Текст книги "Христофор Колумб"

Смею предположить, что неподалеку. Вы прошли 360 лиг, что составляет по расчетам Колумба треть пути до Индии. Вероятно, говоря о материке и подразумевая под ним Индию или Японию, вы не позволили бы кормчему вдвое сокращать обман в лаговых записях. Вы бы показывали матросам суточные переходы на 20 % меньше истинных величин, не обнадежили команду скорой встречей с материком. Из дневниковой записи от 16 сентября создается впечатление, будто до материка осталось не две трети пути, а меньше половины пройденного расстояния. Каждый из вас может перечитать запись, сделать свой вывод.

Замечу еще одну незначительную деталь: матросы и офицеры говорят об острове или материке, а когда пересекут океан, будут называть земли азиатскими странами – Сипанго, Катаем, Индиями. Такое понятие, как «материк в океане», исчезнет из их лексики. Далее мы поговорим о том, почему это произойдет.

Глава XIV
Саргассово море

16 сентября флотилия вошла в Саргассово море, расположенное в центральной части океана на площади шести миллионов квадратных километров. Его границы меняются из-за сезонных изменений течений, окольцовывающих «тихую заводь». Гигантские скопления водорослей движутся по воле волн и переменчивых ветров. Здесь растет сотня видов различных водорослей, отличающихся друг от друга формами, размерами, цветом. Основу зарослей Саргассова моря образуют многолетние бурые водоросли до метра длиной, напоминающие оборванные виноградные плети. Лозы усеяны крупными пустыми «ягодами», поддерживающими стебли на поверхности воды. Саргассовые водоросли похожи на морские виноградники или затопленные луга, богатые пастбища для скота.

Сначала эскадре Колумба попадались отдельные пучки травы, потом мелкие участки, за ними последовали зеленые поля. Испанцы не сомневались, что впереди лежит остров или материк, ведь в восточной части океана нет скоплений травы, ее принесло сюда с запада; а так как она растет на мелководье у суши, то эскадра правильно движется к намеченной цели.

В пересказывавших Аристотеля древних рукописях говорилось о судах, вышедших из Кадиса и попавших в ужасную бурю. Ветер и волны отнесли корабли на запад, где путешественники обнаружили обширные пространства, заросшие травой, между которой плавали стаи жирных тунцов. Перепуганные моряки решили, будто находятся у затонувших островов, и с попутным ветром поспешили назад к материку. Легенда об исчезнувших землях в районе Саргассова моря существовала две тысячи лет.

Существует мнение, будто примерно за сорок лет до Колумба в этих местах португалец Дьогу де Тейве искал Бразилию. В составе его экспедиции находился испанец Педро де Веласко. Постаревший моряк встретился в Палосе с Христофором, рассказал о Саргассовом море, помогал ему комплектовать экипажи судов.

«Видимо, Колумб действительно верил, что проходил в это время между островами, и его биограф Лас Касас утверждает, будто мореплаватель в своем предположении не ошибался, – замечает исследователь прошлого века. – Но, если в этой части океана и были когда-то острова, они давно уже исчезли – такое явление возможно, хотя и не слишком вероятно. Говорят, даже в нашем столетии в этом районе еще видели буруны, и, может быть, здесь существуют обширные отмели»[47]47
  Купер Дж. Ф. Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай //Избр. соч.: В 9 т. М.: Терра, 1992. Т. 6. С. 248.


[Закрыть]. На второй день перехода через Саргассово море в зарослях обнаружили речные виды травы, живых организмов. Моряки принесли ведро, попытались по вкусу воды определить близость эстуария. Все утверждали, будто снизилось содержание соли. Раки, рыбы, крабы, птицы, дельфины – свидетельствовали о том, что флотилия подплывает к земле. «Опреснение» океана вселяло надежду на встречу с материком, ибо только мощная река способна вдали от берега повлиять на состав морской воды. Корабли устроили гонку, дозорные с марсов искали на горизонте очертания гор, полоску суши.

