Текст книги "Христофор Колумб"

Глава XIII
Первые признаки земли

Дул ровный восточный пассат. По голубому небу плыли белые облака. Снизу они выглядели чуть темнее, словно теплое дыхание океана наполняло их влагой. На западе облака сгущались, опускались к горизонту, образовывали причудливые нагромождения в виде снега, белокаменных соборов. Воздух наливался синевой, море серело, казалось застывшим. Рядом с каравеллами шли волны со стальным отливом, мягко ударяли в борта, подгоняли судно с кормы. Длинные узкие полосы пены шевелились, таяли под движением вод, расползались на ветру. Тишина вокруг. Не видно ни птиц, ни рыб, ни зверей. Только слабое поскрипывание корабельных блоков, шелест парусов нарушают первозданную тишину.

Проходит час, второй, третий. Вахты исправно несут службу, им нечего делать. Паруса настроены на ветер, не меняющийся шестой день. Корабли плывут за солнцем, прочно закрепили рули, изредка сверяются с компасами. Их несет на запад все дальше и дальше от Канарских островов к неведомой земле, где, по рассказам адмирала, есть золото, драгоценные камни. Медленно течет песок в ампольетах, отмеряющих корабельное время. Каждые полчаса юнги переворачивают склянки, привычно поют песнь-молитву:

 
Будь благословен наш свет дневной.
Будь благословен наш крест святой.
Господь укроет нас от бед,
укажет верный путь домой.
 

С марсов грот-мачт им вторят дозорные:

 
Мы доплывем, хоть путь далек,
Хоть волны выросли вдали.
Святой Антоний нас берег,
Святая Дева впереди.
 

Очнувшись от утомительного однообразия и повысив голос, юнги добавят:

 
Справа по борту вижу «Пинту»,
Храни Господь отставшую «Нинью»!
 

Кормчий лениво подойдет к грифельной доске, отметит мелом количество ампольет. Затем все стихнет на полчаса.

Некоторое оживление в размеренную жизнь вносит смена вахт. Первый час вышедшие на палубу моряки ищут занятия, подтягивают канаты, перевязывают узлы, смазывают жиром блоки. Закончив работу, усаживаются на палубе, ведут бесконечные разговоры. Потом у них появится много забот, сейчас корабли не нуждаются в ремонте.

Рыжее солнце прокатится по небосклону вслед за облаками, начнет клониться к воде. Горизонт впереди прояснится, откроется в глубь и в ширь. Облака пожелтеют, океан посветлеет, будто жизнь переместится на запад. Волны вокруг кораблей потемнеют, на сером фоне пенные гребни станут белее и четче. Длинные тени от каравелл лягут на северо-восток в сторону дома. Через несколько часов солнце низко опустится к воде, лизнет покрасневшие облака, вызолотит днища летящих по воздуху парусников.

Когда ярче загорятся кресты на парусах и желтые лучи осветят палубу от борта до борта, начнутся приготовления к ужину, вечерней молитве. Моряки затопят печи, поставят варить вымоченную за день солонину. В положенный час, после захода солнца, перед ночной вахтой, адмирал выйдет из каюты, соберет команду, прочитает из Библии о странствиях Моисея, скитаниях евреев по пустыне, завоевании Ханаана. Он любит говорить о Святой земле и страстях Господних, мечтать об освобождении от агарян гроба Спасителя.

«Господь – моя крепость и слава. Он был мне спасением.

Он Бог мой, прославлю Его.

Господь муж брани, имя Ему Иегова.

Он ввергнул в волны колесницы фараона с войском.

Избранные военачальники потонули в Чермном море.

Пучины покрыли их; они пошли в глубину, как камень.

Десница Твоя, Господи, прославилась силою; сразила врага.

Величием славы Своей Ты низложил восставших против Тебя.

Послал Свой гнев, спаливший их, как солому.

От Твоего дуновения расступились воды,

Влага стала, как стена, опустели глубины в сердце моря.

Враг сказал: «Погонюсь, настигну, разделю добычу; насытится ими душа моя. Обнажу меч, моя рука истребит их».

Ты дунул, – море покрыло египтян: как свинец, они погрузились в великих водах»

(Исх. 15, 2–10).

