Текст книги "Христофор Колумб"

Глава XIX
Арест вице-короля

26 августа Бобадилья разослал приказы комендантам крепостей не исполнять повелений Колумбов, чем поверг офицеров в крайнее изумление подлинными королевскими подписями. Ревизор воспользовался заранее приготовленными бланками с печатями монархов. Ролдан и его сподвижники получили прощение грехов с грамотами, удостоверяющими их невиновность.

Жизнь на корабле наскучила скромному рыцарю, он подыскал себе в городе приличное здание – опустевший дом Колумбов. Командор распорядился выгнать из него слуг, перенести в комнаты свои вещи. Все имущество дворца перешло в руки Бобадильи. Кто бы мог подумать, что за три дня рыцарь Калатравы так переменится! Лас Касас писал о нем: «Безусловно, Бобадилья как по своим качествам, так и по характеру, по-видимому, был человеком приветливым и скромным: о нем тогда каждый день много говорили, но не доводилось мне слышать ничего дурного, и не обвиняли его в том, будто он присваивал чужое добро; да и прежде все отзывались о нем с похвалой».

Узнав о событиях в столице, адмирал из форта Консепсьон с отрядом солдат двинулся к Санто-Доминго, намереваясь положить конец бесчинствам ревизора. В селении Бонао Колумба встретил посыльный командора, вручивший ему копии королевских указов, на основании которых Бобадилья требовал прекратить сопротивление, приехать на переговоры.

– Я не понимаю, – сказал Христофор, – почему дон Франсиско осмелился провозгласить себя правителем Эспаньолы и разграбить мой дом? Документы дают ему право вести расследование по делу Ролдана.

– У сеньора Бобадильи есть особые инструкции, – сообщил гонец.

– Я хочу познакомиться с ними, а пока не вижу причин повиноваться командору. Мой долг – выгнать самозванца из Санто-Доминго.

– Прошу вас, не затевайте кровопролития, не осложняйте своего положения.

– Вы запугиваете меня?

– Стараюсь помочь. Ваш младший брат заключен в темницу.

– Как ваше имя?

– Алонсо Вальехо.

– Вы служите Бобадильи?

– Меня направила на остров королева.

– Я учту совет, – пообещал адмирал.

Что-то в короткой беседе расположило Колумба к слуге Изабеллы, он внял его просьбе. В ожидании дальнейших событий отряд обосновался в Бонао. 7 сентября в селение пришли друзья Христофора, монахи– францисканцы, с письмом ревизора. Адмирал взломал печать, прочел личное послание монархов, написанное весной прошлого года:

«Дон Христофор Колумб, наш Адмирал Моря-Океана, Мы повелели подателю сего, командору Франсиско Бобадилье, переговорить с вами от нашего имени относительно всего, что он сообщит. Предписываем вам, вверится ему и оказать содействие. Мадрид.

26 мая 1499 года.

Я, Король. Я, Королева».

– Вы знакомы с содержанием письма? – спросил Христофор монахов.

– Дон Франсиско сказал нам о нем, – ответили францисканцы.

– Это приказ о моем аресте.

Друзья молча опустили головы.

– Если я не подчинюсь, меня обвинят в измене, – добавил Колумб.

– Народ в Санто-Доминго перешел на сторону Бобадильи, – тихо произнес монах.

– Крепости получили приказ не впускать тебя за ворота, – добавил второй. – Только Бартоломео верен тебе. С такими силами не повоюешь.

– Я знаю, – согласился Христофор. – Это дело рук Охеды или ему подобных людей. Надо плыть в Кастилию, оправдаться перед монархами.

– У тебя нет кораблей. Ревизор стережет свою эскадру лучше столицы.

– Мне нужно подумать. Передайте командору, что я сообщу о своем решении.

Монахи простились с адмиралом, ушли в Санто-Доминго.

Неделю Колумб находился в смятении. Вероятно, он связался с Бартоломео, узнал его мнение о поступках Бобадильи. Что могли сделать братья против воли монархов? Развязать войну и присоединиться к Генуэзской республике, терявшей самостоятельность в Италии? Объявить себя подданными Португалии? Отдать земли мусульманам? Никто бы не захотел воевать с Испанией из-за нищих островов в океане, а на Эспаньоле возникло бы сильное противоборство Колумбам. Им оставалось покориться ревизору, ждать милости королевской четы.

