Текст книги "Христофор Колумб"

Когда солнце поднялось высоко, высушило обильную росу и согрело землю, у сооруженного вечером помоста собралось все здоровое население Изабеллы. Последним пришел вице-король. Брезгливо поморщившись, он взошел на эшафот и объявил о намерении отправить эконома в Кастилию, чтобы Фердинанд с Изабеллой решили, как с ним поступить, а до тех пор зачинщик мятежа будет сидеть под стражей в ножных и ручных кандалах.

От нервного перенапряжения де Писа без чувств повалился на землю. Народ одобрил приговор короля. Первый мятеж в колонии закончился бескровной победой адмирала.

* * *

Несмотря на проливные дожди и эпидемию болотной лихорадки, за два месяца жизни в Изабелле испанцы построили двести домов, особняк вице-короля с просторным подвалом для тюрьмы, огородили забором часть поселка, вырыли ров, начали прокладку канала для чистой питьевой воды. Христофор мечтал возвести на площади каменную церковь со зданиями правительственных учреждений. Сил и средств не хватило на это.

Закончилась пора дождей. Колонисты обработали поля вокруг города, посадили хлебные злаки, дыни, овощи, сахарный тростник, виноград, прочие виды полезных растений. В жирной влажной почве семена быстро проросли, дали хорошие всходы. Для коз, овец, свиней соорудили загоны, лошадям построили конюшню.

Сделали много, а Колумб хотел до возвращения кораблей Торреса совершить еще больше. Ему не терпелось закрепиться во внутренних золотоносных районах, найти на «материке» страну Великого хана.

Расправившись с Берналем де Писой, адмирал приказал готовиться к походу в Сибао. Жители Изабеллы воспрянули духом. Все волонтеры желали отправиться с адмиралом, намыть полные карманы золота.

Солдаты вынули из сундуков позеленевшие от сырости доспехи, принялись чистить пластины до блеска, чтобы поразить своим видом голых туземцев. Кузница гудела от звона оружия, мастера чинили латы, ковали мечи, наконечники копий. Конюхи вывели в поле отощавших лошадей, выбрали способных нести на себе закованных в броню рыцарей. Родовитые идальго соглашались воевать только на лошадях. Даже монахи засобирались в поход, намеревались крестить краснокожих туземцев. Испанцы забыли о раздорах, в едином порыве готовились к экспедиции. В конце недели адмирал устроил смотр, взял для отряда четыреста здоровых пехотинцев и двадцать всадников. Войско отправлялось в земли Каонабо, уничтожившего Навидад. Ослабленных и больных колонистов обязали присматривать за полями в Изабелле, защищать ее от набегов туземцев.

Эспаньолу пересекают четыре горных хребта, высотою свыше трех тысяч метров. Самый высокий из них – Центральные Кордильеры образует становой хребет острова. Вдоль северного берега тянутся Северные Кордильеры, за которыми в широком межгорье лежит Сибао. Дорога в страну касика проходит по крутым вершинам Северных Кордильер. Испанцам предстояло преодолеть нелегкий путь, провести по нему лошадей.

Опасаясь повторения попытки мятежа в его отсутствии, адмирал приказал снять все снаряжение с четырех кораблей и перенести вместе с артиллерией на флагман, на котором оставил надежных людей.

12 марта Колумб вышел из лагеря, углубился в заросли лесов, преграждавших дорогу к могучей гряде. Чтобы облегчить отряду путь, командующий выслал вперед людей с топорами и мачете для расчистки прохода. Так на заре истории поступала римская армия. Вслед за дровосеками шли главные силы короля. Плотники, каменщики, искусные мастера замыкали колонну. Им помогали индейцы из селения, расположенного неподалеку от Изабеллы.

Через узкое ущелье Северных Кордильер, названное командующим Воротами Рыцарей, солдаты проникли в чудесную долину, созданную природой для возделывания полей и садов.

