Текст книги "Сказки в суфийском обучении"

Заметки о вышеперечисленных пунктах

1. Человеческая способность к вниманию, если внимание правильно сфокусировано, способствует осуществлению возможной трансформации, и такая способность должна использоваться самым эффективным способом. Сделать это могут лишь те, кто владеет совершенным знанием человеческого устройства на основе скрытого паттерна.

Такие люди не только существуют, но и активно вовлечены в эту деятельность.

2. По всему миру людей информируют, что эта «работа» жива, и что они могут занять в ней свое место. Это дает им шанс сгармонизировать себя относительно жизни способом, который прежде был для них невозможен. До тех пор, пока они не готовы признать, что уже сам факт того, что им об этом сообщают, изменяет их ситуацию, они не смогут развиваться.

3. Прогресс в направлении человеческой реализации в сегодняшней фазе Реальной Работы осуществляется только через принадлежность к общине, которая придерживается вышеприведенных принципов.

4. Одна единственная и простая техника может трансформировать человеческое существо, но она должна применяться людьми, знающими, какова ситуация этого человека и какова в целом его связь с общиной, к которой он принадлежит.

5. Есть только один набор обстоятельств, при которых целенаправленное человеческое развитие может иметь место – это правильный набор обстоятельств. Они существуют только в связи с работой, которая здесь описывается.

6. Все, кто сегодня связан с этой работой, находятся в контакте с «мирскими» параллелями, которые дадут им возможность достичь такого высокого развития, на какое они только способны.

7. Масло и вода не смешиваются. Целеустремленному изучению и деятельности не способствует смешивание их со случайной деятельностью, какой бы внешне привлекательной она ни казалась.

8. Часть процесса учиться тому, как учиться, состоит в изучении материалов, таких, как этот документ, которые специальным образом сконструированы для прочтения и получения пользы теми, кто истинно заинтересован в своем развитии.

9. Эта работа в ее реальной и утонченной форме не имеет никакой связи с высоко привлекательными личностями или ритуалами, которые по факту, а не в заявленной теории, лежат в основе несовершенных систем. Работа идет на своих собственных ногах посредством самой себя, не прибегая к костылям сентиментальности или таинственности.

Притча о домохозяине и гостях

Учитель подобен хозяину дома. Те, кто пытаются изучать Путь – его гости. Они никогда прежде не бывали в домах и плохо представляют себе, что это такое. И все-таки дома существуют.

Когда гости попадают в дом и видят место, предназначенное для сидения, они спрашивают, что это такое. Им отвечают: «Это место, где сидят». Гости рассаживаются на стульях, лишь смутно осознавая назначение стула.

Хозяин развлекает гостей, а они продолжают засыпать его вопросами, подчас не совсем уместными. Он как человек гостеприимный, не ставит им это в упрек. Например, гости хотят знать, где и когда они смогут приступить к еде. Им совершенно невдомек, что они здесь не одни, и что в этот самый момент есть еще и другие люди, которые готовят еду, есть еще и другая комната, где они смогут удобно расположиться и приступить к еде.

Не видя ни еды, ни того, что еда готовится, гости смущены; возможно, они даже не очень-то доверяют происходящему, да и вообще чувствуют себя явно не в своей тарелке.

Добрый хозяин, понимающий все затруднения своих гостей, обязан успокоить их, чтобы, когда придет назначенный час, ничто не препятствовало им насладиться трапезой. Но поначалу они не в состоянии даже приступить к приему пищи.

Некоторые гости быстрее других поймут, что к чему и уловят взаимосвязь вещей в доме. Именно они и смогут помочь своим менее расторопным товарищам. А хозяин, между тем, отвечает на вопросы гостей в соответствии со способностью каждого воспринимать единство и функциональность дома.

Но само по себе наличие дома еще не означает, что он готов к приему гостей и что в нем присутствует хозяин. Кто-то должен активно исполнять роль хозяина, чтобы пришельцы, чувствующие себя гостями, за которых хозяин несет ответственность, могли бы пообвыкнуться в доме. Поначалу многие даже не понимают, что они гости – или, скорее, им неизвестно само понятие «гость» – им неясно, что они в этой роли могут привнести в ситуацию, и что это может им дать.