15 сентября адмирал вошел в Санто-Доминго в сопровождении сотни солдат. Бобадилья ждал его на площади, очищенной от виселиц и помоста для казни преступников. Охрана ревизора с тревогой следила за утомленной колонной, медленно входившей в город. А ну как вице-король призовет народ к оружию, устроит резню? Командор сильно волновался, жалел о том, что не арестовал Христофора за стенами города. У церкви адмирал слез с лошади, перекрестился, поздоровался с колонистами. Волнения пережитых дней отразились на Колумбе, он выглядел усталым и больным. Обострились приступы артрита, невралгия корежила спину.

– Я благодарю всех, честно служивших мне на протяжении семи лет, – сказал адмирал столпившемуся на площади народу. – Мы обжили остров, построили крепости, посадили сады и огороды, возделали поля, нашли россыпи золотого песка. Нам было трудно, но мы надеялись на Бога и помощь монархов. Порою я круто поступал с вами, но иначе мы бы погибли. Это понимали не все. Вы жаловались, писали доносы, враги оболгали меня. Я должен вернуться в Кастилию, оправдаться перед властителями. Господь рассудит нас, воздаст каждому по делам. Прощайте, мне тяжело расставаться с вами.

Народ молчал. Люди не верили, что ревизор посмеет арестовать вице-короля. Солдаты недовольно поглядывали на охрану Бобадильи.

– Ступайте по домам, вы мне больше не нужны! – велел Колумб воинам. – У вас будет новый командир.

– Сеньор адмирал, неужели вы покинете нас? – недоумевали соратники Христофора.

– Так надо, на все воля Всевышнего.

– Храни вас Господь! – пожелали ему.

– Я готов предстать перед судом, – Колумб повернулся к ревизору.

– Я обязан задержать вас и держать под арестом до конца следствия, – сухо произнес командор.

– Вы посадите меня в тюрьму?

– Да.

– Это лучше, чем пугать крыс в канатном ящике. Вы позволите взять вещи из дома?

– Нет.

– Написать письмо Их Величествам?

– Нет.

– Хотя бы повидаться с братом?

– Нет.

– Я надеялся на вашу снисходительность.

– Ступайте в тюрьму!

– Проводите меня до дверей узилища.

– Стража! – воскликнул командор. – Наложите цепи на адмирала и отведите в тюрьму!

По площади прокатился ропот негодования. Охранники в нерешительности топтались на месте.

– Принесите цепи! – приказал Бобадилья.

Никто не сдвинулся с места.

– Данной мне властью Королями Кастилии и Арагона приказываю заковать сеньора Колумба в кандалы! – громко повторил командор.

– За что? – послышалось из толпы.

– За совершенные преступления.

Ревизор дал знак охранникам исполнить повеление. Они не осмеливались подойти к вице-королю. Он стоял с гордо поднятой головой, смотрел на взволнованный народ. Ветер трепал седые волосы Христофора, из-под распахнутой куртки выглядывала загорелая шея. Синяя жилка резко пульсировала на ней.

– Кто поможет стражникам? – спросил командор горожан.

Ему не ответили.

– Я дам крузадо тому, кто закует адмирала в цепи! – пообещал Бобадилья.

Люди осуждающе смотрели на ревизора, покачивали головами, сочувствовали Колумбу.

– Я сделаю это! – вызвался мужчина в белой рубахе.

– Кто ты? – с улыбкой победителя осведомился командор.

– Повар, Хуан Эспиноса.

* * *

Колумба заковали в цепи, посадили в камеру, где пятеро ролдановцев ожидали смерти. Ему не позволили писать, встречаться с людьми. Христофор не ожидал, что его бросят в тюрьму, надеялся оправдаться перед судьей или уехать в Кастилию на разбирательство дела. Ревизор не спешил побеседовать с узником, расследовал «преступления» на основе жалоб жителей столицы, свидетельских показаний прощеных мятежников. Вороха бумаг хватило для обвинения адмирала в государственной измене.

