Текст книги "Христофор Колумб"

14 ноября флотилия подошла к острову Санта-Крус, где начинался маленький по размеру, но большой по численности крохотных островков архипелаг, получивший название Одиннадцати тысяч дев (Once mil virgines). В Средние века одиннадцать тысяч девушек совершили паломничество в Рим и на обратном пути погибли под мечами гуннов. Католическая Церковь причислила их к лику святых. Длинное название архипелага потомки Колумба изменили на Девичьи острова (Виргинские).

На острове Санта-Крус испанцы испытали воинственность карибов. Лекарь Чанки описал в дневнике завязавшееся сражение:

«Из отправленной к берегу лодки высадилось несколько человек; они направились к селению, жители которого успели скрыться. Там испанцы захватили пять или шесть женщин и несколько мальчиков. Почти все они, по их словам, были пленниками карибов, как на упомянутом выше острове (Гваделупа). Как раз в тот момент, когда наша лодка с добычей собиралась в обратный путь, у берега показалось каноэ, в котором сидели четверо мужчин, две женщины и мальчик. Увидев флотилию, пораженные зрелищем индейцы оцепенели от удивления и в течение долгого времени не двигались с места, находились от нее на расстоянии двух выстрелов из бомбарды. Тут их заметили из лодки и с кораблей. Тотчас, близко держась берега, лодка направилась к ним, а они все еще переживали оцепенение, глядели на корабли, изумлялись, прикидывали в уме, что это за странные штуки. Туземцы заметили лодку только тогда, когда она вплотную подошла к ним. Поэтому они не могли уйти от преследования, хотя пытались это сделать. Наши кинулись на них так стремительно, что не дали возможности уплыть.

Видя, что бежать не удастся, карибы с большой отвагой натянули луки, причем женщины не отставали от мужчин. Я говорю «с большой отвагой», потому что их было шестеро против двадцати пяти наших. Они ранили двух моряков, одного два раза в грудь, другого – в бок. Они поразили бы стрелами большую часть наших людей, не будь у них кожаных и деревянных щитов; и если бы наша лодка не подошла вплотную к каноэ, не опрокинула его. Но даже после переворота каноэ они пустились вплавь и вброд, так как в этом месте было мелко. Морякам пришлось немало потрудиться, захватывая стрелявших из луков индейцев. Удалось взять только одного, смертельно ранив ударом копья. Пленного доставили на корабль.

У несчастного каннибала свешивались внутренности, но его допрашивали, а когда убедились, что ничего не добьются, выкинули за борт. Придерживая живот рукой, кариб доплыл до берега. Пленные туземцы с соседних островов заметили его бегство, забеспокоились, объяснили испанцам, что людоеда следовало убить. Из мести он поднимет весь род, начнется война. Солдаты догнали несчастного, связали, бросили в море. Освободившись от пут, кариб вновь поплыл к берегу. Испанцы открыли по нему огонь и стреляли в живую мишень до тех пор, пока не убили».

По другому источнику, на острове Санта-Крус группа аборигенов завязала сражение с испанцами и дралась отчаянно смело. Солдаты взяли в плен юную девушку, ее сородичи спаслись. Пленницу привезли адмиралу, он подарил туземку Микеле Кунео.

19 ноября флотилия подошла к большому острову. Местные жители называли его Борикеном. Остров сильно отличался от владений диких каннибалов. Повсюду виднелись тщательно возделанные поля. Туземцы выращивали знакомые испанцам зерновые культуры и корнеплоды. Среди ухоженных полей стояли деревни из домов, крытых пальмовыми листьями. Кастильцы попытались высадиться на острове, завязать дружественные отношения с индейцами, но те спрятались в лесу. Колумб переименовал Борикен в Сан-Хуан-Батисту. Через тринадцать лет его спутник по походу Понсе де Леон вернется на Борикен, построит на берегу селение Сан-Хуан-де-Пуэрто-Рико (Знатную гавань Святого Иоанна), после чего остров начнут называть Пуэрто-Рико. Эскадра не задержалась на Борикене, пошла на запад вдоль гористого северного берега, обогнула оконечность суши, взяла курс на юго-запад, затем повернула на девяносто градусов к северу и 22 ноября увидела очертания восточного края Эспаньолы.

