Текст книги "Королевство Саудовская Аравия. История страны, народа и правящей династии Аль Са’уд"

Турки, как сообщали российские дипломаты, хотя от проведения военной операции против Кувейта и отказались, но «решительно потребовали» от шейха Мубарака взять на себя после всего происшедшего одно конкретное письменное обязательство, а именно: Са’удов, укрывшихся у него, «из Кувейта не выпускать» и борьбу с Рашидитыми «первым не зачинать, если только со стороны последних не последует на то вызова» (39).

Лазутчики Рашидитов доносили из Эль-Кувейта, что «город – под ружьем» и «хорошо прикрыт инглизами», тремя их боевыми кораблями. Не располагая военной поддержкой со стороны турок, напасть на Кувейт, как и полагал шейх Мубарак, дабы «покончить с Саудами и их созниками Сабахами», Рашидиты не решились (40). Но вот набеги на становища племен в уделе Сабахов стали совершать часто. Ситуация вокруг Кувейта день ото дня осложнялась. Британцы, правильно оценивая степень угрозы, нависшей над Кувейтом, срочно отправили к его берегам еще два боевых корабля – в дополнение к тем трем, что уже там находились. Все это охладило воинственный пыл джабаль шаммаров.

И в соответствии с последовавшим вскоре распоряжением султана, принятым им после опротестования действий шаммаров Англией, они из земель шейха Мубарака ушли и возвратились в Хаиль.

Предпринимали англичане усилия и к тому, чтобы «подточить Рашидитов», опору турок в Неджде, изнутри. «По сведениям бассорского вали [генерал-губернатора Басры], – докладывал русский консул А. Адамов, – английский консул на Бахрейне, г-н Гаскин [в зоне его пристального внимания находились также Катар и Эль-Хаса], посылает своих эмиссаров к племенам Неджда с целью возбудить среди них, через подкуп, смуты. Порта требует от английского правительства смещения этого консула» (41).

Документы Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ) дают основания говорить о том, что к 1902 г. «процесс пробуждения национального сознания», как антитурецкие выступления арабов Аравии фигурируют в донесениях российских дипломатов, затронул несколько районов не только на Аравийском полуострове, но и в Месопотамии. Ряд областей, особенно Ирак, Неджд и Йемен, указывается в них, «все более и более деятельно стараются подвизаться на исторической сцене, побуждаемые к этому пробудившимся сознанием своих сил» (42). Что касается конкретно Неджда, сообщали российские дипломаты, то можно смело утверждать, что в основе всего там происходящего «лежит династическая борьба» древнего и влиятельного рода Са’удов с союзным Турции семейно-родовым кланом Рашидитов. На стороне Са’удов – многие шейхи Неджда. Примкнул к ним и кувейтский шейх Мубарак Аль Сабах, «покровитель Са’удов». Сочувственный отклик Са’уды находят также у многих шейхов Эль-Катифа, Катара, Бахрейна и Договорного Омана (43).

Понимая, что лучшая защита от врага – это нападение на него, шейх Мубарак, информировали внешеполитическое ведомство России наши дипломаты, принял решение разыграть свою запасную карту – «бросить на Рашидитов укрывшихся у него Саудов».

В Кувейте шейх ‘Абд ар-Рахман ибн Файсал Аль Са’уд проживал со своим семейством в одном из домов шейха Мубарака, докладывал титулярный советник Гавриил Владмирович Овсеенко. Будучи консулом в Бушире, Г. Овсеенко сопровождал в походе по портам Персидского залива русский крейсер «Варяг» (ноябрь-декабрь 1901 г.) и встречался с шейхом во время захода корабля в Кувейт (декабрь 1901 г.). Шейх ‘Абд ар-Рахман, сообщал Г. Овсеенко, лично признавался ему в том, что «не переставал лелеять мысли о возвращении отнятой у него Рашидитами провинции Неджд с городом Риадом [Эр-Риядом]». Ждал «лишь удобного момента, чтобы осуществить свою мечту». Шейх ‘Абд ал-‘Азиз, сын шейха ‘Абд ар-Рахмана, замечает Г. Овсеенко, командовал в то время «одним из кувейтских отрядов», выставленным шейхом Мубараком для защиты рубежей его удела от набегов со стороны Рашидитов. Он так же, как и отец его, страстно желал поквитаться с Рашидитами и восстановить в Неджде власть рода Са’удов (44).

