Текст книги "Доктор Ахтин. Жертвоприношения"

21

Семен Александров бросил сумку на пол и, пританцовывая под любимую рок-музыку, звучащую в ушах, подошел к компьютеру. Полчаса назад он сдал очередной зачет, и теперь в ближайшие пять дней был абсолютно свободен. Задев мышь, он вывел компьютер из спящего состояния. Кликнув на иконке подключения к Интернету, он ушел на кухню. Неторопливо приготовил кофе, хотя мыслями он уже был там – на своей странице Самиздата, в комментариях к своему последнему рассказу. И пусть история не совсем соответствовала действительности, – он решил, что не надо точно описывать, как он убивал – в целом, рассказ ему нравился.

Сделав глоток горячего напитка, Семен улыбнулся. Радость существования здесь и сейчас, предвкушение того, что он увидит и прочитает в комментариях, обжигающе приятный вкус во рту – всё это было настолько прекрасно, что не улыбаться было невозможно.

Сев за стол, Семен быстро добрался до нужного места в виртуальной реальности и нахмурился. Если первый комментарий был прост, предсказуем и понятен – 123321 посылал его на три буквы, – то второй вверг его сознание в глубокую задумчивость. Пользователь с ником «Черный» написал:

«Киллер, ты не дал мне докурить… хотя, может это и к лучшему, я в будущем не умру от рака легких… как не умерла от петли… да, было больно, но это мне понравилось… висеть на уровне пятого этажа и ждать, когда ты уйдешь… смотреть вниз, болтать ногами и терпеть… а рассказ о том, как ты убивал похож на гниющую на солнце свиную тушу – бесформенная вонючая куча говна… куча трусливого говна, потому что ты испугался описать всё точно так, как было… и ты не дал мне докурить…»

Семен из новостных программ знал о девушке-самоубийце, которая прыгнула с пятого этажа с петлей на шее. И радовался, что никто даже не заподозрил в этой смерти его руку. Он даже видел ролик в Интернете, который был снят камерой мобильного телефона каким-то парнем. Поэтому Семен сразу же отверг даже мысль о том, что этот пост написан Милой Говорко.

– Кто ты, Черный? – задумчиво спросил он, обращаясь к монитору.

Ответа не последовало.

Семен вздохнул. Искать пока он не может – пользователь «Черный» сейчас отсутствовал в сети. Задумчиво крутанув колесико мыши, он посмотрел ниже по открытой странице и понял, что больше комментариев нет.

Сделав глоток из кружки – оказалось, что кофе чуть теплый и противный, он поморщился. В ушах зазвучала очередная песня «Нау»:

 
Я пытался уйти от любви
Я брал острую бритву и правил себя
Я укрылся в подвале, я резал
Кожаные ремни, стянувшие слабую грудь
Я хочу быть с тобой…
 

Прекрасное настроение внезапно испарилось, словно он только что потерял что-то ценное и нужное, и это заставляет его раз за разом возвращаться обратно, и снова и снова искать потерю.

Семен выключил музыкальный плеер и во внезапно наступившей тишине пробормотал:

– Ладно, пойдем другим путем.

Набрав в поисковике фразу, он стал терпеливо просматривать каждую ссылку. Новости, описание и обсуждение самоубийства девушки. Всё правильно, – ранним утром мужик, выгуливающий собаку, увидел труп, висящий на уровне пятого этажа. До того, как приехали МЧС и милиция, какой-то парень снял всё на видео и выложил ролик в Интернет.

Никаких сомнений, – девушка по имени Мила Говорко мертва.

Однако кто-то пытается показать, что он в курсе событий.

Недокуренная сигарета. Деталь, которая говорит о многом.

И не говорит ни о чем.

Кто-то просто ткнул пальцем в небо и… попал в точку.

Семен Александров встал и отошел от компьютера. Вернувшись на кухню, он поставил кружку с холодным кофе в мойку и подошел к окну. Он не верил в магию и волшебство, в потусторонние силы и возвращение души убитого человека.