Остров показался волонтерам огромной землей, почти материком. Эспаньола в сорок пять раз превосходила по площади Гваделупу, самый крупный остров Малой Антильской гряды. Четыре хребта высотою до 3 175 м делили на части преимущественно горную поверхность Эспаньолы. Между ними лежали широкие впадины. Обращенные к морю северные, восточные, южные склоны гор покрывали густые тропические леса. На западе и во внутренних районах простирались саванны с непроходимыми зарослями колючих кустарников. В низменных места имелись болота.

Глава V
Первое разочарование

Вскоре эскадра подошла к бухте Монте-Кристи, где в начале января адмирал обнаружил в устье широкой реки крупицы золотого песка. Далее лежал знакомый берег. Переход из Кадиса на Эспаньолу завершился, флотилия преодолела более трех тысяч миль. В истории мореплавания это первый случай, когда армада в семнадцать кораблей одновременно пересекла огромное водное пространство. Христофор не потерял ни одного корабля, двадцать два дня вел эскадру через Атлантику и семнадцать дней лавировал в лабиринте земель, камней, отмелей Малого Антильского архипелага. Современные капитаны знают, какое большое искусство требуется от лоцманов, имеющих точные карты и совершенные навигационные приборы, для проводки судов по пути Колумба. А ведь он вел за собой шестнадцать кораблей! Поистине Господь совершил чудо, помог адмиралу проявить выдающиеся качества флотоводца.

До форта Навидад оставалось два дня пути. Колумб решил заночевать в бухте Монте-Кристи, пополнить запасы пресной воды. На берег к устью Золотой реки направились груженые ведрами и бочками шлюпки. Лодкой флагмана командовал Микеле Кунео. Его сопровождала дюжина моряков. Итальянец не отличался высоким ростом, был крепок, проворен, не гнушался любого труда, за что его уважали матросы. Вырвавшаяся вперед шлюпка «Санта-Марии» вошла в устье полноводной реки. Желая набрать чистой воды без примесей соли, ила, песка, Микеле повел лодку вглубь реки к каменистому берегу, удобному для работы. Моряки вытащили нос лодки на камни и отправились гулять по прогретому песку, бродить среди разбросанных в низине крупных серых валунов, купаться в прохладном тихом потоке.

Что может быть приятнее обычного берега после долгого плавания, утомляющего тело и душу! Ходил бы часами босиком по мягкому песку, лежал на камнях, чувствовал спиной теплоту земли, глядел на голубое небо, наслаждался звуками, ощущением свободы. Молодой товарищ Колумба так и сделал. Побродив по берегу, прилег у лодки в ожидании товарищей.

Второе плавание Колумба

Вечерело. Солнце склонялось к земле. Небо на востоке наполнялось синевой, ветер с моря слабел. На сверкающей глади залива покачивались каравеллы с подвязанными к реям комьями парусов. Над Золотой рекой летали белокрылые чайки. Пронзительные голоса птиц нарушали тишину. Днище лодки постукивало о камни, в пустой бочке гремело ведро.

– Микеле! – послышалось с поросшей редким кустарником песчаной возвышенности. – Иди сюда!

– Зачем? – недовольно спросил итальянец, не желая утруждать себя подъемом по зыбучим пескам.

– Мы нашли скелеты, – сообщили матросы.

– Чьи?

– Дикарей.

– Что в них интересного?

– Они связаны одной веревкой. Это наша веревка! С корабля! Итальянец поднялся с камня, нехотя двинулся в сторону холма.

– Наверное, поселенцы из Навидада скрутили индейцев, – предположил моряк.

– Чего им тут делать? – возразил товарищ.

– Далеко от форта забрели… – осуждающе произнес третий матрос. – Я бы сюда не пошел и веревку не бросил. Гляди, она почти новая! Звери обглодали кости, а веревку не тронули.

– Возьми ее себе! – пошутил приятель.

– Теперь она мне не нужна, – отказался бережливый матрос.

