Текст книги "Христофор Колумб"

В послании Колумба к Папе Александру VI есть замечательная фраза, подтверждающая мое предположение. Христофор сообщает главе Церкви о желании приехать в Рим, вручить «вашему святейшеству мое сочинение, изложенное в форме «Записок Цезаря». Книга Юлия Цезаря «Записки о галльской войне» – светское историческое произведение. Часть колумбоведов считает, будто Христофор написал еще одну неизвестную книгу. Я думаю, речь идет о второй части «Книги пророчеств». Вероятно, первая часть рассматривалась автором как вступление к описаниям своих походов. Это напоминает структуру средневековых трактатов, откуда адмирал в молодости черпал сведения о географии Земли.

Весной и летом 1501 года Колумб работал над началом «Книги пророчеств». Рукопись не сохранилась, можно лишь предполагать, из каких кусков она складывалась. Книга изобиловала цитатами из Библии об освобождении Иерусалима. Многие пророки писали о том и удивились бы, узнав, как Христофор приспособил их мысли и речи к событиям XVI столетия. Древние евреи пророчествовали применительно к своему времени, предсказывали освобождение Дома Божьего от вавилонян и греков. Колумб увидел иных врагов – арабов и турок. Винить адмирала нельзя, таковы традиции иудаизма и выросшего из него христианства. Христофор внимательно перечитывает Библию, выписывает все имеющее отношение к освобождению Сиона, распространению Слова Божьего, к концу Света.

 
«Пятый ангел вострубил, и я увидел падшую с неба звезду,
Ей был дан ключ от кладезя бездны.
Она отворила его, вышел дым, как из большой печи;
От дыма из кладезя помрачились солнце и воздух.
Из дыма выпрыгнула саранча,
ей была дана власть скорпионов.
Сказано ей, чтобы не делала вреда земной траве и зелени,
А только людям, не имеющим печати Божией на своих челах.
Дано ей не убивать их, лишь мучить пять месяцев;
 
 
Страдание от нее подобно муке от ужалившего скорпиона.
В те дни люди будут искать смерти, но не найдут;
Пожелают умереть, но смерть убежит от них.
По виду саранча напоминает коней,
приготовленных к войне;
 
 
На головах у нее как бы венцы, похожие на золотые,
лица ее – как человеческие;
Волосы у нее – как женские, зубы – как у львов;
На ней брони, подобные железным латам,
Шум от крыльев – стук колесниц бегущих на войну
множества коней;
У нее хвосты, как у скорпионов, в них – жала;
 
 
Власть ее – вредить людям пять месяцев.
Она имела царем над собой ангела бездны;
Имя ему по-еврейски Аввадон, а по-гречески Аполлион
(Губитель)»
 

(Отк. 9, 1–11).

Увлечение Кабалой позволило Колумбу определить начало светопреставления. Оно должно произойти через сто пятьдесят восемь лет. Христофор поделился открытием с монархами и Римским Папой. Они не восприняли это всерьез, не выказали желания организовать Крестовый поход или ускорить подготовку четвертого плавания.

Адмирал-францисканец творил. Покончив с Библией, он взялся за труды отцов Церкви, тщательно выписывал мысли христианских святых. У Колумба набирается увесистый том, а ему мало, он обращается за помощью к севильскому монаху картезианского монастыря Санта-Мария-де-лас-Куэвас, Гаспару Горисью. Христофор познакомился с ним в 1493 году, когда в Пасхальные дни накануне барселонского триумфа жил в обители. Гарисью родился в Италии, с детских лет увлекался богословием, удивлял современников оригинальными толкованиями библейских текстов и Апокалипсиса. В доме Бернальдеса Колумб встречался с Гарисью, беседовал о книгах, обсуждал пророчества. Гаспар был одухотворенным мистиком, знавшим наизусть сотни страниц Священных писаний, трудов подвижников. В Гранаде между адмиралом и монахом завязалась оживленная переписка. Гарисью понравилась идея «Книги пророчеств», он одобрил замысел друга, дал советы, обещал помочь отредактировать текст. Христофор с головой ушел в работу, а тем временем за его спиной Фердинанд с Изабеллой искали для Эспаньолы нового правителя.

