Текст книги "Христофор Колумб"

– Он принадлежит к знатному роду, – пояснил португалец. – Его дед сражался с маврами под знаменами короля Аффонсу III, отец служил главным судьей городов Синиша и Сильвиша, был командором ордена. В молодые годы Васко воевал с кастильцами, три раза плавал к берегам Гвинеи. В прошлом году он блестяще выполнил ответственное поручение Его Величества. Когда французские пираты захватили возвращавшийся из Эльмины груженный золотом галион, король велел ему на быстроходной каравелле обойти португальское побережье, захватить на рейде французские корабли. Людовику пришлось извиниться перед Жуаном, вернуть галион, возместить причиненный разбойниками ущерб. С тех пор Васко да Гама стал известен стране. Король сделал моряка придворным.

– Неужели Васко да Гама не стремится выйти в море?

– Он не задержится на берегу. Ему прочат великое будущее.

– Вы продолжите поиски восточного пути в Индии? – догадался адмирал.

– Его Величество не отказывался от плана. А теперь, когда вы первыми достигли Азии, он ускорит его выполнение.

– В Португалии много прекрасных моряков, но вы зря уперлись лбом в запертую дверь.

– Вы думаете, там нет пути?

– Не знаю. Сейчас это меня не интересует. Зачем огибать Африку, если можно прямым путем попасть в Индии?!

– О, да, – согласился придворный.

* * *

Когда Колумб в Португалии наслаждался почетом, мартовская буря вынесла полуразвалившуюся «Пинту» к галисийской гавани Байоне, расположенной неподалеку от города Виго на северо-западной оконечности Иберийского полуострова, на четыре градуса выше Лиссабона. Каравелла Мартина не утонула в февральском шторме, выдержала неистовые ветры начала весны. Это было поистине чудом! Давшее течь посредине Атлантики судно дошло до Испании!

Нет смысла описывать выпавшие на долю экипажа невзгоды. Беспрестанно выкачивая воду, моряки день и ночь несли изнуряющие вахты, не имели ни одного дня спокойного плавания. Безостановочная борьба за жизнь истощила силы людей, подорвала здоровье капитана. Мартин зачах во цвете лет, осунулся, похудел. Непонятная болезнь терзала тело. С каждым днем он чувствовал себя хуже. Смерть брата, а на «Пинте» не сомневались в гибели «Ниньи», сломила его. Даже то, что честь открытия островов у «азиатского» материка будет приписана ему, не радовало Мартина. Он чувствовал свою вину в том, что взял Висенте в поход.

Исчезновение адмирала было на руку команде «Пинты». По возвращении в Палос, ей предстояло держать ответ за противоправные действия у берегов Индий. Офицеры и матросы занимались самостоятельным промыслом золота, грабили туземцев, не противились желанию капитана действовать независимо от командующего флотилией. За это им полагалось суровое наказание. Гибель Колумба снимала с Мартина и его подчиненных ответственность за совершенные преступления, возводила в ранг героев, спасителей невольных колонистов форта Навидад.

В Байоне Пинсон запретил людям болтать лишнее, отправил письмо монархам с кратким сообщением о походе. Оно отличалось от послания Христофора, несколькими днями раньше ушедшего из Риштеллу в Испанию. Исказив истину, Мартин собственноручно подписал себе приговор. Колумб не скрывал происков капитана «Пинты». Попытка Пинсона возвеличить себя за счет адмирала служила тому подтверждением.

Зиму и весну 1493 года королевский двор провел в Барселоне. Чтобы доехать из Байоны до Барселоны, нужно пересечь всю Испанию с запада на восток. Письма с Атлантического побережья до Средиземноморской гавани везли неделю. Дорога из Лиссабона до Барселоны была длиннее, однако послание Колумба первым пришло в королевскую резиденцию, подготовило почву для встречи гонца Пинсона. Оба капитана не догадывались о существовании друг друга, не строили козней. Королевская чета познакомилась с письмами, выразила желание скорее встретиться с Колумбом и не пускать Пинсона ко двору. В Байону поскакал гонец с приказом капитану плыть в Палос, ждать там до выяснения обстоятельств дела.

