Текст книги "Королевство Саудовская Аравия. История страны, народа и правящей династии Аль Са’уд"

К членам семейства Аль Са’уд, плененным при взятии Эль-Дир’иййи, Ибрагим-паша отнесся достойно. Гнев свой, по словам хронистов, обрушил на ваххабитских улемов. Шейху Ахмаду, к примеру, главному кади (судье) ваххабитов, выбили во время допроса все зубы, а потом и засекли до смерти розгами. Сулаймана, внука Ибн ‘Абд ал-Ваххаба, заставили «вволю насладиться», как, насмехаясь, говорили ему в лицо победители, отрицаемой учением ваххабитов музыкой, специально для него исполненной кем-то из них игрой на гитаре. После чего препроводили в подвал замка и предали смерти, как и многих других. Кое-кого привязали к жерлам орудий и выстрелами из них разнесли на куски.

Покончив с репрессиями, Ибрагим-паша собрал в Соборной мечети города 500 ваххабитских теологов и судей на встречу с приглашенными им из Каира богословами-суннитами. Диспут длился целых три дня. Ибрагим-паша, как рассказывают арабские историки, едва уже сдерживал себя от проявлений гнева. На четвертый день заявил, что наслушался речей ваххабитских ‘уламов (улемов, религиозных авторитетов) вдоволь, и приказал всех их казнить, прямо во дворе мечети. Так, по велению судьбы, повествуют хронисты Дома Са’удов, Соборная мечеть Эль-Дир’иййи стала для ваххабитских теологов «кровавой могилой».

Следует, думается, сказать и о том, что с разгромом ваххабитов и падением Первого саудовского государства племена ал-кавасим, лишились главного своего союзника. Англичане, внимательно отслеживавшие положение дел в уделах арабов на Аравийском побережье, сочли время подходящим, чтобы покончить с пиратами Ра’с-эль-Хаймы, союзниками ваххабитов в Нижней Аравии, раз и навсегда. Упоминаем об этом еще и потому, что в рамках подготовки к карательной экспедиции против кавасим посланец английских колониальных владений в Индии, капитан-разведчик Дж. Сэдльер, побывал и в Маскате, и в Хиджазе, в ставке Ибрагима-паши – для обсуждения вопроса о скоординированных действиях против пиратов кавасим.

С Ибрагимом-пашой капитан Дж. Сэдльер повстречался и переговорил после посещения Маската и беседы с сеййидом Са’идом (проходила в мае 1819 г.). Прибыл на фрегате «Тетис» в Эль-Катиф, в составе английской эскадры. Первым из европейцев пересек земли Верхней Аравии с востока на запад. Побывал по пути в Медину, куда отправился на встречу с Ибрагимом-пашой, в Неджде. Видел руинированную Эль-Дир’иййу. Переговоры с Ибрагимом-пашой проходили в сентябре 1819 г., в лагере его войска в окрестностях Медины. Закончились ничем. Задачу, поставленную перед Каиром султаном Османской империи египтяне выполнили. Мекку и Медину от ваххабитов освободили. «Гнездо» их в Эль-Дир’иййе порушили. Свои позиции в Хиджазе укрепили. И от участия в совместных с англичанами действиях в Восточной и Юго-Восточной Аравии против племен кавасим и ваххабитов, с которыми заключили соглашение, отказались. Британцам египтяне не доверяли, относились к ним крайне настороженно. Высадку их десанта в Эль-Катифе с подошедшей туда эскадры и вовсе сочли ничем иным, как демонстрацией силы.

Завоевав Неджд, египтяне часть своих расходов по содержанию армии сразу же возложили на племена Неджда. Те из них, кто отказывался платить налог, вынуждены были откачевывать в соседние земли и уходить в низовья Евфрата.

Первое государство Са’удов, говорится в хрониках Неджда, поверженное египтянами, лежало в руинах. Армия была разгромлена. Институты власти ликвидированы. Ваххабитские богословы, те что уцелели, поддерживали среди населения воспоминания о былой славе и величии их государства, заложенного семейно-родовым кланом Аль Са’уд.