Бобадилья сделал свое дело, – сместил Колумбов, пополнил казну, показал, что остров способен давать прибыль. Для эффективного руководства требовался человек, не связанный обещаниями с поселенцами и дружбой с мятежниками. Выбор пал на командора Николаса де Овандо. Пятидесятилетний глава религиозного рыцарского ордена считался деятельным, твердым человеком, способным навести порядок в колониях. Пока адмирал витал в облаках, беседовал по ночам с пророками, Фердинанд с Изабеллой присматривались к командору, обнадеживали его высокой должностью. Монархи не торопились. В течение года они держали рядом Бобадилью, выжидали удобного момента для смещения адмирала, а теперь таким же образом хотели убрать командора ордена Калатравы. Христофор не знал о закулисных интригах, верил в порядочность королей, надеялся на обещания.

Глава XXII
Армада Николаса Овандо

31 июля произошло знаменательное событие, – доверху груженая пряностями и благовониями эскадра Кабрала возвратилась в Лиссабон. Пять уцелевших кораблей возместили издержки на подготовку тринадцати судов, принесли огромный доход. Мануэл пригласил во дворец итальянских послов.

– Теперь вам незачем плавать к арабам через Средиземное море, закупать у них пряности, – сказал король представителям Венеции и Генуи. – Отныне моя столица будет центром торговли восточными товарами. Христианам легче договориться между собой, чем с врагами Иисуса.

Итальянцы молчали. Удача Васко да Гамы могла показаться случайной, но вот они видят результаты второго похода… Корабли Жуана да Новы плывут в Индию, а в Лиссабоне уже говорят о новой экспедиции, называют имена капитанов.

– Судьба переменчива, ветры дуют в разные стороны, – замечает венецианский посол, для которого возращение Кабрала – закат благополучия города-республики.

– Мои капитаны научились управлять стихиями, – хвастается молодой Мануэл, осуществивший мечту четырех поколений моряков. – Скоро Малабарский берег станет португальским!

Что ответить ему? Король недалек от истины. Калькутта сожжена, Кочин и Каннанур заключили соглашения с португальцами, обязались изгнать из гаваней арабские суда. Гром орудий каравелл заставил мелких царьков искать покровительства европейцев. Испанский посол сообщает на родину о хорошем качестве привезенных пряностей, о низких ценах в Кочине и Каннануре, о возможности воспользоваться поддержкой врагов Мануэла. Фердинанд с Изабеллой читают депеши из Лиссабона, завидуют сопернику. Однако еще не все потеряно. От Эспаньолы до Калькутты ближе, чем от мыса Доброй Надежды до Кочина или Каннанура. Нужно переплыть океан, заключить с заморином союз. Кто это сделает? Христофор Колумб.

В Альгамбре вспомнили об адмирале, позвали во дворец. Полгода Колумб прожил в городе, ждал восстановления в правах, возмещения ущерба. Это не сделано, хотя колония регулярно присылает золото с рудников адмирала. За шесть месяцев монархи ни разу не упомянули о новом плавании. И вот они слушают Христофора, поражаются грандиозности замыслов. Работа над «Книгой пророчеств» затуманила разум капитана. Поиски пролива в Индию и освобождение Гроба Господнего слились воедино, стали частью кругосветного путешествия. Но разве не таким же фантастичным девять лет назад казался переход через Атлантику? Почему бы сумасбродному мечтателю ни совершить бросок через Индийский океан в Красное море? С ним пойдут испытанные моряки, способные удержать безумца от рискованных затей. Адмирал считает, будто Господь ведет его на запад, так пусть завершит дело, а Фердинанд с Изабеллой воспользуются плодами побед!

– Если старик[97]97
  Жюль Верн считал, что в тот год Христофору исполнилось шестьдесят семь лет, то есть на шестнадцать лет больше, чем принято думать.


[Закрыть] выполнит половину обещаний, мы потесним Мануэла в Индиях, – решил король после встречи с Колумбом.

