Текст книги "Нежная обманщица"

Симона открыла было рот, чтобы представиться, но Николас поднял руку, призывая ее к молчанию.

– Простите меня еще раз, леди дю Рош, но должен признаться, что по приезде сюда я справлялся о вашем имени. – И он сделал жест в сторону красивой пары, расположившейся неподалеку. – Мои осведомители – брат и его жена.

Симона настороженно разглядывала высокого светловолосого мужчину и женщину с ярко-рыжими волосами, но тут ее поразил и обезоружил неожиданный жест незнакомки – та поднесла руку к лицу и покачала пальцем. Симона слегка поклонилась и снова обратилась к рыцарю.

– Тогда я должна выразить им свою благодарность, – проговорила она хрипловатым от нахлынувшего волнения голосом – так сильно действовало на нее присутствие молодого барона.

Сидящий на полу Дидье заухал, как филин.

– Вас не мучает жажда? – учтиво спросил барон. – Я мог бы принести вам что-нибудь попить.

– Merci, – ответила Симона. На губах Николаса мелькнула еще одна завораживающая улыбка, и он снова исчез в толпе. Симона взглянула на брата: – Дидье, немедленно поднимись с пола!

По лицу брата катились крупные серебристые слезы. Он хохотал – слезы выступили от смеха.

– Merci, возлюбленный! О-хо-хо-хо-хо! – заливался Дидье, простирая руку вслед уходящему рыцарю.

– Сейчас же прекрати! – выкрикнула Симона, чувствуя, как краска заливает лицо.

Наконец Дидье совладал с собой и принялся вытирать ладонями щеки.

– О, сестрица, это было чудесно. Ты настолько забылась, что заговорила по-английски.

Симона вздрогнула. Все полагали, что она говорит только по-французски, и это было ее единственным оружием в стане врагов. Если бы здесь узнали об этом обмане, шансы Симоны на выгодный брак стали бы значительно меньше, ведь гордость хозяев не потерпела бы подобной лжи.

– Если бы ты не отвлекал меня, я бы владела собою лучше, – парировала Симона и тут же едва не вскрикнула от страха – к ней приближался отец в обществе толстого лорда Холбрука.

– Симона. – Арман возвышался над ней, как сторожевая башня, но Симоне невольно пришло в голову, что мускулистый торс барона Крейна значительно основательнее заслонял от нее вид на парадный зал. – Тебе весело?

– Oui, papa.

Остановившийся неподалеку Холбрук улыбался почти как родной дедушка. Симона содрогнулась.

– Bon. Мы с лордом Холбруком поищем спокойное местечко, чтобы обсудить… э-э-э… деловые вопросы. – Арман выделил последние слова, у Симоны екнуло сердце, она перевела испуганный взгляд на толстого лорда. Арман едва заметно кивнул и неловко улыбнулся. – Ты не заскучаешь, если мы тебя ненадолго оставим?

– Конечно, нет. – Симона опустила глаза и едва ответила на прощальное «Mademoiselle» лорда Холбрука.

– Симона выходит замуж! Симона выходит замуж! – запел Дидье, отплясывая вокруг ее стула.

– Похоже, – вздохнула Симона. Конечно, мысль о том, чтобы стать женой старого толстобрюхого лорда, не радовала ее, но Симона знала, что смирится.

– О, Дидье, – тихонько проговорила она и даже не постаралась прикрыть рот, – если бы маман была жива… Мы жили бы сейчас во Франции, а я уже была бы женой Шарля.

– Шарль никогда меня не любил, – тихонько заметил Дидье. Сейчас он сидел у ног Симоны, положив кудрявую головку ей на колени.

– Шарль любил тебя, Дидье, он просто не знал, что с тобой делать. В поместье Бовиль не было детей.

Тут Симона увидела, как барон Крейн снова пробирается к ней с кубком в руках и с той же ласково-ленивой улыбкой на губах. В голове закружился хоровод запретных образов – должно быть, мысль о предложении лорда Холбрука сыграла свою роль. Вот ее тело прижимается к его огромному животу. Старческие губы касаются ее кожи. О, если бы хоть на миг оказаться в мощных объятиях этого мускулистого гиганта, не думать ни о чем, кроме его поцелуев, прикосновений, соблазнительного шепота!

