Текст книги "Российский конституционализм: проблемы становления, развития и осуществления"

Современный конституционализм сложился после трех великих революций XVII–XVIII веков: английской, американской и французской. В рамках национальной правовой системы он имеет свои особенности, основываясь на классических принципах, которые зачастую подвергаются модификации под воздействием традиций, опыта и институтов конкретной страны.

Основные модели современного конституционализма: английская (Вестминстерская), американская и французская, – представляют собой изначальные модели конституционного развития, которые в значительной степени повлияли на дальнейшее развитие конституционализма в планетарном масштабе[47]47
  Немецкий исследователь Ульрих Пройсс отмечает три варианта современного конституционализма, которые возникли в Новое время. – См.: Preuss Ulrich K. Constitutionalism (§ 1) // Routledge Encyclopedia of Philosophy CD-ROM. General Editor Edward Craig. Version 1.0. London: Routledge, 1998.


[Закрыть]. Впоследствии страны Восточной и Центральной Европы, Азии и Латинской Америки внесли свой вклад, добавили национальную специфику в современное понимание конституционализма.

На рубеже тысячелетий происходит возвышение и глобализация практики современного конституционализма благодаря интеграционным процессам в праве и в целом мире. Глобализация приводит к широкому распространению моделей конституционного и демократического развития в различных странах, появляются новые версии и интерпретации конституционализма на почве национальной специфики отдельных государств. Планетарное распространение конституционализма влияет на рост использования сравнительного правоведения в изучении и исследовании конституционно-правовых институтов, практики конституционной интерпретации[48]48
  Американские исследователи прямо отмечают, что рост использования сравнительной юриспруденции является частью более обширного феномена: глобализации практики современного конституционализма. – См.: Choudhry Sujit. Globalization in Search of Justification: Toward a Theory of Comparative Constitutional Interpretation // Indiana Law Journal. – 1999.– Vol. 74.– № 3.– P. 820–827.


[Закрыть].

Процесс глобализации отдельные исследователи описывают как «возвышение мирового конституционализма»[49]49
  Ackerman Bruce. The Rise of World Constitutionalism // Virginia Law Review. – 1997.– Vol. 83.– P. 771.


[Закрыть], при котором понятие индивидуальных прав, помещенных в писаную конституцию, является существенным компонентом демократического правления. Поэтому как никогда справедливым в новом тысячелетии становится тезис, выдвинутый представителями русского конституционализма начала ХХ века, о том, что конституционализм и конституционное право в целом являются продуктом совокупной деятельности цивилизованного человечества[50]50
  Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву. Т.1. Конституционное право. – СПб., 1908.– С. 3–4.


[Закрыть]. В нем отразилась борьба нескольких поколений конституционалистов за свободу и гармоничное развитие личности, за уважение к ее правам и свободам, за подчинение государственной власти требованиям права и справедливости.

После Славной революции в Великобритании 1688 года сформировалась Вестминстерская (Westminster) модель конституционализма. Для этой модели стали характерными три элемента: суверенитет парламента, господство права и действие так называемых конституционных соглашений. Последний элемент относится к юридически необязательным политическим и моральным конвенциям и гарантирует, что поведение парламента (который на основании своего наибольшего верховенства не может быть подчинен законам) соответствует суверенитету народа, а именно воле большинства избирателей.

С последней четверти XVIII века английская модель конституционализма перестала быть единственной. В американских колониях Великобритании английская модель стала объектом конституционной революции: в 1787 году была принята Конституция США, которая вступила в силу в 1789 году (первый год Французской революции).

Основные сущностные элементы конституционализма остались прежними, однако американская модель предложила новые конституционные институты, которые находились в оппозиции или даже враждебном отношении к соответствующим институтам Вестминстерской модели. Американцы, чувствуя, что английская версия конституционализма не защищала их от произвола парламента, повторно изобрели, хотя с весьма различным значением, средневековое различие между конституцией и обычным законом, несовместимое с понятием парламентского суверенитета. Это привело к появлению трех идей.

