Текст книги "Христофор Колумб"

– О чем вы говорите? – возмутился адмирал.

– О штиле. Мы не дадим лодок, пока корабли не подойдут к берегу или не утихнет ветер.

– Вы арестовываете меня? – догадался Васко.

– Нет, – покачал головой сановник, – я забочусь о вашей безопасности.

Адмирал подошел к двери, распахнул ее и увидел в коридоре толпу вооруженных воинов. В руках они держали мечи, боевые двусторонние топоры, круглые металлические щиты; на плечах у гвардейцев висели луки с колчанами для стрел.

– Это ваша охрана, – опережая вопрос адмирала, сказал сановник.

– От кого? – с вызовом спросил Васко.

– От мусульман, они способны убить вас. Мне приказано разместить в караван-сарае сотню воинов и не впускать сюда никого.

– Мне позволят выйти на берег?

– Если вы хотите дать знак кораблям.

– Я не сделаю этого.

– Тогда вы проведете здесь несколько дней.

– Я подожду.

– Как хотите, – пожал плечами туземец.

Через минуту он выгнал посторонних людей из гостиницы, запер двери на ключ, расставил часовых. Сотня лучших воинов заморина расположилась в проходах, во дворе, у ограды дома. Португальцам запретили покидать комнаты.

Прошел день. Паулу да Гама не знал об аресте брата, думал, будто он гостит у властителя. Васко велел ему ждать. На второй день португальцы забеспокоились. Если бы они догадались об аресте командующего, то постарались освободить его, но шлюпки не уходили на берег, и туземные баркасы не подплывали к каравеллам. Моряки решили подождать еще несколько дней, пока не станет известно о судьбе адмирала и его спутников.

На третий день в караван-сарай явился знакомый сановник с приказом заморина выгрузить все португальские товары на берег, оставить корабли на рейде, экипажам перебраться в гостиницу, жить в ней, пока не опустеет фактория. Морякам позволят вернуться на каравеллы только после распродажи товаров.

Васко разгадал замысел царька, имевшего конечной целью захват кораблей, попытался использовать его в своих интересах. Командир согласился с требованием туземца, написал брату, чтобы свозил вещи на берег, устраивал факторию. Диогу Диаш нагрузил шлюпку товарами, поплыл на пристань. Туземцы встретили его, выделили место под склад, помогли соорудить навес. Заморин позволил фактору беспошлинно торговать на территории порта. Следом за первой шлюпкой пришла вторая, третья, четвертая. Убедившись, что португальцы согласны выполнить приказ, сановник выпустил адмирала из-под стражи, дабы он ускорил организацию фактории, переезд экипажей в караван-сарай. Очутившись на палубе флагмана, Васко прекратил разгрузку каравелл, запретил выход на берег. На пристани Пандарани остался Диогу Диаш с десятком моряков.

Сановник не ожидал такого поворота событий, испугался гнева властителя, предложил португальцам начать переговоры. Васко заявил, что экипажи не покинут корабли и не подплывут к берегу, разве лишь для разгрома Калькутты. Поводом к войне послужат притеснения моряков на фактории. «Сначала мы сожжем Пандарани, затем перейдем в Калькутту!» – сказал адмирал послу.

Перепуганные туземцы отправились на поклон к заморину. Царек считал себя хитрым человеком. Поведение адмирала удивило его, заставило считаться с португальскими требованиями. Тут еще придворные партии затеяли возню между собой, захотели воспользоваться военной мощью европейцев. Первая группа выражала взгляды моплахов, вторая – национальной знати, ущемленной экспансией арабов. Богатые туземцы предложили заморину употребить моряков в качестве противовеса моплахов. Царек заботился о независимости, разделял взгляды феодалов. Моплахи изрядно надоели ему, португальцы казались приверженцами общей религии. Арабы не входили в пагоды, Васко молился в них. Заморин решил изменить отношение к португальцам, дать им свободу действий. В Пандарани отправился нарочный с приказом удовлетворить требования адмирала.