– Сестрица, ты вся дрожишь! – произнес Дидье и только сейчас заметил приближение барона. Губы брата раздвинулись в лукавой усмешке, открывая взгляду просвет на месте потерянного в позапрошлом году зуба. Однако Симону не разжалобил умильный вид Дидье, она ответила брату строгим предостерегающим взглядом.

– Леди дю Рош, – произнес барон, вручая ей кубок. – Здесь довольно душно. Не хотите ли подышать свежим воздухом?

Склоняясь над кубком, Симона уловила в немыслимо синих глазах барона явно порочные намерения, и ее вдруг охватило бездумное желание забыть обо всех обязательствах и убежать с этим отчаянным повесой, убежать хоть на миг! Симона слышала о похождениях таких вот баронов и прекрасно понимала: единственное, чего он хочет, – это соблазнить ее. Знала она и то, что любое нарушение приличий с ее стороны приведет к полному краху отцовских планов успешно выдать дочь замуж. Однако мысли о будущем с толстобрюхим Холбруком не оставляли, и Симона вдруг почувствовала, что ей все равно. Кто знает, может быть, это ее первый, последний и единственный шанс испытать настоящую страсть? Пусть мысли об этой ночной эскападе поддерживают проданную невесту всю оставшуюся жизнь. А барон улыбается так соблазнительно, что устоять невозможно!

– Вперед, сестрица! – шептал ей в ухо Дидье, и его слова сливались с бешеным стуком сердца. Она поднялась с козетки. Колени подгибались, а губы уже произносили:

– С превеликим удовольствием.

Глава 2

Николас вел миниатюрную леди дю Рош по лабиринту дворцовых коридоров. Сердце замирало от предвкушения.

Ник правильно угадал рост девушки. Высокое сооружение из головного убора и тяжелых кос едва возвышалось у него над плечом. В голове Ника роились игривые мысли: интересно, как такая разница в росте скажется на их приключениях в постели?

Сквозь позолоченный портал Ник провел свою даму в богато обставленные покои, но не остановился, а направился к двойным дверям, которые выходили на укрытый с трех сторон балкон – ночная прохлада и ветер не могли помешать уединению. Леди дю Рош отошла от своего спутника и встала у резного каменного парапета, чтобы полюбоваться ночным садом.

Итак, охота началась. Ник ухмыльнулся – темнота скрыла его ухмылку, – стянул с себя плащ и сделал шаг к Симоне. Остановившись у нее за спиной, он спросил:

– Вам не холодно? – и накинул плащ ей на плечи.

Она оглянулась через плечо и, коснувшись руки Ника холодными пальцами, запахнула плащ на груди.

– Merci.

От шеи красавицы шел теплый лавандовый аромат. Сочетание этого запаха и вида ее фигуры, закутанной в его плащ, ударило в голову, бросая вызов мужским инстинктам Ника. Однако он понимал: если собираешься ухаживать за женщиной, следует сдерживаться. Он не может просто подхватить ее на руки, усадить на парапет и нырнуть под пышные бархатные юбки, где аромат лаванды будет, конечно…

Ник мотнул головой, глубоко вдохнул прохладный воздух и дружелюбно улыбнулся.

– Мне показалось, что праздник доставил вам меньше удовольствия, чем другим дамам, – начал он, стараясь ободрить Симону легким разговором.

Леди дю Рош пожала плечами и, прежде чем ответить, сделала глоток вина.

– О каком удовольствии вы говорите? Откуда ему взяться? От танцев с толстыми стариками, которые рассматривают меня, как выставленную на продажу кобылу? Настоящее варварство.

Ник приподнял бровь. Ну и темперамент! А по холодному лицу даже не заподозришь…

– Значит, слухи верны?

Симона резко обернулась. В полутьме балкона зеленые глаза сверкнули яростным огнем.

– О каких слухах вы говорите?

– Болтают, что вы явились в Лондон, чтобы подыскать себе мужа, – удивляясь ее враждебности, объяснил Ник.

– Ах, вот вы о чем! – Леди дю Рош явно испытала облегчение и отвела от Ника глаза. – Oui. И похоже, поиски подходят к концу. В этот самый час отец заканчивает переговоры с человеком, который должен стать моим мужем.

– Это Холбрук? – выпалил Ник, вспомнив толстого старика, который беседовал с отцом француженки. – Да у него внуки старше вас!

– Но он очень богат, – вздохнула леди дю Рош. – А это необходимое условие.

