Текст книги "Своя вселенная"
Автор книги: Игорь Харичев
Жанр: Историческая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
– Я согласен, – торжественно произнёс Петровский. – Но я рассчитываю на помощь.
Зюганов напустил шутливой хмурости на своё круглое лицо.
– Василий Игнатович, как вы можете сомневаться? Конечно же, обеспечим вас нужными материалами. Устроим встречу с Гайдаром. Всё, что необходимо, сделаем. – Он придвинулся к Василию. – Только вы уж постарайтесь написать побыстрее.
– Постараюсь.
– Мы вам доверяем. Что же вы печенье не берёте?
Рука Василия тотчас потянулась к тарелке. Печенье было направлено в рот. Прожевав, Петровский проговорил:
– Немедленно приступаю к работе.
– Вот и хорошо.
Покинув чрезвычайно высокий кабинет, Василий пребывал под впечатлением только что состоявшегося разговора. Такая просьба – признак настоящего доверия. Оно дорогого стоит. Василию не хотелось писать книгу про Гайдара, но он принял предложение, потому что доверие обязывало.
Сопровождаемый внимательным взглядом капитана, Петровский вернулся к лифту. Кнопка была нажата.
«В конце концов, я профессионал, – проистекало рассуждение. – Надо – я напишу. Добротно. Интересно. Работа есть работа. Главное, чтоб было вознаграждение. А оно будет».
Лифт раздвинул металлические двери, позволяя проникнуть в его тесный объём. Двери закрылись, спрятав наконец Петровского от внимательного взгляда капитана. Начавшееся перемещение ощущалось лишь по лёгким вздрагиваниям лифта. Впрочем, это не отвлекало Василия. Клубок сюжетных ходов роился в нём. Как начать, какой-нибудь сценой из прошлого, когда Гайдар был мальчишкой? Или сценой будущего? А что, если дать параллельное развитие сюжета, в этой и другой вселенной? Показать, что Гайдар везде оставил свой след. Неплохо бы. Только не позволят. Официальный роман. Фантастика недопустима…
Едва он свернул в коридор, направляясь к выходу, увидел полноватую женщину с пышной шапкой спадающих на плечи рыжих кудряшек и острым носом, целеустремленно идущую навстречу. Он не обознался – это была звезда шоу бизнеса Алла Пугачева. Яркая личность. Впрочем, Василий никогда не относил себя к поклонникам её таланта.
Петровский намеревался тихо пройти мимо, но певица, заметив его, широко улыбнулась, изменила траекторию.
– Привет Василий. – Она чмокнула его в щёку. – Всё пишешь?
– Пишу, – с некоторой растерянностью ответил он. И тотчас нашёлся. – А ты всё поёшь?
– Пою. – Придвинувшись, она добавила, чуть тише, будто по секрету. – Я ничего другого делать не умею. – Оглушительный хохот последовал за этими словами.
«А я умею», – подумал Василий, но не сказал.
– Ты уже побывал на ковре?
– Да. – Он лениво кивнул.
– А я вот иду. Опять мозги еб… ть будут. Заглядывай.
Она продолжила своё величавое движение. Проводив её взглядом, слегка ошарашенный Петровский двинулся к выходу.
Мелкий дождь уныло орошал окрестности. А у Василия было солнечно на душе. Какая-то невероятная даль открылась ему, величавая, вечная. Бодрым шагом он ринулся в сторону Лубянки, а потом вспомнил – его ждёт машина! Пришлось возвращаться.
Улицы здешней Москвы давали возможность для перемещения. Василий смотрел в окно добрыми глазами. Ему нравился этот город, большой, суматошный, шумный. Город, в котором жила история, таилось на проспектах и улочках прошлое. Который не мог испортить другой ход истории в этой вселенной – город был выше этого.
«Надо налаживать жизнь, – подумалось вдруг ему. – В конце концов, я могу остаться здесь навсегда. К чёрту убогое существование».
Данные соображения породили слова, обращенные к водителю:
– Знаете что? Давайте заедем в главное управление ГАИ. Надо решить одну проблемку.
Водитель спокойно кивнул в знак согласия.