«Коленопреклонное», по выражению летописцев Неджда, состояние Са’удов перед Османской империей продолжалось до 1820 г., когда в борьбу с османами вступил сын казненного эмира Абд Аллаха ибн Са’уда, шейх Турки ибн Абд Аллах ибн Мухаммад ибн Са’уд (руководил ваххабитами с 1823 по 1834 гг.). После разгрома Эль-Дир’иййи он бежал от египтян (1820), укрывался в племенах Южного Неджда и собирал силы. Губернатором «владений аравийских», как именовали в Каире наместника Мухаммада ‘Али в тамошних землях, служил Ахмед-паша, брат скончавшегося Халиля-паши, прежнего губернатора, сына сестры Мухаммада ‘Али, а правителем Неджда – назначенный египтянами Мухаммад ибн Мишари ибн Му’аммар, представитель семейства, правившего в Эль-‘Уй’айне во времена зарождения ваххабизма. Шейх Турки стал совершать нападения на патрульно-сторожевые посты египтян в Неджде, и даже предпринимать набеги на города Манфуха и Эр-Рияд, где размещались египетские военные гарнизоны. С учетом восстаний и бунтов населения в Эль-Касиме и в ряде других мест, вызванных нескончаемыми поборами египтян, они вынуждены были сократить свое военное присутствие в Неджде, оставив гарнизоны только в Эр-Рияде и Манфухе. В 1824 г. в руки эмира Турки перешел Эр-Рияд.

Часть III
Второе саудовское государство (1524–1591)
Запечатленное время

Движение ваххабитов под главенством шейха Турки (ум. 1834 г.), сообщают хронисты Неджда, «ожило». Вновь сплотившись, ваххабиты «почувствовали себя настолько оправившимися от нанесенного им удара, что сочли возможным «показать туркам силу». Что и сделали – «произвели избиение египетского гарнизона в Эр-Рийаде [Эр-Рияде], их новой столице, занявшей место Эль-Дир’иййи, разрушенной до основания [1818] египтянами» (1). Получив «второе дыхание», рассказывает С. Цвемер, известный исследователь-портретист Аравии, ваххабиты стали быстро набирать силу, и в 1824 г. их протестные выступления против египтян и турок-османов вылились в «настоящее восстание». Завершилось оно «изгнанием египетских гарнизонов из Центральной Аравии, переходом ее в руки ваххабитов и провозглашением шейха Турки эмиром Неджда» (2). Так появилось и громко заявило о себе Второе саудовское государство (1824–1891).

Новый повелитель ваххабитов, как следует из сочинений А. Адамова, действовал расчетливо и осторожно. Демонстрировал покорность Каиру. Объявил себя вассалом Египта. Выплачивая какое-то время – в подтверждение «подданических чувств» – дань Каиру, он в то же самое время, «не покладая рук», восстанавливал позиции и влияние ваххабитов «во владениях своих предков». Активно занимался «подведением под власть свою бедуинских племен [1826–1828 гг.], отпавших, было, от ваххабитов в виду постигших их неудач. И вскоре весь Неджд снова покорился Саудам [Са’удам]». Покорность ему изъявили такие крупные племена, как бану халид, бану давасир, ал-‘аджман, ал-кахтан, бану мутайр и многие другие. Эмир Турки вновь подчинил Дому Са’удов всю Центральную Аравию.

В 1828 г. ваххабиты вошли в оазис Эль-Бурайми. Управлять им эмир Турки назначил ‘Умара ибн Мухаммада ибн ‘Уфайсана. Оттуда ваххабиты стали совершать опустошительные набеги на Оман – на побережье Эль-Батина и на внутренние земли. И султан Маската сеййид Са’ид направил в Эр-Рияд миссию с подарками и изъявил готовность платить дань.

В 1830 г. эмир Турки утвердился в Эль-Хасе и в соседнем с ней Катаре. Распространил влияние, а в ряде мест – и власть ваххабитов, в уделах арабов на Аравийском побережье, на обширные территории от Ра’с-эль-Хадда, что в Омане, до Кувейта (3). Восстановил связи с правителями Шарджи и ‘Аджмана, шейхами Султаном ибн Сакром и Рашидом ибн Хумайдом, которые по-прежнему питали симпатии к ваххабитам. В конце 1830 г. навязал свой сюзеренитет Бахрейну, который контролировал в то время значительную часть полуострова Катар. Потребовал от семейства Аль Халифа возобновить выплату заката, а также возместить убытки за лошадей, оставленных ваххабитами на острове и в Зубаре в 1811 г., – в размере 40 тысяч талеров Марии Терезии.