Трудно предположить, что возвращавшийся из Харагуа Бартоломео не знал о событиях в Санто-Доминго. Существует мнение, будто ревизор заставил Колумба написать брату письмо с советом добровольно сдаться. Двадцатидневное правление Бобадильи перевернуло все с ног на голову. Мятежники оказались защитниками интересов короны, убийцы, грабители, притеснители индейцев – добропорядочными гражданами, законные власти – преступниками. Что делать брату Колумба? Податься в бега? Спрятаться в горах, сражаться подобно Каонабо и Анакаоны? Бегство от ревизора станет вызовом монархам Испании, признанием истинности ложных доносов, подписанием смертного приговора арестованным братьям. Бартоломео не видел за собою вины, честно исполнял свой долг, готов был отчитаться во всем ревизору, разделить участь семьи. Аделантадо знал, что его арестуют, но пошел в столицу. Когда он появился в Санто-Доминго, Бабадилья заточил его в тюрьму. Смута на острове прекратилась, пришла пора заканчивать «следствие».

За две недели разбирательства командор ни разу не появился в тюрьме, не побеседовал с заключенными. Он заранее вынес приговор, лишь сохранял видимость расследования. Иначе чем еще объяснить поведение ревизора? Это показывает, что Бабадилья приплыл на остров с единственной целью – сместить Колумбов.

Христофор тяжело переносил заключение. Обострившаяся болезнь коробила члены, утомительное ожидание приговора изматывало нервы. Нежелание командора встретиться с ним наводило на мысль о казни. Смерть адмирала явилась бы лучшей развязкой затянувшейся драмы. Он мужественно ждал конца.

В первых числах октября дверь камеры распахнулась, Христофор увидел приезжавшего на переговоры офицера с четырьмя стражниками ревизора. Сердце адмирала сжалось от волнения.

– Встаньте, сеньор, следуйте за мной! – сказал офицер, разглядывая грязного, обросшего волосами узника.

Адмирал загремел цепями, поднялся с ложа, побрел к двери. Из коридора в камеру лились лучи ослепительного солнца. Глядя на них, очень хотелось жить.

– Куда вы ведете меня? – спросил Колумб, силясь припомнить имя офицера. – Меня казнят?

– Дон Франсиско приказал отправить вашу милость в Кастилию.

– Это правда?

– Клянусь вашей жизнью, что это так.

– Кто капитан корабля? – не поверил спасению Христофор.

– Я, ваша милость.

– Что ждет братьев?

– Они отправятся с вами.

– О, Святая Мария, Ты услышала мои молитвы, – пробормотал узник.

Яркий солнечный свет до боли в глазах ослепил Колумба. Он задержался у ворот, прикрыл глаза рукой. Звон кандалов привлек его внимание. Адмирал открыл глаза, узнал сквозь мутную пелену подходившего Бартоломео. Братья обнялись. Слезы полились из глаз Христофора, не чаявшего встретить аделантадо живым.

– Это солнце… – протирая глаза кулаками, промолвил адмирал. – Я не видел его три недели.

– Ступайте, сеньоры! – поторопил офицер. – Вам нельзя разговаривать.

Братья обнялись за плечи, побрели по улице на пристань. Народ бросал дела, выходил проводить Колумбов. Жалкий вид заключенных вызывал сострадание.

– Куда их ведут? – спрашивали в толпе.

– На корабль.

– Бедняги! Лучше бы их здесь казнили. Новый инквизитор сожжет несчастных на костре, – говорили люди.

Братья слышали речи, но были рады увидеть перед смертью море, иметь крохотную надежду оправдаться в Испании. Они рассчитывали на заступничество сильных покровителей. Генеральный инквизитор Диего де Деса дружил с Христофором, помогал снаряжать экспедиции. Кардинал Мендоса, Луис Сантанхель, Хуан Кабрера, десятки высокопоставленных персон не забыли триумфов Колумба.

– На какой корабль нас перевезут? – спросил Христофор в гавани офицера.

На волнах покачивались две каравеллы.

– Вы поплывете на «Гордея» с сеньором губернатором, а ваш брат, аделантадо, отправится на «Нуэстре-Сеньора-ла-Антигуа».

Слова «ваша милость», «губернатор», «аделантадо» приятно удивили адмирала. Он полагал, что его лишили званий, но, оказывается, есть люди, для которых недостаточно мнения ревизора, чтобы втоптать в грязь Колумбов.

