Текст книги "Христофор Колумб"

От Адмиралтейского залива берег Панамы (Верагуа) под прямым углом поворачивает на восток, образует огромный залив Чирики. В представлении Колумба ему следовало повернуть на запад, ведь флотилия огибала последний участок «Малаккского полуострова». Несоответствие широты в десять градусов не смущало Христофора. Древние географы могли ошибиться, указать неточные координаты Золотого Херсонеса. И все же что-то тревожило адмирала, но он уверял соратников, будто впереди есть пролив. После десятидневного отдыха в бухте, во время которого команда азартно гонялась за золотом и женщинами, корабли вопреки здравому смыслу двинулись на северо-восток.

* * *

Читая письма Колумба, удивляешься наивности великого человека, легкости подачи желаемого за действительность.

Когда Христофор расспрашивал туземцев о Сигуаре, пленный лоцман и переводчик плыл домой на север в Гондурасский залив. Колумб отпустил его за ненадобностью. Мореход не знал вод Панамского перешейка. Разговор испанца с американцами был набором жестов, сопровождавшихся непонятными словами. Собеседники чертили планы на песке, раскладывали палочки, камешки, раковины, изображали последовательность островов. Услышав знакомые слова, они кивали головами, дополняли своими познаниями и воображением. Так у жителей Сигуаре появились пушки, лошади, кирасы, прочие вещи европейцев, хотя, вероятно, легенды о богатой и могущественной стране имели реальную основу, отражали впечатления индейцев от крупных мексиканских городов. Сложность общения между людьми заключалась в том, что соседние племена не понимали друг друга. Индейские переводчики с Эспаньолы не знали материковых языков. Колумб сам беседовал с аборигенами, поэтому Сигуаре показалась ему Сиампой (Китаем), река в десяти днях пути от нее – Гангом.

Адмирал учитывал сделанные открытия, «подправлял» знания предшественников о географии Земли. Золотой Херсонес виделся ему похожим на Пиренейский или Апеннинский полуострова.

Чтобы разобраться в письме Колумба, позволим Я. Свету прокомментировать его:

«Итак, все прояснилось: индейцы подтвердили предположение адмирала, – открыт полуостров, а за ним должны лежать земли, орошаемые рекой Гангом. И в подтверждение этого вывода следует ссылка на Птолемея и Марина Тирского, подкрепленная весьма хитрыми выкладками. В 1494 году в кубинском плавании я прошел, отмечает адмирал, на запад к пределу девяти часов. Предел девяти часов – это 135-й градус западной долготы (фактически адмирал тогда дошел всего лишь до 84-го градуса западной долготы). И птолемеевская Каттигара, город, лежащий на рубеже запада и востока, напротив Золотого Херсонеса, по расчетам адмирала, должна была располагаться примерно в 150 градусах к западу от Португалии (снова натяжка – у Птолемея Каттигара лежала в 175 градусах к западу от Лузитании). А коли так, то стоит только пересечь ново-обретенный полуостров, и экспедиция окажется у стен Каттигары, а оттуда уже рукой подать до Золотого Херсонеса и устья Ганга. Примечательно, что адмирал, который прежде предпочитал Птолемею Марина Тирского, теперь изменил своему бывшему кумиру. В рамки чересчур узкого Единого Океана Марина Тирского уже не вмещалось все то водное пространство, которое многократно пересекал в своих плаваниях адмирал.

Попутно адмирал напоминает: экваториальный градус равен 56⅔мили. «Мир мал. Из семи частей шесть заняты сушей, и только седьмая часть покрыта водой. Все это теперь доказано на опыте, и я об этом писал в других письмах со ссылками на Священное писание и на авторитеты святой Церкви касательно местоположения Рая земного».

Практический вывод: продолжать поиски пролива, пролив должен быть где-то поблизости. В 20-х числах октября и в начале ноября 1502 года флотилия продвигалась на восток вдоль панамского берега»[103]103
  Свет Я. Колумб. М.: Молодая гвардия, 1973. С. 326–327.


[Закрыть].