Диогу Диаш мог покинуть факторию, перебраться на флагман, но боялся оставить товары без присмотра. Торговля шла плохо. Туземцы сторонились португальских тканей, моплахи смеялись над низким качеством материй. Адмирал думал, будто неудачи вызваны противоборством скрытых сил, что в другом месте дела пойдут лучше. Он послал властителю письмо с просьбой перенести факторию в Калькутту и не получил ответа. Заморин лавировал между партиями, выгадывал, боялся усилить одну из них.

Прошел месяц. Диогу распродал половину товаров, привезенных в первый день организации фактории. В трюмах кораблей лежало в пять раз больше тканей, железа, меди, изделий ремесленников. Васко забрасывал царька гневными письмами с упреками, будто тот лишает его прибыли, милости короля, просил построить в столице факторию.

В начале июля заморин сдался и в знак примирения послал носильщиков в Пандарани бесплатно доставить португальские товары на центральный рынок Калькутты, но не позволил возвести факторию. Диаш перебрался в столицу, где дела пошли из рук вон плохо. Европейское сукно не конкурировало с арабскими тканями, изделия мастеров оказались ненужными, железо и сталь уступали в прочности восточным металлам. Туземцы соглашались платить низкие цены.

Неудачи в торговле сочетались с политическими просчетами. Моряки объявили языческих богов врагами Иисуса, не посещали пагод, вели себя высокомерно, считали туземцев дикарями, оскорбляли людей, смеялись над верованиями и обычаями индийцев. Моплахи искусно пользовались ошибками врагов, возбуждали в народе негодование, пугали коварством и жестокостью европейцев, грозили великими бедами, настраивали властителя против адмирала, выдумывали небылицы. Это отразилось на делах, к концу месяца фактор распродал лишь незначительную часть товаров.

Португальцы не желали терять время даром, решили вернуться на родину.

Глава XV
Блуждания в преддверии Рая

Колумб тяжело перенес переход через Атлантику. Он вышел в море с приступами ревматизма. Резкие перепады погоды, ужасный зной, тропические ливни усилили болезнь. От обилия света, солнечных бликов, чрезмерного перенапряжения ухудшилось зрение, воспалились глаза. Христофор мужественно переносил недуги, не показывал слабости окружающим.

1 августа 1498 года эскадра вошла в просторную бухту Эрин. На юге от Тринидада моряки заметили и приняли за остров низкий выступ суши – мыс Бомбеадор южноамериканского материка. Отсюда берег континента опускается за экватор на 1 100 лиг (6600 км) до Магелланова пролива. Тот день следует считать датой открытия Южной Америки. После Веспуччи и Кабота, Колумб третьим увидел новый материк.

Берега залива покрывали прекрасные пальмовые и кедровые леса. Моряки высадились на сушу, совершили прогулку вглубь острова, обнаружили пересекающиеся тропинки, возделанные поля, опустевшие хижины. Спрятавшиеся аборигены не выходили из укрытий. Испанцы осмотрели дома, убогие предметы обихода первобытных людей. На следующий день они набрали пресной воды, продолжили плавание. Полагая, будто корабли находятся между островами, Колумб пошел вдоль Тринидада до юго-западной оконечности песчаного мыса Ареналь. Вечером неподалеку от него флотилия бросила якоря.

Море утомилось. Слабый ветер колыхал приспущенные паруса. Слева от острова в дымке виднелась полоска земли соседнего материка, близко подступавшая к Тринидаду. Справа на севере в мареве теплого воздуха угадывались высокие горы полуострова Пария, вытянутого на восток от Южной Америки к северо-западной оконечности Тринидада. Солнце садилось за материк. Земля и море выглядели пустынными.

Неожиданно к флагману подошла лодка с двадцатью четырьмя молодыми светлокожими индейцами, отличавшимися от жителей Эспаньолы крепкими стройными телами. На голове воинов красовались яркие тюрбаны, повязки из хлопчатой материи прикрывали бедра. Туземцы принадлежали к карибам, но отличались спокойным нравом от аборигенов Малых Антильских островов. В руках они держали луки со стрелами, деревянные щиты, колотушки.

– Заманите дикарей на корабль! – велел адмирал матросам, наблюдая, как лодка осторожно огибала судно.

Испанцы принесли из трюма зеркальца, медные тазики, разноцветные ленты и предложили туземцам. Воины отложили весла, внимательно смотрели на них. Моряки пускали солнечных зайчиков в сторону лодки, звенели тазиками, размахивали лентами.

