Текст книги "Христофор Колумб"

Мы расспрашивали индейцев о Великом хане. Они не знают о нем и не слышали о Катае, Сипанго, Индиях, прочих восточных царствах. У них есть вождь с кучей сородичей.

Убедившись в ошибке, утром мы засобирались в обратную дорогу. Туземцы подумали, будто мы хотим вознестись на небо, пожелали проводить нас до кораблей. Мы позволили это помощнику вождя, его сыну и слуге. По пути к морю встретили много мелких деревень в четыре-пять хижин. Дома прятались в зелени деревьев, над кровлями хижин висели благовонные плоды. Мы прошли мимо возделанных полей с потатами, перцем, маисом, юккой, прочими полезными растениями, видели хлопчатники – деревья, из которых добывают бумагу. Из ее волокон дикари прядут висячие постели, кусочки ткани. На хлопчатниках растут деревья разной величины, индейцы старательно следят за молодыми саженцами.

Вокруг порхали птицы. Мы удивлялись их разнообразию, яркости оперений. Встретили филинов и маленьких куропаток, насладились пением соловья.[50]50
  В последнем случае испанцы ошиблись.


[Закрыть]

Мы не обнаружили городов. Повсюду живут нагие дикари».

* * *

Рассказ послов расстроил Колумба. Он предполагал, будто открыл богатую страну, а в ней жили первобытные аборигены, не знакомые с железом и колесом, добывавшие огонь трением кусочков дерева. Земля не походила на Сипанго или азиатское побережье материка. Христофор проводил замеры солнца над горизонтом, подсчитывал пройденные лиги, определял местоположение флотилии. Он думал, будто эскадра находится то на острове, то на материке. Если на материке, то где?

Широта показывала, что Катай и Манджи расположены севернее стоянки флотилии, Индия – южнее. Это не соответствовало рассказам Родриго де Хереса и Луиса де Торреса, ибо в тех местах обитали цивилизованные народы. Оставалось предположить, что описанные Марко Поло страны лежат на юге, а здесь живут дикие племена. Отсюда следовал ложный вывод: надо спускаться к экватору, там искать Великого хана. А как же карты Бехайма и Тосканелли? Забудьте о них! Колумб мечтает нарисовать свою карту, которая будет точно изображать географию земли.

«Я решил каждую ночь описывать случившееся за день, а днем отмечать произошедшее ночью, имея в виду составить новую морскую карту, на которой в надлежащих местах были бы показаны под их ветром все моря и земли», – записал в дневнике Христофор.

Наверное, было бы разумнее подняться на север и поискать монголов, но этому мешали следующие обстоятельства:

Во-первых, путь на северо-запад закрывали встречные ветры, препятствовавшие поискам короля и широкой реки, ведущей в Кубанакан.

Во-вторых, холодные ночи показывали приближение зимы. Не имело смысла терять дни на освоение диких стран, которые пока нельзя колонизовать.

В-третьих, Христофор опять услышал от аборигенов слово, напомнившее записи Марко Поло. Объясняя адмиралу, где находятся Бохио и Банеке, туземцы показали на юг и упомянули о Квинсквейа. Квинсей или Куинсай – Небесная столица монголов. Конечно, это она! Великий хан живет не на севере, а на юге! Какие еще нужны доказательства истинности слов индейцев? Они знают название столицы!

Когда человек хочет быть обманутым, легко попадает впросак. Колумб забыл, как неделю назад искал Хубилай-хана вместо Кубанакана, и бросился разыскивать Квинсей вместо Квинсквейи.

Не смейтесь над вице-королем! Если бы вам сказали, что в тех местах ночью при свете факелов жители собирают по берегам реки золото и молотками выделывают из него бруски, вы бы устремились туда быстрее Колумба.

Христофор решил плыть на юго-восток, где лежат три «жемчужины», о которых вспоминали аборигены, разглядывавшие желтоватые самородки. Однако прежде, чем отправиться на поиски златоносной реки, адмирал закончил починку судов, осмотр достопримечательностей.

