Текст книги "На суше и на море"

Глава 6
ДОЛГАЯ ДОРОГА В БАРХАНАХ

Владимиров раскачивался, балансируя на задних ножках стула. Это означало, что командир находится в прекрасном расположении духа. Лева заглянул в кабинет и почтительно заметил:

– Осторожно, Дмитрий Евгеньевич, паркет только вчера воском натирали.

– Ерунда! Нас еще в учебке учили падать.

В тот же миг ножки стула скользнули под стол, и голова Владимирова с треском встретилась с натертым до блеска паркетом, и слог последнего командирского слова лязгнул однократным эхом: «ать!»

Задов стремительно захлопнул дверь и буквально растворился в прохладном мраке коридора. Владимиров единым движением поднялся с пола.

– Учили, учили…с-с-с-с… – Он осторожно пощупал стремительно растущую на затылке шишку и зашипел. От благодушия не осталось и следа. Вот уже в который раз после чьего-нибудь предупреждения об опасности качания на стуле затылок Владимирова неотвратимо сталкивался с твердой паркетной доской. Командир начал подозревать предупреждавших в колдовстве и наличии черного глаза. Трижды сплюнув через плечо, Дмитрий Евгеньевич устыдился своего внезапного суеверия и затер плевки ногой. Наконец он решительно перешагнул валяющийся стул и подошел к связь-зеркалу. Вытащив из кармана расческу, Владимиров сделал несколько привычных движений по растрепавшимся волосам и снова зашипел: ушибленная голова болела порядочно. Затем, поморщившись, осторожно водрузил на голову фуражку, сдвинув ее несколько на глаза, чтоб не давила на больное место. Получилось даже угрожающе и с вызовом. Из темной поверхности связь-зеркала смотрело отражение насупленного, сурового и непреклонного офицера, готового к выполнению любых задач любой ценой.

Связь-зеркало вспыхнуло внезапно, без предварительного прогрева, шипения и треска. Ослепленный командир не сразу понял, кто с такой непривычной быстротой возник в ярком зазеркалье. С первыми словами из динамиков пришло осознание, и Владимиров автоматически щелкнул каблуками и вытянулся перед говорящим изображением во фрунт. Так он и простоял до тех пор, пока по штабному зеркальцу не прошла прощальная рябь.

Командир гибкой кошкой прыгнул к письменному столу и начал торопливо записывать все, что запомнил из речи куратора. Затем Владимиров поднял стул, сел на него к спинке лицом и начал перечитывать записи вслух:

– Молодец, что по форме встречаешь, я думал, у вас бардак, как обыч… – Владимиров запнулся и сглотнул часть текста, – гм, гм… с-с-с-с… Командир отложил блокнот, протянул палец к кнопке древнего селектора и на весь городок громыхнул жестью из репродукторов:

– Кузнецов, Задов, Батырбеков – ко мне!

* * *

– Равняйсь! Смирно! Вольно! Разойдись! Становись! Равняйсь! Смирно! Вольно! Разойдись!

Кузнецов и Задов реагировали на команды небрежными и одновременно точными движениями корпуса и головы, принимая в считаные доли мгновения соответствующие командам положения. «Расходился» и «становился» один бек. Он путался в длинной музейной сабле, спотыкался, ломал строй, пристраиваясь третьим к двум классическим строевым изваяниям, и не понимал, чего от него хотят. Гармония была недостижима.

– Садитесь. – Владимиров с явным усилием вспоминал, зачем вызвал подчиненных. Взгляд его зацепился за блокнот, лежавший на столе. Задов уже заглядывал в перевернутый текст, и командир поспешно забрал блокнот и начал зачитывать собравшимся отрывки торопливых записей.

