Текст книги "Мой любимый солдат"

Зинаида Ивановна закончила свою речь на повышенных тонах. По её лицу было видно, что она испытывает злость, гнев и страх за дальнейшее существование своих подопечных. Она перевела дыхание и потянулась к деревянной тумбе, на которой стояла кружка с водой. Испив из неё всю воду, она вернула кружку на прежнее место и заново взглянула на растерянную Таню. Таня же тем временем уже была сломлена. На её глаза наворачивались слёзы. Самое первое, что приходило ей в голову – это мыли о предательстве Шуры. Ведь Таня поверила ей, рассказала главный секрет в своей жизни, а та в свою очередь поклялась хранить его. В итоге вышло, что Шура обманула её и сделала так, как посчитала нужным. Этот факт очень угнетал Таню, и она совершенно не знала, что же ответить, разгневанной Зинаиде Ивановне. Она чувствовала себя скованной и подавленной, сидя на маленьком табурете, в окружении людей, которые накинулись на неё и совершенно не желали понять истинные мотивы её поступков. Непонятно каким образом, она должна была доказать всем обратное, доказать то, что Эриху можно доверять и то, что они действительно любят друг друга.

– Я не знаю, что всем вам ответить. Мне жаль, что Шурочка не умеет хранить чужие тайны.

Лицо у Шурки заметно покраснело, ей конечно же стало стыдно за то, что она поступила не по-товарищески, но другого выхода у неё не было. Она совсем не знала Эриха и страх какой-либо связи с немцем был неописуемо сильным. Шура стояла и молча упиралась о стену, отводя глаза в сторону. В ней так и не нашлось смелости хоть как-то ответить Тане. Зато Зинаида Ивановна не упускала возможности перекинуться с Таней парой слов. Она сразу же встала на защиту Шурки, и делала это весьма уверенно.

– А вот на Фролову тут спихивать не надо. Я тут с вами не бабские сплетни обсуждать собралась. Перед нами стоит конкретная проблема, которую необходимо решить, и положить конец всему этому беспределу я намерена здесь и сейчас. Вы будете отвечать за свои поступки, товарищ Иванченко?

– Да, буду! Уважаемая Зинаида Ивановна, миленькая, никто из вас не знает Эриха, ведь если бы вы провели с ним хоть чуточку времени, то поняли бы, какой он замечательный человек.

– Ну разумеется, замечательный человек из немецкой разведки. Да вся его любовь к тебе, придумана лишь для того, чтобы разузнать, что-то о русском фронте. Как вы вообще нашли с ним общий язык?

– А он наполовину русский…и душа у него, видимо, русская! Ведь он понимает меня с полуслова. Я никогда не встречала таких людей, и я верю ему, верю так, будто тысячу лет знакома с ним.

– Меня мало волнует то, чем, якобы покорил тебя Ремер. Танюша, девочка моя, ты ведь знаешь, что никто из присутствующих здесь не желает тебя зла, особенно я. Я пекусь о вас, как о собственных детях. Вы помогаете мне на мгновенье забыть, что мой Никитка где-то там сейчас погибает за честь нашей родины. Я верю! Верю, что эта ужасная, кровавая, беспощадная, жестокая война вот-вот закончится. Но для того, чтобы победить, чтобы остаться живыми во имя мира и добра, мы должны бороться. Бороться до последнего – вот наша основная задача на сегодняшний день. Я не вправе лишать тебя человеческих чувств, но ты должна осознать то, что так называемая любовь с Эрихом и вовсе не является любовью. В случае с ним, ты получишь нож в спину и в сердце. Прими это!

