Текст книги "Цена империи. Фактор нестабильности"

Глава третья. Рождество на носу

Светские люди вообще одиночки, затерявшиеся в море смутно знакомых лиц. Они приободряются, пожимая руки. Каждый новый поцелуй – трофей. Они тешат себя иллюзией собственной значимости, здороваясь со знаменитостями, хотя сами в жизни ни черта не сделали. Бывать они стараются только там, где шумно, – можно не разговаривать. Праздники на то и даны человеку, чтобы скрывать, что у него на уме.

Фредерик Бегбедер

Санкт-Петербург. Ново-Михайловский дворец

20 декабря 1880 года

ЕИВ Михаил Николаевич

Вот за что люблю свою супругу, так это за то, что умеет она огорошить, причем с самого утра и пораньше! Оказывается, сегодня вечером мы едем на Рождественский бал в Институт благородных девиц. Ну да, состоялся у меня с Ольгой разговор, выложил я ей все как на духу. Не мог не рассказать. Юлить и скрывать что-то от женщины можно, но не долго. Она все равно заподозрит и потом будет подозревать все время. Лучше уж так… сразу. Думаю, что о некоторых моих мимолетных увлечениях Оленька знала, правда, они были именно что мимолетными. И никаких последствий, в виде отношений или, не приведи господи, бастардов не было. Меня всегда поражало, что наше общество с весьма консервативной, пуританской моралью для высшего класса делало какое-то странное послабление. Не иметь любовницу было моветоном. Гомосексуализм замечали, но не осуждали вообще. Чайковского под самоубийство подвести – раз плюнуть: суд офицерской чести и вуаля, но вот великий князь или какой-то там Юсупов уже вне рамок такого суда проходили. Кстати, в судьбу композитора я немножечко да вмешался. Зная, что он пребывает в стесненных обстоятельствах, в том числе вызванных крайне неудачной женитьбой и последовавшим разводом, я написал ему в Италию, где он лечился и творил, поздравив с орденом Святого Владимира четвертой степени, в награду за увертюру «1812 год». К письму был приложен чек на три тысячи рублей серебром. Именно такую сумму в ТОЙ реальности вскоре композитор решится попросить у государя в долг. Александр Третий даст ему эти деньги на безвозвратной основе, по прошению обер-прокурора Победоносцева. В этой ветке истории я решил помочь великому композитору напрямую. И да, прослежу, чтобы никакой барончик на его пути не нагадил[24]24
  Известно, что государь Александр Третий на новость о смерти Чайковского сказал: «Идиоты, баронов у нас много, а Чайковский – один!» Так что версия о суде офицерской чести… не такая уж безосновательная.


[Закрыть].

Ну вот, отвлекся… Ольга, а что Ольга? Увлекся молодой девицей? Так бывает… В принципе, воспитанная в строгих условностях немецкого двора, она прекрасно видела нравы двора российского. И не могла понять, почему я так мучаюсь.

– Неужели сия девица так тебя зацепила, что ты стал подумывать о разводе? – вопрос был задан, что называется, в упор. Пришлось отвечать.

– Ну что-то такое есть, только… не могу я так. Любить двух женщин одновременно. Вот и рву себе сердце на части. Умом понимаю, что она мне никто, и зовут ее никак, и вообще, а вот не выходит из головы, и баста.

– Ну, встреться с нею, переспи, я ведь не возражаю. Твое спокойствие намного важнее…

– Знаешь, Оленька, удивительное дело… Один мой знакомый генерал утверждал, что не заводит себе любовницу из-за лени, второй сказал, что не заводит любовницу из-за старости и слабых мужских сил, и только я, старый идиот, понимаю, что не завожу любовницу, потому что не имею на это времени.