Он решил подсластить пилюлю и начал издалека, намеками и иносказаниями…

– Вы отправитесь на родину мифов и легенд. Нет, Греция тоже родина… Сокровищница древних памятников и руин. Учтите, развалин там хватает. Новых не нужно, и старые приказано сберечь по возможности… В Страну восходящего солнца – о небо, это уже Япония! Вам путь предстоит в страну незаходящего солнца, в которой лето круглый год, там не бывает зимы… Вы отправляетесь в страну – мечту любого ученого, изучающего историю древнего мира. – Командир отряда повнимательней пригляделся к заскучавшим подчиненным. Из них никто даже отдаленно не напоминал ученого. Их физиономии не дотягивали до абитуриента, не то чтобы до аспиранта. Владимиров начал потихоньку закипать. – Короче! Отправляетесь в Египет, а точнее в Мертвую пустыню.

– А что за название такое жизнеутверждающее? – осторожно спросил Кузнецов.

– Там ничто живое прожить не может, – лаконично пояснил командир отряда. – Климатические условия тяжелые, располагают к вечности.

– Что сделать надо? Не томите! – заволновался Задов. Он считал, что с вечностью встречаться рано в любом возрасте.

Владимиров неопределенно пожал плечами и переставил пресс-папье на столе. После затянувшейся паузы ответил:

– По неизвестным мне причинам в главке последнее время не доверяют пневмопочте! – Командир многозначительно поднял вверх указательный палец и продолжил: – А сейчас и секретность передач по связь-зеркалу под бо-о-ольшущим вопросом. Цель задания установлена в общих чертах. В Египте, точнее – в Мертвой пустыне, что-то упало с неба. Никакой ясности нет. Все остальное просто, как квантовая метафизика. Обнаружить, распознать, обезвредить, далее действовать по обстановке. То, что вы должны найти, лежит в стороне от караванных путей. Единственный ориентир – развалины Старой крепости. Кто ее строил и зачем – неизвестно. Не факт, что это были люди! – попытался внести ясность в задание командир отряда. Ситуация была запутана окончательно и бесповоротно…

Ничего экстраординарного в этом задании я не вижу. В группе бойцы как на подбор. Любо-дорого глядеть!

С этими словами Дмитрий Евгеньевич строго посмотрел на сидящих перед ним Кузнецова, Задова и Батыра и с трудом поборол вернувшийся некстати – нервный тик щекой, выдававший его истинное отношение к грустным обстоятельствам.

– Какие еще будут указания? – для проформы спросил Кузнецов, исподтишка пуская солнечные зайчики в глаза Батыру начищенным до блеска сапогом.

Бек щурился и тряс головой.

Командир отряда выдвинул верхний ящик стола и вынул из него маленькую книжечку в дорогом кожаном переплете с золотым тиснением в виде замысловатых восточных узоров. Он положил ее на стол и с чувством сказал:

– Возьмите с собой. Это разговорник для общения в пустыне с местными аборигенами. Составлен лично товарищем Сусаниным во время одной многолетней командировки. Надеюсь, вам пригодится. Прихватите с собой побольше воды. Не на прогулку отправляетесь! – Владимиров нахмурился, подчеркивая важность задания и многозначительно добавил: – Сегодняшнее грядущее станет завтрашним настоящим той реальности.

Задов хищно подобрался, молниеносно сграбастал с командирского стола разговорник и тотчас спрятал в бездонный карман бриджей. После слов о настоящем и грядущем у разведчиков отпало последнее желание задавать какие-либо вопросы командиру. Переглянувшись, десантники молча встали и вышли из кабинета в колонну по одному, идя нога в ногу. Короткое занятие по строевой подготовке оставило после себя долгую память.

Выйдя из штабного здания, они разошлись по своим домикам, чтобы подготовиться к командировке. Собрались у карусели. Кузнецову достался то ли крокодил, то ли ящерица-переросток. Задов с трудом взгромоздился на огромного пони о двух головах. Батыр вальяжно разлегся на фанерном ковре-самолете со страховочными поручнями.

Карусель закружилась, завертелась, стремительно набирая обороты. Мужской красивый голос с легким акцентом запел:

 
Учкудук, три колодца…
Защити, защити нас от солнца!..
 

Когда карусель, замедляя скорость, остановилась, на ней уже никого не было. С круглой платформы скатился колючий шар перекати-поля. Медленно, словно упираясь и противясь судьбе, шар прокатился от карусели через плац, подгоняемый упругим ветерком, налетевшим со стороны моря.

