Текст книги "Охотник на ангелов"

Глава четвертая

Но отдохнуть и выспаться мне не дали. Едва я задремал, как в дверь постучали. Я открыл, на пороге стояла моя мать.

– Сынок, – сказала, она, чуть смущаясь, – можно войти? Я хотела бы с тобой поговорить…

– Конечно, матушка, – ответил я и, как воспитанный сын, пододвинул матери стул.

Мать присела, привычным взглядом обвела комнату и заметила:

– Наверное, эта коморка уже тесновата для тебя? Отец построил ее восемнадцать лет назад, когда ты был совсем крошкой… А теперь ты вон какой вымахал, просто великан! Наверное, тебе нужна новая комната, побольше…

– Что ты, матушка, – улыбнулся я, – мне и здесь хорошо.

Мать помолчала, собираясь с мыслями. Я тоже ждал, понимая, что она пришла сюда не ради того, чтобы осмотреть мою комнату и убедиться, что я за последние годы действительно вырос и уже с трудом помещаюсь в ней.

– Сынок, – решилась наконец матушка, – я на днях говорила с Заной, женой нашего соседа, Риа…

– Я знаю почтенную Зану и ее мужа, славного Риа, как и их дочерей, – перебил я матушку, уже догадываясь, о чем пойдет речь.

– Так вот, сынок, – матушка сняла с головы платок и стала нервно теребить его кончик, – она говорит, что Тана стала бы тебе хорошей женой…

– Тана – очень славная девушка, – дипломатично ответил я, – стройная, веселая, работящая…

– И какая прекрасная хозяйка! – добавила матушка, обрадовавшись, что разговор принял нужное направление. – Зана обучила ее всему – работе по дому, в огороде и саду. Если что – она может даже в поле помочь, управляется с лошадьми не хуже любого мужчины. Так что ты, сынок, думаешь, если мы с отцом посватаем Тану за тебя?

– А что отец говорит? – спросил я, пытаясь выиграть время.

– Он, разумеется, возражать не станет, – кивнула матушка. – Ты же знаешь, что он беспокоится не столько о тебе, сколько о Норе, только и думает, как бы его поскорее женить… Вот это действительно будет трудно! Отец не хочет брать никого из наших девушек, чтобы не родниться с местными семьями, а в других поселках, у реки, пока нет подходящей невесты. Одни слишком молоды, другие самому Нору не нравятся. Он ведь у нас очень привередливый, – покачала матушка головой, – ему подавай только самое лучшее! А где же такую красавицу взять, чтоб ему угодить? Отец уже из сил выбился, все деревни в долине обыскал, да все впустую. Не нашел пока такой девушки, чтобы Нора полностью устраивала! А ведь ему уже давно пора жениться, возраст подошел! Да и положение обязывает…

– Ну, вот видишь, матушка, – облегченно протянул я, – не могу я пока жениться, сначала Нор должен себе невесту найти. Ты же знаешь наш закон: «младший брат, не лезь вперед старшего».

– Верно, – кивнула матушка, – только можно заранее договориться по поводу Таны. Я все с ее матерью обговорю, ударим по рукам, а потом, когда отец наконец найдет подходящую жену для Нора, устроим сразу две свадьбы. Это закон не запрещает, да и дешевле выйдет. А то два раза соседей собирать, столы накрывать, кур да гусей закалывать, свинью резать. Эдак и разориться можно!

– Но ведь старшая сестра Таны, Зура, пока еще не замужем? – предпринял я последнюю попытку.

– Ерунда, – отмахнулась рукой матушка, – это как раз не беда. Нехорошо, конечно, младшей сестре вперед старшей лезть, но иногда разрешается. К тому же никто не говорит, что тебе прямо завтра жениться предстоит. Глядишь, к тому времени, когда с Нором все уладиться, и Зура себе мужа отыщет. Все-таки их семья не последняя в нашей деревне, да и она, если разобраться, не такая уж и страшненькая. Конечно, не красавица, не в пример сестрам, но все же… И фигурка, и все прочее – как надо. Вот, даст Бог, отыщет Зура себе суженого, пусть даже вдового или кого-то из этих, из зареченских, и все хорошо будет. Все наши девки будут за мужьями, а все сыновья – женатые! И нам с отцом радость – внуки наконец появятся…

Матушка мечтательно посмотрела куда-то вдаль. Мне не хотелось ее разочаровывать, но и особенно обнадеживать я тоже не имел права. Не честно это – пообещать жениться на девушке, а потом не сдержать слово. За это могут и сурово наказать. Нет уж, пусть все остается так, как есть. По крайней мере, пока.