Два скелета с кусками разложившегося мяса лежали рядом у зарослей колючего кустарника. Голову одного присыпала земля. Жуки с червями ползали между костей. Отвратительный запах шел от трупов.

Микеле брезгливо поморщился, взглянул на веревку, явно испанской работы, и хотел уйти от неприятного зрелища, но позвавший его матрос сказал:

– Странно они связаны: то ли за шеи, то ли за туловища… Дерни за веревку! – предложил товарищу, стоявшему ближе к скелетам.

– Вот еще! – возмутился моряк. – Дергай сам, если хочешь. Матрос подошел к трупам, осторожно взял в руки бечеву, будто по ней могло взобраться ядовитое насекомое и укусить за пальцы, слегка потянул в сторону. Кости противно зашевелились, из песка вылезла гниющая голова.

– Дева Мария! – в страхе воскликнул бережливый матрос. – Это дьявол! У него шерсть на лице!

Товарищи отшатнулись от трупов.

– Господи, спаси и помилуй! – торопливо прошептал матрос.

– Это борода, – успокоил итальянец.

– Он из наших поселенцев? – испугался матрос и посмотрел вокруг, будто за кустами прятались враги. – Кто их убил?

– Вероятно, индейцы, – рассуждал Микеле. – Ограбили, раздели донага…

– Почему веревку не взяли? – допытывался бережливый матрос.

– Не знаю, – пожал плечами итальянец.

– Сеньор адмирал рассказывал, будто туземцы принимали наших людей за богов, – вспомнил моряк, отказавшийся поднять веревку. – Наверное, дикари испугались убитых колонистов.

– Возможно, – согласился Микеле.

– Пойдемте отсюда! – позвал друзей за собой бережливый матрос.

– Присыпьте трупы землей, – велел итальянец и первым бросил на кости пригоршню сухого серого песка.

– Надо похоронить их по христианскому обряду! – посоветовал моряк.

– Сеньор адмирал решит, как поступить, – ответили ему, торопливо присыпая торчащие из земли скелеты.

– Недоброе предзнаменование, – промолвил бережливый.

– Особенно человеку, нашедшему трупы, – напугал парня шутник.

Матрос в страхе перекрестился.

– Надо осмотреть местность, не лежит ли поблизости кто-нибудь еще? – предложил Микеле.

– Нас послали за водой, а не искать покойников! – запротестовали товарищи.

– Я пойду один, – решил итальянец. – Когда наполните бочки, позовите меня.

– Будь осторожным! – напутствовали его.

Тихо переговариваясь, матросы спустились к шлюпке. Микеле пошел бродить между кустов, примечать подозрительные холмики. Он тщательно осматривал землю, прислушивался к шороху листьев, голосам птиц. Ощущение тревоги передалось и ему. Итальянец боялся забираться в дебри, кружил рядом с лодкой. Ему чудилось, будто кто-то следил за ним, скрывался за камнями. Микеле гнал прочь неприятные мысли, думал о том, какое тягостное впечатление произведет на Колумба известие о гибели кастильцев. Вице-король плыл в Рай на земле, а попал в чужую страну с коварными туземцами.

* * *

Матросы доложили командующему об ужасной находке.

– Вы не ошиблись? – он испытующе поглядел им в глаза. – Это кастильцы?

– Да, сеньор адмирал, – подтвердили они.

– Что ты скажешь? – Христофор подозвал итальянца.

– У туземцев бороды не растут, – разочаровал его Микеле.

– Как они попали сюда? – спросил подошедший священник.

– Я велел колонистам исследовать остров, разведать богатые залежи золота, – сказал Колумб.

– За свою находку они заплатили жизнью, – скорбно произнес отец Бойль.

– Индейцы не скрывали от нас месторождений, – возразил Христофор. – Они бы не убили поселенцев из-за золота. Люди погибли по иной причине.

– Прошлой зимой мы не видели тут индейцев, деревни расположены у Навидада, – заметил Пералонсо.

– Эти твари живут повсюду, – пробормотал бережливый матрос, нашедший скелеты.

– Дайте мне отряд, я до ночи пройду все побережье! – горячо воскликнул уставший от безделья племянник Фонсеки, Алонсо де Охеда.