Гость, имеющий опыт гостевания, уже кое-что знающий о домах и гостеприимстве, в конце концов раскрепощается, и эта позиция позволяет ему лучше понять, что такое дом и многие стороны жизни в нем. Но до тех пор пока пришелец все еще пытается понять смысл дома и запомнить правила этикета, его внимание слишком поглощено этими вопросами, чтобы он мог заметить, скажем, красоту, ценность или назначение мебели.

Есть мнение, что эта высокопочитаемая притча, взятая из «поучений», жившего в XIV столетии Низам ад-дина Авлийа, полезна на разных уровнях. Притча говорит, в частности, о том, что человеку для развития особого высшего восприятия необходимо упорядочить различные функции ума.

К тому же у нее есть цель – в легко доступной для ума форме указать на необходимость суфийской группы и взаимосвязь между ее членами, а также на то, что каждый член группы может дополнить другого.

Дервиши уделяют особое внимание необходимости в расстановке соответствующих факторов в нужном порядке, прежде чем индивидуум сможет получить пользу от групповых усилий.

Притча относится к суфийским произведениям, на которые наложен определенный запрет. Ее нельзя изучать отдельно, и в какое бы собрание историй она ни была включена, ученик, прочитав ее, сразу же должен читать следующий за ней рассказ («Королевский сын»).

Притча не появляется ни в одном из классических произведений, но ее можно обнаружить в личных рукописных тетрадях (журналах) для заметок, которые дервиши носят с собой, и на которые они время от времени ссылаются как на непременный атрибут их занятий в прописанном им курсе обучения.

Настоящий вариант взят из рукописного манускрипта, где значится, что он был дан мастером Амир Саид Кулал Сокхари, умершим в 1371 году.

Королевский сын

Однажды в стране, где все жители были подобны королям жила одна семья, каждый представитель которой чувствовал такое удовлетворение от жизни, а его окружение представляло из себя такое совершенство, что описать это, используя сравнения, известные современному человеку, невозможно.

Казалось, что жизнь в этой стране, называемой Шарк, без всякого сомнения удовлетворяла и юного принца Дхата, пока однажды его родители не сказали ему: «Любимейшее дитя! По обычаю нашей страны каждый королевский сын, достигнув определенного возраста, должен пройти через испытания. Это необходимо для того, чтобы подготовиться к царствованию и, чтобы, как репутация, так и внутреннее состояние королевича, достигнутые бдительностью и усилиями, подняли бы его на ступень мужества, не досягаемую никаким другим способом. Так было от начала дней, и так будет всегда».

И вот принц Дхат стал готовиться к путешествию, и собрал в дорогу запас еды, находившейся в распоряжении его семьи и родственников. Эта особая пища могла поддержать его на чужбине и, поскольку она занимала очень мало места, ее можно было взять с собой в неограниченном количестве.

Кроме того, его снабдили и другими дорожными припасами, о которых не следует распространяться, правильное их применение обеспечивало их обладателя, можно сказать, полной безопасностью.

Дхат направлялся в страну, называемую Миср, но в своем путешествии он должен был принять совершенно иной облик. Поэтому ему дали в дорогу проводников и вручили наряд, который соответствовал его новому положению и едва ли мог навести на мысль о его королевском происхождении. Цель же путешествия состояла в том, чтобы привести из Мисра драгоценный камень, охраняемый ужасным чудовищем.

Итак, Дхат отправился в дорогу со своими проводниками, которые, сопроводив его до некоей границы и распрощавшись с ним, оставили его одного. Вскоре он повстречал человека, который, как оказалось, выполнял схожую миссию, и оба они, объединившись, были в состоянии сохранять память о своем высоком происхождении. Однако, по прошествии какого-то времени, воздух и пища чуждой им страны навеяли на них некую разновидность сна, и Дхат позабыл о своем задании.

Долгие годы Дхат прожил в Мисре, зарабатывая себе на жизнь, и, по всей видимости, совершенно не осознавая, чем на самом деле он должен здесь заниматься.

Между тем жители Шарка с помощью им одним известного метода узнали, в каком страшном положении находится Дхат, и, объединив свои усилия и используя особые способности, стали делать все, чтобы помочь принцу стряхнуть наваждение и дать ему возможность исполнить свою миссию.