Она рассмеялась в ответ. А ночью пришла в мою постель, и это была очень жаркая, наверное, самая жаркая ночь за все время наших коротких отношений. И пойми, что это было? Благодарность? Или решила показать класс, мол, ничего ты от этой малолетки не получишь интересного? Так тут она права. Анна, которая Нина, скорее всего, девственница, ибо это единственный капитал, который она может реализовать, найдя себе подходящего супруга. Недаром Институт благородных девиц называли «охотничьей фермой», ибо там растили охотниц за мужьями. А в ее состоянии так действительно. Насколько я помнил, в ТОЙ реальности ей не повезло. Вышла замуж за сотрудника министерства иностранных дел, да только тот оказался слишком привержен Бахусу, ни по службе не продвинулся, ни капитала не нажил, в общем, скончался рано, оставив жену без средств к существованию и с тремя детьми на руках. Умерла при советской власти в доме престарелых.

Но зачем Ольге понадобилось тащить меня на этот бал? Нет, балы и приемы мы посещали. Не так часто, как хотелось бы супруге. Она понимала, насколько тяжелое положение в государстве, и поддерживала меня. И что, променять верную жену и, можно сказать, боевую подругу, на непонятно что? Однозначно не хочу. А если замутить что-то чуть более серьезное, нежели простая интрижка, то… нет… не смогу я так, не смогу. Ну вот – моральный кодекс строителя коммунизма мешает. Читали его? Нет? А десять заповедей читали? Так почти слово в слово. Не знаю: вера, воспитание или ответственность, но вот что-то мне мешает сделать еще один шаг навстречу незнакомке. Хотя сволочь Алешка нет-нет да и толкнет меня в бок локотком, мол, не погусарить ли, ваше императорство? Не-а, не погусарю я, Толстый, отстань!

Ну а теперь нам надо отправляться в Смольный – логово революции. Только там сейчас жутко благородные девицы учатся, в том числе на учительниц, а еще есть и мещанское отделение, превращают пацанок в панянок. Ну, на местном уровне. Ладно, архитектурные излишества Кваренги я в свое время осматривал. «Я вижу город Петроград в семнадцатом году, идет матрос, идет солдат, стреляет на ходу». А ведь я тут и для того, чтобы ужасы Гражданской войны Россию обошли стороной! Вот так и приходят озарения. А ведь дел невпроворот!

В общем, бал так бал. Умылся-побрился, впрочем, последнее – пропускаем, пока не изобрели безопасной бритвы, как-то обойдусь. В общем, чувствую, что какой-то мандраж присутствует. Ага, виду не подаю, но вот только супруга на меня посмотрела и бровку так вверх чуток, мол, царь-батюшка, успокойся. Взял себя в руки. Вот, блин, испытывают меня, как Пастер своих микробов под микроскопом.

В Смольном все было великолепно: здание украшено, сияло огнями, бальный зал – вообще выше всяких похвал. Постарались! А тут и августейшее семейство с подарками. Куда ж без них. Вручили воспитанницам от моего имени и имени супруги какие-то безделушки, я в этих женских премудростях не силен. Не обошли вниманием и руководство института, да и на нужды его выделили сумму вполне приличную. Это все называлось благотворительностью, когда человек небедный отщипывает от своих доходов кроху малую и ее сирым да убогим… Да… По поводу сирых да убогих.

Бал должен открывать я в паре с какой-то из воспитанниц института. А тут еще один сюрприз: в качестве приглашенных кавалеров – кадеты морского корпуса, вон и Сандро в парадной форме, подрос академик. Не возмужал, но уже и не щегол малый. Ну что же, смотрю, распорядитель бала мне такой незаметный знак делает, мол, можно уже и начинать, кобылки копытом бьют. В общем, дали гонг. Я и поперся вдоль рядов, понятно, Нину нашел, галантно так пригласил на танец, вышли мы на танцпол, что вам сказать, музыка грянула! Оркестр тут более чем хорош! Чувствую себя, как Болконский, что танцует Наташу Ростову. Только у меня Анна и Дубельт. Кружимся, девица-то хороша! В матушку пошла. Есть в ней эта самая красота молодости, что делает любую девицу неожиданно-привлекательной, сволочь ты, Моэм, мог бы ничего и не писать[25]25
  Выражение «красота молодости» мелькнуло в книге Сомерсета Моэма «Призрачная вуаль».