«Страна, по которой проходил Колумб, отличалась удивительным плодородием и благодатным климатом. Позже европейцы в этом убедились, когда начали собирать по две жатвы в год. Горы чередовались с долинами, поросшими такой буйной зеленью, что приходилось по пути вырубать кустарники и деревья. Местные жители, никогда не видевшие европейцев, встречали их с распростертыми объятиями и позволяли брать у себя в домах все, что им нравилось»[64]64
  Верн Ж. Открытие земли /Верн Ж. История великих путешествий.: В 3 кн. //Пер. с фр. Е. Брандиса. М.: Терра, 1993. Кн 1. С. 158.


[Закрыть].

Три дня потребовалось испанцам на пересечение долины, получившей за чудесные качества название Вега-Реаль (Королевская долина). Солдаты ожидали встретить яростное сопротивление племен, но жители деревень относились к ним, как подданные Гуаканагари. Благодушные индейцы предлагали гостям разнообразные продукты, меняли золотые самородки на безделушки, удовлетворяли любую просьбу белых людей. Порох и стальное оружие оказались ненужными. На расспросы солдат о месторождениях золота, туземцы показывали в сторону предгорий Центральных Кордильер, повторяя знакомое слово «Сибао». Лас Касас скупо описал поход:

«В воскресенье, 16 марта, вступили в страну Сибао, где земли тощие и гористые. Горы здесь бесплодные, усеянные большими и малыми камнями. На холмах, не покрывая их сплошь, росла низкая трава… Везде в провинции встречались бесчисленные реки и ручьи, повсюду в них имелось золото».

Вот оно, долгожданное золото! Испанцы плыли за ним через океан, мечтали о нем на гнилых болотах Изабеллы, шли к нему через высокие хребты Кордельер. Они накинулись на золото, принялись рыскать по окрестностям, промывать песок в реках и ручьях. Колумб напомнил людям, что каждый самородок желтого металла, каждая вынутая из лотка крупица принадлежат монархам, а поселенцы за жизнь на острове получают жалование из казны. Адмирал запретил солдатам скупать у туземцев золото для себя, добывать его с той же целью, обязал сдавать встреченный на пути металл контролерам. За нарушение приказа полагалось строгое наказание. С каждого грамма добытого золота Колумб получал оговоренный в документах процент, был заинтересован собрать для казны большое количество желтого металла. Но разве можно удержать людей от желания разбогатеть! Солдаты не обращали внимания на речи командира, прятали золото в одежде, обманывали контролеров, а потом ссорились между собой, доносили друг на друга альгвасилам.

За воровство адмирал приказал отрезать уши пятерым воинам. Жестокость Колумба возмутила отряд. Испанцы не ожидали строгого исполнения указов, не понимали поступка командующего. Христофор помиловал своих личных врагов-заговорщиков, но не пощадил обманщиков королевы. Обкрадывая казну, солдаты грабили адмирала.

Суровая мера не предотвратила случаев нарушения дисциплины. Колумб поступил строже – велел отрезать носы. Это восстановило против него значительную часть поселенцев.

Помимо золота здесь нашли медь, ляпис-лазурь, янтарь, некоторые виды пряностей.

Далее дорога становилась труднопроходимой, количество золота в реках и ручьях не увеличивалось. Рассказы о богатствах Сибао оказались преувеличенными. Золото нашли, но не так много, как ожидали. Колумб не унывал, говорил, будто главные открытия впереди. Среди гор на возвышенности, на окраине владений Каонабо, для охраны долины и золотоносных месторождений адмирал приказал построить крепость из дерева и камня, окружить ее широким рвом, посадить за стенами пятьдесят человек. Поселение получило название форта Святого Фомы. Командовать крепостью Христофор назначил Педро Маргарита.

Заложив форт, 21 марта адмирал отправился в обратный путь. По дороге в Изабеллу в предгорьях Кордильер ему пришлось задержаться у разлившихся рек.

Глава VII
Поиски Великого хана

29 марта адмирал вернулся в город на берегу залива, «где застал людей в состоянии сильного утомления. Многие умерли, немало поселенцев хворало, здоровые солдаты ослабели от недоедания и опасались более тяжелой участи. Тягостно и плачевно было состояние людей; скорбь и сострадание являлись при виде крайней нужды и мук, испытываемых большинством жителей Изабеллы».