Каким-то хитроумным чудесным способом принцу было отправлено послание, гласившее: «Пробудись! Ведь ты королевский сын и в этой стране находишься только по причине особого задания; возвращение же твое неминуемо, и путь твой лежит к нам».

Дхат очнулся, разыскал чудовище, после чего с помощью особых звуков усыпил его и завладел бесценным камнем.

Затем, повинуясь звуку пробудившего его послания, Дхат облачился в прежние свои одежды и, следуя за звуком, направился в страну Шарк.

За удивительно короткий срок Дхат вернул себе древнюю мантию, страну предков и родной дом. Но теперь, благодаря опыту, ему удалось засвидетельствовать, что страна его несравненно великолепнее, чем он мог видеть это прежде: здесь он был в безопасности. И еще он осознал, что его родина – это то самое место, которое жители Мисра почти неосознанно чтили в своей памяти, употребляя слово «саламат», которое сами они понимали как смирение, но на самом деле, как он осознал теперь, оно означало – покой.

Очень похожую тему можно обнаружить в «Гимне души» из новозаветного апокрифа. Философ Ибн-Сина (умер в 1038 году), известный на Западе как Авиценна, использовал похожий материал в своей аллегории «Изгнание души» или «Поэма о душе».

Вышеприведенный вариант сказания взят из тетради странствующего дервиша, где история эта, предположительно, записана со слов Амира Султана, шейха из Бухары, обучавшего в Истамбуле и умершего в 1429 году.

Трансформация человека

Необходимо отметить, что существует разница между информацией и знанием, редко учитываемая в современном мире. Есть также разница между умом и мудростью.

Человеку важно понять, что всякий механизм может выполнять только те функции, для которых был создан. Катапульта стреляет камнями, но не может сварить яйцо.

Человеческий ум, развитый в определенном направлении, приспособленный для борьбы определенного характера, не был рассчитан для каких-то других целей. В отношении других целей он атрофирован и склонен впадать в одержимость. Итак, применив грубую аналогию, можно сказать, что такой ум работает, как катапульта, а человек норовит с его помощью сварить яйцо.

Человек собирает информацию, чтобы прийти к мудрости, тогда как информация приводит только к еще большей информации. Ум такого рода не способен справиться с вопросами, поставленными самым обыкновенным человеком самому себе: «Кто я? Куда я иду? Если я вообще иду куда-то, то в чем цель жизни, и есть ли у нее какая-то цель? Почему я чувствую себя несчастным и ощущаю свою незавершенность? Чтобы до конца разобраться в моей ситуации, как мне преодолеть преграду, которая, как я чувствую, стоит между мной и другим видом знания?»

Как правило, ум лишь иногда и то, на короткое время, может достичь некоторой объективности. Чтобы противостоять многим ситуациям, он обрел в определенном отношении достаточную стабильность. Эта стабильность и делает возможным существование цивилизации. Но такой ум не научился еще работать в более широкой сфере.

Ум такой, каков он есть, может быть эффективным, но лишь до определенного уровня; у него есть также способность обнаруживать свои слабые стороны. Представьте себе телевизор, воспроизводящий только черно-белое изображение. И на мгновение вообразите также, что он обладает некоторым интроспективным сознанием. Этому сознанию представляется, что черно-белое изображение на экране есть часть его самого. Телевизионная же система трансляции, от которой он преимущественно зависит, транслирует цветное изображение. И вот телевизор спрашивает себя: «А существует ли вообще цвет? Если да, то почему я не могу воспроизводить цветное изображение?» И затем он предполагает: «Достигнутая мной способность воспроизводить изображение пришла ко мне в результате моей организованности и моих собственных усилий. Двигаясь в этом направлении и дальше, я, конечно же, добьюсь и цветного изображения». Или наш телеприемник может сделать другое предположение: «Способ, которым я добился черно-белого изображения не годится для получения цветной картинки. Поэтому – к черту всякую организованность и эффективную методологию – сосредоточу-ка я свои усилия на поисках «вдохновения»». Чего телевизор не понимает, так это того, что ему необходим адаптер, что его черно-белая, как он ее понимает, трансляция, является в то же время и цветной трансляцией. А вот его собственная чувствительность оставляет желать лучшего. Черно-белое сообщение – это информация, а цветное изображение, глубина или дополнительное измерение – это «знание».