Глава XXV
Новая неудача

Из Лиссабона армада Васко да Гамы направилась на юг. Каравеллы растянулись, потеряли друг друга, были вынуждены зайти на Канары, подождать отставшие суда. Три самостоятельных эскадры собрались в кучу, поплыли вдоль африканского берега к островам Зеленого Мыса. Второй переход вновь разделил корабли на группы, шедшие с разной скоростью. Не доходя до главной базы у материка, адмирал задержался в Порту-Дала, где встретил плывшее в Португалию груженое золотом транспортное судно.

Командующий пожелал показать богатства Мануэла возвращавшимся на родину индийским послам, посетил с ними каравеллу. Капитан позволил гостям спуститься в трюм, насладиться блеском золота. Жители Кочина и Каннанура знали о несметных богатствах христианского короля, но когда подняли крышки сундуков – онемели от изумления. Они брали золото в руки, пробовали на вес и на зуб, рылись в кучах, восхищенно качали головами.

– Неужели это все добывают в одном месте? – недоумевали послы.

– В Сан-Жоржи-да-Мина разрабатывают несколько жил, – сообщил адмирал.

– Там тоже золото? – туземцы обратили внимание на соседние ящики.

– Да.

– И тут?

– Да.

– Сколько вы добываете в год?

– Нельзя сосчитать богатства короля, как количество жемчуга в ваших водах. Я показал вам один корабль, в порту загружают второй.

– Мы никогда не видели столько золота! – признались индийцы. – Ваш король самый богатый человек!

– И самый могущественный, – прибавил Васко. – Он мог послать в Индии в два раза больше кораблей, но посчитал их количество достаточным для изгнания арабов и наказания вероломного властителя Калькутты.

– Это огромная сила! – согласились послы. – Мы гордимся союзом с Мануэлом. Вы покажите нам золотые рудники?

– Король не делает секрета из богатств, но чтобы обогнуть материк, нужно отклониться на запад.

– Почему же мы плыли в Лиссабон вдоль земли?

– У каждой дороги свои ветра и течения. Надо уметь выбирать лучшие из них, – ответил командир.

После короткого отдыха в Порту-Дала армада двинулась к островам Зеленого Мыса, где пополнила запасы и в обход коварного Гвинейского залива направилась к Бразилии. Не доходя до нее, корабли повернули на юго-восток и без приключений миновали мыс Доброй Надежды. В Софале они сделали остановку, собрались с силами, закупили продовольствие. Пока поджидали растянувшиеся корабли, адмирал заключил соглашение с раджей, позволившим построить форт и основать факторию. Софала славилась золотом, слоновой костью, ценными породами деревьев. Из внутренних районов материка туземцы пригоняли стада крупного рогатого скота. Город стал первой опорной базой Португалии на восточном берегу Южной Африки. Из Софалы Васко перешел в Мозамбик.

После флотилий Жуана да Новы и Алвариша Кабрала хитрый шейх, чуть не погубивший адмирала, сделался послушным исполнителем воли португальцев. Мозамбик смирился с участью «проходного двора» из Европы в Азию, разрешил морякам беспошлинно торговать, строить крепости и фактории. Командир заложил в гавани форт, поселил в городе торгового представителя.

Северная Килва не последовала примеру южных соседей, сохранила дружественные отношения с арабами. Правитель города отказался принять лузитанские корабли. Португальцы подошли вплотную к берегу, расстреляли Килву из бомбард. Десант устремился к дворцу. Перепуганные туземцы в страхе бежали от стальных воинов, властитель запросил мира. Война закончилась в течение двух часов. За свою глупость правитель обязался ежегодно выплачивать полторы тысячи золотых миткалов. Спаленные дома и сотни трупов в счет не вошли. С особенной жестокостью солдаты преследовали арабов. Сложив форт и посадив в нем наместника с полусотней воинов, командующий отплыл в дружественную Малинди. Не успевшим соединиться с флотилией кораблям, адмирал велел не задерживаться в Килве, следовать в Каннанур.

Из Малинди армада пустилась проторенным путем в Индию. В середине лета в западной Атлантике бушевали штормы, в Индийском океане наблюдалось затишье. Попутные ветры несли корабли к Малабарскому берегу, опытные кормчие прокладывали маршрут.