– Сколько потребуется денег? – поинтересовалась Изабелла.

– Четыре миллиона мораведи.

– Невелика сумма за рубины и алмазы Востока, – улыбнулась королева.

– За девять лет мы дали адмиралу в десять раз больше, – подсчитал Фердинанд. – Рискнем еще раз?

– Я согласна, – представляя сияние драгоценных камней, ответила Изабелла.

– Сейчас наши доходы позволяют швырять деньги на ветер. Бог даст, он принесет адмирала в Индию!

– Тебе придется вернуть ему долг, поэтому лучше найди другого капитана, – посоветовала королева.

– Алонсо де Охеда и Родриго де Бастидас – не моряки, – рассуждал Фердинанд. – Пералонсо Ниньо и Хуан де ла Коса – прекрасные кормчие, но не справятся с командами судов. Висенте Пинсон и Диего Лепе не годятся для роли командиров. Америго Веспуччи уплыл с лузитанцами к острову Святого Креста.

– Ты забыл об Антонио де Торресе, – напомнила Изабелла, – водившим флотилии через океан.

– Он не плавал в лабиринте островов, – возразил король. – Нужен моряк, способный на все. Выгадывая десяток миллионов мораведи, мы потеряем сотни.

– У дона Христофора чутье на камни и отмели, – промолвила королева.

– Ты сама предлагаешь мне итальянца! – воскликнул Фердинанд.

– У нас есть время подумать. Если да Нова поступит подобно Кабралу, половина побережья отвернется от португальцев. Чем больше они приобретут врагов, тем легче мы укрепимся в Индиях.

– Подождем до осени, – согласился король.

* * *

Христофор вернулся в город, закрылся в доме, продолжил работу над «Книгой пророчеств». В Библии более тысячи страниц, выберите из них предсказания об освобождении Иерусалима! Святые мужи говорили об изгнании евреями язычников из Дома Божьего, но даже в Апокалипсисе Иоанна нет слов о войне христиан с турками и арабами. Попробуйте найти что-нибудь конкретное! Готов поспорить: у вас ничего не получится. Казалось бы, легкое занятие требует кропотливой работы, умения сопоставлять прочитанное, делать выводы, отвечающие интересам католической Церкви, а не иудаизму, в рамках которого возникли пророчества. Иначе говоря, нужно найти то, чего нет. В средневековых трактатах есть рассуждения о войне с язычниками и освобождении Гроба Господнего, но сначала надо создать для них базу на основе Священного писания. Не имея богословского образования, Колумб взялся за серьезное дело, требующее полной отдачи сил. Судя по письмам к друзьям, Христофор медленно продвигался вперед, собирал факты, составлял черновик. Наиболее ценное зерно в этом занятии заключалось в осмыслении побочного материала, приобщении к мудрости поколений. Библия хороша тем, что ее можно читать в любом возрасте и всякий раз находить новое, незамеченное раньше.

Пока адмирал занимался самообразованием, королевская чета подводила итоги десятимесячного правления Бобадильи. Командор добился хороших результатов, вместе с тем выявились недостатки земельной реформы и налогообложения. Николасу де Ованде следовало увеличить добычу золота, усилить контроль над частным сбором драгоценного металла, сократить предоставленные старателям льготы. Особенно много осуждений вызывало введение рабства на Эспаньоле. Просвещенные умы не забыли, как весной 1495 года комиссия юристов и священников осудила продажу в Севилье пленных индейцев, как монархи поддержали ее решение. Почему сегодня с туземцами обращаются, как со скотом? Фердинанд с Изабеллой не осмелились узаконить введение рабства, нашли удобную форму раздачи дикарей в собственность поселенцев.