Во-первых, конституция превосходит обычный парламентский закон, следовательно, она создает, определяет и ограничивает органы государственной власти, включая законодательный орган непосредственно.

Во-вторых, размещение конституции на вершине юридической иерархии приводит к тому, что конституция как окончательный источник авторитета политической власти устанавливается в акте экстраординарного законодательства и в письменном документе.

Это, в свою очередь, влечет третий элемент, а именно предписание, что верховенство конституции над обычными законами включает полномочие судов признавать недействительными законы, несовместимые с конституцией. Одно из наиболее существенных значений судебного надзора – это защита конституционных прав не только от исполнительного органа, но также и от законодательного органа власти. Помимо этого философия американского конституционализма покоится на имплицитной теории естественного права[51]51
  Современный анализ американского конституционализма представлен в работе: Kay, Richard D. American Constitutionalism // Constitutionalism. Philosophical Foundations. / Ed. by Larry Alexander. – Cambridge University Press, 1998. – P. 16–63. В отечественной литературе основные принципы американского конституционализма раскрываются в работах: Егоров С.А. Конституционализм в США: политико-правовые аспекты. – М., 1993; Лафитский В.И. Основы конституционного строя США. – М., 1998.


[Закрыть].

В период Французской революции была заимствована идея писаной конституции, принятой учредительным собранием и стоящей выше обычных законов. Во французском варианте родилось понятие прав, которое стоит в абсолютном контрасте с английским понятием. В Англии оно основано на неотделимой связи между правом и институциональными средствами против их нарушения, так что, по словам Дайси, «в Англии право конституции есть не что иное, как обобщение прав, которые суды гарантируют индивидуумам»[52]52
  Dicey, Albert Venn. Introduction to the study of the law of the constitution. – 8th ed. – Indianapolis: Liberty Classics, 1982. – P. 119.


[Закрыть]. Французская модель предполагает, что в целом бремя гарантированных прав помещается в текст конституции. Для англичан свобода, как она была представлена во французской Декларации 1789 года, являлась неким абстрактным правом, лишенным практических полномочий и гарантий. Она «стремилась низвести индивидов до положения совокупности неразличимых атомов, которые бы с легкостью становились жертвами деспотического правления»[53]53
  Руджеро Де Г. Что такое либерализм // О свободе. Антология мировой либеральной мысли (I половина ХХ века). – М., 2000.– С. 221.


[Закрыть]. Вместе с тем, пройдя революционный этап, французская модель конституционализма сформировала представление о том, что гарантии прав и свобод должны закрепляться в конституции.

Это понятие прав – часть всестороннего набора идей, с помощью которого Французская революция внесла вклад в концептуальное развитие конституционализма. Его главная характеристика – понимание конституции как писаного воплощения имеющих универсальную силу принципов и доктринальных истин, которые представляют собой своего рода рациональный план для предельно рационального и хорошо функционирующего государства. Этот конституционный стандарт завершенной рациональности влечет за собой непрерывные поиски совершенствования государства и включает дух политического динамизма в концепцию конституционализма, которого недостает ни английской, ни американской версии.

Следовательно, во французском варианте юридические механизмы, предписанные конституцией, не менее важны, чем политические средства. Таким образом, что кажется парадоксальным на первый взгляд, а именно – революционно и философски чрезвычайно влиятельная Декларация прав человека и гражданина 1789 года играла только незначительную роль в конституционной жизни Франции. Однако в настоящее время она инкорпорирована в действующее конституционное право Франции и применяется в интерпретации Конституционного Совета Франции[54]54
  Люшер Ф. Конституционная защита прав и свобод личности / Пер. с франц. – М., 1993.


[Закрыть].

Конституционные права реализуют политические требования и, прежде всего, удовлетворяются в сфере политики. Французские конституции никогда не предусматривали судебный надзор до Конституции V Республики 1958 года. Они главным образом полагались на действие политического процесса в целом и в особенности на право парламента предписывать конституцию.