Было очень жарко, но моряки не страдали от жажды. Командир учел уроки первого плавания, залил бочки свежей водой, заготовил груды апельсинов, спасавших от цинги. В конце сентября эскадра увидела берег, на следующий день – возвращавшееся из Мекки в Калькутту крупное арабское судно. Португальцы погнались за ним и после короткого сражения пленили туземцев. Капитана парусника привели к адмиралу.

– Что ты везешь? – спросил Васко.

– Людей, – промолвил пожилой моряк.

– Сколько человек?

– Три сотни паломников, посетивших святые места.

– Мусульман?

– Да.

– Какие грузы на корабле?

– Арабские шелка, дамасская сталь, венецианская парча, цветное стекло…

– Хорошая добыча! – обрадовались матросы.

– Снимите груз и сожгите корабль! – велел командир.

– Что делать с людьми?

– Аллах позаботится о них.

– Утопить?

– Они погибнут вместе с судном.

– Там женщины и дети, – заступился за индийцев арабский капитан. – Помилуй их!

– Всех сжечь! – сверкнул глазами адмирал.

– За что?

– За смерть наших людей.

– Мы никого не убили, – оправдывался моряк.

– У меня свои счеты с заморином Калькутты! – оборвал его Васко.

– Разве это справедливо? – упрекнул араб.

– Бросьте пленника в огонь! – приказал адмирал.

– Тебе не нужен лоцман? – спросили кормчие.

– Нет.

Португальцы ограбили судно, взяли вещи у паломников, запалили палубные надстройки. Клубы дыма поднялись в лазоревое небо. Мужчины прыгнули в волны, поплыли к кораблям.

– Стреляйте, топите рабов! – скомандовал да Гама.

Засвистели дротики арбалетов, грохнули аркебузы. Раненые люди закричали от боли, пошли ко дну. Столпившиеся у бортов паломники в отчаянии смотрели на смерть единоверцев, молили о помощи.

– Спустите лодку на воду! Я прослежу, чтобы никто не спасся, – распорядился адмирал.

Он сел в шлюпку, поплыл с солдатами к разгоравшемуся кораблю. Навстречу спешили туземцы. Португальцы расстреливали их, рубили мечами, протыкали копьями. К командующему подошли лодки с каравелл. Началось избиение беззащитных людей. Адмирал наслаждался побоищем.

Паломники в панике метались по горевшему судну. Жуткие вопли слышались отовсюду, треск сухого дерева смешивался с криками отчаяния. Васко спокойно созерцал трагедию, указывал солдатам на незамеченных в море индийцев. Португальцы никого не жалели, будто несчастные люди были виновны в гибели моряков Кабрала. Но даже это не могло служить причиной безжалостного уничтожения мусульман. Калькутта десятикратно заплатила за жизнь фактора Айриша Коррейа и пятидесяти христиан.

Арабское судно превратилось в горящий факел. Столб дыма и огня взметнулся в небо. Черный пепел ветром уносило к далекому берегу. Среди обломков корабля, ящиков, досок плавали уцелевшие паломники. Португальцы окружили костер, охотились на мужчин, женщин, детей.

Убедившись в гибели иноверцев, командующий возвратился на флагман.

– Зачем ты сделал это? – укорили друзья.

– Чтобы арабские корабли не плавали в Индийском океане, – мрачно произнес адмирал.

* * *

15 октября 1502 года, когда Колумб отдыхал в гавани Чирики, в Лиссабон возвратился Америго Веспуччи, возглавивший у берегов Бразилии португальскую экспедицию. Открытие итальянца подтвердило предположение о существовании в Атлантике огромной суши.

Остров Святого Креста оказался материком, опускающимся в полярные широты. Географы нанесли на карты очертания восточных берегов Южной Америки, соединили с рисунками северных экспедиций Каботов и Кортериалов, добавили «секретные» сведения испанских кормчих о плаваниях у экватора, обозначенные на сводной карте Хуана де ла Косы, а также показания Веспуччи о первом плавании от Гондурасского залива до залива Святого Лаврентия. Получилась изогнутая линия с пробелом в том месте, где путешествовал Колумб, мало похожая на очертания азиатского материка. Вывод напрашивался сам собой, но сделали его не сразу. Атлантика считалась океаном трех континентов: Азии, Африки, Европы. Традиционное мнение о размерах Земли мешало сделать последний шаг в признании на планете неизвестного материка. Для Веспуччи сделали исключение: робко объявили Бразилию материком, расположенным на юге от Азии, и назвали Землею Святого Креста. Отсюда следовал вывод, подтверждающий мнение Христофора, – между Индией и Бразилией у экватора есть пролив. Десять градусов неизвестного пространства заинтересовали космографов.