– Откуда они приплыли? – спросил Кристобаль Кинтеро командира.

– С противоположного острова, – предположил Христофор.

– Эти индейцы не похожи на карибов, – заметил Пералонсо Ниньо. – Посмотрите на их одежду! Она изготовлена из хорошей ткани.

– Лучше бы они добывали золото, – промолвил Кристобаль.

– Скоро мы узнаем, где живут туземцы и чем богаты, – решил Колумб.

Матросы дразнили воинов диковинными вещами, а те не выказывали желания подойти к борту.

– Надо спустить шлюпку на воду, – посоветовал Кристобаль.

– Ты уверен, что индейцы приплыли с мирными намерениями? – усомнился Христофор.

– Для сражения их маловато, – усмехнулся кормчий.

– Кристобаль забыл, как в прошлом походе женщины в пироге тяжело ранили матроса, – напомнил Пералонсо.

– Мы первыми напали на них, – возразил Кристобаль. – Я предложу гостям завязать торговлю.

– В лодке нет продуктов, карибы приплыли с оружием, – задержал его командир. – Подождем, пока они привыкнут к нам.

Испанцы принесли бусы, красные колпаки, колокольчики, прочие обменные товары, от которых островитяне теряли головы. Воины с интересом издали разглядывали игрушки.

– Стучите в тамбурины, пойте песни, пляшите на палубе! – приказал адмирал команде.

– Зачем? – не понял Пералонсо.

– Чтобы туземцы видели наше хорошее настроение.

Загудели дудочки, застучали барабаны. Карибы насторожились.

– Пойте громче, веселее! – потребовал Колумб.

Моряки заголосили, затопали ногами. Воины забеспокоились, заговорили между собой, взяли в руки стрелы.

– Чего они испугались? – удивился Кристобаль.

– Спроси их, – ответил Пералонсо.

– Эй, краснокожие, плывите сюда! – замахал рукой кормчий.

Карибы подняли луки, будто испанец грозил оружием.

– Они испугались шума, – сообразил Пералонсо.

– Хватит, успокойтесь! – велел Христофор морякам, но те вошли во вкус, с удовольствием орали на палубе.

Туземцы медленно двинулись вперед. Не доходя до флагмана, они осыпали моряков стрелами.

– Ах, черти! – воскликнул Пералонсо. – Индейцы подумали, будто мы вызываем их на бой.

Моряки раздраженно закричали на карибов. Те схватили весла, изо всех сил поспешили от корабля.

– Бабахнуть бы картечью, да пока зарядим бомбарду, краснокожие удерут! – пожалел Кристобаль.

Аборигены отошли на пятьдесят метров, повернули к соседней каравелле. Они не знали, что оружие испанцев способно поражать врагов на далеком расстоянии.

– Возьмите арбалеты, проучите дикарей! – скомандовал адмирал.

Засвистели стрелы, дротики воткнулись в борт лодки. Изумленные воины обернулись к врагам. Прикрываясь щитами, туземцы торопливо отгребали в сторону соседней каравеллы. Там они взяли подарки и уплыли на берег.

– Вы обратили внимание на то, что сегодня мы впервые увидели у жителей Индий щиты? – спросил командующий моряков, уже посещавших южные острова.

– Да, сеньор адмирал, – подтвердили они. – Жители Эспаньолы и соседних земель не имеют щитов.

– Это значит, мы подходим к развитым странам, – сделал вывод командир.

Темнело. На небе появились звезды. Ветер утих. Испанцы раскрыли створки алтаря, зажгли свечи. Колумб читал спутникам:

 
«Пал Вил, низвергся Нево.
Их истуканы – на скоте, на вьючных животных;
Их ноша сделалась бременем для усталых существ.
Идолы погибли вместе с народом,
не защитили носивших их, сами пошли в плен.
 
 
Послушайте Меня, вынашиваемые Мною от чрева!
Я буду тем же до вашей седины,
буду носить вас, поддерживать, охранять.
Кому уподобите Меня, с кем сравните,
с кем сличите, чтобы мы были сходны?
Высыпают золото из кошелька, весят серебро,
нанимают мастера сделать из него бога.
Кланяются кумиру, повергаются перед ним,
поднимают на плечи, несут, опускают на место.
 
