицы вылетели в дверной проем. Дверь за ними захлопнулась, а коридор заполнился возмущенными криками изгнанных служительниц порока.

Теперь Хейт, грозно сложив руки на груди, обратилась к Николасу:

– Лорд Николас, стыдитесь! Развлекаться с этими… этими… – Хейт покачала головой, – шлюхами в самый день вашей свадьбы!

В дверь робко постучали, и одна из девиц – Николасу показалось, что это была блондинка, – не смея заглянуть в спальню, проговорила:

– Миледи… Нам бы одежду…

Хейт не обернулась, а лишь возмущенно вздохнула. Дверь снова открылась, разбросанные вещи сами собой собрались в кучу и вылетели в коридор к ногам оробевших девиц. Ник успел разглядеть их потрясенные мордочки, и дверь опять захлопнулась.

– Итак… – повторила Хейт.

– Тристан, прошу тебя. – Ник озабоченно подтыкал шкуры вокруг своего обнаженного тела. – Уйми свою жену. Если ее не остановить, она станет настоящим тираном, а у меня не останется ни одного друга, она всех распугает.

– Хейт права. – Тристан подошел к жене, и теперь оба осуждающе смотрели на Ника. – Сегодня ты женишься, или ты забыл?

Ник зарычал. Конечно, он не забыл. Забудешь тут… Эта зеленоглазая лиса, Симона дю Рош, так ловко обвела его вокруг пальца! Раздразнила, уверяла, что выходит замуж за старика Холбрука, и папаша умудрился застать их в самый неподходящий момент во вполне, как считал Ник, надежном месте.

Ник признавал, что девчонка показала недюжинный ум. Ловко расставила ловушку, которую никто не сумел бы обнаружить. Ник попался, как баран на заклание. Король Вильгельм приказал ему жениться на этой малышке, чтобы утихомирить ее отца и унять ненужные разговоры при дворе.

– Я все же не понимаю, как предстоящая свадьба связана с вашим грубым вторжением в мои покои? – Ник с упреком смотрел на брата. – И кстати, откуда у вас ключ?

Тристан ухмыльнулся.

– Я тут ни при чем, братец. Я-то пытался выломать дверь. – Он выразительно приподнял брови и указал взглядом на Хейт, которая, бормоча себе под нос, собирала с пола разбросанную одежду и кувшины.

– Ну разумеется! – хрипло пророкотал Ник. – Как же я забыл о чудесном побеге Хейт из темницы Гринли? – Он припомнил разговоры о том, как его невестка воспользовалась своим магическим шотландским даром, открыла замок темницы и сбежала от Тристана. Этот шаг едва не привел к беде.

– Забудь об этом, – резко бросила Хейт. Яркий румянец залил ее щеки. Она нагнулась, рассматривая мятую ткань с богатой вышивкой. – Не явись мы к тебе, ты, наверное, пропустил бы собственную… О, Ник!

Ник заморгал, когда увидел в руках Хейт скомканный плащ. Должно быть, он вчера вышил больше, чем надо. Синие глаза Хейт смотрели с упреком.

– Мы ткали его с твоей матерью, пока я носила Изабеллу. Ткали специально к твоей свадьбе, а теперь посмотри на него! – Она поднесла плащ к носу Николаса. – Все залито вином, подол оборван.

– Простите меня, леди Хейт. – Ник обернул бедра шкурой и поднялся на нетвердых ногах. – Я сам не знаю, что на меня нашло. Вчера я не нашел, что надеть, и… – Голос Ника дрогнул, когда он увидел слезы в глазах Хейт. – Я не хотел тебя обидеть.

– Ну, хватит, – резко бросил Тристан. Ник посмотрел на брата, у которого дергалась жилка на челюсти – тик, который показывал, что Тристан с трудом сдерживается.

– Брат, я…

– Придержи язык. – Тристан подошел к жене и мягко подтолкнул ее к двери. – Любовь моя, подожди меня в наших покоях. Мне надо поговорить с Ником.

Хейт послушно кивнула. У Ника сжалось сердце, а когда она заговорила, он почувствовал себя совсем скверно.

– Я посмотрю, что можно сделать с этим до начала церемонии.

Пока брат провожал Хейт, Ник, путаясь в завязках, торопливо натягивал штаны. Голова по-прежнему раскалывалась. Он услышал звяканье замка и ухмыльнулся.