Хрустальные слёзки на Таниных глазах застыли, казалось, что ещё чуть-чуть и они превратятся в мелкие алмазы, которым что-то мешает выпасть из глубоких, карих глаз. Её бледное лицо побелело ещё больше. Она до последнего не могла поверить, что это действительно происходит именно с ней. В одночасье, грёзы о совместном счастье с Эрихом, стали для неё совершенно пустыми. «А вдруг он действительно меня не любит? Вдруг, он соврал мне обо всех чувствах, которые испытывает ко мне? Вокруг нас так много ослепительно красивых девушек, так почему же он выбрал именно меня? Кто я? Сиротка, которая всегда лишь мечтала о теплоте и заботе. Разумеется, после стольких мучений, которые я повидала, я сходу могу довериться и оттаять от незначительной заботы. Так долго я была одинокой и никому ненужной, что и впрямь поверила абсолютно чужому мне человеку. Быть использованным в корыстных целях никто не желает, однако именно я, добровольно подписалась на это. Ведь Зинаида Ивановна права, я откликнулась на зов своего сердца и отключила разум. Эриху нельзя доверять. Ни один немецкий солдат, хладнокровно убивающий мирных жителей, не поддастся искушению и не влюбится в первую встречную. Значит я нужна Эриху в качестве верного оружия, в борьбе с противником.»

С виду казалось, что Таня потерялась в пространстве и совершенно не соображает, что с ней происходит, однако в голове её кипели страсти. Мысли сменяли друг друга, и помолчав пару минут, она сделала глубокий вдох, на выдохе произнеся свой вердикт.

– Я приношу свои извинения за то, что заставила всех вас волноваться. Благодаря Вам, Зинаида Ивановна, я поняла, что Эрих Ремер является моей глупейшей ошибкой. Мне не стоило поддаваться чувствам, в первую очередь я должна была думать о всеобщей безопасности. Мы никогда с ним больше не увидимся и тем более не будем вместе.

По её щекам потекли долгожданные слёзы. В этот момент она ненавидела весь мир и себя в первую очередь, ведь она позволила себе разрыдаться на глазах у всех. Тане совершенно не хотелось вызывать чувство жалости. От него ей становилось тошно. В её жизни наступил очередной дурной период, когда просто хотелось беспробудно уснуть. В своих собственных словах Таня слышала ложь, ведь она не на секунду не переставала любить Эриха. И хотя она понимала, что коллектив и Зинаиды Ивановна правы, и Эрих действительно солдат немецкой разведки, которому нельзя доверять, она по-прежнему его любила и благодарила Господа Бога просто за то, что встретила его однажды. Все чувства и мысли мешались воедино. Таня твёрдо приняла решение закопать свои чувства и смотреть в глаза реальности. А реальность была такова – Эрих её главный враг.

– Не плачь, Танечка! Пройдёт война, ты ещё первая замуж выскочишь. И любить ещё будешь, и тебя будут. Гордись тем, что осознала всё и приняла верное решение.

Улыбаясь повторяла Широкова. Разговор закончился в её пользу, Таня признала свои ошибки и встала на путь исправления. Девочки из дружины уже давным-давно собрали вещи и были в полной готовности к основанию нового военного лагеря. Таня высморкалась в красный носовой платочек, который протянула ей Оля Жукова, и пошла вслед за девочками. Может быть, оно и к лучшему, что Эрих ничего не знал и даже не подозревал того, что больше никогда не увидит Таню.