 
Он стоит и не двигается.
Кричат ему, а он не отвечает, не спасает от беды.
Вспомните это и покажите себя мужами;
примите к сердцу, отступники.
 
 
Помяните прошедшее от рождения века,
ибо Я Бог, и нет иного Бога, нет Мне подобного.
Я возвещаю, что будет в конце,
от древних времен еще не сбывшееся.
Говорю вам: Мой совет состоится;
Я сделаю все, что Мне угодно.
Я призвал орла от востока из дальней страны,
исполнителя определения Моего.
Я приведу в исполнение сказанное; предначертал и сделаю…
Я приблизил правду Свою, она не далеко,
спасение Мое не замедлит…»
 

(Ис. 46, 1–13).

Слушают моряки адмирала, он кажется им «орлом от востока из дальней страны, исполнителем воли Всевышнего», пророком, коему ведомо, «что будет в конце». От такого сознания легче переносить тяготы похода, опасности пути.

Матросы пропели псалмы, идут ужинать. Командир уходит в каюту, сидит до полуночи над дневником, чертит карты, подсчитывает пройденные мили. Как жаль, что записи бесследно исчезнут. Мы узнаем об экспедиции по короткому письму адмирала к Фердинанду с Изабеллой, по скудным цитатам из творения замечательного человека – Лас Касаса.

Все стихло вокруг. Моряки улеглись на палубе, прикрылись куртками и парусами. Заснули. Вдруг из пролива, разделявшего Тринидад с островом Благодати (побережьем Южной Америки) послышался страшный шум. Люди вскочили на ноги, устремились к борту. Огромная волна в десяток метров высотой шла с запада на восток. Беда стремительно неслась на корабли, никто не надеялся на спасение. Испанцы ждали конца. Кто-то упал на колени и начал молиться, кто-то кричал от страха, кто-то в оцепенении замер у поручней, не в силах сдвинуться с места. Вал надвинулся на эскадру, резко приподнял ее, прокатился к заливу Ареналь. В темноте моряки увидели разыгравшиеся волны, корабли сильно раскачивались, лопались канаты крепежа. Постепенно море успокоилось, наступила тишина. Господь пронес смерть мимо испанцев. Колумб скупо описал загадочное явление:

«Находясь на борту корабля, поздно ночью я услышал ужасный рокот, доносившийся с юга. Я увидел, как с запада на восток море поднимается наподобие холма высотой с корабль, приближается ко мне. Сверху по направлению к судну с шумом и ревом двигалась волна с такой буйной стремительностью и яростью, с какой в проливе шли другие течения. Я был охвачен страхом, опасаясь, как бы она не опрокинула корабль, когда обрушится на него. Она пронеслась мимо к входу в пролив, где долго удерживалось волнение».

* * *

Будучи глубоко верующим человеком, Колумб искал естественные причины непонятных явлений. Утром он обследовал вход в пролив, названный Змеиной Пастью, нашел объяснение страшному грохоту и высокой волне, испугавших моряков. В том месте две части суши (остров Тринидад и северное побережье Южной Америки) образуют воронку, в часы прилива и отлива с чудовищным шумом пропускающую воду. Христофор выбрал подходящий момент, ввел в нее корабли. Вода в заливе оказалась пресной с коричневым цветом от обилия мути. Отстоявшись в ведре, она приобретала прозрачность и вкус Гвадалквивира. Колумб догадался, что с юга в залив впадает огромная река, протекающая по земле, равной материку. Командующий не ошибся. Сюда втекают многочисленные протоки дельты Ориноко. Эта река, протяженностью в 2730 км, ежеминутно сбрасывает в море больше воды, чем Волга, Днепр, Днестр, Прут, вместе взятые. Гигантские массы пресной воды поднимаются на север, где у второго выхода из залива сталкиваются с солеными течениями, образуют буруны и водовороты.