Машина поехала в сторону Пушкинской площади, потом – к Цветному бульвару. Вскоре показался Театр кукол Образцова. А следом – длинное скучное здание с небольшими окнами, в котором располагалось главное управление ГАИ.
Дежурный милиционер на входе небрежно выслушал Петровского и вынес приговор:
– Вам надо обратиться в районное отделение ГАИ.
Совет блюстителя дорожного порядка рассердил Василия.
– Вот что. Я хочу видеть вашего начальника, – жёстко выговорил он. – Сообщите ему, что его ждёт секретарь Союза писателей СССР Василий Петровский. Сообщите.
Всем видом показывая, что ему противно делать это, дежурный позвонил неведомому начальнику, принялся объяснять, кто находится внизу. Потом процедил:
– Ждите.
Через пару минут появился милицейский генерал, коренастый, упитанный; радостно улыбаясь, протянул к Петровскому трепетные руки, схватил ими его ладонь, принялся трясти.
– Василий Игнатович? Какими судьбами? Рад видеть.
– А я из ЦК КПСС, – нарочно, чтобы слышал дежурный, сообщил Петровский. – Еду мимо. Думаю, дай загляну.
– И правильно. Идёмте.
Миновав посрамлённого дежурного, Петровский последовал за генералом. Пристанище гаишников пропустило его в своё нутро. Они с генералом подошли к лифту, который не поленился доставить их на третий этаж. Кабинет у генерала был солидный, под стать его чину. Устроились неофициально, в комнате отдыха. Василий придавил кожаный диван, генерал – кресло. Взгляд у высокого чина был вежливый, даже слегка заискивающий.
– Интересуетесь нашей работой?
– Да.
– Василий Игнатович, можете быть спокойны. Советские гаишники живут в полном соответствии с решениями родной коммунистической партии и указаниями вышестоящего начальства.
– Отрадно слышать.
Лукавое выражение появилось на генеральском лице.
– Конечно, есть отдельные недостатки в работе. Но мы планомерно работаем по их устранению.
Василий размеренно кивнул, обозначая готовность поверить в наличие планомерной работы по устранению отдельных недостатков. Похоже, имелось в виду мздоимство на дорогах.
– Коньячку? – нежно поинтересовался генерал.
– Можно, – позволил Василий.
– Сейчас сообразим.
Появилась пузатая бутылка французского коньяка, фрукты в широкой чаше. Два широких стаканчика приняли достойную жидкость.
– За успехи советской государственной автоинспекции, – торжественно произнёс Василий.
Генерал полез чокаться. Выпили. Тотчас рюмки наполнились вновь.
– За успехи советских писателей, – не менее торжественно провозгласил генерал, сияя добрейшей улыбкой.
Чокнулись. Выпили. Принялись за фрукты. Василий съел мандарин, а потом – банан.
– Кофейку? – в очередной раз поинтересовался генерал.
– Пожалуй, – отреагировал Василий.
Были отданы соответствующие распоряжения. Петровский почувствовал – самое время. Заговорил эдак лениво, будто между прочим:
– Проблемка у меня. Потерял права и техпаспорт. Никак не могу найти. Прямо-таки не знаю, что делать. А иногда хочется самому за рулём посидеть.
– Василий Игнатьевич, вы меня обижаете. Какая проблемка? Давно бы заглянули ко мне. – Он вскочил, исчез в кабинете, мгновение спустя вернулся, неся чистый лист бумаги, положил на журнальный столик перед Василием. – Напишите заявление. Мол, потерялись, просьба восстановить. Я наложу резолюцию, отправлю. Сделают. Напишите.
Василий достал шариковую ручку, начал выводить на бумаге нужные слова. Писанина заняла не меньше минуты. Генерал пребывал в нетерпеливом ожидании. Бережно взял листок, глянул на Василия:
– Ну вот. Я наложу резолюцию, отправлю. Дня через два будет готово. Чтобы вы не тратили время, попрошу завезти. Скажите, куда?
– На работу, – скромно проговорил Петровский. – В Союз писателей СССР.
– Сделаем. Если будут ещё какие-то проблемы, заезжайте. Или звоните. Ещё по одной?
Василий не стал отказываться. Выпили. Тут стараниями секретарши подоспел кофе. Две чашечки опустились на столик, а с ними – блюдо, наполненное дорогими конфетами: трюфелями, грильяжем и суфле. Генерал явно был сладкоежкой.