День подходил к концу и выдался он не самым лёгким. Девочки расставляли свои вещи на новом месте. Медицинская дружина разместилась недалеко от посёлка Фряново, на берегу узкой речки. Девочки натянули большие шатры и обустроили их внутри, сделав там настоящие больничные палаты. А собственные вещи оставили в небольшой палатке, в которой собрались заночевать. По последним известиям, тем временем, пока среди дружины велись разговоры об отношениях Тани и Эриха, Москву окружили со всех сторон. Надвигалась воздушная атака, которую русская авиация не знала, как предотвратить. Зинаида Ивановна, вооружившись парой девушек, отправилась на подмогу авиации, ведь раненных среди них было так же много, как и в пехоте. Остальные остались во Фряново, им было поручено подготовить к завтрашнему наступлению целую роту солдат. Оставшиеся девочки покорно выполняли поручение Широковой и клали в сумки солдатам вещи первой необходимости, ведь им предстояла дальняя дорога. С каждым днём на улице становилось всё холоднее и холоднее. Отчаянная Таня, укутавшись шерстяным шарфом, сидела в шатре и напевала себе под нос какую-то мелодию. Ничего её не радовало, ведь помимо кровопролитной войны, которой не видно было конца, она испытывала чувство потери и безысходности от расставания с Эрихом. Она была огорчена тем, что бросила своего возлюбленного тайно, не посмотрев напоследок в его чистые, как небо глаза. «Глупая, глупая я! Зачем вообще позволила себе связаться с ним. Почему не сбежала в ту минуту, когда только обнаружила его на поляне? Рано или поздно он бы всё равно меня предал. Верно девчонки говорят, фашист он самый настоящий, дрянь из немецкой разведки. Узнал где лагерь наш находится, слава Господу, что мы покинули то место, слава Господу, что он не знает где мы сейчас. Этот страшный человек убил бы и меня, не моргнув и глазом. Ведь он убил уже сотню солдат, сотню ни в чём неповинных людей, подорвал тысячу домов, вместе со своими сослуживцами. Ненавижу Эриха за это, хоть и беспамятно его люблю!»

Танины мысли о случившимся всё никак не прекращались. Она хвалила и одновременно винила себя за то, что ушла от Эриха «по-тихому», так ничего и не объяснив. Усталость брала над вверх и едва опустивши свою голову на мягкий свёрток из простыни, Таня погрузилась в обрывистый сон.

Гул танков был слышен отовсюду. Порывистый ветер заставлял шатры колыхаться туда-сюда. Вечерело. Солнце, которое уже давно не могло согревать Землю в полную меру, начинало заходить. Неподалёку от Фряново простирался маленький парк, издалека похожий на лес. В нём стояла дюжина деревьев, листья на которых давно опали. С каждой минутой часа, ветер становился ещё сильнее и листва, лежавшая у корней деревьев, начинала медленно подниматься вверх. Большие и маленькие листья, летали по сторонам, а затем вновь опускались на землю, создавая узор уютного ковра. Никакая война не могла изуродовать настоящую природную красоту. Картина маленького парка была печальной, но в то же время такой загадочной и завораживающей. Небольшой участок земли был абсолютно пустым. Его окружали лишь стволы, слегка колыхавшихся деревьев. Этот парк был наполнен лёгкостью и свежестью. Воздух в нём был фантастически чистым. Никто и никогда не видел там дыма от огня, струящегося вверх, никогда не видел горы пепла, рассыпанного по каждой дорожке. Этот парк был единственным местом во Фряново, которого не успела коснуться война. Наконец на улице окончательно стемнело и верхушки голых деревьев перестали виднеться. Таня до сих пор спала и снились ей не самые приятные сны. Сначала девушка видела образы солдат. Окровавленные лица со слезами на глазах смотрели прямо на неё и что-то пытались ей сказать. Затем Таня видела, как она бежит по каменистой дороге, босая и в одной ночной рубашке. Ноги были разбиты в кровь, а зубы сводило от холода. Она бежала без остановки, пытаясь догнать машину, на которой уезжала Зинаида Ивановна. Чёрная машина не останавливалась, а уставшая Таня сбилась с дыхания и упала посреди дороги. Из отдаляющейся машины показалась тонкая сморщенная рука Широковой, которая помахала Тане на прощанье. Кошмарные сны не прекращались, и Таня в очередной раз увидела ужас своего воображения. Она стояла на поляне, той самой, где когда-то впервые встретила Эриха. Он тоже там был, только брюки у него были порваны, а китель имел на себе пятна свежей крови. Он глядел на Таню и что-то тихо шептал на родном немецком языке. А потом улыбнулся ей и сказал, что будет любить её всегда. Не выдержав такого напряжения Таня закричала, и сама же проснулась от собственного звука. Сердечко её стучало как у маленького воробушка, который впервые увидел воочию хищного кота. Таня осмотрелась по сторонам. В шатре никого не было, в нём было тепло и уютно. Через тонкую метрию послышались пронзительные звуки, которые издавали ночные сверчки. Слегка отдышавшись и отойдя от испуга, Таня потянулась к своей сумке, в которой была маленькая бутылочка с простой водой. Не успев открутить крышку, Таня услышала дикие вопли на улицы и шум подъезжающей машины. Она вскочила с пола и вылезла из шатра, захватив с собой маленький фонарик, на случай если на улице совершенно темно. Из палаток повыскакивали остальные девочки, которые сегодня никуда не уходили. Все они столпились у дороги и не понимая, что происходит глядели на Шуру, которая со слезами вылезала из военного фургона. Таня, забыв про все обиды подбежала к ней и с испуганным лицом посмотрела в её заплаканные глаза.

