Текст книги "Доктор Ахтин. Жертвоприношения"

35

Мужик свернул в один из многочисленных дворов. Семен посмотрел на небо – туча, закрывшая небо, предвещала грозу. Или сильный дождь. Это очень хорошо. Дождь смоет все следы.

Семен, выдернув из ушей наушники, сложил плеер в сумку. Затем быстрым шагом сократил расстояние до мужика. И, быстро оглядевшись по сторонам, решил, что пора. Пустой двор, вечерний полумрак, в котором даже белые кошки кажутся серыми. Хватит ждать, хватит играть в салочки.

Бросившись вперед, он легко сбил его с ног и, придавив мужика к асфальту, наклонился к нему.

– Привет, Черный. Я пришел за тобой, – сказал он зловещим голосом.

Мужик что-то пробормотал, но так как лицо было прижато к асфальту, звук голоса показался Семену похожим на хрюканье.

– И сдохнешь ты, как свинья.

Семен ударил ножом сбоку в горло.

– Я пришел за тобой, а не ты за мной.

Семен хотел ударить еще раз, но боковым зрением увидел, что к нему кто-то быстро бежит. Он услышал крик – Стоять, милиция – и подумал, что этого не может быть. Только не с ним.

Тренированное тело все сделало само. Вскочив на ноги, Семен повернул корпус так, чтобы удар ногой только скользнул по телу, и вонзил нож в открытый бок противника. Лезвие легко вошло в тело и так же легко вышло.

Молния разбила небосвод на части. Семен, сжав в руке нож, смотрел на два тела, лежащих на земле. Грянул гром, который заставил его очнуться, и он бросился бежать. Быстрые ноги и вечерний мрак – вот его спасители. Он бежал так, как никогда еще не бегал. И у него не было ни одной мысли в голове.

Если не считать панического страха, что его поймают.

Очередная молния испугала Семена. От неожиданности он метнулся в сторону. Споткнувшись о мокрый камень, лежащий в траве, Семен упал, непроизвольно вытянув руки вперед. Боль от удара о землю отрезвила его. Тяжело дыша, он лежал в траве и лихорадочно думал, не замечая проливного дождя.

Поддавшись эмоциям, он сделал огромную ошибку. Возможно, непоправимую. Он почти попался.

Семен посмотрел на правую руку, которая по-прежнему сжимала окровавленный нож. Небесная вода частично смыла кровь с лезвия, но не полностью.

И он не проверил, – мертв ли тот, кто бросился на помощь. Тот, кто выдавал себя за «Черного», мертв, – Семен был в это уверен. А вот второй? Может, да, может, нет. Сбежав, он не удостоверился в том, что свидетель мертв. Он снова лажанулся. Но даже не в этом главная проблема.

Семен встал и, убедившись, что вокруг тихо, пошел быстрым шагом в сторону дома.

Главная проблема в том, что он испугался.

Семен шел и думал.

Думал о том, что он очень сильно испугался. Это был ужас, который парализует волю. Это была паника, которая заставляет бежать со всех ног, забыв обо всем. Жизнь подбросила ему испытание, и он не справился с ним.

Когда пришло время, он оказался червяком, ползающим в грязи. Он смог убивать, но оказался совершенно не готов к смерти. Только на словах и в мыслях. Он был на сто процентов уверен, что сможет достойно встретить ситуацию, когда надо будет бороться за жизнь и принимать смерть. Но оказалось – он не Великий, он такой же, как все.

Он боится быть пойманным.

Он не хочет умирать.

И даже хуже, – он очень боится смерти.

Вбив последний гвоздь в крышку гроба со своим самомнением, Семен вошел в свою квартиру. Сняв грязные кроссовки в коридоре, он прошел в комнату. Скинув сумку с плеча, он посмотрел на свои руки.

Пальцы дрожат.

Да, именно это говорит о том, что он внушил себе, что он Великий Мастер, пишущий убийство.

Он не Мастер.

Он всего лишь обычный обыватель, трясущийся за свою шкуру. Один из миллионов людей, которые в ужасе замирают, когда смерть приходит к ним.

Семен опустил руки, повернулся и пошел в ванную комнату. Смыть с себя это липкое ощущение страха, которое пропитало всю его сущность.

