Текст книги "Н. В. Гоголь «Петербургские повести». Основное содержание. Анализ текста. Литературная критика. Сочинения."

О «Носе»

И. Анненский «Книга отражений»

В его превосходном повествовании оказалось как бы два героя. Положим, читатель, по врожденной русскому сердцу сострадательности, склоняется более к жертве пасквиля, чем к обидчику. Положим, что и Гоголь, хотя, по-видимому, колебался, но тоже более склонялся к чувствам читателя и не выразил особого интереса к судьбе созданного им Мельмота-скитальца. Но зато, несомненно, столичная публика 1832 года, которая еще не была извещена о беспримерном случае, так сказать, художественным способом, говорила о носе майора Ковалева, а не о человеке, у которого части этой налицо или, правильнее, на лице не оказалось. И, вероятно, настоящему Ковалеву это было даже отчасти успокоительно, так как он первое время скрывал пасквильность своего положения не только от света, но и от крепостного своего человека. Хотя издали – пожалуй! отчего же?.. Чей нос? А-а! майора Ковалева?

В моих глазах центр повествования перемещается. Я смотрю на дела вот как.

Нос коллежского асессора Ковалева обрел на две недели самобытность. Произошло это из-за того, что Нос обиделся, а обиделся он потому, что был обижен или, точнее, не вынес систематических обид.

Герой повести, т. е. истинный герой ее, по-моему. Нос. Повесть же есть история его двухнедельной мести.

…она восстановляет неприкосновенность, законнейшую неприкосновенность обиженному, независимо от его литературного ранга, пусть это будет существо самое ничтожное, самое мизерное, даже и не существо, а только нос майора Ковалева.

А. К. Воронский

На наш взгляд фантастическая повесть о сбежавшем носе вполне укладывается в основную тематику Гоголя и органически связана с его остальными петербургскими повестями. Майор Ковалев лишился носа. Происшествие неприятное, но для Ковалева оно превращается в катастрофу. Почему же? О майоре Ковалеве можно рассказать немногое: воротничок его манишки чист и туго накрахмален, бакенбарды у него уездные, идут по самой середине щеки до самого носа. Он носит множество печаток. Майор Ковалев не прочь жениться, но если за невестой двести тысяч капиталу. Обладай майор Ковалев другими качествами, например, умом, прекрасной, возвышенной душой, сердцем, неприятное происшествие не разрослось бы в окончательную победу. Но что делать майору Ковалеву без носа, если у него кроме этого носа, да бакенбардов, да печаток, да готовности выгодно жениться, ничего больше нету и окончательно не предвидится?

Майор Ковалев примечателен только тем, что у него нос с прыщиком. Когда он лишается носа, он лишается себя. Но если нос в майоре самое существенное, то почему же носу не приобрести самостоятельности, не разъезжать в мундире, шитом золотом, со шпагой и в замшевых панталонах? Пожалуй, нос даже выше Ковалева: у него есть нечто свое, индивидуальное: прыщик. Майор должен преклоняться перед носом: достаточно носу надеть мундир, шитый золотом, и майор потеряет смелость. Да, в столице великое множество майоров Ковалевых и существенное у них носы, и без носов они – ничто. Нос же в мундире почтеннее, важнее любого майора.

В шуточной неправдоподобной повести Гоголя есть большое общественное содержание.

О «Портрете»

В. Г. Белинский

Портрет есть неудачная попытка г. Гоголя в фантастическом роде. Здесь его талант падает, но он и в самом падении остается талантом. Первой части этой повести невозможно читать без увлечения; даже, в самом деле, есть что-то ужасное, роковое, фантастическое в этом таинственном портрете, есть какая-то непобедимая прелесть, которая заставляет вас насильно смотреть на него, хотя вам это и страшно. Прибавьте к этому множество юмористических картин и очерков во вкусе г. Гоголя; вспомните квартального надзирателя, рассуждающего о живописи; потом эту мать, которая привела к Черткову свою дочь, чтобы снять с нее портрет, и которая бранит балы и восхищается природою – и вы не откажете в достоинстве и этой повести. Но вторая ее часть решительно ничего не стоит; в ней совсем не видно г. Гоголя. Это явная приделка, в которой работал ум, а фантазия не принимала никакого участия.

