Текст книги "Христофор Колумб"

Глава XXII
Гибель «Санта-Марии»

Утром 18 декабря адмирал сошел на берег, соорудил высокий крест. Туземцы дружно помогали испанцам в надежде, что магический знак богов принесет им благополучие. Закончив работу, моряки покинули гостеприимное селение.

Задержка в пути на два дня объяснялась не стремлением Христофора лучше познакомиться с коренными жителями страны, а противными ветрами, дувшими последнюю неделю. Не дождавшись конца непогоды, командующий вывел эскадру из залива, направил вдоль берега Эспаньолы. Шквалы отбросили ее на север к Тартуге. Пришлось лавировать, делать зигзаги по заливу, образованному двумя островами, подставлять ветрам, то правый, то левый борт.

Высокие горы на берегу Эспаньолы сменялись долинами, орошаемыми чистыми реками. На пологих холмах качались от ветра густые леса. Остров казался огромным. Колумб решил, будто своими размерами он превосходит Испанию. На самом деле Эспаньола значительно меньше ее, но достаточно велика, чтобы вместить четыре Сицилии. На острове много гор, отчего впоследствии он получит второе название – Гаити (Возвышенный). Роскошная зелень вокруг показывала испанцам плодородие почвы, здесь в избытке имелась пригодная для возделывания земля, способная принять сотни тысяч европейских колонистов. Поля Эспаньолы Колумб сравнивал с нивами Кордовы.

Весть о добрых посланниках небес распространилась по острову. Восторженные туземцы встречали испанцев, предлагали поселиться в деревнях. От прежнего недоверия не осталось и следа. Только на соседних островах, куда моряки зашли, спасаясь от ветров, к ним отнеслись настороженно, не выказали желания торговать.

Два дня эскадра преодолевала встречные шквалы, пробивалась на восток к золотоносным островам. Вместо одного Банеке их стало несколько, да вот беда – они прятались от испанцев! Подплывешь к указанной аборигенами земле, а ее нет.

Корабли обогнули извилистые берега, вошли в широкую бухту, названную именем Святого Фомы. В глубине залива виднелась деревня, на песке лежали десятки лодок.

Туземцы заметили корабли, поплыли встречать гостей. Они везли фрукты, овощи, рыбу и отдавали морякам за бесценок. Индейцы дарили испанцам все, что тем нравилось, от душистых плодов до золотых самородков. Адмирал запретил матросам злоупотреблять простодушием хозяев, велел давать что-нибудь взамен. Вслед за жителями деревни на корабли прибыли касики соседних земель. Они везли Колумбу подарки, приглашали посетить поселки, с важным видом вели переговоры, подтверждали, будто рядом лежат богатые области.

Моряки побывали в деревнях, где их приняли с радушием. Индейцы воздавали испанцам божественные почести, верили, будто визит белых людей принесет племени благополучие. Деревни походили одна на другую, как две пальмы на берегу. Европейцев встречали раскрашенные в красную, черную, белую краску аборигены, не знавшие одежды, с камешками и раковинами на руках и ногах. По мнению Колумба, краска предохраняла тело туземцев от солнечных ожогов, заменяла одежду. Испанцы считали наготу неприличной для христианина, не снимали штанов и рубах, дорожили ими, как главным внешним отличием от дикарей.

22 декабря к борту флагмана причалила огромная пирога. Туземцы радостно размахивали руками, кричали приветствия. Забросав испанцев фруктами и овощами, гости полезли на палубу. Почтенного вида старики объяснили командующему, что их послал хозяин части острова, могущественный Гуаканагари, которому подчиняются все мелкие касики. В подтверждение слов они подняли из лодки искусно сделанную деревянную маску, с вылитыми из золота глазами и носом. Щеки и лоб идола украшала инкрустация из кости, перламутра, разноцветных камешков.

Колумб не понял значения ритуального подарка, но по достоинству оценил богатство материала и работу мастеров. В знак вечной дружбы придворные Гуаканагари преподнесли предводителю белых людей изумительный пояс, украшенный подобным образом. На нем вместо пряжки была фигурка в виде маски с ушами, носом и языком из кованого золота. Раньше испанцы не получали дорогих подарков.