Недельные поиски благовоний и пряностей возымели успех. Христофор уверовал, что нашел то и другое. Он, действительно, обнаружил плохие по качеству специи. Большое количество хлопчатников привело Колумба к мысли, что хлопковое волокно будет удобнее сбывать монголам, чем везти через океан в Испанию. Жемчуг найдет применение по обе стороны Атлантики. Правда, его не нашли, но пустые раковины свидетельствовали о наличии колоний жемчужниц. Здесь есть в достаточном количестве жемчуг, хлопок, благовония, осталось найти золотое дно будущей провинции.

Богата она и рабочей силой, которую нужно сделать покорной, заставить трудиться на благо хозяев. С этой целью адмирал приказывает захватить в плен семьи аборигенов, отправить на учебу в Кастилию. Португальский опыт колонизации африканского побережья показал Колумбу, что разумнее брать на корабли молодых мужчин с женами, чем отрывать от семьи, держать в цепях. Женатые пары легче переносят трудности пути, быстрее усваивают язык хозяев, начатки научных знаний, а потом с удовольствием возвращаются на родину, где занимают высокие посты.

Первые пленники стали первыми христианами. Колумб считал крещение язычников важным богоугодным делом, своей святой обязанностью. Христофор с умилением смотрел, как туземцы принимали участие в религиозных церемониях испанцев. Индейцы с почтением следили за действиями священников, повторяли слова молитв, творили крестное знамение. Когда Колумб заговорил с рабом о душе, то очень удивился, что аборигенам ведомо такое понятие. Диего объяснил хозяину, что душа индейца бессмертна. Человек умирает, а душа покидает тело, отправляется в горы и леса, где навечно поселяется в пещере. Там она ест и пьет, как живой человек. Иногда души возвращаются в родные селения. Если громко крикнуть, они откликаются на зов. Эхо – голос усопших душ.

Так прошла вторая неделя в Рио де Марес (Морская река), где эскадра готовилась к дальнему пути.

«Заблуждение Колумба привело его к ошибке, которая изменила весь ход его открытий. Думая, что он находится на берегу Азии, Колумб, естественно, считал Кубу частью континента, потому ему и не пришло в голову объехать обширный остров. Вместо этого он решил вернуться на восток. Если бы Колумб продолжал придерживаться первоначального направления, то он непременно пристал бы либо к Флориде в Северной Америке, либо к берегам Мексики. И тогда, вместо невежественных полудиких туземцев, он встретил бы ацтеков, жителей королевства Монтесумы, нашел бы прекрасные города, организованную армию, огромные богатства, и роль Эрнандо Кортеса стала бы тогда, без сомнения, его ролью. Но этому не суждено было случиться. Упорствуя в своем заблуждении, Колумб, снявшись с якоря 12 ноября 1492 года, повернул к востоку».[51]51
  Верн Ж. Открытие земли: В 2 кн. М.: Терра, 1993. Кн.1. С. 139.


[Закрыть]

Глава XX
Исчезновение «Пинты»

Из Рио де Марес эскадра отправилась разыскивать остров Банеке, где золото лежит на поверхности земли. Первый день шли вдоль берега, забирая немного на юг. Стояла теплая приятная погода, средняя температура воздуха держалась около 24 градусов. Порою шли дожди. С мая по октябрь на Кубе выпадает 80 % годовых осадков. Испанцы спешили, опасались ухудшения погоды.

На второй день корабли удалились от берега. Туземцы уверяли, будто остров лежит близко, но он не показывался. Землю искали на севере и на юге у двадцать первого градуса. В полдень адмирал решил, что до острова не дошли, велел плыть на восток. Мартин предлагал продолжить поиски в том районе, Колумб не слушал его. Это задело самолюбие капитана, считавшего себя организатором экспедиции. Затаив обиду, он поплыл за флагманом.

К вечеру погода испортилась. Подул встречный ветер, море заволновалось, появились высокие волны. Корабли швыряло из стороны в сторону, плыть дальше было нельзя. Адмирал приказал идти к берегу, искать надежную бухту, укрыться от надвигавшегося шторма. Эскадра повернула на юг, приблизилась к земле в неудобном открытом месте. Следовало плыть на юго-восток в поисках залива, либо возвращаться назад вдоль берега, пока не обнаружат бухту или устье реки. Христофор склонялся к первому мнению, Мартин – ко второму. Пинсон говорил, что Банеке остался позади эскадры на севере от материка. Между адмиралом и капитаном разгорелся спор, в котором оба сказали неприятные слова. В качестве последнего аргумента Мартин вывел на деку «Пинты» туземца, клятвенно заверившего испанцев, будто Банеке лежит в противоположной стороне. Колумб сдался, повел флотилию на северо-восток. К ночи испанцы открыли глубокую бухту, бросили якоря на безопасном рейде. На следующий день они высадились на берег, водрузили на возвышении крест в знак обладания гаванью, названной Пуэрто Принсипе (бухтой Наследного принца).