Колумб отсутствовал семнадцать дней. Работы в городе прекратились, управление делами расстроилось, кастильцы разбрелись, забыли о дисциплине. Более трех сотен жителей не достроили мельницу, обрекли себя на голод. Дворяне отказались трудиться, священники забыли о Боге. Христофор суровыми мерами пресек беспорядки, прогнал с должностей чиновников, наказал за непослушание строптивых идальго.

Возвращение в лагерь трехсот пятидесяти солдат усугубило положение горожан. Запасы провизии заканчивались, новых поступлений в ближайшие месяцы не предвиделось. На полях буйно зеленели посадки, но до урожая еще далеко. А тут, как назло, через неделю из форта Святого Фомы пришло сообщение, будто индейцы покинули селения, готовятся с Каонабо напасть на крепость.

Колумб расстроился. Надо было срочно спасать отряд Педро Маргарита, заканчивать возведение оборонительных сооружений вокруг Изабеллы. Христофор решил отослать недовольных колонистов на войну, где они прокормятся за счет покоренных туземцев, а самому заняться делами в гавани.

Возглавить армию кастильцев вызвался отважный рыцарь Алонсо де Охеда. Колумб любил молодого воина, считал лучшим командиром, способным сплотить людей. Охеда славился храбростью и умом, хорошо показал себя в разведывательном походе в Сибао, упрочил свое положение в завоевательной экспедиции Колумба. Герой гранадской войны получил четыре сотни солдат, подробные инструкции адмирала и 9 апреля вышел из города в долину Вега-Реаль. С Колумбом остались три сотни человек.

Христофор принялся спешно укреплять Изабеллу, достраивать мельницу, чтобы перемолоть привезенное из Испании зерно. Моряки получили приказ подготовить корабли к бою. На валах укрепили пушки. Память Навидада страшила людей, они боялись нашествия племен.

Через день по пути к горам Охеда напал на селение индейцев, отправил пленных к адмиралу, чтобы тот заставил их работать или казнил в назидание сородичам. Затем солдаты привели в Изабеллу местного касика, передали просьбу командира повесить его за то, что подданный царька украл одежду волонтера. Касика хотели убить, чтобы властители запретили индейцам грабить кастильцев, а вору отрезали уши, как потом выяснилось напрасно, – он не совершил некрасивого поступка. Адмирал согласился исполнить просьбу Охеды, но тут подоспело сообщение об ошибке.

Испанский отряд медленно двигался по плодородной долине к форту. Позади него лежали спаленные разграбленные деревни, трупы индейцев, вытоптанные поля. Канарские собаки рвали на части человеческое мясо. Охеда слыл крутым человеком, добросовестно выполнял приказы вице-короля. Точно не известно, не ошибся ли Маргарит, обвинивший туземцев в подготовке войны, но теперь уцелевшее население долины мечтало об отмщении. За десять дней Охеда восстановил против себя окрестные племена. Колумб поручил Маргариту подавить восстание, а Охеде вернуться в Изабеллу. Педро Маргарит получил подробную инструкцию вице-короля, в которой говорилось: «Главное, что вы должны помнить: оберегайте индейцев, старайтесь не причинять им зла и ущерба, не брать у них ничего против их желания. Более того, – принимайте индейцев с почетом, пусть они будут уверены в своей безопасности. Подобное поведение должно быть неизменным.

Так как на пути в Сибао случалось, что индейцы похищали у нас кое-что (и я наказывал их), вы тоже должны, если окажется, что один из них что-нибудь украдет, покарать провинившегося, отрубить ему нос и уши, потому что именно эти части тела невозможно скрыть.