Индейцы пригласили Колумба посетить город властителя, расположенный восточнее бухты Святого Фомы, попросили подплыть на кораблях, дабы окрестные жители видели дружбу белых людей с великим касиком. Колумб согласился, однако встречный ветер не позволил судам покинуть гавань. Адмирал послал Диего де Арану, Перо Гутьереса и матросов нанести ответный визит, разведать дорогу до столицы Гуаканагари. Кастильцы спустились в пирогу, отправились на восток.

Обнаженные воины дружно гребли под счет старика. Прозрачная вода журчала у бортов. Моряки запоминали выступы берега, смотрели на дно, искали опасные мели. Послы проплывали мимо лугов, пологих холмов, густых лесов. В глубине острова виднелись высокие горы, над ними низко висели белые облака, а над головами испанцев ослепительно сияло жаркое солнце. Навстречу пироги попадались рыбачьи лодки. Туземцы ныряли в воду с короткими дротиками в руках, охотились на крабов, сетями ловили рыбу.

У эстуария реки пирога свернула к берегу, замедлила ход. Здесь чаще встречались лодки аборигенов, занятых своими делами. Туземцы махали руками вождям, приветствовали испанцев. Пирога начала подниматься вверх по реке. Встречное течение затрудняло движение, но гребцы не сбавили хода. Судно плыло по изгибам реки мимо возделанных полей, пальмовых рощ. Вскоре пирога причалила к берегу у большой деревни, моряки вышли на прогретый песок.

Индейцы окружили гостей, шумной толпой повели к правителю. Гуаканагари ждал на площади. Он был не старше тридцати лет, стройным, темноволосым, с резкими чертами лица. Тело касика прикрывала одежда из бумажной материи, получаемой из хлопкового дерева. Руки и ноги украшали ожерелья из камешков, на шее висели пластинки золота, в волосах торчали разноцветные перья. Моряки заметили в поселке хорошие дома, чистые «улицы», богатых индейцев в одеждах с золотыми украшениями.

Каждому испанцу Гуаканагари подарил платье из бумажной материи, ценившееся очень дорого, служившее отличием знати. У простых жителей, мужчин и женщин, узкие полоски ткани прикрывали бедра. Хозяева воздали гостям почести, растащили их по домам, принялись усердно поить и кормить, будто испанцы не ели целую неделю. Индейцы давали морякам все имевшееся в хижинах, а если получали что-нибудь взамен, относились к вещам с благоговейным трепетом, как к священным амулетам. Касик хотел задержать гостей на ночь, обещал устроить вечером соответствующее случаю развлечение, но они не посмели нарушить приказа командующего засветло вернуться на корабли. На прощание Гуаканагари одарил послов фруктами и овощами, которые отнесли в ожидавшую испанцев пирогу. Касик послал Колумбу чудесных ручных попугаев, золотые пластинки в форме монет. Счастливые индейцы провожали друзей до устья реки. Вернувшиеся в гавань моряки поведали товарищам о почетном приеме, возбудили воображение друзей рассказами о богатой стране Сибао. Индейцы утверждали, будто она находится на востоке внутри острова. Так в третий раз туземное слово вызвало недоумения, споры среди испанцев.

– Что такое Сибао? – допытывался Колумб.

– Сибао – это страна, где много золота, – повторял альгвасил Диего де Арана.

– Там у короля есть золотые знамена, – продолжил постельничий Перо Гутьерес.

– Золотые знамена? – не поверил адмирал.

– Да, – подтвердил Арана. – Они говорят, у властителя Сибао вся посуда из золота, он носит золотые украшения на руках и ногах, а Гуаканагари имеет лишь дешевые самородки на кожаных тесемочках.

– На Сибао есть рудники? – спросил Колумб.

– Там добывают золото с поверхности земли, – сообщил Арана.

– Как на Банеке! – вставил постельничий.

– Из Сибао золото в пластинках развозят по острову, – объяснил альгвасил. – Наверное, твои «монеты», – он кивнул на подарок Гуаканагари, – из Сибао.