* * *

Уже несколько дней разведчики шли по Мертвой пустыне. С восходом солнца температура стремительно росла. К полудню песок прожигал даже через подошвы казенных сапог. Но не этот жар и не сухость воздуха были причиной мучений разведчиков. С утра поднимался сухой колючий ветер. Он нес тучи песка, такие густые, что днем солнце казалось в тумане. Раскаленный песок сек лицо и руки, набивался в глаза, в уши – всюду, куда можно. Он вызывал зуд на коже, и без того воспалившейся от сухого, горячего ветра.

Разведчики давно потеряли счет километрам, пройденным по пустыне. Вдруг неожиданно и зримо их глазам открылась фантастическая картина. С вершины каменной гряды, на которую они взобрались, во все стороны виднелась сплошная волнистая равнина сыпучего песка, совершенно лишенная всяких следов растительности. Высокие барханы – вечные волны песчаного моря – рядами уходили вдаль, насколько хватало глаз. Кузнецов взглянул в бинокль, взятый у Задова, и не смог увидеть ничего, кроме мертвого сухого песчаного моря. Однообразная желтая равнина уходила за горизонт. «Хоть бы мираж какой появился! Одно и то же! Действительно, жизнь здесь невозможна», – подумал он.

Гибель всему живому, не только людям, сулили эти голые сыпучие пески, переносимые ветром. Единственными признаками жизни в море подвижного нагретого песка были ленточки следов на барханах. Это были следы мелких животных и крупных насекомых. Рассказы командира о караванах, засыпанных песком в Мертвой пустыне, не казались теперь преувеличением. Вода заканчивалась; фляги отзывались на тряску громким полупорожним всплеском. Погода стояла тихая и ясная, курортная. Солнце пекло немилосердно.

Вдалеке, почти у зыбкой дрожащей линии горизонта, появилось небольшое облачко. Кузнецов опять посмотрел в бинокль. Мощная оптика приблизила картинку. Раскаленный песок месил караван верблюдов, навьюченных тюками. Нет, тючищами! Верблюды неторопливо двигались в такт медленному, неясному дыханию пустыни. Время отсчитывалось огромными песочными часами барханов: так было, так есть, так будет…

– Караван! – объявил спутникам Кузнецов.

Задов с Беком, понурившись, сидели на вещмешках. Батыр в своем стеганом бухарском халате чувствовал себя неплохо. Задов ерзал и сдувал с кончика носа капли пота: сверху жгло солнце, снизу – песок.

– Почудилось тебе! Мираж все это, – тихо просипел Лева. Пересохшее горло саднило. Говорить было больно. Он поднял голову и прищурился на Николая Ивановича. – Ты тоже мираж. Откуда фрицу взяться в пустыне?

Ни слова не говоря, Кузнецов шагнул к Задову и со всей силы ущипнул его за плечо.

– Ай! – Лева подскочил с камня. – Больно же! Шуток юмора не понимаете! В пустыне без юмора нельзя. Откуда здесь взяться каравану?

– Посмотри сам. На! – Кузнецов протянул Леве бинокль.

– Ничего не вижу. Сплошная тьма египетская! – заволновался Задов, водя биноклем из стороны в сторону.

Кузнецов досадливо поморщился и аккуратно отвел от окуляров длинный Левин чуб.

– О-о-о! Роскошный вид! – обрадовался Задов, вглядываясь в даль.

Когда густое облако пыли в направлении, указанном Кузнецовым, оседало, в бинокль был виден большой караван. Раскаленные мозги десантников додумывали и услужливо воспроизводили звуки: колокольчики верблюдов, крики погонщиков.

– Эге-гей! Мы здесь! – закричал Задов и для верности выстрелил пару раз в воздух из браунинга.

К нему присоединился Кузнецов. Он размахивал фуражкой и тоже кричал. Невозмутимый бек экономно поднял руку в индейском приветствии. Батыр знал: пустыня – дело тонкое. Восторга товарищей он пока не разделял и экономил силы. «Посмотрим, что будет дальше», – думал он.