[Закрыть]. Так и знай, ты во всем виноват. Во время танца девица жеманничает, старается произвести впечатление. И что? Она не против? Вот тебе дела. После танца проводил ее до места, поцеловал даме ручку, сказал что-то совершенно невинное, откланялся. Следующий танец с супругой. Вальсируем. Олечка танцует с видимым удовольствием, а в глазах легкие искорки, ей интересно, понимаешь… Мне тоже интересно. Замечаю, что Аннушку подхватил Сандро! Вот мелкий мерзавец! Олечка только прыснула во время танца…

– Это что, у вас семейное?

Вернулся в преотличном настроении. Почему-то вспомнилась балерина Кшесинская, которая была переходящим знаменем Романовых. От одного переходила к другому, от другого к третьему. Конечно, Сандро мелкий гаденыш, но вот как вовремя влез в объектив-то, малец… Как пелена с глаз спала. Теперь точно знаю, что делать.

Анна Дубельт

Рождественский бал как рождественский бал, ну что в нем интересного? Будут кадеты военного училища или гардемарины[26]26
  Тут Анна немного путает, гардемаринами считались уже выпускники кадетского корпуса, к ним же на бал пожаловали именно кадеты.


[Закрыть], партию среди военных искать? Но тут прошел слух, что бал посетит САМ. Думаете, я случайно падала под ноги двум мужчинам, одного-то из них я точно узнала. И неловкий же он – и булочки рассыпались, и локоток побаливал, напоминая о встрече. Можно подумать, что ходит по столице инкогнито… Так об этом инкогните на второй день все шептались кому не лень. И с такой бородой нацепи ты очки, все равно тебя опознают. А рука у него крепкая! Вообще-то вообразила я себе! А что? Разве его брат, покойный император Александр, не влюбился в воспитанницу Смольного института? Они даже жили вместе, под одной крышей с императрицей! Только спаслась и уехала в Париж. Так что ничего невероятного в этой встрече нет. Вот бы чуть-чуть чуда! Один танец! Всего один. И как жаль, что платья у всех воспитанниц одного фасона, чтобы не отличались друг от друга – специально так делают. Девочки, конечно, умудряются какую-то детальку вставить, но не так, чтобы очень заметно было. Иначе снимут. Так что фантазиям моим, скорее всего, не сбыться. Вот не заметит он меня, пройдет мимо… И что? Согласна я стать его любовницей? А почему бы и нет? Он еще не настолько старый, и совсем не противный, вполне себе приятный мужчина… Да и судьба моя и детей, что я бы ему подарила, была уж вполне себе решена. Так что, с какой стороны ни посмотри – перспективное знакомство. Вы думаете, я про булочки кому-то рассказала? Я-то не дурочка, мне зависть не нужна, такие вещи надо в себе носить, тайком. Вот на балу будет видно… Только бы ОН меня заметил…

Ну вот и сбылось… ОН подал мне руку, пригласил на танец, срывающимся голосом представилась «Анна Дубельт». Как я танцевала? Порхала вокруг него, старалась, вот только не слишком ли жеманно получилось. Во время танца мы не говорили, а ОН пожирал меня глазами. Ой! Неужели мое падение не было напрасным? Я вся просто горела от волнения. А потом он проводил меня и поцеловал руку. Как говорит Софья Коровина, вот та некрасивая толстуха с острым языком, язва Смольного: теперь неделю руку мыть не буду! Вот.