Христофор взял пластинки, внимательно осмотрел, попробовал на зуб.

– Хорошее золото, – согласился адмирал.

– Мы должны найти Сибао! – заявил Арана.

– Может быть, индейцы говорят о Сипанго? – предположил Колумб.

– Звучит почти одинаково, – задумался альгвасил.

– Откуда здесь Сипанго? – удивился придворный.

– Остров Сипанго находится на юго-востоке от Азиатского материка, – пояснил Христофор, – в том месте, где указывают индейцы.

– Вы думаете, они говорят о Сипанго? – усомнился Гутьерес.

– Да

– Мне показалось, речь шла о внутренних районах острова, – напомнил Арана.

– Не верьте индейцам, – возразил Колумб. – Они говорили о Банеке у восточной оконечности Эспаньолы, но там нет его, а сейчас перепутали остров Сипанго со своими внутренними областями. Надо встретиться с Гуаканагари и подробнее узнать о Сибао.

– Это легко осуществить, – заверил альгвасил. – Мы не заметили до устья реки камней и песчаных отмелей. У берега чистая глубокая вода.

– Завтра поплывем к Гуаканагари, потом отправимся разыскивать Сибао! – пообещал Христофор.

* * *

На рассвете воскресного дня, 23 декабря, Колумб отдал приказ сняться с якорей. Обычно в праздничные дни он старался не выходить в море, так как был человеком набожным, но тут изменил своему правилу. Господь наказал его за это. Встречный ветер утих, с берега дул легкий бриз. От слабого ветра паруса не пузырились, каравеллы еле тащились вдоль берега. Адмирал надеялся, что к полудню появится попутный ветер, и корабли подойдут к устью реки. Затишье предвещало смену ветров. Часа через три береговой бриз исчез, а попутный ветер не пришел. Паруса поникли на реях, корабли замерли на рейде.

Собравшиеся в дорогу моряки изнывали от безделья, им хотелось скорее доплыть до царства Гуаканагари, высадиться на берег. Послы утаили от адмирала пикантные приключения. Женщины мечтали оказать белым людям всякие услуги.

Пока в ожидании ветра корабли стояли в заливе, к ним подплывали лодки индейцев. Колумб приглашал гостей на палубу, выспрашивал о Банеке и Сибао. Туземцы кивали головами, показывали руками на восток, говорили таким тоном, будто приплыли с этих островов. Несколько раз Христофор специально сказал вместо «Сибао» – «Сипанго», аборигены восприняли его как хорошо знакомое слово. Постепенно командующий убедил себя, будто неподалеку лежит Япония, которую нужно обязательно посетить. А ведь эскадра уже три недели потратила на исследование Эспаньолы и поиски Банеке, следовало подумать о возвращении к «материку». Если бы Колумб вернулся на Кубу, продолжил путь к Великому хану, то его заблуждение разрушилось. Вместо этого он решил искать Поднебесную столицу у Сибао и не желал отказываться от розысков Банеке.

Штиль. На море ни облачка! Привычный шум над головой сменился тишиной. Звуки на берегу стали громче, отчетливее. Исчезли волны, поверхность океана превратилась в блестящую гладь. Запахло серой, корабельной смолой; из трюма выполз затхлый, неприятный воздух. Солнце нагрело палубы, наполнило жаром все вокруг. Зачесались от пота грязные тела. По древнему обычаю моряков, испанцы редко мылись, сохраняли на теле жир, предохраняющий от ветра и соли, а теперь страдали от него. Некоторые матросы полезли купаться, другие спрятались под навесы. Каждый спасался, как мог.

Весь день промаялись в гавани в ожидании ветра. Вечером с океана задул бриз в сторону берега, каравеллы медленно тронулись в путь. Навстречу ползли поля и леса, причудливые выступы земли сменяли друг друга. К полуночи проплыли несколько миль, замерли у берега. Ветер исчез, все стихло. Чудесная лунная ночь опустилась на землю.