И. Анненский

Представьте же себе теперь, что портрет писан с человека с сильной и страстной душой и что писал его художник, которого и испугала и пленила выразительность глаз этого человека, допустите, наконец, что художнику удалось искусно передать на полотне немую загадку живописуемого им лица, т. е. возбудить и, может быть, даже усилить страх ваш перед этой загадкой, освободив ее от смягчающей ее остроту единообразно-пошлой телесности, – и вы получите ключ к той чудной повести, которую Гоголь написал дважды и в которую он вложил себя более, чем в какое-либо другое из своих произведений.

Конец повести окрашен кистью Гоголя юмористически. Пока сын живописца рассказывал грустную историю своего отца, картина пропадает с аукционного стола; кто-то ее стянул, и она исчезла, может быть, на этот раз уже бесследно, чтобы оставаться лишь смутным загробным упреком для своего создателя.

Этим как бы еще более подчеркивается символический смысл картины – можно уничтожить полотно, но как уничтожить слово, если оно остается в памяти или предано тиснению? Как уничтожить из души его яркий след, если душа взволнована им, очарована или соблазнена?

О «Невском проспекте»

В. Г. Белинский

…скажу только об одном таком его словечке, это – Пирогов!… Святители! Да это целая каста, целый народ, целая нация! О, единственный, несравненный Пирогов, тип из типов, первообраз из первообразов! Ты многообъемлющее, чем Шейлок, многозначительнее, чем Фауст! Ты представитель просвещения и образованности всех людей, которые «любят потолковать о литературе, хвалят Булгарина, Пушкина и Греча и говорят с презрением и остроумным колоритом об А. А. Орлове». Да, господа, дивное словцо этот – Пирогов! Это символ, мистический миф, это, наконец, кафтан, который так чудно скроен, что придет по плечам тысячи человек!

А. К. Воронский

В «Невском проспекте» есть моменты, напоминающие «Вий»: Красавица-брюнетка напоминает ведьму-панночку; обольщения красавицы также мертвенны, опийны, губительны, как и обольщения ведьмы. Так же, как и в «Вии», художника находят бездыханным. Но Хома Брут раздвоен на Пискарева и Пирогова.

О «Записках сумасшедшего»

А. К. Воронский

Мечтатели и люди реальной существенности… Мечтателем является и мелкий канцелярист Поприщин. Мечтает Поприщин о человеке. «Мне подавайте человека», – кричит он. «Я требую духовной пищи, той, которая бы питала и услаждала мою душу». Но кругом мусор, бестолочь, мелочи. Людей встречают и провожают только по чинам, по табели о рангах, по модному фраку, по достатку. Права собачка Меджи, утверждавшая, что любой камер-юнкер хуже Трезора. А между тем все существует только для камер-юнкера и ничего для Поприщиных: Поприщин ищет человека. Его нет. Поприщин требует человеческого с собой обращения; им помыкают. Поприщин жаждет духовной пищи. Ее тоже нет. Поприщин в сорок два года, очиняя перья, мечтает о дочери директора. Но у него нет ни положения, ни грошей. А человека и столичные женщины тоже ценят только за положение и за гроши. Поприщин заболевает манией величия, вообразив себя испанским королем. Его болезнь носит на себе социальный отпечаток. В сумасшедшем доме ему кажется, что земля, тяжелое, грузное вещество скоро сядет на луну, вещество легкое.

Библиография

1. Анненский И. «О формах фантастического у Гоголя» // «Книги отражений», М., 1979.

2. Белый А. «Мастерство Гоголя», М.—Л., 1934.

3. Белинский В. Г. «О русской повести и повестях г. Гоголя», М., 1968.

4. «Гоголь в воспоминаниях современников», М., 1952. 5. Гуковский Г. А. «Реализм Гоголя», М – Л., 1959. 6. Золотоусский И. П. «Гоголь». (серия «Жизнь замечательных людей»), – М., 1984.

7. Кулиш П. А. «Опыт биографии Гоголя», СПб, 1854. 8. Макогоненко Г. П. «Тема Петербурга у Пушкина и Гоголя // Избранные работы. Л., 1987.

9. Манн Ю. В. «В поисках живой души», М., 1987.

