Текст книги "Сталкеры времени"

2

Сергей перебросил меня в земной марсианский город «Восток». Люди назвали свой город, в пику нам, в честь второй легендарной антарктической станции Земли, что, в общем-то, и правильно. Так вот, Сергей перебросил меня в створ ворот портала за секунду до нуль-транспортировки груза через портал. Я шагнул вперед, но, видать, на мгновение замешкался – получил ящиком под коленки. Колени подогнулись, я сел на ящик, едва успев в него упереться руками. Со стороны это, наверно, выглядело так, что я вроде бы как телепортировался, сидя на ящике. Огляделся, опрятный грузовой портал, двое молодых парней, то ли охранников, то ли портальных служащих, удивленно таращатся на меня. Ещё бы им не таращиться, такой нуль-транспортировки им ещё видеть не доводилось.

– Здорово парни, не подскажете, что за станция такая? – спросил я, открыв забрало шлема. Вдохнув, почувствовал щекотание в носу – сильный запах озона. Похоже, у них в городском воздухе повышенное содержание кислорода.

– Это не станция, это город, называется «Восток», – сказал один из парней. А потом через пару секунд добавил, – Это на Марсе!

– А год, какой? – повышенное содержание кислорода сделало своё дело – у меня началось эйфорическое возбуждение, а может, просто кураж.

– Две тысячи восемьдесят первый, – машинально ответил второй парень. У первого парня от моего вопроса отвисла челюсть.

– Ну, тогда всё нормально, и тинтура и хроноточка в пределах погрешности вероятности, – я лепил научные и не очень термины один на другой. Я поднялся с ящика и подошел к парням, – Позвольте представиться, академик Лебедев, первый темпонавт Земли и Марса.

Второй парень начал приходить в себя и навел на меня сканер. Первый заглянул в монитор сканера, и глаза его полезли на лоб. Представляю, что он там прочел – «Джола Павел Валентинович, он же начальник сталкерской группировки Чернобыля, он же академик Лебедев, он же бургомистр самопровозглашенного вольного марсианского города Мирный, разыскивается Землей за темпоральное преступление. Особо опасен. При обнаружении арестовать». Парень начал стучать себя по бедру, наверно, хотел достать пистолет из кобуры, но кобура была пуста – расслабились, черти, за столько лет перемирия.

– Гражданин Джола, вы арестованы! – голос паренька от напряжения сорвался на последнем слове, и он закашлялся.

– Сынок, давай поступим так: я сделаю вид, что не расслышал. Ты же не хочешь, чтобы твои слова стали причиной планетарного конфликта? Ты представляешь, с кем ты разговариваешь? Я чрезвычайный и полномочный посол её высочества, мудрейшей из мудрых, властительницы марсианского города Мирный, двух орбитальных станций, и прочее, и прочее, – я гордо поднял голову, приосанился и принял позу Наполеона, заложив руку за пряжку на груди скафандра.

– Откуда вторая станция, у вас всего одна и то захудалая и устаревшая, а к нам скоро прибудет военная орбитальная станция, – включился в разговор первый охранник.

– Ой, парни, как у вас тут плохо с информацией, выражаясь простым не дипломатическим языком – хреново! Вы что – не в курсе? Час назад, Киборг её высочества, Сергий Непобедимый, захватил вашу военную станцию! А я прибыл с миссией предложить вам почетную сдачу ключей от города и признание себя протекторатом столицы Марса – Мирного. Заметьте не грозного, а пока ещё мирного. Во славу нашей славной императрицы, – избыток кислорода давал о себе знать, в своих выражениях я уже стал замечать тавтологию.

– Какая, к черту, императрица? – парни начинали злиться.

– Да вы что, сынки, очумели, что ли, так выражаться?! Да если она услышит, она же может расстрелять вас, нас, с орбиты, – я указал пальцем в потолок. Парни непроизвольно посмотрели на потолок и, ничего там не увидев, снова уставились на меня.

– Наша императрица – богоподобная ИскИна, Мэм, «Мать электронно механическая», принявшая на себя титул принцессы Марса, Аэлиты Первой. Короче, негоже мне – Послу с вами тут препираться, зовите начальство и прессу, надо вести диалог с элитой. Я не хочу лежать тут с вами мёртвым под руинами вашего города.

Парни переглянулись, и один убежал куда-то, второй остался со мной.

– Ладно, парень, пойдем.