Получив отказ, Мартин окончательно пал духом, закрылся в каюте, никого не впускал. Болезнь прогрессировала, он становился уродом.

Хозяин судна Кинтеро, Франсиско Пинсон, кормчий Сарьмьенте повели «Пинту» в родную гавань.

* * *

11 марта Колумб покинул монастырь, отправился в Лиссабон. По пути в гавань он посетил королеву Леонору, рассказал о плавании в Индию. На следующий день Христофор вернулся на «Нинью», приказал готовиться к отплытию. 13 марта каравелла из гавани Риштеллу направилась на юг. В пятницу, 15 марта, на двести двадцать пятый день плавания незадолго до полудня с утренним приливом судно миновало песчаную отмель Сальтес, поднялось к Палосу по Рио-Тинто.

Жители города столпились на берегу. В Рабиде и церкви святого Георгия ударили колокола. Палос праздновал победу моряков. Большинство матросов экипажа «Ниньи» были родственниками горожан. Всем хотелось скорее сойти на пристань, обнять жен и детей. Однако существовали строгие правила карантина, морякам пришлось дождаться альгвасила, членов священной инквизиции. Хотя некоторые матросы страдали недугом, чувствовали себя скверно, полицейский не чинил препятствий, осмотрел судно, позволил всем сойти на берег. После пережитых штормов это выглядело естественно, альгвасил не обнаружил признаков чумы или других заразных болезней. Священники проявили излишнюю строгость. Инквизиторы потребовали списки команды, проверили, нет ли на борту маранов, морисков, еретиков? Заметив в трюме краснокожих индейцев, церковники пригрозили адмиралу дознанием, обвинили в утайке нехристей. Колумб велел принести золотую маску касика Гуаканагари, разрубил ее мечом, отдал большую часть инквизиторам, после чего они покинули корабль. Вслед за монахами счастливые моряки сошли на берег, а командующий утомленной рукой сделал в дневнике последнюю запись:

«Сам Бог чудесным образом направлял наше плавание, сотворил для меня великое чудо. Для меня, долго жившего при дворе Ваших Величеств, постоянно преодолевая сопротивление придворных, воспринимавших это предприятие как безумство. Я надеюсь, с Божьей помощью оно принесет великую славу всему христианскому миру».

Толпа ликующих горожан последовала за путешественниками в церковь Святого Георгия, где под перезвон колоколов священники устроили благодарственную мессу. Из Рабиты поздравить Христофора прибыли францисканские монахи, помогавшие в организации экспедиции. Городской магистрат в полном составе приветствовал вице-короля на центральной площади, просил позволения считать своим покровителем. Торжественные речи властей сменялись песнями и плясками народа. Расторопные торговцы выкатили на улицы бочки с вином. Захмелевшие палосцы славили адмирала, которого год назад отказывались признать моряком. Это была внушительная победа Колумба, народ вознес его во главу знаменитых капитанов, прославленных пилотов и шкиперов.

Под стать ему были офицеры! Имена Висенте Пинсона, Хуана де ла Косы, Хуана Ниньо, Пералонсо Ниньо войдут в историю эпох Великих географических открытий. В последующие годы они совершат самостоятельные плавания к берегам Америки, внесут значительный вклад в освоение Нового Света. Пералонсо станет главным кормчим Кастилии, де ла Коса – лучшим пилотом страны, Висенте пересечет экватор, первым водрузит падран на берегу Бразилии, откроет на севере устье Амазонки. Об этом я напишу в следующей части.

15 марта 1493 года – особый день для жителей Палоса. В разгар приветственных речей, ликования и слез с тем же приливом «Пинта» подошла к причалу. Судно скромно пришвартовалось рядом с «Ниньей», разделило радость горожан. Вечером Мартин тайно сошел на берег, затворился дома. Через три недели он умер. Некоторые ученые считают, что он погиб от болезни, получившей через двадцать лет название сифилиса. Моряки Колумба завезли в Европу страшную венерическую болезнь.