Данная аналогия дает простейшее представление о самой большой проблеме человека, и суть ее в следующем: ему недостает прямого и непрерывного восприятия того, что находится по ту сторону его непосредственного (ежедневного) мира или того, что принадлежит иному измерению этого мира.

Озабоченный данной проблемой, человек прибегает к двум методам для ее решения:

1. Наращивание интеллекта. Сегодня это включает и компьютеры.

2. Игра с эмоциями.

Эффект получился следующий:

a. Бурное накопление информации совместно с бесцельным и неконтролируемым размножением фактических данных ведет к гипертрофии технологий и абсолютному академизму.

b. Экспериментальная религия, так же как и политическая доктрина ублажает эмоции, возвышает их и провоцирует сброс энергии. Люди сегодня одержимы поисками химикатов и прочих галлюциногенных веществ, вызывающих «переживания», но не способных дать человеку понимание этих переживаний.

c. Смешение двух методов: когда образуется сплав жаргона и теории в соединении с эмоциями. Тенденция эта очень заметна сегодня в психологии, рьяно апеллирующей с одной стороны к интеллектуальной убедительности, а с другой – к силе эмоций.

Для психологических школ весьма характерна также яркая политико-религиозная окраска, что явно бросается в глаза в их настойчивых доктринерских лекциях и в их привязанности к тем или иным авторитетам.

И все же, фактически благодаря только одному ингредиенту в человеческой природе, человек не в силах (по факту или на какой-то постоянной основе) убедить себя в том, что его занятия или ментальная деятельность направлены на какую-то адекватную цель. Человеку явно не хватает чего-то самого необходимого, чтобы причина его существования обрела завершенность. Каков этот недостающий элемент? Как его вообще смогли обнаружить, если он столь глубоко скрыт? Почему о нем известно так ничтожно мало?

Недостающий элемент, о котором идет речь, заставляет нас почувствовать нужду в нем, благодаря присутствию в человеке основного, хотя и очень хрупкого органа восприятия, способного начать правильно работать при соответствующих обстоятельствах и при наличии намеренного, запланированного и эффективного усилия.

Еще в глубокой древности данный элемент был открыт маленькими группами мудрых людей, отчасти благодаря их собственным усилиям, отчасти же благодаря определенной необходимости космического характера, навязавшей их вниманию свое присутствие.

Сведения об этом элементе столь скудны по причине того, что он проявляет свое действие среди членов общины: а) когда их нужда достигает апогея под давлением необходимости и космического запроса; б) когда работу «по развитию функции общины» возглавляет живой и способный учить индивидуум и когда он соответствующим образом оснащен для выполнения этой задачи; в) когда есть группа людей, специально сгармонизированная, направляемая и сформированная.

И вот когда все эти факторы собраны в определенном месте – только в этом случае то, что называется работой, может начаться.

А что же случается с Работой, когда эта фаза приходит к завершению?

Существует сколько угодно примеров окаменевших школ, у которых нет учителя, и которые бесконечно блуждают в настоящем времени и месте так же, как они блуждали в недавнем прошлом.

К таким примерам, к слову сказать, относятся алхимия, Свободное масонство, Розенкрейцерство, некоторые основные религии, йога, дзен и т.п. Сюда можно отнести также шаманистские группы и магические учения. Ассортимент этих окаменевших органических останков исключительно разнообразен. Но все они могут быть сведены к единому образцу. В некоторых случаях, зная систему, по какой-то причине задействованную ими, или систему, символика которой выпала из их фактической практики, можно легко и полностью расшифровать их терминологию и внешний формат, а также раскрыть их внутреннее намерение.

В большинстве случаев то, что выдается за основные функции таких организаций, представляет собой второстепенное и более позднее образование. Например: милосердие и благотворительность, религиозные обязанности, стремление к богатству, успеху или власти, сверхъестественное знание. Потеря учителя в результате всегда приводила к потере сущностных доктрин, таких, например, как «доктрина о благоприятной возможности», как мы ее называем.

Под «благоприятной возможностью» мы имеем в виду следующее:

Работа требует того, чтобы учение и действие в соответствующее время подверглись влиянию места. Учение невозможно «проглотить», как бутерброд с сыром, в любом месте или в любое время, пренебрегши двумя этими его условиями.