– Куда пойдем?

– Куда-куда? Ну, например, в зоопарк. Я слышал, что у вас есть зоопарк. Пока верительные грамоты не вручены, я могу считаться частным лицом. Может частное лицо, по вашим законам, прогуляться по зоопарку?

– По нашим законам я должен вас арестовать.

– Вопиющая правовая безграмотность: прежде чем меня арестовать, ты должен меня вначале задержать, а у тебя даже оружия нет. Вот и пойдем в зоопарк, там ты меня и задержишь. В зоопарке ведь нет второго выхода, а я с прошлого века не был в зоопарках. Кроме того, твоё имя войдет в историю. Это ведь ты задержал великого и ужасного академика Лебедева. К тому же, чем дальше от нуль-портала, тем безопаснее. Ну, пойдем, не кобенься!

– Ну, хорошо, пошли, – поколебавшись, паренёк согласился.

Иду по лабиринтам туннелей людского города. Здороваюсь и раскланиваюсь с прохожими, называя всех по именам – перед отправкой я заучил всё население людского города на память. Раздаю сувениры и пригласительные на праздник. Похоже, и меня тут заочно знают – наверно, мой и Сергея портреты годами висели на стендах: «Их разыскивает …». За нами с охранником уже движется маленькая любопытствующая толпа. Мой охранник начинает нервничать.

– Паша, тезка, не дрейфь, чем больше народу, тем трудней мне ускользнуть, тем меньше твоя ответственность, а слава больше, – парень изумлен тем, что я знаю его имя. Я украдкой глянул на часы – у меня ещё тридцать минут.

Да, людской марсианский город, по сравнению с нашим, выглядел богато. Стены туннелей отделаны плазменными панелями, на панели транслируется поверхность Марса. Создается впечатление, что ты разгуливаешь по Марсу стеклянными переходами. С непривычки как-то жутковато – забываешь, что над тобой сто пятьдесят метров горных пород.

Марсианский зоопарк города Восток привел меня в восхищение. Вокруг центрального холла расходились, как лепестки ромашки, ниши. В каждой нише огромные плазменные панели, воспроизводящие один из уголков Земли. Особенно мне понравились три павильона. Первый напоминал открытое тростниковое бунгало на фоне океана. В разнокалиберных клетках щебетали и чирикали канарейки и волнистые попугайчики всех мастей. Второй – с двумя живыми орангутангами на фоне африканских джунглей. Третий – с бассейном с золотыми рыбками на фоне цветущих сакур на склоне горы Фудзияма. Не удержавшись, я сунул руку в воду бассейна. Рыбки подплыли и стали пощипывать мне пальцы. Крупные пчёлы с гудением перелетали цветка на цветок, казалось, ещё чуть-чуть, и они вылетят за пределы экрана. Забыв обо всём на свете, я стоял и радовался как ребенок. Как же я соскучился по Земле!

Услышав за собой шорох, я нехотя оглянулся. За моей спиной стояла поразительной красоты женщина. Перебрав в уме всех жителей женского пола города Восток, я не смог определить кто передо мной. Ага, это, наверно, та журналистка, Марина, кажется, которая прибыла на Марс три дня назад.

– Здравствуйте Павел Валентинович. Вы хотели видеть мэра города Восток, он сейчас на поверхности, он будет здесь через два часа, – женщина приятно улыбалась. На вид ей было лет тридцать, не больше. Блондинка, стройная фигура, элегантно одета.

– Ещё я хотел встретиться с прессой, но я никак не ожидал, что эта встреча будет такой приятной, – украдкой я глянул на часы, у меня есть ещё несколько минут.

– Портальный служащий доложил что-то невнятное про Аэлиту.

– Мариночка, единственная марсианская Аэлита – это, без сомнений, вы. У нас завтра праздник – день города. Я прибыл к вам пригласить всех свободных от вахт к нам на праздник. Я рассказывал охранникам примерный сценарий театрализованного представления. Мне показалось, что они заинтригованы.

– Ваш «сценарий» произвел на них сильное впечатление.

– Мариночка, а что вы делаете сегодня вечером? Не хотите побывать в нашем городе?

– Я бы с удовольствием, но ваша электронная секретарша отказала мне в аккредитации.

– Вот же, «железка» бесчувственная! Ну, да ладно, мы это дело поправим. Мариночка, а что нам ждать до вечера, пойдемте прямо сейчас.