Я усомнился в диагнозе болезни Мартина, спросил у специалистов, мог ли здоровый мужчина умереть от сифилиса за семь месяцев? «Мог, – ответили они. – Неимоверное напряжение физических и душевных сил истощило организм, способствовало скоротечности развития болезни».

Торжества в Палосе длились несколько дней. Моряки Колумба совершали крестные ходы, исполняли обеты, данные во время штормов. Из церкви Святого Георгия благодарственные мессы перенесли в Рабиду, соседние города междуречья, где жили участники экспедиции. Народ радостно приветствовал героев. Их рассказы обрастали легендами о богатствах островов, о чудесном климате земель, о красоте жителей Кубы и Эспаньолы. Молва создавала образы райских островов.

Через неделю в Палос прискакал королевский гонец с приказом адмиралу срочно явиться в Барселону. Отслужив на прощание мессу во францисканском монастыре, чью орденскую рясу Христофор надевал в минуты невзгод, он направился через Севилью и Кордову в Каталонию. В пути Колумба сопровождали офицеры «Ниньи» с десятком пленных индейцев. Королевский поезд был завален золотом, вещами с островов. Для ручных попугаев, не знавших на родине неволи, изготовили клетки с золочеными спицами. Свите Колумба предстояло пересечь по диагонали всю страну, поэтому к походу готовились тщательно, чтобы не терять времени на вынужденные задержки в пути.

В Вербное воскресенье, 31 марта, королевский кортеж прибыл в Севилью, провел в ней Пасхальную неделю. Церковный праздник запрещал серьезные дела или поездки по стране. Адмирал поселился в монастыре святой Марии на пещерах (Санта-Мария-де-Лас-Куэвас), старательно совершал обряды. Свита с индейцами жила у Иконных ворот, где постоянно толпились любопытные зрители. Всем хотелось увидеть моряков и раскрашенных разноцветными красками краснокожих дикарей. Четверо рабов тяжело перенесли переход через Атлантику, прочие чувствовали себя прекрасно, не выказывали робости перед горожанами. У Иконных ворот судьба свела великого мореплавателя и его будущего биографа, девятнадцатилетнего саламанкского студента Бартоломе Лас Касаса. Будущий епископ Нового Света, ученый и путешественник, неподкупный защитник индейцев, зрел через забор прославленного капитана. Он станет собирать материалы о жизни Колумба, защищать его память от нападок врагов. Благодаря пересказу Лас Касаса дневника адмирала, мы проследили день за днем плавание к Багамским островам. Его текст использован в этой книге.

«Пасхальная неделя всегда праздновалась в Севилье с большой помпой. Каждодневно к кафедральному собору направлялись торжественные процессии. Монахи одиннадцати орденов, члены разных ремесленных цехов и гильдий, моряки из заречного пригорода Трианы протискивались через узкие улочки центральных кварталов к собору, сгибаясь под тяжестью помостов с деревянными и гипсовыми статуями Пречистой Девы, апостолов и святых великомучеников.

Проносили "свет Господний", свечу чудовищной величины, отлитую из желтого воска, у дверей собора князья церкви омывали ноги нищим, и во всех этих церемониях горячее участие принимал адмирал. Два года назад он неделями обивал пороги в приемных андалусских магнатов, теперь герцог Мединасидония дал в его честь грандиозный ужин, и на этом вечере присутствовали отцы города, и сам архиепископ севильский возгласил между мясными и рыбными блюдами осанну новому "Одиссею".

9 апреля королевский поезд отправился в Барселону. Почетного гостя провожала вся Севилья. Шестеро индейцев в золотых масках Гуаканагари и экзотических поясах, прикрывавших срамные места, следовали за Колумбом. Они держали в руках клетки с попугаями. Офицерам флотилии выдали породистых лошадей.