На самом деле белое пятно, правильнее сказать – линия, была значительно меньше. С юга ее уже исследовал Бастидас, с севера спускался Колумб. Требовалось последнее усилие, чтобы найти проход или соединить очертания материков.

2 ноября Христофор вошел в удобную гавань восточного края залива Чирики. Как в молодые годы, когда каждый остров казался ему краше предыдущего, красивые лесистые берега восхитили Колумба, он назвал бухту Пуэрто-Белью (Прекрасной гаванью). Это место станет процветающим торговым центром, началом пути через Панамский перешеек. Из Пуэрто-Белью и рядом лежащую гавань испанцы будут вывозить в Европу перуанские богатства. Она сохранит название до наших дней.

Через неделю Христофор обнаружил вторую бухту в самом узком месте перешейка, в тридцати двух милях от Тихого океана, и назвал ее Провиантской. Следующее поколение моряков переименует бухту в порт Номбре-де-Дьос (гавань Господнего Имени). Сюда из Перу на вьючных животных и плечах носильщиков будут доставлять золото и серебро, чтобы на галлионах перевезти в Кастилию.

Из гавани Господнего Имени флотилия двинулась на восток. Внезапно налетевшая буря задержала корабли, заставила искать укрытие. В конце месяца эскадра спряталась от непогоды в неудобной бухте, оскорбительно прозванной «Отхожим местом», провела в ней две недели.

Индейцы враждебно встретили гостей. Из-за женщин вспыхивали ссоры. По берегу ползали аллигаторы. Колумб знал, что в Индии водятся крокодилы. Обилие мерзких тварей убеждало его в том, будто он почти достиг цели. Восточный ветер не прекращался, встречная волна препятствовала плаванию. На совете офицеры решили вернуться в Пуэрто-Белью, дождаться удобных муссонов. Корабли вышли из бухты, понеслись на попутном ветре на запад. Пятого декабря они кинули якоря в красивейшей бухте. На следующий день подул западный ветер. Эскадра с той же скоростью устремилась назад к Отхожему месту.

«Панамские берега, подобно гондурасским, вытянуты в широком направлении, и здешнее приморье подобно аэродинамической трубе, через которую сама природа гонит мощные струи пассатных ветров. Восточные пассаты дули прямо в нос кораблям, и продвигаться вперед против этих упорных ветров было мучительно трудно. Целый месяц корабли лавировали на участке между Пуэрто-Белью и устьем реки Чагрес, пятясь подобно ракам и изредка наверстывая потерянные мили, и все это время свирепствовали сильные бури»[104]104
  Свет Я. Колумб. М.: Молодая гвардия, 1973. С. 327–328.


[Закрыть].

Конец 1502 года явился самым трудным в жизни мореплавателя.

«Опасности сменяли одна другую. Вода, ветер, молния – все пришло в движение. Казалось, что берег представлял собой единственный утес, затопленный взбунтовавшимся морем. С мрачных небес непрерывно устремлялись на землю потоки дождя. Нигде не было спасения. По три дня корабли теряли друг друга из виду. Однажды они попали в центр смерча. Страшный вихрь со свистом образовал огромную воронку вокруг кораблей. Колумб пытался усмирить его, держа Библию в руках. Своей шпагой он рассекал воздух и чертил ею большой крест и круг, охватывающий всю флотилию. Не начал ли он сам верить в свои сверхъестественные силы? Во всяком случае, прошли два спокойных дня. Но корабли были окружены целой стаей акул. Очевидно, сама природа защищала золото Верагуа. Дневной рацион был слишком скудным, и люди, собрав свои последние силы, бросали гарпуны налево и направо, чтобы вытащить на борт окровавленные куски акульего мяса. К счастью, затишье позволило пожарить его. За этим пиршеством они немного отдохнули. Корабли, связанные друг с другом канатами, медленно пробирались сквозь кровавую воду, сверкающую от плавников раненых и умирающих бестий, плотным кольцом окружавших корабли. Жадность охватила людей, вдруг освободившихся от невероятного напряжения, продолжавшегося несколько недель. Сухари прогнили, но из них варили кашу и ели ее ночью, чтобы не видеть червей»[105]105
  Верлинден Ч., Матис Г. Покорители Америки. Колумб. Кортес. Ростов н/Д.: Феникс, 1997. С. 29–130.


