Текст книги "Сказки в суфийском обучении"

Истоки и судьба

Эта история имеет отношение к истокам и судьбе человечества, и, однако, ее не следует рассматривать, как исторический документ.

Скорее всего, в ней содержится намек на ситуацию из той сферы, где наше прошлое, настоящее и будущее составляют единство. Трудности в улавливании данной сферы частично устраняются посредством воздействия самой истории. Иными словами, именно по этой причине она и была составлена такой, какая она есть. Это небольшая сказка и нет никакой необходимости при подходе к ней погружаться в концентрацию или застывать в недоумении. Вам нужно ознакомиться с основными линиями ее действия. Функция ее в том, чтобы восстановить в той области ума, где это было утеряно, связь между истоком и судьбой.

История эта не для забавы и не для приятного времяпрепровождения. Она – не урок из области морали. Она не служит косвенному образованию. Она лишена мотивов пропагандистского характера. Она дается вам, чтобы вы могли с ней ознакомиться.

Человек, змея и камень

Один беспечный человек шел однажды по дороге. Вдруг его внимание привлек лежавший в стороне необычный предмет.

«Надо бы разузнать, что бы это могло быть?» – сказал он сам себе.

Подойдя поближе, он увидел, что это был большой плоский камень.

«Надо бы разузнать, что под ним», – подумалось ему. И он тут же поднял камень.

Лишь только он сделал это, как услышал громкое шипение, и из отверстия, которое закрывал камень, выскользнула громадная змея. Путник в ужасе уронил камень да так и застыл. А змея, тем временем, свернувшись в кольца, прошипела:

– А теперь я убью тебя, ведь я – ядовитая змея.

– Но я же освободил тебя, – взмолился человек, – неужели ты отплатишь мне злом за мое добро? Поступив так, ты совершишь неблагоразумный поступок.

– Во-первых, – сказала змея, – камень ты поднял только из любопытства, ни на секунду не подозревая о возможных последствиях, теперь же ты вдруг заявляешь: «Я освободил тебя!» – разве это не странно?

– Даже когда мы поступаем бездумно, мы не должны прекращать попыток вернуться к благоразумному поведению, – промямлил бедняга.

– Да, конечно, ты призываешь к благоразумию, но только когда тебе это выгодно, – заметила змея.

– Все так, – сказал человек, – и только глупец может надеяться на благоразумие змеи.

– От змеи всегда жди змеиного поведения, – сказала змея. – Для змеи змеиное поведение – самое разумное. Ну, а теперь я убью тебя.

– Смилуйся, не убивай меня, – взмолился несчастный, – дай мне хотя бы еще один шанс. Ты научила меня понимать, что такое любопытство, что есть благоразумное поведение, а что – поведение змеи. Теперь же хочешь убить меня прежде, чем я опробую эти знания.

– Ладно, – прошипела змея, – будь по-твоему, я дам тебе еще один шанс. Мы продолжим твой путь вместе, и первую же встречную тварь попросим рассудить нас.

Человек согласился, и они отправились в путь.

Вскоре они повстречали стадо овец, пасшихся на лугу. Змея замерла, а человек жалобным голосом обратился к овцам:

– Овечки, овечки, не дайте мне, несчастному, погибнуть! Змея собирается убить меня. Но если вы скажете ей не делать этого, она меня пощадит. Рассудите нас в мою пользу, ведь я человек – друг всех овец!

Тут одна овца проблеяла:

– Много лет мы верой и правдой служили человеку, год за годом отдавая ему свою шерсть, а теперь мы состарились, вот он и отправил нас на этот луг, чтобы завтра зарезать и пустить на мясо. Такова мера человеческой щедрости. Умертви этого человека, змея!

Змея вытянулась вверх, зеленые глаза ее блеснули и она обратилась к человеку со словами:

– Вот каким ты видишься друзьям своим. Я содрогаюсь при мысли о том, кто у тебя во врагах.