Закончив чтение, Колумб уступал место священнику. Старик поминал прошедший день, благословлял будущий, после чего моряки хором пели «Отче наш» и «Аве Мария». Заканчивалась служба исполнением старинной бенедиктинской песни «Сальве Регина», звучавшей в походах тамплиеров, на португальских кораблях Рыцарей Христа, чьи красные кресты патэ тяжело покачивались над головами одухотворенных испанцев. Морщась от фальшивых голосов, адмирал пел с влажными от чувств очами.

После чтения Библии, священных песнопений, душеспасительных бесед соленая похлебка из общего котла казалась вкуснее, вино – слаще. Забота о несчастных израильтянах объединяла сердца людей. Матросы забывали инквизиторские казни еретиков, изгнание евреев из страны. Колумб походил на Моисея, ведущим народ к неведомым землям, текущим молоком и медом.

* * *

В четверг, 13 сентября, ночная вахта заняла места, проверила показания компаса, повела по звездам «Санта-Марию» в заданном направлении. За огнями флагмана в кильватере плыли «Пинта» с «Ниньей».

Мягкий теплый воздух пассатов прозрачен и свеж. Крупные яркие звезды казались такими близкими, что дозорные с марсов могли собирать их пригоршнями в корзины. Запах ветра напоминал весеннюю Андалусию, почерневший океан не отличался от прибрежных вод залива Кобыл. Но ветер и волны несли каравеллы не на родину, а в бескрайние просторы Атлантики, отчего щемило сердца, появлялись нехорошие мысли. Если первые дни устойчивые пассаты радовали людей, облегчали службу, приближали к цели, то сейчас пугали. А ну, как потом они не вернутся домой супротив ветра и волны? Португальцы говорили, будто пассаты весь год дуют с востока на запад, погнавшиеся за ними бесследно исчезают в океане.

Адмирал утверждает, будто впереди лежит земля. Откуда ему знать, если карта оказалась ложной? Может быть, там затягивающая суда бездна? О ней столетиями вспоминали моряки. Семьдесят лет назад капитаны Генриха Мореплавателя искали ее на юге за африканским мысом Бохадор. Они ошиблись: море кончается на западе!

Приятно пугать друзей после сытного ужина, удобно расположившись на палубе. В голове легкое опьянение от выпитого вина, теплый воздух щекочет обветренное лицо. Поскрипывает рангоутное дерево, журчит вода у форштевня. Матросы ведут разговоры о пережитом в морях, услышанном в пути.

– Когда я плавал на север, мне довелось встретить гигантского кита, – рассказывает боцман Чачу. – Стояла лунная ночь. Мы шли в полветра вдали от берега. Вдруг море зашипело, вздыбилось, из него со свистом вылетела струя воды. Что-то темное, плоское показалось на поверхности, мы увидели ужасное чудовище. Оно поднялось из океана за кормой судна, казалось вдвое больше каравеллы. Плавники кита подняли огромную зыбь, на которой отразились метавшиеся в беспорядке звезды. Мое сердце сжалось в груди, руки задрожали, язык прилип к гортани, ноги подкосились. Спрятавшись за бортом, я со страхом наблюдал за китом. Он подплыл к судну, и мы увидели зловонную глотку с черной бездной брюха. Гигант хотел проглотить нас вместе с кораблем. Мы слышали, как он с хрипом выдыхал тяжелый тошнотворный воздух, обдавал нас мелкой водяной пылью. Запах гнилья распространялся вокруг, словно мы очутились посреди вонючей свалки мусора. Больше всего меня поразили глаза кита! От них нельзя оторвать взгляда. Маленькие, круглые, они завораживали, притягивали к себе. Если бы у меня двигались ноги, я прыгнул в море. Кит чуть не перевернул судно, проплыл вдоль борта, скрылся в пучине. Опомнившись от пережитого потрясения, мы опустились на колени у грот-мачты, восславили Спасителя. Однако наша радость была преждевременной.

