Текст книги "Мой любимый солдат"

– Заблуждалась? Скажи мне, я тебя предал? Скажи мне это в лицо…Я наверно страшно болен, страдаю потерей памяти, ибо я не помню, когда дал тебе повод, думать, что я твой враг.

– Нет, ты не предавал меня…ещё…

– Ещё? Хм, ты думаешь, что я способен предать любовь? Почему ты задумываешься только о моей национальности, только о том, что идёт война? Почему ты не думаешь о том, что в первую очередь я человек, который способен любить? В какой момент ты перестала мне верить, Таня?

– Наверно, я не верила тебе никогда, просто сама того не подозревала. Ты плохо знаешь меня, так чем я могу тебя привлекать?

– Всем, Танечка, всем! Du machst mich zum glücklichsten Menschen der Welt! (Ты делаешь меня самым счастливым человеком в мире!)

– Я не понимаю о чём ты говоришь…

– Рядом с тобой я абсолютно счастлив! Ты – это единственный человек, которого я люблю больше жизни. Ты даже не представляешь себе, как долго я был одинок. Помнишь, Таня, я рассказывал тебе о том, как с детства не ладил с родителями? Так вот, я никогда не чувствовал себя таким нужным, таким, каким я почувствовал себя рядом с тобой. Я пользовался вниманием девушек, женщины в возрасте могли положить на меня глаз, но всё это мне было не интересно! Я думал лишь о себе, я топтал чужие чувства, я был холоден ко всем, судьба сделала меня жестоким и хладнокровным, и ты тоже знаешь про это, я ведь рассказывал тебе это сам. Но ты…Ты изменила моё представление о жизни! Теперь я не думаю о том, как бы застрелить побольше русских, как бы угодить своему генералу, я думаю лишь о тебе. Я хочу быть с тобой, делить горе и радость, делить с тобой вечность. Ты должна мне верить. Я люблю тебя!

С каждым словом, произнесённым Эрихом, Танино сердце сжималось всё больше и больше. Она готова была разрыдаться и кинуться ему на шею, молить прощения о том, что сбежала от него тогда, что не поверила в его искренность, но всё это было лишь минутной слабостью Тани. Сердце чувствовало, что пора сдаваться в плен, пора бросать всё к чертям собачьим и вновь становится его возлюбленной, но разум твердил обратное: «Нет, я не могу сойти на полпути. Покойная Зинаида Ивановна, незадолго до своей смерти, твердила нам всем о том, что человек, которому необходимо от вас, что-либо никогда не сдастся, он пойдёт на всё ради своей цели. Вот и Эрих готов давить мне на больное, лишь бы я растаяла и вновь потеряла голову»

– Ты говоришь много слов, за которые обычно несут ответственность. Спасибо тебе, Эрих за красноречивость, но ответь-ка мне лучше на другой вопрос. Как ты нашёл меня? Откуда узнал куда мы направляемся?

– Эй, милая, ты забыла, что твой любимый находится в отряде немецкой разведки? Работа у меня такая – узнавать всё про всех! Один мой товарищ-шпион, пытался разведать об армии Москвы, прослушивание русского командира показало, что главные врата будут охранять завтра с пяти до одиннадцати утра, а затем большая часть танков направится в сторону Ленинграда и будет выжидать там долгожданного наступления. Из Подмосковья так же будут высланы батальоны, которые кинуться в бой за Ленинград. Краем уха и я подслушал, что скоро туда подойдут санитарки, которые две недели сидели в осаде во Фряново, не знаю почему, но интуиция подсказала мне, что это именно ваша дружина. На свой страх и риск я пробрался сюда в одиночестве, сбежал, так сказать из нашей временной базы, которая находится в подземелье, одного из районов Долгопрудного. Вот решил караулить на этой самой дороге и видно не зря.