10. Манн Ю. В. «Смелость изображения», М., 1975. 11. Манн Ю.В. «Поэтика Гоголя», М., 1996.

12. Маркович В. М. «Петербургские повести Н.В. Гоголя», Л., 1989.

13. Машинский С. «Художественный мир Гоголя», М., 1979.

14. Николаев Д. «Сатира Гоголя». М., 1984.

15. Овсянико-Кушковский Д. Н. «Гоголь», М., 1953. 16. Храпченко М. В. «Николай Гоголь. Литературный путь. Величие писателя», М., 1984.

17. Чуковский Г. А. «Реализм Гоголя», М.—Л., 1951. 18. Эйхенбаум Б. М. «Как сделана «Шинель» Гоголя» // в кн. О прозе. Л., 1969.

Сочинения

Идейно-художественное своеобразие повести «Шинель»

Творчество Николая Васильевича Гоголя стало одной из самых значительных вех в развитии литературы XIX века. Своеобразное видение Гоголем окружающего мира, сатирическое, порой фантастическое, гротескное, будто отраженное в кривом зеркале, позволило с неожиданной стороны посмотреть на процессы, происходящие в обществе, по-новому оценить многие явления жизни, увидеть то, что до Гоголя ускользало от внимания людей.

Повести петербургского цикла («Невский проспект», «Нос», «Портрет», «Записки сумаешедшего») продолжают представление той галереи «мертвых душ», которая была начата Гоголем еще в «Миргороде», а затем будет продолжена в «Ревизоре» и «Мертвых душах».

Петербург в повестях предстает как своего рода город мертвых, некой фантасмагорией, в которой нет места нормальным человеческим чувствам – здесь даже влюбленность и искренний порыв встречают непонимание, так как «человеку» вполне нравится та гадкая жизнь, которой он живет («Невский проспект»);

здесь человеческие качества настолько не важны, что в карете, одетым в вицмундир вполне может разъезжать нос («Нос»), здесь господствует власть денег, губящая все лучшее, что только может быть в человеке («Портрет»).

Страшная суть города для Гоголя заключается именно в его «расчеловечивающей» сути, в его способности превращать человека в «мертвую душу», по существу, убивать.

Именно такой образ Гоголь создает и в своей повести «Шинель».

Главный герой повести – Акакий Акакиевич Башмачкин – работает письмоводителем низшего разряда. Его жалования едва хватает на то, чтобы прокормиться. Он не может себе позволить ни обыкновенных человеческих радостей, ни увлечений, ни фантазий. Бездушная государственная машина превратила его в ничтожный «винтик», деталь могучей бюрократической иерархии. По существу, Акакий Акакиевич уже не человек. У него нет не только ничего своего собственного, индивидуально-личного, если, конечно, не считать пристрастия к некоторым буквам, которые ему особенно нравилось писать, – у него нет ни прошлого, ни будущего, так как старческая убогая внешность и нищенская должность, казалось, являлись его постоянными признаками. Он живет мечтой о том, чтобы купить себе новую шинель.

Гоголь как бы выстраивает перед нами целую систему кривых зеркал, в которых все отображается наоборот – человек, основным признаком которого являются осознание своего собственного «я», воспоминания о прошлой жизни, оказывается их напрочь лишен – он безлик и существует, как тень, только в настоящем. Человек (если он человек в полном смысле этого слова) живет высокими помыслами, мечтой. Здесь вместо прекрасного идеала перед нами возникает нарочито приземленное, обыденное желание купить шинель. В повести, по существу, рассказывается история не человека, а какого-то подобия пишущей машинки, «мечтающей» о новом «чехле». И все же, несмотря на убогость мечты Акакия Акакиевича, она его возвышает. Даже такая мечта (по существу, пародия на мечту) лучше жизни, отданной пьянству, игре в карты и переписыванию циркуляров, чем заняты сослуживцы Башмачкина. В мире, который описывает Гоголь, даже мечта о шинели – своего рода заменитель души. Душа же в этом мире – непозволительная роскошь. Город-призрак украл душу Акакия Акакиевича, уничтожил в нем человека, так что смерть Башмачкина – это лишь переход в иное состояние, еще одно отражение в кривом зеркале, которое автор ставит перед своим героем. Причем убивает письмоводителя та самая бюрократическая бездушная машина, которой он отдавал себя без остатка. Однако это «убийство» не происходит вдруг, внезапно. Государственный механизм лишь доводит до логического завершения процесс, который начался уже давно. Перед нами опять словно возникает искаженное, гротесковое отражение в кривом зеркале. И именно по логике кривого зеркала призрак бывшего письмоводителя оказывается крайне реален – он способен подкарауливать у моста проезжающих и срывать с них шинели. Избавившись от рабской подчиненности городу-призраку, городу-механизму, он оказывается его абсолютно точным отражением – бездушным привидением, преследующим тех, кто разрушил его единственную «мечту». Таким образом, зло, заключенное в самом городе, как бы выплескивается наружу, обращаясь против всего окружающего мира, и в том числе против себя самого.