Всё это ерунда.

Скорее всего, в ту ночь у него был свидетель. Кто-то находился на крыше и всё видел. В это тоже трудно поверить, потому что он пришел на крышу раньше и осмотрелся. Тогда он был уверен на сто процентов, что ему никто не помешает.

Теперь такой уверенности не было.

Свидетель на крыше затаился и видел всё с самого начала. И теперь у Семена Александрова было два варианта – найти и убить, или быть разоблаченным и попасть в тюрьму, что для него было хуже смерти.

– Ладно, – сказал Семен своему отражению в оконном стекле, – посмотрим, что будет дальше, а пока думаю надо найти этого дебила, который посылает меня на три буквы. Надо написать ответ Черному и терпеливо ждать, когда он появится в Сети.

Вернувшись к компьютеру, он быстро набил ответ в комментариях и занялся поиском пользователя 123321.

Этот урод тоже заслуживает смерть.

22

Елена Лебедева задумчиво смотрела на девочку. Всего три года, а уже пытается характер показать. И уже во второй раз. Сначала наотрез отказалась после обеда ложиться спать, и ей пришлось силой вести ребенка в кровать. В конце концов, она легла, но так и не сомкнула глаз в течение часа. Теперь, глядя исподлобья, она говорит, что не хочет играть с остальными детьми. И судя по всему, одиннадцать мальчиков и девочек группы тоже не горят желанием общаться с новенькой. И главное, – вся группа сейчас смотрит на неё, ожидая, как она поступит.

Она вспомнила, как её привезли позавчера. В сопроводительных документах написано, что мать была убита сожителем, отца нет, и никаких других родственников тоже нет. Девочку осмотрел детский психолог – неустойчивая психика, замкнутость, агрессивность, неуживчивость, упрямство – звучали значительно чаще, чем она привыкла видеть в подобных документах. Причина понятна – неполная семья, алкоголизм матери и психическая травма.

Работа воспитателя в Детском Доме нравилась Елене. Своих детей у неё нет, и как она выяснила год назад, уже не будет. Непроходимость маточной трубы справа при отсутствии левой трубы. Это её нисколько не беспокоило. Зачем иметь своих, когда вполне достаточно чужих. Кроме того, не надо думать о предохранении от беременности.

Сейчас она встречалась сразу с двумя мужчинами, и откровенно радовалась этому факту. Один из них – Артем – был молод и беден, а другой по имени Александр – богатенький импотент. Первый приносил удовольствие, второй – финансовую свободу. С молодым мужчиной она чувствовала себя желанной, с богатым – значительной и важной дамой. Она могла бы бросить работу, не приносящую реального дохода, но не делала этого.

Ощущение полной и бесконтрольной власти над пусть еще маленькими, но уже людьми. Елене Лебедевой нравилось руководить, и видеть, что её распоряжения выполняются неукоснительно. Если же этого не происходило, она наказывала провинившегося. Это случалось так редко, что порой она даже хотела, чтобы появился такой ребенок, как Ангелина Мясникова.

Она приняла решение и улыбнулась. Ребенок трех лет кажется еще достаточно маленьким, чтобы возникали проблемы с воспитанием. Она прекрасно знала, что это не так. Эти милые ангелочки всё видят и всё замечают. Стоит дать слабину, они тут же воспользуются этим. Если она сейчас не покажет всей группе, кто здесь хозяйка, то это ни к чему хорошему не приведет. И показать надо так, чтобы все остальные даже мысли не допускали пойти против неё.

– Не хочешь вместе со всеми, значит, будешь играть одна, – сказала она, – у меня для тебя даже есть специальная комната. Тебе там понравиться. Всем играть, – скомандовала она, метнув грозный взгляд остальным детям, и, снова посмотрев на девочку, продолжила тем же тоном, – а ты иди за мной.

Елена повернулась и пошла, зная, что девочка пойдет за ней. Из любопытства, а не из-за того, что боится.