В караване их заметили. От густого облака пыли отделилось несколько всадников и поскакало к разведчикам.

Когда всадники подскакали ближе, стала различима сбруя коней, украшенная серебряными бляшками и развевающимися красными султанами над точеными головами породистых скакунов. Сами всадники были одеты, несмотря на жару, в легкие кольчуги. У каждого на боку висела кривая сабля с костяной рукоятью. Белоснежные тюрбаны были надвинуты низко на лоб.

Задов достал из кармана разговорник, составленный Сусаниным для блуждающих по пустыне. Лева раскрыл кожаную книжечку и громко прочел первую фразу:

– Шолом, братья!

В ответ на приветствие всадники выхватили сабли из ножен и, пришпорив коней, помчались к разведчикам во весь опор. Огненное солнце издевательским ледяным блеском сверкало на обнаженном оружии.

Задов безуспешно пытался послюнявить палец сухим языком и лихорадочно комкал страницы книжечки, пытаясь найти приличествующие случаю слова. Наездники подскакали вплотную и теперь гарцевали внизу бархана, коротко взмахивая саблями.

– Лехаим! – выкрикнул Лева, изо всех сил стараясь наладить контакт с воинственными аборигенами.

Один из всадников завизжал, остальные стали горячить коней, выбирая самый легкий и безопасный путь к вершине бархана. Лева хотел было зачитать еще пару фраз, но его опередил Кузнецов.

– Хватит! – Николай Иванович отобрал у Задова разговорник и убрал в офицерскую планшетку.

Один из всадников, в богато украшенном золотом кафтане поверх кольчуги, повелительным жестом приказал спускаться, убедительно показав длинное ружье, до этого лежавшее поперек седла. Кузнецов показал пустые руки и спустился ниже. За ним последовали остальные.

Начальник стражи подъехал к незнакомцам поближе и внимательно рассмотрел великолепную тройку. Ослепительно белый тюрбан, надвинутый низко на глаза, мрачный взгляд из-под нахмуренных бровей, – все это придавало ему вид воинственный и угрожающий. Но заметно было, что всадник изумлен: странно было встретить посреди Мертвой пустыни путников, путешествующих пешком.

– Мир вам! – проникновенно сказал Кузнецов и прижал руку к сердцу. – Да пребудет удача с вами.

Батыр почтительно поклонился. Задов лег на песок, но тут же вскочил, обливаясь потом. Сам себе одессит казался рыбой, пляшущей посреди раскаленной сковородки.

– И вам мир, странники! – неожиданно улыбнулся начальник стражи и сделал своим воинам знак рукой. Всадники вложили сабли в ножны.

– Кто командует караваном? – спросил Николай Иванович.

– У каравана нет начальника, – ответил всадник. – Несколько купцов возвращаются домой из паломничества по святым местам. А мы сопровождали их через пустыню, потому что в этих опасных местах всякий сброд частенько тревожит почтенных паломников, – говоря последние слова, он выразительно оглядел разведчиков, стоящих и лежащих перед ним.

– Проводите нас к купцам, – попросил Кузнецов.

– Хорошо. Скоро обеденный привал, мы вас проводим. – Начальник стражи лукаво улыбнулся и спросил: – Предпочитаете пешком? Может, есть желающие побыстрее и с ветерком?

Задов, лежащий на песке, во всеуслышание капризно объявил:

– Побыстрее! И с ветерком! Я сейчас закрою глаза и открою уже только на месте. А когда открою, то надеюсь никого не увидеть. Мне уже порядком надоели эти болтливые миражи.

Похоже, Лева перегрелся.

– Полосатого доставить с ветерком, – приказал старший.

Один из воинов соскочил с коня и с веревкой в руках подошел к Задову. Он быстро связал ему ноги, а другой конец привязал к седлу. Стражник одним движением запрыгнул на коня и, пришпорив его, с гиканьем помчался к каравану. Лева рассекал пространство быстро, с ветерком. Судя по крикам и проклятиям, Задов изменил своим желаниям и открыл глаза до прибытия на стоянку каравана.