Однако зло, выплеснувшееся в мир, не может породить ничего, кроме хаоса. Логика этого хаоса сходна с логикой сна. Но любой сон должен неизбежно закончиться пробуждением. Подобно тому, как в «Вие», с первыми петухами исчезают мертвецы и прочая нечисть, так и образ города-призрака, убивающего в человеке все человеческое, должен, по Гоголю, растаять, сгинуть, смениться пробудившимися разумом и верой, так как только Вера и Разум делают человека Человеком. В противном случае любого ожидает судьба Хомы Брута, чья вера не была достаточно крепка, для того, чтобы уберечься от призраков, поглотивших в итоге его бессмертную душу.

Итак, в повести «Шинель» Гоголь с необыкновенным мастерством показал бесчеловечную, бездушную суть государственной бюрократической машины, лишающей человека его лучших качеств и превращающей в свой механический придаток. Мечта главного героя повести о шинели вырастает до уровня символа, наглядно иллюстрирующего, что даже подобная пародия на мечту, на некий высший идеал, в условиях бесчеловечной системы не остается безнаказанной. Гоголь оказал огромное влияние на развитие русской реалистической школы, традиции, заложенные Гоголем, впоследствии развивали такие великие русские писатели, как М. Е. Салтыков-Щедрин, Ф. М. Достоевский, М. А. Булгаков.

Гуманистический пафос повести «Шинель»

Повесть «Шинель» была задумана Гоголем еще в 1834 году. В основе повести лежит «канцелярский анекдот» о бедном чиновнике, страстном охотнике, который накопил денег на покупку ружья и утопил его на первой же охоте, так и не сделав ни одного выстрела. От пережитого стресса чиновник заболел и был уже при смерти, но товарищи его собрали по подписке деньги на новое ружье и таким образом спасли его.

Из этого анекдота и выросла «Шинель». Как можно увидеть, от первоначального сюжета практически ничего не осталось. Теперь речь идет не о предмете роскоши, а о вещи первой необходимости, Башмачкин не теряет шинель, а подвергается нападению воров, и, самое главное, конец в повести трагический – никто не заступился за Акакия Акакиевича и не помог ему.

Гоголь изменил реальный материал таким образом, чтобы на первый план выступила гуманная идея. Он взял героя, занимавшего одно из последних мест в иерархической системе, тихое и безобидное существо, никогда никому не причинявшее зла, покорно сносившее всяческие лишения и насмешки, не обнаруживавшее никогда никаких притязаний. И вот этого человека жизнь беспощадно наказывает и уничтожает, как злодея и преступника.

Гуманный смысл повести создается не только выбором персонажей и окружающих его обстоятельств, но и самой манерой повествования. Рассказ в основном ведется в шутливом тоне непритязательной свободной болтовни. Герой жалок, несчастен, а рассказчик, словно не замечая этого, смеется над ним. Он говорит, что чиновники, насмехаясь над Акакием Акакиевичем, отнимали у его шинели «благородное имя шинели и называли ее капотом», но затем и сам, словно позабывшись, тоже несколько раз называет ее капотом.

Рассуждая о происхождении фамилии героя, рассказчик нарушает любую логику повествования: «Фамилия чиновника была Башмачкин. Уже по одному имени видно, что она когда-то произошла от башмака; но когда, в какое время и каким образом произошла она от башмака, ничего этого не известно. И отец, и дед, и даже шурин, и все совершенно Башмачкины ходили в сапогах, переменяя только раза три в год подметки».