Следует сказать, что будущий основатель Третьего саудовского государства и создатель Королевства Саудовская Аравия, шейх ‘Абд ал-Азиз Аль Са’уд, находясь с отцом в изгнании в Кувейте, принимал участие в военных походах шейха Мубарака, и многому у него научился. Внимательно наблюдал за всем происходившим в турецких владениях в Аравии. Почувствовав, что власть турок в Неджде пошатнулась, он собрал небольшой отряд. И во главе его вместе с состоявшими в нем родным братом Мухаммадом и двоюродным братом ‘Абд Аллахом ибн Джилуви выдвинулся из Кувейта в направлении Эр-Рияда. Поступил так же дерзко, как в свое время шейх Мубарак, забравший власть в свои руки в Кувейте при участии небольшой группы его сторонников. Эмир Кувейта, рассказывает известный российский исследователь истории Саудовской Аравии А. М. Васильев, «дал ему 30 беговых верблюдов, 30 винтовок с патронами и 200 риалов золотыми монетами» (45).

‘Абд ал-‘Азиз Аль Са’уд продвигался со своим отрядом из Кувейта в Неджд через Эль-Хасу. На пути туда, сообщает Филби, к нему присоединились воины из кочевых племен бану ‘аджман и ал-мурра (46). С этим небольшим ополчением он стал совершать набеги на дайры (места обитания) племен-сторонников Рашидитов. Прознав, однако, о том, что эмир Неджда при поддержке турок готовит против них поход, пыл припавших к ‘Абд ал-‘Азизу воинов-‘аджманитов и мурров поостыл, и они его покинули.

Наступил Рамадан, «запретный» у мусульман месяц для войн, и шейх ‘Абд ал-‘Азиз Аль Са’уд укрылся со своими бойцами в одном из бедуинских племен великой аравийской пустыни. Поход возобновил уже в январе 1902 г., и он оказался успешным.

Шейх ‘Абд ал-‘Азиз, сын бывшего недждского эмира ‘Абд ар-Рахмана ибн Файсала, укрывшегося со своим семейством у шейха Мубарака, докладывал Гавриил Владимирович Овсеенко (22.01.1902), «занял Южный Неджд, разграбил и перебил тамошние гарнизоны Рашидитов» (47).

В депеше от 2 марта 1902 г. Кэмбелл, английский политический резидент в Персидском заливе, основываясь на информации, полученной им, в том числе от английского политического агента на Бахрейне и шейха Мубарака, поведал о следующих деталях дерзкого захвата Эр-Рияда шейхом ‘Абд ал-‘Азизм Аль Са’удом.

14 января 1902 г., поздней ночью, его отряд встал лагерем в полутора часах хода от Эр-Рияда. Оттуда, под покровом ночи, проследовал к городу. Укрылся в пальмовой роще, практически у стен Эр-Рияда. Оставив там своих людей с верблюдами и лошадьми, шейх ‘Абд ал-‘Азиз с группой отобранных им воинов, в которую входили два его кузена и брат Мухаммад, проник в город (48).

Перебравшись через стену, в районе ворот Шамсийа, и укрывшись в доме своего сторонника, Ибн Джувайсира, торговца молоком и мясом, жившего рядом с домом губернатора Эр-Рияда ‘Аджлана ибн Мухаммада, ‘Абд ал-Азиз и его воины стали выжидать подходящего момента для реализации задуманного ими плана. Суть его сотояла в следующем. Тихо, по крышам, проникнуть в жилище губернатора, куда он ежедневно наведывался (через час после восхода солнца и исполнения утренней молитвы) из располагавшейся напротив крепости Эль-Масмак, где проводил ночи, опасаясь покушений на свою жизнь. Устроить засаду, захватить губернатора, и с его помощью завладеть крепостью (49).

Входные двери дома ‘Аджлана располагались напротив въездных ворот в крепость. Между ними лежала небольшая площадь. ‘Абд ал-‘Азиз, пробравшись, как и планировал, в дом ‘Аджлана, перехватил его, когда тот оказался на площади (утром 15 января 1902 г.). Губернатор попытался, было, бежать и укрыться в крепости. Но буквально в двух шагах от ворот, приоткрытых услышавшими его крик стражниками, был сражен пущенным в него копьем. Проломившись в ворота крепости и перебив охрану, состоявшую из 14 человек, ‘Абд ал-‘Азиз и его группа захватили затем и дворец-резиденцию губернатора. Сразу же завладели хранившимся там оружием с боеприпасами. ‘Абд ал-‘Азиз потерял только двух человек убитыми и трех ранеными (50).