Стремление эмира Турки подчинить себе Маскат, подпавший уже под протекторат Англии, отмечал в одном из справочных материалов, посвященных истории Неджда, известный дипломат-востоковед Российской империи А. Адамов, «привело ваххабитов к столкновению с Великобританией, которая зорко охраняла целостность владений Маската от всяких поползновений ваххабитских эмиров». Сам же султан Маската, дабы обезопасить себя с севера «принужден был все же выплачивать дань» ваххабитам (4). Сначала эмиру Турки, а когда его не стало, то и эмиру Файсалу ибн Турки – в размере 5000 луидоров Марии Терезии в год (5).

И к 1833 г., отмечает английский дипломат и историк Уилсон, все Арабское побережье Персидского залива «признавало власть ваххабитов и платило им дань» (6).

Годы правления шейха Турки ознаменовались также чередой мятежей, засухой и эпидемиями холеры. Так, в 1826–1827 гг. сильная засуха и, как следствие – голод, охватили Эль-Касим и Судайру. В 1828–1829 и в 1830–1832 гг. Неджд изрядно потрепала холера. Людей, по словам хронистов и путешественников, умирало столько, что их некому было хоронить. Домашний скот дох, не получая воды и корма. Скончалось много детей. Притом в мечетях, куда родители, когда дети заболевали, относили их в надежде на то, что Всевышний им поможет. Оазисы обезлюдели (7).

В 1831 г. учинил смуту шейх Мишари ибн ‘Абд ар-Рахман, член семейства Аль Са’уд, управлявший в то время Манфухой. Поддержали его несколько колен племени бану кахтан. Потерпев неудачу и не добившись договоренностей о союзе ни с шейхами племен бану мутайр и бану ‘аназа, ни с правителями ключевых городов Эль-Касима, он бежал и укрылся в Хиджазе. Военной помощи от тарифа Мекки, на которую рассчитывал, тоже не получил. И в 1832 г., покаявшись во всех своих прегрешениях и добившись прощения эмира Турки, возвратился в Неджд (8).

Действуя гибко, но когда требовалось – и жестко, эмир Турки удерживал за собой власть до 1834 г., пока не пал от руки убийцы, нанятого его племянником Мишари, захватившим власть в Эр-Риде. Одни исследователи истории Аравии говорят, что Мишари действовал по наущению египтян, другие не исключают причастность к убийству эмира Турки правящего на Бахрейне семейства Аль Халифа. Как бы то ни было, но эмира Турки не стало. Случилось это 9 мая 1834 г., когда он покидал мечеть после пятничной молитвы (9).

В те смутные времена, наступившие во Втором саудовском государстве после убийства эмира Турки, род Аль Халифа на Бахрейне, отказался от выплаты дани Са’удам, сбросил с себя, как гласят сказания, «путы вассальной зависимости», восстановил свою власть в Зубаре и на всем Восточном побережье Катарского полуострова. Присматривать за положением дел там правитель Бахрейна поставил шейха ‘Абд Аллаха Ахмада Аль Халифу. В 1834 г. бахрейнский флот даже блокировал на какое-то время порты Эль-Катиф и Эль-‘Укайр.

Об эмире Турки летописцы Неджда отзываются как о правителе щедром и гостеприимном, чутком к нуждам и горестям людей. Рассказывают, что человеком он слыл набожным. Много времени уделял богословским занятиям с улемами. Имел, что интересно, репутацию врачевателя. В годы, предшествовавшие его правлению, изучал народную медицину.

Большую помощь эмиру Турки в возрождении государства Са’удов оказал вернувшийся из ссылки крупный богослов ‘Абд ар-Рахман ибн Хасан, один из внуков вероучителя, Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба.

Мишари ибн ‘Абд ар-Рахман удерживал власть недолго – немногим больше месяца. Забрал ее у него шейх Файсал ибн Турки, сын эмира Турки, бежавший в 1843 г. из египетское плена. Дело было так. Получив известие об убийстве отца, шейх Файсал, который вел в то время, вернувшись на родину, военные действия на побережье Эль-Хасы, подвергнувшемуся набегу бахрейнцев, срочно отправился в Эль-Хуфуф, имея в виду предпринять оттуда поход на Эр-Рияд. Там же он повстречался со своими сторонниками – ‘Абд Аллахом ибн ‘Али ибн Рашидом из Джабаль Шаммара, правителями Эль-Бурайды и Эль-Харика, и эмиром Эль-Хасы. Все они признали его законным наследником престола и присягнули ему на верность.