Кофе оказался неплохим. Петровский выпил его с удовольствием. Теперь можно было ехать дальше.
Разумеется, генерал проводил его до выхода. Жал руку, просил приезжать почаще.
Похожая на «Мерседес» отечественная машина вновь повезла Петровского. Садовое кольцо крутилось под колесами, перемещались здания по обе его стороны. Пребывая на заднем сиденье, Василий размышлял о приятных неожиданностях сегодняшнего дня. Как они грели озябшую душу.
Дом Ростовых принял Василия как ни в чём не бывало. Кабинет вернул к прежним заботам. Но лёгкая праздничность оставалась в нём, требовала выхода. Василий позвонил Наталье, попросил приехать, как только она освободится. Почувствовав некую интригу, она спросила:
– Что-нибудь случилось?
– Ничего плохого. Расскажу, когда встретимся.
Наталья появилась в его кабинете через час. Он поднялся ей навстречу, поцеловал. Она смотрела на него с легкой, прощающей улыбкой.
– Рассказывай.
– Не здесь. Идём в Дубовый зал.
– Это необходимо?
– Да.
Пройдя по дворику усадьбы, мимо деревьев, уже выпустивших листочки, мимо памятника Льву Николаевичу Толстому, строго взиравшему со своего пьедестала, они вышли на Поварскую, которая здесь по-прежнему называлась улицей Воровского, и с этой стороны зашли в ресторан Дома литераторов. Дубовый зал предстал перед ними во всём величие.
Свободных столов хватало. Василий выбрал подальше от входа, где было, на его взгляд, уютнее. Едва ушёл официант, унося их пожелания, Василий довольно проговорил:
– Сегодня меня вызывали в ЦК КПСС. Зюганов, секретарь по идеологии. Попросил написать книгу про Гайдара. Я дал согласие.
Наталья помолчала, потом глянула на Василия с некоторым удивлением:
– Ты же его не любишь.
– Ну почему не люблю? – Василий ощутил неловкость. – Я к нему… спокойно отношусь. Я не обязан его нахваливать. Я должен рассказать про его жизнь. Зюганов дал понять, что это не его личная просьба. Это просьба Политбюро.
– А твоё давнее желание уйти от сиюминутных тем?
Она сознательно давила на больную мозоль.
– Если бы я с самого начала писал только то, что мне хочется, меня бы не печатали, – терпеливо пояснил он. – И я бы не работал там, где работаю… Я напишу этот роман, и так, что мне за него не будет стыдно. Про Гайдара можно написать нормальную книгу. Я напишу этот роман. И следом займусь тем, чем давно хочу заняться. Буду писать про любовь.
– Решать тебе, – подвела она черту под разговором.
Принесли холодную закуску, «Боржоми». Из солидарности с женой, Василий не стал заказывать алкогольных напитков.
Горячее не подкачало. Ресторан Центрального дома литераторов держал высокую марку даже в этой вселенной. Говяжья вырезка на гриле с соусом «Тереяки», гречневой лапшой, жареными овощами и джемом из экзотических фруктов была хороша. Кофе Наталья пить не стала – попросила свежевыжатого апельсинового сока.
Домой пошли в сторону главного входа в Дом литераторов с улицы Герцена. И там, под высокими сводами холла, им повстречался Евгений Батурин, уже подвыпивший. Петровский протянул ему руку, но тот своей в ответ не подал.
– Ты прихлебай, – в непонятном запале произнёс Батурин. – Но не простой. На тебе особая вина.
Василий решил проявить добрую волю.
– Женя, тебе хочется, чтобы сразу решились все проблемы. Так не бывает. Пока экономика только развивается, серьёзное расслоение в обществе неизбежно. А потом оно сойдет на нет. Всё наладится.
Он будто не слышал Василия. Нечто упрямое, жёсткое было в его взгляде, устремлённом на Петровского.
– Рабство правит людьми. А ты и тебе подобные помогают это рабство сохранять. Ты прикрываешь его красивыми словами, извращая суть происходящего. Ты – поработитель ума. Ты опаснее других.
Василий не выдержал.