Десять дней потребовалось кортежу, чтобы добраться до Барселоны, северо-восточного порта на берегу Средиземного моря. Кордова, Мурсия, Валенсия, Таррагона, Левант, Кастилия приветствовали моряков. Всюду им оказывали горячий прием, снабжали деньгами и продовольствием. В Барселоне путешественников ожидали монархи, чтобы воздать по заслугам за оказанные услуги, поразить воображение восторженных зрителей.

В заключение я хочу отдать дань замечательному колумбоведу Я. Свету, закончить строками его монографии:

«Все продумано до последней мелочи. Указано, где стоять индейцам – справа от эстрады, на нижних ее ступеньках.

Королева прозорлива. Эта эстрада, этот табурет (для Колумба), эти слезы (ее слезы умиления), этот благодарственный гимн очаруют не только простодушного лигурийца. Вот как опишет барселонский прием неподкупный правдолюбец Бартоломе Лас Касас, ярый ненавистник разорителей Нового Света, взлелеянных Ее Высочеством, королевой Изабеллой Кастильской:

"Адмирал поднялся на возвышение, где находились короли, окруженные множеством кавалеров и знатнейших людей, и среди них он казался истинным сенатором римским. Благородно было его лицо, благородны были его седины, благородна была улыбка его, скромная и радостная, и в ней светилась слава его подвига…"

А шестеро пленников стояли у королевской эстрады. Стояли в золотых масках – гуаясах, чресла их были опоясаны роскошными поясами – себами из реквизит "короля" Гуаканагари, головы украшены разноцветными перьями, и эти живые образцы несметных сокровищ Нового Света покорно ждали, когда же наконец окончится утомительная церемония и великие касики Кастилии и Арагона прикажут своим старейшинам и своим жрецам разойтись по домам.

Итак, первый акт барселонской идиллии был разыгран блистательно.

Осушив слезы умиления, Их Высочества приступили к делу. Уже не на открытой эстраде, а во дворце арагонских королей Изабелла и Фердинанд приняли Адмирала. Новооткрытые земли надо было спешно прибрать к рукам, и именно об этом повели речь Католические Короли на деловых аудиенциях, данных Адмиралу»[54]54
  Свет Я. Колумб. М.: Молодая гвардия, 1973. С. 226–227.


[Закрыть].

Часть II

In nomine Domini nostri Ihesu Christi

Во имя Господа нашего Иисуса Христа

Глава I
Передел Атлантического океана

Барселонский триумф Колумба по случаю возвращения из похода продолжался несколько дней. Королевская чета поселила адмирала во дворце, устраивала в его честь торжественные приемы. Заморские диковинки выставили на обозрение, заставили принять участие в празднествах разрисованных индейцев, прикрытых дорогими тканями. Зрителей восхищали золотые маски Гуаканагари, яркие разноцветные перья экзотических птиц. В готическом соборе каталонской столицы под звуки органа крестили шестерых краснокожих туземцев, присвоили родственникам вождя звучные имена – Хуан де Кастилья и Фернандо де Арагон. Приобщение дикарей к христианской вере должно было свидетельствовать о добрых намерениях властителей в отношении новых подданных.

Ежедневно на счастливого Колумба сыпались награды, подарки влиятельных вельмож. Фердинанд с Изабеллой выполнили обещание, подтвердили должности и титулы Христофора, дававшие неслыханные права – сидеть в присутствии королевской четы, единолично управлять открытыми землями. Адмирал получил дворянский герб с символами царствующих особ и его будущих владений. «Предоставить дону Христофору Колумбу, его потомкам и наследникам в вечное пользование герб с золотым замком на зеленом поле, в верхней четверти щита, по правую руку, и пурпурным львом на белом фоне в левой верхней части», – гласил указ. Трехбашенный средневековый замок и увенчанный короной лев служили геральдическими символами Кастилии и Леона. В нижней части щита, под замком, изображались красные острова на золотом поле; напротив них, подо львом, – пять золотых якорей на голубом фоне. Почему пять? Неизвестно. Было бы разумнее изобразить три, в честь «Санта-Марии», «Пинты», «Ниньи». На ленте девиза алыми буквами написано: «Для Кастилии и Леона Новый мир открыт Колоном».