– Благодарю вас, капитан Вальехо, – вспомнил Христофор имя офицера.

– Вы обязаны молчать, – взглянув на стражников, напомнил моряк.

Христофор понял причину строгости испанца.

Заключенных переправили на корабли, заперли в темных трюмных каморах, где в походах держали провинившихся. Четыре шага вперед, два шага в сторону – пространство узкой камеры с низким потолком. Вместо постели – соломенный тюфяк, подушка – собственная куртка. В углу горшок для нечистот. В качестве особой привилегии адмиралу повесили на стену масляный светильник. Двери заперли на засовы. Один раз в сутки, по утрам, приносили миску с едой и кружку воды. Можешь выпить сразу или растянуть на жаркий душный день.

Прошло трое суток. Христофору показалось, будто он просидел в глухой клетке целую неделю. По ночам его пугали ползавшие по телу крысы. Они обнюхивали члены, пробовали на зуб. Убедившись, что на полу лежит живой человек, мерзкие твари прятались в норы, смотрели из дыр маленькими блестящими глазками. Когда грызуны не трогали узника, он говорил с ними хриплым срывающимся голосом, отчего ему становилось легче, будто беседовал с друзьями. Если бы у Христофора была еда, он бы подкармливал зверьков, но он жил впроголодь. Однажды адмирал услышал непривычный шум над головой, корабль раскачивало, крысы забеспокоились. Узник догадался, – флотилия вышла в море. Открытие порадовало Колумба, оно сокращало заточение в тесном темном гробу. Через час раздались звуки шагов в трюме, скрип открывающегося запора. Крысы шмыгнули в норки, затаились. Пришел тюремщик со связкой ключей.

– Что тебе нужно? – спросил Христофор, удивленным неожиданным визитом.

Он уже получил миску с едой и не надеялся увидеть людей до следующего утра.

– Сеньор капитан велел снять с вас оковы, выпустить на палубу, – ответил матрос.

– Что ты сказал? – не поверил Колумб.

– Мы отошли от берега, Вальехо дал вам свободу, – пояснил моряк. – Я подберу ключи к цепям.

– Не тронь, – возразил Христофор. – Не ты надел, не тебе и снимать!

– Опомнитесь, сеньор адмирал! Вы лишились рассудка в этой могиле.

– Я в здравом уме.

– Вы не желаете подняться на палубу?

Христофор хотел заставить себя отклонить предложение капитана, но жажда жизни взяла верх над обидой.

– Я пойду с тобой, – стесняясь слов, промолвил он.

Матрос помог узнику подняться на ноги, провел по лабиринту трюма между бочек, ящиков, мешков, штабелями досок, прочими вещами. Из люка лились на лестницу потоки света, слышались человеческие голоса. Адмирал с трудом поднялся на палубу, расправил плечи. Перед ним стоял Алонсо Вальехо.

– Почему ты не выполнил приказа? – спросил капитан матроса, показывая на цепи.

– Сеньор адмирал не захотел снять кандалы, – оправдывался тот.

– Это правда?

– Да, – устало выдохнул Колумб.

– Почему?

– Пусть снимут с меня оковы те, кто распорядился надеть их.

– Я приказал перевести вас в каюту кормчих. Там вашей милости будет удобнее.

– Благодарю вас, – не в силах отказаться, ответил Колумб. – Где мой младший брат, он на корабле?

– Сейчас его приведут. Диего провел в канатном ящике сорок дней.

– Боже Правый! – воскликнул Христофор. – Как он вынес это?

– Плохо, но я надеюсь поднять губернатора на ноги.

* * *

Одному Богу известно, что пережил, о чем думал Колумб полтора месяца, пересекая Атлантику. Кое-что можно узнать из его письма к сестре капитана Торреса, бывшей кормилицы принца Хуана. Объем текста составляет девять книжных страниц. Попросим автора перевода письма на русский язык прокомментировать послание адмирала:

«…Господь сделал меня посланцем нового неба и новой земли, Им созданных, тех самых, о которых писал в Апокалипсисе святой Иоанн, после того, как возвещено было о них устами Исайи и туда Господь указал мне путь…

Тысячу сражений я дал… и устоял во всех битвах, ныне же мне не помогают ни оружие, ни советы. С жестокостью я ввергнут в бездну; надежда на того, кто все сотворил, поддерживает меня… когда я упал в бездну, Он поднял меня Своей десницей, возгласив: "Восстань, о маловерный"».