На третий день произошло неожиданное событие, на которое из-за общего приподнятого настроения не обратили внимания: Мартин Пинсон самовольно покинул эскадру, ушел вперед на быстроходной «Пинте» за скрывшейся на западе стаей перелетных птиц. До вечера капитан продирался сквозь траву, пока не разуверился в надежде отыскать землю, чтобы получить от короны положенное вознаграждение. Встревоженный Колумб выходил на палубу, смотрел на бескрайние зелено-бурые поля, с досадой думал о том, что не имеет сил догнать и приструнить посягнувшего на его привилегии строптивого купца.

На закате дня дозорные заметили на севере нависшие над водой густые облака, выглядевшие заснеженными вершинами гор. Темно-синие основания исполинов сливались с серой поверхностью океана, будто вырастали из волн. Кормчие предложили адмиралу взять круче к северу, но он не изменил курс. Птицы летели в другую сторону, туда, где застрял нетерпеливый Пинсон.

Поздним вечером в сумеречном свете звезд Колумб увидел с правого борта возвратившуюся «Пинту». Капитан каравеллы не извинился за свой поступок.

Ночью ветер утих, взошла полная луна. Компасы «северозападничали». На кораблях распространилось успокоившее команды второе объяснение отмеченного явления. Кормчие утверждали, будто вопреки мнению ученых, Полярная звезда не стоит на месте, движется, подобно всем небесным светилам. Отсюда следовал вывод: надо плыть по компасам. Это мнение противоречило первому, так как Колумб настраивал картушку прибора на Полярную звезду, поэтому эскадра ориентировалась то на звезды, то на магнитную стрелку, совершала незначительные отклонения.

За три дня плавания по Саргассову морю флотилия прошла около 150 лиг (900 км). Заросли травы не снижали скорости судов, плывших через проходы между полями. Люди ждали земли, не думали о том, что морские «виноградники» способны застопорить ход. Когда скорость упала и пошел дождь, появилось разочарование.

Четвертый день испанцы упорно искали острова, новые подтверждения близости земли. Накрапывал дождь, дул переменчивый ветер, птицы садились на мачты. Матросы старались убедить себя, что это доказывает истинность слов Колумба, обещавшего отдых на пути к материку.

Сутки на кораблях начинаются с полудня. Происшествия дня и ночи тщательно заносятся в журнал с указанием пройденного пути. В полдень каравеллы замедляют ход, сближаются на половину полета стрелы, обмениваются новостями, получают приказы командующего. Мартин Пинсон оправдал свой поступок желанием услужить адмиралу, а тот сделал вид, будто доволен объяснением. Чтобы впредь не возникли подобные недоразумения, Колумб позволил капитанам, то есть Пинсонам, открывать любые острова и материки, но с оговоркой, что нотариус флотилии де Эсковеда будет оформлять их в соответствии с пунктами королевской «Капитуляции». Новые земли должны принадлежать испанским монархам и Адмиралу Моря-Океана. Колумб подсластил непокорным капитанам горькую пилюлю обещанием короля назначить пожизненную годовую пенсию в 10 тыс. мораведисов и подарить бархатный камзол первому, увидевшему землю.

Днем ничего замечательно не произошло. За сутки проплыли 25 лиг, вдвое меньше предыдущих переходов.

Две недели эскадра уверенно шла на запад и вдруг 20 сентября попала в штиль. Изредка моросил дождь, серая пелена окутала корабли. Зеленый цвет водорослей поблек, они выглядели темными, мертвыми, как поля гнилой травы. Запах водорослей стал неприятным, словно корабли угодили в болото, откуда нет выхода. Естественные причины перемены погоды и привычной картины Саргассова моря нашли у матросов своеобразное объяснение. Люди заговорили о тщетности усилий найти землю, об опасности наскочить на скрытые под покровом травы рифы и отмели, о гибельности этих мест, куда приносит корабли от Канарских островов, и откуда нет выхода назад, так как здесь не дуют противные ветры.