Расставив сторожевые посты, ‘Абд ал-‘Азиз Аль Са’уд взобрался на крышу дворца и объявил населению города, собравшемуся к тому времени на площади, где лежала отсеченная им голова ‘Аджлана, что он, ‘Абд ал-‘Азиз, вернул законную власть в Эр-Рияде, украденную у их семейства Рашидитами. Призвал горожан не браться за оружие и присягнуть на верность Са’удам.

Вскоре в Эр-Рияд прибыл шейх ‘Абд ар-Рахман, отец ‘Абд ал-‘Азиза. На городской площади он прилюдно заявил, что признает сына эмиром Неджда, и дал ему клятву на верность. После этого шейх ‘Абд ал-‘Азиз созвал во дворце маджлис с участием в нем улемов и глав крупнейших и влиятельнейших семейно-родовых кланов города. И все они сошлись во мнении считать шейха ‘Абд ал-‘Азиза Аль Са’уда эмиром, а его отца – имамом (39). Вслед за этим с минарета мечети муэдзин известил население города, что власть в Эр-Рияде отдана Всевышним в руки эмира ‘Абд ал-‘Азиза Аль Са’уда. Шейх ‘Абд ар-Рахман ибн Файсал Аль Са’уд вручил сыну меч из дамасской стали их легендарного предка, Са’уда Великого, и от имени их рода и с одобрения народа венчал его на царство. Было ему в ту пору двадцать два года. С того самого дня, повествуют хронисты Неджда, и начался отсчет времени Третьего саудовского государства.

Х. Диксон, семь лет проработавший политическим агентом Англии в Кувейте (1929–1936), встречался и беседовал с некоторыми из тех, кто принимал участие в походе шейха ‘Абд ал-‘Азиза Аль Са’уда на Эр-Рияд, и, с их слов, изложил те события в своей интереснейшей книге о Кувейте. Представляется, что читателю небезынтересно будет узнать то, что он услышал. В команду шейха ‘Абд ал-‘Азиза, рассказывает Х. Диксон, входило 17 кочевников из племени ал-‘аджман, один кахтанит, двое сбейев, а также представители ряда других племен; всего 46 человек. Двадцать три из них проникли по крыше в дом ‘Аджлана. Жене его и ее прислуге шейх ‘Абд ал-‘Азиз обещал, что если они будут вести себя тихо, то никто из них не пострадает. Слово свое сдержал.

Утром, как обычно, ‘Аджлан вышел из ворот крепости в сопровождении двух охранников и отправился к себе домой. Как только они оказались на середине площади, что между крепостью и домом губернатора, ‘Абд ал-‘Азиз подал сигнал и вместе со своими воинами бросился им навстречу. ‘Аджлан, увидев устремившихся к нему вооруженных людей, сразу же уложивших копьями его охранников, развернулся и побежал назад, к форту, крича, чтобы стражники отворили небольшую дверцу во входных воротах. ‘Абд Аллах ибн Джилуви, двоюродный брат ‘Абд ал-‘Азиза, метнул в ‘Аджлана копье, но промахнулся. И оно вонзилось в ворота крепости. Однако Джилуви не растерялся. Догнал убегавшего губернатора, и завалил на землю. Подоспевший ему на помощь ‘Абд ал-‘Азиз отсек ‘Аджлану голову. Затем, подобрав ее с земли, бросил через крепостную стену, и предложил стражникам сдаться. ‘Аджлана, наместника Рашидитов, больше нет, прокричал он. Власть в Эр-Рияде – в руках Дома Са’удов, законных властителей Неджда! Стражники сопротивления ‘Абд ал-‘Азизу и его воинам не оказали. Не прошло и часа, как сдался и расквартированный в крепости гарнизон, и присягнул на верность Са’удам. Встали на их сторону и жители города. В тот же день шейх ‘Абд ал-‘Азиз внимательно осмотрел защитные сооружения города. Укрепил все охранно-дозорные посты на стенах и крепостных башнях, поставив во главе их своих людей.