– Матушка, – проникновенно сказал я, – ты же знаешь – я во всем тебе послушный и полностью тебе доверяю. Для меня нет человека дороже, чем ты. Но все же давай отложим это решение на потом. Пусть сначала отец найдет невесту для Нора, а потом мы с тобой подумаем о Тане. Да и по отношению к ней так гораздо честнее будет. Сама посуди: сколько Тане придется ждать, пока Нор выберет себе жену? Год, два, пять? Никто не знает! А вдруг за это время ей подвернется хорошая партия, жених богатый да красивый? Что же ей, отказываться? Только потому, что вы с Заной уже ударили по рукам? Несправедливо это будет, нечестно!

Матушка покачала головой, но все же согласилась со мной:

– Какой ты у меня благородный, Трой, всегда о других думаешь! А что же ты сам? Неужто к Тане совсем равнодушный?

– Нет, она мне нравится, – честно признался я.

– Вот видишь! А вдруг Тана и впрямь себе другого найдет и замуж соберется? Неужели ты не будешь жалеть, переживать?

– Значит, не судьба мне, – пожал я плечами. – Поищем другую, благо, девушек у нас много…

– Ладно, – кивнула матушка, – я все поняла. Так и скажу Зане: мой Трой не против, но ждет, пока женится Нор. Чтобы, значит, не нарушать нашу традицию… Думаю, она все поймет.

– Матушка! – напомнил я. – Не давай твердого слова почтенной Зане!

– Не дам, – кивнула матушка, – пусть Тана считает себя свободной. Но все же ты подумай, Трой: она отличная девушка, да и к тебе, кажется, душой прикипела… Я ведь вижу, какими глазами она тебя смотрит!

Я, конечно, пообещал подумать, и матушка, довольная, удалилась. Я перевел дух. Слава Богу, кажется, на этот раз отвертелся. Жениться мне сейчас совсем не с руки, другие мысли и чувства одолевают. И главное место в них занимает Тиа…

* * *

Если разобраться, то в жизни самое важное – любовь. Все остальное: слава, успех, деньги – вещи наживные, сегодня есть, а завтра – нет. Или же наоборот. Лишь одна любовь (если она настоящая, конечно), не стареет и не умирает.

Это я понял, когда попытался разобраться в своих чувствах к Тиа. С какого-то времени я понял, что люблю ее, да так, что жить без нее не могу. Это совсем не было похоже на то, что я испытывал, допустим, к Тане – там лишь обычное влечение, как к симпатичной, приятной девушке, не более того. А тут… Настоящая страсть!

Я не мог ни о ком думать, кроме Тиа, считал часы до того момента, когда снова ее смогу увидеть. Мать, разумеется, заметила, что со мной что-то происходит, и как бы невзначай поинтересовалась:

– Сынок, ты чего такой необщительный стал да задумчивый, все один да один? Ни с кем не разговариваешь, все молчком, и на танцы не ходишь. Мне друг твой, Витар, говорил, что давно тебя на них не видел. А тем не менее ты каждый вечер куда-то уходишь… Если не на танцы, то куда же?

– Не могу я сказать тебе, матушка, – честно признался я. – Лучше не спрашивай, чтобы не врать…

– Конечно, ты уже большой, самостоятельный, стал воином, дозорным, – кивнула матушка, – можешь поступать так, как считаешь нужным, но пойми и ты меня! Я о тебе беспокоюсь, переживаю.

– Не волнуйся, матушка, – попытался я успокоить ее, – со мной ничего страшного не происходит. Просто… В общем, это мое личное дело, и я должен сам с ними разобраться.