Отсюда флотилия взяла курс на северо-северо-восток, где, по свидетельству индейцев, лежал златоносный остров. Испанцы потеряли несколько дней и возвратились туда, где блуждали 13 ноября. От Пуэрто Принсипе корабли шли пять дней в том же направлении. По пути мореплаватели обнаружили красивые острова, покрытые великолепными деревьями, среди которых они надеялись найти алоэ и мастику. Восхищенный Колумб назвал острова «Садами королевы». Благодаря глухим уединенным проходам между островами, обилию скрытых от глаз гаваней, способных приютить суда, это место через сотню лет превратится в пиратское гнездо.

Погода не улучшалась. Дул встречный ветер, волны захлестывали палубы. Каравеллы с трудом продвигались к маячившему на горизонте острову. Моряки выбились из сил, а индейцы не могли определить: Банеке это или нет. По рассказам туземцев, чудо-остров лежал значительно ближе к Кубе. Сомнения одолевали Христофора, только Мартин горел желанием продолжать плавание. Вечером, 20 ноября, учитывая непрекращающиеся шторма, закрывавшие дорогу к острову, адмирал принял решение вернуться к «материку». Колумб приказал убавить паруса, развернуть «Санта-Марию» по ветру, подать сигналы разбросанным по океану каравеллам. С борта флагмана выстрелила пушка, на реях взвились флаги. «Нинья» последовала примеру флагмана, а ушедшая вперед «Пинта» не заметила или пренебрегла приказом командующего. Колумб повторил команду. Мартин не сделал ответного выстрела.

Темнело. На зарифленных парусах «Санта-Мария» с «Ниньей» плыли к земле. Адмирал зажег фонарь, чтобы «Пинта» не потеряла его из виду. На рассвете Колумб не обнаружил Пинсона, «Пинта» исчезла. Исследователи до сих пор гадают: сознательно или случайно палосский капитан увел судно?

Это трудный вопрос, на него нет точного ответа. Колумб не обвинял Мартина в измене, хотя писал о раздорах с ним: «Он доставил мне много забот и хлопот». Мы сопоставим факты, сделаем свой вывод.

Представьте бушующий океан, гудящий в снастях ураган, разбросанные среди волн на большом расстоянии друг от друга каравеллы. Тяжелая «Санта-Мария» находилась позади легких судов, пробивавшихся против ветра. «Пинта» с «Ниньей» имели невысокие надстройки на корме, низко сидели в воде, отчего меньше сносились ветром в сторону. Иное дело флагман, с матросским кубриком на носу и двухэтажной надстройкой на юте. Высокому кораблю трудно идти против ветра. Можно смело предположить, что «Санта-Мария» в последние дни медленно плелась позади разведывательных судов, увеличивала расстояние. Когда Колумб выстрелил из пушки, звук выстрела мог не долететь до лидирующего корабля Пинсона. Шум волн заглушил звук, встречный ветер отбросил назад. «Нинья» плыла в средине эскадры, различила сигнал, выполнила команду. Если бы она ответила выстрелом, то «Пинта» услышала его. По неизвестной причине офицеры «Ниньи» не захотели возиться с пушкой, убрали паруса, поплыли к флагману. Наверное, они думали, что «Пинта» последует за ними. Не дожидаясь ее поворота, «Санта-Мария» с «Ниньей» стремительно понеслись к земле. Когда адмирал сообразил, что нужно повторить сигнал для Пинсона, было уже поздно: между ними лежало большое расстояние, ветер дул со стороны Мартина. Если «Пинта» не услышала первый выстрел, то не заметила бы и второй. Правда, на это есть существенное возражение: неужели дозорные «Пинты» не сообщали капитану о пропаже судов? В это трудно поверить.