И подготовился к отражению любых возможных контрдействий со стороны Рашидитов (51).

Согласно одному из дошедших до наших дней сказаний, сообщает Роберт Лейси, автор увлекательной книги об истории Дома Аль Са’уд, ‘Абд Аллах ибн Джилуви не только убил рашидитского губернатора ‘Аджлана, но и вырезал его почки. И, следуя примеру ‘Абд ал-‘Азиза, перебросил их, как тот голову ‘Аджлана, через стенуу въезных ворот в крепость Эль-Масмак. Сделал это, по его же словам, за то горе, что ‘Аджлан причинил семейству Аль Са’уд. Так вот, почки ‘Аджлана, брошенные им, упали на песок прямо перед ногами ‘Абд ал-‘Азиза Аль Са’уда, когда тот уже проследовал в крепость через ворота. Увидев их, один воин из отряда ‘Абд ал-‘Азиза, закричал, что это – почки Ибн Джилуви, убитого и расчлененного перехватившими его у ворот гвардейцами ‘Аджлана. На что ‘Абд ал-‘Азиз реагировал, якобы, так. Глупость все это, сказал он. Ни у одного из принцев из Дома Са’удов (Ибн Джилуви, напомним, являлся кузеном ‘Абд ал-‘Азиза) не может быть таких жирных почек (52).

Повествуют сказания и о том, что молодая жена ‘Аджлана, горячо любившая своего мужа, «хотела потом извести эмира ‘Абд ал-‘Азиза Аль Са’уда», используя в этих целях «дурные заклинания» известной в Неджде гадалки и колдуньи-вещуньи. Записочки с ее заклинаниями жена ‘Аджлана спрятала в матрац и в подушки, что поднесла ему в подарок во время празднеств, устроенных по случаю взятия им Эр-Рияда. Поскольку лица женщины-дарительницы он не видел, то и «подарок», естественно, принял. Расположившись на этих подушках на отдых, ‘Абд ал-‘Азиз Аль Са’уд и заночевавший у него шейх одного из колен племени бану ‘аджман «подпали под заклинания колдуньи». Шейх заболел и вскоре умер. Самого же ‘Абд ал-‘Азиза «ежедневно стали терзать кошмарные сны, страшная головная боль и жуткая резь в глазах». Толкователь снов ‘Абд ал-‘Азиза, к словам которого он прислушивался, посоветовал ему незамедлительно обратиться к известному в Эр-Рияде знахарю, обладавшему, согласно народной молве, даром «рассеивать колдовские заклинания». Он-то и снял с ‘Абд ал-‘Азиза проклятия. Вначале внимательно осмотрел все вещи и спальные принадлежности ‘Абд ал-‘Азиза. Записочки со словами заклинаний обнаружил. И затем приступил к расколдовыванию. Когда делал это, то из носа ‘Абд ал-‘Азиза стали выползать «маленькие черные червячки, а из горла – беленькие». Как только тело его от них очистилось, ‘Абд ал-‘Азиз сразу же почувствовал себя лучше. Женщину, причастную к происшедшему, вычислили и разыскали. Узнав, однако, что она – жена убитого им губернатора Эр-Рияда, ‘Абд ал-‘Азиз Аль Са’уд распорядился ее не трогать. Заявил, что женщина мстила за смерть мужа, то есть вела себя, по канонам чести предков, – достойно. Такая вот, бытующая в племенах Саудовской Аравии и по сей день, история из жизни основателя королевства (53).

В прошлом, к слову, женщины в Неджде, да и повсюду в Аравии, часто прибегали к услугам колдуний, и главным образом для того, чтобы «отвадить суженых своих от желаний страстных и помыслов горячих в отношении других прелестниц», и накрепко приворожить их к себе. В этих целях они несли к колдуньям снятые с расчесок волоски с бород своих мужей. Будучи «заговоренными» колдуньями, волоски эти женщины клали под подушки мужей и в карманы их одежд.

В Аравии бытовало поверье, согласно которому, даром колдовства обладали женщины с определенным цветом глаз, и только из нескольких племен. Вызвать недовольство колдуний опасались все, и бедняки, и знать. Так продолжалось до тех пор, пока ваххабиты «не очистили от этой заразы», как они называли колдовство, и всего другого, чуждого, в их понимании, исламу, и Неджд, и присоединенные к нему земли.