Адмирал миновал пролив, поднялся на север вдоль шестьдесят второго меридиана к выходу из залива. Борьба пресной воды с соленой и торчащие из волн каменные островки, заставили Колумба искать проход в другом месте. Второй пролив показался адмиралу значительно опаснее первого, он назвал его – Пастью Дракона. Считая сушу с левого борта островом и надеясь обойти ее с юга, эскадра повернула на запад, поплыла вдоль полуострова Пария.

В воскресение, 5 августа, испанцы ступили на американскую землю. Новый континент миролюбиво принял их. Густые леса покрывали опускавшиеся к воде пологие холмы. В кронах высоких пальм, опутанных паутиной лиан, хозяйничали обезьяны. Разноцветные попугаи, величиной с кур, летали между деревьев. В густой траве скрывались мелкие звери. В пряном ароматном воздухе порхали разноцветные бабочки, гудели насекомые. В сырых местах обнаружили гигантских улиток. На песчаном пляже грелись на солнце крабы. Пустые раковины жемчужниц рассыпались под ногами. На тихом пустынном берегу моряки не нашли следов человека.

На следующий день они поплыли дальше в поисках пролива и скоро на окраине леса натолкнулись на селение. Туземцы радушно встретили гостей.

«У многих индейцев висели на груди крупные куски золота, – записал Колумб, – у некоторых к рукам были привязаны жемчужины. Увидев эти предметы, я очень обрадовался, приложил немало стараний, чтобы узнать, где они добывают их. Туземцы сказали, что жемчуг ловят в северной части этой земли».

Описывая первую встречу с американскими аборигенами, адмирал допустил ошибку. Обнаруженные куски золота были гуанином – сплавом золота, серебра, меди, различных примесей. Туземцы делали из желтого металла кольца, браслеты, продолговатые пластины, крупные диски и вешали на шею. Колумбу повезло, он открыл страну с богатыми золотыми россыпями и жемчужными отмелями.

Христофор говорил морякам: «Если жемчуг родится от росы, попадающей в раковины, когда их створки открыты, как о том пишет Плиний, то есть основание предполагать, что здесь будет найдено много жемчуга, ибо росы в этих местах обильны, а больших жемчужных раковин встречается очень много».

Индейцы пригласили моряков в селение. Христофор заметил, что аборигены говорят на неизвестном языке и не похожи на жителей соседних островов. Здесь обитали араваки, похожие на индейцев Эспаньолы. Они населяли Центральную Америку и северное побережье южного континента. Араваки жили в домах из жердей и пальмовых листьев, отличавшихся двускатной крышей от шалашей Багамских и Антильских островов. Внутри просторных помещений складывали очаги. Хозяева попотчевали гостей кассавой и крепким хмельным напитком – чичей. Араваки с радостью меняли гуаниновые украшения на медь и бронзу, дарили испанцам все, что тем нравилось. Медь на полуострове ценилась высоко, ее привозили издалека, а золото лежало под ногами. Моряки провели в поселке прекрасный вечер.

Утром эскадра отправилась на запад. 8 августа у мыса Иглы дозорные заметили лес из красного дерева. Счастливые испанцы высадились на берег осмотреть дорогие деревья, подсчитать ожидаемую прибыль. Тут они встретили украшенных жемчужинами молодых женщин. Качество жемчуга поразило Колумба. Индианки сообщили, что раковины добывают в заливе или привозят с другой стороны «острова». Христофор не стал разыскивать колонии жемчужниц, велел плыть дальше. Все складывалось наилучшим образом: золото, жемчуг, красное дерево, покорные рабы, разноцветные попугаи, диковинные обезьяны шли к нему в руки. Одно лишь расстраивало Колумба: с каждым днем глаза видели хуже. Плавание по мелководью требовало большого мастерства. Адмирал без устали вел корабли, не смыкал глаз по ночам.

Испанцы двигались на запад, высаживались на берег, встречались с индейцами, обменивали товары, узнавали о богатстве страны. Чуть солоноватая вода у Пасти Дракона стала пресной, дно обмелело. Это свидетельствовало об отсутствии прохода через сушу, флотилия втягивалась в тупик. Адмирал велел Хуану Ниньо на маленькой каравелле «Коррео» пройти вперед, проверить предположение. Капитан возвратился с известием, что впереди нет выхода в океан. В конце залива моряки обнаружили четыре реки: Рио-Гранде, Сан-Хулиан, Амана, западный приток Ориноко. Колумб развернул эскадру, поплыл назад к Пасти Дракона.