Не сомневаясь в успехах подчиненных, адмирал с головой ушел в подготовку плавания в страну Великого хана. Для этой цели он держал в гавани «Нинью» с двумя каравеллами меньшего размера – «Сан-Хуана» и «Кадеру», приспособленные для исследовательских плаваний по мелководью. Они имели удобные для боковых и встречных ветров косые латинские паруса. На борту флотилии находилось около шестидесяти человек. Адмирал выбрал надежных, испытанных моряков. В поход отправились: Микеле Кунео, владелец судна Хуан Ниньо, кормчие Пералонсо Ниньо, Хуан де ла Коса, Педро Ледесма, участник первой экспедиции боцман Хуан Кинтеро (брат хозяина «Пинты»), крещеный индеец-гуанаханец толмач Диего (раб Колумба). Адмирал поручил аббату Луссене заботиться о душах моряков. По долгу службы нотариус флотилии Фернан де Луна принял участие в плавании.

Для управления Изабеллой Христофор назначил Совет из пяти человек во главе с младшим братом Диего Колоном. В Совет вошли священник Берналь Бойль и три именитых рыцаря. Лас Касас говорил, будто доверенный Фердинанда монах Бойль имел особые поручения Папы, был его легатом. Он выступал против адмирала, когда тот превышал свои полномочия. За строгость с солдатами в походе отец Бойль грозил отлучить командующего от Церкви, не одобрил крутых мер адмирала в отношении знати и чиновников. Колумб уважал монаха за прямоту характера, заботу о людях. Колонисты любили священника, видели в нем защитника от произвола вице-короля.

* * *

Ранним утром 24 апреля корабли покинула гавань, направились на запад, в сторону Кубы. Сердце Колумба пело от восторга. Он устал от жизни на берегу, массы непривычных забот, дела колонии тяготили его. Как тут не вспомнить сеньору Боабдилью? Она знала толк в хозяйстве, умело подбирала людей, получала крупные доходы с Канарских островов. Колумб часто вспоминал свою мимолетную любовь, советы правительницы, но за тысячи миль от метрополии, все было намного сложнее. Христофор вникал в мелочи, проверял исполнение приказов, сталкивался с противоборством подчиненных, которым следовало помогать ему. Заботясь о людях, он восстанавливал их против себя. Какое нелепое противоречие! В море была иная жизнь со своими законами и привычками. Там Колумб чувствовал себя легко и свободно. На кораблях нельзя укрыться от глаз, спрятаться за чужие спины. На палубах все видят работу товарища, знают мысли друзей, помогают друг другу, ведь от усердия каждого члена экипажа зависит судьба судна.

Первые дни стояла хорошая погода. Ветер дул с кормы, подгонял корабли к Тартуге, понравившейся испанцам красотой внутренних областей, обилием черепах на песчаном берегу. Полтора года назад адмирал искал на острове золото, на обратном пути к Эспаньоле подобрал в заливе терпящего бедствие туземца. С тех пор ничего не изменилось. Индейцы выходили на берег, провожали знакомые корабли. До них не докатились отголоски событий в долине Вега-Реаль. Над Тартугой поднимались в небо сигнальные дымы костров, море изобиловало черепахами. На просторной глади залива виднелись челноки с обнаженными рыбаками. Среди них сидели женщины и дети.

Эскадра миновала Тартугу, пошла вдоль северо-западного побережья Эспаньолы, где раньше искали пропавшую «Пинту», сооружали высокие кресты. Они сохранились до сей поры. В кучах камней, под сенью 88 пожелтевших крестов, в глиняных кувшинах лежали записки Мартину Пинсону. Глядя на памятные знаки, участники первого похода рассказывали друзьям о пережитых волнениях и невзгодах, закончившихся триумфом на родине. Если корабли откроют путь в Индию, их ждет щедрое вознаграждение, почет и слава.

Флотилия обогнула северный край Эспаньолы, устремилась к Земле Хуана (Кубе), к мысу Альфы и Омеги, началу и концу второй попытки отыскать богатые восточные страны.