Так начинается это письмо. Вещает не отрешенный от должности наместник, а избранник Господний, чья миссия была предсказана Исайей-пророком и вдохновенным провидцем Иоанном.

В этом автор письма убежден беспредельно. Он и в самом деле ничего не боится, он верит, что из любой бездны его извлечет десница Всевышнего.

И вдруг библейский пророк срывается с сионских высот в трясину, всасывается в грязь, с запальчивостью и злобой обличает мелких смутьянов из лагеря Ролдана, несет околесицу о богатейших золотых рудниках Эспаньолы, приводит цены на рабов, указывая при этом, что «за женщину здесь платят сто кастельяно, словно за возделанное поле», и что торговать рабынями очень выгодно – «можно заработать на женщине любого возраста».

Сбивчиво, порой невнятно, обличает он действия Бобадильи, и эта «деловая» часть письма вселяет щемящее чувство жалости к ее автору. Всем сердцем чувствуешь, как измучен, обездолен и бесконечно одинок этот человек, какой глубокий след оставили в его душе «подвиги» Бобадильи.

Но вот с Бобадильей покончено, и снова адмирал вступает в роль посланника небес, снова он говорит, как Христоносец Колумб, как Мессия, который перенес свет истинной веры в земли язычников.

И слово его обретает удивительную силу, говорит не раздавленный и выбитый из колеи неудачник, а судья, наделенный правом судить королей.

А далее снова навязчивые думы о золоте и заверения, что самый неопытный человек может ежедневно собирать на Эспаньоле золото на один-два кастельяно (5–9 граммов) и «золотые гиперболы» (весь остров – сплошной золотой рудник), и брань по адресу Бобадильи, «который роздал все даром».

И тут же мысли о новых плаваниях, о новых открытиях. Калькутта – малабарская гавань, куда в мае 1498 года привел свои корабли Васко да Гама, не дает покоя адмиралу. Если бы не постигшее меня великое несчастье, пишет он, «я мог бы совершить именем Бога большое путешествие, мог бы завязать сношение со всей Счастливой Аравией, вплоть до Мекки… после чего я мог бы дойти до Калькутты…»[92]92
  Свет Я. Колумб. М, Молодая гвардия, 1973. С. 306–307.


[Закрыть]

У меня иное мнение о письме Колумба. В нем выверена каждая фраза, у Христофора было много времени для составления черновика. Традиционные упоминания о Боге органично вплетаются в текст послания, главное место в нем уделено оправданию своих поступков, осуждению преступных действий Бобадильи, стремлению не дать разграбить Эспаньолу в результате необдуманных указов королевы. Он ведь не знал, что Изабелла, снизив налоги с 75 % до 25 %, сознательно перетягивала колонистов на свою сторону, чтобы низложить вице-короля. Да, он совершал действия, о которых не ставил в известность правителей, но для их блага. Мы с удивлением узнаем, как перед окончанием третьего похода Христофор оставил у полуострова Пария ловцов жемчуга с обещанием вернуться за ними. Вероятно, это должен был сделать Бартоломео, но не смог из-за войны с Ролданом. Судя по письму, это сделала другая экспедиция, возможно, Алонсо де Охеды или Висенте Пинсона. «Если я не писал об этом Их Высочествам, то только потому, что хотел раньше завершить дело с золотом», – оправдывается адмирал. Пловцам-ныряльщикам было поручено собрать в подарок монархам фанегу[93]93
  25 килограмм.