Рано или поздно Пинсон обнаружил бы свое одиночество, попытался (если бы захотел) вернуться к адмиралу. Для этого следовало повернуть назад и на попутном (!) ветре нагнать товарищей. Сгустившиеся сумерки и начало ночи не помешали бы ему выполнить маневр, ведь «Санта-Мария» с «Ниньей» застопорили ход, зажгли сигнальные фонари. Мартин мог не знать о приказе, но, заметив отсутствие кораблей, не бросился разыскивать их, а продолжил путь к острову, на котором туземец обещал ему богатые золотые россыпи.

Самовольный поступок Пинсона огорчил, но не удивил Колумба. Однажды в Атлантике Мартин покинул эскадру, отправился на поиски несуществующей земли. Под утро он незаметно вернулся в эскадру. Христофор надеялся на следующий день увидеть Пинсона рядом с собой. Мартин не подошел. «Санта-Мария» с «Ниньей» отправились разыскивать «Пинту». Корабли вернулись назад, осмотрели воды. Мартин был опытным моряком, не мог ночью бесследно утонуть. На поверхности волн остались бы доски, бочки, прочие вещи. Волнение было не так сильно, чтобы думать о гибели товарища. Стало ясно: Пинсон уплыл на Банеке или разошелся с кораблями, подходит к «материку». Надеясь на последнее предположение, Христофор приказал кормчим взять курс на Кубу.

Незначительный эпизод послужил основой для далеко идущих выводов. Мартина обвинили в попытке самостоятельно совершить открытие, с триумфом возвратиться в Испанию.

«Колумба очень беспокоило исчезновение ”Пинты”, – писал Вашингтон Ирвинг. – Пинсон был старый моряк, привыкший к почету; преимущественно благодаря его влиянию и его усилиям, был снаряжен флот. Ему тягостно было подчиняться власти адмирала, которого он, может быть, считал не способнее, не ученее себя самого и которому он помогал своим кошельком. Несколько раз во время путешествия между ними происходили несогласия и ссоры, и когда Колумб увидел, что этот командир от него отделился, не назначив условного пункта встречи, он заподозрил, что тот хочет или самостоятельно отправиться продолжать исследования от своего имени, или же скорее вернуться в Испанию и там приобрести славу за открытие».

Я думаю, что Мартин мечтал добраться до золотого острова, но уверен, что он не помышлял вернуться в Кастилию.

Вашингтон Ирвинг выразил мнение, существовавшее на протяжении столетий. Оно возникло в период конфронтации наследников Колумба и Пинсонов как антитеза против возвеличивания заслуг Мартина в ущерб Христофору. С тех пор оно переходит из книги в книгу. Давайте разберемся, стремился ли старший Пинсон «скорее вернуться в Испанию и там приобрести славу за открытие»?

Сразу замечу, – надо говорить о двух братьях Пинсонах. Историки напрасно пренебрегают этим фактом. Вопрос следует поставить иначе: могли ли Мартин с Франсиско бросить на произвол судьбы Висенте? Вывод напрашивается сам собой: не могли! Братья любили друг друга. Младшие ничего не предпринимали без ведома старшего, он всегда заботился о них. Накануне похода Мартин мог обеспечить только себе высокое положение во флотилии и большие доходы, но он добился для братьев капитанских чинов, и если бы Мартин с Франсиско замыслили измену, то сообщили Висенте.

Мог ли сбежавший из Америки Мартин «приобрести славу за открытие»? Мог, но лишь в том случае, если бы погибла экспедиция. В противном случае его ожидала виселица как предателя и дезертира. Не ушел бы от ответственности и Франсиско, исполнявший обязанности шкипера (помощника капитана) «Пинты».

Теперь давайте подумаем, пошли бы братья Пинсоны в одиночку через океан или нет? Утвердительно ответит на вопрос только человек, считающий опытных моряков самоубийцами. Посудите сами: братья не посвящены в замыслы Колумба, не знают обратной дороги в Палос, а возвращаться прежним путем против устойчивых встречных пассатов и морских течений чрезвычайно опасно. Добавьте к этому, что «Пинта» дала течь на подходе к Канарским островам. Где гарантия, что судно не потонет в Атлантике? Кто поможет морякам? Сущим бредом кажется мысль об одиночном плавании через неизведанный океан протяженностью в тысячу двести лиг, когда рядом тебя разыскивают две каравеллы! Жизнь и слава братьев Пинсонов заключена в эскадре, в совместных усилиях преодоления опасного океана. В сентябре Атлантика была спокойной, а какой она становится зимой, моряки знали по опыту.