Ничего, страх придет позже.

Эта специальная комната в Детском Доме была создана давно, еще при первом директоре. Она находилась на пятом этаже в дальнем крыле и называлась Темной. Именно так, с большой буквы. Половину этажа занимал зал, который когда-то был спортивным, а потом он стал использоваться, как склад для мебели, устаревшего оборудования, разных строительных материалов, коробок со спонсорской помощью и огромных тюков с одеждой из благотворительных организаций. Здесь и находилась Темная комната, подальше от всех остальных помещений детского дома.

Во второй половине этажа был кабинет директора и бухгалтерия.

Пользовались Темной комнатой редко, в основном она служила для устрашения. Хотя Елена прекрасно помнила, каким вышел из неё мальчик пяти лет, который при поступлении визжал и царапался, пытаясь доказать всему миру, что он не такой, как все дети в этом заведении. Она знала, что дети шепотом называют её – Черная комната. В принципе ничего необычного, просто маленькое помещение без окон и без каких-либо источников света. Даже дверь сделана так, чтобы не пропускать ни единого лучика света. Полная и абсолютная тьма. Отличная звукоизоляция. Хороший метод вправлять мозги непослушным и агрессивным детям.

Она открыла дверь своим ключом и показала рукой:

– Заходи.

Девочка спокойно посмотрела в темноту и без колебаний вошла внутрь. Елена улыбнулась и закрыла за ней дверь. Посмотрев на часы, отметила время – половина четвертого. Повернув ключ дважды, она повернулась и пошла назад. Перед тем, как уйти домой в семь часов вечера, она выпустит Ангелину Мясникову. Трех часов должно хватить на то, чтобы она поняла, что с ней лучше не шутить.

В шесть часов вечера позвонил Артем и игривым голосом предложил встретиться через час у неё. Она для приличия согласилась не сразу и чуть позже. Договорились на восемь часов тридцать минут. Потом, в шесть часов тридцать минут позвонил Александр и пригласил на семь часов театр на спектакль московской труппы, а затем сразу в ресторан на банкет с известными актерами. Он назвал их фамилии, и Елена на мгновение потеряла дар речи. Она перезвонила Артему и предложила перенести их встречу на завтра, объяснив это тем, что ей придется задержаться на работе, и она вернется домой уставшая. После этого она за оставшиеся до приезда такси время быстро переоделась, причесалась и накрасилась. И через пятнадцать минут она уже была у входа в драматический театр, где её ждал Александр.

О том, что она не выпустила девочку из Темной комнаты, Елена вспомнила только ночью. Приняв душ и забравшись в постель, она улыбнулась мужчине, который ждал её. Да, за сегодняшний вечер ей придется потрудиться. Сначала надо добиться эрекции у Александра, а потом попытаться доставить ему наслаждение. У неё это получалось, пусть и не всегда. Получилось и в этот раз, правда, пришлось потратить целый час.

Обессиленная, она откинулась на подушку, и, перед тем как уснуть, вспомнила о наказанном ребенке. Можно было позвонить и сказать дежурной воспитательнице о ней, но, во-первых, пришлось бы сказать, что она просто забыла о девочке, а это выглядело как-то не по-человечески, а во-вторых, она вдруг решила, что будет значительно интереснее самой посмотреть утром на строптивую девчонку.

На работу она опоздала. И далеко не сразу пошла в Темную комнату. Только после завтрака и решения неотложных задач по наведению порядка в детских палатах. Поднявшись на пятый этаж, Елена Лебедева увидела незнакомых людей, выходящих из кабинета директора.

– Елена Георгиевна, как кстати, – директор махнул ей рукой, и, повернувшись к гостям, продолжил, – это воспитательница Ангелины Мясниковой, Елена Георгиевна Лебедева.

– Мария Давидовна, – представилась женщина и протянула руку.

– Иван Викторович, – кивнул мужчина.