[Закрыть] жемчуга. Так же произошло с коллекцией золотых самородков. «У меня имелись отобранные и особо хранившиеся образцы золота в крупных зернах, величиной с утиное и куриное яйцо, и в кусках иной формы. Это золото было собрано некоторыми людьми за короткое время, чтобы порадовать Их Высочества. Я желал, чтобы они представили себе, какие выгоды сулят большие камни, содержащие много золота», – сообщает Христофор. Бобадилья разграбил коллекцию и переплавил в слитки. Прочие обвинения просто смехотворны. Вынужденный заход «Ниньи» в Лиссабон в конце первого путешествия недоброжелатели мореплавателя назвали попыткой передать открытие португальцам. Присутствие в письме второстепенных лиц объясняется стремлением Колумба подробно описать события тяжелых лет. Христофор понимал, что поселенцы недовольны его правлением, что даже хорошие поступки братьев воспринимают отрицательно, поэтому просил прислать помощника или группу чиновников, чтобы под его руководством навели порядок. Вместо этого властители прислали ему замену. «Я утверждаю, что яростные поношения разнузданных людей причинили мне больше вреда, чем моя служба – пользы. Это дурной пример для нынешних и грядущих времен, – делает горький вывод смещенный вице-король.

25 ноября 1500 года корабли пришли в Кадис. Колумбов в цепях вывели на берег, проводили в тюрьму. Отсюда, по указу Бобадильи, братьев собирались отправить в Севилью к Фонсеке для расследования. Вид прославленного адмирала поразил горожан, возмутил произволом властей.

Глава XX
Экспедиция Алвариша Кабрала

После возвращения Васко да Гамы, король подготовил новую экспедицию в Индию с целью закрепиться на Малабарском берегу, завязать прочные торговые связи с заморинами, изгнать арабов из приморских городов. Вероятно, усталость и смерть брата помешали да Гаме возглавить снаряжение кораблей, начавшееся с осени 1499 года сразу после торжественного приема в Лиссабоне. Иногда в этом видят злой умысел Мануэла, боявшегося слишком высоко возносить адмирала. Я думаю, все объясняется простыми причинами. Свидетельством тому служит дальнейшая судьба капитана-командира. Отдохнув от забот, Васко в 1502 году поведет третью флотилию в Калькутту.

Король назначил руководителем армады тридцатидвухлетнего рыцаря ордена Иисуса Христа, Педру Алвариша Кабрала. Он родился в знатной аристократической семье, в молодости служил пажом у Жуана II, в зрелые годы стал членом Королевского совета. Судя по принадлежности к ордену мореплавателей, Кабрал имел опыт капитана, но где и когда плавал – неизвестно. На его портрете изображен мужчина средних лет, с высоким лбом, резкими чертами лица, прямым носом, острым подбородком, короткими вьющимися волосами, густой бородой.

Вторая восточная флотилия насчитывала тринадцать разнотонных судов, оборудованных с учетом плавания предшественников. Особое внимание уделили боевой мощи кораблей. Для правителей приготовили дорогие подарки. В составе экипажей плыли капитаны Николау Коэлью, братья Бартоломеу и Дьогу Диаши. Для обращения язычников в христианскую веру король отправил восемь монахов-францисканцев. Общая численность солдат и матросов достигла полторы тысячи человек.

9 марта 1500 года эскадра устремилась на юг. Через тринадцать дней она миновала острова Зеленого Мыса, где командир обнаружил пропажу корабля. Флотилия легла в дрейф, потеряла два дня на ожидание отставшей команды. Судно исчезло. Дальше поплыли без него. От Зеленого Мыса Кабрал по совету друзей взял курс на юго-запад, намереваясь обойти опасный Гвинейский залив, приблизиться к мысу Доброй Надежды безопасным путем. Мне кажется, существовала вторая причина, по которой армада зашла далеко на запад и попала в экваториальное течение. На протяжении десятилетий португальцы считали, будто в юго-западной части Атлантики лежит большая земля. Из-за нее Жуан II торговался с испанцами, добился переноса линии водораздела между странами на 370 лиг (2 200 км) к западу от островов Зеленого Мыса. Вероятно, командир экспедиции получил приказ проверить старые сведения (я убежден, что лузитанцы знали о существовании Южной Америки), закрепить ее за Португалией.