Эрих перевёл своё дыхание и замолчал. Его глаза с трепетом смотрели в Танины. Он слегка приподнял свою руку и провёл по её щеке обратной стороной ладони. Своей слегка шероховатой кожей он касался бархатистой, родной ему щеки, которую так хотелось целовать. Вторая рука Эриха, осторожными медленными движениями, приобняла Таню за талию и слегка притянула её к себе. По его телу шли мурашки. Таня насупила свои изящные брови и тяжело сглотнула слюну. В горле давным-давно всё пересохло.

–Ну вот, что и требовалось доказать, Эрих.

–О чём ты? Что я опять сделал не так?

– Ничего, ты просто лишний раз доказал мне то, что ты думаешь ни как влюблённый парень, а как коварный немецкий разведчик. Скажи мне сразу, что ты хочешь узнать с помощью меня? Какую секретную тайну я должна тебе рассказать, чтобы ты наконец успокоился и пристрелил меня?

– Дурочка! Я никогда бы и пальцем тебя не тронул.

Дрожь в голосе Эриха была слышна без особых усилий. Несомненно, он был огорчён тем, что ситуация становилась всё хуже и хуже. Сначала он прибывал в состоянии шока от того, что не мог найти Таню, затем он скучал за ней, не спал ночами, не мог нормально вести военную деятельность. Позже, Эрих понял, что возвращаться Таня не собирается и исчезла она по доброй воли, однако сдаваться он был не намерен. Разыскав свою любимую, пройдя через рискованный путь, он наконец-таки может лично с ней поговорить, но Таня не спешит целовать его и говорить ему слов любви. Она твёрдо стоит на своём. Конечно, в её голосе слышится лёгкая неуверенность. Эрих прекрасно понимал, что ещё не всё потеряно, что до Тани ещё можно достучаться, но сделать это очень и очень непросто. Опустив свои руки вниз, Эрих повернул голову в сторону и прискорбно шмыгнул носом. Таня поднялась с колен, оттряхнула свои руки и поправила длинные тёмные волосы, которые слегка растрепались во время падения.

– Рада была тебя повидать, а теперь извини, но мне пора. Не хочу, чтобы дружина устроила бунт, перепугавшись, что я пропала. Возможно, я ещё успею их догнать.

– Конечно успеешь. Ты всегда добиваешь своих целей.

– Ты прав…Что ж, тогда я пойду…

– И даже не поцелуешь меня на прощанье?

– Эрих…

– Молчи! Не говори ничего!

К стоявшей в полный рост Тани, Эрих приполз буквально на коленях. Двумя руками он схватил её за ноги и крепко накрепко сжал их, уткнувшись в них своим лицом. Таня никогда не чувствовала себя такой любимой, такой важной для кого-то. В ней больше не было сил бороться со своим разумом. Чувства взяли вверх и по её щеке покатились слёзы. Она положила свои руки Эриху на плечи, а сама со всей силы закусила нижнюю губу, чтобы не издать ни единого всхлипа. Эрих принялся целоваться её колени, затем спускался ниже и целовал ей лодыжки. Такая нежность свела бы с ума любого человека, даже самого чёрствого. После пары секунд тёплых прикосновений, Эрих поднял свою голову наверх, но так и не встал с коленей.

– Я докажу, что не враг тебе! Я докажу то, что люблю тебя больше жизни, то, что хочу быть с тобой рядом каждую минуту, каждую долю секунд. Только скажи мне, что тебе это нужно…

– …Эрих, я… очень тебя люблю!