Чтобы покончить с разлагавшими дисциплину разговорами, адмирал велел провести замеры глубин. Пералонсо опустил за борт лот на длинном прочном тросе. Свинцовое грузило с сальным донышком, для определения характера грунта, не достигло дна. К лот-линю привязали дополнительную веревку, но и на этот раз грузило не легло на дно. Матросы выбрали из воды бечеву, сосчитали узелки, убедились, что под днищами каравелл лежит глубина более двухсот метров. Если бы кастильцы узнали о впадинах Саргассова моря свыше семи тысяч метров глубины, то сильно испугались, но они, удостоверившись, что не наскочат на камни, прекратили эксперименты.

Скептики утверждали, будто флотилию занесло сюда не случайно, что на дне океана покоятся затонувшие острова, остовы погибших кораблей, что дальше водорослей станет больше, каравеллы застрянут в них, как мухи в сетях, не сдвинутся с места. Испуганные матросы принесли мечи с алебардами, принялись ожесточенно рубить тонкие длинные плети. Трава легко рвалась, тонула, но тотчас всплывала на поверхность, образовывала сплошную бурую массу, грозила опутать кили кораблей. Весь день занимались ерундой, боролись со своими страхами, суевериями товарищей. Вспомнив о Боге, молились, просили послать ветер, вывести из предательского лабиринта. Многие прыгали в воду, купались у борта кораблей.

Полный штиль сменился слабым колебанием воздуха, который назвать ветром было нельзя. Каравеллы двинулись вперед, распахали форштевнями застывшие поляны. На открытой воде испанцы с удивлением обнаружили тихое встречное течение. Сначала они испугались, затем объяснили движение воды близостью земли. Вскоре вновь попали в зону штиля, замерли в ожидании ветра. От безделья уселись вспоминать забавные истории, в сотый раз пересказывали встречи с гигантскими рыбами, змеями, черепахами, червями, прочими обитателями океанов. Дозорные заметили среди зарослей травы поднявшийся в небо столб воды, темно-коричневую спину кита. Неужели к ним приплыл преследователь боцмана Чачу? Перепуганные матросы вызвали на палубу адмирала.

Командующий велел ударить в колокол, выстрелить из пушек, отогнать шумом животное от каравелл. Канониры не пожалели пороха, зарядили орудия, бабахнули от души. Палуба флагмана вздрогнула, поникшие паруса покачнулись, облако дыма окутало моряков. Когда дым рассеялся, испанцы увидели удаляющийся на север фонтан, бьющий из огромной туши, способной перевернуть корабль. Кит уплыл, но матросам долго мерещилось, будто рядом с «Санта-Марией» колышется трава и вот-вот покажется страшное морское чудовище.

– Все видели кита? – удовлетворенно спросил Колумб.

– Да, сеньор адмирал, – раздалось с палубы.

– Киты не живут посреди океана, – громко сказал командующий. – Они обитают у материков и крупных островов.

– Истинная правда! – подтвердил боцман, разделявший заблуждение современников.

– Скоро мы доплывем до земли, посрамим наших противников, – закончил Христофор.

Уже несколько дней он убеждал людей в близости суши. Колумб искренне верил, будто населенная многочисленными обитателями трава, птицы, киты служат подтверждением его слов. Он ошибался. В глубокой древности морские течения принесли сюда бурно разросшиеся в мягком климате водоросли. Следом за ними появились питающиеся травой рыбы, членистоногие – рачки. А там, где много рыбы, всегда есть птицы. В поисках пищи водоплавающие летуны способны преодолеть огромные расстояния. Их не страшат волны, они отдыхают на океанской зыби, покачиваясь, как поплавки. Порою ураганы уносят живущих на суше птиц на тысячи миль от берега. Раньше киты часто заплывали в Саргассово море на кормежку среди водорослей. Не думайте, будто Саргассово море представляет бескрайние просторы, густо переплетенные травой. Здесь поверхность океана напоминает лабиринт с запутанными проходами и чистой водой, богатой рыбой. До начала XX века лучшим местом для китобойного промысла считалась ложная бразильская отмель посредине Атлантики.