– Шура, Шурочка, что случилось?

Но Шура так и не нашла в себе сил успокоиться и ответить на Танин вопрос. Она лишь кивнула в сторону багажника, который открывали два молодых сержанта. Водитель фургона тоже вышел и приобнял зарёванную Шуру. Девочки стояли в растерянности и понимали, что случилось что-то ужасное. Сержанты вытащили из багажника три бездыханных тела. Две девочки из дружины были покрыты синяками и гематомами, которые были не совместимы с жизнью. В третьем теле юные медсёстры узнали Зинаиду Ивановну, их любимую наставницу. На ней не было и живого места. Голова была пробита чем-то острым, лицо было опухшим и затёкшим. Руки и ноги потеряли естественную форму, из чего можно было сделать вывод о том, что они сломлены. Все вздрогнули от ужаса. Нет, не может быть, чтобы они погибли. Такая мысль просто не укладывалась в голове. Минутное молчание стало прерываться всхлипами и в это время началась поистине жуткая паника.

– Нет, нет! Я не верю, что они мертвы. Ну как такое возможно?

Рыдая говорила Таня, глядя в глаза водителю. Он стоял неподвижно и на лице его читалась скорбь. Найдя в себе силы, хоть что-то вымолвить, он тяжело вздохнул и опустил серые, туманные глаза вниз.

– Это война, девочки! Война! Она не щадит никого. Мы ехали по обрывистой дороге, стремясь как можно скорее оказаться в Подмосковье. Все вы наверно прекрасно знаете о том, на какой героический подвиг шла ваша наставница. Вчера днём ей сообщили о том, что районная больница была подорвана и всех, кто в ней находился придётся спасать от новоиспечённых увечий. Зинаида Ивановна была представителем самой сильной, добровольной медицинской организации в нашей местности, а также человеком, несущим ответственность за людей. В очередной раз она взвалила на свои хрупкие плечи военное дело, в которое ввязала трёх своих медсестёр. Мы проезжали мимо заброшенных железнодорожных путей, как вдруг на дороге, перед самым нашим носом, появился танк Рейнметалл У120, в экипаже которого находилось шесть немецких бойцов. Мы сразу почувствовали опасность. Сержанты выбежали и попытались начать огонь, а я молча сидел и не знал, как мне поступить. Теперь я виню себя во всём, но в то же время так бессовестно оправдываю. А что я мог сделать? Ведь я простой водитель, а вовсе не командир. Этот огромный танк направлялся в сторону железнодорожной базы, где хранились еда и вещи первой необходимости, которые были перевезены из соседних стран. Немцам было не до нас, и я до сих пор удивлён, почему они не убили всех. Пустив два слабых выстрела, немецкие солдаты добились серьёзного ранения одного из сержантов. Зинаида Ивановна, Верочка и Люба выбежали из фургона, я не мог остановить их, ведь они желали помочь товарищу. Благо, что Шурка осталась со мной. Она готовила медицинский спирт и место в машине, чтобы разместить раненого бойца. Вдруг, раздался выстрел из пушки, и наши отлетели в разные стороны. Я со слезами на глазах спасал девочек и Зинаиду Ивановну, но было слишком поздно. Смерть наступила мгновенно. Сержанты пострадали, но выжили. Мы приняли решение развернуть фургон и вернуться обратно во Фряново. Я никогда ещё не вёз трупы, так глупо ушедших из жизни людей.