Вы легко можете увидеть, как вышеупомянутый элемент подавляется теми, кто, следуя за учителем, не чувствует, однако, смысла в «благоприятной возможности». Недостаток в себе этого очень важного чувства они компенсируют тем, что ударяются в механистичность. Они обосновывают свое поведение как благовидными, так и другими мотивами. Их мотивы, однако, не имеют для нас значения, поскольку, каким бы ни был первоначальный мотив, автоматизм действует по одной и той же схеме. Такие люди могут страстно настаивать на том, что традиция и есть то, что они чувствуют, ссылаясь при этом на сентиментальные соображения или на восторг, который они испытывают от формулировки или внешней формы их деятельности, и все это они ошибочно принимают за что-то существенное.

Реальная Работа может состояться, только в том случае, когда она происходит в конкретное время и в конкретном месте, и такая возможность появляется, лишь когда ею руководит сознательный пробужденный индивидуум.

В этом формате, то есть, когда вышеописанные условия соблюдены, отдельные индивиды и группы смогут найти ответ на вопрос, который гложет обычного человека: «В чем смысл жизни?»

Вот обязательные изначальные основания для получения ответа:

Как и в изготовлении чего бы то ни было, необходимо наличие плана, правильных приспособлений и первичных материалов. Кроме того, необходима адекватная подготовка к Реальной Работе, которая ведет к достижению сознания – что является возможной и наилучшей судьбой человека.

6

Различные уровни в сказках и историях

Немало изумления вызывает то, что взрослый и в обычном смысле образованный человек настолько обусловлен своей культурой, что не только реагирует на истории посредством ассоциативного их «истолкования» или позволяет себе подпасть под воздействие их эмоциональной стороны, но даже, фактически, думает, что именно так он извлекает из этих историй нечто «важное» или полезное. По большей части он совершенно не осознает, что реагирует подобно дрессированному животному.

Процесс, через который прошел этот индивидуум, можно описать таким образом: из поколения в поколение его наставники превозносили до небес эмоциональные и сентиментальные материалы – сказки, легенды, мифы, религиозные учения. Люди эти ошибочно полагали, что, погружаясь в эмоции, они испытывают нечто «возвышенное» или «благородное». Рядом с ними не оказалось того, кто сообщил бы им, что эмоция содержит реальную, но в то же время ограниченную ценность.

Точно так же, в течение целых поколений, различные авторитеты обучали людей аналитическому и ассоциативному подходу, типа «это означает то-то и то-то» и убеждали, что к истине можно придти только так. Разумеется, какая-то доля правды в этом есть и интеллект имеет свою ценность, но думать, что любую истину можно постигнуть с помощью интеллекта, значит встать в позицию человека, чей труд рано или поздно будет вытеснен электронным компьютером.

Однако, суть в том, что все сказки, истории, учебные материалы высшего порядка, существуя в самых разных формах, имеют различные назначения и притом на различных уровнях. Восприятие одного только эмоционального и интеллектуального содержания сказок и других обучающих материалов можно уподобить использованию двух органов чувств, скажем зрения и обоняния. А как насчет других сторон изучаемого материала, для восприятия которых необходимо пользоваться другими чувствами? Как насчет звука, осязания, вкуса?

Имея в виду представителей большинства современных культур, можно сказать, что мы находимся на стадии, на которой ведем себя, как если бы что-то видели и слышали, будучи убежденными, что это нельзя, в то же время, почувствовать или потрогать. Продолжая нашу аналогию, можно сказать, что кроме тренировки двух единственных органов чувств, которыми мы ограничиваем наш кругозор, есть еще много других путей воспринять что-то. Но мы находимся в еще худшем положении, потому что, когда какой-нибудь отрывок обучающего материала вызывает в нас ассоциативный поток мышления, мы даже не осознаем, что мыслим таким образом. Вместо того, чтобы признаться: «Я понимаю, что пытаюсь анализировать», мы упорно продолжаем вопрошать: «Не означает ли этот персонаж то-то и то-то? Не символизирует ли эта идея такое-то переживание?» и так далее.

Но еще хуже, когда нас переполняют эмоции и мы говорим: «Не знаю, как описать свои чувства, но я просто потрясен!» или: «Я чувствую, что это истина, но не могу объяснить, почему!».