– Сейчас уже поздно, скоро стемнеет, – командир охладил пыл воина. – Чем ближе к экватору, тем быстрее день сменяется ночью. Вы зря потратите время. Подбери те с полсотни добровольцев и завтра на рассвете ступайте на берег! А вы, – обратился к Бойлю, – позаботьтесь о том, чтобы достойным образом предать земле останки христиан! Будем надеяться – их смерть явилась нелепой случайностью.

– Вы заступаетесь за туземцев? – спросил Охеда.

– Я не хочу, чтобы ваш гнев пал на головы невинных людей, – пояснил командующий. – Нужно разобраться во всем и затем принимать решение. Постарайтесь завтра унять чувства, поступать разумно. Мне нужны свидетели преступления, а не жертвы мщения. Поселенцев могли убить карибы.

– Мы найдем индейцев, если они не ушли во внутренние районы, – заверил Охеда.

– Передайте на корабли, чтобы ночью дозорные внимательно следили за водой! – велел Колумб кормчим. – Надо быть осторожными.

– Здесь живут миролюбивые индейцы Гуаканагари, – сказал пилот.

– Если они убили двоих поселенцев, то уже не верят в божественность белых людей, способны совершать любые поступки.

– Отправьте каравеллу в Навидад! – предложили моряки.

– Ночью плавать опасно, можно наскочить на рифы, – предостерег Христофор. – Утром пойдем к форту и узнаем, что произошло. Ступайте отдыхать! Завтра нас ждет тяжелый день.

Неприятное известие не опечалило волонтеров. Семь сотен профессиональных солдат плыли за море не для мирной колонизации земель. Если дикари напали на колонистов, тем хуже для них! У кастильцев есть оружие и боевой опыт, чтобы наказать голозадых туземцев! И неважно, кто первым зажег пламя войны. Собака не должна лаять на хозяина! Такова тысячелетняя мудрость рабовладения.

* * *

Бледные лучи зари осветили небо. Эскадра пришла в движение. Ей предстояло осмотреть берег, похоронить товарищей, преодолеть двухдневный отрезок пути и до темноты успеть добраться до форта. Лодки с солдатами, монахами, похоронной командой, направились к устью реки. Матросы на кораблях готовились к отплытию. Пока священники пели псалмы и закапывали трупы, воины Охеды обыскали побережье и нашли еще двух мертвецов. На одном из них сохранились остатки густой бороды. Тропические ливни смыли следы в море. Тайна гибели поселенцев осталась нераскрытой. Уставшие волонтеры вернулись к шлюпкам, монахи заканчивали погребение. Утренний бриз трепал волосы, всем хотелось скорее отправиться в Навидад, избавиться от неприятных предчувствий.

Каравеллы покинули бухту с Золотой рекой и одинокой горой, где адмирал мечтал построить крепость, медленно двинулись вдоль берега на запад. С левого борта флагмана тянулись пустынные земли, после печальных событий выглядевшие враждебными. Дозорным с марсов мерещились прячущиеся в лесу индейцы. На палубах говорили о форте, туземцах, войне. Солдаты оживились, крестьяне и ремесленники пали духом. Они ехали жить и работать, а не сражаться.

Днем ветер усилился. Флотилия набрала ход, за флагманом в кильватерном строю огибала рифы и отмели. Кормчие внимательно следили за передними судами, повторяли движения, предупреждали об опасности. С пустынного берега за продвижением испанцев наблюдали сотни невидимых глаз, быстрые ноги сообщали соседям о прибытии гостей. Туземцы боялись кораблей, хотя год назад мечтали о совместной борьбе с карибами. Лодки индейцев исчезли из устьев рек, мест скопления черепах. Это настораживало Колумба, рождало мрачные мысли. Поздним вечером в сгущающейся темноте эскадра вошла в бухту Навидад. Море за бортом почернело, скрыло от глаз камни и мели, на которых погибла «Санта-Мария». Адмирал не желал рисковать, приказал замерить дно, бросить якоря на рейде. Армада опустила паруса, застыла в миле от форта.

– Велите зажечь сигнальные огни, стрелять из пушек, – приказал Колумб офицерам.