С другой стороны, живой отклик французской конституционной модели к политическому процессу облегчил объединение в конституции независимых целей политики (подобно социальным правам и целям государства). Такой целевой конституционализм чужд конституционной мысли США, которая рассматривает это как потенциальный риск для юридической нормативности конституции. Кроме того, учитывая происхождение конституционализма в США, американцы доверяют судам больше, чем парламентам.

Во второй половине ХХ века возникла и в настоящее время продолжает формироваться новая концепция европейского конституционализма. Ее возникновение связано с правовым оформлением европейской интеграции в рамках Европейских сообществ и позднее Европейского союза и составляющих их правовую основу договоров – так называемого первичного права. В современных исследованиях европейской интеграции существуют сторонники новой концепции «многоуровневого конституционализма» («multilevel constitutionalism») или «многослойного конституционализма». Понятие «многоуровневый конституционализм» применительно к процессу европейской интеграции введено немецким исследователем европейского права и имеет своих сторонников[55]55
  Pernice Ingolf. Multilevel Constitutionalism and the Treaty of Amsterdam: European constitution-making revisited? // Common Market Law Review. – 1999.– Vol. 36.– P. 703–750.


[Закрыть]. Оно призвано отразить специфику конституционного процесса в Европе.

Другой немецкий исследователь Райнер Арнольд выделяет три уровня европейского конституционного права: национальный, на котором действуют Конституции государств – членов Европейского союза; наднациональный, на котором существуют основы права трех Европейских сообществ и Европейского союза; а также третий уровень – уровень Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод с дополнительными протоколами, которая действует в отношении членов Совета Европы[56]56
  Арнольд Р. Европейское конституционное право: некоторые размышления о концепции, возникшей во второй половине двадцатого века // Конституционное право: восточноевропейское обозрение. – 2001.– № 4.– С. 107–114.


[Закрыть].

Концепция «многоуровневого конституционализма» имеет в своей основе федералистские начала, которые проявляют себя не только на региональном или государственном уровне, но и на наднациональном конституционном уровне. Множество уровней, имеющих черты конституционного характера, все чаще рассматриваются в процессе европейской интеграции как взаимодополняющие элементы динамической конституционной системы. Они взаимосвязаны и многообразно переплетены друг с другом: в институциональном, функциональном и правовом плане.

Глава 2
Проблема определения российского конституционализма

Гносеологические основы или уровни изучения российского конституционализма. Понятие «российский конституционализм» сравнительно ново для нашей юридической науки. Нередко в юридических исследованиях понятие российского конституционализма отождествляется с российским конституционным правом. Вместе с тем конституционализм и конституционное право генетически взаимосвязанные, но не тождественные понятия. Существующие в исследованиях подходы условно можно разделить на две группы. К первой группе относятся исследователи, которые придерживаются узкого подхода к пониманию конституционализма. Ко второй группе принадлежат ученые, которые рассматривают конституционализм как более широкое и многоаспектное явление.

Осмысляя соотношение конституционализма и конституционного права, профессор В.Т. Кабышев считает, что «конституционализм – это обобщающая категория конституционных идей, концентрированно выражающая суть конституционного права, отражающая конкретное устройство государства». По его мнению, конституционализм составляет основу (несущую конструкцию) науки конституционного права, ее сердцевину[57]57
  Кабышев В.Т. Конституционализм в современной России // Государство и право на рубеже веков: Материалы Всероссийской конференции «Конституционное и административное право». – М., 2000. – С. 11.


[Закрыть]. Другой взгляд представлен в работе Н.А. Богдановой, которая, отмечая многоаспектность и многогранность понятия «конституционализм» и отражаемых им явлений, считает возможным характеризовать его с различных сторон: теоретической, практической, нормативной и организационной[58]58
  Богданова Н.А. Категория «конституционализм» в науке конституционного права // Российский конституционализм: проблемы и решения (материалы международной конференции). – М., 1999. – С. 135.