Колумб и его спутники не знали этого, тщательно собирали доказательства близости земли, заносили их в дневники, чтобы на обратном пути отыскать острова, лежавшие в стороне от маршрута экспедиции.

Во второй половине дня подувший с юго-запада свежий ветерок опроверг разговоры, будто здесь отсутствуют ветры, пригодные для возвращения домой. Это было субботним подарком Господа. Никакие доводы Колумба не могли убедить моряков лучше встречного ветра. Они удостоверились, что в океане ветры меняются, как у Пиренейского полуострова. Каравеллы выбрались из зарослей травы, поплыли по чистой воде, отклоняясь под ветром немного на север.

На закате дня опять очутились в густых водорослях, уже не пугавших моряков.

* * *

«Воскресенье, 23 сентября.

Плыли к северо-западу, порою отклоняясь на четверть к северу, иногда своим путем, то есть на запад. Прошли 22 лиги. Видели голубя, глупыша, еще одну речную птицу, белых птиц. Много попадалось травы, нашли в ней раков. Так как море было теплое и гладкое, люди стали роптать, говорить, что море тут странное и никогда не подуют ветры, которые помогли бы вернуться в Испанию».

«Вторник, 25 сентября.

На заходе солнца Мартин Алонсо Пинсон появился на корме своего корабля и с радостным видом вызвал адмирала поздравить его, ибо увидел землю. До ночи все были убеждены, что земля лежит где-то поблизости. Адмирал приказал кораблям отклониться на запад от обычного пути, идти к юго-западу, в том направлении, где показалась земля».

«Среда, 26 сентября.

До полудня адмирал плыл своим путем на запад, затем направился на юго-запад до тех пор, пока не убедился, что принятое вчера за землю, было небом.»

* * *

После встречи с китом, 23 сентября, с утра боролись со встречным ветром, о котором мечтали моряки, боявшиеся не вернуться в Испанию. Вахтенные работали с парусами, проклинали погоду. Попутные пассаты разбаловали матросов, они лениво выполняли команды, поглядывали на небо в ожидании прежнего ветра. Каравеллы не ходили круто к ветру, пришлось забирать на север и лишь в короткие промежутки времени менять курс на запад. Иногда порывы ветра стихали, паруса повисали на реях. Корабли замедляли ход, останавливались в ожидании пассатов. Через несколько минут ветер задувал с другой стороны, вынуждал вахтенных менять крепления парусов, поспевать за своеволием природы. Люди устали, бранились, проклинали ветры, заставлявшие выбиваться из сил. От этого становилось хуже. Поминать ветер в плавании – все равно, что рыть себе могилу. Старики строжайше запрещали молодым матросам говорить о ветре и уж тем более ругать «небесного пса».

Нытье новичков не прошло для них даром. При слабом ветре возникла крупная зыбь, казавшаяся здесь неуместной.

Пологие морские волны, высотой до пятнадцати метров и длиной в сотни метров, преобразили поверхность океана. Было нечто мистическое в появлении гигантских валов в полное безветрие. Они мягко подкатывались к каравеллам, поднимали их на вершины гребней, опускали в образовавшиеся бездны. От покачивания захватывало дух, дрожали руки, подкашивались ноги. Казалось, следующая водяная гора накроет корабли, перевернет вверх килями. Даже опытные моряки, знакомые с зыбью Атлантики, чувствовали, как сжимается сердце. А в голубом небе весело светило солнце, перепрыгивало с одного конца рея на другой. В воздухе не ощущалось ни малейшего дуновения.

Через полчаса волнение достигло предела. Океан покрылся гладкими холмами. На гребнях закипала пена. Каравеллы беспомощно проваливались в промежутки между валов, с трудом взбирались на горы.