Возвращаясь к повествованию о переходе Эр-Рияда в руки ‘Абд ал-‘Азиза, следует сказать, что еще во время похода на Неджд шейха Мубарака, где-то в середине февраля 1901 г., ‘Абд ал-‘Азиз обращался к нему с просьбой предоставить в его распоряжение конный отряд в тысячу человек. С ним он намеревался действовать в тылу противника, и взять, если удастся, Эр-Рияд. Так вот, город тогда он вместе со своим отцом и приданным им отрядом захватили, но вот крепость, где располагалась резиденция губернатора и размещался военный гарнизон шаммаров, взять так и не смогли. И тогда-то ‘Абд ал-‘Азиз, как он говорил впоследствии, хорошо понял, что тот, у кого в руках крепость Эль-Масмак, тот владеет и Эр-Риядом (54).

Не прошло и суток, как о переходе на сторону Са’удов заявило племя бану ‘атайба, насчитывавшее в то время 5 тысяч всадников. Вслед за ним против Рашидитов поднялись племена ал-давасир (знать этого племени была связана с Са’удами родственными узами), ал-‘арджи, бану сбей и бану сухул, ал мурра, ал-‘аджиан и ал-мутайр. Что касается клана Рашидитов, то с ним остались только племена Джабаль Шаммара, да три племени из Бурайды: ал-харб, ал-зафир и ал-кахтан (55).

Согласно информации, полученной от шейха Мубарака, сообщал Кэмбелл (февраль 1902 г.), Эр-Рияд – в руках Са’удов. Племена бану давасир, ал-мурра и ал-‘аджман, и подавяющая часть населения Неджда, горожане и кочевники, – на их сторне. Присоединились к ним и жители ‘Арида, и ряда других мест (56).

Эмир Хаиля, глава клана Рашидитов, узнав об утере Эр-Рияда, счел все же более важным для него в тот момент «продолжить трепать Кувейт», «богатого и решительного сторонника Са’удов», а также их союзника – племя мунтафиков, нежели высвобождать Эр-Рияд из рук «слабого врага», как он говорил. Выдавить Са’удов из Эр-Рияда, полагал он, можно будет, и без особых трудностей, позже, «прикончив Кувейт» и «усмирив мунтафиков» (57).

Когда же, по прошествии нескольких месяцев, глава клана Рашидитов решил, наконец, «заняться Эр-Риядом», собрал войско и подошел к городу, то увидел, что Эр-Рияд уже хорошо укреплен, и взять его с ходу едва ли получится. Тогда он встал у стен Эр-Рияда лагерем, и начал готовиться к штурму. Постоянно приходилось быть начеку. По ночам ‘Абд ал-‘Азиз Аль Са’уд совершал дерзкие вылазки и молниеносные наскоки на осаждавших. Английские дипломаты в своих донесениях называли их «фирменным военным блюдом» ‘Абд ал-‘Азиза, которым тот «угощал» своего противника. Не получив помощи и поддержки от турок, на которую предводитель шаммаров расчитывал, взять Эр-Рияд собственными силами он не смог, отступил и ушел в Джабаль Шаммар.

Восстановив свою власть в Эр-Рияде, Са’уды стали наводить мосты с англичанами. В письме к британскому резиденту в Персидском заливе шейх ‘Абд ар-Рахман, выступая от имени и с согласия всех членов семейства Аль Са’уд, писал, что англичане могут считать их лицами, лояльными Британской империи. Отмечал, что Дом Са’удов хотел бы наладить с Британской империей отношения дружбы, и что эмир Неджда готов был бы принять в Эр-Рияде английского политического агента (58). В ответ на предоставление помощи (оружием, амуницией и продовольствием) обещал «вывести Эль-Хасу из-под контроля Порты», притом в самое ближайшее время. Содержался в письме том и тонкий намек на то, что если ответа со стороны англичан не последует, то Са’уды обратятся к русским. Дело в том, что активизировавшаяся в то время деятельность Российской империи в Персидском заливе очень пугала англичан. Знали они и о том, что в декабре 1901 г. шейх ‘Абд ар-Рахман встречался в Кувейте с русским дипломатом из Багдада (речь, напомним, идет о Г. В. Овсеенко).