На шестой день спокойного плавания, 29 апреля, на горизонте появились очертания «материка». Эскадра подошла к нему, бросила на рейде якоря. Шлюпки с матросами, офицерами, чиновниками отправились на берег. Аббат Лусена, человек с ростом воина и мягким характером, устроил на суше торжественную мессу, возблагодарил Господа за удачное начало путешествия. После молебна адмирал велел Фернану де Луне ввести Землю Хуана во владение Католических Королей. Под развернутым штандартом Кастилии и Леона, нотариус составил документ, прочел морякам срывающимся от волнения голосом. Отныне и навсегда Куба объявлялась собственностью Испании. На коротком совете решили плыть вдоль южного берега.

В прошлом плавании Колумб подошел к мысу Альфы и Омеги (Манси) вдоль северо-восточного побережья Кубы. Отсюда он решил отправиться на поиски южного золотоносного острова, затем вернуться назад, поплыть по другой стороне «полуострова» в Китай, где собирался перезимовать. Трагическая судьба «Санта-Марии» разрушила планы командующего, заставила возвратиться в Испанию. Теперь Колумб продолжал первое плавание, не сомневался в выборе пути. Адмирал знал, что на севере нет богатых цивилизованных племен. Существовал один путь в Азию, коим воспользовалась флотилия.

У побережья Кубы попутные ветры сменились на противные. Эскадра замедлила ход, двинулась вдоль гористого безлюдного берега. Легкие суда свободно ходили в лавировку, лучше слушались рулей. Латинские паруса вспомогательных каравелл позволяли забирать круто к ветру, тратить меньше усилий на работу с полотнищами. Если бы вместо старой «Ниньи», шло новое судно с тем же названием, длиною до 27 метров, как указывают справочники, для управления им потребовался бы экипаж в полсотни человек. Однако мы знаем, что во втором походе, по разным подсчетам, на трех судах присутствовало от 45 до 60 человек.

Серые утесы сменялись буйной растительностью. Запахи лесов смешивались с дыханием океана. Над деревьями кружились крупные птицы. Море у берега мерцало лазурно-голубым цветом. В маленьких заливах по светло-желтому песку разгуливали чайки, выискивали у кромки воды в бурых водорослях рачков, мелких рыбешек.

Работа с парусами не утомляла моряков, кормчие отсчитывали мили, заносили на карты очертания берегов. Скорость была невысокой, встречный ветер не позволял стремительно продвигаться вперед, отчего за день прошли тридцать миль, встали на якоря рядом с землей. Адмирал не осмелился плыть в темноте по незнакомому морю.

Ночь выдалась душной. Теплый воздух приносил с побережья ароматы цветов, запахи трав, листьев деревьев. В тишине кричали птицы, слышался шум прибойной волны. По небу плыли звезды, крупные, как бобы. В черной пустоте они образовывали острова и архипелаги, причудливые скопления, ломаные линии, туманные дымки. Кто знает их число? Звезд на небе столько, сколько островов в океане. На земле и на небе Господь любит равновесие. Надо многое открыть и многое сделать, ведь пока никто не видел тысячи остров у побережья Индий.

Проплыв пятьдесят миль от мыса Альфы и Омеги, 1 мая флотилия вошла в просторный залив, названный адмиралом Пуэрто-Гранде (бухта Гуантанамо). Здесь испанцы встретили кубинских индейцев. Туземцы радушно приняли гостей, снабдили продуктами, накормили жареной игуаной, а когда показали что это такое, матросы долго плевались. Игуаны – крупные ящерицы, достигающие двухметровой длины. В Центральной и Южной Америке насчитывается до 800 разновидностей игуан. Индейцы привезли их в деревянных клетках, предлагали морякам поменять на ленты, бусы, медные колокольчики. Испанцы отказались, они искали золото. Колумб давал аборигенам самородки, спрашивал, есть ли у них такой металл? Индейцы отрицательно качали головами, иногда говорили, будто желтые камни привозят из-за моря.