Моряки всегда интересовались, как возникает зыбь, откуда приходит? О ней рассказывали легенды. Зыбь считали посланником Бога, знамением великих свершений или неизбежной гибели кораблей. Лишь немногие современники Колумба догадывались, что зыбь является следствием отдаленных штормов и устойчивых долгих ветров. Религиозные испанцы искали в природе проявление воли Божества. Огромные волны при тихой погоде показались им карой за ропот и сомнения, напоминанием о клятве перед алтарем распространить христианство на новых землях. Как Господь для вразумления пророка Ионы послал ему шторм, так кастильцам – зыбь для поднятия духа.

Адмирал был доволен. Подобно библейскому пророку, он смотрел на изменившийся океан и растерянность моряков. Колумб молчал, его безмолвие лучше слов говорило о сущности происходящего.

«Бурное море принесло мне большую пользу, – записал командующий в дневнике. – Подобного, пожалуй, не встречалось с иудейских времен, когда евреи роптали на Моисея за то, что освободил их из плена».

По указу Господа Колумб вел свой народ через океан, как Моисей евреев по пустыне. Христофор видел в этом походе свою миссию на земле. Поэтому неслучайно в речах и письмах адмирала часто встречаются упоминания о пророках, знамениях, воле Божьей, выразителем которой он считал себя.

«В пятнадцатый день второго месяца по выходу из земли Египетской пришло все общество сынов Израилевых в пустыню и возроптало на Моисея с Аароном. Сказали им сыны Израилевы: „Лучше бы мы умерли от руки Господней в земле Египетской, когда сидели у котла с мясом и ели хлеб досыта! Ибо вы вывели нас в эту пустыню, чтобы уморить голодом“.

Сказал Господь Моисею: «Я одолжу вам хлеба с неба. Пусть народ ежедневно выходит и собирает, сколько нужно на день, чтобы Мне испытать его, будет ли он поступать по закону Моему или нет.»»

(Исх. 16,1–4)

Зыбь прошла, море успокоилось. Вечером задул встречный ветер. Кораблям пришлось в крутой бейдевинд забирать на север, чтобы за ночь продвинуться вперед на несколько лиг.

В понедельник, 24 сентября, ничего не изменилось. С малой скоростью шли против ветра. Меняли курс на западный, опасались уплыть далеко от двадцать восьмого градуса северной широты, по которому собирались пересечь океан. К вечеру оказались на градус выше указанной широты. На закате дня ветер изменил направление, задул с юга в левый борт. Плотные белые облака затянули небо. Не учитывая магнитного склонения компасных стрелок, ночью эскадра в галфвинд шла на запад, отчего к утру очутилась южнее выбранного курса. За сутки преодолели 15 лиг.

В полдень, 25 сентября, адмирал измерил угол солнца над горизонтом и не обнаружил существенной разницы по сравнению с прежними вычислениями. Полагая, что флотилия плывет вдоль двадцать восьмого градуса, велел кормчим не менять курса, следовать на запад, сверять маршрут с показаниями приборов. Вероятно, корабли шли бы несколько суток по двадцать девятой широте, если бы на закате дня не произошло радостное событие.

С плывшей впереди «Пинты» раздался пушечный выстрел, предлагавший судам лечь в дрейф, обсудить возникший вопрос. Потравив шкоты и снизив скорость, Мартин поджидал «Санта-Марию» и «Нинью». Адмирал велел Пералонсо подойти к Пинсону, узнать, в чем дело? Флагман нагнал «Пинту», начал обходить ее правым бортом на расстоянии «вержения камня». Уперев руки в поручни и наклонившись вперед, на юте «Пинты» стоял улыбающийся капитан.

– Приветствую вас, сеньор адмирал! – крикнул Пинсон, размахивая рукой. – Да продлит Господь ваши годы!

– Рад видеть тебя, Мартин! Что случилось? Почему ты выстрелил из пушки? – ответил Христофор.

– Я нашел землю! – громко сообщил капитан, чтобы слышали все моряки.

– Где? – обрадовался командующий.

– На юго-западе.

– Ты не ошибся?

– Нет. Посмотри сам! – указал он в сторону горизонта, где плотной стеной громоздились серые облака.