Реакция англичан на обращение к ним Са’удов была подчеркнуто прохладной. Тогда они еще не верили ни в Са’удов, ни в ‘Абд ал-‘Азиза Аль Са’уда лично, ни в саму возможность объединения им северных племен Аравии. От открытого вмешательства в дела Центральной Аравии в то время Англия дистанцировалась. В телеграмме госсекретаря английских колониальных властей в Индии в адрес британского политического резидента в Персидском заливе прямо говорилось о том, что интересы Великобритании сосредоточены пока на побережье Юго-Восточной Аравии. Отмечалось, что в складывавшейся тогда международной обстановке линия поведения в отношении Турции, располагавшей богатыми возможностями в плане создания трудностей для Британской империи на Арабском Востоке, должна была быть всесторонне взвешенной и детально выверенной. Ничего не следовало делать, подчеркивалось в телеграмме, что «могло бы, даже косвенно, указывать на причастность Англии к тем событиям, что разворачивались в Центральной Аравии» (59).

Указание на этот счет, полученное Кэмбеллом, гласило: от прямого ответа Са’удам на их инициативу уходить. В Лондоне и в Бомбее тогда полагали, что какие бы то ни было шаги в сторону Са’удов – преждевременны, что ответные действия со стороны Рашидитов не заставят себя ждать, и что при поддержке турок Рашидиты непременно попытаются восстановить свою власть в Неджде.

Следуя тактике шейха Мубарака в отношениях с Англией и Турцией, Са’уды одновременно с письмом английскому резиденту в Персидском заливе направили послание и султану Османской империи – со словами уважения и уверениями в лояльности Порте. Турки, хорошо зная политические амбиции семейства Аль Са’уд и опасаясь за судьбу Эль-Хасы, срочно отправили туда нового губернатора, с пятьюстами солдатами и четырьмя крупнокалиберными орудиями. Имея в виду непременно сохранить и удержать в своих руках Рашидитов, как козырную карту в развернувшейся в Неджде политико-дипломатической игре с британцами, они наградили главу клана Рашидитов – за преданность и верность султану – орденом.

Англичане понимали, что ситуация в Неджде непременно обернется вмешательством турок в тамошние события. Поэтому рекомендовали шейху Мубараку не предпринимать никаких действий, которые «могли бы обернуться для него неприятностями» с турецкими властями в Месопотамии. Туркам же заявили, прямо и недвусмысленно, что, уважая статус-кво Кувейта, не останутся, вместе с тем, безучастными, если Кувейт подвергнется нападению, и что генерал-губернатору Басры следовало бы «попридержать Рашидитов» от набегов на Кувейт.

Дерзкий захват Эр-Рияда сразу же создал вокруг шейха ‘Абд ал-‘Азиза Аль Са’уда «ореол удачи и победы». Заложив в Эр-Риде плацдарм для последующих действий, он стал целенаправленно расширять свое влияние в племенах Неджда и раздвигать там границы своей власти.

«Ситуация в Турецкой Аравии – неспокойная», – говорится в донесении консула Российской империи в Басре послу в Константинополе от 16 мая 1902 года. Подтверждением тому – «истребление арабами турецкого отряда в Эль-Хасе». Главным городом провинции Эль-Хаса, контролируемой турками, информировал консул, считается Эль-Хуфуф. Он «служит местом пребывания муташаррифа [губернатора]. Численность населения составляет 30–40 тысяч человек. В Эль-Хасе расположены гарнизоном два турецких батальона солдат и батальон жандармов. Передаточным для Хуфуфа портом служит ‘Уджайр, отстоящий от самого Хуфуфа в двух днях караванного пути».

Ввиду «неспокойного состояния» в том крае, замечает консул, «караваны из ‘Уджайра до Хуфуфа конвоируются жандармами. Один из таких караванов, почти в 200 верблюдов, нагруженных, главным образом, индийским рисом, отправился в конце апреля 1902 г. из ‘Уджайра в Эль-Хуфуф под охраной 155 жандармов при 8 офицерах во главе с командиром отряда майором Бекир-беем, нашим кавказским выходцем. Недалеко от Эль-Хуфуфа на караван… напали арабы из племен бану хаджар и ал-мурра, числом в 400 вооруженных конников-бедуинов; и после короткой схватки разграбили его. Бекир-бей, все другие офицеры и 51 жандарм были убиты; выжившие спасались бегством».