Пожав руку женщине и механически кивнув мужчине, Елена хмуро уставилась на пришельцев.

– Елена Георгиевна, – сказал директор, – наши гости из милиции, и они хотели бы поговорить с девочкой об убийстве её матери.

– Я против, – категорически отрезала Елена, – это будет психической травмой для ребенка. Любые воспоминания о смерти матери будут усугублять её состояние.

Она судорожно думала о том, как ей выкрутится из этой ситуации. С одной стороны, никто не запрещал ей использовать свои методы воспитания непослушных детей и о существовании Темной комнаты директор знал. С другой стороны, девочка сидела в Темной комнате восемнадцать часов и она не знала, в каком она сейчас состоянии.

– Я психотерапевт и умею работать с детьми, – улыбнулась Мария Давидовна, – и я постараюсь минимизировать ту травму, которую мы можем ей нанести.

– Да, Елена Георгиевна, – поддержал директор, – не надо так категорично, мы должны помогать следствию. Отведите нас к девочке.

Приняв решение, Елена пожала плечами и сказала:

– Утром она отказалась от завтрака, и я в качестве наказания посадила её в Темную комнату.

– Елена Георгиевна, – директор всплеснул руками, – ну я же просил вас никогда не использовать этот метод воспитания!

Елена хотела сказать всё, что думает этому мягкотелому администратору, работающему в детском доме два месяца и ничего не знающему о методах воспитания, но Иван Викторович прервал её мысленную тираду.

– Ведите нас к Темной комнате. Нам надо поговорить с ребенком. Остальное – потом.

– Пожалуйста, – сказала Елена и пошла по коридору к двери Темной комнаты. Мысленно она молилась, чтобы с девочкой ничего не случилось. Восемнадцать часов в полной темноте и тишине для психики трехлетнего ребенка – это много. Хотя, всегда можно сказать, что изменения в психике произошли вследствие душевной травмы от убийства матери ребенка. И каких-то пару часов в темноте никак не могли повлиять на здоровье ребенка.

Повернув два раза ключ, Елена распахнула дверь.

Ангелина Мясникова стояла у двери так, словно все восемнадцать часов находилась в этом положении. Она зажмурилась от яркого света. Когда глаза привыкли, она перешагнула через порог. Внимательно посмотрев на группу взрослых людей, стоявших перед ней, Ангелина спокойно показала пальцем на воспитательницу и сказала:

– Ты – плохая! Я попросила Деда Мороза прийти за тобой, так же, как он пришел за моей мамой!

23

Войдя в кабинет, я вижу Марину. Она светится счастьем. Сразу понятно, что в жизни девушки что-то изменилось. И ей не терпится поделиться радостью.

Она говорит:

– Михаил Борисович, я скоро выхожу замуж.

– Отлично.

Я улыбаюсь. Всё складывается так, как я и думал. Жаль, конечно, Марину, но у каждого члена стада есть шанс. Большинство особей никогда этим шансом не воспользуются, предпочитая следовать традициям и правилам общества. Девушка должна выйти замуж, рожать детей и слушаться мужа. Юноша должен жениться, построить дом, вырастить сына и посадить дерево. Общество и государство навязывает свои законы и правила, и каждый человек с раннего детства даже не пытается противиться им.

Такие исключения, как я, только подтверждают правило.

– Поздравляю, Марина, я так рад за вас!

– Михаил Борисович, – глаза Марины сияют, щеки раскраснелись, она говорит восторженными словами, – Валентин мне вчера сделал предложение! В ресторане! Свечи, шампанское и два кольца! Я всю ночь плакала! От счастья!

– Замечательно!

Менеджер автосалона «Ниссан» по имени Валентин вчера сделал то, что должен был сделать. И медсестра по имени Марина ответила тем же. Пока оба молодых человека рады, причем девушка на седьмом небе от счастья, но, к сожалению, всё идет так, как я однажды нарисовал.

Марина сделала первый шаг в бездну.

Облачившись в белый халат, я открываю дверь и зову первого пациента.