– Какой смысл запирать меня от твоей жены, Тристан. Да она, если захочет, просто…

Мощный удар в челюсть отбросил Ника на постель. Перед глазами закружились цветные звезды. Он приподнялся на локте и сквозь мутную пленку посмотрел на брата. Тристан стоял над ним, как каменная статуя, только на лице дергалась мышца.

– Ты самовлюбленный, испорченный мальчишка! – В голосе Тристана звучало отвращение. – Вставай, чтобы я мог врезать тебе еще раз!

Ник сплюнул кровь, боясь, что второго удара не выдержит его уже возмутившийся желудок. Превозмогая слабость, он поднялся на ноги.

– Брат, я не желаю с тобой ссориться, но я не потерплю…

Тристан бросился на него как дикий зверь. Удар в живот, потом по ребрам. Ник зарычал, наклонился и головой стукнул брата в солнечное сплетение. Оба повалились на пол.

Пропитанное винными парами тело отказывалось служить, но Ник отвечал на каждый удар. Мужчины, сцепившись, катались по полу. Посуда разлеталась на осколки. Стол повалился и раскололся на щепки. Наконец они уперлись в стену. Тристан оказался сверху и мощной рукой придавил горло Ника. Глаза брата налились кровью.

– Что с тобой? – давясь, пробормотал Ник и попытался отбросить руку Тристана.

– Слушай меня, Николас, – пророкотал брат, не давая Нику подняться. – Хочешь ты этого или нет, но сегодня ты обвенчаешься. Ты два дня буянишь. Ничего хорошего из этого не вышло.

Ник попробовал распрямиться, но брат был слишком тяжел.

– Слезь… с… меня… – Он и сам сознавал, что вел себя по-скотски.

– Спокойно. – Тристан схватил Ника за вихор и основательно тряхнул его голову, которая с глухим стуком ударилась о пол. – Когда ты женишься на леди дю Рош, ты выбросишь Ивлин из головы. Она никогда к тебе не вернется.

– Ивлин тут ни при чем, – с трудом пробормотал Ник, проклиная все выпитое накануне. Вино отняло у него силы, и теперь он оказался во власти Тристана.

– Ты лжешь. А теперь вставай, попробуй отрезветь, прополощи мозги и приготовься к обряду. – Голос Тристана звучал непреклонно. Он наклонился к самому лицу Ника, с силой тряхнул его и грозно заявил: – А если ты еще когда-нибудь, слышишь, когда-нибудь заставишь мою жену плакать, то знай: тебе больше не придется думать, на ком жениться, потому что я тут же оставлю леди дю Рош весьма привлекательной вдовой.

С этими словами Тристан отпустил Ника и поднял его на ноги. Наконец воздух свободно заполнил его легкие. Ник закашлялся и со злобой посмотрел на брата.

– Надо бы убить тебя за это. Хоть ты мне и брат, ты не имеешь права… – И он снова сплюнул на пол.

Тристан спокойно подошел к лохани в углу комнаты и плеснул себе в лицо.

– У меня есть на это и право, и обязанность. – Он швырнул Нику мокрое полотенце. – Ты сам это поймешь, когда прекратишь скулить, жалеть себя и жить как в тумане.

Ник приложил полотенце к разбитым губам. Неужели он жил как в тумане? Конечно, в последнее время он слишком много кутил…

Это все Симона дю Рош… Она виновата. Не пожелай она заполучить в мужья барона, не вышло бы скандала из-за плаща, Тристан бы не обозлился и не решил бы проучить брата за самое обычное для него поведение.

«Да, – понял Ник, – вина целиком и полностью лежит на моей красавице нареченной». В том зеленом платье она выглядела дьявольски привлекательной, оно так шло к ее чудесным глазам… Аромат лаванды был так силен… Вот Ник и увлекся.

– Николас! – Тристан хмурился. – Тебе не слишком досталось?

Ник вскинул голову.

– Не о чем говорить, братец. Я едва почувствовал твою родственную щекотку. – Ник не желал демонстрировать слабость, хотя гордость его была ущемлена. – А вот ты выглядишь забавно. Этот лиловый синяк выгодно оттеняет цвет твоих глаз.

Тристан расхохотался, но тут же снова посерьезнел:

– Все правильно, Ник. Сам бы ты так и не остановился ни на одной из невест. Мать будет довольна.

– Полагаю, да. – А про себя подумал: «Все будут довольны: леди Симона, лорд дю Рош, король Вильгельм, Хейт, Тристан и даже Ивлин, возможно, обрадуется, узнав, что я женюсь. Ведь я ей не нужен».