В этот момент Таня разрыдалась. Она не просто пустила воду из глаз по своим щекам, она по-настоящему дала волю своим эмоциям и чувствам. Юная красавица, не стыдясь ничего, стала плакать во весь голос, то ли от страха любви, то ли от счастья. На секунду казалось, что Эрих сам вот-вот расплачется, и это было нормально, ведь он так долго ждал, когда Таня его простит. Со всей силы он вновь потянул Таню к себе, и они оба упали, с грохотом, сломав при этом пару веток. Холодная земля уже не казалась такой холодной. Тепло их тел грело не только друг друга, но и весь окружающий мир. Они лежали неподвижно, переплетая между собой пальцы рук. Казалось, что уже ничто не может разъединить их и этот союз, по-настоящему является чистым и светлым. Вокруг стояла немая тишина. Эту безлюдную дорогу, окружённую высокими кустами, они будут помнить вечно. Этот счастливый момент отложится в их общую шкатулку воспоминаний, где уже находится их первая встреча, боязливое, но такое любопытное знакомство, их первый поцелуй, тайные свидания и первая совместная ночь. Теперь расставание – лишь отголосок из прошлого. Но как быть дальше? Что делать сейчас? Вечно стоять на пороге, между любовью и предрассудками– глупо, но как заставить себя жить спокойно, в такие нелёгкие для всех времена?! Эрих потянулся своими губами к Таниным, но это был уже не прощальный поцелуй, это был поцелуй, который начинал их жизнь с чистого листа.

– Ты моё счастье, милая! Я хочу, чтобы ты мне верила.

– Я тоже хочу, чтобы я тебе верила…

–Кажется я знаю, чем раз и навсегда смогу доказать тебе то, что ни в коем случае не причиню тебе вреда.

На мгновенье Эрих задумался, будто сомневался правильное ли решение он сейчас принимает. Подумав немного, он сжал Таню в своих объятиях ещё сильнее и добавил:

– Да-да, я докажу тебе это! Ты должна знать одну военную тайну. Дослушав меня до конца, ты поймёшь, что если бы я тебя не любил, то никогда бы не рассказал об этом.

Таня и Эрих немного привстали и между ними появилось напряжение. Войти в положение Эриха было не трудно, ведь немецкий разведчик многим рискует, делая такие громкие заявления, однако Таня была только рада, ведь именно этого она ждала всё время. Ей безумно хотелось, чтобы Эрих сумел доказать ей свою честность, и она со спокойной душой могла остаться с ним.

– Я полностью во внимании…

ГЛАВА VI

Лунный свет освещал место, где сидели двое влюблённых. Волнение между ними было лёгким и вполне оправданным, ведь раскрыть какую-то военную тайну человеку, находящемуся в команде противника – было очень рискованным и серьёзным поступком. Эрих долго не раздумывал и уже спустя пару секунд он перешёл на шёпот. Взяв Таню за обе руки, он начал смотреть ей прямо в глаза, так нежно, как и раньше, только шептал он ей, уже совершенно другие слова.

– Слушай меня внимательно и запоминай! Один наш полковник, по фамилии Вигман, был назначен ответственным за наступление на Москву, которое должно состояться через два дня.

– Погоди! Ты сказал на Москву? Но по подсчётам, немцы сейчас подходят к Ленинграду, они вот-вот должны атаковать его.

– Не перебивай меня, Таня! В этом и заключается план, разработанный Гитлером. Это классическая игра в три хода. Мы перебили ближайшие деревни под Ленинградом, а затем сами распространили весть о том, что собираемся брать Москву. Советская армия конечно же уверена, что мы водим их за нос и по-прежнему собираемся нападать на Ленинград. Вы ставите туда свои самые сильные войска, а врата Москвы остаются слабыми. На следующий день к четырём часам утра, восемнадцать наших танков въезжают на территорию Москвы и разваливают её за пару минут, пока ваши ожидают нас совершенно в другом месте. Наш уважаемый основатель тоталитарной диктатуры Третьего рейха, готовился к этому захвату с первых недель начала войны. Самые крупные базы с мощнейшими танками находятся в Касселе, моём родном городе, именно поэтому полковник Вигман принимает так много участия в этой операции. Отряд разведчиков, в котором я нахожусь, получил задание проникнуть в советскую столицу одними из первых. Мы должны поджечь местный центр управления, а тем временем, пока всё внимание будет прикреплено к нам, неожиданно начнётся самая сильная атака за всю историю.