Через полчаса кит всплыл на поверхность впереди судна. Мы почти налетели на него. Рядом с каравеллой поднялся раздвоенный рыбий хвост, величиной со средний фок, ударил по волнам. Холодные брызги упали на палубу. Судно покачнулось, накренилось, но выдержало образовавшийся вал, отскочило в сторону. Несколько минут кит играл с нами, как кошка с мышью, потом обдал фонтаном воды, снова погрузился в океан. Мы разыскали в кубрике Библию, принялись горячо молиться.

Заплетающимся от страха языком, проглатывая слова, путая предложения, священник читал историю пророка Ионы, ослушавшегося повеления Господа и за это проглоченного китом. Что там Иона, страдавший в чреве кита три дня и три ночи! Мы бы все поместились в брюхе чудовища. Я запомнил, как пророк молился в те дни, выучил слова, чтобы спастись, если кит проглотит меня. Вот они:

«Ты вверг меня в глубину, в сердце моря.

Потоки окружили меня, воды и волны проходили надо мною.

Я отринут от очей Твоих,

однако опять увижу Твой Храм святой.

Воды объяли меня до души моей, бездна заключила меня;

Обвита голова морскою травою.

Я сошел до основания гор,

земля запорами навек заградила меня,

Но Ты, Господи, Боже мой, изведешь мою душу из ада»

(Иона 2, 4–7).

После книги пророка Ионы священник читал псалмы. Мы вторили ему, со страхом смотрели на волны. Предчувствие не обмануло нас, кит в третий раз появился среди волн. Кто-то предложил кинуть жребий, найти прогневавшего Господа, бросить его за борт на съедение чудовищу. Мы нацарапали на бумажках имена, но капитан не позволил искушать Всевышнего. Если Бог выбрал наш корабль, то сам найдет жертву.

Кит преследовал нас до рассвета. С проблесками зари он уплыл на запад. Мы смотрели на удалявшиеся фонтаны и не верили спасению. Нам казалось, что чудовище вернется.

– Ты сказал: кит уплыл на запад? – матросы спросили боцмана.

– Да, – ответил он.

– Куда идет наша флотилия?

– Да.

– Мы все погибнем! – встревожились моряки.

– Киты здесь не живут, – неуверенно произнес Чачу.

– Не киты, так другие мерзкие твари населяют глубины, – возразили ему.

– Я видел рыб с гигантскими зубами, – вспомнил молодой матрос. – Они имели головы размером в половину «Ниньи».

Он принялся рассказывать о встрече с кровожадными чудищами. Затаив дыхание, друзья слушали его.

– Наше судно плыло из Кадиса в Марсель по штормовому морю осенью позапрошлого года. На второй вахте после третьей ампольеты разразилась гроза. Мы убрали паруса, дрейфовали по ветру. Вскоре дозорный закричал: «Вижу преследующих судно гигантских рыб!» Мы вылезли из трюма на палубу, посмотрели в темноту. А там черным-черно. Дождь льет, как при потопе. Вспышки молнии освещают взбесившееся море. Волны идут в разброд, справа и слева захлестывают палубу. Один из нас заметил что-то подплывшее к кораблю. «Вон они!» – завопил матрос, тычет руками в темноту, божится, будто различил огромные пасти. Присмотревшись, мы разобрали стальной блеск чешуи, белые челюсти. Рыбы, как волны, плыли по поверхности, поэтому их трудно было заметить. Чешуйки хищников величиной не уступали рыцарскому щиту. Рыбы имели темные плоские головы, крупные глаза, широкие плавники. Чудища кружили вокруг корабля, но близко не подходили. Всякий раз, когда вспыхивали молнии, мы замечали стаю в другом месте. Если бы рыбы накинулись на нас, мы бы не отбились. Говорят, их не проткнуть гарпуном, как морского зверя, а стрелять из пушки – все равно, что плевать в небо. Иногда мы слышали удары хищников в борта, утром обнаружили следы зубов. Не приведи Господь второй раз попасть в стаю!

– Я слышал, будто в океанах живут медузы, величиною с Ла-Хиральду[44]44
  Ла-Хиральда – мавританская мечеть, превращенная испанцами в колокольню.


[Закрыть] в Севильи, – вступает следующий знаток, – засасывающие в утробу корабли!

– Ты не врешь? – усомнились товарищи.

– Провалиться мне на этом месте, ежели сказал неправду! – выпалил моряк.