Христофор исследовал выход из залива, правильно определил причину ужасных водоворотов и бурунов. «Я догадался, – записал он в дневнике, – что сталкивающиеся между собой высокие волны, врывавшиеся с сильным ревом в проходы, вызывались борьбой соленой и пресной воды. Пресная вода выталкивала соленую, не давала ей войти, а соленая не позволяла выйти пресной».

– Давайте вернемся на юг, к Змеиной Пасти, обойдем Тринидад с востока! – предложили кормчие.

– Вы не боитесь встречи с гигантской волной? – спросил адмирал.

Соратники молчали.

– Нельзя дважды испытывать судьбу. Однажды Господь спас нас от гибели, второй раз не придет на помощь. Мы пройдем через Пасть Дракона, – заявил командир.

– Это похоже на самоубийство! – возразил Кинтеро.

– Мы очень рискуем, – поддержал товарища Ниньо.

– Другого выхода нет. Обход Тринидада займет две недели. Нам нельзя терять дни, – объяснил Христофор.

– Лучше потерять три недели, чем утонуть у выхода в море, – спорил Кинтеро.

– Понюхай, чем пахнет из трюма, и подумай над своими словами! – велел адмирал.

– Чем? – не понял пилот.

– Гнилью, – пояснил Ниньо. – Продовольствие портится, мы обречем Эспаньолу на голод.

Эскадра везла продукты, предметы для колонистов. Разведывательное плавание составляло первую часть программы похода.

– Я буду молить Господа, чтобы мы остались живы, – сказал Кинтеро.

Моряки всегда боялись тринадцатого числа – чертову дюжину. Спеша на Эспаньолу, адмирал в тот день ввел корабли в Пасть Дракона. Мощные течения подхватили суденышки, понесли на камни посредине пролива. Испанцы считали секунды до столкновения с быками, но все обошлось благополучно. Каравеллы чудом проскочили между каменных островков, вышли в Карибское море. Бог помог Христофору – «орлу с востока, исполнителю определения Своего».

* * *

Из Пасти Дракона Колумб повел корабли на запад вдоль северного берега полуострова Пария, исследованного им с южной стороны. На следующий день эскадра подошла к острову Маргарита, обнаружила колонии раковин-жемчужниц. Никогда еще испанцы не видели такого большого количества хорошего жемчуга. До позднего вечера они выменивали у туземцев жемчужины, добывали раковины в неглубоких водах. Кормчие предлагали командиру задержаться на неделю, но он спешил на Эспаньолу. 15 августа флотилия поплыл на северо-запад в открытое море. Исследовательская часть похода закончилась. Два года Колумб мечтал об экспедиции и лишь две недели совершал открытия. Не кажется ли вам это странным?

Прежде, чем осудить Христофора за чрезмерную поспешность, вспомним, в каком состоянии он искал проход в Индию.

«Идя в этих местах, – писал Лас Касас, – адмирал страдал глазами оттого, что совсем не спал, так как путь между островами чреват постоянными опасностями. В таких случаях обычно адмирал бодрствовал. Он говорил, что здесь чувствовал себя более усталым, чем когда открывал другой материк, то есть Кубу, потому что глаза его застилались кровью. Таковы были его ни с чем не сравнимые труды на море».