– Знаешь что, иди ты в жопу! – разнеслось по холлу. Стремительными шагами Василий направился к выходу.
Наталья догнала его только на улице.
– Зачем ты так? – с укором спросила она.
– А что мне было делать? Женя – хороший человек. Но его упёртость переходит все границы.
Холодный воздух наполнял московские улицы. Не чувствовалось, что уже конец мая. Погода вредничала, нарушая природный порядок.
– Тебя задело то, что он говорил? – спросила Наталья.
– Да, задело, – с вызовом ответил Василий.
Оставшуюся дорогу они молчали.
14
Потапов был рассержен. То, что он услышал от своего компаньона, вряд ли могло вызвать иную реакцию.
– Кто наехал? Бандиты? – мрачно поинтересовался он.
– Если бы. Силовики.
– Откуда знаешь?
– Выяснил. Они, родимые.
Этого ещё не хватало. Будто у него нет других забот.
– Мало им нефти и газа?
– Они хотят всего.
Речь шла о довольно крупном предприятии, выпускавшем кисломолочную продукцию. Располагалось оно в Подмосковье. Приносило стабильную прибыль. Ещё бы, столько сил в него было вложено!.. И всё-таки, не укладывалось в голове – опять наезжают, после многих лет наездов. И кто? Потапов глянул на Бориса.
– Не знают, что ли, что один из совладельцев – депутат Государственной Думы, председатель комитета, член «Единой России»?
– Знают.
– Обнаглели, сволочи.
Надо было напрягаться, предпринимать усилия. Искать поддержку, разруливать. Ради спасения самого святого – собственности. Потапов нахмурился, обдумывая первоочередные действия, оставил кресло, прошёл несколько раз по своему просторному кабинету, встал перед окном, за которым поднималось здание бывшей Московской Думы, которое долгое время занимал музей Ленина, правее – здание Исторического музея, а ещё правей тянулась от угловой башни кремлевская стена. Внизу открытой раной лежало пространство, усеянное торчащей арматурой, кусками бетона – всё, что осталось от гостиницы «Москва», которую ни с того, ни с сего решили демонтировать.
Потапов думал о том, что придётся теребить заместителя министра внутренних дел. Без этого, пожалуй, не обойтись. А ещё надо напрячь областное управление ФСБ. Пусть приструнят своих.
Всё время надо быть в готовности. Нельзя расслабляться. Кто сказал, что жизнь – развлечение? Постоянный бой. Вот что такое жизнь. Опасности подстерегают на каждом шагу.
Он повернулся. Борис Левин, совладелец и генеральный директор того самого предприятия, на которое покушались, по-прежнему сидел в кресле, вальяжно закинув ногу на ногу, дымя дорогой сигаретой. Потом вдруг с опаской посмотрел по сторонам, на потолок, спросил, понизив голос:
– Нас не пишут?
– Пишут. Здесь всех пишут. Ну и что? Мне скрывать нечего. – Потапов направился назад, к своему рабочему столу. Занял кресло с высокой спинкой. Борис курил так аппетитно. – Дай, что ли, сигарету.
Левин сунул руку в карман, выудил пачку. И тут быстрые карие глаза внимательно посмотрели на Сергея.
– Ты бросил курить.
– Видишь, какие события… Одну, и опять в завязку.
Пачка перекочевала к Потапову. Сигарета была извлечена. Сергей с наслаждением раскурил её. Вредно, а как приятно. Впрочем, он был уверен – всё ограничится одной сигаретой. Он умел держать себя в узде.
Покуривая, Потапов составлял план действий. Пометки появлялись на листке, лежавшем перед ним.
– Давай пообедаем, – услышал он.
Сергей покосился на Левина.
– Здесь, в Думе?
– Обижаешь.
– Куда-то ехать нет времени. Кто будет спасать ситуацию?
– Ты же не будешь спасать её до позднего вечера, – спокойно заметил Левин. – То, что необходимо, сделай, и поедем.
Его рассудительность подействовала.
– Хорошо. Только ты меня не дергай, – предупредил Сергей.