– Клянись, да не заговаривайся! – прикрикнул на него боцман. – Я не хочу утонуть из-за тебя.

– Сущая правда! – перекрестился матрос.

– Они живут на западе? – спросил робкий голос.

– Не знаю, – растерялся матрос.

– На западе! – заверили его. – Вся нечисть живет на западе, там ее никто не тревожит.

– Это верно, – подтвердил боцман.

– Зачем мы плывем туда? – испугался худенький матрос.

– Известное дело: – ухмыльнулся Чачу, – за золотом и женщинами!

– А вдруг наткнемся на кита с рыбами или угодим в бездну?

– Чему быть, того не миновать, – вздохнул боцман.

– Адмирал обещал за три дня дойти до земли, – вспомнили матросы. – Минула неделя, а суши не видно.

– Мы плывем на смерть, – тихо произнес худенький матрос.

– Цыц, щенок! – оборвал Чачу.

– Он правильно говорит, – поддержали товарищи. – Ты же не хочешь погибнуть в океане?

– Не хочу, – признался боцман.

– Надо попросить командующего не уплывать далеко от материков, искать указанный на карте остров на севере или на юге.

– Да, да. – загудели моряки.

– Успеем, – сказал боцман. – Чего испугались? Погода отличная, ветер дует день и ночь! Плыви без забот! Ты сейчас вахту несешь, – обратился он к приятелю, – а чем занимаешься?

– Слушаю тебя, – довольно улыбнулся тот.

– Лучше бы подтянул узлы или взглянул на компас, – назидательно посоветовал Чачу.

– Зачем мне смотреть на него? – огрызнулся вахтенный. – Это дело кормчего.

– Чтоб не сбиться с пути.

– Он не знает навигации, – засмеялись товарищи.

Однако один из них подошел к ящику, посмотрел на шкалу.

– Братцы, мы повернули на юг, – сообщил он, удивленно тараща глаза, – на пять градусов!

– Не ври! – Чачу погрозил пальцем.

– Сам проверь, – предложил матрос.

Боцман поднялся с пушечного лафета, пошел вразвалку к грот-мачте, у которой на вертикальном бревне лежал компас. Компания повалила за ним. Моряки окружили опору, принялись внимательно изучать картушку.

– Странно. – пробормотал Чачу. – Неужели рулевые перепутали звезды? – Матросы задрали вверх головы, уставились на небо.

– Вон – Большая Медведица, в ней – Полярная звезда, – показывая рукой на звезды, рассуждал боцман. – Полярная звезда должна находиться вот здесь, – ткнул пальцем в шкалу компаса. – Правильно, тут она и есть, – удовлетворенно заметил Чачу.

– Тогда почему стрелка отклонилась к западу? – задали ему вопрос.

– Не знаю, – пожал плечами Чачу.

– Кто-то притягивает ее сильнее Полярной звезды, – догадались моряки.

– Бездна? – ужаснулся худенький матрос.

– Это не к добру! – решил боцман, с тревогой глядя на друзей.

– Нужно разбудить адмирала, показать ему компас, – предложили они.

* * *

Тусклый свет фонаря освещал каюту Колумба. Он не спал, перечитывал Библию. На столе лежали карты, астрономические таблицы, навигационные приборы, тетради для заметок. Сегодня капитан вновь сделал две записи пройденного пути: истинного и объявленного матросам. Отсутствие земли вблизи Канарских островов опечалило адмирала, но он был готов к этому. Легкие открытия делаются случайно. Кто-нибудь, унесенный пассатами на запад, нашел бы ее, указал координаты. Вероятно, земля лежала дальше, в той части океана, где никто не плавал. Христофор боялся лишь одного, – команда не захочет рисковать, взбунтуется, потребует возвращения домой. Он ждал этого момента, стремился отодвинуть его на поздний срок.

В дверь тихо постучали.

– Войдите, – позволил адмирал, отворачиваясь от книги. На пороге появился озабоченный кормчий.

– Что случилось? – спросил командующий.

– Вахтенные матросы обнаружили неточные показания компаса, – доложил Пералонсо.

– Неточные? – не понял Колумб.

– Стрелка компаса «северозападничает», – промолвил кормчий.