«Грабежом арабы не ограничились и двинулись на Эль-‘Уджайр, где находится глинобитная турецкая крепость с небольшим гарнизоном, а также… таможенное здание, и осадили это местечко. Турецкий чиновничий люд, будучи заблаговременно оповещенный о приближении арабов, поспешил выбраться на Бахрейн». Арабы действовали слаженно и быстро. Захватив Эль-‘Уджайр, «отрезали Эль-Хуфуф от моря. Перекрыли подвоз продовольствия, обрекая, таким образом, местный гарнизон на голодную смерть…» (60).

«В Эль-Хасе арабы по-прежнему продолжают грабить караваны, нападать на турецкие отряды, их сопровождающие… Область – в полной анархии. Власть Турции в Эль-Хасе – весьма призрачна», – докладывал консул Российской империи в Басре (21.07.1902). Главная причина тому – как существенно ослабшая власть турок в Северо-Восточной Аравии, «так и сама политика турок, видящих свое спасение в поддержании состояния смуты и роздоров среди… арабских племен… В основу своего управления в здешних краях они кладут тот же принцип, что и англичане в своих владениях: “разделяй и властвуй”» (61).

«В конце февраля с. г. [1903], – сообщал из Басры коллежский секретарь Савинов (12.03.1903), – состоялось в Кувейте свидание между Мубараком и Абдель Азизом Аль Саудом [‘Абд ал-‘Азизом Аль Саудом]. Свидание это, вызванное стремлением последнего заручиться помощью кувейтского шейха в борьбе с Рашидитами, имело результатом согласие Мубарака поддержать Саудов». При этом шейх Мубарак заявил, чтобы, со своей стороны, шейх ‘Абд ал-‘Азиз «принял меры к недопущению набегов Рашидитов на Кувейт»; и сделал для этого все, что в его силах. Шейх Мубарак, отмечал Савинов, предоставил в распоряжение ‘Абд ал-‘Азиза «значительный отряд вооруженных кувейтцов».

Во время этой встречи в Кувейте, как следует из депеши Савинова, «принимал также участие… сын бывшего шейха мунтафиков, пользовавшийся среди соплеменников огромным влиянием». Покинув Кувейт, он «оставил на границе владений Мубарака значительное количество арабов с целью предоставить их, в случае нужды, в распоряжение союзников» (62).

Весной 1903 г. в руки Са’удов отошел оазис Тармид, а осенью того же года – провинция Судайр.

К 1904 г. ‘Абд ал-‘Азиз Аль Са’уд контролировал уже, можно сказать, практически весь Неджд. Попытки турок оказать Рашидитам вооруженную поддержку успеха не возымели и сколько-нибудь серьезного влияния на ход тамошних дел не оказали. И даже поход самого мушира (командующего) VI армейского корпуса и тот окончился неудачей (63).

Летом 1904 г., говорится в донесении (26.07.1904) российского посла в Константинополе Ивана Алексевича Зиновьева (1835–1917), «для наказания» Абд ал-Азиза Аль Са’уда за его военные действия в Южном Неджде, из Басры была направлена турецкая военная экспедиция. Состояла она из двух тысяч бойцов с шестью орудиями. По прошествии какого-то времени командующий VI турецким корпусом Ахмад Файзи-паша «уведомил Константинополь, что отряд, выдвинувшийся в Эль-Касим, очутился по пути туда в затруднительном положении. Вследствие жары и изнурительных переходов пало до 500 верблюдов. И что заготовленные съестные припасы почти подошли к концу». С учетом всего сказанного, помноженного на дерзкие наскоки арабов, резюмировал посол, в успехе операции он не уверен. Так и случилось (64).