28 мая 1834 г. шейх Файсал неожиданно подошел со своим ополчением к Эр-Рияду. И уже на следущий день, утром, занял город и осадил замок-крепость, где укрылся Мишари вместе с полутора сотней воинов. Крепость, в конце концов, взяли. Оборонявшихся «поставили на мечи».

Файсал ибн Турки (1785–1865), сообщают хронисты, встав у руля власти (в 1834 г., в возрасте сорока лет), столкнулся с необходимостью срочного решения целого ряда проблем-вызовов. В первую очередь он занялся подавлением волнения племен в Вади Эль-Давасир и Эль-Афладже, и пресеченеем военных действий бахрейнцев на Восточном побережье, где они вновь блокировали Эль-Катиф и Эль-‘Укайр. С этими задачами он справился. Правитель Бахрейна, столкнувшись с вновь озвученными Ираном притязаниями на Бахрейнские острова, согласился даже платить эмиру Файсалу дань взамен на его обязательство защищать Бахрейн от внешней угрозы.

Укрепление власти Са’удов в Неджде вызывало крайнюю настороженность и серьезные опасения у Мухаммада ‘Али. Он видел в этом угрозу интересам Египта в Аравии. Помятуя о том, сколь нелегко ему далась победа над ваххабитами во время двух первых «аравийских походов» египтян, Мухаммад ‘Али вознамерился заменить «дерзкого Файсала» на своего ставленника. Таковым избрал шейха Халида ибн Сауда, сына легендарного эмира Са’уда, старшего из выживших братьев эмира ‘Абд Аллаха, казненного в Константинополе. В качестве почетного заложника он много лет провел в Египте при дворе Мухаммада ‘Али.

Пугала его и возможность заключения эмиром Файсалом союза о совместных действиях против египтян в Аравии с правителем Асира, провинции на Аравийском побережье Красного моря. Мухаммад ‘Али дважды пытался захватить Асир, а вслед за ним подвести под власть свою и весь Йемен. Две военные кампании, организованные им в этих целях (1833–1834 и 1835 гг.), успехом не увенчались. Египтяне понесли большие потери.

Не остались незамеченными у Мухаммада ‘Али и активизировавшиеся контакты эмира Файсала с семейно-родовым кланом Рашидитов в Джабаль Шаммаре, представителей которого он, Мухаммад ‘Али, утвердил на посту правителей Джабаль Шаммара; и они присягнули ему на верность.

Из истории этого клана известно, что после падения Первого саудовского государства в Джабаль Шаммаре началась схватка за власть. Против правившего там тогда эмира Мухаммада Аль ‘Али выступил родственный ему клан Рашидитов, но потерпел неудачу. И главу этого клана, ‘Али Аль Рашида, и его сыновей, ‘Абд Аллаха и ‘Убайда, изгнали из Хаи ля, столицы Джабаль Шаммара. Через какое-то время ‘Абд Аллах поступил на службу к эмиру Турки и подружился с его сыном Файсалом. Проявил мужество и отвагу. Обратил на себя внимание эмира Турки, что и помогло ему, по выражению российского дипломата-востоковеда А. Адамова, «подняться из неизвестности» (10). После убийства эмира Турки он первым из его военачальников присягнул на верность шейху Файсалу ибн Турки, и помог ему вернуть отнятую у него власть.

В благодарность за помощь в возвращении трона эмир Файсал назначил ‘Абд Аллаха ибн Рашида правителем Джабаль Шаммара (1835). Подчинив племена Джабаль Шаммара своей власти, отмечает американский миссионер-исследователь Аравии С. Цвемер, ‘Абд Аллах ибн ‘Али Аль Рашид сделался со временем столь же могущественным в Хайле, как и эмир Файсал в Эр-Рияде (11).

Египетское войско во главе с Исмаил-беем выступило из Каира в новый «аравийский поход» в июле 1836 года. После высадки в Янбо Исмаил-бей со своими воинами проследовал в Медину, и оттуда нацелился на Неджд, намереваясь двигаться через Эль-Касим. Надо сказать, что эмир Файсал попытался, было, предотвратить вторжение египтян в Неджд. Отправил своих представителей в Каир с письмами, содержавшими изъявления в покорности и смирении. Заявил о готовности предоставить египетскому корпусу, действовавшему в Асире, 5 тысяч верблюдов. Египтяне запросили 15 тысяч, на что Фейсал ответил отказом. До этого, к слову, он уклонился и от их обращения к нему насчет участия в организуемых ими экспедициях против Асира. Так у египтян и появился повод для того, чтобы войти в Неджд и «наказать ослушника».