Здесь Гоголь как будто говорит не сам, а перепоручает рассказ другому лицу, который своим обликом и биографией близок описываемым героям.

Но есть в повести и иной стиль повествования – там, где говорится об «одном молодом человеке», которого потрясли издевательства чиновников над Акакием Акакиевичем. «И долго потом, среди самых веселых минут, представлялся ему низенький чиновник с лысинкою на лбу… И закрывал себя рукою бедный молодой человек, и много раз содрогался он потом на веку своем, видя, как много скрыто свирепой грубости в утонченной, образованной светскости, и, боже! Даже в том человеке, которого свет признает благородным и честным». Это уже другой тон, другая речь, в которой нет ни капли насмешки. Стиль торжественный, возвышенный, сокровенное слово, имеющее философский смысл. Причем, слово не обезличенное, оно принадлежит некоему молодому чиновнику, недавно попавшему в канцелярию, открытому голосу совести и сострадания. Встреча с Акакием Акакиевичем не только потрясла молодого чиновника, она оказала решающее воздействие на всю его жизнь, перевернула все его понятия и представления. «Какая-то неестественная сила оттолкнула его от товарищей, с которыми он познакомился, приняв их за приличных, светских людей». Встреча с Башмачкиным открыла ему суть человеческих отношений. Ведь для окружавших Акакия Акакиевича людей он был не человеком, а каким-то низшим существом, чуть ли не насекомым. Молодой же чиновник впервые увидел в гонимом и всеми презираемом существе человека, «брата своего».

Возвышенная речь повествователя звучит не только в этом эпизоде. Например, в заключение жизнеописания Акакия Акакиевича рассказчик говорит: «Исчезло и скрылось существо никем не защищенное, никому не дорогое, ни для кого не интересное, даже не обращающее на себя внимание и естествонаблюдателя, не пропускающего посадить на булавку обыкновенную муху…». Здесь вновь звучит горькое негодование по поводу негуманного отношения к человеческому существу, низведенному в общественном мнении на уровень насекомого.

С помощью шутливого же тона повествователь заставляет нас стать на точку зрения тех, кто видит в Акакии Акакиевиче только смешное. Однако смех, вызываемый гоголевским персонажем, связан с сочувствием и состраданием. Смешна ограниченность Акакия Акакиевича, но ясно и то, что он незлой человек, ему чужды эгоистические расчеты, корыстные побуждения, волнующие других людей. Словно перед нами существо не от мира сего, которое грех обижать. И не одному читателю, по мере развития повести, очевидно, становилось не по себе, что он мог вначале посмеяться над причудами и недостатками этого гонимого и страдающего существа. Думается, что подобное читательское «раскаяние» входило в расчеты художника-гуманиста Гоголя.

Известна крылатая фраза: «Все мы вышли из гоголевской «Шинели». Эту фразу записал французский литератор Мелькиор де Вогюэ со слов одного русского писателя. К сожалению, Вогюэ не сообщил, кто был его собеседником. Скорее всего, Достоевский, но мог это сказать и Тургенев. Так или иначе, фраза афористически точно характеризует влияние Гоголя на русскую литературу, осваивавшую тему «маленького человека», углублявшую свой гуманистический пафос.

Тема «Маленького человека» в творчестве Гоголя (на примере повести «Записки сумасшедшего»)

Творчество Николая Васильевича Гоголя стало одной из самых значительных вех в развитии литературы XIX века. Своеобразное видение Гоголем окружающего мира, сатирическое, порой фантастическое, гротескное, будто отраженное в кривом зеркале, позволило с неожиданной стороны посмотреть на процессы, происходящие в обществе, по-новому оценить многие явления жизни, увидеть то, что до Гоголя ускользало от внимания людей.

Тема «маленького человека» всегда была одной из важнейших в русской литературе. Впервые она прозвучала в «Медном всаднике» и «Станционном смотрителе» А. С. Пушкина. В обыкновенном, ничем не выдающемся человеке, писатель открыл целый мир, показал глубины его души и внутреннее богатство. Эти люди, несмотря на свою «обыкновенность», по убеждению писателя, заслуживают счастья. Однако зачастую условия жизни такого человека настолько тяжелы, что уничтожают все человеческое, что в нем есть, губят те ростки духовности, которыми от рождения наделил его Бог. Это социально-психологический тип человека, ощущающий свое бессилие перед жизнью. И часто это бессили приводит «маленького человека» к бунту против враждебной, жестокой действительности.