36

Я жду. Пора заканчивать эти детские компьютерные игры. Надеюсь, Семен Александров скоро придет, и я возьму его глазные яблоки. Как жертва, он интересен – Богиня будет удовлетворена. Жизнь в Тростниковых Полях скучна – тишина и покой, только легкий ветер колышет стебли тростника и слышен только шелест трущихся друг о друга стеблей. Истории, рассказанным Семеном, как песни рок-группы «Наутилус Помпилиус», на некоторое время развлекут Богиню.

Дождавшись, когда сгустятся сумерки и вокруг никого не будет, я через балкон забрался в квартиру парня. Комната и кухня. Маленький коридор. Открытая балконная дверь и включенный компьютер, находящийся в спящем режиме. Наполовину заполненный холодильник и чистота на кухне. Гантели у дивана и перекладина в проеме двери. Убедившись, что парня нет дома, я сел в кресло и стал ждать.

Он придет и умрет.

Семен думает, что сможет достойно принять смерть. Возможно, так и будет. И это будет дополнительный плюс парню, но я знаю, что всё предопределено, и даже сотня плюсов не перевесит всего один минус. Будучи одним из стада, он перешел ту границу, которую теням нельзя пересекать.

Или будь одним из стада и умри, или сверни в сторону и попытайся выжить в одиночку.

В этом и предопределенность – каждая особь должна подчиняться законам стада. Общество диктует свои правила и каждый человек должен неукоснительно следовать им. Шаг в сторону – и стадо затопчет. Попытаешься поднять голову и крикнуть во весь голос – и общество изолирует тебя. Быть самим собой и подчиняться законам общества – несовместимые понятия.

В комнате становится темно. В июне долго не темнеет, но сейчас приближается гроза. Небо затянуто черными тучами. Зеленая мигающая точка светодиода на мониторе и отблески неоновой рекламы компьютерного клуба, вот единственные источники света в квартире.

Первая молния, как путь на небо – сверкающая неровная тропа сверху вниз. Гром разорвал тишину практически сразу. Хлынул дождь.

Наконец-то, я слышу, что открывается дверь.

Пришло время убивать. И я рад тому, что должно случиться. Потому что я один из тех, кто живет по своим законам, а не по правилам общества.

Семен входит в комнату. Он тяжело дышит, словно только что пробежал марафонскую дистанцию. Стащив сумку через голову, парень бросает её на пол. И смотрит на свои руки. Даже в полумраке, я вижу, что пальцы у Семена дрожат.

И это мне нравится. Похоже, парень совершил что-то, что вывело его из себя. Наверное, кого-то убил. Странно, мне он показался достаточно хладнокровным и уверенным в себе убийцей. Парень продумывал и планировал, практически ни разу не совершив ошибки. Если бы он не рассказывал о себе всему миру, пытаясь удовлетворить свои амбиции, Семен мог бы стать таким, как я. Свободным от общества и идущим своим путем. Но – парень преследовал достаточно убогую и прозаичную цель.

Он хотел заявить о себе.

Он хотел признания, он хотел славы.

Он возжелал стать Великим.

Общество пожирает тех, кто высовывается.

Семен поворачивается и идет в ванную комнату. Встав с кресла, я беру его сумку и открываю её. Повернув жерло сумки к окну, я при очередной вспышке молнии вижу, что внутри лежит нож. И лезвие испачкано чем-то темным.

Я прав, он только что убил.

Вопрос лишь в том – кого?

Положив сумку на место, я снова сажусь в кресло. Может быть, я зря рискую, но парень мне интересен.

Я хочу увидеть, как он встретит смерть.

37

Горячие струи воды били по телу. Семен повернулся и, закрыв глаза, подставил лицо. Он смывал с себя не только пот и страх, но и созданную им самим маску. Он не только очищал тело от грязи, но и чистил душу, в которой поселилось сомнение и страх.

Он, Семен Александров, не тот, кем себя считал.

Не тот, кем хотел быть и каким желал остаться в веках.

Он – обычный обыватель.

Никчемное существо, не имеющее право на жизнь.

Он хотел быть другим, но явно не вышло. Он только провалился в бездну. И выхода нет.

И только признав это, он сможет принять решение.

Растеревшись полотенцем до красноты, Семен посмотрел на себя в запотевшее зеркало. Увидев всего лишь расплывчатую фигуру, Семен протянул руку и ладонью протер стекло.

На бледном лице растерянные глаза. Нет ничего хуже, чем отсутствие уверенности в себе. Он знал об этом, но пока не догадывался, как можно это изменить.

– Я – трус, – сказал Семен своему отражению.

В тишине ванной комнаты слова прозвучали чересчур громко.