В 1837 г. египетская армия во главе с Исмаил-беем вторглась в Неджд. Прибыл с ней и шейх Халид ибн Са’уд, которого Мухаммад ‘Али, повторимся, решил поставить эмиром Неджда. Эль-Касим египтяне захватили. И все население этой провинции, включая шейхов племен и старейшин крупнейших семейно-родовых кланов в городах, признало власть Халида ибн Са’уда.

В мае 1837 г. Исмаил-бей вошел в Эр-Рияд. Эмир Файсал предпринял попытку вернуть Эр-Рияд. Успехом она не увенчалась. И после двух месяцев осады города, будучи преданым несколькими племенами и атакованым ими с тыла, он операцию свернул и ушел на юг. Однако в июле 1837 г. наголову разбил египтян в битве под Эль-Хильвой. И силы противников на какое-то время оказались равными. Согласно договору, достигнутому между ними, Неджд был разделен на две зоны влияния. Под контролем эмира Файсала остались Северо-Восточная Аравия, оазис Эль-Бурайми и часть Южного Неджда. Центральный Неджд формально подпал под власть привезенного египтянами из Египта шейха Халида ибн Са’уда.

В начале 1838 г. в Эль-Касим прибыло египетское подкрепление, направленное из Медины Хуршидом-пашой, а в мае 1838 г. он лично отправился в Неджд. Когда Хуршид-паша находился в ‘Унайзе, то к нему из Хаи ля пожаловал шейх ‘Абд Аллах Аль Рашид. И, изъявив покорность, обратился с просьбой признать его эмиром Джабаль Шаммара. Сделал это, по словам хронистов, «опасаясь потереть и власть, и голову».

Осенью 1838 г. египетское войско во главе с Хуршидом-пашой и совместно с племенным ополчением под началом шейха Халида ибн Са’уда выступило на Дилам, что на юге Неджда, дабы «покончить с эмиром Файсалом». После полуторамесячной осады Дилам пал. Эмир Файсала схватили и отправили пленником в Египет.

Де-факто управлять Недждом стал Хуршид-паша. Являлся наместником Мухаммада ‘Али в Неджде на протяжении полутора лет. Действовал умно и решительно. И навел в землях Внутренней Аравии тишину и порядок. Местное население старался не озлоблять. Продвинулся в Эль-Хасу (12).

Пытался добиться признания власти египтян и от правителя Бахрейна – заставить его вновь выплачивать дань эмиру Неджда (Халиду ибн Са’уду, ставленнику Мухаммада ‘Али) и отдать под контроль египтян остров Тарут и крепость Даммам. Настаивал на выдаче ему бежавшего и укрывшегося на Бахрейне ‘Умара ибн ‘Уфайсана, ваххабитского эмира Эль-Хасы, сохранившего верность эмиру Файсалу, а также на передаче в заложники одного из сыновей правителя Бахрейна (13).

Мероприятия, развернутые египтянами в рамках подготовки к захвату Бахрейна, подвигли к действиям персов, считавших острова Бахрейнского архипелага своими землями.

В складывавшейся обстановке правитель Бахрейна, в то время шейх ‘Абд Аллах ибн Мухаммад Аль Халифа, решил не «озлоблять египтян», показавших уже, в очередной раз, силу свою в Аравии. В мае 1839 г. он вступил с ними в переговоры и обязался выплачивать египтянам дань – в размере 3 тысяч талеров Марии Терезии в год. Но вот удовлетворить требование Хуршида-паши насчет направления представителя египтян на Бахрейн отказался (14).

Утвердившись в Неджде, заняв Эр-Рияд, поставив под свой контроль Эль-Хасу и выйдя на побережье Персидского залива, Хуршид-паша намеревался наложить руку и на всю Восточную Аравию с ее портами и торговым флотом, а оттуда продвинуться в Басру. Имел также целью расширить свое влияние в Месопотамии, а если удастся, то и вовсе прибрать ее к рукам. Естественно поэтому, что в поле зрения Хуршида-паши сразу же попал Кувейт. По его мнению, местоположение Кувейта (между Недждом, Эль-Хасой и Южной Месопотамией) и определяло значимость «удела Сабахов» для египтян. Притом не только как наиболее удобного пункта по снабжению египетской армии всем необходимым, но и как своего рода информационного центра по обеспечению египтян нужной, а главное – точной информацией о путях быстрого и безопасного проникновения в Южную Месопотамию.