– О, змея! Предоставь мне хотя бы еще одну возможность, – в отчаянии взмолился человек, – попробуем обратиться еще к кому-нибудь, быть может, кто-то другой рассудит нас иначе, и ты пощадишь меня.

– Не хочу быть неразумной, какой ты считаешь меня, – ответила змея, – и потому я поступлю так, как это заведено у вас, у людей, хотя для нас – все иначе. Давай спросим следующее живое существо, какое мы встретим на пути – не человека и не змею – и пусть оно решит твою судьбу.

Человек поблагодарил змею, и они продолжили путь.

Наконец, повстречался им одинокий конь, который стоял стреноженный на лугу. Змея обратилась к нему:

– Конь, а конь, что с твоими ногами, почему они опутаны?

И ответил конь:

– Много лет я служил человеку. Он давал мне корм, которого я не просил у него, и обучал меня, как служить ему. Он говорил, что за пищу и кров я обязан на него работать. Теперь же, когда я обессилел и не гожусь для тяжелого труда, он решил продать меня мяснику. А пока, чтобы я не смог съесть слишком много травы с его луга, он стреножил меня.

– Господи, смилуйся! Неужто этот конь и должен решить мою участь! – в ужасе воскликнул несчастный.

– В соответствии с соглашением между мной и этим человеком, – бесстрастно зашипела змея, – ты, конь, должен рассудить наше дело.

И она вкратце изложила всю историю. Выслушав ее, конь ответил:

– О, змея! Убить человека – выше моих сил, да и не присуще это моему роду. Но сдается мне, что поскольку ты – змея, у тебя нет другого выбора; и раз уж человек оказался в твоей власти – убей его!

– О, змея, позволь мне еще раз попытать счастья, – слезно взмолился путник, – я уверен, помощь придет ко мне. До сих пор мне просто не везло в этом путешествии, нам все время попадались существа, ненавидящие нас, людей. Поэтому давай обратимся к такому животному, которое не обременено подобным знанием и не питает обобщенной вражды к роду человеческому.

– Хотя люди не имеют дел со змеями, – заметила змея, – они, похоже, испытывают чувство обобщенной вражды ко всему роду змеиному. Однако я все же дам тебе еще одну возможность.

И они снова отправились в путь.

На сей раз им недолго пришлось странствовать, очень скоро они увидели лиса, который спал под кустом у дороги. Человек бережно разбудил его и обратился к нему со словами:

– Не пугайся меня, братец лис. Так, мол, и так, и теперь судьба моя зависит от твоего решения. Змея не даст мне больше отсрочки, поэтому только твое великодушие или альтруизм могут спасти меня.

Лис задумался, но всего лишь на секунду, и промолвил:

– Сдается мне, что одним великодушием или альтруизмом здесь не обойтись. Тем не менее, я займусь решением вашего спора. Чтобы вынести справедливое решение, одних слов для меня недостаточно. Нам понадобится демонстрация. Давайте-ка, вернемся к самому началу вашего пути, и все факты проверим на месте.

Долго ли коротко, но они вернулись к тому самому месту, где все и началось.

– Так, а теперь надо бы повторить все, что здесь произошло, – сказал лис. – Змея, не будешь ли ты так любезна занять свое прежнее место в дыре под камнем?

Человек приподнял камень и змея протиснулась в отверстие под ним, затем человек опустил камень на прежнее место.

Змея снова оказалась взаперти, а лис, обернувшись к человеку, сказал:

– Вот и вернулись к началу… Змея уже не сможет выбраться, если ты, конечно, не освободишь ее. Здесь она и покинет нашу историю.

– Спасибо, спасибо… – рассыпался в благодарностях человек. Глаза его были полны слез.

– Одним спасибо, брат, здесь не отделаешься, – произнес лис, – никто не возражает против великодушия или альтруизма, но остается нерешенным вопрос о моем вознаграждении!