– Вы испытываете к нему привязанность?

Ник удивился, услышав ее смех – чистый, звонкий.

– Нет, милорд. Я уже знаю, что чувства не имеют отношения к брачным делам. – Она снова посмотрела Нику в лицо: – Будь я в него влюблена, разве я стояла бы сейчас рядом с вами?

В словах Симоны прозвучала болезненная правда. Ник сразу вспомнил о предательстве Ивлин. Может быть, у француженки тоже разбито сердце? Ведь Хейт что-то говорила о разорванной помолвке.

– Красива и умна, – пробормотал Ник, впиваясь взглядом в нежное лицо Симоны. – Значит, вы не страшитесь будущего и готовы прожить остаток дней с трясущимся от старости мужем?

– Вы же сами сказали, что он стар. Если мне повезет, я переживу его и когда-нибудь обрету покой. – Она повернулась к Нику, но луна у нее за спиной не позволила разглядеть выражения лица француженки. – А может быть, он не так уж и стар и сможет дать мне ребенка, чтобы не было так одиноко?

– Вы говорите очень смело, – заметил Ник и придвинулся к ней настолько, что почувствовал тепло, исходящее от ее тела. – Позор, что такая страстная женщина должна соединиться с подобным старцем. Он никогда не сумеет разжечь в вас любовь.

Даже в темноте Ник сумел разглядеть ее усмешку.

– Не думаете ли вы, Николас Фицтодд, барон Крейн, что вы этого сумеете добиться?

Несколько мгновений Ник не мог вымолвить ни слова. Он вынул кубок из ее пальцев и поставил на парапет, потом положил ладонь на теплую шею француженки и заставил ее поднять лицо навстречу своему взгляду. От этого прикосновения Симона тихонько вздохнула. Ник усмехнулся, заметив, что она отводит глаза.

– Поистине так, леди дю Рош, – начал он. – Я…

– Симона, – хриплым шепотом поправила она его.

– Симона, – повторил Ник, растягивая слоги, как будто пробуя их на вкус. – Желаете, чтобы я продемонстрировал вам свои способности? – Он ждал, что Симона отступит, но она высвободила руки из-под складок плаща и положила ладони ему на грудь. Ее взгляд отыскал его глаза. Ник прочел в них такую жажду, что его решимость сдерживать свои порывы заколебалась.

Симона облизнула губы розовым язычком.

– Да, Николас, пожалуйста…

Он накрыл губами ее рот и с силой притянул француженку к себе. От нее пахло медовым вином, осенней прохладой. Когда маленькие ладошки легли ему на щеки, заключая в ловушку твердые скулы, Ник испытал такое потрясение, какого не испытывал ни с одной другой женщиной.

Его рука скользнула под плащ и обхватила тонкую талию. Ладонь Симоны сместилась ему на затылок, и она крепко прижала губы Николаса к своим. Ник с трудом оторвался от них.

– Леди Симона, будьте осторожны. Я известен своей несдержанностью, – предупредил Ник, давая ей последний шанс на спасение. При каждом вздохе он чувствовал, как ее груди прижимаются к его широкой груди. Сдерживаться становилось все труднее.

– Тогда почему же вы остановились?

Губы ее раздвинулись и влажно сверкали в свете луны. В невинных глазах горело такое нетерпение, что путь к отступлению оказался для Ника отрезан. Он притянул Симону к себе и впился в жадные губы. Его рука скользнула по ключице к плечу, затем опустилась на грудь.

Симона вздрогнула от этого смелого прикосновения. Николас прервал поцелуй и слегка отстранился.

– Я должен вас предупредить, леди Симона, – прошептал он, – что не поддаюсь женским интригам. Если это просто уловка, чтобы заполучить меня в мужья, то она обречена на провал.

Глаза Симоны сверкнули, она с иронией приподняла бровь и коротко хохотнула:

– Вам нечего опасаться, лорд Николас. Моя помолвка почти заключена. Да и в любом случае вы неподходящая для меня партия.

Она прикрыла глаза и подалась вперед, стремясь продолжить прерванный поцелуй, но Ник уклонился от ее жаждущих губ.

– Почему вы так думаете? – требовательно спросил он, чувствуя, как его обдало холодом. Симона открыла глаза и нетерпеливо вздохнула. Ник продолжил: – Потому что мне нет еще и восьмидесяти?