Водитель Николай, заканчивал свой трагичный рассказ со слезами на глазах, а позади него стояла Шура, которая не переставала рыдать.

–Мы справимся с этим! Мы сильнее всей этой горести.

Вымолвил один из сержантов, который так же, как и все находился в критическом состоянии.

Для девочек, гибель Широковой стала неожиданным ударом, который мгновенно их подкосил. Зрелище, творившиеся в эту ночь в лагере, было самым ужасным из всех. Из кромешной тьмы помогали выйти пара ручных фонарей. Все стояли напуганные и заплаканные. На душе поселилось тревожное чувство, будто часть тебя, самую близкую и светлую часть – оторвали и выбросили в помойную яму. Таня обнимала Шуру, и вместе они создавали дуэт. Дуэт, где созвучно текли слёзы и слышались отчаянные всхлипы. Николай копал небольшие ямы рядом с шатром. Было принято решение о том, чтобы похоронить девочек и Зинаиду Ивановну именно здесь. Этой ночью никто так не уснул. Сначала все отходили от шока, затем заново в него погрузились, видя, как в сырую землю закапывают дорогих им людей. Прощанье с подругами и верной наставницей, при свете луны, было, пожалуй, самым страшным, что девочки повидали за время этой жестокой войны. Казалось, будто дикий рёв, стоял во всём Фряново и слышали его абсолютно все, кто находился поблизости. Аккуратно положив изуродованные тела в ямы, их прикрыли большими плотными покрывалами, а затем сержанты принялись засыпать их землей.

«Я знаю, что они навсегда останутся в наших сердцах. Как жаль, что я так многого не успела сказать Зинаиде Ивановне. Очень жаль, что я не смогла выразить ей слова благодарности за то, что она так искренне ко мне относилась, за то, что давала мне советы и помогала во всём, за то, что полюбила меня как собственного ребёнка. Без её помощи мы не выполнили бы и половины работы, но теперь это в прошлом. Оставшись без наставницы, мы просто обязаны взять дело в свои руки и быть ещё более самостоятельными. Мы продолжим нести свою ношу, а она, наблюдая за нами сверху, будет гордиться!»

Разум Тани всё никак не мог отключиться. Эмоции и чувства кипели внутри неё, лоб был горячим, а глаза усталыми и опустошёнными. Она лежала в палатке совсем одна, другие девочки, как никогда боялись одиночества, они забрались в большой шатёр и ночевали все вместе. Таня же предпочла остаться наедине с собственными мыслями. Ей было гораздо легче рассуждать здесь одной, чем воочию видеть, как все не перестают рыдать. Ночь была длинной и казалось, будто Таня не может уснуть целую вечность. Укрывшись белой простынёй, она закрыла свои глаза и тихо помолилась Богу. Молитва была долгой. Таня просила прощения за грехи всех людей, за то, что они без видимой на то причины, убивают друг друга, заставляя родных и близких скорбеть всю оставшуюся жизнь. Таня молилась о том, чтобы жизнь наладилась, чтобы война закончилась и больше никто и никогда не пострадал. Она перекрестилась три раза и закрыла свои глаза. Сердце перестало бешено колотится, учащённый пульс начал приходить в норму. Таня начала чувствовать, как внезапно исчезает душевная боль, ей всё больше и больше хотелось спать. Она точно знала, Господь рядом с ней!