[Закрыть].

Автор приведенного отрывка допустил неточность в описании охоты на акул. Удалось поймать пять штук. Невелик улов на сто пятьдесят человек! Сын адмирала сообщил о голоде на кораблях: «От жары и сырости сухари набрали в себя столько червей, что, Бог тому свидетель, люди ночью тайком пожирали кишащее червями сухарное крошево. Некоторые так притерпелись к червям, что не выбрасывали их, ибо было не до брезгливости, – избавляясь от червей, они лишались ужина». Колумб писал королевской чете: «Утратив надежду выжить, я был девять дней словно потерянный. Никому еще не доводилось видеть такое море – бурное, грозное, вздымающееся, покрытое пеной. Ветер не позволял идти вперед или пристать к какому-нибудь выступу суши. Я задержался на некоторое время в море цвета крови, кипевшем, словно в котле на большом огне. Никогда я не видел столь грозного неба. День и ночь море и небо пылали, как горн. Молнии извергали пламя с такой силой, что я удивлялся, как уцелели мачты и паруса? Молнии сверкали так ярко и были так ужасны, что все думали: корабли пойдут ко дну. Небеса непрерывно источали воду. Это казалось не дождем, а истинным потопом. Желая избавиться от мучений, утомленные люди грезили о смерти. Дважды мы теряли корабли, лишались парусов; лодки, якоря, канаты были оголены».

За месяц блужданий у Верагуа каравеллы преодолели 160 миль. В первых числах декабря флотилия вышла к Дарьенскому заливу и у мыса Сан-Блас закончила поиски пролива. С юга Панамский перешеек уже исследовал Родриго Бастидас. Белое пятно на карте между «Азией» и Землей Святого Креста (Южной Америкой) обрело изломанную линию, непохожую на восточный берег Малаккского полуострова.

Исследователи считают, будто Колумб не слышал о результатах плавания Бастидаса, хотел закончить исследования, но ему помешали штормы и непрекращающиеся дожди[106]106
  Ежегодно в Панаме, одном из самых дождливых районов мира, выпадает 3 500 мм осадков.


[Закрыть]. Я не верю им. Неужели адмирал не интересовался плаваниями капитанов или поленился взять у Фонсеки карты предшествующих экспедиций? Христофор возглавлял государственную флотилию, оснащенную на деньги монархов с помощью морского ведомства. Архиепископ был обязан дать ему копии карт и лаговых записей Хуана де ла Косы, прокладывавшего маршрут Бастидасу. Плохая погода затрудняла поиски пролива, но не могла прекратить их до тех пор, пока корабли не достигли Дарьенского залива. Видимо, он служил важным ориентиром на пути Бастидаса и де ла Косы. Дальше плыть не имело смысла.

Корабли повернули на запад, пошли к бухте Чирики, где обнаружили богатые запасы золота. «За маленькие соколиные колокольчики местные индейцы охотно отдавали массивные золотые диски, служившие им украшениями. Золото лежало здесь прямо на поверхности, и матросы, ковыряя землю ножами, легко добывали за день один-два… своих месячных оклада»[107]107
  Сенкевич Ю. А., Шумилов А. В. Их позвал горизонт. М.: Мысль, 1987. С. 19.


[Закрыть].