– Может, ты влюбился в кого? – продолжила допытываться матушка, – так скажи, не секретничай. Я все же мать, я все пойму. И помогу, если надо. Пусть твоя девушка не из наших, а из этих, зареченских, все равно ничего, я постараюсь принять ее… Сама схожу, посмотрю, поговорю с ее родными… Вдруг хорошая окажется? Конечно, отец не обрадуется, когда узнает об этом, он зареченских не любит, и правильно делает… Но, в конце концов, это твое личное дело, и он не имеет права вмешиваться. Жаль только Тана сильно огорчиться, да и Зана очень расстроится. А то было бы так славно – следующей весной справили бы твою свадьбу… Если Нор, конечно, невесту себе тому времени нашел бы.

– Нет, матушка, я не встречаюсь с зареченской девушкой, – ответил я абсолютно честно, – у мня другое дело. Очень важное.

– Ну, и ладно, Бог с тобой, – кивнула матушка, а сама поджала губы: обиделась, наверное, что я не был с ней откровенен.

А что я мог сказать ей? Время детских секретов, которыми делишься с родителями, давно миновало, теперь у меня своя жизнь. И в ней появилась такая тайна, о которой я не имею права рассказать никому, даже своей матери. И уж тем более – отцу. Вот уж кто точно меня никогда не поймет! Узнай он, что я помогаю летунье – ухаживаю, перевязываю, ношу еду… В лучшем случае с позором выгонит из дома, а в худшем… Даже думать об этом не хочется.

И так поступил бы не только он, но и все члены нашей семьи, а также все жители деревни. За исключением, пожалуй, только матери. Она, может, и поняла бы меня, и даже пожалела, но все равно не посмела бы пойти против воли отца. Да еще Лала, сестренка, не осудила бы и не перестала бы любить. Но это по малолетству – она еще совсем кроха и не понимает, что у нас к чему.

…Я виделся с Тиа почти каждую ночь. Конечно, приходилось быть очень осторожным, чтобы другие парни в нашей деревне не задумались – а куда это Трой исчезает по вечерам? Всем известно, что невесты у меня пока нет, значит, я не гуляю с девушкой ночью по берегу реки и не придаюсь любовным утехам. В дозоры меня направляли, как и всех охотников, через два дня на третий, значит, тут было что-то другое… И наверняка нашлись бы любопытные, кто, как Лар, захотел бы все выяснить.

Но, слава Богу, большинство парней в нашей деревне (да и в соседних тоже) были заняты другими делами. Днем у нас проходили игры, в которых ребята мерялись силой, ловкостью, соревновались в меткости стрельбы, бое на мечах, а вечером были танцы. Все взрослые парни нашей деревни сейчас думали о том, как бы показать себя с самой лучшей стороны – и на играх, и на танцах. В первом случае они получали одобрение старших воинов и возможность пойти в настоящий дозор, а во втором – право пригласить понравившуюся девушку в круг. А уж там – не будь дураком, старайся понравиться, чтобы снискать расположения красавицы и встретиться позже у реки…

Этим обстоятельством я и воспользовался, чтобы отделаться от Лара. Во время первого нашего похода к горам я как бы случайно завел разговор об его отношениях с красавицей Натой.

– Как у тебя дела с твоей зазнобой? – с самым невинным видом спросил я, пока мы шли по ночному лесу.

Слава Богу, нам удрать удалось по-тихому никто нас не заметил, и теперь мне предстояло отделаться от Лара.

– С кем? – брат сделал вид, что не понимает.

– С Натой, – повторил я.

– А что? – напрягся брат.

– Да ладно тебе, – по-дружески хлопнул я его по плечу, – все знают, что она тебе очень нравится. Ну, так как же твои успехи?

– Никак, – тяжело вздохнул Лар, – она крутит хвостом, как настоящая лиса. Не поймешь, нравлюсь я ей или нет… Один раз улыбнется, а другой – мимо пройдет, словно и не замечает.

– А чего тут понимать? – с видом знатока произнес я. – Мне, например, все ясно: она ждет, что ты сам сделаешь первый шаг, пригласишь ее в круг. А там и можешь сам все выяснить, по душам поговоришь.

– Как же, пригласишь ее! – скривился брат. – Возле Наты постоянно старшие парни крутятся, норовят первыми на танец позвать. Только я соберусь – она уже занята!