– Славный ход у этого вороного! – сказал Кузнецов, провожая взглядом уносящегося вдаль всадника и его пассажира, перелетающего с бархана на бархан.

– Да! – с гордостью согласился главный стражник. – У настоящего правоверного воина должен быть чистокровный арабский скакун. – Ваш спутник не знает цену словам, – сказал начальник стражи, задумчиво провожая взглядом быстро уносящегося Задова.

– Будем считать это новым жизненным опытом, – ответил Кузнецов.

– Думаете, пригодится?

– Вряд ли, но давайте будем мыслить позитивно…

Крики Задова: «А-а-а!!! Хотите белого мяса?! Подходи по одному!» – затихли вдали.

Николаю Ивановичу и Беку предложили сесть на лошадей позади двух охранников. Маленькая кавалькада рысью поехала к каравану. Через пять минут, не более, они достигли места, предназначенного для отдыха. Начальник охраны привычно расставил стражу из своих воинов, а сам вместе с незнакомцами стал поджидать караван. Задов давно был на месте. Вопреки ожиданиям, он не скандалил, а вместе с кавалеристом, домчавшим его с ветерком, дымил по очереди длинной изогнутой трубкой. Курильщики оживленно обсуждали достоинства вороного скакуна. Конь стоял рядом, шумно всхрапывая, когда ветер сносил клубы табачного дыма в его сторону.

Скоро пара дюжин верблюдов, груженных товарами, и с погонщиками, вооруженными длинными пиками, прошли мимо первого кольца оцепления. За ними на тонконогих великолепных скакунах проследовали четверо купцов, которым принадлежал караван. Это были люди уже в возрасте, важные, толстые и вальяжные. За ними следовали цепочкой верблюды с поклажей и вьючные ослики, замыкавшие караван.

На стоянке кипела работа. Были разбиты шатры. Освобожденные от груза верблюды, лошади и ослики были определены на отдых вблизи лагеря. Посередине становища стоял большой шатер красного шелка с золотыми звездами. Туда начальник стражи и отвел незнакомцев, найденных в пустыне. Путники вошли под звездный купол. Четыре купца восседали на подушках. Слуги внесли подносы с едой и напитками.

– Кто такие? – спросил один из купцов.

Батыр заговорил первым:

– Меня зовут Батырбек, я – хан из восточных степей. По дороге в Мекку я и мои спутники-паломники были схвачены шайкой разбойников Черного Али. Несколько дней назад мы бежали из плена. По милости Великого Того, в чьих руках наши малые жизни, мы повстречали ваш караван в этом гиблом месте. Позвольте нам путешествовать вместе с вами, почтенные. Ваше покровительство будет оказано достойным. Мы – воины великого стратега. Нам надо выполнить обет – посетить Мекку и найти Старую крепость в Мертвой пустыне.

После долгого перешептывания между собой ответил старший из четверки купцов:

– Почтенный Батырбек, – важно сказал он, – мы с радостью берем тебя и твоих набожных спутников под свое покровительство и защиту. Старая крепость находится в самом сердце этого забытого аллахом места – Мертвой пустыне. Страшен ваш обет, многие не смогли его исполнить, да позаботится Аллах об их отважных душах. Мы поможем вам. А пока садитесь с нами, разделите скромную трапезу.

– Наш повелитель – Дмитрий-паша. Безгранична его мудрость и щедрость. Единственное, чего он не умеет, – это прощать. Поэтому мы должны выполнять невыполнимые задания, то есть брать обеты, – скрипуче пожаловался Задов.

Разведчики уселись рядом с купцами, и усердные слуги уже не успевали подносить еду. Задов в один присест осушил кувшин с водой, подслащенной медом. В конце трапезы слуги подали шербет и – о чудо! – воду в глубоких пиалах для омовения рук и лица.

Купцы сидели в солидном молчании и курили кальян, передавая по кругу длинный шланг. У каждого был свой мундштук, который очередной курильщик надевал на кончик шланга, перед тем как сделать несколько глубоких затяжек. Вода в прозрачной колбе громко бурлила. Разведчики от кальяна вежливо отказались: своих мундштуков у них не было. Десантники закурили из Левиного портсигара с замысловатым вензелем. Все сидели молча, выпуская сизые облачка табачного дыма, медленно уплывающие под своды шатра.