– И как же ты собираешься добиться своего вознаграждения? – спросил человек.

– Любой, кто способен решить задачу, с которой я только что справился, – сказал лис, – в состоянии предусмотреть и такие мелочи. Поэтому я еще раз предлагаю тебе вознаградить меня за мои труды, если уж не из чувства справедливости, то, по крайней мере, из страха. Сюда, кстати, очень подходит это твое выражение «будь благоразумен»!

Тогда человек ответил:

– Ну что ж, пусть будет так; пойдем ко мне домой, и я угощу тебя цыплятами.

Вместе они отправились к дому человека. Придя на место, человек зашел на минутку в курятник и тут же вернулся с туго набитым мешком. Лис жадно вырвал его из рук человека и собрался было развязать мешок, но человек остановил лиса:

– Дружище лис, не стоит сейчас открывать мешок. Мои соседи – люди, и они не должны знать, что я вожусь с лисами. Они могут убить тебя, да и мне не поздоровится.

– Твои слова, пожалуй, не лишены благоразумия, – согласился лис, – так, что же ты предлагаешь?

– Видишь вон ту рощицу? – спросил человек, указывая рукой поодаль.

– Вижу, – ответил лис.

– Отправляйся со своей ношей туда, и там, под прикрытием деревьев ты сможешь насладиться своим вознаграждением, не опасаясь, что тебя потревожат.

И лис убежал.

Но лишь только он добежал до той рощицы, как тут же угодил в руки охотников, ведь человек заранее знал, что они засели там. На этом лис покидает нашу историю.

А человек? Его будущее все еще на пути к нему.

Мошенник, овцы и крестьяне

Однажды жители одной деревни поймали мошенника. Они привязали его к дереву, чтобы он поразмыслил над ожидавшим его наказанием, а сами ушли, решив бросить его вечером в море, после того как закончат свой дневной труд.

Мимо проходил пастух, не отличавшийся особой рассудительностью, и спросил находчивого мошенника, зачем его привязали к дереву.

– Видишь ли, – ответил мошенник, – эти люди привязали меня тут потому, что я отказался принять от них деньги.

– А почему они хотели дать тебе денег, и почему ты не взял их? – спросил изумленный пастух.

– Потому что я посвятил свою жизнь созерцанию, а они хотят совратить меня, – сказал мошенник. – Они безбожники.

Пастух предложил мошеннику поменяться местами и посоветовал тому, как можно скорее убраться подальше от проклятых безбожников.

Так они и сделали.

С наступлением темноты вернулись крестьяне, накинули пастуху на голову мешок, связали его и бросили в море.

Каково же было их изумление, когда на следующее утро они увидели мошенника, входившего в деревню со стадом овец.

– Где ты был и откуда у тебя взялась эта скотина? – спросили они.

– В море обитает множество добрых духов, которые вознаграждают таким стадом овец каждого, кто бросается в его воды и, что называется, тонет, – сказал мошенник.

Не успел он договорить, как крестьяне помчались к морю и, все как один, прыгнули с обрыва в морскую пучину.

Вот так мошенник захватил деревню.

10

Знание и информация

Передавать знание и отличать знание от информации

Обычные изучения всегда опираются на информацию, а не на знание. В академической среде учитель может обладать знанием, но обучает он посредством информации.

Его знание может подсказать ему, какую информацию выбрать и как ее донести, но обычной академической доктриной это не принимается во внимание, разве что люди, иногда, делают пространные замечания типа: «У этого человека дар преподавателя… талант … он в материале, он присутствует в том, что делает… он способен достучаться до каждого и т.д.»

1. Важность обучения знанию

Те, кто обладает знанием, могут передавать знание, те же, у кого есть только информация, могут передать только информацию. Мы утверждаем, что знание существует. Оно столь же важно, как информация, а в некоторых отношениях важнее ее.

Первый шаг в передаче знания – признать, что знание существует. Это подводит нас к методам передачи знания. Пока в уме человека царит путаница относительно того, что есть знание, а что информация, отличить одно от другого невозможно.