– Ничего удивительного, – пожал я плечами, – Ната – девушка очень красивая, видная, многим парням нравится. Причем как нашим, так и зареченским. Такие, как Ната, в стороне на танцах не стоят, их сразу разбирают. А робким да несмелым достаются одни замухрышки …

Лар скривился, словно кислое яблоко съел. А я еще добавил:

– Наверное, Витар часто с ней танцует?

– Да, есть такое дело, – кинул Лар, – а что?

– Ничего. Просто он парень ловкий, может увести твою Нату…

– Думаешь? – Лар внимательно посмотрел на меня сбоку.

– Сам посуди, – уверенно кивнул я. – Витар старше тебя на два года и уже дозорный, ему сейчас самое время жениться, семью заводить. Он красивый парень, стройный, высокий, такие девушкам нравятся. Думаю, Ната не будет против, если он посватается.

– Полагаешь, ее мать согласится? – с тревогой спросил Лар.

– А почему нет? Семья у Витара хорошая, не хуже нашей… К тому же его отец – старейшина, а все старшие браться – уважаемые воины. Ната за ним как за каменной стеной будет, никакие ангелы не страшны.

Брат надолго задумался, потом с подозрением спросил:

– А почему ты мне это говоришь? Ведь Витар – твой друг?

– Верно, – кивнул я, – друг, но ты – мой младший брат. Кто, как ты думаешь, мне ближе и дороже?

Лар расплылся в улыбке и толкнул меня в бок:

– Спасибо, брат! Никогда не думал, что ты обо мне так заботишься!

На самом деле я заботился лишь о Тиа, но Лару этого, разумеется, знать было не обязательно. Этим разговором я хотел убить сразу двух зайцев: во-первых, заставить Лара больше думать о Нате и заниматься своими делами, а во-вторых, слегка отомстить Витару. Кто, скажите на милость, тянул его за язык? С какой стати он разоткровенничался с моей матерью и выдал ей, что я не хожу на танцы? Тем более что на самом деле я там бывал, только не часто и почти под самый конец…

– Что мне теперь делать? – спросил Лар.

– Я бы на твоем месте больше занялся борьбой, – подсказал я ответ. – В стрельбе у тебя все хорошо, а в единоборствах ты уступаешь. Подтянись, стань одним из лучших среди ребят, тогда получишь право первым пригласить в круг Нату. Запомни: девушки любят победителей, тем более – такие красавицы…

– Да? – задумался Лар. – Может, действительно побольше борьбой позаниматься? Наставник Вару говорит, что я ловкий, могу любого на приеме подловить. Только бы выучить хорошо, приемчики эти…

– Так в чем дело? – поощрил я брата. – Иди, занимайся, а я, так и быть, один подежурю. Если ангелы появятся – встречу, как полагается. Стрелой из засады… А ты сейчас возвращайся домой и ложись спать. Утром встанешь пораньше и пойдешь к Вару, чтобы еще позаниматься. Как раз к вечерним играм успеешь приемы выучить…

Лар остановился:

– Пожалуй, ты прав, Трой. Спасибо, тебе, брат, что помогаешь мне, а то от нашего старшего, Нора пользы никакой. Даже совета дельного не даст, все говорит, чтобы я сам всего добивался и до всего своим умом доходил. Хорошо ему, старшему сыну вождя, а каково мне?

Лар огорченно махнул рукой, обнял меня на прощанье и побежал обратно в деревню. Я не сомневался, что он решил последовать моему совету. Ната действительно в последнее время кокетничает с Витаром, и тому, по всей видимости, это очень нравится. Лар не мог этого не замечать… А я просто подлил немного масла в огонь.

Так и получилось – все последующие дни Лар буквально дневал и ночевал у мудрого Вару, оттачивая искусство борьбы и боя на мечах. Да, правильно говорят: любовь, да еще безответная, страшная сила. Лар понял это лучше меня.

Может быть, я поступил с ним не совсем честно (хотя, заметьте, никого я не обманывал и ни к чему не принуждал), зато освободился от ненужной помощи брата. И мог теперь свободно видеться с Тиа.

В конце концов, у меня тоже была большая любовь, и ради нее я был готов на жертвы.