С борта «Марии-Галанте» дважды оглушительно бабахнула тяжелая мортира. Флотилия затихла в ожидании ответного сигнала. Прошла минута, вторая, третья. Крепость молчала, берег был не виден.

– Сделайте еще пару выстрелов! – распорядился адмирал, прислушиваясь к звукам на острове.

Ударили орудия, ослепили вспышками моряков. И вновь тишина.

– Почему они не слышат? – не понимал Христофор.

– Там никого нет, – пробубнил глухой голос за спиной адмирала.

– У них кончился порох, – возразили ему.

– Зажгите ярче огни! – приказал Колумб.

– Сильнее нельзя – лопнут стекла.

– Наверное, туман опустился на берег, поэтому поселенцы не замечают нас, – предположил солдат.

– Там чисто, – заявили моряки. – Мы стоим у берега, белые паруса на воде заметны даже в плохую погоду. Колонисты должны хорошо видеть и слышать сигналы.

– Они покинули крепость, перешли в другое место, – решили испанцы.

Колумб простоял на палубе с полчаса, затем ушел в каюту. Офицеры слышали через дверь, как он читал молитвы. Желая утешить командира, они предложили отправить на берег шлюпку. Христофор отказался подвергать опасности матросов, они могли наскочить на рифы и погибнуть.

Около полуночи дозорные увидели приближавшуюся к флотилии пирогу. Туземцы подошли к каракке, показавшейся им самым большим судном, причалили к борту.

– Адмирал! Адмирал! – позвал командующего мужчина, прикрытый светлой тканью.

– Что тебе нужно? – капитан корабля Антонио де Торрес наклонился к воде.

– Адмирал! Адмирал! – повторил индеец.

– Здесь нет сеньора адмирала, – ответил Торрес, полагая, будто гость понимает испанский язык. – Он плывет на «Санта-Марии».

– Адмирал! Адмирал! – тот тыкал пальцем в небо.

– Эта «обезьяна» не говорит по-кастильски, – сообразил арагонский рыцарь Педро Маргарит.

– Он там, там… – закричал Торрес, показывая рукой на флагман.

– Адмирал! Адмирал! – вопил индеец.

Товарищи протянули ему два крупных предмета. Мужчина поднял их над головой. В слабом свете звезд испанцы увидели блеск металла.

– Что это? – заинтересовался Маргарит.

– Не знаю, – ответил капитан, внимательно разглядывая украшенные разноцветными перьями диковинки.

– Волшебные амулеты? – предположил рыцарь.

– Золотые маски! – догадался кормчий Хуан де ла Коса, участвовавший в первом плавании Колумба. – Индейцы привезли их в подарок от Гуаканагари.

– Гуаканагари! Гуаканагари! – разобрав знакомое имя, радостно повторил туземец. – Адмирал! Гуаканагари! Адмирал!

– Вот заладил… – недовольно проворчал Маргарит. – Хуан, ты знаешь местный язык?

– Нет, – ответил де ла Коса.

– Я советовал дону Христофору разделить пятерых индейцев-переводчиков по кораблям, но он сказал, что вместе они лучше перенесут плавание через океан, – пожаловался капитан. – Придется проводить придворных касика на флагман. Кто хочет сойти в лодку?

– Индейцы вооружены? – спросили матросы.

– Я вижу копья и щиты.

– Они приплыли с миром, не станут захватывать заложников, – заверил де ла Коса, но никто на палубе не выразил желания спуститься в пирогу.

– Дайте мне меч! – воскликнул Маргарит. – Я отвезу «обезьян» на флагман.

Он ловко спустился по веревочной лестнице в лодку, знаками объяснил туземцам, где искать Колумба.

– Адмирал! Адмирал! – подражая интонации посла, повторял рыцарь и показывал на «Санта-Марию».

Индеец понял его, велел сородичам грести на огни флагмана.

* * *

При виде соотечественников индейцы-переводчики радостно загалдели. Из лодки отвечали скупые, настороженные голоса. Маргарит поднялся на борт судна, представил двух послов касика.

– Мы знакомы, – сказал Колумб, обнимая за плечи старшего туземца. – Он двоюродный брат правителя.