Для начала Потапов надиктовал депутатский запрос в Министерство внутренних дел и Федеральную службу безопасности. Как только была поставлена роспись, молоденькая секретарша получила задание немедленно отправить документ фельдсвязью. После этого начались телефонные переговоры. В областном управлении ФСБ его ждали послезавтра. Так он сам попросил. Вслед за тем Сергей отправился к председателю комитета по безопасности. Стоило заручиться его поддержкой.
Как равный к равному, Потапов зашёл без всяких предупреждений. Коллега, энергичный, насупленный, проводил совещание. На Сергея глянул рассеянными глазами.
– Ты по делу?
– Да, – подтвердил Потапов.
– Минут через сорок. – Он даже приложил руку к груди. – Сейчас не могу. Сам видишь. Позже.
Сергей вернулся к себе, принялся изучать документы к завтрашнему пленарному заседанию. Левин прилежно читал свежие газеты. Сочно шелестели страницы.
– Предполагают, что доллар будет и далее падать, – нарушил тишину голос приятеля. – Хорошо, что мы перешли в расчетах на евро. А чья заслуга? – Он выждал необходимую паузу. – Моя.
– Твоя, твоя, – нетерпеливо заверил его Потапов. – Не мешай мне.
Через сорок минут он повторил поход в комитет по безопасности. И столкнулся в дверях с коллегой. Тот убегал.
– Вызвали на Старую. Слушай, давай завтра на пленарном поговорим. Терпит?
– Терпит. – Улыбка получилась усталой.
Возвращаясь, Потапов заглянул к одному из своих заместителей. Тому предстояло докладывать завтра по профильному для них законопроекту. Следовало обозначить заботу о деле. Теперь, когда в Думе этого созыва главные вопросы решали не деньги, как это было прежде, а указания, поступавшие со Старой площади, особых усилий от председателей комитетов не требовалось.
Заместитель, немолодой, сухонький, скучный человек, сидел за столом, прилежно читая лежащие перед ним листки. Приблизившись, Потапов убедился – тот самый законопроект. Заместитель готовился к завтрашнему дню, и это понравилось Потапову.
– Что-то случилось? – Заместитель глянул на него испуганными глазами.
– Нет-нет, – поспешил успокоить его Потапов. – Ничего не случилось. Продолжайте. Уверен, что всё будет нормально.
Маленькая ревизия прошла успешно. Теперь ничто не мешало покинуть славное здание Государственной Думы.
– Поехали, – бросил он, ворвавшись в кабинет.
Заботы были временно отброшены, теперь главной целью стало движение, сначала – к машине, потом – внутри её. Большая черная машина сделала своё дело – подъезд Дома литераторов оказался рядом. Опять настала пора подвигать ножками.
Тяжелые двери с оконцами пропустили Потапова и его компаньона в холл, потом они миновали гостиную со всякими диковинами и чучелами, потом – весёленький буфет, разрисованный карикатурами на известных писателей. Наконец, Дубовый зал принял их. Потапов окинул ограниченное стенами пространство зорким взглядом – Петровского здесь не было. Где он, Василий? Не подведёт ли его, Потапова, на этот раз?
Устроились около камина. Изучение меню потребовало серьезных усилий. Чему отдать предпочтение? Как мучителен выбор. Когда есть, из чего выбирать.
Потапов отдал предпочтение перепелам «Голицыно», Левин – лососю «Царь Николай». Помимо того, была заказана холодная закуска – рыбная нарезка и овощи, а также горячая – грибной жульен «Кромески», запеканка из овощей, приготовленных на гриле, а также суп из лобстера «Паради» с крабами в кляре и укропным соусом, русский квас с хреном и, конечно, бутылка хорошего виски.
Едва официант удалился, Сергей проговорил с довольной улыбкой:
– Ты знаешь, что здесь была до революции масонская ложа?
– Серьёзно?
– Абсолютно точно. А какое место? Величественная геральдика и старинные балюстрады. В позапрошлом веке умели строить. Что ты думаешь о расширении нашего дела?
– Я не думаю. Я веду переговоры. Главное – залезть в эти новые гипермаркеты. Придется кое-кому дать в лапу.
Потапов лениво кивнул в знак согласия.
Обед удался. Вторая половина дня получила достойное завершение. Когда настало время расплачиваться, Левин долго тянул, рассчитывая, что Сергей возьмёт расходы на себя. Тот смотрел с ехидцей.