Рождество и новый год испанцы встретили на якорях у реки Чагрес. Переутомление притупило любопытство моряков, а ведь туземцы говорили, будто если подняться на пироге в верховье реки и пройти за солнцем двенадцать миль, – увидишь море. Христофор не поверил индейцам или не хотел подвергать команду испытаниям, ведь корабли покачивались на открытой воде. Он поторопился покинуть Чагрес, поискать надежную гавань. В день поклонения волхвов младенцу Иисусу в Вифлееме, 6 января 1503 года, эскадра наткнулась на реку, способную приютить каравеллы. В честь праздника ее назвали Беленом (Вифлеемом).

Глава XXVI
В устье Белена

Вход в эстуарий закрывал песчаный бар – образованная наносами реки гряда в прибрежной полосе морского дна. Пройти в устье Белена сложно, но заманчиво. Бар защищает корабли от морских волн. Адмирал воспользовался приливом, осторожно обошел гряду, кинул у берега якоря. Корабли повторили маневр флагмана, благополучно миновали опасный проход. Глубина реки позволяла не бояться разницы суточного колебания уровня воды.

7 января разразился ужасный шторм. Корабли качались на тросах, рвались к земле. Если бы эскадра задержалась у бара на открытой воде, ветер и волны выбросили бы ее на подступавшие к устью скалы. Вероятно, больное тело адмирала чувствовало приближение непогоды, отчего Христофор торопился укрыться от бури. Поэтому он не попытался пересечь сушу у реки Чагрес. Путешествие к Тихому океану заняло бы несколько дней, закончилось гибелью флотилии. Начался дождь, не прекращавшийся до конца месяца.

После окончания шторма брат адмирала отправился на лодках осмотреть побережье Верагуа. Рядом с Беленом он обнаружил вторую реку, поднялся по течению до индейской деревни. Туземцы сообщили, что их земля Урира простирается от моря на все стороны, богата золотом. Касик Кибиан правил племенем. Моряки преподнесли ему дары, пригласили посетить адмирала. Выменяв на безделушки драгоценный металл, они вернулись на корабли.

На следующий день с ответным визитом прибыл Кибиан. Царек подарил Колумбу золото в форме прямоугольных пластин, дисков, плоских изображений птиц, принятых испанцами за орлов, пообещал снабдить фруктами. Запасы провизии истощились, а впереди путешественников ожидала дальняя дорога.

До конца января испанцы мирно торговали с аборигенами, узнавали о богатствах страны, совершали походы по окрестностям. Обилие золота поразило воображение Христофора. В послании королям он написал: «За первые два дня я увидел в Верагуа больше золота, чем за четыре года на Эспаньоле». Жажда золота овладела Колумбом. Отныне у него нет иной цели, как собрать огромное количество металла и переправить в Кастилию. Полные трюмы золота вернут ему расположение монархов, восполнят неудачу поисков пролива. Золото рекой потекло на каравеллы.

В начале февраля адмирал подготовил экспедицию вглубь материка. По словам индейцев, в густых лесах скрывались богатые россыпи золота. Более половины испанцев желали принять участие в походе. Бартоломео отобрал семьдесят крепких моряков и с туземными проводниками 6 февраля под дождем отправился в Уриру. В пяти лигах от берега матросы обнаружили золотоносные районы, наполнили сумки дорогим песком. Результаты похода превзошли ожидания. Колумб нашел то, о чем мечтал всю жизнь. Позже он напишет в дневнике: «Золото создает сокровища. Тот, кто им владеет, может совершить все, что пожелает. Он способен даже вводить человеческие души в Рай». Немного позже Колумб опишет путешествие брата:

«Индейцы провели их на высокий холм, и, указывая на окружающую местность, сказали, что золото есть повсюду и что рудники лежат на западе, на расстоянии двадцатидневных переходов, перечислили названия всех городов и селений, сообщили, в какой стороне их много, и в какой мало. Затем я узнал, как Кибиан велел индейцам показать нам только далекие рудники, принадлежащие его противнику, меж тем в его собственном селении любой человек мог собрать за десять дней такое количество золота, которое едва ли унес ребенок».

Обилие золота в Верагуа навело Христофора на мысль, будто здесь находились знаменитые копи царя Соломона, легендарная страна Офир, откуда корабли привозили в Израиль груды драгоценного металла. Это утверждение вызывает у меня усмешку, но далее в послании к монархам Колумб заявил такое, над чем нужно хорошо подумать.