Дальнейшие события подтверждают мои мысли. Мартин хотел первым попасть на Банеке, но не думал возвращаться домой. Не обнаружив на острове золота, он вернется на Кубу, будет курсировать вдоль берегов в ожидании эскадры. Не исследование островов (как говорят историки), а поиски брата и Колумба станут для него первостепенным делом.

Заканчивая повествование о сказочном острове с золотыми россыпями песка, нужно сказать, что индейцы обманули испанцев. Последующие экспедиции обнаружат Банеке на южном краю Багамского архипелага. Этот скудный остров, не отличающийся от соседних земель, назовут Большим Инагуа.

Внутренний голос подсказывал Христофору не тратить дни на борьбу со стихией, вернуться к берегу. Мартин думал иначе.

* * *

Три дня Колумб разыскивал пропавшую «Пинту», приближался к земле и вновь уходил на северо-восток, где должен был лежать Банеке. Пинсон бесследно исчез. Отчаявшись найти каравеллу, Христофор 24 ноября круто повернул к берегу, пошел на юго-запад в те места, где плавал десять дней назад. Но и там адмирал не обнаружил знаков пропавшего судна. Когда корабли теряют друг друга у побережья, моряки воздвигают на суше кресты и особые вехи, чтобы дать знать товарищам, где они находятся. Учитывая направление ветров, дувших в последние сутки, кормчие советовали адмиралу искать «Пинту» в противоположной стороне, спуститься вдоль берега на юго-восток. Корабли развернулись на 180 градусов, поплыли вдоль берега, внимательно осматривая возвышенные места. Порою им казалось, будто на берегу лежат рукотворные каменные кучи, в которых спрятаны кувшины с письмами друзей, но всякий раз испанцы ошибались и плыли дальше.

Колумб пытался скрыть переживания. Спутники заметили сомнения командующего, утрату решимости, целенаправленности в поступках. Он растерялся, боялся лишиться второго корабля. Эскадра медленно брела к восточной оконечности Кубы, сочетала поиски «Пинты» с исследованием берегов. Колумб ждал возвращения «блудного судна».

Вечером 24 ноября корабли вошли в образованную устьем реки гавань. Чудесные зеленые поля окружали бухту. У берега росли пригодные для корабельного дела высоченные сосны, раскидистые дубы. За ними возвышались горы с густыми лесами. В реке виднелись камни с золотыми прожилками. Христофор назвал это чудное место гаванью Святой Екатерины.

Ранним утром адмирал высадился на землю и допоздна бродил по полям и лугам, осматривал стволы деревьев, восхищался размерами, пробовал в притоках реки воду на вкус, утверждал, будто она самая прозрачная, самая вкусная на «материке». На следующий день Колумб на лодке отправился вдоль берега океана, обнаружил удобные гавани, способные вместить крупные флотилии. Погода выдалась безветренной, сквозь спокойную воду виднелось морское дно, полное раковин и черепах. Туземцы ныряли с лодок, охотились на них. Матросы бросили лот, замерили глубину, насчитали свыше десяти метров. Приятный воздух, чистая вода очаровали испанцев. Они увидели выдолбленные из цельного куска дерева пироги, вмещавшие до пятидесяти человек. Поистине только в райском саду Всевышнего росли такие деревья!

Расхваливая монархам кубинское побережье, Колумб писал в дневнике о местности Пуэрто-Санто: «Спокойствие реки и прозрачность воды, через которую на дне виден песок; тысячи пальм разнообразнейших форм, самых больших и таких изящных, каких я никогда не видел, столько же других высоких деревьев; богатство птичьих перьев и зелени на равнинах придают стране такую удивительную прелесть, что по сравнению с другими она по изяществу и красоте стоит так высоко, как ясный день от ночи. Поэтому я часто говорю компаньонам: какие бы усилия я ни делал, чтобы дать Вашим Величествам понятие обо всем, мои уста не выразят всей действительности, перо не опишет этого зрелища. Я нахожусь под впечатлением такого обаяния, что не знаю, как изобразить увиденное».