– Как это понимать? – нахмурился адмирал.

– Она направлена в сторону от Полярной звезды.

– Замени иглу, – велел Христофор.

– Пробовал. Показания не меняются. Матросы встревожены, боятся плыть дальше. Кто-то сказал им, будто впереди скрывается бездна, притягивающая стрелки компаса и корабли.

– Неприятное известие, – поморщился адмирал. – Я думаю, оно вызвано простыми естественными причинами, а не наличием безмерной пустоты. Пойдем, посмотрим на растерявшиеся стрелки.

Колумб оправил куртку и с непокрытой головой вышел на палубу. Ветер развевал его седые волосы, полоскал длинные языки флагов, тянувшиеся к правому борту. Каравеллу сносило на юг. Взволнованные матросы ждали офицеров у гротмачты. Толпа расступилась, пропустила адмирала к компасу.

Колумб проверил ящик, постучал пальцем по тонкому неровному стеклу, взглянул на небо, отодвинул в сторону моряков, правильно сориентировал прибор на Полярную звезду. Стрелка отошла от севера к западу на шесть градусов.

– Разрыв увеличивается, мы подплываем к железным горам, притягивающим корабли, – послышался голос из толпы. – Они вырывают из каравелл металлические части, топят разваливающиеся корпуса.

– Иди-ка сюда! – позвал его Христофор.

– Зачем? – насторожился матрос.

– Мне нужна твоя помощь, – спокойным голосом пояснил Колумб.

Худой матрос вышел вперед, замер в трех шагах от него.

– Покажи, где находится Полярная звезда! – велел Христофор.

– Да не перепутай с Сириусом! – усмехнулись в толпе.

– Вон она! – матрос поднял палец к небу.

– Правильно, – похвалил Колумб. – Сверь с ней картушку компаса!

– Вы повернули ее точно на север, – смутился парень.

– Посмотри вперед: мы плывем на запад к материку или на юг к железным горам?

– На запад, – согласился матрос.

– Значит, магнитные горы не притягивают нас?

– Нет, сеньор адмирал.

– Так зачем зря пугаешь людей? – повысил голос командующий.

– Виноват. – залепетал матрос.

– Стрелка компаса передвинулась к западу, но судно идет прежним курсом, – подвел итог Колумб. – Любой из вас убедится в этом. Я не вижу причин для беспокойства.

– Что же тогда притягивает стрелку? – допытывались моряки.

– Я не знаю, – честно признался Христофор, – но это не бездна. Пустоты не склоняют магнитных стрел. Вероятно, на севере есть определенная невидимая точка – Северный полюс, вокруг которого вращается Полярная звезда. В некоторых частях океана компасы указывают на нее, а не на Полярную звезду. Чтобы не сбиться с пути, надо чаще сверяться со звездами.[45]45
  Колумб неправильно объяснил морякам отклонение магнитной стрелки, но близко к истинному пониманию происходящего явления.


[Закрыть]

– Люди тысячи лет плавали по звездам без компаса и «посоха Иакова» (градштока), чего же вы испугались? – поддержал командующего Пералонсо. – Отклонение компаса на шесть градусов не отразится на движении судна.

– Мы думали, нас затянет в море Мрака или еще куда-нибудь, – оправдывались моряки.

– Чепуха! Идите спать и не болтайте об этом.

– Как мы поплывем днем, если компасы выйдут из повиновения?

– По солнцу, по тени корабельных мачт, по ветру и волнам.

– Я прослежу за поведением магнитных стрелок, – пообещал Колумб.

Матросы отошли от грот-мачты. Некоторые боязливо озирались по сторонам, искали признаки надвигающейся беды, но ничего не предвещало конца Света. Темные волны медленно шевелились за бортом, дробились о корму, лизали обшивку «Санта-Марии». Теплый воздух гигантским потоком перемещался с востока на запад, будто у раскаленной африканской печи сидели ветродуи, с розовыми от натуги щеками, гнали пассаты к неизвестной земле. Впереди мерцали звезды, справа по борту горела Большая Медведица, над верхушками мачт блестели алмазные россыпи Млечного Пути. Флагман раскачивался с носа на корму, шел со скоростью полторы лиги в час. Когда судно наклонялось вперед, раздавался хлопающий звук удара форштевня о воду, плеск рассыпающихся брызг, тихий стон бушприта. Крепившие мачты ванты напрягались, гудели низкими струнами арф. Им вторил скрип рангоутного дерева. Блоки с трущимися концами канатов издавали свои звуки, сливавшиеся в привычную песню дальнего пути. Изредка звон колокола растекался по палубе, раздавались крики вахтенных. Потом все стихало, уступало место голосу океана, шуму ветра в парусах.