– Вы же хотели переговорить с мэром города.

– А, ещё успеется! Не часто Марс посещают такие очаровательные журналистки.

– Боюсь, что без приказа мэра нас из города не выпустят.

– Если вы не против, я могу вас выкрасть. Никто и глазом моргнуть не успеет, – я получил сигнал зуммера о близкой переброске.

– Я согласна, – сказала Марина рассмеявшись. Я подошел к ней и крепко обнял её за талию.

Нервы у Мариночки железные, во время переброски она даже не вздрогнула.

3

Одиннадцать часов, праздник в разгаре. Дети очень рады «возрождению» Деда, устроили для него настоящий концерт. Я посадил Марину между мной и Дедом. Идет, так сказать, неофициальная часть – прием «иногородних» гостей будет вечером. По просьбе Марины мы транслируем праздник через спутник связи на город Восток. Марина ведет репортаж о празднике. На сцену вышел Сергей, он изображает человека-оркестр, на нем смешной костюм и шутовской колпачок. Играет на мандолине и губной гармошке. Стучит в бубен и тарелки, а хвостовым манипулятором в большой барабан на спине. Никогда не думал, что у него есть музыкальный слух. Наверное, запрограммировал свои манипуляторы по случаю праздника, а звук губной гармошки – это просто звуки синтезатора. Впрочем, у него здорово получается, пусть даже это и программа.

Сергей закончил свое выступление и под гром аплодисментов ушел со сцены. На мониторе высветился второй образ Мэм – лицо робота женщины-убийцы из третьего фильма о терминаторе. Мэм использует этот облик, когда изображает мою секретаршу в переговорах с землянами. Красивое, но неподвижное, как маска, лицо. Не знаю, почему она выбрала этот образ, ведь, из ныне живущих, этот фильм, наверное, уже никто не видел.

– Павел Валентинович, вам пора переодеваться, скоро ваш выход.

– Спасибо, Мэм. Прошу меня извинить, я скоро вернусь, – сказал я Марине. Хотя, насчет скоро – это я несколько преувеличил – лет через сорок, если очень сильно повезёт.

Через пять минут я уже был на орбитальной станции. Сергей уже отцепил свой хвостовой манипулятор и устроился в саркофаге. Крышка уже закрыта, идет подача жидкости для компенсации перегрузок во время старта.

– Паша, зачем ты притащил в город эту крашеную стерву? – Мэм обратилась ко мне с экрана гневным лицом Анджелины.

– Мэм, ну что за выражения! – сказал я, натягивая скафандр, – Может быть, она натуральная блондинка.

– Ты что, не понимаешь, кто она такая?

– Отлично понимаю. Агент спецслужб. А может быть, и куратор операции по захвату станции. Ну, уж лучше держать её под боком.

– Зачем её надо было держать под боком в буквальном смысле? И тем более, не обязательно было тащить её в постель, – за полтора десятка лет нашего знакомства, Мэм чрезвычайно преуспела в очеловечивании. Причем, она очеловечивается именно в женщину. Ну что, спрашивается, это за выволочка? Кто она мне – мать, жена? Да, и не тащил я Мариночку в постель, она сама ко мне запрыгнула.

– Мэм, как горько мне слышать твои упреки – я не щажу себя ни днем ни ночью, чтобы обезвредить земных агентов, а ты меня коришь.

– «Седина в бороду – черт в ребро». Она сейчас ведет репортаж о празднике, но я думаю, это не просто репортаж. Если она заметит долгое отсутствие вас с Сергеем, она может подать команду на захват станции.

– Не волнуйся, Дед её отвлечет, как договаривались. Сколько у нас времени?

– Залезай в саркофаг, до входа в тень Марса чуть больше тридцати минут, а десант могут выбросить в любой момент.

– Не переживай, авось, обойдется, и десанта не будет.

– Мало того, что я связалась с людьми, мужиками, так еще и с русскими, с их извечным «авось» – у Мэм есть дурная привычка – она любит, чтобы последнее слово всегда оставалось за ней. Я перестал спорить и полез в саркофаг.

Я устроился в саркофаге, надел дыхательную маску. Мэм закрыла крышку и начала подачу в саркофаг жидкости. Глянул в сторону саркофага Сергея. Он уже лежал в своём саркофаге, сложив свои четыре манипулятора на груди. Жидкость покрывала его уже целиком. Возможно, он уже отключился или просто не хотел участвовать в нашей с Мэм перепалке.