В силу всего сказанного выше, захватив Эль-Хасу, Хуршид-паша незамедлительно отправил в Кувейт своего агента. Действуя под видом торгового представителя, прибывшего в Кувейт для закупок лошадей, фуража и продовольствия для египетской армии, он на самом деле исполнял роль тайного информатора (1838–1839). От него Хуршид-паша получал точные сведения и о состоянии кувейтского флота, и о племенах, контролировавших караванные пути, пролегавшие из Кувейта в Басру, Багдад и Алеппо (15).

В одном из своих донесений Мухаммаду ‘Али, посвященных Кувейту, Хуршид-паша отзывался об этом шейхстве как о региональном центре по сбору информации всеми соперничавшими тогда в Персидском заливе державами, а именно: Англией, Францией и Турцией.

На Юго-Восточном побережье Аравии симпатии к египтянам проявили Абу-Даби и Шарджа, а вот Дубай, Умм-эль-Кайвайн и Ра’с-эль-Хайма от какого бы то ни было взаимодействия с египтянами уклонились.

Капитан Хэннел, английский политический резидент в Персидском заливе (со штаб-квартирой в Абу Шахре в то время) внимательно следил за действиями египтян в Восточной Аравии. Правильно определив их цели и намерения, передал Хуршиду-паше (через эмира Кувейта) специальное послание, предупредив его насчет того, чтобы «границы египетского присутствия в Восточной Аравии – во избежание недоразумений с Англией – за рубежи Эль-Хасы не выходили». Доставил послание в Кувейт, в мае 1839 г., капитан корабля «Клайв», один из двух побывавших там специальных представителей Хэннела. Главная цель их поездки в Кувейт состояла в том, чтобы разобраться, насколько верны слухи, дошедшие до Абу Шахра, о намерениях египтян расширить границы своего влияния в Восточной Аравии, раздвинув их на север и на юг, в сторону Басры, а также Катара, Бахрейна, «Побережья пиратов» (нынешние ОАЭ) и Омана (16).

Вскоре негласные агенты капитана Хэннела донесли ему о том, что 7 мая шейх ‘Абд Аллах Аль Халифа, правитель Бахрейна, заключил секретный договор с Мухаммадом Риф’атом, специальным посланником Хуршида-паши. Тогда-то резиденту и стало ясно, что слухи о намерениях египтян «выйти за пределы Эль-Хасы» имеют под собой реальную почву. Для шейха ‘Абд Аллаха Аль Халифы договор с египтянами обернулся, к слову, потерей власти (вследствие дворцового переворота, незамедлительно инспирированного англичанами).

Где-то в первой декаде мая 1839 г. правитель Кувейта, шейх Джабир I, в рамках своей политики лавирования в отношениях с «центрами силы» сделал дипломатический реверанс в сторону англичан – информировал капитана Хэннела о посещении Хуршидом-пашой Эр-Рияда для проведения встреч с шейхами тамошних племен. Известил его и «бурной», как он выразился, деятельности Мухаммада-эфенди, агента Хуршида-паши в Кувейте.

Экспедиционный корпус египтян, расквартированный в Эль-Хасе, находился далеко от Хиджаза, их центральной базы. Главным поставщиком продовольствия, фуража и амуниции для своей армии Хуршид-паша избрал Кувейт. Закупками занимался Мухаммад-эфенди. Он же снабжал Хуршида-пашу и оперативной информацией о положении дел в Кувейте, Басре и Южной Месопотамии в целом. Денег на приобретение всего необходимого не хватало. Хуршид-паша даже посылал в Басру, со специальной миссией, своего военврача, друга тамошнего французского консула, дабы тот попытался занять у него деньги. Решить этот острый для египтян вопрос – опять-таки в рамках политики лавирования – помог Хуршиду-паше шейх Кувейта. Он не только предоставил часть требовавшегося египтянам продовольствия, фуража и амуниции в кредит, но и обеспечил доставку этих грузов на своих судах в Эль-Хасу. В одном из донесений в Каир Хуршид-паша докладывал, что «Басра и Багдад весьма недовольны живым участием Кувейта в решении проблем египтян».