– Я приду за тобой, когда подойдет время. – И Тристан вышел из комнаты.

Ник опустил взгляд на заляпанное кровью полотенце. «О да, все будут довольны, кроме меня».

Ник любил брата и радовался, что после стольких лет они вдруг оказались вместе. Но он не мог допустить, чтобы Тристан им помыкал. Да, придется жениться на Симоне дю Рош, но никто не заставит Ника изображать счастливую семейную жизнь и ублажать свою новоявленную жену так, как Тристан ублажает Хейт. Если Симона решила заполучить в мужья барона Крейна, она его получит, но только на его собственных условиях. Вот так. И Ник улыбнулся.

Глава 5

У дома, где семья дю Рош снимала жилье, Арман помогал Симоне сесть на серую кобылу, которая должна была доставить невесту на брачную церемонию. Два дня она горько плакала, и сейчас ее лучший наряд цвета шафрана не мог скрыть следы отчаяния на лице.

Глаза распухли от слез, нос покраснел, на груди и шее выступили красные пятна. Симона шмыгнула носом. Слезы отступили, но не оттого, что она успокоилась, а от измождения. Боль в сердце не утихала.

Симона тупо смотрела, как отец отдаёт приказания перевезти ее вещи. Вокруг суетились торговцы, предлагая свои товары. Щебетали птицы, лошади стучали подковами. Запахи готовящейся пищи вызывали у Симоны отвращение. За два дня она не съела ни крошки. Все вокруг были заняты собственными делами, никого не интересовали ни Симона, ни ее горе.

Краем глаза Симона заметила слабое мерцание. Повернув голову, она увидела Дидье, который зацепился коленями за крышу продуктовой лавки и висел над улицей вниз головой. На земле под ним сидели две тощие собаки и, склонив головы набок, с интересом разглядывали привидение.

Дидье улыбнулся сестре шаловливой перевернутой улыбкой и смахнул с прилавка кучку полосок вяленого мяса.

Собаки с лаем кинулись растаскивать этот внезапный подарок судьбы. Краснолицый хозяин в гневе выскочил из-за прилавка и принялся разгонять собак, но те уже успели набить желудки. Симона не могла сдержать улыбки, глядя, как Дидье хохочет над незадачливым торговцем.

Арман вскочил в седло, и лошадь Симоны, привязанная к его жеребцу, тронулась с места. Симона еще раз оглянулась на Дидье, который теперь сидел на огромной телеге, груженной яблоками. Он отчаянно пытался надкусить яблоко, но оно упало и покатилось по земле.

Дидье остался возле дома. Вскоре после его смерти они с братом выяснили, что лошади очень бурно реагируют на его присутствие, начинают ржать, пугаются. Симону это расстраивало, ведь Дидье всегда любил лошадей.

Она знала, что брат найдет способ оказаться на церемонии. Это успокаивало – он будет единственным, кто ей посочувствует.

Когда они приблизились к аббатству, Симону снова охватила паника. На ступенях толпилось множество народу. Люди выстроились в две плотные шеренги. Даже улица оказалась запружена зеваками. Симона слегка пришпорила кобылу и подъехала к отцу.

– Папа, кто все эти люди?

– Полагаю, гости короля, – невозмутимо ответил Арман. – Наверное, свадьбы по его распоряжению бывают нечасто. Этих людей привело любопытство. – И он, к ужасу Симоны, поднял здоровую руку и с улыбкой помахал собравшимся, как будто все они явились сюда лишь для того, чтобы приветствовать этого чужестранца. – Bonjour! Добрый день. Благодарю вас, что пришли.

Симоне казалось, что в нее впивается множество глаз, стараясь пронзить ее насквозь. Дамы перешептывались, бросали на нее насмешливые и злобные взгляды, открыто разглядывали. Но вскоре ей стало не до сплетниц. Взгляд Симоны пробежал по высокой лестнице и упал на стоящего там рыцаря.

Николас Фицтодд, не сводя глаз с невесты, стал спускаться навстречу. Арман спешился и, держа в руках поводья, остановился рядом с дочерью. Жених приближался, и Симону поразил его изысканный наряд.

Плащ Ника чудесно подходил к платью Симоны: одеяние цвета слоновой кости сверкало богатой вышивкой золотом. Кюлоты и мягкие сапожки были коричневыми. Конец длинного меча царапал землю. Позолоченные ножны сияли, огромный сапфир украшал эфес. Рубаха цвета свежих сливок скрывала могучие плечи, на которые падали черные кудри.