– Я боюсь умирать, – понизив голос, продолжил Семен, – у человека, который бросился на помощь, не было оружия, но он смело примчался на помощь. Согласись, что ты испугался его больше, чем он тебя. И это говорит о том, что ты – дерьмо.

Отражение смотрело на него, никак не выдавая своих чувств.

– У тебя был достойный противник, но ты так испугался за свою гребаную жизнь, что бросился наутек. Признайся, что ты обосрался от страха.

Отражение чуть опустило голову, словно признавало очевидное.

И Семен неожиданно для себя улыбнулся. Да, он испугался и убежал. Да, он такой же слабый человек, как и все остальные люди. А кто сказал, что он должен был родиться Великим?

Родившись обычным, он станет Великим.

У всех есть слабости.

Никто не застрахован от ошибок.

Чтобы стать Великим Мастером, он должен преодолеть свои слабости и учиться на своих ошибках. Только почувствовав на своей шкуре, каково это – испытать парализующий волю страх – он сможет в следующий раз в подобной ситуации удержать под контролем эмоции. Он сможет контролировать себя тогда, когда обычный для человека инстинкт самосохранения заставляет его бежать, сломя голову.

– Нет, я не трус, – сказал Семен, – это полезный опыт. Я должен был его получить, чтобы двигаться дальше. Слишком спокойная жизнь расслабляет тело и заставляет мозг лениться.

Отражение улыбалось.

– У нас с тобой еще будет шанс показать себя в деле.

Семен запихал всю одежду, которая была на нем, в стиральную машину, установил программу и вышел из ванной комнаты. Как был – абсолютно голый. На кухне, не включая свет, он открыл холодильник и взял кусок колбасы. Сделав бутерброд и налив молока в кружку, он пошел в комнату. Задев мышь, он вывел компьютер из спящего режима и откусил от бутерброда.

Внезапно молния осветила комнату, и Семен чуть не поперхнулся.

В кресле сидел человек.

– Привет, Киллер. Как и обещал, я пришел.

С трудом проглотив кусок, Семен внезапно подумал об убитом им мужике. О бессмысленном риске. И о том, что он сейчас находится на своей территории и совсем не готов снова встретиться со смертью.

Самовнушение и беседа с отражением оказались всего лишь словами. Страх стремительно окутывал сознание.

– Что, убийство не всегда доставляет удовольствие?! Порой страх и инстинкт самосохранения толкает тебя к необдуманным поступкам?!

Человек смотрел на него и улыбался.

– Иногда становится страшно за свою жизнь. Она ведь всего одна. И так хочется быть кем-то, а не просто одним из миллионов муравьев, которые совершают бессмысленное хаотичное движение вокруг муравейника.

Монитор давал достаточно света, чтобы видеть противника. Семен смотрел в глаза сидящего в кресле мужчины и думал о том, что в этот раз у него не получится вывернуться. Кроме всего прочего, без одежды он чувствовал себя совершенно незащищенным. Он хотел смело послать пришельца на три буквы, но внезапная сухость в горле не дала ему возможность повысить своё самомнение.

Он просто что-то прохрипел.

Раскаты грома, как набат, зовущий в бой.

Семен встал со стула, схватил его обеими руками за спинку и, замахнувшись этим оружием, бросился на врага.

38

Я смотрю на фигуру Семена. Очень жаль, но я думал о нем лучше. Он очень испугался, если не сказать – запаниковал. Я прав – Семен всего лишь один из стада. Он попытался что-то изменить, но для него важно мнение окружающих, над ним довлеет власть общества.

Он слаб, и поэтому он умрет.

Парень издает какой-то хриплый звук, и после этого, вскочив на ноги, бросается на меня, подняв стул над головой. Глупее ничего нельзя придумать. Легко увернувшись, я встаю у стены и смотрю на голый торс парня. Красивое мускулистое тело. Зачем тренировать тело, если мозг не может его контролировать?

Семен заносит стул за спину, чтобы ударить опять. Но теперь я делаю выпад. Нож легко входит в правую половину тела. Я вижу, как в глазах парня появляется боль, стул падает на пол. Чуть толкнув, я помогаю Семену упасть на пол.

Недоуменно глядя на рукоять ножа, которая торчит из его груди, он хрипло бормочет:

– Я не трус. Я не боюсь смерти.

Склонившись, я смотрю в его глаза. Он понимает, что всё кончено, и хочет быть тем, кого он придумал.

Великим Мастером, пишущим убийство.