Стою после танца, сердечко стучит, девчонки смотрят на меня с завистью – открыть бал, танцевать с самим императором! Ну и что, я разве не достойна? Тут ко мне подходит гардемарин, представляется: «Александр Романов». Приглашает на танец. Стоп, Нина, стоп! А ведь это сынок императора, говорили же девочки, что на балу будут гардемарины, и один из них Сандро, Александр, сын Михаила Николаевича! Вот тебе номер! «Анна Дубельт». Отдаюсь танцу, он меня что-то спросил, даже не помню, какую-то безделицу, пошутил, во время танца мне было весело и хорошо. Правда, заметила, как МОЙ Михаил танцует с супругой. Очень они хорошо танцуют. Чувствуется, что понимают друг друга без слов. Он улыбается. Вот! Все настроение мне испортил, противный…

В общем, весь бал я была в центре внимания. Михаил уехал после четвертого танца вместе с супругой. А бал продолжался еще долго. И мне внимание оказывали, даже Александр пригласил еще один раз, в общем бал удался. А еще меня трижды приглашал очень интересный гардемарин, интересно, это они с Александром сговорились или нет? Я-то видела, что они вместе стояли и о чем-то разговаривали, не о корабликах же?

А на следующий день поутру я столкнулась с тем… господином, что сопровождал царя. Я знала, что это был адъютант государя, Алексей Толстой. Он вежливо поклонился, поинтересовался, скорее для проформы, наверняка меня узнал: «Анна Дубельт?» Я согласно кивнула головой.

– Михаил Николаевич весьма признателен вам за танец. Он узнал о вашем положении, и сердце государя растаяло. Он просил меня передать вам, что выделил вам приданое, достойное вашей красоты. Надеюсь, вы выберете себе достойного спутника жизни! И еще, он просил: не ищите его среди дипломатического ведомства, там с юных лет – сплошные пропойцы.

Пушкина читали? Так вот – корыто треснуло… Я осталась ни с чем… Хотя, когда я посмотрела на чек в императорском банке, что вложил мне в руки генерал Толстой, то поняла, что могу рассчитывать на весьма приличную партию… Как там этого гардемарина звали? Алеша Крылов? Нет, не надо принимать необдуманных решений. Конечно, быть фавориткой императора – это намного более интересно, но… так тоже хорошо получилось… Вот только что-то на душе кошки скребут. И реветь хочется. Интересно, почему?

ЕИВ Михаил Николаевич

Сижу у себя в кабинете поутру, трубочку раскурил, отходняк у меня после бурной ночи с супругой. На столике – кофейник да бутылка коньяка… французского. Армяне пока еще не наладили производство своего роскошного бренди, так что давлюсь иностранщиной. Ну, как давлюсь… В чашечку кофе два булька коньяку. Аромат! Вот это единственный вариант, в каком я коньяк могу употреблять. А так предпочитаю водку или хорошее вино. Смакую напиток, когда к горчинке кофею (пью его без сахара) прибавилась пикантная острота крепкого алкоголя, а какие симпатичные нотки вкуса появились! Вспоминаю подробности прошедшей ночи… Один мой старый знакомый – прожженный циник и отставной военный, утверждал, что трахаться надо только с дамами за сорок, ибо они делают сие дело, как будто это их последний секс в жизни! Несколько грубовато и весьма цинично, но рациональное зерно в этом есть. Тут вваливается Сандро. Он тут тайные тропы знает, так что там ему открыто. Садится напротив и интересуется, этак с похабненькой довольно улыбочкой:

– Что, ученичок, обломался!

– Чего это? – совершенно спокойно спрашиваю его.

– Ха! Я же видел, ты на эту Дубельтову запал, внучку Пушкина. А ей Алексея Крылова подставил. Он ее уже и на свидание пригласил!

– Э-ээ! Не порть мне светило отечественного кораблестроения! То, что ты с ним сошелся, это замечательно, но вот портить жизнь человеку женитьбой на старте карьеры не позволю! А там девица серьезная. Охотница на мужа! Затрахает она нашему Алексею Николаевичу мозг, так что ему не до кораблестроения.

– Нетушки, «папочка», для Лексея главное – наука. Он серьезный, аж жуть! Знаете, когда я сдал экстерном после вступительных программу двух первых классов, на меня смотрели в третьем как на выскочку. Ну, царский сынок, потому сразу в третий. Алексей был единственный, который сказал после первых же уроков, что мне надо было сразу в практические классы. На этом и подружились. А с Анной… да Лешка и не рвется особо, у него от Нины голова кругом не идет, не то что у некоторых старых болванов.