ГЛАВА V

На тусклом сером небе виднелись пушистые белые облака. Они плыли, цепляясь друг за друга, создавая общую небесную картину. Раннее утро дарило лёгкую свежесть и надежду на то, что всё наконец-таки образумится. С момента трагедии в медицинской дружине, прошло полторы недели. Всё это время девочки по-прежнему находились во Фряново, не зная куда им идти дальше. В этой местности не проходили серьёзные бои, в основном, здесь просто проезжали танки, чаще всего русские. Здесь была проложена гладкая дорога к Москве, о которой пока-что не знали немцы. Небольшая могила, в которой покоилась Зинаида Ивановна была рядом с девочками, они часами сидели рядом и спрашивали совета, но вот помочь им она уже ничем не могла. За старшую медсестру осталась Шура Фролова. Она следила за порядком в девичьих аптечках, следила за тем, куда направляется русская армия, чтобы знать в какой местности необходимо дежурить. Иногда во Фряново приезжал Николай Семёнович, тот самый водитель, который не бросил дружину в трудную минуту. Он приглядывал за девочками, как мог: привозил им еду и воду, бинты и тёплые вещи, рассказывал им последние события, которые творятся на фронте. Вот и это утро не стало исключением, Николай Семёнович припарковал свой фургон рядом с шатром и стал выгружать из багажника какие-то коробки. В это время Шура расчищала путь к шатру от листьев. Они, как и полагается, полностью осыпались на землю, по приходу холодов. Шура увидела, как измотанный Николай Семёнович в очередной раз навестил их с самого утра, и тотчас же подбежала к нему.

– Доброе утро! Вы сегодня раньше обычного пожаловали. Вам помочь?

– Не надо, Шурочка. Эти коробки тяжёлые, в них банки с закрутками. Их привезли сегодня в Подмосковье, со склада пищевой базы. Такими вот харчами питаются в местных войсках. Я как раз навещал племянника там, вот он и передал мне пару баночек, мол знает, что мне вам помогать надо.

– Вот оно что, теперь ясно! Спасибо Вам ещё раз, не знаю даже, что бы мы делали, если бы совсем одни остались.

– Не думай об этом, милая! Жизнь-зараза, и без того нас всех мучает.

– И то верно! Ума не приложу, куда двигаться дальше. Зинаида Ивановна разочаровалась бы во мне, если б только знала, как неумело я руковожу всеми.

– Не кари себя, дорогая! Ты не виновата, что в свои семнадцать лет повидала много ужаса. Ты юная и имеешь полное право не знать чего-то.

– Я просто хочу, чтобы война закончилась, но для этого нужна отчасти и наша помощь. С Зинаидой Ивановной мы всегда знали куда идти и что делать, а сейчас что? Я стала главной лишь на словах, а на деле даже не знаю, что творится дальше Фряново.

– Зато я знаю! Для чего же вам Николай Семёнович? Я способен не только еду и вещи привозить, но и давать кое-какие наставления. Слушай и запоминай, Шурочка – последние новости. Всё Подмосковье затаило дыхание. Внезапное затишье со стороны третьего рейха даёт нам право полагать, что мы в ещё большей опасности, нежели раньше. Соседние сёла уже готовы к атаке, вовсю строят баррикады, наши солдаты за ночь перезарядили всё огнестрельное оружие. К сегодняшнему вечеру они планируют направиться к Московским воротам и ждать, когда наступят немцы.

– Они полагают, что немцы зайдут в Москву?

– Если бы они попытались атаковать очередное село или небольшой городок, то вряд ли бы стали устраивать временное затишье. Разделяю мнение о том, что они готовятся к чему-то более масштабному.

– Боюсь, что это и есть их коварный план!

Шурины глаза расширились, а скулы, наоборот, стали более узкими. По выражению её лица было отчётливо видно, что девушка за, что-то переживает. Взгляд её был устремлён в одну точку, куда-то вдаль, где совсем ничего не было. Иногда даже казалось, что Шура, что-то вспомнила и теперь формулирует мысль, а может быть даже рождает новый план в своей голове.

– Не понимаю о чём ты! Какой ещё план?

– Николай Семёнович, вспомните пожалуйста! Около месяца назад, Зинаида Ивановна получила послание от старой приятельницы. Та говорила о том, что шестой полк Шиссельбурга под руководством Касселя направляются в Ленинград. Я уверена, что это затишье является лишь прикрытьем. Они не напали тогда на Петербуржцев, значит сделают это сейчас. Все мы как идиоты встанем на ворота Москвы, чтобы враг не прошёл, а они тем временем, со своей сильной армией стрельнут по Ленинграду. Вы понимаете?