Переночевав в бухте гостеприимных туземцев, корабли поплыли вдоль берега до места, где сейчас расположен город Сантьяго-де-Куба. Толмач Диего узнал в селении от касика, что неподалеку от «материка» на юго-востоке лежит большой богатый остров. Христофор вспомнил о Сипанго, велел изменить курс. Флотилия отправилась на поиски золотого острова. 5 мая дозорные заметили северный берег Ямайки, корабли вошли в бухту Санта-Глория (Сант-Аннс). Путешественники хотели подплыть к берегу, высадиться на шлюпках, ввести остров во владение короны, но испугались мелей, послали вперед разведчиков.

Матросы измеряли лотом глубину прохода, когда ни них неожиданно напала флотилия туземцев из шестидесяти одновесельных каноэ. Индейцы окружили шлюпку, издали забросали моряков копьями и дротиками. Аборигены принадлежали к тайнам, не хотели пускать на остров пришельцев. Выстрелы с флагмана спасли матросов от поражения. На каравелле они рассказали товарищам о храбрости туземцев.

«Адмирал решил, что было бы неразумно оставить безнаказанной проявленную индейцами дерзость, чтобы в другой раз они не отважились на подобное, – сообщает Андрес Бернальдес. – Он приказал снарядить в бой все три корабельные лодки, так как из-за мелей каравеллы не могли добраться до места, где находились индейцы. Чтобы познакомить индейцев с кастильским оружием, наши люди на лодках подошли вплотную к берегу, выстрелили из арбалетов. Когда они хорошенько задали индейцам, тех обуял страх. Продолжая стрельбу, мат росы высадились на берегу. Видя, каким языком с ними говорят кастильцы, индейцы обратились в бегство. Мужчины и женщины бежали безостановочно. Вослед им с корабля выпустили собаку, которая кусала их, причиняла серьезный урон, ибо против индейцев один пес стоит десяти человек».

В результате столкновения шестеро индейцев были серьезно ранены или разорваны собакой. После этого жители Ямайки успокоились, завязали с испанцами меновую торговлю. Они привозили на каноэ продукты, отдавали их за европейские безделушки. Рассказы о богатстве Ямайки не подтвердились, а ведь еще в первом походе индейцы Эспаньолы говорили, будто на острове «Яамайе» собирают куски золота величиной с куриное яйцо. Колумб не нашел золота и драгоценных камней.

В поисках богатых районов эскадра поплыла из бухты Санта-Глория вдоль западного берега. Красивый остров восхитил Христофора. Как часто случалось с командующим, он говорил, будто не видел ничего лучше Сантьяго. Так Колумб назвал Ямайку. Здесь он увидел огромные каноэ, достигавшие сотни футов в длину и восьми в ширину. Нос и корма лодок были украшены изумительными узорами.

«Ливни и мели – вот обрушившиеся на адмирала опасности, ставившие его в тяжелое положение, – сообщает Лас Касас. – Ведь средства, применяемые для борьбы с каждым этим злом, взаимно исключают друг друга, и поэтому, когда они одновременно одолевают корабль, спасти его можно только чудом. Так происходит потому, что при столь неудержимых ливнях, какие бывают в этой стороне, для устранения опасности следует убавлять паруса, но для того, чтобы не посадить корабль на мель, необходимо поступать как раз наоборот».

Сильный встречный ветер помешал изучению острова, вынудил Христофора повернуть назад, взять курс на Кубу.

* * *

14 мая флотилия вновь коснулась «материка» и через день вступила в волшебный архипелаг. Каравеллы окружали сказочные острова с высокими королевскими пальмами, кустарниками, красивыми крупными цветами, вкусными плодами и многим другим, что не представляло воображение европейцев. На маленьких островках преобладали определенные виды деревьев и растений, словно искусный садовник посадил их у кубинского побережья. Этот небольшой по площади архипелаг, названный Колумбом Хардинес-де-ла-Рейна (Сады Королевы), насчитывал свыше ста шестидесяти островов. Около одного испанцы наблюдали необычный способ охоты на морских черепах и крупных рыб. Вот как его описывает летописец:

«Индейцы называют рыбную ловлю охотой, так как охотятся с помощью рыб. К хвостам гончих рыб привязывают бечевки и опускают их в воду. Они величиной с угря, имеют широкую пасть с множеством присосок, как у каракатиц; охотницы очень дерзкие, как наши хорьки. В воде они сразу присасываются к любой рыбе, не отпускают ее. Можно оторвать их от жертвы, лишь вытащив из воды. В море они выпускают добычу только мертвыми. Эта рыба легкая. Когда она присосется, ее тянут за привязанную к хвосту бечевку, поднимают на поверхность, где отбирают добычу».