– Адмирал! Адмирал! – кивал головой туземец, сложивший в знак почтения руки на груди.

– Мой брат жив? – спросил Колумб. – Здоров?

Посол со страдальческой миной на лице закачал головой, запричитал, словно оплакивал покойника.

– Что с ним? – заволновался Христофор.

– Недавно на твоего брата напал воинственный касик соседнего племени по имени Каонабо. Гуаканагари мужественно защищал свой народ, пока не получил тяжелую рану. Каонабо разграбил дома, сжег поселок.

– Рана брата опасна? – забеспокоился Колумб.

– Сейчас он уже ходит, чувствует себя хорошо, – успокоил туземец. – Гуаканагари шлет тебе привет.

Посол подал Христофору маски и почтительно отступил от него.

– Какая чудесная работа! – забыв о болезни вождя, радостно восхищался Колумб. – Посмотрите, сколько золота! – показал окружавшим его морякам. – Эспаньола богата драгоценным металлом.

Десятки глаз жадно впились в поблескивающие в свете фонарей изображения идолов.

– Проклятая нечисть! – выругался отец Бойль. – Надо переплавить ее в слитки, дабы дьявольское искушение не возобладало в наших душах!

– Это новые маски. Раньше я не видел их, – восторгался Колумб.

– Гуаканагари обещал прислать пластинки золота, – сообщил посол, довольный радостью адмирала.

– Передай ему: я отомщу Каонабо за набег, никому не позволю нападать на ваше племя, – заверил Христофор.

– Повелитель белых людей – самый справедливый человек! – похвалил его намерения индеец.

– Скажи мне, как живут мои люди? – попросил Колумб.

– Я не знаю, – нехотя пробормотал посол.

– Они болеют? – опечалился Христофор.

– Да.

– Умирают?

– Да.

– Воюют с соседями?

– Да.

– Сколько человек сидит в крепости?

– Я не знаю, – повторил индеец, озираясь по сторонам, будто хотел вернуться в лодку или спрыгнуть в море.

– Как не знаешь? – повысил голос Колумб. – Они живут рядом с вами и, наверное, участвовали в битве с Каонабо?

– Да, – признался посол, опуская глаза.

– Ты что-то не договариваешь! – возмутился Христофор. – Что произошло на острове, пока я плавал в Кастилию?

– Они болели, умирали, ссорились между собой… – повторил индеец. – Многие ушли в глубь острова, увели женщин.

– Каких женщин? – не понял Христофор.

– Каждый белый человек имел много жен. Твои люди спорили из-за них. Я не знаю, где они сейчас.

– Значит, Навидад опустел?

– Да, – отрезал индеец.

– Моряки живы? – допытывался командир.

– Да, – после раздумья произнес посол и опять настороженно оглянулся.

– Мне не нравится его рассказ, – выступил из толпы Охеда. – Индейца надо пытать, чтобы узнать правду о наших людях.

– Он лжет! – изрек отец Бойль, пристально следивший за послом.

Второй туземец молча стоял с сородичем, недоверчиво поглядывал на испанцев.

– Их нужно арестовать! – подал голос главный эконом Берналь де Писа.

Матросы одобрительно загудели.

– Не троньте послов! – остановил товарищей адмирал. – Принесите из трюма подарки для родственника Гуаганагари. Дайте слугам по безделушке, проводите к лодке.

– Зря вы отпускаете индейцев! Возможно, они напали на форт! – недовольно зашумели офицеры.

– Не будем спешить, – ответил Колумб. – Мы успеем наказать виновных в гибели людей. Пусть индейцы расскажут соседям о нашем возвращении и мирных намерениях. Когда новость достигнет кастильцев, они вернутся в Навидад.

Послам вручили яркие ткани, стеклянные бусы, дешевые ножи, осколки битой посуды. Приняв дары, они быстро удалились.