«Иерусалим и гора Сион должны быть восстановлены рукой христианина, – в сотый раз говорит Колумб и подтверждает свою мысль ссылкой на Библию, – Бог поведал о том устами пророка в четырнадцатом псалме». Я перечитал Псалтирь и не нашел указания или хотя бы намека на христианина, но зато в ней дан образ человека, похожего на того, каким представляет себя Христофор в письмах к Фердинанду и Изабелле:

«Господи! Кто может пребывать в жилище Твоем?

Кто может обитать на святой горе Твоей?

Тот, кто ходит непорочно, делает правду,

говорит истину в сердце своем.

Кто не клевещет языком, не делает зла,

не принимает поношения на ближнего своего.

Тот, в чьих глазах презрен отверженный,

но который славит боящихся Господа.

Кто клянется хотя бы злому господину и не изменяет.

Кто не отдает в рост серебра,

не принимает даров против невинного человека.

Поступающие так люди не поколеблются в вере»

(Пс. 14)

Далее в письме Колумба следует удивительное замечание: «Аббат Хоаким полагает, что этот человек будет родом из Испании». Уж ни о себе ли говорит адмирал?! Уже много лет он мечтает освободить Гроб Господень, уговаривает хозяев Испании позволить ему организовать Крестовый поход. Он нашел в Верагуа средства на оснащение армии и флота, остался последний шаг. Можно предположить, будто Христофор готов отдать лавры победителя королю – «человеку родом из Испании», но он никогда не звал его в Иерусалим. Вот вам еще одна загадка Колумба!

Узнав дорогу к рудникам, испанцы повадились ходить за золотом. По пути они навещали селения, приставали к женщинам. Поведение солдат раздражало мужчин, вызывало мелкие стычки. Индейцы приняли моряков как гостей, но когда узнали, что они намерены поселиться на берегу, выразили недовольство. Обилие драгоценного металла навело Колумба на мысль построить на Белене крепость, посадить в ней с полсотни человек, а самому привезти из Кастилии тысячи колонистов.

– Кого ты назначишь комендантом форта? – спросил Бартоломео.

– Тебя, – ответил Христофор. – Здесь будет труднее, чем на Эспаньоле, но ты справишься с туземцами и своеволием солдат.

– Ты выбрал место?

– Завтра я покажу его.

– Кто останется со мною?

– Добровольцы.

– А если люди не захотят рисковать?

– Плавание через океан на прогнивших судах опаснее жизни на берегу.

– Ты уведешь все корабли?

– Я дам вам «Гальегу» для прибрежных плаваний. Будь осторожным, не погуби ее!

– Нам нужны продовольствие, товары для обмена, оружие, порох, мечи, кирасы… – перечислил Бартоломео.

– Вы все получите.

– Когда ты собираешься уйти в Кастилию?

– В середине марта. Надо успеть возвести крепость до конца сезона дождей.

– Завтра начнем строить форт, – решил Бартоломео.

– Подбери надежных людей! – посоветовал Христофор.

– Я позабочусь о том, – пообещал брат.

На следующий день адмирал собрал экипаж, объявил о своем намерении. Авторитет Бартоломео был достаточно велик, моряки пожелали разделить с ним ожидание возвращения Христофора. Аделантадо славился твердым характером, упорством в достижении цели, завидной физической выносливостью, позволявшей совершать далекие переходы по расползавшейся от сырости земле, переправляться через реку несколько раз в день. Он провел плавание на плохом корабле, где наравне со всеми откачивал воду из трюма, чинил пробоины и паруса, стоял у руля, сменял вахтенных.

Место для крепости выбрали неудачно. Испанцы не знали, как ливни начисто смывают постройки на берегу устья. Впрочем, это не имело значения, до паводковых вод дело не дошло. Работа спорилась. Быстро росли стены крепости, внутри них возводились дома для жилья и складов. Не возникло трудности и в наборе добровольцев. Жалкий вид прохудившихся судов вынуждал матросов и офицеров искать спасения на суше. Лишь ухудшавшиеся отношения с туземцами тревожили моряков. Индейцы перестали приносить золото и продовольствие. Первое – не беспокоило моряков, они собирались мыть песок рядом с фортом, второе – настораживало, заставляло подумать о съестных припасах. Желая сохранить запасы, командующий ограничил дневные рационы, ввел строгую отчетность командиров. Это показалось ему недостаточным для контроля над распределением продуктов, он велел снести продовольствие на корабль, который в его отсутствии сторожил Бартоломео с надежными людьми.