Утром 24 декабря, в сочельник, с береговым бризом преодолели пару миль и до вечера застряли у мыса. Приближалось Рождество – величайший праздник Христианского мира. На закате дня отслужили торжественную мессу, на ужин получили по второй кружке вина. Неожиданно в темноте задул слабый попутный ветер. Корабли выбрали якоря и медленно, очень медленно, поплыли на восток. Лунный свет разливался по гладкой поверхности моря, видимость берега была хорошей. В двенадцатом часу подошли к мысу, в честь праздника назвали его Святым. Столица касика находилась в полутора милях от мыса.

Утомленный Колумб решил, что корабли не доплывут до Гуаканагари, ушел спать. Накануне он провел без сна около сорока часов. Командир не волновался за судьбу кораблей. Ветер ослаб, каравеллы почти не двигались, «море было спокойным, как вода в чаше», дорога разведанной. Посетившие касика моряки осмотрели прибрежные воды, запомнили опасные места.

Ничего так не утомляет моряков, как затянувшиеся штили да медленное скольжение в безветрие по тихой воде. В первый раз адмирал потерял чувство осмотрительности, покинул палубу, не заякорив эскадру. «Колумб вообще был очень осторожен в своих плаваниях у берегов, – замечает Вашингтон Ирвинг. – Он, не обращая внимания ни на какую погоду, проводил целые ночи напролет на палубе и очень редко доверял своим помощникам, когда впереди предвиделась не только опасность, но даже затруднения».

Хозяин «Санта-Марии» Хуан де ла Коса дежурил с вахтенными матросами. Выпитое по случаю праздника вино сразило шкипера. Наказав рулевому держаться дальше от берега, он отправился спать. Вскоре от безделья захрапели вахтенные, не имевшие работы из-за отсутствия ветра. Вслед за ними прилег у румпеля рулевой, доверил судно следившему за песком в ампольетах юнге. Это явилось нарушением морских правил, да кто помнит о них накануне Рождества?

Хотя ветер утих, течение незаметно увлекало флагман к песчаной банке. Опытный моряк заметил бы буруны у отмели, обратил внимание на слышимый за милю от опасного места шум прибоя. Юнга впервые вышел в море, не знал морской науки. Парень честно выполнял свои обязанности, держал румпель в том направлении, как показал рулевой. «Нинья» плыла мористее «Санта-Марии», на расстоянии пол-лиги от нее, не могла своевременно заметить отмели. Но даже если бы кормчие Висенте увидели опасность, то не подумали бы, что флагман способен угодить в западню на спокойной воде, имея в запасе большое расстояние.

За полчаса до полуночи «Санта-Мария» села на мель рифовой гряды. Сильный удар проломил днище у кормы. Юнга закричал, поднял на ноги команду. Первым прибежал адмирал, за ним – де ла Коса. Колумб мгновенно оценил обстановку, велел шкиперу с матросами сесть в лодку, завести якорь далеко вперед, освободить нос корабля, сидевший не так глубоко, как корма. Де ла Коса спустил на воду шлюпку, спрыгнул в нее с вахтенными и, вместо того, чтобы спасать собственную каравеллу, погреб к дрейфовавшей «Нинье». Христофор в отчаянии кричал ему вслед, но перепуганные моряки не слушали командующего. Приплыв на «Нинью», шкипер рассказал капитану о случившемся несчастье, попросил взять его на борт. Висенте запретил де ла Косе подниматься на палубу, разбранил за трусость, спустил на воду шлюпку со своими людьми, поспешил на помощь Колумбу.

«Санта-Мария» зависла носом на рифе в направлении суши. Прибой поднимал и опускал ее, ударял об острые кораллы. Пока единственная лодка флагмана плавала до «Ниньи» и обратно, а расстояние было значительным, в трюме корабля прибывала вода, каравелла погружалась на дно. Стараясь спасти судно, Колумб приказал срубить грот-мачту. Корабль не приподнялся над грунтом. За центральной мачтой упали в волны фок и бизань, но ничего не изменилось. Киль глубоко врезался в песок, сломался в нескольких местах, разворотил обшивку.