В это самое время, в мае 1839 г., на службу к Хуршиду-паше перешел целый батальон (500 человек) расквартированного в Басре турецкого гарнизона. Покинув Басру, батальон перебрался в Кувейт. На обращение мутасаллима (городского головы) Басры «вернуть дезертиров» эмир Кувейта ответил отказом (17).

В 1840 г. империя Мухаммада ‘Али пала. Египетские войска под нажимом Англии из Эль-Хасы и Неджда ушли (эвакуация началась летом 1840 г.). В Неджде остались только несколько чисто символических гарнизонов – для демонстрации флага, то есть присутствия египтян в тех землях, и поддержки эмира Халида, двоюродного брата шейха Файсала, находившегося в ссылке в Египте (18).

После вывода египетских гарнизонов из Центральной Аравии управлял Недждом (с пожалованным ему турками титулом вали, то есть губернатора-наместника) шейх Халид ибн Са’уд ибн Абд ал-‘Азиз ибн Мухаммад ибн Са’уд (правил 1838–1841). Так продолжалось до августа 1841 г., когда поднял восстание его дальний родственник, ‘Абд Аллах ибн Сунайан, правнук основателя Дома Са’удов. В конце 1841 г. он занял Эр-Рияд. Находившийся там небольшой египетский гарнизон город покинул. Халид попытался, было, оказать ему сопротивление (с помощью бахрейнцев). Задумка не удалась, и он бежал на Бахрейн. Затем перебрался в Кувейт, а оттуда – через Эль-Касим – в Хиджаз, где и поселился, получая субсидию от Мухаммада ‘Али (19).

Забрав власть в свои руки, шейх ‘Абд Аллах действовал жестко (правил 1841–1843). Всех выступавших против него сразу же казнил. С помощью примкнувшего к нему ‘Умара ибн ‘Уфайсана смог установить контроль над Эль-Хуфуфом и даже потеснить бахрейнцев из Эль-‘Укайра. Вместе с тем, раздвинуть свою власть на Джабаль Шаммар не смог, равно как и на Эль-Касим.

Пытался выстроить отношения с тарифом Мекки Мухаммадом ибн ‘Ауном и с новым губернатором Джидды Османом-пашой (занял этот пост в январе 1841 г.). Посылал им подарки.

Крови пролил, как повестуют хроники Неджда, много. Уважением и любовью среди населения, не в пример шейху Файсалу, не пользовался.

В 1843 г. в жизни Неджда произошло важное событие – из Египта, где он находился в плену с 1838 г., бежал в родные края тейх Файсал, правивший Недждом до вторжения в него египтян во время их третьего «аравийского похода». Оказавшись на родине, стал рассылать шейхам племен письма с уведомлением о своем возвращении и призывать их встать под его знамя.

Объединить и сплотить племена шейху Файсалу мешала вначале вражда между Джабаль Шаммаром и Эль-Касимом. Как бы то ни было, но и ‘Унайза, и Бурайда все же встали на сторону шейха Фейсала. Поддержал его и шейх Джабаль Шаммара. Более того, предложил ему воинов, верблюдов и деньги. Джабаль Шаммар превратился в опорную базу для действий шейха Файсала по восстановлению своей власти в Неджде. На его стороне выступили и многие крупные бедуинские племена Неджда, в том числе бану ‘аджман и ал-мутайр.

Перед броском на Эр-Рияд, где укрылся Ибн Сунайан, шейх Файсал направил ему письмо с предложением покинуть столицу, отречься от власти и поселиться в любом другом месте в Неджде, где он захочет. Обещал ему сохранить все его имущество, движимое и недвижимое, и солидное денежное содержание. Сделать это Ибн Сунайан отказался, и заперся в городской крепости.

Летом 1843 г. Эр-Рияд перешел в руки шейха Файсала. Жители города встали на его сторону. Ибн Сунайна схватили и бросили в темницу, где он и умер (в июле 1843 г.). Говорят, что потесненного от власти шейха Ибн Сунайана предала смерти тюремная охрана. Причиной тому – исполнение долга «кровной мести». В охране тюрьмы оказалось несколько человек, жизни у родственников которых шейх Ибн Сунайн в свое время забрал. Зная об этом и отдавая шейха Ибн Сунайна в их руки, шейх Файсал действовал осознанно, понимая, что шейху не выжить (20).