Правители не забыли о спутниках Колумба, они получили щедрые награды. Здесь мы впервые встречаемся с итальянским родственником адмирала, о котором ранее не знали. Вместе с Бартоломео Колумбом генуэзец Джакомо Коломбо, объявленный младшим братом прославленного капитана, становится «caballeros», получает к новому испанскому имени Диего звучную приставку «дон».

Блестящий прием моряков, торжественные мессы с многочисленными хорами показывали любовь властителей к подданным, отвечавшим им взаимностью. Единение власти и народа должно было загладить в памяти горожан неприятный декабрьский случай, когда каталонец совершил покушение на короля, тяжело ранил его. Триумф Колумба состоялся весьма кстати. Оправившийся от раны Фердинанд играл роль доброго монарха, не помнящего зла.

Вслед за правителями Испании адмирала чествовали знаменитые люди. Кардинал и примас Кастилии Педро де Мендоса, называемый в народе «третьим королем Испании», принимал у себя с великими почестями хозяина Индий. Будущий Генеральный инквизитор, доминиканец Диего де Деса, слал ему поздравительные письма. Ближайшие королевские советники считали за честь устроить пир во славу морехода.

Христофор никому не отказывает, со всеми вежлив, везде рассказывает о сказочных богатствах островов, о том, как использовать их во благо католической Церкви. Колумб мечтает об освобождении Гроба Господня от агарян. По его мнению, части заокеанских денег хватит на организацию международного похода в Святую землю. Представителям религиозных орденов понравилась идея первопроходца: не в этом ли заключена главная идея Воинствующей Церкви? Светские люди отнеслись к ней с усмешкой, посоветовали вице-королю сначала покорить далекую Юго-Восточную Азию. Некоторые из них даже сомневались в открытиях адмирала. Летописец Педро Мартир в письме из Барселоны сообщил своему корреспонденту: «Некто Колон доплыл до западных антиподов, до индийского берега, как он сам верит. Он открыл много островов; полагают, что именно те острова, о которых у космографов высказано мнение, что они расположены у Индии, за Восточным океаном. Я этого не могу оспаривать, хотя кажется, что величина земного шара приводит к другому выводу».

Герб Колумба

В разгар веселья, радужных надежд неприятные известия из Лиссабона омрачили праздник. Прибывший в Барселону гонец сообщил, что раздосадованная открытиями Колумба, Португалия собирается предпринять ответные действия. Христофору пришлось спуститься с облаков на землю, заняться серьезными делами. Его пригласили во дворец.

* * *

В яркий солнечный апрельский день адмирала провели через анфиладу комнат в приемную короля, где у высокого стрельчатого окна в скромной темной одежде ожидал аудиенции португальский посол. С ним был молодой секретарь. Колумб вежливо поздоровался с придворными Жуана II, соперники обиженно отвернулись.

Двери отворились, на пороге залы появился любимец Фердинанда, камергер Хуан Кабрера. Пятидесятилетний придворный, сын арагонского юриста и дипломата, начал службу пажом, быстро стал наперсником короля. Кабрера с улыбкой приветствовал гостей, пригласил их в залу.

Посреди просторной комнаты с резными сводами потолка, на помосте, в обитых малиновым бархатом с золотыми кистями креслах, сидели Фердинанд с Изабеллой. Неподалеку стояли казначей Луис де Сантанхель и кардинал Педро де Мендоса.

Португальцы приблизились к тронам, чинно поклонились правителям. Голубые глаза королевы на миг сузились. Христофор заметил признаки раздражения.

– Вы просили о встрече, – обратился Фердинанд к посланнику Жуана, – мы готовы выслушать вас.

– Ваше Величество оказало нам великую честь, пригласив на аудиенцию знаменитого сеньора адмирала и своих ближайших советников, – ответил португалец, не ожидавший встретить здесь посторонних.