Такого поворота событий Таня никак не ожидала. В этот момент она абсолютно без сомнений поверила в каждое слово Эриха, ведь он не мог придумать всё это на пустом месте, более того, наконец, весь паззл сошёлся воедино. Такой расклад событий был действительно выгоден для Германии, поэтому сомневаться было бы глупо. Танины руки затряслись от ужаса. Мысль о том, какой коварный план разработал Гитлер, не давала ей покоя. Подумать только, уже через два дня от Москвы может остаться только пепел и сражение безоговорочно будет проиграно. Зная теперь обо всё, Таня не мола просто сидеть сложа руки. Она срочно должна была предпринять хоть какие-то меры, только вот, что могла сделать семнадцатилетняя санитарка из районной дружины?! Единственным спасением был Эрих, который наплевал на правила военной тайны и рассказал всё Тане.

– Не могу поверить своим ушам! Эрих, но как же так? Ведь это подло…

–А война по сути своей – подлая штука! Зато теперь ты знаешь всю правду, причём практически их первых уст. Теперь я заслужил твоё доверие?

– Заслужил! Далеко не каждый решится на такое. Я очень люблю тебя, Эрих. Только вот, что теперь делать, ума не приложу.

– А что тут сделаешь? От меня ничего не зависит. Остановить сотни солдат я никак не сумею, да и ты тоже.

– Остановить мы не сумеем, но мы сможем предупредить советскую армию.

– Мы?

– То есть не мы, а я!

– Таня, Танечка, запомни, никто не должен узнать о том, кто тебе рассказал об этом!

– Я знаю это, знаю! Я придумаю, как сказать всем об этом. Господи, как же я засиделась здесь с тобой. Боюсь, не догоню теперь своих, а мне это ещё больше, чем раньше нужно.

– Догонишь. Я уверен, что они не ушли далеко. Дальше обрывистая дорога, скорее всего они сделали привал.

Таня подскочила как резиновый мяч, со всей любовью и нежностью, в очередной раз, поцеловала Эриха и тихо произнесла:

– Будь осторожен послезавтра! Когда наши войска узнают о «Тайфуне», у вас вряд ли останется шанс на победу. Я буду ждать тебя рано утром рядом с центром управления, попытаюсь до последнего оставаться незамеченной. Встретимся там, а дальше будем смотреть по обстоятельствам. Пока не известно, какая битва там развернётся.

– Береги себя, любимая!

– И ты берегись!

Ускорив своё движение, Таня побежала прочь от уединённой поляны с кустами, на которой ещё пару минут назад, она находилась вместе с Эрихом. Ситуация, по её мнению, полностью выходила из-под контроля, ведь она в срочном порядке должна была разыскать девочек и сообщить им о случившемся, но сделать это, было куда сложнее, чем она могла себе представить. Каким-то волшебным образом, Таня должна была поведать всем, что её информация является чистейшей правдой и оспаривать её не имеет никакого смысла. Но откуда-же у простой санитарки такие достоверные данные, касающиеся столь серьёзного вопроса?! Ни одна ложь не приходила ей в голову. Таня бежала вперёд сломя голову, ей казалось, что она уже никогда не догонит всех остальных, но всматриваясь в тёмную даль, она увидела спокойный, приглушённый свет ручного фонарика. «Там они! Мои девочки там! Ещё чуть-чуть и я их догоню. Как же хорошо, что они присели отдохнуть.» С этими мыслями Таня еле-еле спускалась по обрывистой дороге, о которой совсем недавно говорил ей Эрих. Воздух был чистым и свежим. Луна с каждой минутой светила всё ярче и ярче. В паре шагов сидели девочки и их голоса уже отчётливо было слышно. «Я не могу врать! Лучшим вариантом для всех нас будет честность. Я ничего не буду выдумывать, просто скажу всё так, как есть, а там будь, что будет. Только вот…боюсь меня никто не поймёт. Что ж, придётся раскрыть свою маленькую тайну лишь Шуре!» С этими мыслями, Таня подошла к девочкам, которые с ошарашенным видом смотрели на неё. Дважды раскрыть Шуре свою тайну, было весьма идиотским поступком, но не взирая ни на что, Таня решилась на этот отчаянный шаг, посчитав его наилучшим вариантом в сложившейся ситуации.