Пожилая женщина хочет съездить за счет государства на курорт. Она выкладывает из сумки на стол амбулаторную карту, санаторно-курортную карту и документы. У неё артериальная гипертензия второй степени, гипертрофия левого желудочка и отсутствие какого-либо лечения. Проглядев амбулаторную карту, я вижу, что ей уже назначали гипотензивные средства.

– Нет, я их никогда не пила, – отмахнулась женщина от моего вопроса, – я использую только народные средства, а не эту вашу химию.

– И вам говорили, что вы можете умереть от инсульта?

– Этого не может быть!

Женщина категорична и уверена в себе. Она не будет принимать назначенные её лекарства.

Пожав плечами, я делаю своё дело – осматриваю, подробно пишу в карте диагноз и рекомендации. В санаторно-курортной карте в нужном месте я пишу, что лечение в условиях санатория женщине противопоказано. Я знаю, как на это среагирует пациентка, поэтому отдаю ей документы и говорю:

– Я вам не могу разрешить санаторно-курортное лечение. Если вы с этим не согласны, то можете сразу идти дальше, к заместителю главного врача по медицинской части или к главному врачу. Или сразу в горздрав.

– То есть, как не можете?!

Лицо женщины краснеет. Она смотрит в бумаги и читает мои записи.

– Что значит противопоказано?!

– Всё эти вопросы можете задать в кабинете триста двадцать два.

– И задам, – она резко встает и сгребает карту и документы в охапку, – да я до главного врача дойду!

Хлопнув дверью, она уходит.

Я смотрю на Марину. Девушка что-то набирает на клавиатуре. На лице бессмысленно-счастливая улыбка, она еле слышно что-то напевает и явно ничего не замечает вокруг. Всё как обычно, – довольный и радостный человек, не видя препятствий и ужасов бытия, с удовольствием шагает в пропасть. И когда придет осознание, будет уже поздно – дно бездны окажется так близко, что уже ничего нельзя будет изменить.

В дверь заглядывает следующий пациент.

– Можно?

– Да.

Пациентка садится на стул и протягивает диспансерную книжку беременной женщины.

– Мой врач-гинеколог сказала, что надо вас посетить, – говорит она.

Ногина Ирина, двадцать девять лет, первая беременность. Срок – восемь недель. Пятнадцать лет назад операция на сердце по поводу врожденного порока. Хорошая компенсация после операции, но серьезный порок сердца и операция в подростковом возрасте не до конца решила проблему. И еще – огромное желание выносить и родить ребенка.

– Вас что-то беспокоит? – спрашиваю я, глядя женщине в глаза.

– Нет. Всё хорошо.

Я вижу, что она врет. Она боится, что ей не разрешат выносить беременность. Такое уже было в её жизни – девять лет назад её вынудили сделать аборт, объяснив, что она умрет или во время беременности, или прямо в родах. Тогда она была молода и верила докторам. Сейчас она мысленно решила, что ни за что не пойдет на прерывание беременности. Лучше смерть, чем убийство.

Тахикардия до ста ударов в минуту, но это объяснимо – сейчас она сильно волнуется. Впрочем, она всегда волнуется, когда видит белый халат или заходит в медицинское учреждение. Легкий румянец на щеках, но причина та же – волнение. Иногда при физической нагрузке боли в области сердца, о которых она не говорит, но, как правило, боли появляются при серьезной нагрузке. Она может без отдыха подняться на пятый этаж, и это очень хорошо.

Да, это только начало беременности. Всё еще впереди. Я смотрю на женщину и понимаю, что она не услышит меня. Что бы я ни говорил, она уже приняла решение. Никакие слова и запугивания не смогут заставить её свернуть с избранного пути.

Ногина Ирина решила идти своей дорогой.

– Отлично, – говорю я, улыбнувшись, – у вас хорошая беременность и больное сердце. Я предлагаю вам свою дружбу на ближайшие семь месяцев.