* * *

Тиа, надо сказать, уже шла не поправку, но выздоровление происходило очень медленно. Я регулярно смазывал ее рану барсучьим жиром, менял повязки, однако предплечье заживало плохо. Слава Богу, жар у Тиа прошел, и она стала чувствовать себя намного лучше. По крайней мере, ела с большим аппетитом и охотно разговаривала. А болтали мы подолгу…

Тиа оказалась очень умной и наблюдательной девушкой. Пожалуй, далеко не все мужчины в нашем племени могут сравниться с нею. Она отлично разбиралась в повадках горных животных и могла часами говорить об охоте. Я не сомневался, что Тиа прекрасно стреляет из лука и наверняка добыла уже не один десяток диких баранов. Слушать ее было очень интересно.

Я, со своей стороны, рассказывал ей о деревне, о наших обычаях и традициях. Многие порядки казались ей странными.

– Почему ваши женщины берут себе еду последними, после мужа и детей? – удивлялась Тиа. – Разве они не имеют право на нее?

– Таков наш обычай, – пытался я объяснить, – женщина получает не меньше еды, чем другие члены семьи, но по традиции она сначала должна накормить мужа, ведь он главный работник, потом детей, ведь они будущие работники, и лишь затем поесть самой…

– Глупо! – хмыкнула Тиа. – У нас нет различия между мужчиной и женщиной. А первый и лучший кусок отрезает от горного барана тот, кто его добыл. Это вот справедливо! И не важно, кто подстрелил барана – мужчина или женщина.

– Согласен, – кивнул я. – Однако вашим мужчинам не приходится целый день работать в поле, под жаркими лучами солнца или под проливным дождем. После такого труда, поверь, думаешь только о том, как бы поскорее наесться да чуть-чуть отдохнуть перед ночным дежурством…

– Зато наши мужчины сражаются с дикими барсами и даже медведями. Как ты думаешь, что легче – работать в поле или драться с диким зверем? У барсов клыки и когти – что острые кинжалы, а по силе и храбрости они не уступают человеку.

– Не знаю, – честно признался я. – Барсы в наших лесах не водятся, бывают только в горах. А вот медведи встречаются, даже часто. Но обычно мы ходим по несколько человек и отпугиваем их криком. Медведи не любят шума, предпочитают поскорее уйти…

– Вот видишь, – усмехнулась Тиа, – вас много на одного зверя, а мы, как правило, охотимся поодиночке или вдвоем. И тут важно не только убить горного барана, но и унести его до того, как появится та же дикая кошка. Драться с ней очень опасно – она готова биться за кусок мяса до конца и, в отличие от медведя, шума не боится.

– Тебе приходилось вступать в бой с барсом? – поинтересовался я.

– Да, – кивнула Тиа, – смотри!

И показала длинный шрам на ноге.

– Это мне одна кисуля на память оставила… Ей, знаешь ли, приглянулась моя козочка, а я не захотела делиться. Вот и пришлось нам, девочкам, немного поспорить.

– И чем дело кончилось? – спросил я, хотя уже догадывался об ответе.

– Вот, – показала Тиа.

Она сняла с шеи ожерелье и протянула мне. Среди разноцветных камушков, которыми ангелы любят украшать себя, я заметил длинный, изогнутый клык.

– Это ее правый, – сказала Тиа, – а левый я оставила дома, повесила над кроватью.

– Носишь как талисман? – спросил я, кивнув на клык.

– Да, – подтвердила Тиа, – в качестве оберега. И, как видишь, он мне помогает – я до сих пор жива…

Я кивнул – с этим не поспоришь: другой на ее месте давно бы уже мертвым валялся, с такой раной…

Тиа догадалась, о чем я подумал, и сказала:

– Наверное, это он отклонил твою стрелу чуть в сторону. Ведь ты хорошо стреляешь, правда? И наверняка целился мне в грудь или в бок…

– Да, неплохо стреляю, – признался я, – хотя несколько хуже моего младшего брата.

– Кстати, ты почти ничего не рассказываешь о свое семье. Как зовут твою мать, чем занимаются твои братья?