– Мы догадались, о чем пойдет речь, призвали для совета умных людей, – холодно заметил король.

– Вы правы, Ваше Величество, – согласился посол. – Дело в том… что сеньор адмирал плавал южнее Канарских островов, в просторах океана, принадлежащих королю Жуану по Алькасовасскому соглашению тысяча четыреста семьдесят девятого года, подтвержденному через три года буллой Римского Папы «Aeterni Regis». Новооткрытые земли должны принадлежать Португалии.

Изабелла удивленно поглядела на гостя, кардинал недовольно засопел.

– Что вы ответите? – Фердинанд повернулся к Христофору.

– Когда мы пересекли океан и нашли острова, сеньора посла с на ми не было. Я не знаю, кто солгал ему, будто мои корабли совершали противозаконные действия.

– Меня известили ваши моряки, – парировал португалец.

– Кто? – поинтересовался Колумб.

– Я не могу назвать имена, – признался посол.

– Наверное, люди, путающие Сириус с Венерой и правый борт с левым! – усмехнулся Христофор.

– Это опытные моряки, – настаивал португалец.

– Таких «опытных моряков» я набрал полсотни человек. В начале пути они боялись, что ветры и волны принесут корабли в Преисподнюю или к великой бездне на краю земли. Неужели вы поверили им? – с укором спросил Колумб.

Королева удовлетворенно вздохнула, кардинал согласно кивнул Христофору. Луис де Сантанхель внешне безучастно наблюдал за спором.

– Наши капитаны способны отличить судно из южных морей от корабля, приплывшего с севера, – с достоинством заявил посол.

– Канарские острова лежат на юге от Испании, – продолжил Колумб. – Я говорил королю Жуану о плавании в теплых водах среди зеленых островов, похожих на Кастилию. Почему вы решили, будто мы должны были возвратиться из похода с льдинами на парусах?

– В гавани Риштеллу тысячи людей видели обросшую травой и моллюсками «Нинью», словно она посетила жаркую тропическую Гвинею, а не умеренные широты Канарских островов.

– Смею утверждать – ваши подозрения напрасны. За сотню лиг от Канарских островов климат меняется, становится непривычным для нас. Это подтвердят мои «опытные моряки», с которыми вам довелось беседовать, – съязвил адмирал.

– Мой король велел передать Вашим Величествам, – сухо сказал посол Фердинанду с Изабеллой, – что надеется на ваше благоразумие и готов обсудить вопрос о передаче открытых земель в ведение Португалии. Его Величество сохраняет за собой право, на основании упомянутых мною соглашений, совершать открытия во всех частях Атлантического океана южнее Канарских островов.

Закончив речь, посол вежливо склонил голову.

– Это все, что вы хотели мне сообщить? – спросил Фердинанд.

– Да, Ваше Величество.

– В таком случае я вас не задерживаю.

Церемонно кланяясь, опасаясь боком повернуться к царственной чете, португальцы покинули залу.

– Ишь чего захотели! – не дожидаясь слов правителей, возмутился кардинал и раздраженно зашагал у помоста.

Шестидесятипятилетний воин Христов принадлежал к знаменитому аристократическому роду маркиза Сантильяны, называемого кастильским Бокаччо. Отец кардинала, Лопес де Мендоса, прославился замечательными новеллами, острыми политическими памфлетами. Он дал сыну прекрасное образование, научил искусно владеть оружием. В период смуты молодой маркиз примкнул к Изабелле, доказал мечом свою преданность. За это, после смещения мятежного толедского архиепископа, королева сделала Мендосу главою кастильской Церкви. Став священником, маркиз не изменился, он участвовал в битвах, волочился за женщинами. К моменту встречи с Колумбом кардинал имел много шрамов и кучу не законнорожденных детей. Только личное вмешательство Изабеллы не позволило Мендосе принять участие в гранадской войне. Он с удовольствием отправился бы драться с соседями за обладание заокеанскими землями.