Это аналогично примитивному уровню технологии, когда человек для получения света сжигает уголь, не подозревая ни о существовании более летучих субстанций, содержащихся в угле, ни о том, как извлечь их оттуда – использование же этих субстанций способно дать больше света и тепла при гораздо меньших затратах: их легче транспортировать, удобнее хранить и использовать.

2. Барьеры при передаче знания с точки зрения учителя

Так как будущие ученики не могут видеть свои собственные барьеры, то им может быть предложена иная перспектива. Позиция учителя – его перспектива – поможет им увидеть дистанцию между ними и учителем. В начале упомянутые барьеры предстают в виде нижеперечисленных экранов – основных препятствий, создающих огромные помехи в коммуникации.

a. Предположения. Недостаточная последовательность в мышлении порождает в ученике всевозможные мысли об учении и о мастере. Это, фактически, и есть причина того, что ученик видит неправильные вещи в неподходящее время неправильным образом. Данное искажение так глубоко пускает корни, что, в конце концов, становится «мотивацией». Студент полагает, что передача знания должна быть непрерывной, что он изначально способен найти знание и что это знание можно передавать ему с той скоростью и таким способом, которые отвечают его ожиданиям. Все эти предположения абсурдны, хотя и общеприняты в других сферах опыта студента.

б. Обуславливание: студент почерпнул определенные принципы из книг, из того, что слышал, а также из своей прошлой учебы, и полагает, что они применимы и в нашем обучении. Эти установки весьма разнообразны, ведь в каждом человеке скристаллизовались свои собственные образцы предубеждений относительно данного учения.

Например, те, кого научили думать, что высшее знание идет рука об руку с эмоциональными переживаниями, именно этого и будут искать в учении. Найдя искомое, они решат, что обрели доказательство или свидетельство истинности учения. Если же они почувствуют, что в учении этого нет, то сделают вывод, что данное учение не для них или, что оно и вовсе не учение, или еще что-нибудь в этом роде. Ни одно настоящее учение и минуты не потерпит таких позиций, потому что позиции эти поверхностны и надуманны, они бесполезны для оценки учения, его признания и конструктивного получения от него пользы.

в. Обычные человеческие эмоции, которые в социальной и профессиональной сферах сведены до минимума, в этом поиске должны быть, тем не менее, выражены и отфильтрованы. Здесь мы просто имеем в виду такие эмоции, как жадность, страх, надежда, а также поведение, сопряженное с компенсацией всевозможных видов неспособностей. Чтобы предохранить ученика от потери контроля над своими обычными эмоциями, традиционные процедуры, специально разработанные для исключения подобных элементов, намеренно вводятся в контекст практического следования Традиции.

3. Учение концентрируется на индивидууме, его бытии и группе

Это означает, что не все догматические учения, чьи принципы и практики могут быть сведены к нескольким фразам, являются точным или исчерпывающим выражением великого учения. Единственный метод, успешно действующий в этом учении, состоит в том, чтобы передать знание некой особой части человеческого существа, которая способна его принять и использовать, метод, активизирующий в человеке ту его часть, которая может развиваться посредством практики, метод, обеспечивающий человека точной информацией, касающейся его реальных нужд. Эта информация отличается от сведений спекулятивного характера, от информации, относящейся к другим фазам, или другим областям.

В силу вышеприведенных причин, подлинное учение для своей реализации использует созвездия импульсов, а не пошаговую академическую инструкцию, основанную только на систематизированной информации.

Этим и объясняется видимое отсутствие непрерывности и кажущаяся непоследовательность в поведении учителей, когда эпизоды их жизни и их высказывания не укладываются ни в какую схему. В застывших учениях из обширного арсенала методов были выбраны всего несколько практик и принципов, и лишь потому, что их легко организовать и запустить в массы.