[Закрыть].

По нашему мнению, соотношение конституционализма и российского конституционного права не оставалось неизменным на протяжении конституционного развития страны, поэтому оно не может быть описано в категориях статики. Динамика этого соотношения менялась по мере роста правовых и демократических институтов. Конституционализм как политико-правовое и культурное явление гораздо шире своей нормативной основы и конституционного права. Взаимосвязь конституционализма и конституционного права имеет многоаспектный характер. При раскрытии этой взаимосвязи можно наблюдать, как трансформируется само понятие конституционализма, как различными гранями своего проявления конституционализм влияет на формирование новых конституционных норм, принципов и институтов.

Наиболее важные аспекты взаимосвязи конституционализма и конституционного права проходят по линиям идеологической, исторической, нормативной и социокультурной.

Во-первых, идеологический аспект способен выявить влияние идей конституционализма на процесс становления, развития и современное состояние российского конституционного права. Идеология прав человека, демократического правления и правового государства как универсальная идейная основа конституционализма влияет на современные политико-правовые преобразования в России и получает нормативное выражение в важнейших актах конституционного законодательства и институтах конституционного права.

Во-вторых, исторический аспект раскрывает генезис в историческом пространстве конституционно-правовых актов, институтов и принципов, в ходе которого постепенно или революционно происходит смена типов и исторических форм российского конституционализма. В пределах каждой исторической формы конституционализма развиваются конституционные нормы, принципы и институты, отличающиеся содержанием, организационным построением, степенью обеспечения прав и свобод, демократичностью применяемых избирательных процедур.

В-третьих, нормативный аспект представляет собой наиболее важную грань взаимосвязи конституционализма и конституционного права для самого конституционного права. На наш взгляд, существуют две стороны нормативности конституционализма. Первая сторона – естественно-правовая нормативность конституционализма, которая предполагает деонтологический подход к праву и конституции[59]59
  Деонтология (от греч. deon, deontos – должное) – это раздел этики, в котором рассматриваются проблемы долга и должного. Термин введен английским философом Бентамом, который употребил его для обозначения теории нравственности в целом. В юридических исследованиях деонтологический подход характерен для сторонников теории естественного права (юснатурализма), интерпретирующих конституционные нормы с позиций их этической оценки. Право в этом случае рассматривается как феномен, лишенный прежнего объективного субстрата. – См.: Медушевский А.Н. Сравнительное конституционное право и политические институты. Курс лекций. – М., 2002.– С. 23, 492.


[Закрыть]. Вторая сторона – позитивистская нормативность конституционализма, которая основывается на доктрине юридического позитивизма.

Нормативный аспект формирует идеал конституционного развития страны, который выражается в деонтологической концепции конституционализма. В этом смысле можно говорить о естественно-правовой нормативности конституционализма[60]60
  Переосмысленное понимание естественного права по отношению к прежней традиции содержится в современных исследованиях Джона Финниса. – См.: Finnis John. Natural law // Routledge Encyclopedia of Philosophy CD-ROM. General Editor Edward Craig. Version 1.0. – London: Routledge, 1998; Finnis J. Natural Law and Natural Rights. – Oxford: Clarendon Press, 1980.


[Закрыть]. Дело в том, что нормы, «выработанные конституционной практикой передовых государств, – как писал Н.И. Лазаревский, – для других стран являются лишь политическим и юридическим идеалом, который обыкновенно оказывает решающее влияние на направление общего развития государственного строя во всех современных странах»[61]61
  Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву. Т. 1. Конституционное право. – СПб., 1908.– С. 4.


[Закрыть]. Вместе с тем в каждой стране существует нормативный идеал конституционализма. Благодаря этому аспекту выявляется, насколько соответствует действующее в стране конституционное право идеальной нормативной модели конституционализма, которую стремятся реализовать в общественных отношениях ведущие политические силы страны.