– Нет. – Симона удивленно захлопала глазами. – Потому что вы пьяница и хвастун и скорее всего не обладаете достаточным состоянием, а мой отец считает, что это непременное условие брака. – Она снова подалась к Нику, и он снова отстранился.

– О Боже, что же заставило тебя сделать такие выводы?

– Простые наблюдения, – будничным тоном ответила Симона. – Когда ты подошел ко мне в первый раз, то споткнулся, а плащ на тебе выглядел так, будто им мыли полы. – Она слегка наклонилась к его груди и потянула носом. – От тебя пахнет дешевыми женщинами и вином. Вот я и решила, что ты нищий обожатель.

Ник фыркнул, Симона, должно быть, неправильно его поняла, потому что приложила пальчик к его губам, заставляя молчать, и продолжила:

– Тебе нечего стыдиться, mon cher, – прошептала она. – Мне нет дела до твоего богатства.

Ник тряхнул головой, освобождаясь от этого жалостливого прикосновения. Неужели он недостаточно хорош для нее? Сначала Ивлин, а теперь и эта куколка сочли его никудышным! Может, его костюм и пострадал от прежних гулянок, но, видит Бог, Сесил Холбрук – один из его вассалов, Ник может купить его с потрохами, и не один раз!

– Отлично, миледи! – прорычал он. – Во всяком случае, эта единственная ночь оставит в вашей памяти такие воспоминания, что никакие сокровища мира не смогут стереть их.

Он снова притянул ее к себе, на сей раз грубо, безжалостно – огромными ручищами схватил за плечи и прижал к груди так, что она вскрикнула, а потом решительно вторгся в распахнувшиеся ему навстречу губы. Его язык вторгся ей в рот, как ураган. Ник прижал девушку к парапету, руки жадно метались по ее телу. Симона слабо стонала.

О Боже! Что с ней такое? Симона не ожидала такой бури эмоций. Прежде она и вообразить не могла, что способна на столь мощную страсть. Ноги почти не держали ее. Внутри возникла и стала расти сладкая боль. Шарль тоже целовал ее, даже случайно касался коленей, но сейчас все было иначе. Совсем иначе.

– Симона! – Шепот прозвучал прямо у нее в ухе. Голос принадлежал Дидье. Но Симона крепче зажмурила глаза и приказала ему исчезнуть.

– Сестрица! – настаивал Дидье. – Ты должна меня послушать!

– Не сейчас, – хрипло произнесла она прямо в уста барона.

Николас приподнял голову, не сводя опьяненного взгляда с бледного лица Симоны.

– Конечно, не сейчас, – прошептал он. – Я отведу тебя в свои покои.

Симона тряхнула головой и снова прильнула к губам Ника.

– Сестра!

– Убирайся прочь! – прорычала она.

– Леди дю Рош? Что вы говорите? – гневно воскликнул Николас. – Вы отказываете мне, заманив так далеко?

Симона издала слабый горловой звук, схватила руку барона и потянула ее себе под плащ.

– Нет, милорд, я…

– Отец идет! – завизжал Дидье.

Двойные двери балкона распахнулись, в проеме появился Арман дю Рош, за его спиной маячил лорд Холбрук.

Тут же был и светловолосый господин из танцевального зала, его рыжеволосая жена выглядела явно встревоженной, но сам он оставался бесстрастным.

– Симона! – прошипел Арман дю Рош, и Симона вдруг осознала, что самым недвусмысленным образом прижимается к груди барона Крейна. Она словно очнулась, оттолкнула Николаса, стала суетливо поправлять платье, сбросила чужой плащ и сунула его владельцу.

– Отец, я…

– Нет! – закричал Арман. Правая половина его лица перекосилась, старый шрам побелел, он прижал руку к груди и быстро заговорил по-французски: – Никаких извинений! Ты должна была оставаться в зале, но, как только я вышел, ты улизнула с этим… с этим… – он сделал презрительный жест в сторону барона, – с этим бродягой. Ты ведешь себя как шлюха!

Симона опустила глаза. Ее щеки пылали от стыда.

– Прости меня, папа.

– А вы! – Арман перешел на английский. – Вас следует выпороть за оскорбление леди!

– Прошу вас простить меня, лорд дю Рош, – спокойно произнес Николас, надевая плащ и тщательно его застегивая. – Но возможно, вам не известно, что предложение исходило от вашей дочери?