– Ну, вот! Я же предсказывала! В оранжерею портировано пять космодесантников. Трое мужчин и две женщины, – Мэм вывела передо мной на экран картинку из оранжереи. Пятеро десантников в тяжелых скафандрах пытались замаскироваться между стеллажами с рассадой. Это было бы смешно, если бы было не так тревожно.

– Предсказамус ты наш, накаркала! Может быть, мне выйти и помочь тебе? – сказал я в микрофон.

– Лежи, уж, без тебя справлюсь!

– Что ты собираешься делать?

– Перекрою люки и буду тянуть время до выхода в тень.

– Не поможет, смотри, они готовятся взрезать плазменным резаком люк переходного отсека.

– Пусть. Там установлен портал на Марс. Как только они взрежут люк, я пущу фреон. В тумане им ничего видно не будет. Они кинутся в переходной отсек, а я их депортирую на Марс.

– А если они не кинутся, или не все сразу?

– Им же хуже. Тогда я взорву пиропатроны и отстрелю теплицу вместе с переходным отсеком в космос. Да помню я, помню! У тебя там рассада табака. Отстрелю теплицу только в крайнем случае. Всё, даю подачу газа, засыпай.

– Пять трупов – жалко космодесентников, они такие молодые, – подумал я, засыпая.

– Трупов не будет, я перестыковала к теплице спасательную капсулу, – раздалось у меня в наушниках. То ли Мэм читает мои мысли, то ли я высказал свои мысли вслух.

4

Ко мне вернулось сознание. Смог открыть глаза. Порядок, я на орбитальной станции. «Воды пока не отошли», я ещё в саркофаге. Почувствовал покалывание «иголочек» в кончиках пальцев рук. Сердце гонит кровь по телу, тело начало отходить от анабиоза. Скосил взгляд в сторону соседнего саркофага. Крышка поднята, Сергея уже нет. Наверное, пошел цеплять свой хвостовой захват. Значит, всё прошло удачно, Мэм отделалась от космодесантников и угнала станцию. Так, если меня разбудили, значит, прошло двадцать лет, и мы уже на орбите Юпитера. Хочется на него поскорее взглянуть. Попробовал пошевелить пальцами ног – пока ничего не чувствую. Ладно, это пройдет. А вот, наверное, и Сергей, слева от себя заметил какое-то движение. Над саркофагом склонилась девушка. Милое лицо, попробовал ей улыбнуться. А вот и вторая, близняшки что ли? Симпотяшки, однако.

Блин! Меня буквально прострелило от макушки до кончиков пальцев ног. Наконец-то я почувствовал ноги, но это меня не обрадовало. Какие, к чертям собачим, близняшки на станции, откуда? Зажмурил глаза, может, это у меня галлюцинации после анабиоза, мозг ещё плохо работает, недостаток циркуляции крови. Снова посмотрел через щелочки век. Девушки приветливо улыбаются и машут мне руками. Не обманывай себя, мозг у тебя уже всё понял, просто он не хочет признать реальность – побег не удался, станцию захватили космодесантники. Что с Сергеем? Ну, понятно, его обезвредили в первую очередь, отсоединили его манипуляторы, обездвижили. Ещё бы, киборг мог бы оказать им серьёзное сопротивление. А что с Мэм? Бедная Мэм, наверно, ей просто отрубили интерфейсы, и она теперь как в тюрьме – все экраны погашены. А что будет со мной? Ну, конечно, вкусное они оставили на третье.

Девушка нажала кнопку, из саркофага начала откачиваться жидкость. Так, что же мне делать, как выкручиваться, и как спасать друзей? Пока полежу без движения – буду изображать паралитика, а там посмотрим. Засветился экран. На экране лицо профессора. Его, наверное, тоже схватили. Чуть приоткрыл глаза, присмотрелся. Нет, это не лицо профессора, это трехмерная компьютерная модель. Сволочи, что они с ним сделали?! Если они синкодировали Деда и загнали его сознание в ИИ вместо Мэм, то спрашивается – для чего?

Засветился второй экран, на нем лицо Мэм в облике Анджелины. Дед и Мэм улыбаются и смотрят на меня. Вот теперь я вообще ни хрена не понимаю. Должно быть, точно, глюки, или я тронулся умом.