Женщина удивленно смотрит на меня большими глазами.

– Я имею в виду, что если хотите выжить, то давайте выносим беременность вместе. Если вы будете делать то, что я вам скажу, то у вас всё получится – у вас родится здоровый мальчик, и вы проживете еще долго и счастливо. Согласны?

Женщина пожимает плечами и кивает. Она думала, что её будут ругать и заставлять делать аборт, поэтому легко согласилась на предложенное сотрудничество.

– Сначала вы сделаете ЭКГ и УЗИ сердца, а потом я вам объясню, как жить дальше.

Взяв бланки направлений, Ирина Ногина уходит.

Она очень сильно хочет идти своей дорогой.

И я хочу помочь ей.

И причина проста – она отбилась от стада и пошла своим путем. Я хочу дать ей шанс выжить, как бы глупо это не звучало.

24

Мария Давидовна села в автомобильное кресло и пристегнула ремень. Вилентьев устроился рядом, повернул ключ зажигания и спросил:

– Ну, и что вы по этому поводу думаете?

– Да, без всяких сомнений, это Парашистай убил мать этой девочки.

Они только что вышли из детского дома, где трехлетняя девочка по имени Ангелина сказала, что в ту ночь, когда была убита её мать, она сидела на полу в кладовке и слышала, как кто-то подходил к двери. Мария Давидовна как-будто снова услышала тоненький голос девочки:

– В Новый Год я просила Деда Мороза, чтобы он пришел и забрал к себе мою маму, потому что она совсем не любит меня. Вот он и выполнил мою просьбу. Я слышала тихие шаги, потому что Дед Мороз всегда ходит в валенках. Я знаю, это был он. Я сказала ему спасибо, но шепотом. Не знаю, может он меня не услышал.

Мария Давидовна задумчиво смотрела на серую ленту асфальта, которая стремительно неслась навстречу автомобилю, и видела перед собой большие глаза маленькой девочки.

Да, она не сомневалась, что мать этой девочки убил Парашистай. И это приводило к мысли, что доктор Ахтин изменился. Нет, может он сам и не изменился, но мотивация убийств стала другой. Нельзя, конечно, судить только по одному случаю, но такое впечатление, что он хотел сделать доброе дело.

Над этим надо еще подумать.

– Вы уверены, Мария Давидовна, что это он? – спросил Иван Викторович, когда они выехали на трассу и поехали быстрее.

– Да. Процентов на девяносто девять.

Она помолчала и озвучила свои мысли:

– И если это действительно он, то мне кажется, Парашистай стал немного другим. Я имею в виду, что у него изменился выбор жертв. Если раньше он выполнял определенный ритуал, собирая жертвенные органы, то теперь, убивая, он преследует какие-то другие цели. Пока они мне не понятны, и по одной жертве нельзя делать однозначные выводы, но что-то в убийстве Анжелы Мясниковой меня смущает. Такое впечатление, что Парашистай хотел сделать доброе дело.

– Отлично. Значит, вы думаете над мотивами Парашистая, а я вплотную займусь его поисками.

Мария Давидовна посмотрела на счастливое лицо Вилентьева и подумала о том, что майору совсем не жалко убитую женщину и оставшуюся сиротой девочку. Ему не важно, сколько еще будет жертв. Главное, что Вилентьев снова занялся поисками Парашистая и это для него важнее всех остальных событий в мире.

Она снова стала смотреть вперед. И внезапно подумала о том, что она тоже будет ждать очередную жертву, чтобы попытаться понять Парашистая. И, следовательно, чем она лучше Вилентьева?

Поморщившись от этих мыслей, Мария Давидовна сказала:

– Иван Викторович, высадите меня на проспекте у магазина «Белочка». Подруга позвала в гости.

Вилентьев кивнул и включил радио. Через пять минут, притормозив в указанном месте, он сухо попрощался и уехал.