Раннее утро дарило прохладу, которая всем своим видом показывала, что приближается глубокая осень. На небе виднелись облака, а на землю оседал лёгкий туман. Московские улицы оставались такими же пустыми, как и прежде. Мирное население делилось на две основные группы: одни были готовы к суровым боям за честь своей родины, другие же прятались в самых разных местах, остерегаясь нацистов. Основное количество этих людей составляли молодые мамы со своими детьми и старики, которые разумеется были не в силах постоять за себя, не говоря уже о том, чтобы идти на героические подвиги. Этот весьма неприметный день ничем не отличался от предыдущих, если бы ни одно маленькое «но». Сначала было трудно поверить в то, что никому неизвестные санитарки, в один из дней, придут на рассвете в городской совет и сделают громкое заявление. Да-да, именно так и было. Таня Иванченко без объяснений стала умолять своих подруг поверить ей на слова, и только старшая медсестра Шура Фролова удостоилась чести знать всю правду. Времени на разбирательства было крайне мало, поэтому Шура пообещала позже отругать Таню за её обман и за то, что та вновь спуталась с Эрихом, а пока она дала командование двигаться вперёд. Девочки и представить себе не могли какие трудности ждут их впереди. Самым главным до последнего оставалась необходимость грамотно объяснить всё правительству. К счастью, дойдя до Подмосковья, дружина встретила Николая Семёновича, который имел дюжину знакомых в политической и военной сфере, а благодаря громкому имени покойной Зинаиды Ивановны, девочки сумели донести свою новость до главнокомандующего московской армии. Времени оставалось всё меньше и меньше. Всего за одни сутки Москва была полностью подготовлена к нападению врага. Танки были расставлены по всей её территории, воздушная авиация была наготове, а тысячи русских солдат перезарядили свои автоматы и с криками «В бой» жаждали сломить противника. Секретная операция «Тайфун» была провалена, ведь немцы только подходили к вратам Москвы, а шансов на победу у них уже не было. Всё разрешилось наилучшем образом для советской армии. Адольф Гитлер рассматривал взятие Москвы, столицы СССР, как одну из главных военных и политических целей операции «Барбаросса». На сегодняшний день возлагались большие надежды, так как именно в этот день немцы планировали совершить атаку. Так называемый «Тайфун» должен был проложить начало к финальной цели. На часах было четыре. То самое время, когда на Москву вот-вот должны были напасать. Вот и наступил тот страшный день, когда в смертельную схватку вступят два сильнейших противника. Вооружившись острозаточенным ножом, Таня затаилась рядом с центром управления, так как они и договаривались с Эрихом. Она не знала сколько будет ждать его здесь, но одно она знала точно – он придёт, несмотря ни на что! Сердце юной девушки стучало в бешенном ритме. И дело было вовсе не в любви, о которой поэты веками слагали стихи, Тане просто было страшно от того, что в ближайшие минуты она невольно будет наблюдать за ужасом, исправить который никто не в силах. Время тянулось медленно, но первые взрывы долго не заставили себя ждать.