Правый борт «Санта-Марии» опустел, команда перешла к левому борту, принялась внимательно разглядывать тоненькую темную ниточку над поверхностью океана.

– Вижу! – послышалось из-за парусов с палубы флагмана. – Вон она!

– Где? Где?

– Протри глаза, слепой!

– Это материк! Там горы!

– Где?

– Вон они!

– Материк! Мы нашли его!

– Сеньор адмирал, позвольте выстрелить из пушек?

– Антилия! Антилия!

– Хвала Мартину! Без него мы бы проплыли мимо нее!

– Да здравствует Кастилия!

– Кастилия! Кастилия! – вторили матросы.

– Слава Колумбу! Слава Пинсону!

– На колени! Все на колени! – командующий прервал моряков. – Пусть капеллан прочитает молитву!

Команда «Санта-Марии» опустилась на палубу, возблагодарила Господа за долгожданный подарок. Счастливый Мартин с улыбкой ждал конца песнопения.

– Сеньор адмирал, – раздался голос Мартина Пинсона на последних словах бенедиктинского гимна, – велите нотариусу написать соответствующий документ, с указанием, что я первым увидел землю!

– Я сделаю все, как положено, – опередил Колумба Родриго де Эсковеда. – Если вы не ошиблись, то получите годовую ренту в десять тысяч мораведи и бархатный камзол.

– Я ошибся? – обиделся капитан. – Христофор, что он несет?

– Не спеши! – одернул Колумб. – Мы знаем, что ты первым увидел сушу, и как только приблизимся к ней, оформим документ.

– Ты сомневаешься в моем открытии?

– Нет, но хочу убедиться.

– Завтра ступишь ногой на твердую землю! – пообещал Мартин.

– Почему завтра? – загалдели матросы. – У нас есть время подплыть к Антилии!

– Сеньор адмирал, прикажите изменить курс! Мы успеем подойти к острову до заката солнца.

– Я поплыву первым! – возбужденно воскликнул Пинсон.

– Ступай! – согласился командующий. – Пусть кормчие возьмут на два румба к югу!

– Слава Колумбу! Слава Пинсону! – радостно кричали моряки, поздравляли командиров с открытием.

– С Богом! – благословил Христофор товарища и предоставил ему право возглавить флотилию. – Мы поплывем за тобой на всех парусах!

– Мы полетим, как ветер! – поддержали адмирала моряки.

– Вперед, на юго-запад! – приказал своей команде Пинсон. – Дозорным глядеть в оба глаза! Если они повредят судно, я утоплю их в вонючей траве, а матросу, заметившему опасность, воздам вдвое! Принимайтесь за дело! Золото и женщины ждут нас!

* * *

Через несколько минут корабли устремились в сторону земли. Ветер дул с юга, препятствовал движению. Каравеллы в крутой бейдевинд пробивались к узкой темной полоске, придавленной тяжелыми, плотными облаками, лежавшими на пределе видимости человеческого глаза. Только люди с хорошим зрением различали в запиравшей океан серовато-синей стене нечто похожее на сушу, однако все моряки уверяли друг друга, будто видят Антилию или другой остров, обещанный адмиралом. Веселое оживление царило на судах.

Вскоре кормчие поняли, что корабли не успеют до темноты приблизиться к земле. Встречный ветер сильно мешал движению. Солнце клонилось к воде, обжигало оранжевым цветом поверхность океана. Облака над мачтами пожелтели, зарумянились, словно сдобные булочки в печи. Длинные тени от реев перечеркнули волны. Голубая вода дробилась о форштевни, белоснежная пена таяла вдоль бортов. Несмотря на прошедшую зыбь, вода в Саргассовом море сохранилась удивительно чистой, сквозь нее отчетливо виднелись серебристые спины тунцов, длинные корневища травы. Заросли «виноградников» поредели, «заливные луга» уступили место открытым пространствам, на которых качались обрывки плетей. Каравеллы рвали килями траву, шли против нагнанной порывами ветра низкой волны.