– Давай, давай. Нечего жаться.
Солидный портмоне покинул карман компаньона, выпустил кредитную карточку, перекочевавшую в руки официанта. Едва карточка была унесена, Левин глянул на Сергея хитрыми глазами.
– Хорошо. Тогда ты даёшь чаевые.
– Черт с тобой, – снисходительно изрёк Потапов.
Когда они вышли в холл, какая-то непонятная сила, какое-то чутье потянуло Потапова туда, где находился Нижний буфет.
– Побудь здесь, – бросил он Левину и пошёл в нужную сторону.
Простенькая лестница опустила его на один пролет, дверь позволила проникнуть в тесноватый ресторанчик.
Петровский был здесь. Не один. Рядом сидела женщина, симпатичная, тёмноволосая. Потапов видел её лет пять назад. Кажется, звали её Наталья.
Заметив его, Василий смутился. Энергичными шагами Потапов подлетел к столу, сунул приятелю руку, плюхнулся на свободный стул, жизнерадостно проговорив:
– Ненадолго нарушу ваше уединение. Пролетая над вашей территорией, решил засвидетельствовать. У меня тут деловой обед был. Наверху. – Парочка слушала его в некотором напряжении. Затягивать разговор не стоило. Он глянул на Петровского. – Завтра иду на важную встречу. В рамках тех рекомендаций, которые ты мне дал. Может, что-нибудь изменилось?
– В каком смысле? – оторопело спросил школьный приятель.
– Ну… – Потапов покосился на женщину, сидевшую рядом. – Насчет предстоящей победы названной тобою партии. Ничего не изменилось?
– Нет.
– Я могу дальше действовать в этом направлении?
– Можешь.
Следовало сказать что-то такое, требующее особой ответственности.
– Василий, не подведи меня.
– Не подведу. – Голос приятеля прозвучал как-то легкомысленно, без должной весомости.
Требовать дальнейших подтверждений было бессмысленно. По крайней мере, в ситуации, когда приятель был не один, да ещё в таком месте. Простившись, Потапов покинул убогий ресторанчик. Некоторое беспокойство шевелилось в нём.
Левин ожидал его, важно прохаживаясь по холлу, разглядывая окрестных дам. Под воздействием сытного обеда у компаньона родились свежие идеи.
– Может, махнём на стриптиз? – азартно заговорил он, едва Сергей приблизился. – А потом девочек снимем.
– Нет, – сухо отрезал Потапов. – Мне надо в Английский клуб. Там сегодня важное заседание.
– Плюнь ты на это заседание. Отлично проведём время.
– Не могу. Там будут нужные люди.
Сергей на самом деле поехал в Английский клуб. И увиделся там с людьми, которых следовало увидеть. И перебросился двумя-тремя словечками с некоторыми из них, самыми значительными. Живое общение столь необходимо. Вовремя напомнить о себе, услышать о чьих-то проблемах, намекнуть на имеющиеся возможности. Без этого никак нельзя.
После клуба он поехал домой. Желание выспаться руководило им.
Пребывая в машине, он думал о предстоящей встрече, столь важной для него. Она должна была состояться утром. В кафе неподалеку от Государственной Думы. Как себя вести? Выслушать, что предложат? Сходу самому выставить условия?.. Не-ет, спешить он не будет.
«Почему так легкомысленно прозвучали Васины слова: «Не подведу»? – неожиданно подумал он. – В чём дело?.. Разве что присутствием этой Натальи можно объяснить неадекватность поведения Василия. Похоже, у него опять амурные делишки с этой особой. А тут я лезу с вопросом».
Объяснение показалось ему вполне убедительным. Тем не менее, слабая тревога не покидала Потапова.
На следующий день он приехал в Думу пораньше и тут же покинул её через другой вход. Вышел на Георгиевский переулок, направился в сторону Большой Дмитровки. Погода была дрянная. Накрапывал дождь, мелкий-мелкий. Лето всё ещё не желало проявить себя.
Кафе приблизилось к Потапову, большая стеклянная дверь пропустила внутрь. Зюганов был уже здесь. Поднялся навстречу. Денисов не обманул. Молодец. С такими людьми приятно иметь дело.