Во второй половине марта дожди прекратились, море утихло. Выглянувшее из-за туч солнце высушило землю. Белен обмелел, обнажившийся бар перекрыл выход из реки. Корабли попали в ловушку, не могли сдвинуться с места.

– Что будем делать? – гадали кормчие.

– Ждать, пока ливень поднимет уровень реки, – решил Христофор.

Минули две недели. Дожди не шли. Наступила сушь. Туземцы без видимых причин начали нападать на испанцев. Однажды они попытались захватить форт, но угодили под картечь и больше не появлялись. Это было затишьем перед грозой. Кибиан мог обрушиться на лагерь в любой момент.

– Позови Диего Мендеса! – велел брату Колумб.

В последние дни адмирал чувствовал себя плохо. Перемена погоды вызвала приступы лихорадки, суставы опухли, не двигались.

Смышленый, отчаянно смелый молодой дворянин напоминал Христофору бесстрашного Охеду.

– Я хочу дать тебе опасное задание, – сказал адмирал, когда офицер пришел в недостроенный дом у ворот крепости.

Колумб лежал на грубо сколоченном ложе под ворохом одежд. Его знобило. Аромат смолы смешивался с резким запахом лекарств. Проникавшие сквозь прорубленное окно-бойницу солнечные лучи упирались в стену с распятием из мертвого дерева – кипариса. Крупные четки из смоковницы с квадратным крестиком тамплиеров висели на воткнутом между бревен штыре.

– Слушаю вас, сеньор адмирал, – темноглазый воин среднего роста с сильными руками подошел к нему.

– Кибиан объявил войну… – начал слабым голосом командир, пытаясь унять дрожь в теле. – Мы должны опередить его.

Глухой кашель вырвался из груди адмирала.

– Вы решили дать сражение индейцам? – оживился Диего.

– Нет, – выдавил из себя командир.

– Напасть на деревню? – подсказал воин.

– Погоди, я сейчас объясню.

Христофор вынул из-под одеяла трясущуюся руку, протянул к лавке у изголовья кровати, на которой громоздились склянки с разноцветными жидкостями. Он выбрал одну, открыл пробку, сделал глоток из горлышка и с облегчением откинулся на подушку.

– Ты слышал, как на Эспаньоле поймали касика Каонабо? – спросил адмирал.

– Это все знают, – ответил Диего, с жалостью глядя на командира.

– Ты повторишь подвиг Охеды?

– У нас нет лошадей, – заметил офицер.

– Но есть шлюпки с фальконетами и рубленым свинцом, – возразил Колумб.

– Вы хотите убить Кибиана?

– Не спеши! Дай договорить.

– Позвать лекаря? – осторожно предложил Диего.

– Не надо. Скоро начнется приступ лихорадки, потом станет легче. Надо спешить, – забеспокоился Колумб, – я должен успеть… У нас нет лошадей, – вспомнил он слова Мендеса, – но есть оружие. Если ты убьешь Кибиана, наследники возглавят восстание. Касика нужно взять живым в качестве заложника. Хорошо бы поймать его родственников. Я не знаю, как это сделать. Подумай сам. Предложи индейцам мир, замани щедрыми дарами, угости патокой. Уговори или заставь сесть в лодки, а дальше Бог поможет. Я помолюсь за тебя.

– Сколько дадите солдат?

– Немного, иначе дикари поймут обман. Каонабо пустил Охеду в деревню, потому что с ним приехали десять человек. Трех лодок с тремя десятками моряков хватит для похода в селение. Выбери смелых, вооружи их. Не таись, не делай ничего подозрительного, иди открыто. Индейцы сидят вокруг нас, все видят, все знают. Не успеешь доплыть до поселка, как правитель подготовится к встрече. Дадут отпор, – не лезь на рожон, уйди, измысли иное… Ты понял?