Их без конца применяют те, кто якобы учит, а лучше сказать «отправляют ритуал». На выходе же, любая бесплодная система получает одно и то же: обусловленное большинство как ядро движения, немного нонконформистов, немного интеллектуалов и немного тех, кто захвачен эмоционально.

От человеческой потребности идеализировать и превращать институт в объект поклонения уберечься можно, но только в том случае, если присутствует элемент, препятствующий развитию этой болезни. Такой вид деятельности, не предусматривающий каких бы то ни было костылей в качестве подспорья, и есть то, что называется Работой в Третьей Области. Она может использовать, а может и не использовать первичный материал или информационные данные из первой области.

Когда появляется возможность организовать работу нашей доктрины в каком-то конкретном месте, именно эти, вполне обычные следствия человеческого подхода к любому делу, которые характеризуются всеми или многими из вышеупомянутых проблем, не должны совмещаться с остаточными элементами учения. Но такое положение дел можно назвать классической и почти неизбежной ситуацией.

Явным признаком деградирующей традиции является вера в то, что эзотерические учения происходят не иначе, как из мест таинственных и недоступных, или что высшее знание можно почерпнуть только из книг, соответственно озаглавленных и явно содержащих описание высшего знания. Это широко распространенное представление зиждется опять-таки на человеческой потребности в компенсации.

Утеряна ли на самом деле традиция или же находится в непроявленном состоянии – люди, как правило, предполагают, что она не может присутствовать в какой-либо иной форме, кроме той, что им известна. Например, если кто-нибудь скажет обычному набожному христианину: христианство можно изучать и учиться ему через особую технику ковроткачества или определенную технику окраски ковров – его реакцией будет протест против такой идеи, возможно, даже агрессивный протест.

Или, опять же, можно поведать другому зашоренному человеку, что высшее учение находится везде. Он тут же ухватится за такую идею, но при этом упустит из виду, что высшее знание, если и может стать для него реальностью, то только, если он уже обладает определенными видами знания и подготовки, так же, как и определенными способностями.

Итак, есть люди, которые осознают, как в коврах обнаружить христианство или каков точный общий знаменатель всех материальных проявлений, связанных с высшим сознанием. Что же касается других вышеупомянутых категорий людей, то они: а) либо варвары; б) либо, на самом деле не вовлечены в реальное христианство, или же не имеют никакого представления о высшем сознании.

Суть этой ситуации можно выразить так: какое-то количество знания должно быть импортировано туда, где его нет, иначе люди напридумывают, вообразят себе что-нибудь или привяжутся к низшему уровню работы.

Но людям, о которых мы сказали выше, конечно же, невдомек, что такое низший уровень, ведь если бы они могли признать его, то были бы в состоянии увидеть свое невежество. Для них заметить, что они не связаны ни с какой формой реального знания – записанного, устного или иного – значит почувствовать себя никчемными, безнадежными, то есть получить удар по своему самолюбию. А именно в этом положении они и находятся, потому что не затруднили себя даже механистичным размышлением на тему своей ситуации. Они не подумали даже об очевидном ее истолковании.

Как ни печально, но это факт – человек, обладающий высшим знанием, часто вынужден иметь дело с людьми, которые не только работают на более низком, чем им кажется, уровне понимания, но даже на уровне более низком, чем это для них доступно. Они окрыляют себя надеждой, но при этом потворствуют собственной лени. У них есть выбор, но они дают волю самообману, даже когда притворяются перед собой и другими, что они искренни.

Необходимы особые техники, особое знание, особый мандат, чтобы привести таких людей к пониманию их ситуации. Просто сообщить им, что они обманщики, лентяи, безнадежны, жадны или спят – никак не подействует на них, пока они не будут способны немедленно и правильно отреагировать на такой импульс.

Это позволяет нам взглянуть извне на причины определенного поведения учителей, на причины, по которым учителя различных культур и эпох применяли определенные учебные материалы, с целью обратить внимание учеников на конкретные установки.