«Индейцев велено было отныне считать свободными вассалами Ее Высочества королевы Кастилии. Поелику оные вассалы все еще пребывали в язычестве, для обращения в истинную веру следовало отдать их в опеку добрым христианам-колонистам. Монаршая милость не распространялась на индейцев-карибов, они не признавались "свободными вассалами" Ее Высочества, их можно было на законном основании истреблять и обращать в рабство. Свободных же вассалов рекомендовалось принудительно расселять таким образом, чтобы удобнее было наставлять их в вере и гонять на нужные работы. Такая опека была названа "энкомьендой" – вверением, патронатом, причем опекуны "энкомендеро" могли использовать опекаемых язычников по своему усмотрению. Однако энкомьенды давались не на вечные времена, а на определенные сроки, и у мятежных и незаконопослушных подданных корона имела право отобрать свои дарения.

Пасти овечек доверили, таким образом, волкам, но нашли управу и на волков. Отныне колонисты попадали в зависимость от короны, от воли коронных должностных лиц зависело, снабжать или не снабжать переселенцев даровой рабочей силой.

А дабы внедрить новый порядок и обеспечить неукоснительное выполнение предписаний короны, в Индии посылался целый легион экономов, контролеров, казначеев и альгвасилов. Посылались монахи-миссионеры, посылались на казенный и на свой кошт богословы, медики и законоведы»[98]98
  Свет Я. Колумб. М.: Молодая гвардия, 1973. С. 313.


[Закрыть].

В конце лета монархи приняли окончательные решения сменить Бобадилью и отправить адмирала в поход. 3 сентября Ованду назначили правителем Индий. Колумба не лишили должности вице-короля, но теперь она превратилась в пустой звук. Восемь месяцев Христофор надеялся на восстановление в правах, верил обещанию королевы, ровно год не имел доходов с Эспаньолы. Изабелла продумала все до мелочей. В день «восшествия на престол» второго по счету командора, адмиралу сообщили об освобождение из-под ареста его имущества, о согласии короны выплачивать ему проценты с рудников и земельной собственности. Оскорбленному вице-королю кинули кость, чтобы не учинил свару во дворце. Одновременно монархи объявили о подготовке четвертой экспедиции, подтвердили право Колумба получать десять процентов с доходов острова и двенадцать с половиной процентов от заморской торговли. Получалась солидная сумма, позволявшая Колумбу стать богатым человеком.

Началось снаряжение армады в тридцать два корабля. Адмирал полагал, будто монархи поручат ему отвести флотилию на Эспаньолу и оттуда плыть к азиатскому материку. Каково же было удивление Христофора, когда он узнал о назначении командующим Ованды! Первооткрывателю острова запретили высаживаться на его берегах. Властители боялись, что смещенный вице-король вздумает затеять мятеж.

Для него собирались отдельно от армады нанять четыре маленьких каравеллы.

Тридцать два корабля и две с половиной тысячи моряков, солдат, поселенцев. Зачем понадобилась такая концентрация сил накануне разведывательного похода Колумба? Назначение экспедиции Ованды заключалось в укрепление испанских позиций на Эспаньоле, колонизации соседних островов. Если Христофор найдет дорогу в Индию, туда устремятся десятки кораблей командора, вытеснят португальцев с Малабарского берега. Задумано прекрасно, а каково исполнение плана?

Пять месяцев армада готовилась в Севилье к выходу в море. Чиновники не допускали Колумба к снаряжению кораблей. Командующий плохо относился к адмиралу. Королевская чета настроила Николаса против Христофора, запретила пускать его на Эспаньолу. Овандо возомнил себя великим мореплавателем, пренебрежительно выслушивал советы первопроходца. Вести корабли через океан доверили опытному флотоводцу Торресу. С ним уплывал на остров друг адмирала капитан Карвахаль.

Христофор попросил его защищать интересы Колумбов, организовать перевозку денег в Испанию.

Оказавшись в стороне от сборов армады, адмирал разработал план похода в Индию, возникший у него в период плавания у Кубинских берегов. Христофор убежден, будто достиг Золотого Херсонеса, который нужно обойти с юга, чтобы попасть в Индийский океан. После посещения Малабарского побережья и заключения соглашения с заморином Калькутты, Колумб собирался вернуться в Кастилию западным путем, мечтал совершить кругосветное плавание.