– Товарищ Фролова, да Вы просто гений. В таком случае мне в срочном порядке необходимо возвращаться обратно в Подмосковье к племяннику и сообщить всем о том, что целью фашистов сейчас является вовсе не Москва.

– Именно! А я побегу созывать нашу дружину. Мы соберём свои вещи, а как только солнце начнёт заходить, мы тотчас же покинем лагерь и пойдём в сторону Ленинграда, разыщем местных врачей и предупредим их обо всём, а затем временно поживём там, ведь по нашим подсчётам в ближайшие дни немцы перейдут в наступление.

– Вот видишь, Шурочка, Зинаида Ивановна гордилась бы тобой, ведь ты сама приняла решение и разработала целый план! Живо за дело, не будем терять ни минуты.

Шура скромно улыбнулась и побежала в сторону шатра, а Николай Семёнович сел в свой фургон и начал разворачиваться в противоположную сторону. Поговорить с девочками не составило для Шуры большого труда. Она, как и полагается разложила им всё по полочкам, а они в свою очередь прислушались к её мнению и даже разделили его. В незамедлительном порядке они стали готовиться к предстоящему уходу из Фряново, Таня и Оля Жукова собрали самодельные шатры и палатки, Шура перебрала все вещи, которые привозил Николай Семёнович в последние дни, а остальные девчонки приготовили немного еды и положили её в свои сумки, в отделения свободные от медикаментов.

Солнце начинало садиться. Наступало то самое время, когда санитарная дружина была вынуждена покинуть родное селение. За короткий срок, девочки многое пережили в этой местности. Были дни, когда они поистине отдыхали здесь, забывая на время о том, как в соседних окрестностях продолжаются военные действия. Да-да, они забывали про всё и старались вновь почувствовать себя весёлыми и беззаботными. Иногда по вечерам они даже пели песни, тихо нашёптываю слова, сидя у костра. Костёр помогал им не только согреться, но и создавал уютную дружескую атмосферу. Также во Фряново были и потрясения, главным из которых, стала гибель Зинаиды Ивановны и двух подруг. Такое событие забудется ещё не скоро. Конечно, на войне дни летят словно месяца, но не взирая на это, душевная боль ещё долго не будет униматься. Постояв ещё какое-то время у могил своих товарищей, девочки вытерли скупые, солёные слёзы и отправились в путь. Дорога предстояла нелёгкая. Напрямую двигаться в сторону Ленинграда было слишком опасно, да и расстояние было слишком большим. Не оставалось другого выбора, кроме того, как срезать свой путь через тот самый одинокий парк, находившийся рядом. Выйдя из него начиналось разветвление трёх дорог, которые вели в разные местности. Самая длинная дорога и была дорогой, ведущей в Ленинград. С виду широкая тропа казалась безопасной и безлюдной, но всё-таки, с каждым часом на улице становилось всё темнее и темнее, и двигаться дальше, разумеется было страшно. Девочки старались не задумываться о какой-либо опасности, поэтому отвлекали себя тихими разговорами. Тропа была каменистой, с крутыми спусками. По обе стороны стояли высокие деревья, на первый взгляд создавалось впечатление о том, что девочки всё ещё не вышли из парка, но это было далеко не так. Если обернуться назад, то можно увидеть, как вдали виднеется Фряново со своими деревьями, из которого они давно уже вышли. На небе начинала виднеться луна. Она была большой, круглой и очень яркой. Смотреть на неё, не отводя своих глаз, можно было бесконечно. Полнолуние вообще имеет свойство завораживать людей, не зря, именно в такие лунные ночи случаются самые необъяснимые чудеса. Девочки шли быстрым шагом, усталость чувствовалась лишь слегка, поэтому привал намечался не скоро. Внезапно Таня остановилась, ей послышалось, будто кто-то зовёт её.

– Эй, кто меня звал только что?

Ничего не понимающие девочки переглянулись друг с другом и хором ответили:

– Никто! Видно тебе показалось.

– Да, наверное, показалось.