Все это, в сущности, является восприятием не только поверхностным, но и недостаточным.

Вы никогда не сможете прийти к конструктивному восприятию до тех пор, пока не узнаете, как определять неконструктивное восприятие и не научитесь узнавать, что именно вы чувствуете в данный момент.

Первый шаг в этом направлении – самонаблюдение, т.е. когда вы наблюдаете, как тот или иной отрывок обучающего материала воздействует на вас. Второй шаг состоит в том, чтобы, воспользовавшись преимуществами эмоционального и интеллектуального восприятия, в то же время не терять из виду, как рабочую гипотезу, возможность существования и совершенно других преимуществ. Точно так же, как интеллект подсказывает вам, что яблоко съедобное, вкушение яблока сообщает, что оно вкусное. А теперь, как насчет содержащихся в нем питательных веществ, которые вы вообще не воспринимаете?

Определенные специализированные практические процедуры и учения предоставляют возможность развить это качественное и высшее восприятие. Но вы не поднимитесь до уровня, на котором вам можно было бы доверить подобные практики, до тех пор, пока не позаботитесь о том, чтобы самим определять, когда ваше внимание привязано к ассоциативным и эмоциональным аспектам. Человеку нельзя давать то, для чего он не готов. Даже если бы вы ухитрились получить это, оно не пошло бы вам на пользу; вы только попусту растратили бы свое приобретение, тогда как это могло быть дано другим людям.

Нельзя, однако, возлагать всю ответственность за создавшуюся ситуацию только на ее жертву, часть вины лежит на тех, кто обосновал религиозные, эзотерические и моралистические учения на примитивнейшем уровне: загрузить человеческий интеллект и поднажать на его эмоции.

Определите для себя, раз и навсегда: жаждете ли вы интеллектуальных и эмоциональных стимулов. Если да, то легко увидеть, что их предлагают повсюду.

НАША ЛАВКА ТОРГУЕТ ДРУГИМИ ТОВАРАМИ

Два брата

Жили-были два брата; работали они на одном поле, и урожай с него всегда делили поровну. Однажды один из них проснулся среди ночи и подумал:

«Мой брат женат и у него дети. Его расходы и хлопоты намного больше моих. Перетащу-ка я несколько мешков зерна из своего амбара в его – так будет по справедливости. А чтобы мой брат по причине своего благородства не воспротивился, сделаю-ка я лучше это ночью, прямо сейчас, – и он ни о чем не догадается.

Так он и поступил, перенес мешки к брату и отправился спать.

А немного погодя проснулся другой брат и подумал:

«Нехорошо все-таки, что я беру половину урожая. Брат мой холост и лишен радостей семейной жизни, отдам-ка я ему несколько мешков зерна – пусть хоть в этом найдет он утешение».

Сказано – сделано.

А наутро, когда оба они проснулись и заглянули в свои амбары, удивлению их не было границ – у каждого из них в амбаре было столько же мешков зерна, сколько и накануне.

Прошли годы, но ни один из них так и не смог понять, отчего, когда он украдкой перетаскивает в амбар к брату несколько мешков зерна, наутро обнаруживается, что их не убавилось.

Проблема щедрости

Один человек, придя к суфию, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение, спросил из любопытства: «Для чего вам нужны тридцать великолепных гаратских мулов, что стоят в вашем дворе?»

Мудрец тут же ответил: «Они ждут тебя».

Услышав, что мулов отдают ему, ученик весьма обрадовался, но на всякий случай спросил: «Я, конечно, должен что-то заплатить за них?»

«Сам ты никогда не сможешь заплатить за них, – сказал мастер, – но у меня есть одно условие: пусть ни одна душа не знает, что я тебе их подарил. Я здесь не для того чтобы прослыть добряком вследствие подобных поступков. Люди обычно считают добрыми деяниями такие действия, причины и последствия которых они не могут постичь».

«Что может быть дешевле вашей цены? – воскликнул ученик. Вне себя от радости он погнал мулов к своему дому. По дороге он рассуждал с собой: «Мой учитель поистине облагодетельствовал меня. Его дар – внешнее проявление внутреннего благословения!»