Адмирал не обманул моряков, следил ночью за показаниями компаса. Стрелки двигались к северо-западу. Порою было трудно определить истинное склонение. Под влиянием движения корабля, стрелки колебались у среднего показателя. Утром Колумб сделал вывод: они отклонились еще на пять делений, достигли общей погрешности в двенадцать градусов. Это было много даже для разумного объяснения, а ведь на кораблях плыли люди, имевшие посредственное представление о географии Земли, объяснявшие непонятные явления воображаемыми причинами. Отклонись стрелки компаса на двадцать градусов, и никакими доводами адмирал не убедил бы матросов плыть на запад.

На рассвете стрелки перестали «северозападничать», как говорили кормчие, вернулись к обычному положению, уткнулись концами в затухающую Полярную звезду. Любителям мистики это показалось неопровержимым свидетельством того, что без проделок Дьявола здесь не обошлось. Священники покачивали головами, не осмеливались вмешиваться в спор Колумба с невежественными моряками. Вдруг впереди действительно находится пожирающее корабли море Мрака?

* * *

Хвала Всевышнему! На следующий день с «Ниньи» заметили пролетавшую над волнами водяную трясогузку. Следом за ней появилась неизвестная тропическая птица. Счастливое известие, указывающее на близость земли, заставило забыть ночные страхи, с надеждой вглядываться в горизонт. Весь день свободные от вахты моряки толпились на баке в ожидании радостного возгласа: «Земля!». У дозорных от напряжения слезились глаза, кормчие стремились выжать из кораблей предельную скорость. Канониры зарядили пушки, чтобы предостеречь соседние суда о появлении опасных рифов и отмелей. Люди забросили компасы, лишь адмирал подходил к ящику с прибором, смотрел на цветную картушку, оборачивался к солнцу, думал о том, правильно ли плывут каравеллы.

В полдень Колумб вышел на палубу с градштоком. Это немудреное приспособление для определения высоты солнца над горизонтом, состояло из деревянной планки с передвигающейся по ней перекладиной. За схожесть прибора с палками странников, моряки прозвали градшток «посохом Иакова». Пользоваться им было очень просто. Конец основной планки с метками подносили к глазу. Короткую перекладину двигали до тех пор, пока ее нижний конец не упирался в линию горизонта, а верхний – в светило. В месте пересечения реек по шкале снимали показание прибора, сверяли с таблицами, указывавшими широту местонахождения судна. Показания градштока в ясные солнечные дни на спокойной воде позволяли довольно точно определять широту. На волнении «посохом Иакова» не пользовались.

Адмирал нашел угол солнца над горизонтом, подсчитал широту и остался доволен полученным результатом, имевшим погрешность из-за несовершенства прибора, искажавшего показания шкалы. Палуба ходила под ногами Колумба, отчего он лишь приблизительно совместил нужные точки, а время на кораблях всегда отмерялось с опозданием или путаницей количества пробитых склянок. Стоило кормчему отвлечься, забыть отметить на грифельной доске очередную ампольету, как вахта затягивалась на лишних полчаса. Капитаны ежедневно сверяли показания песочных часов с восходами и заходами солнца. На основании вычислений, Колумб сделал вывод, что флотилия идет на запад, забирая чуть-чуть на юг. Последнее обстоятельство не смущало командующего. На карте Тосканелли остров Святого Брендана опускался на юг и непременно «поймал» бы эскадру.

Шли часы, земля не появлялась на горизонте. Менялись вахты, люди спорили, кому достанется честь отдать в гавани якоря, знаками подбадривали команды соседних каравелл. Всем не терпелось первыми найти желанный остров или материк. Размытое марево над океаном скрывало его очертания.