Интересно отметить, что жители островов использовали описанный способ ловли рыбы до конца второго тысячелетия. Выпустив рыбу в воду, они подбадривали охотника ласковыми словами, произносили заклинания до тех пор, пока не вытаскивали на поверхность. Считалось, будто от умения заговорить рыбу зависел успех промысла. После удачно выполненного задания, охотника хвалили.

Приятно плыть между Садов Королевы, но порою тяжело. Узкие мелкие протоки разделяли острова. Каравеллы касались днищами грунта, спускали на воду лодки, искали лотом проходы. Иногда острова тесно сходились друг с другом. Корабли двигались, будто по искусственным каналам, прикасаясь реями к кронам деревьев. Один раз более тяжелая «Нинья», водоизмещением в 90 тонн, на несколько часов застряла в иле, пока прилив не снял ее с мели. В лабиринте островов часто меняли направление относительно ветра, задувавшего то справа, то слева, то словно в трубу навстречу каравеллам. Почти каждый вечер до восхода луны бушевали бури, шли ливни с грозами.

На подходе к Кубе «вошли в воды моря, покрытого белыми и зелеными пятнами, поэтому всем мнилось, будто здесь должны быть мели. Но глубина превышала два локтя, – сообщает летописец. – Через семь лиг вступили в белые воды, подобные молочной сыворотке. Затем еще через семь лиг пошла черная, как чернила, вода с глубиною в пять локтей. Этим морем адмирал шел до тех пор, пока не приблизился к Кубе. Изменения цвета воды подвергали моряков в ужас – ничего подобного они не видели, каждый чувствовал страх, опасался гибели».

С большим трудом и невероятным мастерством, удивляющим моряков даже сегодня, адмирал провел корабли через тропические сады на запад вдоль кубинского побережья, вышел на относительно чистую воду. Архипелаг закончился, но мелей и опасных камней не убавилось. Гористый берег Кубы сменился низинами, вместо лабиринта островов появились изобиловавшие отмелями песчаные наносы. Команды судов верповали, вручную перетягивали через проходы корабли. На лодках завозили вперед якоря, бросали на дно и с помощью лебедок проводили судно на десяток саженей, затем повторяли все заново – до глубоких мест.

Однажды индейцы показали Колумбу на запад и сказали:

– Там находится богатый Магон.

– Манги? – произнес Христофор.

– Магон! – повторил голый туземец. – В нем у людей есть хвосты и по этой причине они ходят одетые.

– Что такое Магон? – спросил Микеле командира.

– Юго-восточная часть Катая, описанная знаменитым Марко Поло, – пояснил Колумб.

– Мы подошли к стране Великого хана? – догадался итальянец.

– Да, – промолвил Христофор.

Постепенно поросшие лесом низины сменились болота ми с кус тар ником. У залива Батабано эскадра подплыла к западной оконечности Кубы, растянувшейся на сотни миль к американскому материку. «Непроходимые мангровые заросли окаймляли топкие берега, и эти мангры были так густы, что через них – это слова Адмирала – не могла бы проскочить даже кошка. Миллионы воздушных корней пили соленую воду, запах гнили преследовал корабли. Странное это было море – воды его меняли цвет, то они становились белыми, как молоко, то казались чернее чернил, и это наводило страх на моряков, ведь любое необъяснимое явление суеверным спутникам Колумба мнилось очередной проделкой сатаны. А дело объяснялось просто: быстрые течения выносили с отмелей в море то снежно белый ил, то черный песок»[65]65
  Свет Я. Колумб. М.: Молодая гвардия, 1973. С. 261.


[Закрыть].