Третье плавание Колумба

Добавьте к воспалению глаз участившиеся приступы артрита и вы поймете, что пережил за две недели Колумб. Но это была не главная причина стремления Христофора быстрее отправиться на Эспаньолу. Он сильно беспокоился за судьбу брата. Заботы вице-короля возобладали в душе Колумба над желанием узнать неизведанное. Он стал колонизатором. Погоня за наживой и бескорыстное служение науке – несовместимы. Любому человеку на месте адмирала пришлось бы выбирать между первым и вторым. Колумба можно было бы понять, если бы он хотел создать собственное королевство с гаванями и судоверфями, откуда снаряжал бы корабли для походов на запад. В этом его упрекали противники, сам адмирал уверял монархов, будто не имел подобных замыслов. Говорить о независимости можно было лишь до 1496 года, пока существовали предпосылки для отделения от Кастилии. Впрочем, – незначительные, не позволяющие рассуждать о себе всерьез. С лета 1498 года корона подчинила исследование западной части океана ведомству Фонсеки, активно вмешивалась в дела Эспаньолы. Христофору с трудом удалось сохранить часть своих привилегий, позволявших надеяться на увеличение доходов. Болезни и жажда денег пересилили научные интересы Колумба. Открытия в заливе Пария он совершал по пути на Эспаньолу, как искал в Атлантике легендарные земли, не отклоняясь от маршрута. Другой капитан повел бы корабли в обход полуострова, наткнулся на побережье Центральной Америки, начал подниматься на север в поисках прохода в Индию, пока бы не кончились продукты, и не взбунтовались изнуренные долгим плаванием команды. Вместо этого адмирал прекратил исследования, повернул на Эспаньолу.

В письме Христофора монархам есть интересное замечание: среди причин, обусловивших короткое плавание у материка, он сообщает, что «мой большой корабль не был приспособлен для подобного плавания». Значит, со дня начала подготовки экспедиции адмирал не планировал проведения больших исследовательских работ и в качестве флагмана выбрал крупное транспортное судно, способное доставить на Эспаньолу тонны груза. К тому же, «он не был достаточно обеспечен опытными моряками, так как перед уходом из Кастилии не решался открыто сказать, что направляется в путь для совершения открытий. Адмирал опасался, что, скажи он так, ему будут чинить препятствия, чтобы не просил денег, которых у него не было», – добавляет Лас Касас. Оказывается, Фердинанд с Изабеллой противились желанию мореплавателя продолжить изучение «азиатских» берегов. Теперь становится понятным, почему Колумб скрывал свои намерения даже от ближайших помощников, засекретил от них предстоящий маршрут. Монархи послали его на Эспаньолу, а он, разделив эскадру на две части, на свой страх и риск попытался поискать южные земли. За это Колумба могли наказать, потребовать возмещения стоимости испорченных товаров.

15 августа Христофор сделал интересную запись: «Думаю, что это большой, до сих пор неизвестный континент, так как из него вытекают много рек с пресной водой. Кроме того, в своей книге Исидор (Ездра) утверждает, что на земле существуют шесть частей суши и одна часть воды».

Христофор употребил переход через Карибское море на осознание совершенных открытий. Через два месяца он изложит мысли в пространном письме к Фердинанду и Изабелле. Создается впечатление, будто оно написано человеком с помутившимся рассудком, одолеваемым навязчивыми бредовыми идеями, не заботящимся о стройности мыслей, перескакивающим с одного на другое, смешивающим в кашу изображения островов с нападками на врагов. Я предоставлю прокомментировать письмо Якову Свету, влюбленному в Колумба и посвятившему исследованию его деятельности всю жизнь. Благодаря замечательному ученому мы можем прочитать на русском языке дневники и письма адмирала, воспоминания современников, биографов великого мореплавателя. Хотя я не знаком с Яковом Светом и во многом не согласен с ним, его книги побудили меня написать исследование о Колумбе.

«Красной нитью через весь документ проходит старый колумбовский тезис, – пишет ученый, – суша велика, море мало, и к этому отправному положению, которым венчаются построения автора, добавлены новые и чрезвычайно "оригинальные" доводы в подтверждение другого постулата. Постулата, согласно коему все новооткрытые земли должны трактоваться как неотъемлемая часть Азии.

Адмирал начинает с Птолемея. Птолемей был прав, Земля – шар. Но, отмечает адмирал, Птолемею известно было лишь одно полушарие, восточное. Западного полушария он не знал и по неведению счел его идеальной полусферой. А это не так. На самом деле Земля грушевидна. Округлая часть груши – это полушарие, ведомое Птолемею, но другое полушарие имеет вид той половинки груши, к которой прикреплен черенок. Эта часть нашей планеты слегка вытянута, и на ней имеется возвышение, подобное тому месту груши, от которого исходит черенок, некая выпуклость, точь-в-точь такая же, как сосок женской груди.