– Мать зовут Лана, – ответил я, – она, как все наши женщины, работает по дому и воспитывает детей. Старший брат, Нор, уже охотник, а младший еще не получил право носить боевой лук. Есть еще сестренка Лала, но она совсем маленькая…

– Твою маму зовут Лана? – переспросила Тиа. – Кажется, я где-то слышала это имя. Только не могу вспомнить, от кого и когда…

Она сморщила лоб, несколько минут сосредоточенно думала, но потом разочарованно произнесла:

– Нет, не получается. Может быть, позже…

– Наверняка так звали кого-то из твоих дальних родственников, – предположил я. – Часто бывает: упомянут в разговоре какого-нибудь троюродного братца, которого ты никогда в жизни не видел, вот имя и запомнится. А потом думаешь, гадаешь, кто это…

– Нет, – покачала головой Тиа, – здесь что-то другое, какая-то давняя история, даже любовная драма… Ну, ничего, я точно вспомню, память у меня хорошая.

Мы поболтали еще немного, потом я, как всегда, отправился домой. Я заметил: с каждым днем мне стало все труднее расставаться с Тиа, причем даже на несколько часов.

Глава пятая

Тиа однажды спросила:

– Почему ты так обо мне заботишься? Даже странно…

– Чего ж тут странного? Это ведь я виноват, что ты оказалась в таком положении… А что, разве тебе не нравится?

– Нет, наоборот, нравится, – призналась Тиа. – Просто обо мне раньше так никто не заботился.

– А твоя мать?

– Она погибла, когда я была еще совсем маленькой.

– Прости, не знал. У тебя есть братья, сестры?

– Нет, – покачала головой Тиа, – я одна. Отец очень любил мою мать и после ее смерти так ни на ком и не женился. Он мечтал о большой семье, но не получилось. Поэтому все свое время и силы посвящает мне – воспитывает, учит…

– Наверное, это хорошо.

– Да нет, не очень. Отец – довольно требовательный, даже суровый мужчина, он хочет, чтобы я ни в чем не уступала мальчишкам. Ведь я его дочь, дочь вождя! Конечно, он любит меня, но открыто своих чувств никогда не проявляет. Наоборот, на виду у всех держится со мной довольно отстраненно, почти холодно. Это правильно: свое место в племени я должна завоевать сама, без его помощи, только так смогу стать настоящим ангелом и достойно продолжить наш род. Но мне иногда так хочется ласки, тепла! В этом вы, люди, счастливее нас – матери всегда с вами и могут в любую минуту помочь, поддержать. Или хотя бы просто пожалеть…

– Верно, – согласился я, – но подчас материнская любовь бывает слишком навязчивой. Особенно когда это касается твоей личной жизни.

– Твоя мама не дает тебе встречаться с любимой девушкой? – заинтересованно спросила Тиа.

– Нет, наоборот, – вздохнул я, – слишком настойчиво предлагает мне одну из них в жены…

– А ты? – в голосе Тиа послышалось неподдельное любопытство.

– Пока отбиваюсь, как могу, – честно признался я.

– Эта девушка не нравится тебе? Неужели такая страшненькая?

– По сравнению с тобой любая девушка – страшненькая, – неожиданно вырвалось у меня.

Тиа слегка покраснела и опустила голову, а я почувствовал некоторую неловкость.

– Конечно, Тана – очень хорошая, – решил я загладить свою оплошность, – даже симпатичная, но все же…

– Что – все же?

– Ты гораздо больше нравишься мне, – выдохнул я.

Тиа внимательно посмотрела на меня и замолчала, я тоже не знал, что сказать. Может быть, мне лишь показалось, но в ее глазах мелькнуло что-то вроде благодарности. Или просто свет от костра таким странным образом упал на лицо…

– А знаешь, как нас учат летать? – спросила Тиа, желая переменить тему.

– Нет.

– Так же, как и птиц. Когда ребенку исполняется год, его ставят его на край пропасти и сталкивают вниз. Как правило, это делает отец. Малыш сначала резко падает, а потом взлетает…

– Довольно жестоко.

– Зато это лучший способ научиться летать, – сказала Тиа, – ребенок пугается, и срабатывает инстинкт. Он начинает махать крыльями и летит. И это уж на всю жизнь.

– А если инстинкт не срабатывает?

– Тогда малыш разбивается, – пожала Тиа плечами.

– Разве родителям не жалко своего ребенка?

– Жалко, конечно, а что делать? Ели малыш не научится летать, он не сможет жить среди ангелов. Однако и среди людей он также жить не сможет, его непременно убьют. Так что лучше уж пусть сразу отмучается, пока ничего не понимает.