Задыхаясь от возмущения, Симона резко повернулась к Николасу:

– Лжец! Это ты заманил меня сюда!

– Ха! Да я едва поспевал за вами!

Рыжеволосая дама обратилась к своему мужу:

– Неужели ты ничего не можешь сделать?

Ее муж покачал головой и усмехнулся:

– Ты опять за свое? О Ник…

– И кстати, с моей нареченной, – вмешался в скандал толстый лорд.

Арман обернулся к старику:

– Вы знаете этого хлыща?

– Э-э-э… да, мы с бароном знакомы.

Ник приветливо улыбнулся лорду Холбруку:

– Сесил! Да ты прекрасно выглядишь! Мои поздравления в связи с грядущими свадебными торжествами!

Симона зарычала от злобы. Холбрук метнул на нее недовольный взгляд.

– А-а… э-э-э… благодарю. Рад вас видеть, милорд. Николас обратился к Арману:

– Полагаю, мы не знакомы. Я Николас Фи…

– Я слышал, кто вы такой, – холодно произнес Арман, игнорируя протянутую ему руку. Вместо пожатия он через плечо глянул, на дочь, тотчас отвернулся, словно не желая ее видеть, и коротко приказал: – Принеси наши плащи и жди меня.

Симона жалобно протянула руки к отцу:

– Папа, не верь ни одному его слову. Он…

– Иди, Симона.

Симона бессильно уронила руки и направилась к двери, но потом вдруг замерла на месте, обернулась и гневно бросила Нику:

– Ты просто трусливый побирушка! Я всегда буду ненавидеть тебя!

Николас зарычал и сделал к ней шаг, но тут вмешалась рыжеволосая. Она взяла Симону за руку и легонько потянула ее с балкона.

В коридоре Симона вырвала у нее свою руку и бросилась прочь, но рыжеволосая не отставала. Симона резко остановилась и, указывая на балконную дверь, выкрикнула:

– Этот негодяй… он мерзавец!

В ответ спутница спокойно улыбнулась и сообщила:

– Я знаю. Я невестка барона. Позвольте проводить вас?

– Non. Я желаю побыть одна. – Симона потянула на себя тяжелую дверь и исчезла в проходе.

– Дидье, – прошипела она, летя на цыпочках к бальному залу и стараясь не пропустить нужный поворот. Направо или налево? У Симоны вспыхнули щеки – она вдруг поняла, что, занятая бароном, совсем не заметила, в какую сторону отправилась в его обществе. – Дидье, где ты?

– Кто такой Дидье?

Симона едва не подпрыгнула, услышав за спиной голос леди Хейт.

– Я же сказала, что желаю остаться в одиночестве, – бросила она через плечо и решительно повернула налево.

– Как хотите, – крикнула ей вслед Хейт, – но вы идете не в ту сторону.

Симона резко остановилась и прикрыла глаза, отчаянно стараясь не расплакаться. Справившись с собой, она обернулась и увидела, что леди Хейт с сочувственной улыбкой на губах всё еще стоит неподалеку.

Тут же стоял и Дидье, разглядывая рыжеволосую даму, словно та была древним кельтским божеством.

Симона, стараясь не смотреть в сторону брата, поспешно вернулась к повороту.

– Леди Хейт, пожалуйста, простите мою грубость, – опустив глаза, проговорила она. – Я очень устала за этот вечер и сейчас хочу скорее вернуться в свои покои.

– Я понимаю, – мягко ответила рыжеволосая. – Вам сюда.

– Мне жаль, сестрица, – заговорил Дидье, шагая между двумя дамами. – Но я ведь старался тебя предупредить.

– Подождите-ка. – Леди Хейт застыла на месте и удивленно посмотрела на Симону: – Вы слышали?

У Симоны упало сердце.

– Что?

Хейт нахмурилась:

– Ничего. Мне показалось.

К облегчению Симоны, они снова двинулись в путь.

– Ты слышишь меня? – заговорил Дидье. В голосе его звучало сомнение.

– Вот опять! – Хейт снова застыла на месте. – Разве вы не слышали? Говорили почти шепотом.

– Нет, – излишне громко заявила Симона. – Я ничего не слышала.

– Сестрица! Она меня слышит! – закричал Дидье.