– Успокойтесь, ваше преосвященство! – ласково попросила королева.

– Давно пора превратить Португалию в Лузитанскую область Испании! – воскликнул священник.

– У нас нет денег для войны, – напомнил Луис де Сантахель. Казначей Фердинанда родился в семье маранов. В 1485 году, после убийства в Сарагосе арагонского инквизитора, друзья и родственники Сантанхеля подверглись ужасным гонениям, многих сожгли, замучили. Луису удалось спастись. Он лишился наследства, должен был возродить семейное дело. Сантанхель пошел по отцовским стопам: занялся торговлей, кредитными операциями, участвовал в откупах и восстановил утраченный капитал, значительно превысив его. Это позволило Луису двадцать лет назад сосредоточить в своих руках сборы податей с валенсийских земель, заручиться поддержкой банкирских домов. В 1487 году Фердинанд заметил расторопного откупщика, причислил ко двору. Через три года Сантанхель получил должность хранителя казны, стал министром финансов Арагонского королевства. В отличие от Мендосы, Луис не любил войну и серьезные потрясения.

– Предлагаешь отдать острова португальцам? – удивился священник.

– Надо решить дело миром, – посоветовал финансист.

– Соглядатаи доносят из Лиссабона, что Жуан на государственном совете принял решение оснастить флотилию и послать к Канарским островам, – доложил камергер.

– Какова ее цель? – резко остановился Мендоса.

Он легко возбуждался и быстро успокаивался. Кардинал обладал незаурядным умом, давал разумные советы. Без него не решались важные дела.

– Осведомители полагают, будто Жуан намерен отправить корабли по пути Колумба или препятствовать нашим поискам Азиатского материка.

– Это похоже на правду, – заметил Христофор. – Жуан дважды по моим картам и расчетам посылал экспедиции на запад.

– Плохие новости, – сказал Фердинанд и повернулся к жене, желая узнать ее мнение.

Закусив губу, Изабелла кивнула в ответ.

– Мне непонятно, откуда у португальцев появилась уверенность, будто адмирал плавал южнее Канарских островов? – промолвила женщина. – Вы говорили, что не нарушили Алькасовасского соглашения! – обратилась она к Христофору.

– Из-за несовершенства навигационных приборов кормчие иногда совершают серьезные ошибки в определении местонахождения судов, – пояснил Колумб.

– Вы утверждали, что проверяли расчеты, – напомнила королева.

– Да, Ваше Величество, – согласился моряк, – но я тоже мог ошибиться.

– Значит, посол прав: вы плавали ниже Канарских островов! – решил Мендоса.

– Нет, нет… – запротестовал Колумб. – Они лежат…

– Перестаньте спорить! – усмехнулся Фердинанд. – Для нас сейчас неважно, где находятся новые земли, нужно найти способ закрепить их за Кастилией и Арагоном.

– Совершенно верно, – сдался Христофор. – Юго-восточные азиатские берега расположены ниже демаркационной линии, я не знаю способа защиты их от притязаний соседей.

– Предложите Жуану что-нибудь взамен, – робко посоветовал Фердинанду Сантанхель.

– Это усилит его заинтересованность, – возразил король.

– Обратитесь за помощью в Рим к патриаршему престолу, – предложил кардинал.

– Вы полагаете, Папа выступит посредником в споре с португальцами? – спросил Фердинанд.

– Не посредником, а союзником, – поправил Мендоса. – Ваши Величества в прошлом году заплатили пятьдесят тысяч золотых дукатов за его избрание. Пришло время дону Родриго возвращать долги. Попросите его издать буллу, закрепляющую за Испанией заокеанские земли.

– По какому праву? – усомнился Фердинанд.

– По праву первенства в открытии.

– Хорошее предложение, – похвалила священника королева. – Но выполнит ли дон Родриго просьбу? Мы сильно ошиблись в этом проходимце. Когда он служил епископом Картахены, то заискивал перед нами, а теперь воротит нос в сторону Франции, нашего злейшего врага.