Позитивистская нормативность конституционализма ограничивается установлением обязательных правил поведения в конституционном законодательстве страны. Поэтому свойство позитивистской нормативности конституционализм приобретает благодаря принципам и правилам, закрепленным в конституции и других правовых актах.

Наиболее близко к подобной характеристике нормативной стороны конституционализма подходит профессор Н.А. Богданова. По ее мнению, тот факт, что основные идеи конституционализма «приобретают правовое закрепление, а значит, становятся правовой целью, позволяет говорить о нормативной стороне характеристики конституционализма»[62]62
  Богданова Н.А. Категория «конституционализм» в науке конституционного права // Российский конституционализм: проблемы и решения (материалы международной конференции). – М., 1999. – С. 137.


[Закрыть]. Такой подход свидетельствует о том, что Н.А. Богданова является сторонницей позитивистской нормативности: нормативный характер идеи конституционализма приобретают после их правового и конституционного оформления.

Наше понимание нормативного аспекта более широкое: конституционализм как нормативная модель определяет, каким должна быть и конституция страны, и практика ее реализации. Поэтому правовое закрепление идей конституционализма – только частичная реализация нормативной модели, а нормы действующего конституционного права всегда могут быть оценены с позиций желаемой модели конституционализма.

В-четвертых, социокультурный аспект показывает восприимчивость населения страны, различных социальных групп к новым институтам конституционного права, степень их приверженности базовым ценностям современного конституционализма, способность адекватно использовать в процессе реализации конституционные права и свободы. Данный аспект определяет возможности и трудности формирования конституционного правосознания и конституционной культуры в обществе, находящемся на стадии незаконченной модернизации.

В данной работе прослеживаются различные аспекты взаимосвязи конституционализма и конституционного права при раскрытии эволюции понятия и исторических форм российского конституционализма; освещении функций различных конституций, действовавших в России/СССР, в юридической, политической и идеологической сферах; анализе принципов российского конституционализма, развития роли конституции в правовой системе страны, формирования конституционной ответственности, интерпретации конституции и осуществления судебного конституционного контроля.

При раскрытии эволюции и современного состояния российского конституционализма, на наш взгляд, необходимо учитывать три теоретико-методологических уровня исследования. Эти уровни составляют гносеологические основы российского конституционализма. Первый уровень – формирование понятия российского конституционализма на основе интегративного сочетания философских, правовых, политических идей и постулатов, отражающих динамику отечественного конституционного развития и освоение, а подчас и рецепцию западноевропейского и американского конституционного опыта и наследия. Второй уровень – установление каузальных взаимозависимостей между развитием конституционных идей и позитивным правом, в различных формах которого (конституции, законы) конституционализируются и юридизируются, приобретая нормативный характер, политико-правовые идеи, которые являются теоретическим и философским обоснованием российского конституционализма. Третий уровень – выявление проблемных вопросов соотношения юридической основы российского конституционализма и практики реализации конституционных норм, которое выражается в философии современного конституционализма как проблема соотношения нормы и факта.

Учет гносеологических основ российского конституционализма может стать каноническим в конституционном дискурсе, отражающем многообразие научных и юридических школ, подходов различных ученых в исследовании конституционной теории и практики. В исторических, политических, правовых и культурологических исследованиях гносеологические основы позволяют выявлять закономерности возникновения и развития конституционных норм, принципов, институтов, объясняющих или обосновывающих их теорий, что в конечном итоге служит делу интеграции знаний, полученных в рамках отдельных научных направлений и дисциплин. Как справедливо отмечают американские исследователи, ученые в области права имеют свои собственные пути обсуждения, что является каноническим, даже если они никогда не используют это отдельное слово («канон», «canon»)[63]63
  Balkin J.M., Levinson Sanford. The Canons of Constitutional Law // Harvard Law Review. – 1998.– Vol. 111.– № 4.– P. 968.