– Дю Рош… – В голосе барона звучала злоба.

Симона не находила в себе сил поднять на него глаза.

– Барон… – уверенно отозвался Арман. Из-под опущенных ресниц Симона видела, как отец передает поводья жениху. – Да благословит вас Господь здоровьем и процветанием.

Ник что-то буркнул в ответ. Кремовый плащ коснулся ее колена. Симона почувствовала, что дрожит, и не знала, как вести себя дальше.

– Леди, дю Рош, – низким глубоким голосом проговорил Ник. Симона задрожала сильнее, прикрыла глаза, попыталась успокоиться и лишь тогда взглянула в лицо судьбе.

Ник долго-долго смотрел на нее. Напряжение все росло. Глаза Ника оставались бесстрастны. Солнечный свет отражался в их синих глубинах, и Симона вновь, как в первую встречу, почувствовала себя завороженной. Она, конечно, заметила поцарапанную щеку и разбитую нижнюю губу и едва не протянула руку, чтобы коснуться ранки, но вовремя одернула себя и стиснула кулаки. Ник снова заговорил. На сей раз его слова предназначались только для ее слуха:

– Вы плакали.

– А вы дрались. – Голос Симоны прозвучал хрипло. Она сама его не узнала.

Лицо Ника не изменило выражения, он выронил поводья и протянул руки к Симоне. Его прикосновение обожгло ее даже сквозь платье. Симона перестала дышать.

– Ну, идите же ко мне! – скомандовал он в странной тишине, которая вдруг опустилась на площадь.

Симона обрадовалась этой подсказке, положила руки на широкие плечи жениха, позволила ему подхватить себя и опустить на землю. Когда она слегка покачнулась, Николас крепко ухватил ее за руку и помог обрести равновесие. Потом положил ее кисть поверх своей согнутой руки, и они начали медленно подниматься по ступеням. На мгновение Симоне показалось, что церемония вовсе не будет столь мучительной, как она воображала, но шепот в толпе быстро вернул ее к действительности:

– …голоса в голове… сошла с ума… жених отказался… – Симона вздрогнула и подняла взгляд на чеканный профиль своего нареченного, который спокойно вел ее по бесконечной лестнице. – …отец увечный… ни единого пенни… бедный барон… да я бы…

Симона смотрела только вперед, стараясь не слышать этих отвратительных слов, но щеки ее горели, а горло сжималось от отчаяния. Дверь аббатства распахнулась. Симона увидела родственников Николаса – его брата с женой. Чернота вокруг глаза Тристана указывала, что он участвовал в той же драке, где получил свои синяки Николас. Симона невольно задумалась, в какую же семью она сейчас вступает. Хейт приветливо улыбнулась. Сейчас Симона яснее, чем когда-либо, чувствовала, что ей понадобится друг. Оставалось только надеяться, что Дидье не ошибся и что она сможет доверить леди Хейт свою тайну.

Вдруг за спиной жениха и невесты раздался дикий шум. Все лошади на широкой улице – и те, что были под всадниками, и на привязи – вели себя странно: громко ржали, выкатывая глаза, становились на дыбы, пятились, рвали поводья. Симона тотчас поняла: по лестнице следом за ними поднимался Дидье.

– Как странно, – пробормотал Николас, оглядывая улицу.

Симона бросила через плечо предостерегающий взгляд и рука об руку с бароном вошла в темное пространство церкви.

Церемония прошла быстро. Ника это только порадовало. Голова у него трещала либо из-за вчерашней невоздержанности, либо из-за грубой науки Тристана, и больше всего Ник хотел, чтобы этот фарс наконец кончился.

В церковь набилась масса любопытных. Было душно. Вильгельм и Матильда сидели на помосте выше священника, как будто королевская чета представляла здесь особу Господа Бога. Тристан, как некое подобие стража, стоял рядом с Ником, Хейт заняла такое же положение возле Симоны, девушки, которая через несколько мгновений станет его женой.

Ее бледное лицо мерцало над желтизной платья. Сквозь ткань рубашки Ник чувствовал, как Симона дрожит.

«Она и должна бояться, это правильно», – думал он. Если бы не ее игра в невинную сирену, он, Ник, валялся бы еще в постели. Вместо этого он стоит здесь, слушает, как равнодушный священник усыпляюще бормочет латинские фразы, накрывая их соединенные руки освященным платом и благословляя брачный союз.