«Пинта» обогнала «Санта-Марию» и «Нинью», рвалась к цели. Ее белые паруса отчетливо виднелись на грязном фоне скопления облаков. Сквозь вздутые холстины коричневым цветом просвечивали алые кресты, в лучах закатного солнца наполнившиеся кровью. Низкий корпус каравеллы с высокой кормой покачивался на волнах. «Пинту» сносило к западу. Стараясь выправить курс, она поворачивала к югу, круто забирала к ветру. Обвисшие на мгновение паруса вздрагивали, как от холода, расправлялись крыльями, влекли судно вперед.

Любой моряк залюбовался бы видом «Пинты», заметил недостатки прочих каравелл. «Санта-Марию» раскачивало из стороны в сторону и с носа на корму. Изменение центровки груза почти не улучшило ее ходовых качеств. Судно осталось тяжелым, неудобным, плохо слушалось руля. Глядя на лидирующую «Пинту», Колумб часто говорил, что флагман плохо приспособлен для исследовательских плаваний. Однако это не мешало ему уверенно вести его через океан. Маленькая «Нинья» не могла соперничать с крупными судами, но хорошо сидела в воде, прекрасно ходила под парусами.

Солнце опустилось в воду. Огненный шар окрасил небосвод малиновым цветом. Под ним кипел океан, образовывал розоватую дымку у горизонта. Облака на юге посинели, сделались рельефнее, набухли влагой. Темная полоса почернела, слилась с поверхностью океана. Тучи расползлись на запад и на восток, охватили каравеллы со всех сторон. Стало трудно отличить сушу от моря. Мартин напряженно всматривался в даль, вел «Пинту» к земле.

– Ночью грянет гроза, – услышал он голос брата, любовавшегося последними красками заката. – Я чувствую ее запах.

– Это пахнет земля, – с шумом вдохнув соленый воздух, возразил Мартин.

– Ты запомнил координаты острова? – спросил Франсиско. Он уже не мог отличить его от воды.

– Да, – ответил брат и назвал градусы на картушке компаса. – Можно смело идти до полуночи на юго-запад.

– А потом?

– Ляжем в дрейф, чтобы не наскочить на скалы или не проплыть мимо суши.

– Остров обозначен на твоей римской карте?

– Да, но значительно дальше этих мест.

– На нашей широте?

– Нет, южнее.

– Итальянские картографы ошиблись, поместили его ближе к Азиатскому материку, – решил Франсиско.

– Возможно, это другой остров, – предположил Мартин. – Христофор ждал его две недели.

– Ерунда, – запротестовал брат. – Остров Тосканелли не существует или находится в португальской зоне. Мы должны были уткнуться в него, как в лежащее поперек дороги бревно. Почему это не произошло?

– Не знаю.

– А я знаю.

– Почему? – заинтересовался Мартин.

– Мы так спешили на запад, что ночью проскочили его, когда с пассатами проносились за сутки по шестьдесят лиг. Ты когда-нибудь плавал с такой скоростью?

– Нет.

– Я предлагал адмиралу не гнать корабли в темноте, но он боялся застрять у Канар в поисках земли.

– Командующий сделал правильно, – заступился за Колумба старший брат. – Если бы мы промедлили у Канар, матросы взбунтовались, потребовали вернуться в Испанию. Христофор понимал, что в кратчайший срок должен пройти максимум пути. Остров Тосканелли не уйдет от нас, мы откроем его на обратном пути.

– Если португальцы не высадятся на нем, – добавил Франсиско.

– Не успеют. Мы опередим их.

– Красивый закат! – восхищенно промолвил шкипер. – Небо горит, а под ним холодная вода.

– Вода здесь теплая, – поправил Мартин, – прозрачная, с малым количеством соли.

– Ты пробовал?

– Да.

– Значит, мы плывем к большому острову или материку?

– Да.

– Почему не доложил об этом адмиралу?

– Я сообщу королю! – воскликнул Мартин.

– Ты думаешь, он закрепит за тобой право первенства?