Но здесь и сейчас он всего лишь тень, с ужасом погружающаяся в боль небытия. Взяв его за руку, я узнаю, что он совсем недавно сделал. Два удара ножом и два трупа. Обе жертвы абсолютно бессмысленны. Безнаказанность, гордыня и амбициозность – вот те причины, которые привели к этому.

Парень теряет сознание, дыхание слабеет. Он вот-вот уйдет.

Я выдавливаю глазное яблоко справа, и Семен умирает. Левый глаз я забираю у трупа. Сложив их в контейнер, я сажусь в кресло. И думаю.

Впервые у меня возникает мысль о том, что было бы хорошо спрятать мертвое тело. Рано или поздно милиция, расследуя двойное убийство, выйдет на него. Одно дело, если найдут тело с выдавленными глазами. И совсем другое, если ничего не обнаружат. Ни убийц, ни его тело. Ничего.

Или найдут, но позже. Когда с телом произойдут кое-какие изменения.

В любом случае, это даст мне запас времени.

Я слышу, как дождь барабанит по подоконнику. Ливень не прекращается. Встав с кресла, я подхожу к открытому балкону и смотрю на заброшенную стройку. Если я там спрячу тело, то его однажды найдут, но это произойдет еще не скоро.

Я заворачиваю тело Семена и сумку с ножом в штору.

Убираю кровь с пола.

Я знаю, что мертвое тело тяжелее живого, и понимаю, что мне в одиночку не вынести Семена из квартиры. Волоком дотащив тело до балкона, я сбрасываю его вниз. Тьма и ливень обеспечивают мне отсутствие свидетелей. В подъезде под лестницей стоит чей-то велосипед. Я выкатываю его и, обойдя дом, взгромождаю тело, как мешок, на раму. Добравшись до забора, ограждающего стройку, я через отверстие в ограждении протаскиваю свой транспорт. Охрана есть, но пока идет дождь, охранник будет сидеть в своей будке. Я везу свою ношу к недостроенному зданию и спускаюсь вниз. Удача сопутствует мне – я быстро нахожу небольшую яму в подвальном помещении. Сложив тело Семена в этой яме в позу эмбриона, я ногами подгребаю песок, присыпая яму. Потом с трудом подтаскиваю обломок бетонного блока и приваливаю место захоронения. Этого должно хватить, хотя бы на некоторое время.

Под утро я возвращаюсь домой по умытому дождем городу. Сразу же сажусь за стол и рисую Семена. Таким, каким видел его перед смертью – желающим быть Великим, не смотря ни на что. Карандаш в моей руке уверенно оставляет линии на листе бумаги – я очень хорошо заполнил его взгляд.

Я увидел и почувствовал жизнь Семена Александрова. Я зафиксировал это на бумаге.

Хочешь стать Великим – усмири гордыню.

Будь обычным. Неприметным и безликим.

Довольствуйся малым.

Работай каждый день.

И радуйся каждому прожитому дню. Ибо они приближают тебя к Тростниковым Полям.

И только тогда все миры будут твоими.

Глава вторая
Время умирать, и время рождаться

1

Я так давно не пользовался своим даром, что стал даже забывать о нем. Иногда я вспоминал о нем, но только как события прошлого, мгновения, канувшие в лету. В поликлинике на амбулаторном приеме практически невозможно использовать силу моего сознания – нет тех, кто заслуживает долгую жизнь и мои усилия. Тени ожидают от доктора назначения таблеток, микстур, мазей и прогреваний. Они вовсе не хотят выздороветь, – всего лишь отдохнуть на больничном листе, отдать свою негативную энергию человеку в белом халате, убедить общество в своем нездоровье, привлечь к себе внимание хотя бы одного человека. Когда, неожиданно для них, незначительная хворь становится неизлечимой болезнью, тени, спохватившись, обвиняют всех и вся. И в первую очередь доктора – недоглядел, сволочь, я ведь постоянно приходил. Я ведь жаловалась, говорила, что у меня болит, а врач халатно отнесся к моим словам.

Я долго не пользовался своим даром, но сейчас у меня есть пациент, который заслуживает долгую счастливую жизнь.

Динара Ганиева сидит в моем кабинете. Уже неделю они с матерью живут вдвоем. Три дня назад прошли похороны бывшего подполковника Альберта Ганиева, зверски убитого неизвестным преступником.

– Как дела? – спрашиваю я.