К сведению читателя, «кровная месть», один из высокочтимых обычаев арабов Аравии, зародился в седой древности и оставался в силе до середины XX столетия. Кровь, отмечали в своих воспоминаниях все известные путешественники-исследователи Аравии, смывалась у аравийцев только кровью. Многовековой закон аравийской пустыни гласил: «Око за око, зуб за зуб, кровь за кровь». Другими словами, если кто-то из коренных жителей убивал другого, то родственники убитого вправе были «забрать жизнь» убийцы.

Существовало в прошлом в своде обычаев и традиций племен Аравии и такое понятие, как «выкуп крови», то есть, выражаясь современным языком, материальное возмещение за убитого его родственникам и домочадцам. «Выкуп крови» (на основании договора с родственниками и непременно в присутствии свидетелей) осуществлялся, как правило, деньгами или верблюдами, либо же путем предложения в жены мужчинам «пострадавшей стороны» одной из девушек из семейства «обидчика» или же одной из женщин из его семейно-родового клана.

По неписаным законам аравийской пустыни, неисполнение «кровной мести» ложилось пятном позора на весь семейно-родовой клан убитого. Закон «кровной мести» (ас-сар), указывал в своих информационно-справочных материалах русский дипломат-востоковед Александр Алексеевич Адамов, подразумевал акт отмщения убийце любым из родственников убитого. Долг «кровной мести» касался всех мужчин в клане убитого, притом по пятое колено включительно (ас-сар фи-л-хамса). Если убийца «уходил из жизни» вследствие естественной смерти или по какой-то другой причине, то объектом «кровной мести» становился его сын, либо ближаший родственник.

Акты отмщения приобретали, порой, такие масштабы, что затрагивали целые племена. Дело в том, что если «пострадавшая сторона» и «сторона обидчика» принадлежали к разным племенам, и семейно-родовой клан убитого со стоящим за его спиной племенем отказывался принять «выкуп крови», то племя пострадавшего клана имело право пролить кровь клана-обидчика. И тогда между племенами воспламенялись войны, продолжавшиеся до тех пор, «пока число убитых с обеих сторон не оказывалось равным». Сменялись, случалось, целые поколения, а долг «кровной мести» так и оставался неисполненным. Вражда длилась десятки лет и «кровная месть» истребляла целые племена. «Замирению племен и забвению обид» могло положить конец только улаживание «кровных счетов».

С приходом к власти эмира Файсала Неджский эмират вновь встал на ноги. В эмире Файсале, по словам хронистов Неджда, удивительным образом сочетались жестокость с мягкостью и непреклонная сила воли с готовностью к компромиссам (21). Его второе правление продолжалось с 1843 по 1865 гг.

За это время, рассказывает А. Адамов, эмир Файсал восстановил власть рода Аль Са’уд на все территорией, «принадлежавшей его отцу». Забрал в свои руки Даммам (март 1844 г.), тогдашний анклав бахрейнцев в Эль-Хасе. Усмирил племена бану манасир, бану хаджир и ал-мурра. И спустя какое-то время, как пишет А. Крымский, «даже тени египетских претензий на Неджд не осталось» (22).

Разобравшись с делами в Неджде и восстановив свою власть в Эль-Хасе, эмир Файсал задался мыслью вернуть утраченные позиции Са’удов и в Омане. «Маскат, – сказывал он, – наш данник. Мы взяли его силой оружия». Все побережье Восточной и Юго-Восточной Аравии эмир рассматривал как свою вотчину. «Аравийская земля от Эль-Катифа через Кувейт, Ра’с-эль-Хайму, ‘Уман [Оман] и Ра’с-эль-Хадд, – говорил он в беседе с английским полковником Льюисом Пелли, – равно как все, что лежит в Аравии за этими пределами – дар нам Аллаха». Реализовывая свои планы в отношении Омана, отправил с экспедицией в оазис Эль-Бурайми военачальника Са’ада ибн Мутлака, и повелел ему получить с Омана дань, в размере 25 000 луидоров Марии Терезии. Сеййид Сувайни, сын маскатского султана, в ответ на такое требование ваххабитов предложил им взять «паузу мира», пока он не известит своего отца, находившегося в то время во владениях Маската на Занзибаре, и не получит от него соответствующее указание. Судя по всему, такой ответ Мутлака не устроил, и он стал совершать набеги (газу) на города и поселения на побережье Эль-Батина.