Мария Давидовна посмотрела на часы – половина четвертого – и решила зайти в магазин. Да, её позвали в гости, но и с пустыми руками приходить неловко. Купив фрукты, она неторопливо зашла во двор многоэтажного дома и подошла к подъезду.

С Лидой они учились в медицинском институте последние два курса. Наверное, это была не дружба, – так, приятельские отношения, которые легко распались через несколько лет после окончания института. Они изредка перезванивались, радостно приветствовали друг друга на встречах выпускников, но этим всё и ограничивалось. Она знала, что Лида разошлась во второй раз, что сын, которого она родила еще в годы учебы, уже большой парень, и что приятельница работает акушером-гинекологом в одном из городских родильных домов.

Нажав на кнопку домофона, Мария Давидовна ответила на вопрос и вошла в подъезд. У неё еще во время телефонного разговора возникло ощущение, что Лида позвала её в гости неспроста.

– Маша, как я рада тебя видеть!

Женщина, открывшая дверь квартиры на седьмом этаже, протянула руки для объятий. Мария Давидовна тоже улыбнулась, подставила щеку для поцелуя и подумала о том, как сильно Лида изменилась в худшую сторону. Пополнела килограмм на двадцать, кожа на лице сухая, крашеные волосы коротко подстрижены.

– А ты не меняешься, – сладким голосом сказала Лида, быстро осмотрев её и заметив всё, что нужно, – всё так же стройна и явно не замужем. Заходи.

Мария Давидовна что-то говорила в ответ на слова приятельницы и думала о том, что время неумолимо подбирается к ним, меняя не только внешне.

– Чай, кофе?

– Кофе с коньяком.

– Отлично! Мне это нравится, – бодро сказала Лида и показала на стул у кухонного стола, – садись, сейчас всё будет.

Начало общения прошло в обсуждении общих знакомых, – кто кем стал, кто с кем спит и у кого сколько денег, – причем, в основном, говорила Лида, которая знала подробности про всех и вся. Когда эта тема исчерпалась, она легко сказала:

– Маша, я собственно позвала тебя, как псих…олога, – Лида заметно замялась, когда говорила последнее слово, и Мария Давидовна поняла, что та не захотела произносить слово «психиатр», – позвала, чтобы ты поговорила с моим сыном.

– А что не так с ним?

Лида вздохнула и сказала:

– Он готовится к апокалипсису, – и, заметив удивление на лице собеседницы, продолжила, – нет, вообще-то, у него всё нормально, Авдей хорошо окончил школу, поступил в технический университет, вроде нормально заканчивает первый год, в армию он не пойдет, потому что у него плоскостопие. Вроде, с девочками общается и друзья у него есть, но…

– Он твердо уверен, что скоро наступит конец света? – спокойно спросила Мария Давидовна.

– Да. Он серьезно уверен в этом. И он готовится к нему. У него в комнате всегда лежит собранный рюкзак, в котором есть неприкосновенный запас. Кроме этого, он держит в комнате запас соли, сахара, муки, различных круп, спичек, мыла и других мелочей на пару лет жизни. А питьевой воды в бутылках у него литров сто, наверное.

– Интересно.

– Маша, – махнула рукой Лида, – а мне становится не по себе, когда он начинает рассказывать, что случится в ближайшем будущем. И друзья, которых он нашел в Интернете, такие же. Они называют себя выживальщиками. Когда мой сын говорит со мной, то мне кажется, что он – типичный параноик.

– Как-как ты назвала сына и его друзей? – переспросила Мария Давидовна.

– Выживальщики.

– Отлично. Я хочу с ним поговорить.

– Он обычно около пяти возвращается с тренировки, – сказала Лида, посмотрев на часы, – и, пожалуйста, Маша, скажи, что это не паранойя?!

– Вообще-то, это, конечно, не нормально, но не всё так плохо, как ты думаешь, – улыбнулась Мария Давидовна, – молодежные увлечения иногда принимают такие причудливые формы. Они так самовыражаются. И это, как правило, далеко не всегда патология.