[Закрыть]. Формирование канонов изучения российского конституционализма – это задача, которая продолжает лежать на плечах отечественных конституционалистов и государствоведов. В большинстве исследований, посвященных российской конституционной теории и практике, имплицитно присутствуют один или несколько из отмеченных уровней исследования. Вместе взятые они образуют интегральную матрицу исследований российского конституционализма.

Обсуждение канонов познания, какими путями развивался и продолжает развиваться конституционализм в России, должно проводиться с использованием институционального контекста, который позволяет проследить взаимосвязь между старыми и новыми конституционными институтами. Наряду с институциональным контекстом важно определять идеологическое и культурное влияние на конституционные нормы и институты, а также социальную практику реализации правил и норм. Познавательные каноны – одна из разновидностей правовых канонов, которые существуют в научной, педагогической деятельности, в юридической практике. По мнению Дж. М. Белкина и С. Левинсона, любая область права конституируется каноном, применительно к сфере американского конституционного права они выделяют «педагогический канон», «канон культурной образованности» и «канон академической теории»[64]64
  Ibid. P. 975–976.


[Закрыть]. Эти три вида канонов они считают канонами конституционного права, которые, вместе с тем, имеют отношение и к более общим правовым канонам.

Гносеологические основы российского конституционализма имеют мультидисциплинарный характер, а применительно к своей нормативной основе отличаются надотраслевой природой. В исследовании Н.А. Богдановой хорошо показано, что в науке конституционного права методологический аспект не только способствует познанию собственно предмета науки, но и приобретает надотраслевой характер. Подобное объясняется фундаментальностью изучаемой отрасли конституционного права и ролью последней в правовой системе страны. «Поскольку нормы конституционного права, – пишет Н.А. Богданова, – составляют принципиальное начало для иных отраслей права, методология их изучения влияет на методологические подходы к познанию и приемы исследования правового материала, применяемые отраслевыми юридическими дисциплинами»[65]65
  Богданова Н.А. Система науки конституционного права. – М., 2001.– С. 31.


[Закрыть].

Следовательно, нормативная основа российского конституционализма определяет не только перспективы и направления развития конституционного права, но и содержит основные принципы формирования других отраслей права. Они являются базовыми конституционными принципами, обеспечивающими трансформацию российской правовой системы в соответствии с буквой и духом новой Конституции РФ.

Мультидисциплинарный характер гносеологических основ российского конституционализма способствует исследованию пограничных областей на стыке права и политики, права и истории, социологии, права и политики. Такой подход выявляет различные грани российского конституционализма, создает предпосылки для интеграции научных знаний в области конституционной теории, истории и современной практики.

Дискуссия вокруг теорий происхождения российского конституционализма. Постановка вопроса о понятии российского конституционализма и его эволюции закономерна с позиций модернизационного процесса, в котором находится российское государство и общество. Модернизация обостряет проблему происхождения конституционных норм и институтов и активизирует дискуссию о соотношении национальной самобытности и рецепции конституционно-правовых учреждений. В современной юридической литературе можно выделить две полярные точки зрения на характер происхождения идей, принципов и институтов конституционализма. Согласно первой, в России идеи конституционализма не были заимствованы с Запада, они имеют свои традиции и уходят корнями в глубь веков[66]66
  Пархоменко А.Г. Идеи российского конституционализма и их реализация в отечественном конституционном (государственном) праве. – М., 1998. – С. 4.


[Закрыть]. Такой подход проникнут теорией автохтонного происхождения конституционализма. Доведенный до крайности, он является оборотной стороной представлений о возможности развития только самобытных, национальных государственно-правовых форм и институтов в отдельном государстве. Вторая точка зрения предполагает, что для большинства государств, в том числе и России, конституционализм может иметь только заимствованное происхождение. Теория полной рецепции конституционализма исходит из того, что вызревший в недрах западной цивилизации политико-правовой феномен переносится в неадекватную социальную среду, не имеющую необходимых внутренне присущих условий развития. Поэтому российский конституционализм является опытом социальной трансплантации и характерным примером «существования и развития конституционных начал в неадекватной их природе культурной среде»[67]67
  Пастухов В.Б. Россия на конституционном перекрестке // Конституция как фактор социальных изменений: Сборник докладов / Отв. ред. канд. юрид. наук Л.О. Иванов. – М., 1999. – С. 7–9.