* * *

Утром армада подошла к берегу. Испанцы сели в лодки, поплыли к форту. Десятки солдат во главе с Колумбом собирались выяснить причину отсутствия колонистов. Первое разочарование ожидало их в деревне, лежавшей неподалеку от Навидада. На месте домов миролюбивых аборигенов валялись обугленные головешки. Сломанные деревья свидетельствовали о варварском способе сбора плодов воинами, уничтожившими поселок. Второе потрясение кастильцы пережили у разоренных стен форта. Стало очевидным, что враги взяли крепость штурмом, убили жителей, разграбили имущество. Среди развалин на пепелище лежали обломки сундуков, утвари поселенцев. Крепость перестала существовать. Исчезли металлические вещи, обрывки грязных тряпок валялись на земле. Адмирал приказал солдатам обыскать окрестности, перекопать землю внутри укреплений христиан, обыскать колодец. Расставаясь с колонистами, он приказал им зарыть собранное золото у стен крепости.

Неподалеку от Навидада обнаружили вторую деревню, недавно покинутую индейцами. В домах лежали разграбленные вещи кастильцев. Алонсо де Охеда нашел присыпанные землей трупы. На скелетах сохранились куски истлевшей одежды.

Одиннадцать испанцев навечно легли в землю Эспаньолы.

– Теперь мы точно знаем, что тринадцать человек из тридцати девяти мертвы, – после осмотра захоронения подвел итог Колумб. – Где остальные? Удалось ли им спастись?

– Вероятно, их постигла та же участь, – предположил Охеда, не разделявший оптимизма командующего, надеющегося вернуть в бухту сбежавших колонистов.

– Боже мой! Как это ужасно! – сокрушался Колумб.

– Индейцы не сообщили о гибели форта, – напомнил Охеда, – скрыли уничтожение крепости. Это их рук дело.

– Гуаканагари не принимал участия в сожжении Навидада, – возразил Христофор.

– Почему вы так думаете?

– О том говорит судьба соседней деревни. Ее уничтожил Каонабо.

– Я не удивлюсь, если ваши друзья помогали ему, – сказал Охеда.

– Продолжайте поиски! – велел командир. – Ищите другие захоронения.

Весь день солдаты обследовали побережье бухты, входили в леса, поднимались по реке, ждали встречи с туземцами. Бухта опустела. Никто не встретил бледнолицых богов. Река обезлюдела, выглядела мертвой. Для сподвижников адмирала настороженное поведение индейцев являлось доказательством причастности к гибели колонистов. «Зачем дикарям прятаться, если совесть у них чиста?» – говорили Колумбу. Он чувствовал беду, успокаивал товарищей: «Ненадежный союзник – лучше врага!»

На второй день поисков испанцы нашли четырех индейцев, выведали у них, где скрывается Гуаканагари. Туземцы подтвердили слова о болезни касика, согласились провести солдат в отдаленное селение. Адмирал возглавил отряд. К вечеру испанцы добрались до убежища вождя.

Гуаканагари жил в маленькой деревне на берегу реки, тщательно охраняемой воинами племени. Рана зажила, он чувствовал себя хорошо, но не спешил показаться на глаза названному брату. Касик устроил гостям хороший прием, поведал о трагической судьбе колонистов. Крещеный раб с Багамских островов, Диего, перевел рассказ. Значительно позже Лас Касас записал эту историю:

«Гуаканагари сообщил, будто христиане погибли потому, что как только адмирал покинул их, стали ссориться между собой. У них возникли нелады. Эти люди принялись отнимать жен у мужей. Каждый из них отправлялся добывать золото только для себя. Группа бискайцев соединилась против прочих христиан, затем они рассеялись по стране, и там за провинности и дурные поступки были убиты».

Расследование позволило адмиралу пролить свет на таинственные события в Навидаде. Выяснилось, что королевский постельничий Перо Гутьерес и нотариус Родриго Эсковеда с первых дней жизни в крепости отказались повиноваться коменданту Диего де Аране, собрали вокруг себя сброд. Поссорившись из-за женщины с моряком, Эсковеда убил соперника, затем с Гутьересом возглавил поход за золотом в земли соседнего племени. Диего де Арана остался в крепости с десятком испанцев и полусотней молодых индианок. Кастильцы завели себе по пять жен.