Намерения адмирала вызвали противоречивые суждения. Вельможи считали план плодом больного воображения, следствием навязчивой мысли об освобождении Гроба Господнего. Моряк убеждал придворных, объяснял обоснованность расчетов, показывал карты, ссылался на опыт соседей. Фердинанд с Изабеллой внимательно прислушивались к словам, решили не мешать адмиралу в осуществлении грандиозного замысла. Чем они рисковали? Четырьмя кораблями для каботажного плавания водоизмещением около 100 тонн с экипажем в 150 человек. Невелики потери. Если Колумб вернется в Испанию, престиж страны вырастет в глазах Европы.

– Плывите, дон Христофор! Да поможет вам Бог! – одобрила королева планы капитана.

– Только не спешите с освобождением Иерусалима! – улыбнулся Фердинанд. – Как ваша работа над книгой? Когда вы дадите нам прочесть рукопись?

– Я отправил ее в Севилью брату Гаспару Гарисью, – смутился Колумб. – Он закончит работу над черновиком.

– У вас хороший помощник, – похвалила священника Изабелла. – Я слышала его имя.

– Господь дал монаху способность толковать писания. Я ценю мнение святого отца, – пояснил адмирал.

13 сентября он выслал товарищу черновики с сопроводительным письмом:

«Достопочтенный и вельми благочестивый отец! Прибыв сюда, я начал извлекать суть из писаний, в коих идет речь об Иерусалиме, дабы затем перейти к прорицателям и расположить написанное по порядку должным образом. Ныне иные занятия увели меня в сторону, я не могу продолжить начатое. Посылаю это вам, дабы вы просмотрели сделанное мною. Уповаю на то, что ваш дух подвигнет вас продолжить сей труд, а наш Владыка сподобит вас присовокупить к написанному извлечения из иных подлинных трудов, закрепить оные в памяти до того времени, когда можно будет закончить все вчистую».

Получив возможность заняться любимым делом, Колумб отложил перо, с головой окунулся в подготовку похода. Он торопит Фонсеку дать корабли.

– Сейчас не время… – возражает архиепископ. – Позвольте сначала отправить в Индии сеньора Овандо.

– Когда он поплывет на остров?

– В феврале следующего года.

– Неужели мне придется ждать пять месяцев?

– Я найду вам каравеллы к Рождеству, – обещает архиепископ.

Фонсека сдержал слово. В декабре адмирал получил «Санта-Марию» (или «Капитану»), «Сантьяго де Палос», «Гальегу», «Вискайну». Оснащение судов, подбор команд осуществлялись под присмотром чиновников. Христофор терпел, мечтал поскорее выйти в море.

Поздней осенью в Лиссабон вернулись два корабля эскадры Гашпара Кортериала. По сообщению венецианского посла, цитированного выше, «они прошли приблизительно 600–700 лиг (две тысячи миль) вдоль берега земли и не нашли ее конца, что заставляет их думать, что это – материк». «Их мнение об открытии материка подтверждается множеством крупных рек, которые они нашли… – сообщает итальянец. – Туземцы очень боязливы, кротки… Их лица раскрашены, как у индейцев… Они разговаривают, но никто не понимает их. В той стране нет железа, они делают ножи и наконечники для стрел из камней».

Открытия бесследно исчезнувшего Кортериала «подтверждают» впечатления Колумба о «восточном побережье Азии» (Кубы) у мыса Альфы и Омеги. Описания природы и быта туземцев не похожи на увиденное моряками вице-короля, но ведь он исследовал «материк» на юге, а португальцы – на севере «в двух тысячах лиг отсюда между северо-западом и западом». Результаты плавания соседей убеждают адмирала в том, что он не ошибся: проход в Индию лежит на юге за полуостровом (западной оконечностью Кубы), а на севере тянется сплошной массив суши, протяженностью в тысячи миль.

* * *

Армада Ованды вышла из устья Гвадалквивира 13 февраля 1502 года. Антонио де Торрес провел через океан пять «нао» (крупных кораблей), двадцать четыре каравеллы, барк, два вспомогательных судна. Весной флот вошел в бухту Санто-Доминго. Радостный Бобадилья явился на флагман.