– Пока Карл VIII не введет войска в Италию, дон Родриго не осмелится на измену, – заявил кардинал. – Дайте ему понять, что вам известно о тайных переговорах с французами, что вы не потерпите черной неблагодарности. Сеньору Борху будет нетрудно закрепить за вами то, чем уже владеете. В противном случае потребуйте вернуть деньги. Дон Родриго скорее удавится, чем отдаст золотые дукаты!

– Это верно, – улыбнулась королева. – Новый Папа очень жаден.

– Я велю секретарю подготовить письмо нашему послу в Ватикане, – пообещал король жене, заканчивая совет.

* * *

Епископ Картахены, арагонец Родриго Борху, благодаря стараниям Фердинанда и Изабеллы в 1492 году стал Римским Папой. Избрание испанца на пост главы католической Церкви обошлось властителям Кастилии и Арагона в крупную взятку, потраченную на подкуп участников кардинальского конклава. Став Папой, Родриго Борху (в Италии называемый Борджа) принял имя Александра VI. Епископ славился изощренным умом, слыл мастером темных интриг, жестоким, вероломным человеком. Эти качества возобладали в характере священника в римский период его блестящей карьеры. Александр VI Борджа вошел в историю как один из самых развращенных, продажных, коварных римских пастырей. Это о нем сложилась поговорка: «Папа никогда не делает того, что говорит». И это он попал в знаменитую книгу Макиавелли «Князь» в качестве образца двуличия: «Александр VI никогда ничего другого не делал, как только обманывал людей… Никогда не было человека, который убеждал бы с большей силой, утверждал бы что-нибудь с большими клятвами и меньше соблюдал…» Под стать отцу оказались сыновья и дочери испанца. Весной 1493 года Александру VI было выгодно поддержать своих прежних покровителей. Испанская Церковь с подвластной ей инквизицией приносили Ватикану значительно больше доходов, чем португальцы. Папа понимал, что обиженные Короли Кастилии и Арагона сократят отчисления в Рим. Этим объяснялось дальнейшее стремительное развитие событий.

В конце апреля в столицу Италии прибыл гонец с инструкциями испанскому послу. Александр VI согласился помочь соотечественникам, велел советникам, Лодовико Подокатарусу и Джованни Феррари, срочно сделать в Апостолической камере (важнейшей канцелярии Ватикана) соответствующий документ. 3 мая Папа подписал буллу «Inter caetera», закрепившую за Испанией спорные земли. В Барселоне торжествовали победу, однако радость оказалась преждевременной.

В середине мая португальский посол вновь попросил аудиенции у королевских особ, потребовал отдать заокеанские острова Жуану II. Основанием заявления послужило Алькасовасское соглашение. Португалия не признала новую буллу. «Если все государства начнут совершать открытия в чужих владениях, закреплять их за собой по праву первенства, то нарушится порядок, возникнут военные конфликты», – сказал представитель Лузитании. Фердинанд с Изабеллой возражали послу, ссылались на апостольский авторитет главы католической Церкви, но понимали, что их аргументы позволяют и Жуану II вторгаться в «территориальные воды» Испании, захватывать по праву первенства новые земли. Следовало найти иной выход из создавшегося положения. Месячная возня с папской буллой потерпела фиаско.

В королевской резиденции второй раз состоялся совет, искавший ответ на требование Португалии.

– Алькасовасское соглашение устарело, надо пересмотреть его, – разгуливая перед помостом властителей, говорил кардинал Мендоса.

Фердинанд с Изабеллой молча смотрели на его торопливые, взволнованные шаги.

– Линию раздела Атлантики надо перенести вниз, к островом Зеленого Мыса, чтобы она не касалась Азиатского материка, – продолжал священник.

– Лузитанцы не позволят нам сделать это в одностороннем порядке, – возразил Сантанхель. – В наши владения попадет значительная часть африканского берега и острова, находящиеся в той зоне океана.