– Надеюсь.

– Тогда я буду молить Господа, чтобы послал нам богатую землю, – заверил Франсиско.

– Постарайся не уснуть ночью на вахте, чтобы не лишиться обещанных адмиралу привилегий! – посоветовал капитан.

Стемнело. На северном краешке неба выступили звезды и сквозь узкое окно смотрели на черную воду. На кораблях зажгли фонари. Доверяя чутью и опыту Мартина, Христофор следовал за ним. «Нинья» плыла за огнями флагмана. Сгустившиеся облака скрыли горизонт. На западе полыхали зарницы. Вспышки света вырывали из темноты спокойное море, готовые пролиться осенним дождем причудливые скопления туч, спешащие к неведомой земле корабли. Ослабевший ветер менял направления. Усталые вахтенные ждали сигнала окончания поиска. Все понимали: плыть дальше опасно из-за близости земли. С флагмана выстрелила пушка, прервала гонку. Адмирал велел лечь в дрейф.

* * *

Ночью стало совсем темно. Северные звезды скрылись за воздушным занавесом, зарницы ушли на запад, слабым блеском освещали горизонт, где не различалась граница между океаном и небом, наполненным божественной жизнью. Там обитают ангелы, души праведников смотрят со звезд. Там находится Рай, туда уходит солнце умирающего дня. Куда ему идти, как ни к Господу, сотворившему небо и землю. Там престол Всевышнего. Нет на свете ничего более важного, чем плыть к Нему, познавать истину. Ведь открытие земли – это истина, а все прочее – суета и томление духа.

Гроза обошла стороной Саргассово море. На рассвете испанцы увидели очистившийся горизонт с бледно-розовым небом. Плотные облака исчезли, утонули в воде, расползлись прочь, освободили пространство. Вместе с ними пропала темная полоска суши, которую ожидали обнаружить в лиге от кораблей.

– Неужели флотилию унесло от земли? – недоумевали кормчие.

– Это невозможно, – оправдывались вахтенные матросы. – Ночь была безветренной, мы стояли на месте.

– Проверьте, есть ли здесь течения? – просили моряки.

Но как это сделать? Если огромные массы воды перемещаются в океане, увлекают за собой корабли, то их скорость почти равна скорости движения судна. Испанцы кинули в море кусочки дерева, они спокойно покачивались на волнах.

– Земля осталась позади, – решили одни.

– Мы не доплыли до нее, – утверждали другие.

– Вчера при вспышке молнии я видел летевших на юго-запад птиц, – вспомнил матрос.

– Там земля, – догадались кормчие.

– Правильно! – поддержали моряки. – Что скажет сеньор адмирал?

– Плывем на запад! – приказал Колумб. – Ветер дует в корму, надо использовать благоволение Господа.

– Но как же остров?

– Ты видел его?

– Да.

– Где?

– Вон там.

– Там ничего нет.

– Нужно пройти две лиги на юг, – робко предложил матрос.

– Чтобы потерять ветер? – возразил Пералонсо. – Лучше плыть в одном направлении, чем рыскать по океану в поисках невидимых островов!

– Идем своим путем на запад! – прекратил споры Колумб.

– Там что-то есть, – показал рукой на юг недовольный матрос. Эскадра на попутном ветре поплыла на запад. Матросы раздраженно поглядывали на офицеров, переговаривались по углам. Иногда кто-нибудь замечал землю. Все бросали работу, сходились у борта, спорили: остров это или нет. Низкие облака накрыли горизонт, отчего напоминавшие сушу темные полосы возникали то тут, то там. В полдень Колумб сдался, повел корабли туда, где всем мерещилась земля. Несколько часов каравеллы скользили на юг-запад в поисках вчерашнего берега. Облака растаяли, горизонт очистился от дымки. Люди увидели бескрайние просторы океана без признаков суши. Буро-зеленые водоросли исчезли с поверхности воды. Мартин ошибся, принял облако за остров.

Эскадра развернулась и в полветра пошла на запад.