– Замечу, что ты болван постарше меня будешь, а еще у тебя детство в очке играет! Тоже мне нашел причину волноваться. Ничего гениального. Обычная юная дурочка. Неужто ты всерьез решил, что она как-то котируется противу Ольги? Академик, а баран!

– Ну нет, не баран я, а перестраховщик. Лучше перебдеть, чем недобдеть! Вот!

– Боже, и чему тебя только в морском кадетском корпусе учат!

– Большим и малым петровским загибам, ваше императорское величество!

Глава четвертая. Флот

России необходим такой флот, который в каждую данную минуту мог бы сразиться с флотом, стоящим на уровне новейших научных требований. Если этого не будет, если флот у России будет другой, то он будет только вреден, так как неминуемо станет добычей нападающих.

Петр Аркадьевич Столыпин

Санкт-Петербург. Мариинский дворец

17 декабря 1880 года

ЕИВ Михаил Николаевич

Меня все время интересовал один вопрос: почему в эпоху, когда парусный флот канул в Лету, мы не имели на море никаких побед, вообще никаких. Героические страницы были. Побед не было. А вот позорных страниц – более чем. Одна Цусима чего стоит! А Порт-Артур? Героическая оборона крепости и совершенно бесславная гибель флота. Зачем нужен был Ледяной поход из Гельсинфорса, если потом хотели корабли затопить? Из-за чего? Только ли техническое отставание? Только ли невыученные экипажи и бездарные адмиралы? А в Великую Отечественную? Более-менее воевал Северный флот, прикрывая караваны с ленд-лизом. Ни на Балтике, ни на Черном море больших побед не было. Про Тихий океан вообще лучше молчать. Я до сих пор не могу понять, почему мы так катастрофически отставали. И пока что мне кажется, что российский флот целенаправленно ослабляли, чтобы он не представлял никакой угрозы вероятному противнику. А когда Япония уничтожила и захватили почти все корабли Российской империи, то получилось вообще замечательно! Ибо за восемь лет, что остались до следующего военного конфликта, создать все с нуля просто не было материальных и технических возможностей. Получилось, что, пользуясь гигантским техническим и промышленным превосходством, Британия смогла устранить Россию с просторов Мирового океана. Вот поэтому сегодня у меня в кабинете собрались люди, которым предстояло обсудить судостроительную программу на ближайших пять лет.

Впрочем, об одном человеке хочу рассказать заранее, его не было на этом совещании, но его роль в новой программе развития нашего флота нельзя было переоценить. Это был Михаил Осипович Бритнев, судостроитель, создавший первые в России ледоколы. Во многом благодаря его усилиям удалось посадить в лужу британскую эскадру[27]27
  См. «Цена империи. На начинающего Бог».


[Закрыть]. Ну, в лед втоптать, если вам будет угодно. В то же время не стоит забывать, что именно он открыл первую в стране водолазную школу. Да, это был коммерсант, и к государственной тайне его на милю подпускать нельзя. Но мы ему так, только самый краешек, намеком. Остальное он сам додумает. Приглашением во дворец Михаил Осипович был весьма польщен, тем более что личная аудиенция у царя для любого промышленника могла открыть доступ к самому сокровенному – государственным заказам. Я сразу же приступил к делу. Мы подошли к карте Российской империи.

– Михаил Осипович! Прошу вас обратить внимание на то, что у государства Российского весьма немного незамерзающих портов, и совершенно дичайшим образом морской грузооборот зависит от времени года, что не способствует обогащению державы и ее населения. Посему мне кажется весьма удачным ваш опыт по строительству судов совершенно нового типа, способных колоть лед и проводить корабли даже в сложных зимних условиях. За сии ваши заслуги, как и строительство промышленных предприятий в Кронштадте, позвольте поздравить вас орденом Святого Владимира четвертой степени.

– Ваше императорское величество! Я весьма польщен столь высокой оценкой моих трудов и приложу все усилия во благо нашего любимого отечества.