И они снова продолжили движение, однако Таня не переставала думать о том, что слышала знакомый ей голос. Ей было жутко интересно, что это могло быть. Не уж то она совсем с ума сошла, в связи с последними событиями. К счастью, это было вовсе не сумасшествие. Кто-то явно выжидал момента, когда рядом с Таней никого не будет и она одна будет ступать у края дороги. Этот кто-то дождался того, чего хотел. Проходя мимо высоких кустов, за которыми виднелись, слегка кривые стволы деревьев, в кромешной темноте, при свете одной лишь луны, кто-то дёрнул Таню за руку и резко затащил в кусты, придерживая свободной ладонью рот для того, чтобы она вдруг не закричала. К радости или печали, никто не заметил похищения, т.к. Таня шла в самом конце всей колоны, а украли её довольно быстро и тихо. Таниному испугу не было предела, ведь она даже не знает кто её схватил. В голову лезли самые ужасные мысли. Рывок был настолько сильным, что Таня вместе с похитителем упали на землю и лежав к нему затылком, она так и не узнала кто это. Прошла пара минут, прежде чем с её рта убрали ладонь. Ей было настолько страшно, что даже сопротивление не имело смысла. Таня была готова ко всему и даже к смерти. Она почувствовала, как сильные руки перестали держать её тело, она слегка приподнялась и осторожно повернулась, чтобы посмотреть кто это. Сердце бешено колотилось, но опасности Таня уже не чувствовала. Яркая луна светила прямо в лицо и обернувшись, Таня увидела знакомые черты лица: добрые голубые глаза, которые смотрели на неё с теплотой, нежную улыбку, сводящую её с ума, ровный изящный нос и выразительные скулы. Перед ней был Эрих, родной, любимый, такой желанный. Она так скучала по нему всё это время и уже сама поверила в то, что никогда его больше не увидит. Всё то, что случилось с ней после их расставания, казалось Тане сущим кошмаром. Ей так не хватало его поддержки и заботы, его преданности и защиты. Дни без него казались годами, которые она в пустую проживала. От мысли о том, что он сейчас вновь находится рядом с ней, становилось очень тепло, на глаза наворачивались слёзы счастья. Ей так хотелось броситься ему в объятия, поцеловать его страстные губы, заснуть и проснуться рядом с ним, но она понимала, что приняла для себя решение. Таня настойчиво себя убеждала в том, что Эрих не тот, за кого себя выдаёт и все вокруг были абсолютно правы, когда ругали её за то, что она завязала с ним отношения. Сердце боролось с разумом, но он одолевал. Таня поднялась на коленки и посмотрела на него щенячьими глазами. Эрих продолжал лежать на земле, глядя ей прямо в глаза, а затем дрожащим голосом спросил:

– Ты так и будешь молчать? Ну здравствуй, любимая!

–Здравствуй, Эрих. Как ты меня нашёл? И что за спектакль с моей кражей?

– Я вовсе не крал тебя, просто отвёл в сторону, на минуточку. Если захочешь, всегда можешь уйти…Как уже сделала однажды.

В его глазах читалась боль. Он смотрел то на Танины глаза, то на её губы. Ни одна эмоция не читалась на его лице, он просто лежал и смотрел, а потом резко вскочил на колени, выровнялся с Таней до одного роста и подвёл своё лицо максимально близко к её, а затем продолжил свой монолог.

– Нет, ты просто объясни мне, почему ты так поступила? Du liebst mich nicht? Ich glaube nicht. (Ты больше не любишь меня? Я не верю.)

– Объяснить почему я так поступила? Я думала, что ты поймёшь всё сам. Поймёшь, что я не такая глупая, как ты надеялся. Я потеряла рассудок, когда была с тобой, а ты этим пользовался, но однажды, в одну очень правильную минуту, я поняла, как сильно в тебе ошибалась. Ты – враг! Я не могу любить тебя, точно так же, как и ты не можешь любить меня. Я не могу тебе верить, понимаешь? Я не могу! Кто несёт ответственность за твои слова, кто докажет мне, что ты не врёшь? Правильно, никто! Я заблуждалась, когда думала, что могу тебе верить.