Корабль оседал. Сильные буруны били судно в борт, клонили на бок. Было поздно снимать «Санта-Марию» с банки лодкой. Когда Висенте подплыл к флагману, корабль лег на бок. Вода смыла планширь левого борта, попала в трюм. К счастью моряков, стояла тихая погода, иначе судно в считанные минуты разбилось бы на камнях в щепы, а экипаж погиб.

О спасении «Санта-Марии» не могло быть и речи. Команда флагмана готовилась покинуть корабль. Люди не поддались панике, четко выполняли команды адмирала. В драматический момент они думали о грузе и снаряжении. Начавшийся отлив грозил уничтожить судно. На помощь товарищам спешила «Нинья».

Колумб пересадил часть экипажа на подошедшую каравеллу, послал вторую лодку с альгвасилом и постельничим в поселок касика с просьбой о помощи. Матросы и офицеры принялись спасать имущество «Санта-Марии». Они сколачивали плоты, перевозили на досках к берегу запасы провизии, оружие, товары для обмена. Из-за рифов командующий велел «Ниньи» лечь в дрейф до рассвета чуть поодаль от места гибели «Санта-Марии».

Столица Гуаканагари лежала в миле от песчаной банки, посланники адмирала быстро нашли индейцев. Узнав о несчастье белых людей, касик прослезился и сразу отправился на берег моря. Тысячи индейцев прибыли на пирогах в тот момент, когда поднявшиеся волны крушили остов «Санта-Марии». С невероятным проворством туземцы окружили каравеллу, начали выгружать из нее товары, переправлять на берег, где за ними наблюдал Гуаканагари. Он следил за тем, чтобы не пропали вещи гостей, чтобы работа производилась аккуратно, чтобы туземцы не портили товары. Касик посылал своих братьев к адмиралу, обещал дать ему все необходимое.

Колумб сидел на «Нинье». Он боялся индейцев, хотел выглядеть богом.

Глава XXIII
Форт Навидад

В день Рождества моряки устроили на берегу торжественную службу. Адмирал успокаивал подчиненных, говорил о воле Господней, о постигших экспедицию испытаниях. Люди слушали командира, поглядывали на пустынный берег, думали о своей судьбе. Покачивающаяся на волнах «Нинья» не могла взять на борт сотню людей. Кому-то предстояло ждать помощи на чужом берегу. После праздничной мессы Колумб дал людям отдохнуть, а сам пошел осматривать устроенный ночью лагерь.

Индейцы сложили спасенные вещи у трех одиноких хижин рядом с водой. Ценные предметы спрятали в домах под кровлей из пальмовых листьев. Прочие сложили на земле, очертили вокруг магическую полосу, запрещавшую смертным приближаться к имуществу богов, попросили духов стеречь все сохранившееся от «Сант-Марии». За деревней протекала река с песчаными отмелями. Густые тропические леса вплотную подступали к побережью. Зеленые холмы с серыми каменными утесами дополняли вид местности.

– Эта деревня не годится для города, – сказал альгвасил. – Гавань непригодна для судов, на низких холмах не построить надежной крепости.

– Здесь есть чистая вода, – возразил постельничий, – а для обороны от дикарей не нужны толстые каменные стены.

– Для разгона голозадого воинства хватит одного выстрела бомбарды, – поддержал инспектор придворного.

– Можно поселиться в городе Гуаканагари, – посоветовал капитан «Ниньи».

– Это опасно, – покачал головой Арана и посмотрел на командующего.

Христофор молчал. Ему не нравился берег, но искать удобное место, перетаскивать туда половину снаряжения экспедиции не имелось времени. Надо было срочно возводить лагерь для защиты моряков.

– Сегодня туземцы дружат с нами, а завтра воспользуются несчастьем, нападут на корабль, – пояснил постельничий. – Португальцы в Африке соблюдали осторожность. Миролюбие индейцев не должно ввести нас в заблуждение. Вспомните предостережения пленников на подходе к Эспаньоле!

– Они пугали нас одноглазыми людоедами, – усмехнулся Висенте.

– Я не хочу жить в поселке дикарей, – признался инспектор.

– Я тоже, – добавил альгвасил.

– На «Нинье» хватит места для вас, – заверил Висенте.