Вечер застал ученика в пути. Вскоре он был остановлен ночным дозором. Стражники порешили между собой: «Надо обвинить этого человека в каком-нибудь преступлении, которое в любом случае потребует тщательного расследования. Например, если он не сумеет объяснить, откуда у него эти животные, скажем, что он купил их на краденые деньги. Судя по его исхудалости и ветхой одежде, он наверняка не дружит с законом и в чем-нибудь да виноват. Взять хотя-бы то, что некоторые из нас встречали его прежде в компании каких-то странных типов».

Итак, ученика привели в суд, но на все вопросы, откуда у него животные, тот ничего не отвечал. Судья приказал бить его палками по пяткам.

Между тем, группе других своих учеников, пришедших к нему, мудрец велел по очереди дежурить в суде и наблюдать за судьбой этого несчастного.

Время от времени от них поступали сообщения: «Он отказывается отвечать на вопросы». Затем: «Они пытаются сломить его пытками, он слабеет».

Наконец, суфий сам поспешил в суд. Он объяснил, что дал мулов арестованному, и человека освободили из-под стражи.

Тогда суфий обратился к суду, к своим ученикам и к собравшемуся народу, а все они были весьма озадачены этими событиями.

Он сказал:

«Репутация щедрости ущербна в трех отношениях. Она может испортить того, кто имеет такую репутацию; она может принести вред тому, кто восхищается щедростью, если он пытается ей невежественно подражать; она может разрушить получателя щедрот, если ему известно, от кого они исходят. Чувствовать себя обязанным в данной ситуации неуместно. Вот почему на суфиях лежит ответственность проявлять свою щедрость в глубокой тайне».

То, что обычные люди считают наивысшей щедростью, относится к низшему уровню истинной щедрости. Первоначально, практика щедрости была введена среди людей как способ развития терпимости и широты взглядов. В настоящее время она превратилась в идола и стала подлинным бедствием.

Собака и дервиши

Как-то раз несколько дервишей, путешествовавших вместе со своими учениками, остановились на привал, чтобы перекусить и немного передохнуть.

Они достали кусок материи, расстелили его на земле, а по углам, чтобы ветер не унес их скатерть, придавили ее булыжниками.

Мимо пробегал бродячий пес. Заметив приготовления людей, он остановился и стал принюхиваться.

Кто-то из учеников сказал:

Похоже, псина собирается пристроиться к нашему столу. Если мы бросим ему что-нибудь из объедков, он заберется на скатерть и испоганит всю нашу пищу.

Один из дервишей прервал его:

Действие лучше размышления. Кончай думать об этом, принеси-ка лучше еще камней.

Пес покружил, покружил немного, обнюхал каждый булыжник да и потрусил своей дорогой, не преминув, однако, на прощание облаять путешественников.

Кто-то из дервишей, за которым наблюдалось знание языка животных, растолковал им лай собаки:

Она нам сказала: «Если эти люди даже для себя ничего кроме камней на стол не поставили, чего же мне от них ждать».

Виноград

Некий человек посадил виноград, но такой сорт, который начинает плодоносить лишь по прошествии тридцати лет.

Случилось так, что, когда человек сажал его, мимо проходил Повелитель Правоверных, он остановился и сказал:

– Ты большой оптимист, если надеешься дожить до того дня, когда этот виноград начнет плодоносить.

– Я, быть может, и не доживу, – ответил человек, – но, по крайней мере, потомки насладятся плодами моего труда, как и мы сегодня пользуемся плодами трудов наших предшественников.

– В любом случае, – сказал правитель, – если когда-нибудь появится спелый виноград, принеси немного и мне. Конечно, если нас обоих до того времени не поразит занесенный над нашими головами меч смерти.

И повелитель продолжил свой путь.

По прошествии лет виноград начал приносить прекрасные плоды. Человек наполнил большую корзину самыми сочными гроздьями и отправился во дворец.

Повелитель Правоверных принял его и щедро вознаградил золотом.

Пошли слухи: «Простому крестьянину выдали кучу золота за корзину винограда».

Услышав это, одна невежественная женщина тотчас же наполнила корзину своим собственным виноградом и предстала перед дворцовой стражей со словами: «Я требую такого же вознаграждения, какое было дано тому человеку сегодня утром. Вот мой виноград. Если правитель дает деньги за виноград – вот виноград».