С лидером коммунистов Сергей регулярно сталкивался в Думе. Но не здоровался – они были незнакомы. Зюганов протянул руку, потом указал на свободный стул.
– Присаживайтесь, Сергей Алексеевич. Рад вас видеть.
Едва они придавили стулья, подлетела официантка, молоденькая, симпатичная, с маленьким носиком.
– Что-нибудь желаете?
– Кофе, – сказал Потапов. – Капуччино.
– А мне ничего не надо, – поспешил заявить лидер коммунистов.
Он выглядел бодреньким, смотрел на Потапова нежным взглядом.
– Рад, что вы склоняетесь к тому, чтобы войти в коммунистическую партию. Антинародный режим показал свою сущность. Все здравомыслящие люди уже разобрались, что к чему. Потому в Кремле нас вдвойне боятся. Козни строят. Пытаются партию расколоть. Не получится.
Такая направленность разговора не устраивала Потапова.
– Геннадий Андреевич, меня агитировать ни к чему. Мне хотелось бы выяснить, на что я могу рассчитывать, если перейду в КПРФ?
Зюганов обозначил на лице некоторые размышления.
– Вы – человек известный. Ничем таким себя не опорочили. Тем более, у вас опыт работы в КПСС. Думаю, вы не затеряетесь. Конечно, всё будет решать съезд. Но я использую свое влияние, чтобы вы заняли достойное место. – Он выдержал небольшую паузу. – Должность члена Центрального комитета вас устроит? Мы вас кооптируем, а потом съезд утвердит.
Несолидно было спешить с ответом.
– Я должен обдумать это предложение.
Чашка дымящегося кофе опустилась перед Потаповым. Симпатичная официантка смотрела на него с вежливой улыбкой. Сергей хлебнул ароматный напиток, вновь посмотрел на Зюганова.
– Я хотел бы и впредь работать в Думе. Если мой переход состоится. Возглавлять комитет.
– Это мы решим. Такие люди нам нужны… – Лидер коммунистов поднялся. – Думайте. Но, по-моему, всё ясно. Мне пора. Был рад познакомиться.
Зюганов ушёл, оставив Сергея в размышлениях. Переходить или нет? Вновь стать коммунистом или воздержаться от подобного шага? Подсказал бы кто. Слишком ответственное решение: вся последующая жизнь зависит от него.
15
Астахов был взволнован. Ещё бы! Новое исследование американских учёных доказывало, что чёрные дыры – пожалуй, одни из самых волнующих объектов во Вселенной – так же непохожи друг на друга, как люди. Профессор Самир Матур из университета Огайо с группой единомышленников разработал новую теорию строения чёрных дыр, разрешающую давно мучающий физиков информационный парадокс. Ведь согласно классической модели чёрной дыры абсолютно неважно, из чего она была построена: протоны и электроны в любой пропорции, газ, планеты или звёзды. Чудовищное тяготение превращает весь этот материал в некую абсолютно однородную структуру. Та же участь ждёт и вещество, попадающее в чёрную дыру после её возникновения. Таким образом, по общепринятой версии, все чёрные дыры внутри совершенно одинаковы и отличаются лишь массой и диаметром так называемого горизонта событий, в пределах которого ничто не может покинуть чёрную дыру, даже свет.
Широко известные вычисления Стивена Хокинга показывали, что попавшая в чёрную дыру частица никак на неё не влияет. За исключением соответствующего увеличения массы, разумеется. Однако, эта теория породила противоречие с одним из важных законов квантовой механики – законом обратимости, который гласит, что теоретические вычисления должны быть в состоянии проследить любой процесс, включая и тот, который порождает чёрную дыру. Но если все чёрные дыры одинаковы, то история ни одной из них не может быть прослежена вспять, к её началу, и любая информация о частицах, звёздах, веществе, которые создали дыру, потеряна раз и навсегда. Вот он в чём, информационный парадокс, включенный под номером восемь в десятку главных проблем физики в третьем тысячелетии.