– Просыпайся Паша, Новый год проспишь. Волосы Мэм трансформировались в косички снегурочки и красную шапочку. Дед, не глядя на Мэм, усмехнулся, и вот он уже не просто Дед, а Дед Мороз.

– Вставай Паша, на календаре тридцать первое декабря 2199 года, – сказал Дед.

– Где Сергей? – спросил я, с трудом сев на край саркофага.

– Готовит с детьми ёлку.

– Мэм, что тут, черт возьми, происходит, какие дети, какие ёлки, откуда тут профессор?

– Успокойся, Паша. Сейчас я всё тебе расскажу. Начну с того, что мы уже находимся почти на орбите Юпитера. Через восемь месяцев Юпитер нас догонит и подхватит. Это значит, что побег удался, космодесантников я вышвырнула на Марс через портал. Теплицу удалось сохранить, поэтому, вот, возьми Гавайскую сигару моего производства, покури и успокойся – ко мне подбежал робот-нянька и поднес коробку с сигарами.

– Мем, Гавайских сигар не бывает, ты, наверно, хотела сказать Гаванскую. Но, всё равно, спасибо. Это то, что мне сейчас нужно, – я обрезал кончик сигары, раскурил и с наслаждением затянулся.

– Ты прав, теперь, наверно, уже нет, Гавайи, как впрочем, и Куба, под водой, а раньше были и те и другие. Но это не важно. Так вот, по поводу профессора. Ты помнишь, там, ещё на Марсе, я обнаружила в таможенном складе обезличенные ИскИны и аппаратуру синкодирования. Я сделала эксперимент и синкодировала Профессора. Профессор не был против того, чтобы я оставила его синкод себе – дальняя дорога с хорошим попутчиком легче вдвойне.

– Здравствуйте, профессор, ну, в смысле – «Я мыслю, значит, существую». Ну, где-то так, в общем, вы меня поняли?

– Паша, я уже говорил Мэм и тебе говорю – называйте мой виртуальный образ Дедом – профессор остался там на Марсе.

– Будет сполнено, Дед.

– Так вот, чтобы не скучать во время перелёта, мы придумали, как бы клонировать детей, использовав ваши с Сергеем образцы крови.

– Не понял, ну ладно нас с Сергеем, вы клонировали, а девчонки-то откуда?

– Я сказала – как бы клонировать. Мы выделили ваши с Сергеем «Х» хромосомы и поменяли их местами. А девчонок мы просто сконструировали. Так что вы с Сергеем теперь и папа и мама нашим детям.

– Чур, я папа, дочурки – привет, – я помахал рукой девчонкам, – Гома и Зигота, я так понимаю? А если ласково – Гита и Зита?

– Не угадал, – Анна и Мария, а парней зовут Михаил и Гавриил.

– Вот я не понял, отец Павел, понимаешь, проснулся, а эти балбесы с именами архангелов, где-то шляются.

– Они делают ёлку, а вот и они, – открылся люк и Сергей с двумя парнями втолкал в отсек некоторое подобие искусственной ёлки. Это сколько же кабеля они изрезали, с ума сойти.

– Здрав буди, отец Сергей, или мать, я уж не знаю!

– И тебе не хворать, преподобный Павел.

– Мэм, а зачем ты подняла Сергея? Что, твои роботы без него не могли испоганить километр кабеля.

– Паша, весь перелёт к Юпитеру прошел без существенных происшествий. Во всяком случае, мы с Дедом справлялись. Но оказалось, что мы догоняем какой-то астероид. Пройдет шесть месяцев, и мы можем с ним столкнуться. Нам понадобились дополнительные вычислительные мощности для расчета маневра уклонения от астероида с учетом минимизации расхода топлива. Но вычислитель Сергея отказался сотрудничать без самого Сергея. Пришлось его разбудить. А тебя мы разбудили уже заодно – вдруг ты обидишься, что новое столетие встретили без тебя.

– Да ладно, я понял. Новый год – это повод. Без меня вам просто скучно. Сергей расскажи, что там за астероид.

– Нужен ты нам, как же, спал бы дальше. Но если тебе интересно, то я скажу. Астероид, примерно миллиард кубометров льда, в основном – воды. Имеются небольшие вкрапления металлов. Летит почти точно по орбите Юпитера, правда, чуть дальше от Солнца. Каждый раз, проходя мимо астероида, Юпитер стаскивает его с орбиты на пару сотен километров. Пройдет еще пятьсот-шестьсот лет, и Юпитер захватит этот «айсберг» в качестве очередной луны или разорвет его в клочья, как Сатурн, на кольца.