– А почему это должен делать отец?

– Потому что у матери непременно дрогнет сердце. Тем более что у многих из нас мамы из людей, и они ни за что не согласятся так рисковать своими детьми.

– А у тебя? Я имею в виду, кто была твоя мама?

– Она была ангелом, – коротко ответила Тиа, – и погибла от рук охотника.

– Извини…

– Что-то много ты сегодня извиняешься, – ухмыльнулась девушка, – к чему бы это?

– Наверное, к тому что мне и правда жаль, что так все получилось…

– Брось, – махнула рукой Тиа, – что было, того не вернуть. Я уверена, что все в мире взаимосвязано, и каждое событие имеет свою причину и свои следствия. Если бы я не полетела тогда с братом за невестой, то ты не подстрелил бы меня, и мы никогда не встретились бы. Но, раз это произошло, значит, так нужно. Я верю, что каждое каждая встреча предопределена, это часть некого общего замысла, который мы, ангелы, к сожалению, не знаем. А что вы, люди, что думаете по этому поводу?

– Я никогда не думал об этом, – пожал я плечами, – мы просто живем.

– Просто живем, – повторила Тиа. – Как это типично для вас, людей! Не помнить о прошлом и не думать о будущем…

– Разве может человек изменить прошлое или предвидеть будущее? – удивился я. – Нет, конечно. Так зачем забивать себе голову разными ненужными вещами, думать, переживать, мучиться? Радуйся сегодняшнему дню и тому, что у тебя есть. Ведь ты живешь только один раз…

– Мы, ангелы, верим, – тихо произнесла Тиа, – что наши души после смерти становятся облаками, плывущими по бескрайнему небу. Иначе чем объяснить, что все они такие разные, не похожие друг на друга? Маленькие, большие, белые, черные – как и сами наши души.

Я задумался, потом ответил:

– Некоторые наставники тоже верят, что души людей после смерти улетают на небо. Поэтому нам и не дано летать – чтобы не тревожить их, не нарушать их вечный покой.

– Правильно, – усмехнулась Тиа, – нечего вам там делать. Небо для ангелов, а земля – для людей. Так всегда было, и так всегда будет.

– Почему бы людям и ангелам не жить вместе? – осторожно спросил я. – Они могли бы любить, свободно жениться и выходить замуж. Как ты считаешь, это в принципе возможно?

– Почему бы и нет? – пожала плечами Тиа. – В сущности, мы две половинки одного целого. По крайней мере, так утверждает мой отец. Если бы не это глупая война, мы вполне могли бы жить вместе. И тогда действительно не пришлось бы нашим девушкам выходить замуж за того, кого не любишь…

– Ты сейчас говоришь о своем женихе?

– Да, – нехотя призналась Тиа, – о Ларсе.

– Но разве он не достоин тебя?

– Быть достойным и быть любимым – очень разные вещи, – наставительно произнесла Тиа. – Ларс, конечно, прекрасный воин, сильный, верный, умелый. И я благодарна отцу за что, он уже позаботился о моем будущем. За Ларсом я, конечно, буду как за каменной стеной, но все же… Прости, но не хочу об этом больше говорить.

– Ничего, я понимаю, – сочувственно покивал я, делая грустное лицо. – Тебе, наверное, сейчас очень тяжело…

Между тем в душе у меня все пело и ликовало – она его не любит!

– Хватит о прошлом, – решительно произнесла Тиа, – что-то я сегодня больно разоткровенничалась с тобой. Признайся, ты, наверное, подсыпал мне в еду дурман-траву, чтобы выведать все тайны?

– Нет, что ты, – протестующее замахал я руками, – никогда не посмел бы сделать это!

– Хорошо, я тебе верю, – смилостивилась Тиа, – а теперь иди, мне надо поспать. И так почти всю ночь с тобой проболтала…

Я вышел из пещеры и поспешил в деревню. Нужно до рассвета успеть вернуться. Да, что-то сегодня я сильно задержался, не встретить бы кого из наших в лесу…

* * *

Едва я вошел во двор, как ко мне бросился Нор.

– Где ты был? Мы тебя искали.