– Вот это мне и нужно, Михаил Осипович! Не скрою от вас наших планов: мы собираемся расширять наше судостроение, создавая верфи и предприятия еще и на Тихом океане – Владивосток и Николаев-на-Амуре, а также на Севере – окрестности Архангельска. И если Владивосток – это перспектива не самая ближняя, то строительство железной дороги на Кольский полуостров уже началось. Но опять-таки, нам понадобятся ледоколы – и на Севере, и на Тихом океане. И намного более мощные, нежели те, что имеются сейчас. А посему у моего секретаря вы получите документы с набросками того, что я хочу получить.

Да, извините, скатал я у Макарова проект «Ермака». Да, скоммуниздил, простите за столь жесткое определение, но из песни слов не выкинешь. А что делать? Мне уже сейчас нужен Северный флот. И не только чтобы норвежских контрабандистов гонять. А во Владике куда без ледокола?

– Просмотрите бумаги, техзадание, требование к силовой установке. Скажите – потянете такой корабль, или же надо будет его заказывать на германских или британских верфях? Эскиз корабля грубоват, но примерный, посмотрите, подумайте, а после будем говорить о возможностях его строительства. Сообщите секретарю, когда вы будете готовы, и вам назначат встречу. И еще… Вы организовали школу подводников в Кронштадте. Великолепно! А не хотите ли организовать подобные школы на Каспии, в Баку, например, в том же Владивостоке, да и в Мурмане. Видите точку – незамерзающая бухта на реке Мурман. Принято решение о строительстве тут порта и города. Именно сюда будут тянуть чугунку. С веткой в Архангельск конечно же. Но основная, главная ветка в две колеи – именно сюда.

– Ледокол, как я понимаю, должен обеспечить зимнюю проводку кораблей по Финскому заливу в Санкт-Петербург, то есть быть готовым преодолевать трехметровые льды? – уточнил Бритнев.

Получив от меня утвердительный ответ, он задумался на несколько секунд, потом кивнул головой, как будто что-то решил про себя. Поблагодарил меня за оказанную честь и награду и удалился. Думаю, что его мощности проект «Ермака» не потянут. Тогда встанет вопрос: ГДЕ? Думаю, что в Германии. Хотя… посмотрим, что придет в светлую судостроительную голову Михаила Осиповича.

Ну что же, первая особенность совещания была в том, что на нем не было ни одного адмирала и вообще чинуш из адмиралтейства. Случайно ли это? Конечно же нет. Адмиралам дай побольше и немедленно. Причем больше туда, куда они затребуют, а значит, всюду. Чинуши настолько кровно заинтересованы в «распиле» государственных средств, что непонятно, зачем нужен государственный бюджет, если он полностью не принадлежит адмиралтейству и его лучшим представителям – сухопутным крысам. Теперь же несколько слов о том, кого я пригласил.

Николай Андреевич Самойлов, ему исполнилось сорок четыре года, имеет опыт в строительстве броненосных кораблей, вот только на его широком лице с густой бородой и роскошными бакенбардами выражение некоторого недовольства. Причины для этого есть. И причина – его государь. Я отменил решение о строительстве на Балтийском заводе систершипа броненосного крейсера «Дмитрий Донской», который должен был получить название «Владимир Мономах». Мне абсолютно не улыбалось иметь в составе флота крейсер, который не имел башенной артиллерии и нес бы ужасные потери под огнем фугасных снарядов.

Михаил Ильич Кази, руководитель Балтийского судостроительного завода, сорокалетний крепкий мужчина с седой бородой, высоким лбом и немного грубоватыми чертами лица. Его наше совещание касалось весьма и весьма непосредственно. Его тоже беспокоило то, что строительство нового броненосного крейсера откладывается. Но я не имел в своих планах оставлять сей завод без дела.

Еще один кораблестроитель, связанный с Балтийским заводом, – Николай Константинович Глазырин. Ему сорок лет, он руководит одним из самых больших цехов этого предприятия, весьма серьезный специалист своего дела.