Пушкин открыл в бедном чиновнике новый драматический характер, Гоголь же продолжил развитие этой темы в цикле «петербургских повестей». Приехав в юношеские годы в Петербург, Гоголь узнал на собственном опыте и положение бедного чиновника, и среду молодых художников (Гоголь некоторое время посещал рисовальные классы Академии художеств), и переживания бедняка, у которого нет денег на покупку теплой шинели. Именно этот жизненный опыт позволил Гоголю показать в своих повестях Петербург с его внешним великолепием и глубокими социальными противоречиями.

В «петербургских повестях» Гоголь описывает Петербург как город, где человеческие отношения искажены, где торжествует пошлость, а таланты гибнут, где «… кроме фонаря, все дышит обманом». Именно в этом страшном, безумном городе происходят удивительные происшествия с чиновником Поприщиным («Записки сумасшедшего»); нет житья бедному Акакию Акакиевичу («Шинель»). Практически все герои «петербургских повестей» сходят с ума или погибают в неравной борьбе с жестокими условиями действительности. «Записки сумасшедшего» – одна из наиболее трагических повестей цикла. Рассказ ведется от лица главного героя и автора «Записок» – Аксентия Ивановича Поприщина – мелкого, всеми обижаемого на службе в департаменте чиновника-переписчика. Поприщин по происхождению дворянин, но очень бедный. В жизни он ни на на что не претендует. С утра до вечера он сидит в кабинете директора и, преисполненный глубочайшего почтения к начальнику, очинивает перья «его высокопревосходительству». «Все ученость, такая ученость, что нашему брату и приступа нет… Какая важность в глазах… Не нашему брату чета!» – отзывается о директоре Поприщин. По мнению Поприщина, репутацию человеку создает чин. Именно тот человек порядочен, кто имеет высокий чин, должность, деньги. У Поприщина есть свои вкусы, свои культурные и политические интересы, свои представления о чести и личном достоинстве, свои привычки и даже заветные мечты. В пределах этого мирка он ведет привычное существование, не замечая, что вся его жизнь – это фактическое надругательство над личностью и человеческим достоинством.

На почве вопиющего несоответствия желаемого и действительного сознание Поприщина расстраивается, и ему в голову неожиданно приходит вопрос: «Отчего я титулярный советник?» Не в силах ответить на этот вопрос, Поприщин окончательно теряет рассудок и поднимает бунт. Он постоянно думает о том, почему он так бесправен, почему все, «что есть лучшего на свете… достается или камер-юнкерам, или генералам». Постепенно Поприщин полностью уходит в вымышленный, виртуальный мир, где он обладает значительностью, деньгами и властью. Ему чудится, что у него роман с дочерью начальника, что он слышит разговор домашних собачек, принадлежащих дамам высшего света. Его представления о времени и пространстве постепенно теряют всякую связь с реальностью. В конце концов он приходит к убеждению, что он – испанский король. В итоге он попадает в сумасшедший дом. В финале повести Поприщин, на мгновение приходит в себя и восклицает: «Нет, я больше не имею сил терпеть. Боже! Что они делают со мною!.. Что я сделал им? За что они мучают меня?» А. Блок заметил, что в этом вопле слышен «крик самого Гоголя». «Записки сумасшедшего» – это вопль протеста автора против несправедливых устоев мира, в котором все смещено и спутано, где попраны разум и справедливость. Поприщин одновременно и порождение, и жертва этого мира. И вместе с тем, избирая своим героем мелкого чиновника, Гоголь старается не только раскрыть жалкие и комические черты его внутреннего мира, но и передать трагическое чувство гнева и боли за общественное унижение, извращение всех нормальных свойств и понятий в психологии Поприщина.

Гоголь оказал огромное влияние на развитие русской реалистической школы, а также на всю последующую драматургию. Традиции, заложенные Гоголем, впоследствии развивали такие великие русские писатели, как М. Е. Салтыков-Щедрин, Ф. М. Достоевский, М. А. Булгаков.