– Да я тут…

– Ладно, не важно. У нас беда – Лар подрался с Витаром и ранил его в бок.

– Как это случилось?

– Вчера, во время танцев. Лар хотел пригласить в круг Нату, а Витар стал насмехаться над ним – мол, мал еще для этого, пойди подрасти. Ну, брат не стерпел, что-то ответил – ты же знаешь, какой он бывает несдержанный. Ляпнул, не подумав, а Витар сразу в драку. Налетел, повалил Лара на землю и давай бить. Брат, понятное дело, не выдержал, выхватил нож и ударил его в бок. К счастью, рана не опасная, лезвие лишь слегка скользнуло по ребрам, а то бы… В общем, отцу пришлось запереть брата – до окончания разбирательства. Сегодня в полдень старейшины рассмотрят его дело и примут решение.

– Но Лар ведь не виноват, так? Витар сам начал его задирать!

– Верно, но нож первым выхватил Лар, и он же нанес удар. Не понимаю, зачем брату вообще понадобилось брать с собой оружие? На танцы его обычно не носят…

– Может, – предположил я, – он боялся, что ангелы украдут Нату, вот и решил ее защищать…

– Возможно, – согласился Нор, – это в его духе.

– А где сейчас Лар?

– Где ж ему быть-то? В амбаре, конечно, под замком. Отец запретил ему даже нос наружу показывать.

– Ладно, пойду проведаю нашего братца. Это ведь не запрещено?

– Нет, конечно, а заодно захвати хлеб – пусть пожует. Морить голодом Лара никто не приказывал…

Я забежал на кухню, отрезал большой ломоть хлеба и взял кувшин с водой. Отца в доме не было, мать хлопотала у печи. Я заметил, как она расстроена.

– Ничего, матушка, – постарался я утешить ее, – все обойдется. Лар не виноват, его строго не накажут, я в этом уверен.

Мать украдкой вытерла уголки глаз и благодарно кивнула. Но разговаривать на эту тему не стала – ей, видимо, было тяжело.

…В амбаре было прохладно, толстые бревенчатые стены защищали от жары. Брат лежал на мешках с зерном, лениво жевал соломинку и глядел куда-то в потолок.

– Ну, как дела? – поинтересовался я.

– Как сажа бела, – мрачно ответил он.

– Ладно, не кисни, – постарался я подбодрить Лара, – все обойдется.

Он повернул ко мне голову, и я увидел, что его губа разбита, а под глазом расплывается здоровый синяк.

– Да, здорово тебя Витар…

– Ничего, – злорадно усмехнулся Лар, – я его тоже слегка задел – по ребрам. С неделю дома просидит, не меньше.

– Зря ты так, – миролюбиво сказал я, – а если бы он тебя ножом пырнул?

Лар неопределенно пожал плечами: что говорить о том, что не случилось?

– На, поешь, – я протянул я ему хлеба, – мать сильно за тебя переживает. Сегодня в полдень соберутся старейшины, будут решать, что с тобой делать. Скорее всего, заставят извиниться перед Витаром, а отцу придется заплатить выкуп – за ущерб.

– Я извиняться не стану, – нахмурился Лар, – этого они от меня не дождутся.

– Но ведь ты виноват!

– Слыхал бы, что он про меня говорил, – вспылил брат, – такие вещи не прощают. Кстати, ты прав оказался – он действительно ухлестывает за моей Натой. А та, дура, еще ему и глазки строила!

– А может, ну ее, эту Нату? – предложил я. – В деревне много симпатичных девушек, найдешь себе не хуже нее. Или посватаешься к тем, зареченским… У них, говорят, девки ох какие горячие! Просто огонь!

– Нет, – упрямо покачал головой брат, – мне нужна только она.

Я вздохнул: чувства брата были мне понятны – сам испытывал нечто подобное по отношению к Тиа. Причем мой случай был гораздо сложнее – влюбиться в девушку-ангела! Это ж надо так умудриться!

– Кстати, ты все еще ищешь своего раненого ангела? – поинтересовался Лар.

– Да, – кивнул я.

– Ну, и как?

– Никак, – спокойно соврал я, – наверное, он уже улетел или его унесли свои же…

– Ладно, удачи тебе, – произнес Лар, – и спасибо за еду.