[Закрыть]. Исходной посылкой теории полной рецепции конституционализма является представление об уникальном, а не об универсальном характере конституционализма, который появился как результат продолжительной эволюции западной культуры при стечении исключительных обстоятельств.

Обе теории – теория автохтонного происхождения и теория полной рецепции конституционализма – являются выражением мировоззренческой позиции двух современных и различных интеллектуальных групп, существующих в модернизирующемся обществе. В российской истории прообразом таких групп были славянофилы и западники XIX века, являвшиеся носителями двух типов политической философии. В конце ХХ века, на рубеже нового тысячелетия спор славянофилов и западников существенно модифицируется в связи с широким распространением конституционных идей и институтов в современном мире и институционализацией многих из них в российском государстве. Сторонники автохтонного происхождения конституционализма, по всей видимости, являются современными наследниками славянофилов. В XIX веке славянофилы утверждали об особом пути развития России, о ненужности конституции и демократических учреждений и отдавали предпочтение моральным правилам перед правовыми гарантиями и позитивным правом. На рубеже XX–XXI веков идея развития только самобытных и традиционных государственно-правовых институтов трансформируется в теорию автохтонного происхождения конституционализма, вполне самодостаточного и не испытывающего влияние извне. Приверженцы теории полной рецепции конституционализма развивают теоретическое наследие западников, призывая покончить с политическим наследием авторитарного прошлого и перейти к конституционным формам западного мира. При этом не принимаются во внимание опыт конституционного развития России в ХХ веке и его уроки для нового тысячелетия.

Обе теории страдают недостатками, которые могут быть преодолены только через интеграцию позитивных сторон каждой из них, отражающих реальные процессы формирования и развития конституционных учреждений в России. По-видимому, только интеграционная, или синтетическая, теория происхождения российского конституционализма может объективно объяснить общее и особенное в конституционном развитии России. Такая теория основывается на предположении, что конституционализм все же имеет набор универсальных принципов, характерных для конституционных и демократических государств, различающихся по этническим и социально-экономическим характеристикам, но в то же время подобные принципы могут иметь национальные особенности реализации в конкретных государствах и существовать наряду с уникальными (специфическими и неповторимыми) конституционными учреждениями.

Идеи синтетической (синтезированной) или интегральной (интегрированной) теории права, юриспруденции выдвигались ведущими представителями отечественной общественной мысли. В начале ХХ века к ним относились теоретик права и федерализма А.С. Ященко, социолог и философ права Б.А. Кистяковский, социолог П.А. Сорокин. Впоследствии российские правоведы выступили за создание цельного научного направления, объясняющего и изучающего право в различных его проявлениях. В теории права синтетической точки зрения придерживался Р.З. Лившиц, в истории правовых и политических учений в пользу интегральной юриспруденции высказывается В.Г. Графский, развивающий наиболее полно в современных отечественных правовых исследованиях новое научное направление, которое именуется «интегральной или синтезированной юриспруденцией»[68]68
  Графский В.Г. Интегральная (синтезированная) юриспруденция: актуальный и все еще незавершенный проект // Известия вузов. Правоведение. – 2000.– № 3.– С. 49–64.


[Закрыть].

В зарубежных исследованиях термин «интегративная юриспруденция» введен в 60-х годах ХХ века Джеромом Холлом и независимо от него использовался в течение длительного времени историком права Гарольдом Дж. Берманом[69]69
  Берман Г.Дж. Интегрированная юриспруденция: политика, мораль, история // Берман Г. Дж. Вера и закон: примирение права и религии. – М., 1999.– С. 340–363.


[Закрыть].