Каонабо имел воинственный характер, в его жилах текла дикая кровь карибов. Он собрал войско, смело встретил врагов. В завязавшемся сражении индейцы одолели горстку испанцев, часть убили, других загнали в леса, где преследовали и вылавливали по одному. Уничтожив отряд Гутьереса и Эсковеды, касик напал на форт. Трое защитников крепости пали на стенах, четверо сбежали к морю и утонули в волнах, несколько человек рассеялись по стране. Их выслеживали, безжалостно убивали. Воинам Каонабо помогали обиженные мужья племени Гуаканагари. Покончив с «защитниками» соседей, касик напал на столицу Гуаканагари, ранил союзника Колумба.

Такова печальная история первого поселения европейцев на Эспаньоле. Они погибли из-за внутренних склок, стремления награбить больше золота, иметь много красивых индианок. Чьи трупы нашел у Навидада Алонсо де Охеда, опознать не удалось. Можно лишь предположить, что среди них находился верный соратник адмирала, Диего де Арана (дядя незаконной жены Колумба, Беатрис), не сумевший подчинить кастильцев своей воле.

* * *

Вскоре с ответным визитом в лагерь Колумба прибыл Гуаканагари. В честь касика палили из пушек, пускали ракеты, поднимали флаги, готовили изысканные блюда. Гуаканагари принимали торжественно и шумно, как в прошлом году. Ему дарили бусы, демонстрировали силу испанского оружия, мощь каравелл. Касик уже видел это и не радовался возвращению Колумба. Он убедился в том, что у белых людей слово расходится с делом. Пышный прием и дорогие подарки не загладили неприятных воспоминаний о колонистах Навидада. Лишь один раз царек выказал удивление и восхищение, заметив пасущихся лошадей. Индейцы не знали крупных животных. А когда адмирал велел рыцарям показать преимущества конницы по сравнению с пехотой, Гуаканагари обомлел от страха, посчитал несущихся на конях всадников в боевом облачении за пришельцев с небес. Их способности на скаку стрелять из луков, пронзать копьями мишени, рубить мечами ветки деревьев представлялись фантастическими. Касик поверил, будто человек и лошадь слились в единое существо, от которого нет спасения.

Флотилия не разделяла радости командующего от встречи с «братом». Лекарь Чанки по иному описал первую встречу с Гуаканагари: «Адмирал сказал Гуаканагари, что мы искусны во врачевании различных людских недугов, а потому Гуаканагари следует показать нам свою рану. Тот ответил, будто охотно даст рассмотреть ее. Я добавил, что для этого Гуаканагари, если только он в состоянии это сделать, должен выйти из дома, так как в помещении из-за множества людей было темно, ничего нельзя было толком разглядеть. Он вышел с посторонней помощью, но поступил так скорее из страха, чем по доброй воле.

После того, как Гуаканагари сел, к нему подошел лекарь и стал развязывать рану. Гуаканагари сказал адмиралу, будто она нанесена «сибой», т. е. камнем.

Когда повязка была снята, мы осмотрели ногу. Разумеется, в перевязанной ноге Гуаканагари испытывал боль не большую, чем в здоровой, хоть и притворялся, будто нога причиняет ему страдания. В этом деле трудно было разобраться, не зная подлинных причин поведения касика. Однако некоторые обстоятельства явным образом указывали на враждебное отношение к нам со стороны этих людей. Поэтому адмирал не знал, как ему поступить, но ему, как и многим другим, казалось более уместным не обнаруживать своих подозрений до той поры, пока не откроется правда, поскольку только после этого окажется возможным потребовать от Гуаканагари надлежащего возмещения».

Офицеры советовали командиру задержать Гуаканагари, заставить найти виновников убийства товарищей. Добрый пастырь Берналь Бойль забыл заповеди Божьи, просил адмирала казнить лютой смертью индейца в отместку за гибель христиан. Колумб не позволил чувствам одолеть разумом. Туземец имел многочисленные родственные связи с вождями племен, его арест подорвал бы авторитет испанцев, поднял индейцев на борьбу с завоевателями.

Почувствовав враждебность, Гуаканагари покинул бухту. С тех пор его не видели. Отношения с индейцами испортились.

– Краснокожего дьявола надо было казнить лютой казнью, – упрекал Колумба отец Бойль. – Теперь его не найти!