– А что делать с людьми?

– Не знаю, – пожал плечами капитан.

– Неужели мы все на одном корабле отправимся в океан? – воскликнул альгвасил.

Висенте взглянул на адмирала.

– Судно не выдержит сотню человек с запасом продовольствия, – промолвил Колумб. – Ищите место для крепости! Половину команды «Санта-Марии» оставим на берегу.

– Вы правы, – согласился постельничий. – В противном случае мы погибнем в океане.

– Хочешь построить форт? – догадался Арана.

– Если Бог здесь посадил корабль на мель, значит, хочет заложить христианское поселение. Завтра приступим к работе.

– Давайте возведем укрепление на холме! – предложил Гутьерес. – Оттуда хорошо видны поля у леса и побережье.

– Не спешите, подумайте, – велел адмирал. – При длительной осаде нужен источник или безопасный выход к реке.

– К утру мы разметим стены форта, – пообещал альгвасил.

– Потребуются доски, бревна, камни, – напомнил постельничий.

– Снимем обшивку с остова каравеллы, – решил Колумб, – перетащим валуны с побережья, нарубим деревья в лесу.

– Это большая тяжелая работа, – покачал головой инспектор. – Она займет много времени.

– У нас нет выбора, – ответил адмирал. Рождественский день команды судов отдыхали от забот.

Офицеры и королевские чиновники обсуждали создавшееся положение, выбирали место под крепость, расследовали гибель «Санта-Марии».

Испанцы заподозрили в злых умыслах хозяина судна, покинувшего палубу в часы вахты, отказавшегося спасать свое имущество. Было непонятно, почему кормчие рано заснули и спали так крепко, что не услышали шума бурунов? Не подмешали ли заговорщики снотворное в вино?

Де ла Коса оправдывал свое поведение усталостью и страхом. Улик против него не имелось. Колумб хотел строго наказать кормчих, нарушивших устав корабельной службы, но смягчился. Провинившихся моряков припугнули суровой карой, посадили под стражу. Через сутки кормчим зачитали смертный приговор, который адмирал сразу отменил, и послали рыть землю на строительстве крепости. Христофор понимал, что нельзя казнить людей за три тысячи миль от Испании, где каждый человек невосполним. В Саргассовом море адмирал пожалел бунтовщиков, смилостивился и над виновниками гибели флагмана.

Разговоры о вредительстве и обвинения Хуана де ла Косы продолжаются до сих пор. Основными доводами очернителей испанца являются утверждения, будто он не желал идти в плавание, мешал Колумбу в Палосе, хотел скорее вернуться домой, был заинтересован в гибели судна, так как получал полное возмещение его стоимости.

Строгие судьи забывают, что шкипер добровольно дал адмиралу каравеллу и без принуждения принял участие в плавание. Никто не отнимал у де ла Косы судно, не заставлял его пересекать океан. Он мог остаться в Испании, не участвовать в экспедиции или уплыть в Кастилию с Канарских островов, но предпочел не покидать судно, вышел с Христофором в просторы Атлантики. В тяжелый момент шкипер выступил на стороне моряков, требовавших возвращения домой, однако, забыл о том у Багамских островов, не вспоминал о подписанном прошении. Де ла Коса был профессиональным моряком, хорошо понимал, в каком трудном положении оказалась эскадра после исчезновения «Пинты». В такой ситуации только самоубийца мог утопить второй корабль со своим личным имуществом, которое ему никто бы не возместил. Вина Де ла Косы заключается в том, что напился вина и в страхе сбежал на «Нинью». Если бы хозяин судна не уплыл с друзьями на «Нинью», оно было бы спасено. В недалеком будущем Хуан де ла Коса прославит родину новыми открытиями в Америке.