Применительно к процессу формирования российского конституционализма интеграционная, или синтетическая, теория означает многофакторный характер влияния на возникновение и развитие конституционных норм, принципов и институтов. Она приводит нас к пониманию конституционализма как сложного социального явления, многочисленными нитями связанного с историей, идеологией, правовой системой и правовыми традициями страны. Благодаря синтетической теории происхождения российский конституционализм предстает как интегрированный конституционализм, соединяющий универсальные и уникальные конституционные нормы, принципы и институты.

В российских политических исследованиях наиболее близка к пониманию интегрированного конституционализма позиция А.Н. Медушевского, который в своей фундаментальной работе определяет российский конституционализм как синтез западных образцов и российской политической традиции[70]70
  Медушевский А.Н. Демократия и авторитаризм: Российский конституционализм в сравнительной перспективе. – М., 1998.– С. 597.


[Закрыть]. Вместе с тем, как это будет показано дальше, интегрированный конституционализм – название для российского конституционализма, не только исходя из истоков его происхождения, но и с позиции перспектив дальнейшего его развития и совершенствования.

В современных исследованиях экономического развития применяется «миросистемный анализ»[71]71
  Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире / Пер. с англ. П.М. Кудюкина. – СПб., 2001.– С. 13.


[Закрыть]. С точки зрения миросистемного анализа конституционализм становится глобальным явлением и как таковое участвует в формировании контуров конкретных разновидностей конституционных систем в отдельных государствах. Распространение конституционализма как глобального явления повлияло на формирование современного международного права. Поэтому можно говорить о мировых стандартах конституционализма, которые нашли прямое или опосредованное закрепление в современной системе международного права, особенно через международные стандарты в области прав и свобод человека, а также международные требования, предъявляемые к организации демократического порядка осуществления государственной власти и проведению в жизнь принципа господства права.

Процесс политической и правовой трансформации институтов публичной власти приводит к созданию современных конституционных и демократических учреждений при наличии нескольких условий.

Прямая или косвенная рецепция конституционных институтов возможна, если она не вступает в явный конфликт со сложившейся традицией, сохранение которой желательно в процессе политико-правовой трансформации. С другой стороны, рецепция может преследовать осознанную цель изживания негативной или неблагоприятной для демократических и конституционных учреждений традиции. В то же время введенная в действие Конституция и основанные на ней государственные институты для благоприятного результата трансформации должны обеспечивать демократическое правление закона, способствовать демократической консолидации и формированию широкого общественного консенсуса в отношении установленных правил. При этом новые конституционные принципы должны последовательно реализовываться в действующем отраслевом законодательстве, а не согласующиеся с ними правовые принципы постепенно устраняться из правовой системы. Подобные задачи трансформации политико-правовой системы могут решаться с помощью методов конституционной инженерии, которые обеспечивают эволюционное и постепенное преобразование существующих конституционных институтов. По всей видимости, конституционная инженерия (конституционное проектирование) в российских условиях может быть эффективно работающим инструментом для создания нового конституционного порядка, если она будет основываться на конструктивном подходе к модификации существующих конституционных институтов и постепенном совершенствовании разделения властей, федеративного устройства, контрольных полномочий парламента и конституционно-правовой ответственности органов государства как на федеральном, так и на региональном уровнях[72]72
  Тематика конституционного проектирования (конституционной инженерии) стала популярной в связи с распространением третьей демократической волны во многих частях современного мира, которая вызвала потребность разработки новых демократических конституций. О предложениях по конституционному проектированию одного из ведущих исследователей демократии в отношении избирательных систем, разделения полномочий между законодательной и исполнительной властями и «альтернатив президенциализма» см.: Sartori, Giovanni. Comparative Constitutional Engineering: An Inquiry into Structures, Incentives and Outcomes. – New York University Press, 1994. – 219 pp.; краткий обзор ключевых тем книги представлен в работе: Carey, John M. Crafting Constitutions // Journal of Democracy. – 1996.—Vol. 7.– № 3.– P. 166–170.


[Закрыть].