Капитан и барон Владимир Федорович Геймбрук – главный механик адмиралтейских Ижорских заводов, одна из ключевых фигур в моем непростом замысле, ибо на его заводы тоже падет серьезный фронт работ.

Полковник Карл Яковлевич Гезехус. Это старейший участник совещания. Ему шестьдесят три года. Он участвовал в строительстве броненосных батарей, что должны были прикрыть столицу от вторжения британского флота во время Крымской войны, он как раз из адмиралтейских, но, кроме работы в комиссии по судостроительной программе, еще и участвует в экзаменах на кораблестроительном отделении Морского кадетского корпуса. Он тут и как представитель науки, и как человек, приложивший немало усилий для создания новой судостроительной программы, под патронажем великого князя Константина Николаевича, которую я сейчас решил пустить под нож. В адмиралтействе он станет вестником плохих новостей. Ибо финансирование этой программы я собираюсь урезать, как и аппетиты своих адмиралов. Устаревший флот нам не нужен. А особенности современного строительства кораблей таковы, что многие из них устаревают еще во время спуска на воду.

Вице-адмирал Андрей Александрович Попов, он чуток помоложе Гезехуса, ему пятьдесят девять, полноват, татарский разрез глаз, массивный подбородок на круглом лице, стрижется коротко, носит усы, взгляд мрачный, внимательный. Человек во многом весьма влиятельный, крепкий, строитель и проектант двух серий броненосцев. Авторитет, в работе – диктатор. Всегда старается добиться своего. Умен, чертовски умен. Ну что же, будем работать, господа присяжные заседатели!

Один из учеников и помощников Попова – Константин Николаевич Арцеулов. Это Севастополь, мне от их школы кораблестроителей обязательно нужен был представитель, тем более что он молод, тридцать три года всего, энергичен, имеет опыт в строительстве именно броненосных кораблей. И это замечательно.

Когда приглашенные чинно расселись по местам (это означало, что не столько с чувством собственного достоинства, сколько в соответствии с чинами – от высшего к низшему), в результате я оказался в соседстве с адмиралом Поповым и полковником Гезехусом.

– Господа! Прошу вашего внимания!

И сразу же абсолютная тишина. Все-таки в чинопочитании есть свои положительные стороны. За моей спиной – карта Российской империи.

– Прошу обратить ваше внимание на карту. Как вы видите, Россия имеет пять крупных морских театров. Балтика, на которой располагается самый мощный флот, Черное море с его героическим Севастополем, Каспийское море – наш путь в Азию, Северный океан и Тихий океан. У нас есть небольшая флотилия на Каспии и почти ничего на Севере и Тихом океане. Вы знаете, что причина неразвитости этих двух направлений – отсутствие там инфраструктуры – ремонтных и кораблестроительных мощностей, доступа к ресурсам и необходимым механизмам. Мы обязательно будем развивать и Северный флот, и флот Тихого океана. Но самое главное – это создание для них соответствующих условий. Перспектива есть. Во-первых, это строительство на Мурман железной дороги, что позволит создать тут современный порт и мощности по ремонту и строительству судов. Вторая перспектива более отдаленная, но уже принято решение о проведении железной дороги от Нижнего Новгорода до Владивостока. И строиться она будет одновременно с двух сторон – от Владика и от Нижнего. На Каспийском море сильный флот не нужен. Посему мы поговорим о тех судах, что будут необходимы для Балтики и Черного моря. Наш основной соперник – это Британская империя, которая имеет флот намного мощнее нашего. Единственным средством борьбы с ним обоснованно считают крейсерские операции на торговых линиях и морских путях снабжения колониальных сил империи. В то же время давайте посмотрим на Балтику – флот в ней фактически заперт. Блокада всего одного пролива позволит запереть его тут, и ни о каких крейсерских операциях можно и не мечтать. Мощные бронированные мониторы способны будут прервать любую попытку выхода на океанские просторы. С Черным морем ситуация еще хуже. Проливы нам не отдадут те же британцы. Для них появление русского флота в Средиземном море – как нож к горлу. Но и Средиземное море – это не панацея для нас. Возьмем мы проливы, а выход из Средиземного моря – это Гибралтар и Суэцкий канал, которые тоже контролируют островитяне. Поэтому на первые места вскоре выйдут эскадры Северного и Тихого океанов. Северный – это выход в Атлантику. Тихий – еще и в Индийский. Это действительно угроза. И именно на этих театрах мы должны будем содержать сильный флот. На мой взгляд, функция Балтийского и Черноморского флотов на данном этапе – оборонительная. А посему мы должны запланировать для них корабли, которые будут соответствовать этим морским театрам. Хочу, чтобы вы не забывали о том, что есть прекрасная идея переоборудования в военное время торговых кораблей во вспомогательные крейсера, которые и будут уменьшать тоннаж вражеского торгового флота. Автор этой идеи, вице-адмирал Попов, здесь присутствует. Хочу сказать, что создаваемый «Доброфлот» будет «заточен» именно под такое применение. У кого-то есть замечания по вводной части?