Бронебойные фашистские танки въезжали в город на больших скоростях. В воздухе раздался первый выстрел со стороны немцев. Русский главнокомандующий шестого батальона, генерал пехотного подразделения Анатолий Карасёв, тотчас же выдал приказ о блокаде центрального здания обороны. Русские солдаты незамедлительно шли в бой. Начиналась сильная схватка, в которой, как позже выяснилось, погибло более сорока тысяч русских солдат и около семидесяти тысяч немецких оккупантов. Крики и мольбы о помощи доносились с разных сторон. Немцы брали пленных, и это зрелище было ужаснее чем рядовые выстрелы. Невысокая женщина среднего возраста, мчалась напрямик к своему одиннадцатилетнему сыну, который в одиночестве сидел в сыром подвале. Она несла ему немного еды, как вдруг сзади раздался выстрел оружия. Она обернулась и увидела перед собой громадный танк, испачкавшийся в пыли. Позади него бежало десять солдат. Они кричали и размахивали руками, но ни одного слова бедная женщина так и не поняла. Двое немцев подбежали к ней и схватили её за руки, затем поволокли её к какому-то автомобилю, в котором уже находилась пара пленных. А её сын, смирно сидевший в подвале, даже не подозревал о том, что любимая мама, несущая ему кусок хлеба, больше никогда к нему не вернётся. Бедный мальчик остался совершенно один, не зная, что же будет дальше. Таких случаев было много. Ожесточённая схватка перерастала в насилие. И хотя немцы были ошарашены тем, что Москва подготовилась к их визиту, сдаваться они были не намерены. Крики доносились отовсюду. Время приближалось к полудню, а подытоживать было ещё нечего, ведь военные действия были в самом разгаре. К этому времени Эрих и его товарищ по службе Йохан Шрайер должны были проникнуть к главному центру городского управления и поджечь его, но парни где-то запропастились. Всё это было дело рук Эриха, ведь он единственный кто знал, что охрана будет стоять повсюду и поджигать центр не имеет смысла, ведь задуманному всё равно не суждено осуществиться. Эрих отвлекал Йохана, как только мог, в итоге он специально завёл его на другую дорогу, которая вела к озеру, но никак ни к центру управления. Он ссылался на то, что заблудился, и парни вместе стали искать другой путь, опасаясь того, что русские солдаты найдут их. Советская армия не теряла времени даром. Ещё прошлой ночью они расставили сотни ловушек и капканов, чтобы поймать врага. Воздушная авиация сбрасывала на землю взрывчатки, благодаря которым фашистская армия сокращалась на глазах. Немцы держались стойко. Их безусловно подкосил факт о том, что вся запланированная операция была рассекречена, но они продолжали бороться, применяя свои самые крайние меры. Непонятным оставалось лишь одно, каким образом вся Москва узнала о безупречном плане Гитлера. Кто же предал свою родину и сдал себя с потрохами?! Никто не знал о мотивах лазутчика.

Таня сидела в засаде уже несколько часов. Изнемогая от страха и усталости, она всё больше и больше начинала переживать за Эриха, который не спешил появляться в назначенном месте. Центр управления был окружён офицерами и рядовыми бойцами, которые держали в руках перезаряженные автоматы. Таня понимала, что оставаться здесь дальше, будет глупо, ведь очевидно, что Эрих не придёт, а значит всё это время было потрачено впустую и Таня могла бы спасти десятки человеческих жизней. Ползком она стала пробираться через деревья, стараясь, чтобы даже свои её не заметили. Спустя пару минут она встала на ноги и со всех сил побежала вперёд. Вдалеке слышался свист пуль, поднимая голову можно было увидеть струящийся дым, при виде которого замирало сердце. Таня вбежала в небольшой переулок между тремя старыми общежитиями. Запыхавшаяся девушка остановилась, чтобы отдышаться и унять лёгкую боль в правом боку. В переулке было безлюдно и тихо, наверно потому, что сама улица давно была непригодной для жилья, а с приходом войны она и вовсе опустела. Откуда-то сзади послышались грубые мужские шаги. Испугавшись, Таня забежала в подъезд и прикрыла за собой деревянную дверь. Навострив свой слух, она пыталась понять о чём идёт речь, но у неё ничего не получалось. Двое мужчин говорили на немецком, не подозревая о том, что за ними наблюдает малолетняя русская санитарка. Одним глазом Таня подглядывала через узкую щель. Мужчины привлекали её взгляд с ног до головы. Оба они были одеты в военную форму. Один из них был среднего роста, худощавый, со светлыми усами и бородой. Другой был немного выше, полноват, с большими и сильными руками, в одной из которых держал оружие. На его лице был небольшой шрам волнообразной формы. Густые тёмные брови были нахмурены. Он размахивал своими кистями и грубо разговаривал со своим собеседником.