– Их Величества велели вам передать мне управление островом! – огорошил его Овандо. – Вот письмо.

Удивленный командор развернул свиток, перевязанный шелковым шнуром с красными сургучными печатями, пробежал глазами короткий текст, сконфуженно вернул командующему. Полтора года назад он так сместил Колумба.

– За что? – тихо спросил Бобадилья.

– Вам пора вернуться в Кастилию, заняться делами ордена Калатравы, – сухо произнес Овандо.

– Это арест? – рыцарь пытливо взглянул на него.

– Нет, – смягчился Николас. – Королева просила меня передать вам благодарность за работу. Особенно за то, что вы очистили Эспаньолу от ненадежных людей.

– Я слышал, будто адмирал опять у нее в чести?

– Увы… – развел руками Овандо. – Изабелла вернула ему доходы, поручила возглавить новый поход в Индии.

– Он скоро приплывет сюда? – испугался Бобадилья.

– Ему запрещено высаживаться на острове, – успокоил правитель.

– Когда я могу вернуться домой?

– С первым караваном судов.

– Я быстро передам вам дела, – пообещал ревизор.

– Где находится судья Ролдан?

– Он в своих владениях в области Харагуа, на юго-западе Эспаньолы.

– У него есть охрана?

– Мы не воюем друг с другом. Некоторые мятежники не повинуются моим приказам, но они не опасны для королей.

– Как дела с индейцами?

– Восстания подавлены. Только племена касика Бехечо и Анакаоны оказывают сопротивление.

– Нападают на ваши отряды?

– Туземцы не выходят за границы своих территорий и не позволяют вторгаться на их земли.

– Я уничтожу Анакаону, – заявил Овандо.

– Это будет трудно сделать, – предостерег ревизор. – Соратники Ролдана поддерживают хорошие отношения с индейцами. Возникнет война на острове.

– Она будет последней!

– Вы поднимете руку на судью? – не поверил ревизор.

– На всех, кто не выполняет указов Их Величеств.

– За это я прогневал королеву? – догадался Бобадилья.

– Нужно строже относиться к врагам короны, – назидательно промолвил Николас. – Надо было в одном трюме сгноить старшего судью и братьев Колумбов.

– Я не имел полномочий, – защищался ревизор.

– Вы использовали их наполовину. Короли надеялись, что вы расправитесь с бунтовщиками.

– Я готов ответить за свои поступки.

– Вы поможете мне арестовать судью, выловить его сообщников. Фердинанд с Изабеллой не забудут ваших услуг.

– Я сделаю так, как вы хотите, – согласился Бобадилья.

Высадившийся в Санто-Доминго Овандо пригласил Ролдана на переговоры, а когда тот со свитой явился в город, арестовал и бросил в тюрьму. Соратники мятежника отказались повиноваться правителю, грозили поднять восстание на окраине острова. Овандо послал против них войска. Сепаратисты не сумели разбить отряды солдат, потерпели поражение, рассеялись по области. Правитель выловил их и казнил. Затем пришел черед независимым племенам признать власть Католических Королей, отдать земли поселенцам. В короткий срок командор сделал то, в чем обвиняли Колумба. Покончив со смутой, Овандо взялся за колонистов. Свободный промысел золота позволил Бобадилье поднять производительность рудников, увеличить добычу металла. Значительная часть золота не попадала в руки контролеров, оседала в сундуках и тайниках старателей. Овандо восстановил прежние ограничения, усилил контроль над приисками. В сельском хозяйстве правитель осуществил реформы закрепощения свободных туземцев, раздал пустующие земли старым и новым волонтерам.

Карвахаль добился от командора выполнения решения монархов возместить адмиралу причиненный ущерб, собрал положенные ему деньги за период со дня ареста, получил долю золота с рудников.

Бобадилья не понес наказания за превышение власти и плохое обращение с вице-королем. Овандо позволил ему свободно жить на острове, пока в гавани столицы подготовят каравеллы для перевозки в Испанию золота, жемчуга, экзотических птиц и зверей, а также пожелавших вернуться на родину колонистов.