Отсутствие следов кораблекрушения позволяло Колумбу надеяться на встречу с «Пинтой». Висенте не верил в гибель братьев. Моряки водружали кресты с указанием пути следования эскадры, жгли костры и фонари. Испанцы ждали товарищей, думали о них.

Из гавани Святой Екатерины каравеллы поплыли на юго-восток к острову Бохио, о котором индейцы давно говорили адмиралу. Шли не спеша, сооружали вехи, осматривали прибрежные земли. На юге Кубы испанцы чаще встречали аборигенов с золотыми украшениями. Это радовало командующего, подтверждало его мысль, будто корабли удаляются от диких северных племен, подступают к древним царствам. Крупные лодки с сотнями гребцов свидетельствовали о высокой культуре судостроения. Со дня на день адмирал ожидал увидеть восточные парусные корабли, многолюдные города, благоустроенные порты, а пока ему попадались скромные селения с возделанными полями. Вице-король не унывал, говорил спутникам:

– Чудесное плодородие почвы – главное богатство этой земли. Мы привезем сюда плодовые деревья, семена овощей и пряностей, которые принесут высокий доход.

– Мы проникнем внутрь материка, найдем золотоносные жилы, построим рудники! – вторили командиру королевские чиновники.

– Создадим флот, будем торговать восточными товарами со всем миром! – подхватывали моряки.

– Обратим в христианство язычников, слава Господня воссияет на азиатском материке! – заканчивали священники.

По дороге на юг испанцы выменяли у туземцев «восковый пирог» (кружок плавленого воска), решили отправить его в подарок монархам. За прошедшие два месяца моряки впервые увидели у индейцев воск. Обычное для европейцев вещество встречалось здесь крайне редко, аборигены не держали пчел, не собирали воск. Он попадал сюда с берегов Юкатана. Не зная о том, Христофор сделал важную пометку в дневнике: «Где есть воск, там должны быть тысячи других хороших вещей». В поисках Бохио, 5 декабря эскадра достигла восточной оконечности Кубы. Колумб считал, будто приплыл к краю Азии. Открытие порадовало его не меньше, чем вид Багамского архипелага после перехода через Атлантику. В честь знаменательного события адмирал назвал выступавшую в море землю мысом Альфы и Омеги – началом и концом Азии. Здесь начинается «материк», если приплыть к нему из Европы, и здесь он заканчивается, если пересечь его со стороны арабского Востока. Водрузив падран – каменный символ колониального господства иберийских народов, адмирал задумался над тем, куда плыть дальше. Вечером на деке флагмана собрались офицеры. Корабли покачивались на рейде. В сумеречном свете умирающего дня темнели очертания берегов. На небе загорались ранние звезды. Ветер с океана приносил запахи цветов, будто там лежали большие острова.

– Я собрал вас, чтобы обсудить главный вопрос, – торжественно обратился командующий к сидящим вокруг стола королевским чиновникам, владельцам кораблей, капитанам, кормчим. – Перед нами на юго-западе открывается дорога в Индии и страну Великого хана, а на юге – к тысячам островов, описанных Марко Поло, на юго-востоке лежит Бохио, на севере – Банеке.

– Банеке находится на северо-востоке, – Висенте машинально поправил адмирала.

– Совершенно верно: на северо-востоке! – согласился Колумб. – Так утверждают индейцы.

Висенте кивнул и погрузился в свои мысли. Он размышлял о братьях, застрявших у этого острова.

– Я думал о том, куда направить корабли, – продолжил адмирал, – но не принял решения. Я хочу выслушать ваши мнения, чтобы учесть их в выборе пути. Кто желает начать разговор?

– Позвольте мне, сеньор адмирал! – попросил Пералонсо. – По законам флота на советах первыми говорят низшие чины, – пояснил он свою дерзость почтенным придворным, – я могу смело сказать все, что думаю. Мне кажется, мы сделали довольно много, можем говорить о возвращении в Кастилию. Наступает зима – время штормов у берегов Европы. Как знать, может быть, здесь начнутся ураганы, ливневые дожди. Дорог каждый день и час, пока море спокойно и нет холодов. Мы не взяли теплой одежды, наши корабли не приспособлены к зиме. По замыслам сеньора адмирала, мы собирались за две недели пересечь океан и в конце августа, посетив Сипанго, высадиться на азиатском берегу. После чего до наступления холодов вернуться в Палос. Бог изменил наши планы. Мы задержались в пути, приплыли на Сан-Сальвадор тогда, когда должны были возвращаться в Кастилию. Если мы сейчас отправимся на поиски Великого хана, то задержимся в Азии и не сможем до зимы возвратиться домой. Зимовать во владениях монголов нельзя, корабли представляют для них заманчивую добычу.