– Wie viele Handgranaten haben wir noch? (Сколько ручных гранат у нас осталось?)

– Ungefähr zehn. (Около десяти)

– Sehr wenig. Wo ist Colonel Wigman? (Чёрт, это очень мало. Где сейчас полковник Вигман?)

– Ich weiß nicht. (Я не знаю.)

– Du hast mich belogen, Herr Shtolcman! (Ты подставил меня, господин Штольцман!)

– Warum? Ich weiß nicht, wer von unserem Plan erzählt. (Почему? Я действительно не знаю, кто рассказал о нашем плане.)

– Ich auch. Warum ist die Steuerzentrale nicht verbrannt? (Я тоже не знаю. Объясни почему центр управления до сих пор не сожгли?)

– Ich weiß nicht, wo Erich Remer und Johan Schreyer. (Я не знаю где сейчас находятся Эрих Ремер и Йохан Шрайер. Они должны были это сделать пару часов назад.)

– Stopp! Sie konnten es jemandem sagen? (Остановись! Они могли рассказать кому-нибудь о нашей операции?)

– Ich denke nicht. (Я так не думаю. )

– Sonderbar! (Странно!)

– Letzte Nacht Remer war nicht in der Zentrale. (Хотя, подождите…Прошлой ночью Ремер не ночевал в нашем штабе, а появился лишь утром.)

– Wo war er? (Где он был?)

– Niemand weiß. (Никто не знает.)

– Beschießen Remer und Schreyer! (Передай Вигману, что я отдаю приказ расстрелять Ремера и Шрайера)

– Grund? (Причина?)

– Sie sind Verrätern. (Будем считать, что они предатели)

– Wenn es sie nicht? (Если это всё– таки были не они?)

– Kein Unterschied! (Без разницы! Они всё равно подставили нас, не выполнив своё задание.)

– Еs gemacht wird! (Будет сделано! Я прослежу, чтобы по возвращению их расстреляли.)

Старший сержант Штольцман всегда был у всех на побегушках. Вот и сейчас, в очередной раз, он столкнулся с рядовым приказом, который не имел права оспаривать. На этот раз Штольцман всё равно промолчал бы, даже если бы на кону была его собственная жизнь, а всё потому, что говорил он не просто с человеком, а с самим Вильгельмом Кейтель. Фельдмаршал, начальник штаба Верховного главнокомандования вооруженными силами Германии, правая рука самого Адольфа Гитлера. Идти вразрез с мнением такого человека было просто на просто глупо. Штольцман, подобно дворовой собачонке согласился с его приказом и прямиком направился к Вигману, а Кейтель тем временем достал из кармана толстую сигару и закурил её, плавно направляясь в противоположную сторону, где его ждала собственная чёрная машина с личным водителем.

Всё это время Таня находилась в пустом тёмном подъезде, подглядывая в щель за происходившим. От ужаса она прикрыла рот руками и, хотя ни единого слова она не поняла, она отчётливо слышала имя «Эрих Ремер», которое не давало ей покоя. «Что же такое они от него хотят? Почему эти двое говорили на повышенных тонах? Всё это более чем странно. Я срочно должна найти своего Эриха, чтобы поговорить с ним обо всём.» Таня была напугана тем, что только-что видела собственными глазами. Ей дико хотелось увидеть Эриха, обнять его, знать, что с ним всё в порядке. Она просто не представляла где же его искать. Не придумав варианта лучше, Таня решила бежать обратно к девочкам, которые находились в заброшенной местной больнице, в паре километров отсюда. На свой страх и риск, безоружная Таня пошла на встречу своему врагу. Пара километров казалась целой бесконечностью, которую ни каждый сумеет преодолеть.