Послеобеденную тишину нарушил купец в тюрбане, украшенном сияющим алмазами пером.

– Вот так мы проводим все наше время, – тоскливо сказал он, – и в походе, и на привалах. Мы не знаем, как бороться с черной змеей хандры, обвивающей наши сердца. В городе или караван-сарае обычно после трапезы мы взираем на танец живота или услаждаем наш слух сладким пением кастратов. Как же это скучно! О путники, вы многое повидали и многое пережили. Подскажите нам, как прогнать тоску, чем развеять нашу скуку?

Остальные купцы с постными лицами продолжали курить, соревнуясь, кто выпустит больше колечек из дыма. Было видно, что это не приносит им радости.

Разведчики переглянулись. Батыр вздохнул и развязал кушак. Следом он снял халат и остался в заношенной майке с надписью «Пахтакор» на груди. Футболка висела на узких, слабых плечах, зато туго обтягивала выпирающий живот. Купцы заулыбались и перестали курить кальян.

– Отставить! – тихо скомандовал Кузнецов. – Танцы – на десерт! – Он посмотрел в глаза разомлевшему от еды и напитков Леве и коротко кивнул. Все знали непревзойденный талант Задова мгновенно ориентироваться в любой обстановке и времени. И на этот раз он не подкачал.

– Позвольте мне сделать вам предложение, от которого никто не сможет отказаться. Всем будет весело и хорошо, если на каждом привале я буду рассказывать остальным сказку. Мне кажется, это поможет скоротать время.

– Твоя правда, о незнакомец из пустыни! – с чувством сказал купец, начавший разговор о борьбе со скукой. – Мы принимаем твое предложение. Но с одним условием: ты должен рассказывать только интересные сказки и те, которые мы никогда не слышали.

– А перед сном сказки должны быть соответствующие! – нарушил молчание самый старый из купцов, с длинной седой бородой и сморщенным, как чернослив, лицом.

– Я очень рад, что моя идея пришлась вам по вкусу, – произнес Задов. – Чтобы показать, что мое предложение не пустой звук, я сейчас расскажу вам сказку, которую вы точно никогда не слышали. Зуб даю, – и, показав пальцем на Батыра, добавил: – Его зуб!

Бек широко улыбнулся, сверкнув золотой фиксой.

Купцы придвинулись поближе, а Задова усадили посередине на большую подушку, расшитую золотом. Слуги принесли чаши с подслащенной водой, наполнили кальян свежей табачной смесью и достали из костра горящих углей, чтобы разжечь его. Задов громко прополоскал горло, сдвинул набекрень каракулевую кубанку с малиновым верхом и произнес:

– Слушайте сказку-рассказку о двух братьях, Дюке и Люке.

«В стародавние времена, когда мир был плоским и покоился на трех верблюдах, а боги бродили среди людей, в одной досточтимой царской семье гномов родились два мальчика. Назвали их Дюк и Люк. Братья выросли, возмужали и, как и подобает достойным правителям, заботились о своем народе. Королевство в результате землетрясения ушло под воду. Дюк и Люк странствовали со своим народом по всей земле, неся людям культуру и просвещение, освобождая племена от тьмы невежества, обучая народ великому искусству торговли.

На берегу теплого моря, на пересечении сухопутных и морских торговых путей, братья основали город. Город назвали Одесса. Так возник один из самых загадочных городов северного побережья великого Черного моря. В ближайших землях еще царили примитивные охотничьи обычаи, а древние одесситы уже построили красавец порт; древние одесские математики научились рассчитывать сумму пошлин с въезжающих в город и размер налога с выезжающих; древние одесские кузнецы научились чеканить из благородного тяжелого свинца монеты других стран, неотличимые от настоящих золотых.