Шейх Мубарак, надо отметить, мастерски использовал свои доверительные связи с Саудами в его отношениях и с Турцией, и с Англией. В контактах с османами и англичанами акцентировал их внимание на ведущихся, дескать, при его посредничестве, переговорах Дома Са’удов с руссами и франками. Действительно, такие встречи в Кувейте состоялись (21 и 22 февраля 1903 г.). Англичане и турки знали от своих агентов, что шейх ‘Абд ал-‘Азиз Аль Са’уд встречался там с российским консулом в Бендер-Бушире Гавриилом Владимировичем Овсеенко (1870–1916), а также с командирами заходивших в Кувейт русского и француского кораблей. Речь идет о совместном походе русского бронепалубного крейсера 2-го ранга «Боярин» во главе с капитаном 2-го ранга Владимиром Федоровичем Сарычевым (1859–1924), и о французском крейсере «Инферне» под командованием капитана Деспеля. Сведения об этих встречах не могли не заинтересовать Лондон и Стамбул. Особенно с учетом запущенного шейхом Мубараком и дошедшего до них, опять таки не без его участия, слуха о том, что москопы желали бы взять Са’удов «под крыло русского орла», а франки – оказать ему материальную помощь. Этим, надо признать, он изрядно заставил понервничать и турок, и англичан, весьма обеспокоенных в то время возросшим вниманием Франции и России к Кувейту и к зоне Персидского залива в целом.

Деятельность Российской империи в зоне Персидского залива в рамках ее новой политики, «политики дела», находилась в фокусе внимания Англии. И поэтому акцент в своих донесениях о совместном походе в Персидский залив русского и французского кораблей английские дипломаты делали именно на «русской угрозе» тамошним британским интересам.

В конце февраля 1903 г., извещал Лондон и Бомбей английский консул в Басре, в Кувейте побывали русский и французский крейсеры: «Боярин» и «Инферне». Российский консул в Бендер-Бушире, сопровождавший русский крейсер в походе по портам Персидского залива, встречался в Кувейте со специально прибывшим туда шейхом ‘Абд ал-‘Азизом Аль Са’удом, притом дважды; обещал ему помощь (65).

Во время визита в Кувейт крейсеров «Боярин» и «Инферне», докладывал командир английского корабля «Сфинкс», капитан 3-го ранга Кэмп (14.03.1903), ‘Абд ал-‘Азиз Аль Са’уд, находившийся там, дважды встречался с русским консулом из Бушира и сопровождавшим его командиром «Боярина». Братья ‘Абд ал-‘Азиза посещали русский корабль (66).

8 марта, сообщал капитан Кэмп, он встречался с шейхом Мубараком. В беседе с ним тот рассказал, что русские обещали и ему, и Сау’дом всяческое содействие в борьбе с Рашидитами. И присутствовавший на их встрече шейх ‘Абд ал-‘Азиз Аль Са’уд подтвердил его слова. Сказал, что русский консул предлагал ему помощь – деньгами и оружием. На совет Кэмпа отказаться от взаимодействия с русскими, заметил, что поскольку противнику его, Рашидитам, турки, стоящие за его спиной, оказывают всяческую поддержку, то и он вынужден будет искать сильного союзника вне Аравии, готового протянуть ему руку помощи. Особенно сейчас, когда он остро нуждается в деньгах для удержания племен. Полагаю, резюмировал капитан Кэмп, что Са’уды возьмут то, что предложат им русские, и шейх Мубарак поддержит их в этом решении (67).

Из документов Архива внешней политики Российской империи явствует, что первая из двух упомянутых выше встреч проходила в доме, где остановился шейх ‘Абд ал-‘Азиз. «Окруженный многочисленной свитой и вооруженными до зубов бедуинами», ‘Абд ал-‘Азиз принимал русских и французских гостей тепло и радушно, информировал внешнеполитическое ведомство России наш консул Г. Овсеенко. Высказывался за выстраивание отношений с обеими державами (68).

Во время второй встречи, 22 февраля, когда русский консул Г. Овсеенко вместе с русскими и французкими офицерами еще раз навестил шейха ‘Абд ал-‘Азиза, то после состоявшейся беседы, братья шейха ‘Абд ал-‘Азиза, шейхи Махмуд и Са’ад, «изъявили желание ознакомиться с русским и французским крейсерами». Прибывшие из «аравийской глубинки», отмечал Г. Овсеенко, шейхи Махмуд и Са’ад, «вовсе не видевшие» до тех пор военных паровых кораблей, с восторгом осмотрели оба крейсера. Дружеские же, в пять выстрелов, салюты, добавляет консул, произведенные в их честь из орудий палубной артиллерии «Боярина» и «Инферне», когда они покидали корабли, «надолго, думается, остануться в их памяти» (69).