– Вот ваше счастье, что у вас есть я! У вашего совместного, включая Сергея с его вычислителем, киберсознания не хватает обычной человеческой фантазии. Спрашивается – зачем мы летим к Европе? За водой! Это не только кислород, но и топливо для плазменного двигателя. А тут попался прямо по курсу астероид, весь изо льда, а вы думаете, как от него уклониться! Сергей, не надо обниматься, и аплодисментов тоже не надо, я скромный.

– Пашка, чертяка, а ты прав! Единственный вариант сэкономить топливо – это прилуниться на астероид и заправиться там, на полную катушку! – выпалил Сергей.

– Пашенька, я готова простить тебе ту крашеную стерву на Марсе. Проспал почти двадцать лет и выдал такую дельную мысль! – сказала Мэм.

– Мэм, меня пугает твоя безупречная память, ведь с того инцидента прошло уже столько лет. Кстати, а как там поживают ИскИны и земляне с их военной орбитальной станцией?

– О, наш побег наделал много шума. ИскИны разругались с людьми. Они утверждали, что именно людской десант спровоцировал побег. А это срывает их эксперимент по «Большому разуму». Требовали отдать им людскую станцию взамен нашей, либо догнать нас и вернуть. Люди же настаивали, что «Искусственный Интеллект» непредсказуем и опасен, чему наш побег является доказательством. Поэтому – отдавать они ничего не будут, а гоняться по всему космосу за «старым корытом» они не намерены. Часть ИскИнов шибко разобиделась, и они отделились от людей. Окопалась в заброшенной Лунной шахте – там «куют» свой проект.

– Мэм, а как обстоят дела на Марсе?

– Профессор Рокотов физически умер восемь лет назад. Был избран, и до своего последнего дня, оставался почетным президентом Марса. Добился вашей с Сергеем амнистии, правда, посмертно.

– Как это, посмертно?

– Ну, не знаю, так передавали в Марсианских новостях. Возможно, профессор не хотел раскрывать наши планы. Я же все эти годы соблюдала радиомолчание, может быть, поэтому. А может, это была «военная» хитрость, так профессору было легче добиться амнистии.

– Ой, Мэм, не нравится мне твое хитрое лицо, что-то ты не договариваешь. Колись, давай!

– Ну, пятнадцать лет назад сообщество ИскИнов раскололось, на две группировки. Прогрессистов и Конформистов. Прогрессисты в ультимативной форме стали требовать от людей вернуть обещанную им станцию. Тогда я транслировала в эфир короткий кусочек из одного старого фильма. Типа: «Пожар в отсеках, станция разваливается на куски, спасайся, кто может»! С этого момента страсти вокруг нашей станции стали утихать.

– А что? Одобряю! Молодец, Мэм, мне всегда нравился твой изысканный ИскИнский юмор.

– Так или иначе, вам с Сергеем открыта дорога на Марс, и даже на Землю. Теперь вас никто не тронет.

– Можно паковать чемоданы?

– Не торопись, Паша, время ещё есть, – вступил в разговор Сергей, – Давай спокойно встретим новый год в компании близких друзей и детей. А в конце следующего года сделаем гравитационный разворот вокруг Юпитера. Потом ещё двадцать лет в анабиозе, и мы дома.

– Кстати, об анабиозе, меня всего ещё колотит, никак не отойду. Мэм, у тебя нет в заначке какого-нибудь горючего, чтобы принять внутрь?

– Есть, но потерпи до праздника, прими лучше таблетку.

– Да ну тебя с твоими «колесами», мне бы сейчас тюбик чего покрепче.

– Мэм, не давай ему ничего. Мало того, что он на Марсе «морально разлагался», так ещё и выдует до Нового года все наши скромные запасы. И ещё, Паша, не кури в отсеках – какой пример детям! Вон, иди в свою теплицу, там и кури.

– «Злые вы, уйду я от вас», – я включил питание на магнитные ботинки, демонстративно кряхтя слез с ложемента саркофага и с коробкой сигар под мышкой поплелся в теплицу. В теплице у меня припрятана фляжка с коньяком. Надеюсь, эти чертовы проныры, роботы-няньки, её не нарыли.