– Помогите мне, – обратилась Симона к Хейт. – Просто укажите дорогу к выходу. Мне надо спешить. Отец скоро вернется, а он и так уже на меня сердит.

– Но, сестра…

– Леди дю Рош…

– Нет! – вмешалась Симона, заставляя умолкнуть и брата, и рыжеволосую даму. – Нет-нет, я ничего не слышала!

Хейт пристально посмотрела на нее. Казалось, она пыталась прочесть мысли Симоны. Девушка ощутила, как капельки пота стекают у нее по спине.

Наконец Хейт вздохнула и показала на один из коридоров:

– Налево, потом направо.

– Благодарю вас. – Симона облегченно вздохнула и заспешила прочь, но все же успела расслышать прощальные слова леди Хейт.

– Очень надеюсь, что мы еще увидимся, леди дю Рош. И с Дидье – тоже.

Глава 3

Сжавшись в комок, Симона сидела в кресле и с ужасом ожидала возвращения отца.

Она долго ждала в вестибюле дворца, наконец явился лакей, сопроводил ее в трактир, где они снимали жилье, и объявил, что отец скоро будет.

Симона в сотый раз спрашивала себя, что могло так задержать его. Сердце сжималось от страха, ничего хорошего от этой задержки она не ждала.

В очаге потрескивали поленья. Огненные блики окрашивали стены уютным розоватым цветом, но в комнате все равно было холодно. События сегодняшнего вечера привели Дидье в возбуждение, а когда он волновался, его всегда окутывало леденящее облако.

Брат носился по комнате в обычной для него странной манере – то окажется на широкой, скрытой за пологом кровати, то, скрестив ноги, вдруг усядется у огня. Его метания раздражали изможденную ожиданием Симону. Наконец она потерла заледеневшие ладони и в отчаянии крикнула:

– Дидье! Неужели ты не можешь хоть минуту посидеть на месте?

Брат ничего не ответил, лишь сверкнул на нее глазами от камина… Впрочем, нет. Сейчас он уже хмурился, сидя на подоконнике.

– У меня от тебя голова закружилась, – пожаловалась Симона, с раздражением замечая облачко пара изо рта.

– Отлично, – резко бросил Дидье. – Может, тогда ты узнаешь, каково это.

– Что «это»? – вздохнула Симона и с новой силой стала растирать спрятанные под покрывалом руки, с неудовольствием замечая, как новое ледяное облако окутывает ножки кресла.

– Чувствовать, что тебя игнорируют! – Теперь Дидье, уперев кулачки в бока, стоял прямо перед Симоной. – Почему ты не объяснила той леди, что шепот, который она слышала, это я?

Симона стряхнула с покрывала тоненький снежный налет.

– Ты хочешь, чтобы меня заперли как сумасшедшую?

– Как она стала бы обвинять тебя в сумасшествии, если тоже слышала меня? – рассудительно заметил Дидье. – Как только я ее увидел, то сразу понял: она может нам помочь.

В комнате стало теплее. Симона догадалась, что Дидье начал успокаиваться. Зубы у нее больше не стучали, она снова чувствовала свои пальцы.

– Что ты имеешь в виду?

– Я и сам до конца не понимаю. – Личико Дидье сморщилось от размышлений. Он похлопал ладошкой по покрывалу: – Можно, я сяду рядом с тобой?

Симона подвинулась, и Дидье вскарабкался в кресло, принеся с собой новую порцию холода. Симона передернула плечами.

– Плохо, что так холодно. Прости, – устраиваясь поудобнее, пробормотал брат.

– Ничего страшного. – Симона попыталась ободряюще улыбнуться ему. – Скоро пройдет. Всегда проходит.

Несколько минут брат и сестра молча смотрели на огонь, ожидая, пока согреется комната. Потом Дидье озабоченно произнес:

– Как ты думаешь, что теперь сделает папа?

– Понятия не имею. – Симона вздохнула. – Все зависит от того, что скажет лорд Холбрук.

– Он все равно на тебе женится?

– Ради нашего благополучия надеюсь, что женится. – Симона сжала губы, вспоминая сцену на балконе. Барон с такой охотой пошел ей навстречу! Ее обдало жаром при мысли о, страстных объятиях, прерванных неожиданным появлением Армана и лорда Холбрука.

Негодяй! Предатель! Пьяница! Эгоистичный хлыщ!