– А если нашим противником на Балтике станет флот Германии?

Это адмирал Попов, конечно, кому как не ему задаваться таким вопросом?

– Уважаемый Андрей Александрович, флот Германии пока что не настолько мощен, чтобы доминировать в Балтике. Конечно, судостроительная программа Германии весьма быстро развивается, но пройдет еще много времени, прежде чем он будет представлять для нас опасность. Посему предложенная концепция развития флота представляет собой следующее: нам нужны мощные корабли линии, броненосцы, но не более чем по паре таких кораблей на каждый флот, корабли однотипные, в серии отличаться друг от друга не должны. Думаю, в них мы должны пожертвовать скоростью ради таких показателей, как мощная артиллерия и бронезащита. Они должны выдержать удары самых современных орудийных систем и иметь возможность надежно пробить самую мощную броню из существующих. Мы назовем их броненосцами береговой обороны. Но они могут прекрасно использоваться для нанесения артиллерийских ударов по береговым укреплениям противника. И скорость хода в таком случае тоже имеет не столь существенное значение. Очень важна живучесть таких кораблей. Она должна быть обеспечена герметичными переборками и системами пожаротушения и откачки воды. Да, все орудия главного калибра должны находиться в бронированных башнях, лучше всего последовательно-возвышенного расположения. И еще… сейчас модным стало делать у броненосных кораблей тараны. Давайте не будем уродовать прекрасные суда, забирая у них один, а то и все три узла скорости. И никаких круглых батарей… и ромбовидных расположений орудий главного калибра. Как и барбетных установок. Орудия калибром менее трех дюймов не устанавливать – средний калибр будет и противоминным. Опытовый бассейн вам в помощь!

– Хм… – это крякнул от неожиданности Попов. – Извините, ваше императорское величество, но это несколько… неожиданно…

– Ничего, Андрей Александрович, я вас еще более сейчас удивлю. Основным кораблем для двух эскадр будет броненосный крейсер примерно вот такого типа.

Я открываю планшет, на котором изображен проект броненосного фрегата (крейсера) «Адмирал Нахимов». Почему его? Отличные мореходные и скоростные качества, мощная артиллерия, он долгое время был самым быстрым из кораблей Российского флота, да и вообще из крейсеров. Один из немногих, кто достойно проявил себя во время Цусимского сражения. Вот только мы его уже чуток модернизировали – вместо ромба – тоже продольно-возвышенное расположение башен главного калибра, средний калибр – в башнях и никакой противоминной мелочовки. Как и парусного вооружения.

Вот тут и прорвало! Вопросы, вопросы, вопросы. Удивил даже невозмутимый Гезехус, напоминавший профессора на приеме экзаменов у шкодных учеников. Но куда делась его вальяжность? Куда делось профессорское превосходство? Он увлеченно обсуждал достоинства и недостатки проекта, пока и эскизного. Я планировал строительство таких крейсеров двумя сериями по три корабля на флот. При необходимости – еще и четвертого в каждой. В общем, тут начали ломаться копья.