И здесь мы имеем в виду учителя иного типа, не того, который известен большинству людей. Многие индивиды, больше всего нуждающиеся в таком особом учителе, окажутся последними, кто признает или согласится даже, что подобный человек может быть в самом деле учителем. Функция учителя не только в диагностировании ситуации и нужд ученика, но также и в том, чтобы помочь каждому ученику обрести то, в чем он нуждается, в соответствии с его индивидуальностью. Поэтому такой учитель, будь он мужчиной или женщиной, является, по существу, инженером, рабочим, который помогает ученику осознать, что тот способен достичь чего-то. Он может даже и не выглядеть, как другие учителя и не пользоваться репутацией такового. Люди приходят в возбуждение, когда слышат о существовании невидимых учителей: они хотят встретить их, познакомиться с ними. В нашем случае невидимкой может оказаться тот, кто делает вклад в образование человека, оставаясь незамеченным в этой роли. Но есть также учителя, сочетающие обе функции – видимую и невидимую.

Пока эти принципы не будут приняты, хотя бы в качестве общих положений, маловероятно, что студент сможет добиться успеха в учебе. Учителя, в силу присущей им индивидуальности, стоящей перед ними задачи, ситуации, в которой находятся их студенты, особенностей группы будущих студентов и т.д., являются не только показательными символами традиции, но также и ее живыми образцами, представителями.

Быть представителем, не значит быть просто теоретиком, который постоянно читает лекции своей аудитории. Это также не просто посвященный, возглавляющий отправление ритуалов, и не просто традиционалист, без конца повторяющий бывшие уже в употреблении действия и слова. Тот, кто знает ритуалы, техники и высказывания и заботится о единстве общины или старается защитить ее от проникновения чуждых ей идей и практик, еще не мастер.

Истинный мастер – почти бесконечно разностороннее существо, он способен в одно и то же время работать на нескольких различных уровнях. Он чутко реагирует на изменения в ритмах учения, представляя его и сообщая способом, который приводит к позитивным результатам. Для достижения цели, мастер должен привлечь достаточное внимание своей аудитории, потому что только так он может сделать ее способной получить пользу от этого завершенного обучающего метода.

Если он уступает людям в том, что, как им кажется, они хотят – собраний, бесед, диаграмм, ритуалов, чувства принадлежности, постоянной деятельности, личности или института, которые могли бы служить им опорой – он не мастер вообще, если, конечно, все это не дается им в правильное время. Потакать этому, значит позволить учению деградировать во вторую область – область механистическую, в которой все приводится в движение интеллектом и эмоциями.

И хотя в любое данное время есть тысячи подобных людей, это еще не значит, что хотя бы один из них поступает правильно, так же, как и не означает, что реального мастера не существует вообще. Напротив, – прибегая к одному из наших древнейших афоризмов, – «фальшивое золото принимают, потому что существует настоящее».

Людям трудно воспринять свои собственные проблемы, но намек на них они могут получить, взглянув на себя глазами других.

Сказка о Дынеграде

Король некоего города в один прекрасный день решил, что было бы неплохо соорудить триумфальную арку, а потом проехать под ней с пышностью и великолепием, на которые он только способен, тем самым внушив своему народу еще большее уважение к своей августейшей особе. И вот, когда наступил этот долгожданный и великий час, случилось так, что корона слетела с головы правителя, поскольку оказалось, что арка была недостаточно высока.

Охваченный праведным гневом монарх тут же распорядился, чтобы виновник, то есть главный строитель, был повешен. Впопыхах смастерили виселицу, но, когда мастера-строителя подвели к эшафоту, несчастный возопил, что во всем виноваты рабочие, которые строили злосчастную арку.

Король, не желая изменять свойственному ему чувству справедливости, призвал к ответу каменщиков, но они ответили, что следовали указаниям архитектора. Ну а тот не преминул напомнить правителю, что Его Величество в последнюю минуту сами изволили внести коррективы в планы, что, в свою очередь, и отразилось на размерах арки.