Направленное с востока на запад экваториальное течение, сопровождающееся устойчивыми пассатами, вынесло флотилию 22 апреля к неизвестной земле. Этому способствовал ураган, в который армада попала на семнадцатом градусе южной широты. Дозорные заметили на горизонте высокую гору, затем обширный берег с густыми тропическими лесами. К вечеру эскадра подошла к материку, считая его островом, лежащим по Тордесильянскому соглашению в португальских водах. На следующее утро Николау Коэлью отправился на разведку. Каравелла подплыла к берегу, спустила на воду шлюпку, капитан с десятком солдат высадился на сушу. Его встретили голые темнокожие туземцы с длинными прямыми волосами, втыкавшие в нос, уши, губы палочки, косточки плодов, разноцветные камешки. Индейцы делали надрезы в частях тела, постепенно увеличивали их различными предметами. Моряки назвали аборигенов ботокудами (от португальского слова «botoque» – затычка). Ботокуды находились на низшей стадии развития, не знали железа, не умели разжечь огня, отчего непрерывно поддерживали пламя в очагах. Они жили в свайных хижинах из пальмовых листьев. Ботокуды хорошо приняли европейцев, показали дома с примитивной утварью, стрелы с медными наконечниками, украшения из раковин и разноцветных камешков. Они не имели золота, серебра, драгоценных камней.

Убедившись в миролюбии туземцев, капитан позволил членам экипажа сойти на берег. Священник Энрике отслужил обедню, после чего португальцы ввели землю во владение Мануэла, назвали островом Истинного Креста (Вера-Круш). Король переименует его в остров Святого Креста (Санта-Круш). Когда на нем обнаружили вывозимое из Индии ценное красильное дерево – «пау-бразил», материк стал Бразилией. По другой версии страна получила название от легендарного острова Бразилии. Таинственную Бразилию искали в северных широтах, но почему бы ей ни лежать на юге?

Кабрал велел соорудить крест, построить форт Порту-Сигуру (Безопасная гавань), посадить в нем двух преступников. Командующий на казал колонистам собрать сведения о жителях и богатствах страны, ожидать прибытия кораблей. Легкая каравелла со счастливым известием поспешила в Лиссабон.

50 эскудо «500 лет со дня рождения Педру Алвариша Кабрала» Португалия, 1968 год

Можно понять радость португальцев, давно искавших эти земли, ведь они не знали, что четыре месяца назад Висенте Пинсон первым вышел к побережью Бразилии и сейчас подходит к полуострову Пария. Только в сентябре он вернется в Палос, когда Кабрал увидит Калькутту. Соперничество из-за Бразилии послужит поводом к войнам в Южной Америке между Испанией и Португалией.

Эскадра починила корабли и 2 мая в составе одиннадцати судов поплыла к мысу Доброй Надежды. Двадцать два дня она спокойно шла к Африке, затем еще двадцать два дня мужественно боролась со штормом. Изменению погоды предшествовало загадочное появление кометы с огненным хвостом, пронесшейся с востока на запад, предвестившей Кабралу гибель каравелл. Вскоре погода ухудшилась, флотилия попала в полосу низкого давления, началась ужасная буря.

«Волны, словно высокие горы, обрушивались на корабли, грохотал гром, ветер обрывал снасти, дождь лил не переставая. Сквозь густые тучи, как будто навсегда похоронившие солнце, изредка прорывался слабый луч, и то лишь для того, чтобы осветить на мгновение эту мрачную картину. Море стало мутным и черным, багровые зловещие пятна выступили на поверхности вздувшихся от пены гребней, делая их похожими на мрамор; бушующее море блестело фосфорическим светом; за кораблями тянулся извилистый огненный след»[94]94
  Верн Ж. Открытие земли / Верн Ж. История великий путешествий: В 3 кн. // Пер. с фр. Е. Брандиса. М.: Терра, 1993. Кн. 1. С. 219.


[Закрыть].

Гигантский смерч уничтожил четыре каравеллы, судно пятидесятилетнего Бартоломеу Диаша пошло на дно. Погибли все моряки. Еще четыре корабля бесследно исчезли в океане, Кабрал считал их утонувшими. Две каравеллы боролись за жизнь рядом с флагманом. Продолжать экспедицию не имело смысла. Три корабля не выполнили бы поставленных перед ними задач. Командующий оказался перед выбором: вернуться назад или плыть вперед? Рыцарь Иисуса Христа смело повел корабли за мыс Доброй Надежды, оправдавший свое первое название – мыса Бурь. С невероятным трудом каравеллы преодолели последние мили, повернули на северо-восток, прошли Софалу, причалили к берегу. Сюда плыл Бартоломеу Диаш. Король поручил ему завоевать богатый золотоносный район, построить крепость, организовать перевозку металла в Португалию. Опытный капитан хорошо зарекомендовал себя на посту коменданта Сан-Жоржи-да-Мина. Пока Васко да Гама плавал в Индию, Бартоломеу переоборудовал рудники, наладил пересылку золота в Лиссабон. Здесь ему следовало заняться той же работой. Совсем немного не доплыл отважный капитан до места назначения. Что стало с его братом, сумел ли Диогу выйти из шторма?