Колумб считал флагман плохим кораблем, непригодным для прибрежного плавания, винил палосцев в том, будто по их вине зафрахтовал судно. Вопреки приказу королевы город не дал ему хорошей каравеллы. Гибель «Санта-Марии» перевернула планы испанцев. Судьба экспедиции зависела от маленькой каравеллы. Если «Нинья» не вернется в Кастилию, соотечественники забудут о Колумбе, прекратят поиски западного пути в Азию. Следовало сообщить на родину о совершенных открытиях, попросить помощи для вынужденных колонистов. Освоение азиатского побережья пришлось отложить до лучших времен, подумать о возвращении в Палос. Висенте предлагал отправиться на поиски «Пинты» и на двух кораблях плыть через Атлантику, но соратники уже не надеялись увидеть Пинсонов живыми. На коротком совете перед праздничным обедом офицеры приняли решение строить форт на Эспаньоле, готовиться к переходу через океан. Составление списка поселенцев отложили на пару дней.

* * *

26 декабря с раннего утра приступили к работе. Адмирал тяжело переживал утрату судна, винил себя за то, что ушел с палубы и в злополучный момент не почувствовал приближения опасности. Смерть «Санта-Марии» казалась ему Божьим наказанием за грехи, тщеславие, самоуверенность.

Колумб растерялся, впал в мистический экстаз, плакал и молился на коленях у походного алтаря, будто погиб не корабль, а живое существо. Он сменил свой роскошный костюм на бедную францисканскую рясу, подпоясался обрывком веревки с утонувшего судна. Отныне мы часто будем видеть великого путешественника в таком наряде в трудные минуты его жизни.

Диего де Арана и дон Гутьерес возглавили строительство форта. Они выбрали на берегу удобную площадку, разметили ее, вбили в землю клинья для стен и домов. Воспользовавшись отливом, бригада плотников разбирала остов «Санта-Марии». Матросы на шлюпках перевозили доски и балки на берег. Пленные индейцы собирали камни. Заготовители рубили в лесу высокие деревья. Провинившиеся кормчие рыли ямы под опоры, де ла Коса поспевал повсюду, старался загладить свой поступок. Отряд разведчиков отправился вглубь острова, чтобы узнать, какие земли окружают крепость, много ли на них индейцев.

Порою на берегу появлялись туземцы и с интересом наблюдали за работой гостей. Аборигены приносили товары для обмена. Получив желанные стеклышки, бумажки, полоски тканей, они быстро исчезали, словно боялись, что испанцы отнимут драгоценности.

Карта Эспаньолы, нарисованная Колумбом, на которой отмечены форт Ла-Навидад и долина Сибао 1493 год

После обеда на берег вышел адмирал, с осунувшимся лицом, темными кругами под глазами. Взглянул на работы, сделал замечания, направился к хижинам. Там матросы перебирали спасенные вещи, факторы сверяли с записями уцелевшие товары. Командующий расспросил об убытках, осмотрел кучи предметов, понюхал запасы продуктов.

– Сколько можно оставить припасов для полсотни человек? – поинтересовался у счетоводов.

– Примерно, на год, – подсчитали они.

– Это хорошо, – решил Христофор и побрел на берег, где матросы выгружали из лодки доски корпуса «Санта-Марии».

– Храни вас Господь! – моряки приветствовали командующего.

– Желаю вам того же, – ответил Колумб.

Он внимательно обследовал заросшие ракушками доски обшивки.

– Пора чистить днище, – посоветовал матрос командиру.

– И травить червя, – добавил второй, – а то к лету «Нинья» превратится в труху.

– Надо, надо… – задумчиво пробормотал Христофор и побрел к форту, где Арана вкапывал столбы.

– Что с ним? – матрос спросил приятеля.

– Не в себе… – предположил товарищ.

– Зря он так убивается, – посочувствовал матрос. – Господь дал – Господь взял… Хорошо, хоть люди не погибли!

– Это верно, – согласился товарищ. – Только нам от этого не легче. Плыть домой на одном корабле – все равно, что остаться здесь помирать!

– Мне нравится тут жить, – возразил моряк. – Женщины сами просятся в руки, мужья у них мирные.

– Сейчас они мирные, а как уйдем – неизвестно, что будет! – заметил товарищ.

– Плыть через океан опаснее! – не сдавался матрос. – Я попрошу капитана внести меня в список поселенцев.

– Хочешь быстро разбогатеть, пограбить дикарей? – догадался товарищ.