Каким он будет: гористым или равнинным, обитаемым или нет, богатым или бедным? Разговоров о суше хватило до вечера. Закатное солнце высветлило горизонт, показало испанцам однообразные бескрайние просторы океана. Матросы решили, что встретят землю на следующий день.

После ужина моряки флагмана вспомнили о своеволии компасной иглы, гурьбой отправились проверить показания прибора. Они тыкали пальцами в картушку, гадали, где на севере взойдет Полярная звезда? Когда начало темнеть, половина корабля у правого борта ожидала чуда. Люди бы не удивились, если Большая Медведица показалась у носа или кормы судна. Созвездие загорелось на своем месте. Приятное известие опечалило команду, лишило темы для разговоров, новых впечатлений. Постучав заскорузлым пальцем по стекляшке компаса, боцман Чачу направился спать. Дабы нечистая сила не одолела прибор, не завела корабль в богомерзкие дали, священник прочитал над компасом молитву, перекрестил его, окропил святой водой. После чего стрелка исправно показывала на Полярную звезду.

Ночью кормчие часто поглядывали на картушку прибора, сверяли показания со звездами. Адмирал ожидал ошибки, не мог понять, почему, если существует нечто более сильное, чем Полярная звезда, то притягивает стрелку только в отдельных местах в определенное время? Это случилось потому, что 13 сентября эскадра прошла магнитный меридиан. Стрелки компаса, обычно показывавшие чуть вправо от полюса, начали склоняться влево. Явления магнитного склонения были известны в Европе и в странах Восточной Азии со Средних веков. Моряки сталкивались только с восточным склонением, о западном склонении они не знали. Вероятно поэтому непонятное явление не вызвало паники среди кормчих. Теория магнитных полюсов появится значительно позже плаваний Колумба. Следует отдать должное мореплавателю, высказавшему мысль, что не Полярная звезда притягивает намагниченную стрелку, а невидимая точка на планете. Меня удивляет тот факт, что в эпоху «конкретного» мышления Колумб не связал ее с магнитными горами или прочим бредом, распространенным среди моряков.

Святая вода предохранила компас от порчи. Ночью с ним ничего не произошло, стрелка уверенно показывала на созвездие Большой Медведицы. Однако в ту ночь случилось событие, заставившее моряков поволноваться.

«Ослепительная вспышка внезапно озарила океан. Огненный шар пересек небосвод и как будто канул в волны за чертой горизонта. За этой вспышкой наступила жуткая в своей непроглядности тьма. Это был всего лишь метеор, но такой огромной величины, какой немногим доводилось видеть хоть раз в жизни. Суеверные моряки, конечно, приняли его за очередное знамение: одни – за доброе, другие – за неблагоприятное».[46]46
  Купер Дж. Ф. Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай //Избр. соч.: В 9 т. М.: Терра, 1992. Т. 6. С. 248.


[Закрыть]

О необычном небесном явлении сообщили командующему. Он спокойно выслушал описание «дивной огненной ветви», пояснил очевидцам истинное значение увиденного. Утром Колумбу пришлось второй раз растолковывать матросам сущность гибели небесного тела, доказывать, что она не предвещает краха экспедиции.

Команда не поверила адмиралу, судачила о полете метеора, но тут ее отвлек радостный голос дозорного, заметившего в волнах обрывки травы.

«В воскресение, 16 сентября, появилось множество пучков зеленой травы, судя по ее виду, недавно оторванной от земли. Поэтому все полагали, что корабли находятся вблизи какого-то острова. По мнению адмирала, это был именно остров, а не материк. Он говорил, что материк лежит еще дальше», – записано в конспекте дневника экспедиции.

Второй день с утра до вечера испанцы ждали желанного крика: «Земля!». Все свидетельствовало о том, что корабли подплывали к заветной цели. Редкие обрывки травы попадались чаще, их становилось больше, они росли в размерах, образовывали скопления протяженностью в десятки метров. Ветер дул с востока на запад с прежней силой, но волнение в океане уменьшилось, словно суша разутюжила волны. Людям чудились запахи тропических лесов и болот. Это было обманчивым впечатлением. Пассат не мог принести на корабли аромата цветов. Йодистые выделения травы напомнили испанцам запахи низин и прибрежной полосы. Так продолжалось несколько дней.