Мысль эта повторяется дважды, совершенно очевидно, что автор придает ей огромное значение. Затем следует длинное отступление о необычайно мягком климате Тринидада и Парии. За этим отступлением идет ссылка на Священное писание; Господь наш сотворил земной Рай и водрузил в нем древо жизни, и от корней сего древа светлый ключ дал начало четырем великим рекам мира – Гангу, Тигру, Евфрату и Нилу.

Некогда философы-язычники искали земной Рай на Счастливых островах. Счастливые острова теперь хорошо известны – это Канарский архипелаг, никакого намека на Рай там нет. Но зато великие ученые богословы утверждали, что Рай должен находиться где-то на Востоке. Вернее, на рубеже Востока и Запада.

Далее следует такое рассуждение: земной Рай – высокое место, откуда истекают величайшие реки. В Раю климат нежен и мягок, Рай расположен на границе Востока и Запада. А коли так, то выпуклость у черенка земной груши – это вместилище Рая, и находится оно у залива Пария, в той стороне, откуда втекает в море огромная река и где царит вечная весна. Вывод чрезвычайно смелый и перспективный: окраина Востока, куда привел Христоносец Колумб свои корабли, – это не только страна Великого хана и Индия, но и земной Рай. А дабы в этом не сомневались скептики, даны ссылки: а) на Исидора Севильского, б) на Беду Достопочтенного, в) на отца Церкви Амвросия, г) на великого язычника Страбона, д) на грандиозного ученого-схоласта Дунса Скотта.

С земным Раем все прояснилось. Теперь остается доказать, что суша велика, а море мало. И доказательства следуют. Ссылки на Аристотеля, Сенеку, Плиния, Птолемея, блаженного Августина, Амвросия, комментатора Священного писания Франсуа Майрона (он назван Майронесом) и библейских пророков. Но список этот открывается нашим старым знакомцем Пьером де Айи. Большинство великих имен заимствовано из текста вещей книги де Айи, с ней адмирал никогда не расставался. Вывод: из семи частей света шесть не покрыты водой. Еще раз подтверждается, что замысел великих плаваний западным путем был верен и что, пройдя неширокое Море-Океан, адмирал достиг предела Азии…

Чрезвычайно любопытно, что рассуждения о земном Рае и малом море переслаиваются в письме о третьем плавании с ясными и точными описаниями берегов, морских течений и коренных жителей новооткрытых земель. И с горькими жалобами на клеветников и очернителей, которые обвиняли адмирала в том, что новооткрытые земли пожирают огромные средства и не дают дохода. А ведь открыт земной Рай, и, стало быть, Бог воздаст за все сторицей, и Их Высочества получат все, на что они надеялись…»[86]86
  Свет Я. Колумб. М.: Молодая гвардия, 1973. С. 286–289.


[Закрыть]

К сказанному добавлю: это написал человек в францисканской рясе, убежденный в истинности учения о земном Рае, желавший согласовать его со своими открытиями. Яков Свет сгустил краски. Колумб сообщил не об открытии Рая, а о том, что дошел до его преддверия. Адмирал более осторожно высказывал мысли: «Если эта река не вытекает из земного Рая, то я утверждаю, что она исходит из обширной земли, расположенной на юге и оставшейся до сих пор никому не известной». Он говорил о форме Земли: «Я не раз читал, что мир – суша и вода имеет форму шара. Авторитетные мнения, опыты Птолемея и других, писавших об этом, подтверждают и доказывают подобное… Они основывали свои суждения на знакомстве с тем полушарием, на котором жили, считая его шаровидным… О том же свидетельствуют лунные затмения и другие небесные явления от запада к востоку, а также восхождение Полярной звезды от севера к югу. Теперь же… наблюдались столь великие несоответствия, что я вынужден заключить, что Земля… похожа на округлую грушу, за исключением того места, откуда отходит черенок. Здесь земля имеет возвышение, она подобна совершенно круглому мячу, на котором на одном месте наложено нечто вроде соска женской груди». Исходя из такого представления о форме нашей планеты, Колумб сделал вывод, будто бешеные течения в проливах залива Пария объясняются их высоким положением относительно уровня океана. «Эти места наивысочайшие в мире наиболее близки к небу», – писал Христофор.