– Призовите судью, мудрейшего из мудрейших в нашей стране, – воскликнул повелитель, – ибо мы, бесспорно, столкнулись с труднейшим вопросом и нуждаемся в его совете.

Мудрейшего немедленно внесли в присутствие правителя. Внесли его потому, что мудрейший самостоятельно не мог стоять на ногах, настолько он был стар, а потому, как считали горожане, настолько же и мудр.

– Несомненно одно, – прокряхтел старец, – что истинный виновник должен быть наказан, а в данном случае, и это очевидно, должна быть наказана сама арка.

Услышав столь мудрое решение, правитель радостно захлопал в ладоши и распорядился, чтобы арку тут же вывезли на эшафот. Но только подданные кинулись исполнять волю монарха, как тут кто-то из королевских советников заметил, что арка сия есть нечто такое, что прикасалось к августейшей монаршей голове, и посему не может быть осквернена веревкой палача.

И надо же случиться такому несчастью, что в эту самую минуту, совершенно истощенный от столь немыслимого для его лет напряжения, наимудрейший испустил дух, и, чтобы выбраться из нового затруднения, собравшиеся уже не могли прибегнуть к помощи его мудрости. Тут знатоки законов не ударили в грязь лицом и объявили, что нижняя часть арки, которая до августейшей особы не касалась, может быть повешена за проступок всей арки.

Но когда палач попытался засунуть арку в петлю, оказалось, что веревка коротковата. Вызвали вязальщика веревок, но он, не долго думая, взвалил вину на плотников, сказав, что это не веревка коротка, а виселица слишком высока.

– Толпа ропщет, – забеспокоился монарх, – надо бы поскорее решать, кого вешать. А уж рассмотрение более тонких вопросов, таких, как виновность, подождет до лучших времен.

С удивительной быстротой перемерили всех жителей города, но оказалось, что лишь один человек, среди всех остальных, был достаточно высоким для этой виселицы. И это был ни кто иной, как сам король. Так велика была радость толпы нашедшемуся-таки подходящему человеку, что правителю ничего не оставалось, кроме как смириться со своей участью, и… его повесили.

– Слава Богу, хоть одного удалось сыскать, – облегченно вздохнул Первый Министр, – а то ведь, не утихомирь мы этот сброд, они, чего доброго, не постеснялись бы и саму Корону осквернить!

Но тут возникли серьезные вопросы, ибо в ту же секунду все осознали, что правитель-то мертв!

– В согласии с обычаями нашей земли, – выкрикивали на улицах глашатаи, – первый же человек, вошедший в городские ворота, должен будет назвать имя нашего будущего повелителя!

Не успели еще смолкнуть голоса глашатаев, а в ворота города уже входил человек. И кто бы вы думали это был?

Идиот! Да, да, это был идиот, и он, как вы догадались, ничем не был похож на тех разумных граждан, с коими мы уже познакомились. Поэтому, когда его спросили, кому надлежит стать правителем, он ни секунды не мешкая, ответил: «Дыня». А сказал он так потому лишь, что ни о чем другом никогда и не думал, ведь больше всего на свете он любил именно дыни и на любой вопрос отвечал – «дыня».

Так вот и случилось, что самая обыкновенная дыня была коронована со всеми приличествующими этому событию церемониями.

Было это много-много лет назад. Но и по сей день, когда путники деликатно, чтобы не обидеть кого-либо, спрашивают жителей той земли, отчего их король так похож на дыню, больше даже, чем на человека, те отвечают:

– Его Величеству по праву свободного выбора, видимо, очень нравится быть дыней. И мы, конечно же, не будем мешать ему оставаться дыней до тех пор, пока он не объявит о своей новой прихоти. В нашей стране он может быть кем пожелает. И покуда Его Величество не вмешивается в нашу жизнь, нас это вполне устраивает.