* * *

«Понедельник, 17 сентября. Адмирал плыл своим путем на запад, прошел за день и ночь более 50 лиг. Отмечено всего лишь 47. Помогало течение. Часто видели траву, ее было очень много. Это была трава, растущая на скалах и принесенная с запада. Моряки рассудили, что находятся вблизи земли.

После рассвета, в тот же понедельник, увидели еще больше травы, оказавшейся речной. Среди нее нашли живого рака, которого адмирал сохранил. Адмирал отмечает, что это – верные признаки земли, что корабли находятся от нее не далее чем в 80 лигах. Обнаружили, что со времени отплытия от Канарских островов не было еще столь мало соленой воды в море и такой тихой погоды. Все повеселели, каждый корабль ускорял ход насколько возможно, чтобы первым увидеть землю. Встретили много дельфинов, люди с "Ниньи" убили одного.

Адмирал отмечает, что это – признаки западной стороны. "Уповаю на Всевышнего, от Коего зависит все, и надеюсь, что очень скоро даст нам узреть землю", – говорит командующий».

«Вторник, 18 сентября. Шли день и ночь. Пройдя более 55 лиг, показали только 48. Море все дни было очень спокойным, совсем как река в Севилье. Не дожидаясь остальных, Мартин Алонсо на "Пинте", корабле весьма быстроходном, пошел вперед. Он сообщил адмиралу, что видел множество летящих к западу птиц, почему надеялся ночью встретить землю; по этой причине он шел так быстро.»

«Среда, 19 сентября. Плыли своим путем. Так как погода была тихая, за день и ночь прошли 25 лиг, записали – 22. В этот день, в 10 часов, на корабль залетел глупыш, вечером видели второго. Эти птицы обычно не удаляются более 20 лиг от земли. Порой шел дождь, но ветра не было – верный признак земли.

Адмирал не хотел задерживаться, плавать против ветра в поисках близкой земли, хотя считал, будто к северу и югу обязательно должны быть какие-то острова, как в действительности и было. Он шел между ними, потому что желал следовать дальше до самых Индий. "Уповая на Господа, на обратном пути я смогу все это осмотреть." – таковы его слова».

* * *

Скупые строки дневника говорят многое исследователям. Обратите внимание на то, с какой настойчивостью Колумб и кормчие стараются убедить команды и самих себя в близости земли. Они собирают все мелочи, свидетельствующие о суше, всякий раз подчеркивают, что замеченные виды птиц и рыб (о которых скажем ниже) живут рядом с островом или материком. Однако сомнения остаются, кормчие объявляют матросам сокращенные расстояния пройденного пути. Теперь адмирал урезывает переходы не на 20 %, как неделю назад, а на 6-12 %. Чем больше у людей надежда на встречу с землей (17 сентября), тем меньше ложь.

В подобной ситуации, когда с минуты на минуту вырастет из воды желанный остров, можно бы отказаться от двойного счета, но командующий продолжает обманывать народ, прятать дневники. Почему он это делает?

Ответ простой: остров – только запасная база на пути к неизвестному материку. Дело не в острове, – в материке! Нам видно, что остров Святого Брендана не может быть этим материком. Зачем сокращать расстояния, если на карте Тосканелли он указан у Канарских островов? В записи от 16 сентября Колумб подчеркивает, что где-то неподалеку есть именно остров, материк «лежит еще дальше». Если бы Христофор оговорился, насколько «дальше» находится материк, мы бы предположили конечную цель флотилии.

Давайте пофантазируем. Представьте себя на месте Колумба. Вы плывете по океану. Матросы волнуются, их пугают отклонения компасов, которые повторились на третий день в более крупных погрешностях, но сгустившиеся заросли травы, появившиеся птицы и рыбы отвлекли внимание команды от магнитных стрелок. Суеверных испанцев настораживают непонятные небесные явления, благоприятствующий плаванию ровный устойчивый пассат представляется опасным для возвращения домой. И вот вы подходите к земле. Вы уверены, что это будет остров, на который обещали приплыть 9 сентября, а за ним на карте указан материк. Где? На какой долготе?