* * *

В середине февраля 1502 года началось энергичное снаряжение экспедиции Колумба, но не потому, что «по всей вероятности, и королевская чета, и Фонсека желали как можно скорее спровадить беспокойного генуэзца в дальнее плавание», как пишут некоторые исследователи, а из-за тревожных сообщений.

После возвращения Кабрала, Мануэл велел снарядить четвертую экспедицию в Индию. В это время третья флотилия под командой Жуана да Новы плавала в Индийском океане. Осведомители писали из Португалии о небывалых приготовлениях. Никто не знал количества судов, коим предстояло развить успех на Малабарском берегу. Называли цифры, сопоставимые с испанской армадой. Осенью выяснилось, что в плавание отправятся три флотилии, общей численностью в двадцать кораблей. Имена командиров объявили в начале зимы. Мануэл доверил общее руководство армадой и десять судов Васко да Гаме. Дядя адмирала, Висенте Судре, получил пять каравелл для крейсирования в Индийском океане с целью уничтожения арабской торговли, прикрытия основных сил. Племяннику первопроходца, Иштавану да Гаме, поручили с таким же числом судов охранять фактории на берегу. Флотилии следовало укрепить португальское господство в Индии.

30 января в столичном соборе на торжественной мессе освятили знамена. Мануэл произнес напыщенную речь, призвал Господа благословить колонизацию язычников. Они первыми подняли меч и от него погибнут. Этот меч, украшенный драгоценными камнями и окропленный святой водой, король преподнес «Адмиралу Индийского моря» дону Васко да Гаме. Опередив армаду Ованды на три дня, 10 февраля эскадра вышла в океан.

Такова причина срочной подготовки кораблей Колумба. Испания опять уступала первенство соседям.

Накануне третьего похода, словно предчувствуя ожидавшие его несчастья, Христофор заручился поддержкой португальских родственников. Прямых свидетельств тому нет, но не за пятью же коровами он ходил на Азорские острова! В период опалы вице-короля семья Фелипы Мониз не защитила интересов Диего. Колумб ошибся в своих надеждах и убедился, что судьба наследника не волнует лузитанцев. Помощь пришла из генуэзского банка Сан-Джорджио, хранившего капитал Колумба. Банкиры могли заморозить вклад арестованного адмирала, но предпочли честно выполнять обязательства, выплачивать деньги по первому требованию. Посредником между банком и Христофором стал генуэзский посол Никколо Одериго. Испытания сблизили моряка с итальянцем, они подружились. Тут всплывает удивительный факт: Колумб писал в Геную на испанском языке! В родной город, где он якобы родился и провел детство! А если быть точным, – на чистом кастильском наречии! Вот и подумайте, дорогие читатели, мог ли адмирал быть итальянцем? Накануне последнего плавания он вспомнил о сыновьях, постарался обеспечить их в случае своей гибели.

«Вступая в переписку с денежными магнатами с площади Сан-Джорджо, адмирал преследовал далеко идущие цели. Он не доверял Их Высочествам, он опасался, что сыновья его останутся нищими, если не суждено ему будет вернуться в Кастилию. И он вверял своего наследника Диего попечениям прославленного банка. "И поелику я смертен, поручаю заботам вашим моего сына…"»

Да, отправляясь в новое плавание, адмирал больше всего беспокоился о своих сыновьях, он знал, что, если не доведется ему вернуться из дальнего путешествия, Их Высочества сделают все возможное, чтобы лишить его наследников прав и привилегий, зафиксированных в «Капитуляции» 1492 года и в позднейших актах. Поэтому адмирал ранней весной 1502 года снял копии со всех договоров, указов и грамот, подтверждающих его титулы и привилегии и право передачи этих титулов прямым своим наследникам. Оригиналы этих документов он вручил Гаспару Горисью, чтобы тот хранил их как зеницу ока, одну из копий велел переслать Алонсо Санчесу Карвахалю, а две прочие передал Никколо Одериго.