Но как сладко ей было в его объятиях! Она чувствовала себя свободной, желанной, прелестной. Наверное, она слишком наивна, потому-то на нее так подействовало внимание мужчины, решила Симона. Может быть, объятия лорда Холбрука тоже вызовут такую реакцию? Но, вспомнив старческую, заплывшую жиром фигуру, она прогнала эту надежду.

Когда Симона была помолвлена с Шарлем Бовилем, она позволяла ему кое-какие вольности – иногда разрешала себя поцеловать, иногда обнять. Она знала Шарля всю жизнь, его прикосновения не пробуждали в ней страсть, но создавали ощущение безопасности и покоя. Шарль грубо и прямо объяснил, чего от нее хочет. Он не любил Симону и не ухаживал за ней, но тем не менее она с охотой собиралась за него замуж. Однако он тоже предал ее.

– Тебе нравится барон? – Шепот Дидье вторгся в ее воспоминания о синих глазах и мягких, но решительных губах.

– Что? – Симона нахмурилась. – Конечно, нет. Почему ты спрашиваешь?

– Я раньше не видел, чтобы так целовались. – Дидье приподнял личико и ухмыльнулся. – Только девка из таверны у нас дома.

– Дидье! Та женщина была проституткой!

Брат захихикал:

– Я знаю.

– Значит, ты сравниваешь свою сестру с простой уличной девкой?

– Тогда объясни, почему ты пошла с ним? – требовательно спросил Дидье. – Зачем из-за человека, до которого тебе нет никакого дела, ставить под удар папины планы?

Симона не знала, что сказать. Дидье сочувственно улыбнулся:

– Сестрица, у тебя течка?

Симона вскрикнула, вскочила с кресла, с горящими щеками бросилась на постель и зарылась в перину.

– Ну, так как? – Дидье уже сидел на кровати. – У собак и лошадей тоже…

– Я не лошадь и не собака. Ясно? – выкрикнула она. – Течка! Ну и слово!

– Хорошо-хорошо. Успокойся, сестрица. Я просто спросил.

– Я бы треснула тебя хорошенько, если бы могла.

Дидье фыркнул и вытянулся рядом с Симоной.

– Объясни только, почему именно лорд Николас?

Симона долго молчала, разглядывая балдахин кровати.

Как объяснить свой отчаянный порыв восьмилетнему мальчику, который, если уж говорить откровенно, вовсе не мальчик, а привидение? Она и сама не понимала, почему пустилась в такую бездумную авантюру накануне, возможно, самого важного дня в своей жизни. И не только в своей.

После смерти матери и Дидье люди стали болтать о том, что Симона сошла с ума. Порция дю Рош весьма свободно обходилась с деньгами рода дю Лак. Позже выяснилось, что средств не осталось, их не хватало на поддержание самого скромного образа жизни. Спасти семью мог только удачный брак Симоны в Англии. Удачный и скорый. Иначе и она, и отец были обречены на нищету в чужой стране.

Сейчас на Симону камнем давила мысль, что она поставила под угрозу планы отца, прельстившись несколькими мгновениями блаженства в объятиях известного соблазнителя.

«Барон Крейн не стоит и пылинки на моих туфельках, – думала Симона. – Почему же тогда? Почему?»

– Дидье, я не знаю, – наконец вздохнула она. Такой ответ явно не удовлетворил брата, и Симона попыталась найти хоть какое-нибудь объяснение: – Может быть, потому что он такой красивый, а мне на празднике было так плохо. А может, мне хотя бы раз захотелось поступить так, как хочется.

– Ты выбрала для этого неудачное время.

Симона грустно улыбнулась, Дидье ответил ей задумчивым взглядом.

– Ты бы снова так сделала, если бы выпал шанс?

– Да. – Ответ слетел у нее с губ раньше, чем она успела подумать. Симона сама удивилась правде, которая в нем прозвучала. – Да, я сделала бы то же самое. Я не могу тебе этого объяснить, да и себе тоже.

Воспоминания о поцелуях барона так ее взволновали, что Симона, чувствуя на себе настойчивый взгляд Дидье, приподнялась на коленях и, чтобы отвлечься, стала развязывать ленты на пологе.

– Наверное, тебе нужно было, чтобы он к тебе прикоснулся, – неуверенно произнес брат.

– Что ты имеешь в виду? – Симона выпустила из рук занавеску и на коленях поползла к следующему столбику.