Стихия забросила каравеллу Диаша далеко на север, где он случайно открыл остров Мадагаскар. Моряки переждали бурю, обследовали берега и с благоприятными ветрами возвратились к побережью Африки, где в столкновениях с арабами погиб почти весь экипаж судна. Капитан с двенадцатью моряками пошел за континент к островам Зеленого Мыса. Горстке моряков чудом удалось провести корабль вдоль берегов и через три месяца войти в гавань острова Сантьяго. Там Диаш дождался возвращения Кабрала.

У Софалы командир встретил три исчезнувших каравеллы. Корабли находились в ужасном состоянии. Порванные паруса, переломанные реи, лопнувшие ванты, течь в трюмах – все требовало серьезного ремонта на спокойной воде, а не на рейде у опасных берегов. Кабрал принял решение пойти в Мозамбик, заставить шейха признать могущество Португалии, починить в его гавани корабли. В противном случае грозился спалить город.

Увидав шесть каравелл, шейх выразил желание дружить с моряками, дал продукты, позволил беспошлинно торговать, нашел пригодную для шпаклевки смолу. Десять дней португальцы латали дыры на парусах, чинили поврежденный рангоут, выкачивали воду из трюмов, заделывали щели в обшивке. Заключив с правителем союз, Кабрал поплыл 26 июля на северо-восток к Килве с целью присоединить ее к сфере влияния Португалии. Соседний шейх не согласился изменить арабам, холодно встретил гостей. Он знал о жестокости лузитанцев в Индии, не хотел иметь с ними дел. Командир отложил расправу над непокорным царьком до следующего раза, поспешил в Малинди к приятелю Васко да Гамы. 1 августа флотилия достигла точки Африки, откуда корабли поворачивали в океан к Малабарскому берегу. Шейх Малинди устроил в честь моряков пир, снабдил эскадру всем необходимым, послал на флагман лоцманов.

Переход через Индийский океан не вызвал затруднений. 13 сентября (накануне ареста Колумба) Кабрал приплыл в Калькутту.

* * *

Гром орудий вызвал переполох среди жителей Калькутты. Кабрал растолкал форштевнями встречные лодки, смело вошел в гавань. Стреляя холостыми зарядами, моряки бросили якоря, подняли в знак приветствия флаги. Это немного успокоило горожан, но еще на протяжении часа они боялись приблизиться к каравеллам. От заморина приплыла лодка с приглашением начать переговоры. На борт флагмана поднялись сановники, предложили капитан-командиру посетить дворец раджи. Португальцы заверили туземцев, что не помнят зла, пришли с миром, хотят взаимовыгодно торговать, привезли правителю щедрые королевские дары.

На следующий день повторилось торжественное шествие по городу командира эскадры в сопровождении закованных в латы солдат. Кабрал вручил заморину письмо Мануэла, в котором говорилось: «Наша твердая цель следовать скорее воле Бога, чем людей, и, несмотря на любое сопротивление, не прекращать это предприятие, продолжать мореплавание, торговлю, общение со странами, которым Господь Бог снова хочет оказать услугу нашими руками, не желая, чтобы труды по служению Ему оказались напрасными». Царек понял скрытую угрозу, согласился заключить с Кабралом союз. Командующий потребовал выдать ему охранную грамоту для ведения торговли, прислать на корабль заложников, запретить арабам вмешиваться в дела фактории, позволить арестовывать баркасы моплахов, нарушивших португальские привилегии. Грохот пушек и дорогие подарки сделали заморина сговорчивым. Он выполнил просьбы Кабрала, позволил возвести в городе крупную факторию, беспошлинно торговать заморскими вещами. Сотня солдат с фактором Айришем Коррейа отправилась на берег строить склады, обносить их высоким забором.