– Кто же не хочет? – усмехнулся матрос. – Пока ты будешь плавать, я найду золото.

– Дурак! – сказал товарищ и потащил доски к крепости. На холме кипела работа. Отдохнувшие за праздник моряки мечтали скорее возвести стены и отправиться в Испанию. Здесь тоже говорили о том, кому придется обживать форт. Желающих перезимовать рядом с племенем было немного, испанцы не верили в миролюбие туземцев.

– Сначала надо заключить с дикарями союз, – слышал Колумб разговоры, – а то зря все это…

– Скоро они явятся на переговоры. Покажем оружие, выстрелим из бомбарды. После этого никто не осмелится воевать с Кастилией!

– Кастилия далеко, а Гуаканагари рядом, – противоречили ему.

– Не пугай меня. Я не боюсь краснокожих «обезьян».

– Эй, посторонись! – закричал носильщик досок.

– Чего тащишь сюда грязь?! – возмутились строители. – Почисти обшивку на берегу от наростов!

– Некогда нам, – огрызнулся матрос. – Капитан велел до прилива разобрать судно на части.

– Складывай в сторонке, пусть подсохнут на солнце! – велел наблюдавший за работой постельничий. – Мы сколотим нары.

– Они воняют серой, – возразил парень.

– Зато клопы не заведутся, – усмехнулся придворный.

– И то верно, – согласился матрос.

Он кинул доски на землю, устало отер пот с лица. Заметив туземцев у леса, матрос спросил:

– Почему вы не заставили дикарей работать?

– Не хотят, – пояснил Гутьерес.

– Даже за подарки? – удивился матрос.

– Наверное, касик запретил им отвлекать нас от дел, вот они и держатся поодаль.

– Жаль, – вздохнул матрос. – С ними мы бы скорее справились с работой.

– Привыкнут к нам, помогут, – пообещал придворный.

– Сеньор адмирал! – издали закричал дозорный. – По реке спускается флотилия лодок!

Испанцы заволновались.

– Положите оружие рядом, но не берите в руки! – приказал Колумб, направляясь к посту, откуда заметили плывущих индейцев.

– Это Гуаканагари! – послышался голос дозорного. – Я видел ночью касика на берегу.

Моряки прекратили работу, следили за пирогами. Офицеры предлагали зарядить мушкеты, выдвинуть вперед пушку. Командующий запретил без нужды пугать аборигенов.

Кавалькада судов вышла из реки в залив, направилась вдоль берега к холму, на котором испанцы возводили крепость. Дружно работая веслами, туземцы быстро переправили касика со свитой на песчаный откос. Гуаканагари вышел из пироги, начал медленно подниматься по склону к офицерам. Среди них в старой коричневой рясе стоял адмирал.

Вождь племени приветствовал испанцев поднятием рук. В первую очередь он выделил альгвасила с постельничим, дважды посещавших его в городе на реке. Дон Гутьерес показал касику на Колумба. Гуаканагари не понял жеста придворного, безразлично взглянул на скромное одеяние командующего. Подошедший переводчик объяснил царьку ошибку. Гуаканагари смутился, выразил почтение опоясанному грязной веревкой седому человеку.

– Скажи ему, что моя грубая одежда – знак траура по погибшему судну, – велел Христофор толмачу.

Индеец выполнил приказание.

– Горе твое велико, – посочувствовал вождь адмиралу, – но не отчаивайся. Я помогу тебе. Возьми у меня все, что тебе нужно. Я велю сделать хижины, сложить в них ваши вещи.

– Благодарю тебя, – ответил Колумб. – Мы сами построим дома и склады. Ты окажешь мне большую услугу, если позволишь своим людям помогать нам в работе.

– Я сделаю так, – обнадежил Гуаканагари и тотчас велел индейцам включиться в работу.

Стоявшие поодаль мужчины подошли к испанцам, принялись старательно рыть землю, таскать с берега камни, валить деревья. Пироги поплыли к остову «Санта-Марии», начали перевозить на берег доски, металлические крепления, кованые гвозди – все, что удавалось снять с полузатопленного судна.