– Мама так говорила, – отвечал он. – Когда ей было грустно, она прижимала меня к себе. – В голосе Дидье звучала, печаль. – Прижимала и просила: «Посиди у меня на коленях, малютка». Она часто мне говорила, что когда грустно, надо, чтобы к тебе прикоснулся тот, кого любишь. И тогда снова станет хорошо.

Симона опустила вторую занавеску. По щекам у нее текли крупные слезы. Забыв об оставшихся узелках, она заползла под меховое одеяло и приподняла край, чтобы Дидье лег рядом.

– Дидье, я не люблю барона, – чуть слышно проговорила она. – Просто он… попался под руку.

– Я знаю. – Дидье не смотрел на сестру, а поглаживал ладошкой блестящий мех. – Я так по ней скучаю.

– Ты снова ее увидишь, cheri, – успокоила брата Симона. – Надо просто подождать, пока мы не узнаем, почему она ушла, а ты – нет.

– Сестрица, ты думаешь, я попаду в ад? – тихонько спросил Дидье. – Из-за этого я еще здесь? Наверное, Бог не хочет брать меня на небеса.

– Не говори глупостей, – решительным шепотом заявила Симона. – Бог и маман скоро призовут тебя на небо. Очень скоро. Ты должен верить и ждать.

Дидье с сомнением кивнул и заглянул Симоне в глаза:

– Я думаю, леди Хейт может нам помочь. Правда-правда. Она… другая.

Он смотрел так серьезно, с такой надеждой, что Симона не решилась возражать.

– Ну хорошо, Дидье, – согласилась она. – Если я встречу ее, пока мы в Лондоне, то поговорю с ней.

Личико Дидье просияло.

– Но думаю, ты понимаешь, как опасно рассказывать о тебе кому-нибудь чужому? – Симона вспомнила брезгливый ужас Шарля, когда она доверилась ему.

– Леди Хейт не предаст тебя, сестра, – торжественно произнес Дидье. Он хотел что-то добавить, но тут раздался легкий стук в дверь. – Это папа, – прошептал Дидье, поцеловал сестру в щеку и пропал.

У Симоны сжалось сердце, когда она услышала поворот ключа в замке.

Она опустилась на перину и натянула до подбородка одеяло. Дверь распахнулась, появился отец со свечой в руке.

– Симона? Ты спишь? – негромко спросил Арман.

– Нет, папа. – Сердце Симоны бешено колотилось. Арман прикрыл за собой дверь. Его красное лицо потемнело от усталости, глаз дергался от тика. Арман проковылял через комнату и поставил подсвечник на маленький столик.

«Он слишком спокоен, – думала Симона, глядя на отца, который остановился в изножье кровати и сейчас напряженно смотрел в лицо дочери. – Случилось что-то ужасное».

Симона тут же представила: лорд Холбрук разорвал помолвку, из-за ее скандального поведения им придется покинуть Лондон. Куда они поедут? Ничтожная сумма, которую удалось собрать для поездки в Англию, почти растаяла. Они даже не в состоянии вернуться во Францию.

– Симона, ты можешь объяснить свое поведение?

Симона с трудом сглотнула. От ужаса у нее волосы зашевелились на голове.

– Нет, папа.

Раскачиваясь на каблуках, Арман тер свою сухую руку. Губы его шевелились, произнося какую-то беззвучную тираду в адрес дочери.

По натуре Арман был весьма эксцентричен и к тому же производил пугающее впечатление. Сколько Симона его помнила, он всегда занимался поисками какого-то таинственного сокровища, которое считал бесценным. По сути, отец был для нее незнакомцем. Пока Симона росла, он почти всегда отсутствовал из-за этих самых поисков. Бывая дома, в замке Сен-дю-Лак, он страдал от дурного настроения и не чурался физических наказаний – за любую провинность безжалостно бил своих детей. Даже сейчас, в весьма преклонном возрасте, он оставался сильным. Симона понимала, что ее безответственное поведение в такой вечер непростительно, и боялась, что отец ее высечет.

Наконец он заговорил:

– Значит, ты не можешь объяснить причин своего намеренного неповиновения? Ведь как только я оставил тебя на минуту без присмотра, ты улизнула с известным распутником и упала к нему в объятия, да еще в таком месте, где любой мог тебя видеть. – Арман сделал шаг к Симоне. – Подойди. – И он поманил дочь пальцем.