Город процветал. В самом его центре, на самой красивой площади, благодарные потомки установили памятник братьям-основателям: Дюк стоит на Люке и держит в руке свиток, на котором записана величина взимаемого налога со всех проплывающих и проезжающих, пеших и конных. Деньги текли в казну города и в карманы жителей полноводной рекой… – На этом месте Задов умолк и объявил купцам, что продолжение они услышат на вечернем привале.

Под испепеляющим солнцем караван продолжил свой путь. Теперь разведчики ехали на верблюдах, зажатые между мохнатыми верблюжьими горбами. Пустыня сменила свое однообразие: песок и барханы запестрели разноцветными оттенками – от желтого охряного до светло-апельсинового, название которому есть только в языке кочевников и купцов. Купцы же с нетерпением ждали привала и продолжения рассказа. Наконец наступил вечер, а с ним и долгожданная прохлада.

Слуги установили походный шатер. После вечерней молитвы и трапезы все уселись кружком возле костра, разведенного рядом с шатром. Задов продолжил свой рассказ.

«Пришла в те благодатные земли большая смута. Были забыты великие заветы Дюка и Люка. Гном пошел на гнома. Началась большая страшная война. Рухнули все правила и устои. Несколько лет шла затяжная битва в землях, где стоял на берегу моря город Одесса. Реки крови пролились, и великое Черное море бурлило кровавой пеной.

Славным гномам, населявшим Одессу, удалось выжить и устоять в кровавой смуте. Гномы показали себя подлинными великанами ума и сердца. Несмотря на все удары судьбы, выпавшие на ее долю, Одесса не исчезла с лица земли и процветает. Именно это остается самой великой тайной одесситов.

Вернемся ко временам смуты. Один мрачный гном, белый генерал, собрал могучую армию таких же неприкаянных, как и он сам. В этой войне он не смог победить, но успел собрать большую казну. Остатки его войска отступали, чтобы переплыть море и спастись от полного разгрома.

Жители города тактично напомнили белому генералу о заветах великих братьев Дюка и Люка, гласивших, что каждый, даже просто проезжающий, должен заплатить налог, переводя на обычный язык – делиться. Мрачный гном в лампасах ответил горожанам коротко и очень грубо. Особо непочтительно он отозвался об отцах-основателях и их заветах. Охрана обоза с казной была сильна и непобедима.

На городском собрании одесситы решили, что нельзя нарушать заветы, данные горожанам отцами-основателями. Принципиальные гномы постановили: идти, сражаться и забрать свое!

Быстро оседлав своих коротконогих пони, все поскакали вдогонку за вражеским караваном. Повозки с золотом не успели уйти. Завязалась кровавая битва. Охранники оказались действительно бесстрашными воинами. Белый генерал отрядил в охрану золотого каравана самых отчаянных солдат. Много славных одесситов полегло в том бою! Смерть собрала очередную страшную жатву среди горожан. На какой-то миг могло показаться, что славные потомки Дюка и Люка погибнут в бою за золото, но тут им пришли на помощь братишки-анархисты, гномы с железных кораблей. Мореходы поклонялись учению Хаоса и учителю Буки. Они высадились на твердую землю, чтобы нести свет учения в обмен на еду, вещи, огненную воду и деньги. Они тоже любили золото и ненавидели белого генерала, который любой хаос превращал в порядок. Братишки-матросики в полосатых одеждах примчались на тачанках, запряженных боевыми скакунами, и с ходу вступили в бой. Лихо развернув могучих пони, они открывали огонь прямо с колесниц, ставя огневой заслон.

Много погибло славных гномов, но и стражи, охранявшие золото, были уничтожены. Караван был захвачен, а богатства поделены честно, почти поровну. Всех погибших похоронили с почестями. Никого не оставили на поле боя, даже маленького Яшку-пулеметчика». – В этом месте Задов незаметно смахнул с ресницы набежавшую слезу. Как все эгоисты, Лева был сентиментален. Шулер Яшка так и не отдал ему карточный долг. И никогда не отдаст, уж будьте уверены…

– Хорошая сказка. Жизненная, – промолвил с гражданским пафосом один из купцов, оглаживая бороду. – Золото – вот истинный движитель прогресса и истории человечества. Богатыри, а не гномы!

– На том стоим, – скромно потупился Задов. – И стоять будем.