Если бы не настойчивое требование короля еще две недели оставаться среди королевских гостей, Ник выполнил бы свои супружеские обязанности и тут же отослал бы Симону в Хартмур, надеясь, что она уже забеременела. Леди дю Рош была красива, а потому он не испытывал отвращения перед физической близостью, но клялся самому себе, что она никогда не получит его сердца.

Николаса поразило торжественное выражение на лице Симоны, когда священник произносил заключительные слова, соединяя их на веки веков. Ее зеленые глаза были широко распахнуты, в них блестели непролитые слезы. В зеленой глубине Ник успел разглядеть ту серьезность, которая заставляла думать, что Симона понимает самую суть произносимых обетов. В душе Ника неожиданно поднялась теплая волна.

«Моя жена».

Эхо последних слов священника еще висело в душном воздухе, а к молодым уже хлынули гости и тут же их разделили. Перед глазами Ника мелькнуло желтое платье, бледное испуганное лицо, но барона уже окружили притворные улыбки и лживые поздравления.

Праздник затянулся далеко за полночь. Лишь за столом Ник оказался на расстоянии вытянутой руки от своей молодой жены, но даже тогда Симона была занята разговором с Хейт, которая не оставляла ее весь вечер. Ник все время искал свою жену в толпе, хотя и не желал в этом признаваться.

После церемонии настроение Ника значительно улучшилось – причиной тому были щедро выставленные королем бочки вина. Барон с удовольствием разглядывал Симону. Ему казалось, что она похожа на луч света, желтое платье светилось в толпе, шлейф тянулся за новобрачной, как волна, убегающая с берега назад, в море. Мужская половина гостей оказывала ей усиленное внимание, и в душе Ника проснулась и зазвучала ревность, подобная фальшиво настроенной струне в лютне.

– Успокойся, братец, – произнес у него за спиной голос Тристана. – Сомневаюсь, чтобы кто-то из этих хлыщей был способен занять твое место.

Ник фыркнул:

– Похоже, Тристан, ты слишком налегал на запасы из королевских подвалов. Во-первых, я не имел никакого желания ее завоевывать. И неужели ты мог подумать, что меня волнуют поклонники жены?..

– Ха! Отчего же ты так кривишься?

В этот момент Ник увидел, как Арман что-то настойчиво говорит Симоне. Та слегка повернула голову, глаза мужа и жены встретились, но Симона тут же отвела взгляд. Ник видел, как она устала, как встревожена. Рядом появилась Хейт, и обе дамы скрылись в толпе.

– Все это не важно, – заявил Ник. – Очень скоро я от нее избавлюсь. Как только Вильгельм отпустит меня из Лондона, я вернусь в Хартмур и заживу, как жил. – Он перестал искать взглядом жену и посмотрел на брата: – Не хотите ли вы с Хейт составить нам компанию?

– Нет. Утром мы уезжаем в Гринли. Хейт соскучилась по дочери и боится несчастий, которые могут случиться с ней в наше отсутствие, хотя Изабелла и осталась под надзором Минервы.

Ник пропустил мимо ушей замечание Тристана о двоюродной бабке Хейт. Его расстроила перспектива в одиночестве развлекать свою молодую жену.

Кстати, та совсем пропала из виду.

– Значит, ты толкнул меня в ловушку, а теперь бросаешь, чтобы я спасался в одиночку? Ну, спасибо тебе, Тристан, – пробормотал Ник. «Куда же она делась?»

Брат рассмеялся:

– Думаю, ты справишься. Ник?

Ник вздрогнул, когда Тристан хлопнул его по плечу.

– Что? В чем дело? Ты тут болтаешь, а моя невеста пропала!

Только тут Ник заметил, что вокруг них собралась большая толпа мужчин. Тристан ухмылялся:

– Не бойся. Скоро мы вас соединим.

Ника схватили и подкинули в воздух. В зале загремела непристойная песня. Множество рук вцепилось жениху в плечи и бока. Его выволокли с праздника и потащили по лабиринту коридоров.

– Отпустите меня! – дико вопил Ник, отчаянно вырывался, колотил кубком по чьим-то головам, но все было напрасно. Тупая сила увлекала его вперед. Невидимые руки стянули с него один сапог. Ник осыпал своих мучителей проклятиями, но никто его не слышал. С него стянули плащ, затем рубаху. Он почувствовал, как кто-то развязал ему пояс. Ник издал грозный крик. Тристан возник сбоку, держа на весу длинный меч брата. У дверей в покои Ника толпа остановилась.