Астахов думал об этом, и не единожды. Но он полагал, что Хокинг прав, а закон обратимости не действует при переходе к сверхбольшим плотностям. В отличие от него Самир Матур усомнился в таком положении вещей и призвал на помощь теорию струн. Дотошный Матур со своей командой вычислил, как поведут себя струны, объединенные в очень массивный и протяжённый объект, своего рода гигантскую «элементарную частицу». Оказалось, что струны могут формировать весьма сложную упругую и эластичную структуру большой протяженности. Постепенно наращивая массу вещества в своей модели, Матур получил в конце концов чёрную дыру. И что интересно – по диаметру она оказалась в точности соответствующей поперечнику горизонта событий для дыры той же массы, но рассчитанной по классической модели. Новая структура чёрной дыры получила название fuzzball, то есть пушистый клубок. В разных чёрных дырах этот клубок в невероятно сложном переплетении струн сохранял информацию о частицах, породивших космического монстра.
«Изящное объяснение, – думал Астахов. – Конечно, Матур мог ошибиться. Всё равно, молодец. Ему хватило смелости не побояться авторитета Хокинга. В итоге – столь яркая работа… Он смог. А я – нет. Обидно признать, но я проявил узость подхода…»
От переживаний у Дмитрия разболелась голова. Он положил на стоящий рядом стул распечатку статьи, закрыл глаза.
– Что, притомился? – полез к нему с вопросом бойкий сосед.
– Притомился, – выдавил Дмитрий, чтобы его оставили в покое.
Что же, теперь это его крест? Будто гвоздь в голове. Как жить, работать? Чёрт бы побрал этих сволочей. Чтоб они сдохли от своих наркотиков. И поскорее.
«Матур молодец, – вернулась к столь важным для Дмитрия вещам его мысль. – Применить теорию струн к описанию строения чёрных дыр – красивая идея».
Чувство, которое испытывал Астахов, правильнее было бы назвать не завистью, а ревностью. Он беззаветно любил науку, и всякий успех, достигнутый другими учеными, вызывал в нём приступ хрустальной ревности.
Дверь в палату издала ожидаемый звук. Появилась нянечка, подошла к его кровати. Предстояла процедура перевязки, долгая и довольно мучительная. Опять его везли по скучному коридору, опять снимали бинты, опять лечащий врач осматривал рану, спрашивал о самочувствии. А что изменилось? Головные боли по-прежнему донимали Дмитрия.
Возвращение в палату ознаменовалось ненужным вопросом соседа:
– Что, перебинтовали?
– Нет, – мрачно выговорил Дмитрий. – Отказали.
– Правда?! – худое лицо отразило неподдельное удивление. – Да ну, врёшь. Как они, это… откажут? И потом, твоя деньги заплатила.
Настал черёд удивляться Дмитрию.
– С чего ты решил, что заплатила? – строго поинтересовался он.
– А то не видно, как за тобой ухаживают.
– Я – известный учёный. – Астахов напустил важности на своё лицо.
– Сейчас учёные, это… не в ходу.
– Через десять лет я получу Нобелевскую премию.
– Нобелевскую?.. Это что?
– Это миллион долларов за выдающиеся открытия.
Какими хитрыми стали жуликоватые глаза:
– Когда получишь, заходи. Мы её, это… обмоем.
Дмитрий недовольно промолчал.
Надо было работать. Научные журналы, бумаги, распечатки статей из Интернета, принесённые Ириной, лежали на стуле рядом с кроватью. Дмитрий взял очередную статью, принялся поглощать слова, сгруппированные во фразы, постигать спрятанный в них смысл.
Фразы выстроились в утверждение, что международная команда астрономов разгадала загадку происхождения космических лучей – их порождают сверхновые звезды. Фотографии остатков сверхновой, которая взорвалась более тысячи лет назад, должны были подтвердить правоту авторов работы.
«Положим, то, что космические лучи вызваны взрывами сверхновых, предполагали давно,» – увлечённо размышлял Астахов, глядя в потолок. – Эти лучи открыли аж в тысяча девятьсот двенадцатом году. Они – поток частиц высокой энергии, преимущественно протонов, приходящих на Землю из мирового пространства. Часть из них связана с активностью Солнца, но подавляющая часть космических лучей приходит извне Солнечной системы, а возможно, и извне нашей Галактики. Вопрос о том, что порождает такие лучи, горячо обсуждался долгое время. Но только сейчас нашла подтверждение старая гипотеза…»
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.