Посланные вглубь острова разведчики, на месте современной Гаваны, встретили группу индейцев, облаченных до пят в длинные белые одежды. Моряки решили, будто перед ними монахи. Разговора не получилось, хозяева и гости не понимали друг друга. Разведчики рассказали Колумбу о встрече со «священниками». Христофор вспомнил о легендарном пресвитере Иоанне, которого искали португальцы. Весной 1487 года Жуан II отправил к нему Перу ди Ковильяна и Аффонсу ди Пайву. Пайва погиб на пути в Абиссинию. Ковильян, после посещения Индии, нашел «христиан» в Африке, где попал в почетный пожизненный плен. Колумб послал к «пресвитеру Иоанну» (Хуану) послов, они не нашли индейцев в белых рясах. Вскоре Христофор вновь услышал от аборигенов, будто в горах есть на редкость огромная держава с множеством провинций и своим королем, облаченным в белую тунику, которого его подданные считают святым.

В другом месте Христофор встретился с касиком, поразившим его мудростью. Приветствуя испанцев, царек сказал: «Облеченный большой властью ты явился в земли, никогда раньше тобой не виданные. С твоим приходом были повергнуты в великий страх все селения и жители этих стран. Знай же, что сообразно тому, как мы верим, что есть в иной жизни два места, куда устремляются покинувшие тело души: одно дурное, пребывающее во мраке, предназначенное для тех, кто причиняет зло и терзает род людской; другое – радостное и светлое, куда следуют души людей, уважающих в этой жизни мир и покой. Если ты чувствуешь, что приближаешься к смерти и желаешь получить в той жизни награду, то не должен причинять зла или ущерба тем, кто не делает тебе того же». Колумб заверил касика, будто приплыл в Землю Хуана для защиты мирных индейцев от карибов.

В первых числах июня адмирал велел починить корабли в бухте лесистого островка. Днища судов изрядно протерлись о грунт, требовали ремонта. Но не этим знаменита вынужденная задержка в пути. Проживающий здесь туземец сказал адмиралу:

– Куба – это земля, со всех сторон окруженная морем.

Колумб не поверил и вознегодовал:

– Ты ошибаешься! Этого не может быть!

– Скоро ты узнаешь правду, – с достоинством ответил индеец.

– Замолчи! – воскликнул Христофор.

Он боялся, что матросы услышат разговор, не стал расспрашивать хозяина бухты. Моряки знали, – изменение берега говорит о характере суши. Низменные болотистые места указывали на то, что скоро Куба исчезнет за кормой. Правда, существовала надежда, что флотилия идет вдоль узкого длинного мыса материка, далеко вдающегося в море. Почему он уходит на запад? Вот в чем вопрос. По свидетельствам Птолемея и Марко Поло азиатский мыс Золотой Херсонес – Малаккский полуостров, опускается к югу от континента и не походит на западную окраину Кубы. Колумб верил, будто находится на правильном пути, не слушал слов очевидцев, доводов рассудка. Рискуя окончательно испортить днища, он повел корабли на запад.

Через неделю берег круто повернул на юг. Христофор обрадовался, вообразил, будто достиг Золотого Херсонеса. Пережитая в Изабелле тяжелая болотная лихорадка, постоянное перенапряжение, плохое питание и масса иных причин помутили рассудок великого человека. Он возмечтал о кругосветном путешествии! Почти за тридцать лет до похода Фернандо Магеллана, Колумб подумал о возвращении в Испанию через Индийский океан. План был простым: надо обогнуть Малаккский полуостров и уже известными проливами пройти к Индии, достичь Красного моря, откуда посуху перетащить корабли в Палестину, продолжить плавание по Средиземному морю. Предполагалось по пути с помощью Всевышнего (Христофор верил в свою избранность) силами шестидесяти человек одолеть агарян, освободить Гроб Господень.

Не смейтесь над Колумбом! Гениальный человек велик даже в слабости. Утомленный рассудок больного мореплавателя рисовал ему легкую победу, фантастические успехи, заступничество Святого Духа. Христофор не скрывал замысла от товарищей, писал послания в Испанию.