Неопределенно пожав плечами, Динара отвечает:

– Не знаю. Может это прозвучит странно, но уже две ночи я сплю спокойно. Шум в ушах все еще есть, но стало как-то проще. А когда сплю, то совсем хорошо – ни снов, ни шума в ушах.

– Таблетки принимаете?

– Да.

– Курс массажа прошли?

– Да, конечно.

Голос у Динары спокойный, но неуверенный. Она словно ждет, что те изменения в её жизни, которые произошли так внезапно, снова вернутся. Приходя домой, она подсознательно ждет, что там окажется отец, и все начнется сначала. Когда она видит мать, играющую роль безутешной вдовы, Динара ощущает странное чувство облегчения – не она одна воспринимает смерть близкого человека с удовлетворением. Она ждет, что они с мамой снова будут жить так, как когда-то до выхода отца на пенсию.

– Хорошо. Обмороки были?

– Нет. Ни разу.

– Я вижу, что вы похудели. Вставайте на весы, посмотрим на результат.

Динара Ганиева действительно потеряла восемь килограмм за месяц. Замечательный результат.

– Вот видите, а вы говорили, что ничего не получится, – говорю я, улыбнувшись девушке.

– Да, – кивает она, – я попробовала и у меня получилось.

– Отлично. Повернитесь ко мне спиной.

На девушке майка, полностью открывающая плечи и шею. То, что мне и надо. Приложив большие пальцы к шейным позвонкам, и обхватив другими пальцами шею, я пытаюсь найти то место, где происходит нарушение кровообращения в позвоночных артериях. Причина проста – смещение шейных позвонков из-за сколиоза и вынужденной позы. Длительное сидение в школе и у компьютера, малоподвижный образ жизни, слабые мышцы спины.

Смещение совсем небольшое. Курс массажа воротниковой зоны создал условия для того, чтобы я мог полностью убрать эту причину. Я создаю в сознании образ – позвоночный столб, состоящий из множества позвонков, мышцы спины и шеи, сосуды и нервные сплетения. Надо совсем небольшое усилие, чтобы два шейных позвонка встали на то место, которое им уготовано природой.

И уже когда всё получилось, и я хотел убрать руки с шеи девушки, анатомический образ в сознании изменяется на рваные кадры. Это со мной впервые – я вдруг понимаю, что эти визуальные картины в моем сознании показывают будущее девушки. Так далеко во времени я еще не заглядывал.

Я вижу, что будет.

И эти картины заставляют меня вздрогнуть.

– Михаил Борисович, что с вами?

Я слышу голос Марины. И убираю руки с шеи Динары.

– Вам плохо?

Я смотрю перед собой. И говорю:

– Нет, всё нормально. Просто немного голова закружилась. Душно, наверное, у нас в кабинете.

Марина кивает. И снова поворачивает лицо к монитору, словно ничего не случилось.

Динара пересаживается лицом ко мне и тихо говорит:

– Было немного больно, а потом шум стих. Совсем стих.

Она сидит и прислушивается к себе, словно ожидая, что сейчас снова все вернется.

Я смотрю на девушку и думаю, что интуиция меня не подвела. Я помогал и помогаю Динаре, подсознательно зная, что эта девушка должна жить достаточно долго. В её жизни будет еще так много всего, что я просто обязан помочь ей.

– Шум исчез, – говорит девушка и улыбается.

– Я рад за вас, – улыбаюсь я в ответ, – через неделю вы придете снова. Мы должны убедиться, что проблема не вернется. И, надеюсь, вы помните, что должны похудеть еще хотя бы на десять килограммов?

– Да. Я постараюсь. Спасибо.

Девушка прощается и уходит.

Я задумчиво смотрю в окно. Всё, как в песне – тополиный пух вяло летает в воздухе, жара уже третий день заставляет людей прятаться в тень, вторая половина июня принесла в город изнуряющий зной и духоту.

Только что я смог заглянуть так далеко в будущее, как еще никогда не заглядывал. Резкий переход от лечебного процесса к пророческим видениям заставил меня на пару секунд потерять связь с реальностью, словно я перешагнул через невидимую границу, разделяющую миры.

Далеко в небе самолет оставляет белый след. Несколько небольших облачков создают фигуру дракона, пожирающего солнце. В соседнем доме на балконе пятого этажа стоит мужик в трусах и курит. Простые события ежедневной жизни, когда за минутой следует следующая минута.

Время, это необъяснимое в своей неизменной последовательности движение, показало мне события будущей жизни отдельного человека. И я не уверен, что это знание мне в радость.