Гарисью и Карвахаль были подданными Их Высочеств, государей хитроумных и изобретательных, но Одериго королевской чете был неподвластен. В случае весьма возможных "недоразумений" он смог бы предъявить формально заверенные копии актов, от которых зависела судьба сыновей и внуков великого генуэзца»[99]99
  Свет Я. Колумб. М.: Молодая гвардия, 1973. С. 315–316.


[Закрыть].

Подлинники документов скрывались в севильском монастыре Санта-Мария-де-лас-Куэвас. Связи Христофора с Никколо Одериго и банком Сан-Джорджио послужили доказательством итальянской версии происхождения Колумба, будто деньги хранят только в родной стране. Я думаю, было бы крайне неразумно оставить деньги в Испании, где Колумб чуть не лишился всего, что имел.

Христофор написал новое завещание, в котором подробно указал старшему сыну, как поступить в случае его смерти.

Весна 1502 года богата документами. 14 марта адмирал получает в городе Валенсия-де-ла-Торре инструкции монархов с перечнем того, что он должен сделать в Индийских морях, о чем спросить, что запретить матросам. Здесь мы опять сталкиваемся с упоминанием о неизвестном материке. «Вы должны следовать в вашем плавании прямым путем, если только вам не помешают противные ветры, с тем, чтобы открыть острова и материк, лежащие в Индиях, в той части, которая входит в наши владения… Вы должны для нас и от нашего имени принять во владения эти острова и материк, которые вы откроете, и сообщить нам, как велики указанные острова…» – приказывают властители. Я часто думаю о том, какой материк, «лежащий в Индиях», всю жизнь мечтал открыть Колумб? Почему со времен Аристотеля в Европе сформировалось устойчивое мнение о существовании на юге Атлантики целого континента? Принесенные с запада предметы говорили о землях в океане, но не доказывали наличия материка.

В инструкции есть интересные ограничения: «Участникам экспедиции строго-настрого возбранялось выменивать на кастильские товары любые местные ценности». Видимо, обвинения Христофора в утайке золота имели основания. Правители урезали права адмирала, передали его действия под контроль должностных лиц. Капитану Франсиско де Поррасу поручено в присутствии нотариуса (его брата) принимать от адмирала «все, что будет добыто и приобретено… будь то золото, серебро, жемчуг, драгоценные камни, пряности или иные ценности». Зависимость от подчиненных ставила Христофора в унизительное положение. Колумбу запрещается посещать Эспаньолу, но, «если явится крайняя нужда, то на короткий срок не возбраняется зайти на остров на обратном пути».

«На обратном пути? – спросите вы. – А как же кругосветное плавание?»

Властители не забыли о нем, но на всякий случай предусмотрели поражение.

Если адмирал встретится в Индийском океане с двадцатью кораблями Васко да Гамы, то вряд ли справится с ними (это ведь не освобождение Иерусалима!). Чтобы не возникло преждевременного конфликта с Португалией, Колумбу дали письмо с подписями монархов, объясняющее законность появление испанской эскадры у Малабарского берега. Фердинанд с Изабеллой напоминали неизвестному лузитанскому наместнику (имя не указано), что по Тордесильянскому соглашению земли на западе Атлантики входят в сферу влияния Кастилии.

Видную роль в экспедиции играли выдвиженцы Фонсеки, братья Франсиско и Диего Поррасы. Королевская чета поручила им следить за адмиралом. Диего исполнял обязанности главного нотариуса флота, Франсиско вел «Сантьяго-де-Палос». Капитаном флагманской «Санта-Марии» был Диего Тристан. Экипаж «Гальеги» возглавил Педро де Торрерос. Участник всех плаваний Колумба, Хуан Ниньо, командовал на «Вискайне». Его родственник Франсиско Ниньо, десять лет назад пересекший океан матросом первой флотилии, записался в поход кормчим. Антон Аламинос и Педро Ледесма шли пилотами, в будущем они прославят страну своими открытиями. Особо следует сказать о сопровождавшем адмирала в четырех походах боцмане Кристобале Кинтеро, волонтере Диего Мендесе, генуэзском офицере Бартоломе Фьеске, коим предстояло спасти испанцев от гибели.