– Кто следующий? – предложил адмирал.

– Пералонсо правильно сказал, – поддержал приятеля хозяин флагмана де ла Коса. – Пора возвращаться домой. Зимнее плавание опасно, особенно здесь, в лабиринте островов, где полно рифов и отмелей, или у незнакомого побережья. Нам нужны лоцманы, индейцы не способны показать дорогу в Индии или на Бохио. Дикари несут вздор, тычут пальцами в разные стороны.

– Я понимаю ваши опасения, но зачем спешить? – возразил Висенте. – Мы взяли годовые запасы провизии, а плаваем три месяца. Это не значит, что мы обязаны скитаться еще девять месяцев, ведь «лишние» продукты предназначены для непредвиденных обстоятельств, вынужденной зимовки и прочего. У нас есть время осмотреть соседние земли, дождаться «Пинту». Не бросим же мы судно у побережья чужой земли за тысячу лиг от Кастилии?!

– Предлагаешь продолжить поиски братьев? – спросил хозяин «Ниньи».

– Я не хочу возвращаться домой без Мартина и Франсиско.

– Тогда мы застрянем здесь до весны, – подвел итог Хуан Ниньо.

– Ты стремишься скорее получить назад свой корабль! – воскликнул Висенте.

– Я не желаю рисковать из-за глупости твоих братьев! – дерзко парировал владелец «Ниньи»

– Перестаньте, сеньоры! – одернул адмирал. – Кто еще хочет высказать свое мнение? – обвел взглядом присутствующих.

– Мы устали и раздражены, – промолвил инспектор. – Честно говоря, я тоже хочу скорее вернуться домой, но это не дает мне право пренебречь желанием короля и королевы заключить военный и торговый союз с Великим ханом. Нельзя уходить от порога Поднебесной столицы. Надо плыть на юго-запад, найти города и гавани, из которых арабы вывозят восточные товары, закупить пряности и благовония, а потом возвращаться в Кастилию.

– Зимой? – задали вопрос кормчие.

– Не знаю, как будет удобно. – пожал плечами инспектор. – Если нельзя зимой, поплывем весной с полными трюмами корицы. Каждый из вас получит свою долю. Вы станете богатыми людьми.

– Заманчиво! – улыбнулся де ла Коса. – Но я бы предпочел не рисковать.

– Позвольте мне сказать несколько слов! – попросил постельничий адмирала.

– Пожалуйста, дон Гутьерес! – согласился Колумб.

– Вы забыли о Банеке и Бохио, – напомнил придворный членам совета. – Страна Великого хана лежит далеко от мыса Альфы и Омеги, а золотоносные острова – рядом. Нужно найти их! Если мы на зиму отправимся в Индии, то задержка на неделю или две не изменит планов, позволит Мартину присоединиться к эскадре. Давайте посетим Банеке и Бохио, затем все вместе поплывем на юго-запад.

– Мне нравится ваше предложение, – адмирал похвалил постельничего. – Нельзя бросать «Пинту» на произвол судьбы, надо использовать любую возможность, чтобы найти ее. Если Мартин вернется к берегу, то заметит кресты и прочитает записки; если же каравеллу вынесло на юго-восток, она должна плавать в этих водах.

– Правильно! – Висенте поддержал командующего. – Братья живы! Они обязательно пойдут по нашему следу до этого мыса.

– Мы спрячем здесь для них приказ с указанием плыть на юго-восток или дожидаться нашего возвращения, – решил Колумб.

– Спасибо, сеньор адмирал! – обрадовался Висенте.

– Благодари офицеров, – велел Христофор, – они приняли разумное решение.

– Присутствовавшие на совете моряки согласно закивали головами, и даже выступавшие за возвращение домой не осмелились спорить.