Долго еще сидели у костра путники, глядя в мерцающие угли. Потом все пошли спать. Надо было отдохнуть, ведь завтра предстоял очередной день тяжких скитаний по пустыне.

– Вот что бывает с теми, кто не хочет платить налоги, – задумчиво сказал другой купец, потирая шею. – Наш султан вешает или сажает на кол любого, кто пытается обойти государственную казну. Да будет благословен его род, да ничто не омрачит его мудрого царствования!

На рассвете караван продолжил свой путь. Поднявшееся из-за горизонта солнце быстро раскалило поверхность пустыни. Верблюды взобрались на вершину очередного огромного бархана. К разведчикам, сидящим на флегматичных кораблях пустыни, подскакал начальник стражи. Он указал рукой на точку, темнеющую у самого горизонта, и сказал:

– В той стороне находятся развалины Старой крепости. Здесь наши пути расходятся. Ваши фляги наполнены. Да поможет вам Всемогущий выполнить обет!

Пришпорив коня, сын пустыни ускакал вперед.

– Не очень они тут разговорчивые! – бурчал Задов, слезая с верблюда. За ним спустились на песок Кузнецов и Батыр. Щурясь от солнца, Лева посмотрел в бинокль, но точка так и осталась размытым пятнышком, несмотря на мощную оптику.

Мимо них один за другим проходили вьючные лошади и верблюды. Замыкали караван купцы на арабских скакунах. Разведчики проводили караван задумчивым взглядом и самостоятельно двинулись через раскаленные пески к далекой Старой крепости.

Вода, как обычно, закончилась сначала у Задова, а потом и у остальных фляги показали дно. Жажда мучила десантников, и теперь не осталось ничего важнее, чем просто переставлять ноги: левая – правая… левая – правая… Развалины Старой крепости приближались очень медленно, потихоньку.

В пустыне тень материальна. В ней можно полежать, ненадолго получить иллюзию прохлады, искупавшись в тени, как в воде. Разведчики шли, загребая ногами песок, к Старой крепости, надеясь найти тень и отдых. О задании никто давно не вспоминал, тем более что действовать предстояло по обстановке. Главное – добраться до развалин и укрыться в тени. Удушливый жар заполнил все вокруг. Тело человеческое в таких условиях бессильно; только воля и упрямство заставляет переставлять ноги и двигаться к цели.

Кузнецов взглянул в бинокль. Между двумя большими барханами было хорошо видно изломанную линию светло-коричневого цвета – контуры остатков крепостных стен. Как далеко! Неизвестно, сколько еще времени предстояло идти, а все уже совсем выбились из сил.

– Жа-а-арко! – тяжело процедил сквозь зубы Задов.

– Разве это жарко, – невозмутимо отозвался Кузнецов, щурясь из-под козырька фуражки. – Помню, зимой сорок второго каратели загнали нас в болото под Ровно. Пришлось прорываться с боем. Вот тогда действительно было жарко. – Из-под фуражки покатилась по шее капля пота, но, не достигнув воротника, испарилась, не оставив после себя даже небольшого пятнышка соли. Это был самый главный и страшный признак обезвоживания… Заветная цель, казалось, отодвигалась от утомленных десантников.

Еле волоча ноги, разведчики в конце концов преодолели расстояние до развалин. Перед ними раскинулись занесенные песком остатки разрушенных стен и бастионов со сглаженными ветром углами.

Наступила долгожданная передышка. Разведчики рухнули в благословенную тень под обломком стены. Они лежали в тени, они купались в ее блаженной прохладе.

Задов подложил под голову вещмешок, устраиваясь поудобнее. Он всегда ценил личный комфорт и не собирался отказываться от своих привычек. Что-то мешало вытянуть правую ногу. Лева попробовал отпихнуть ногой узкий камешек, выступающий из песка. Задов несколько раз толкнул его ногой. Песок с легким шумом осыпался. Из него торчало узкое горлышко медного кувшина, позеленевшего от времени. С громким хлопком из кувшина выскочила пробка, и следом за ней потянулся густой черный дым.