Вечерело. День начинал подходить к концу, а развязавшиеся бои не прекращались ни на минуту. Разгромленная Москва держалась из последних сил. Было страшно подумать о том, сколько жертв принесла эта чёртова схватка. Сдаваться был не намерен никто. Час от часу был нелегче. Фашисты наступали со всех сторон. Подкрепление не заставило себя долго ждать. Таким образом к семи часам вечера, в город вошли Нюрнбергские войска. Это была тяжёлая артиллерия, с которой ни каждый мог справиться. Девчонки из санитарной дружины, по-прежнему, находились в одном из полуразрушенных зданий городской площади. Укрываясь там от поднявшегося ветра, они возвращали к жизни тяжело раненных советских солдат. Семь молодых ребят лежали на цементированном полу и едва подавали признаки жизни. Самым юным среди них был пятнадцатилетний мальчишка, который проявил свою храбрость и мужественность, покинув родительский дом для того, чтобы защищать свою мать и младшую сестрёнку. Он лежал не шевелясь, слегка делая прерывистые вздохи, а на теле его были явные следы огнестрельного оружия. Оля Жукова и Аня Петрова оказывали мальчишке помощь первой необходимости. Искусственное дыхание, обработка и перевязка ран – всё это было необходимо для того, чтобы юный герой выжил. Пока они осторожничали с хрупкими костями солдата, другие девчонки в быстром темпе, применяли свои медицинские навыки на других бойцах. Таня стояла у шаткого окна, которое при каждом сильном порыве ветра открывалось и вновь закрывалось. Она до сих пор не могла поверить, что с такой лёгкостью нашла своих девочек в этом огромном городе. В течении часа Таня бежала, куда глядели её глаза. Она пряталась от любого прохожего, будь то старушка, ребёнок, русский солдат или фашист с гранатой. Оставаться незамеченной было само-собой тяжело, ведь не было такой дороги, где царило бы полное безлюдье. Наверное, Таню спасла счастливая случайность, ведь она знала в какой стороне находилась заброшенная больница, поэтому с такой уверенностью стремилась в верном направлении. Она добросовестно выполняла свою работу, пытаясь не оставить ни единого раненого без внимания, однако все мысли её были заняты совершенно другим. Таня страшно волновалась за Эриха и испытывала дурное предчувствие. Мысль о том, что он не явился к ней на встречу, не давала ей покоя, а подслушанный разговор немецких генералов ещё больше усугублял ситуацию. Она не знала где он сейчас, всё ли с ним в порядке и что вообще от него хотят те люди, но одно Таня знала точно – ей необходимо найти его во что бы то не стало. Но страх выбежать в одиночку и попасть под обстрел, был сильнее чем она могла представить. «Нет, Эрих никогда бы меня не бросил. Я точно знаю, что он пошёл бы за мной и в огонь, и в воду! А я? Я сижу сложа руки и даже не пытаюсь его найти. А что если он ранен? Вдруг он попал под обстрел или застрял в каком-нибудь окопе. Нет, я не смогу ждать пока он сам вернётся, я должна найти его прямо сейчас. Боже, как же страшно выходить на улицу. Начинает темнеть, ветер вовсю свищет, а бои всё никак не прекращаются. Что если попросить Шурку пойти со мной? Знаю, знаю! Она и так винит Эриха во всех моих бедах, а тут я ещё её за собой тянуть буду…Но другого выбора у меня нет. Я попрошу её шагнуть со мной в неизвестность, а там будь, что будет!»

Глаза у Тани были на мокром месте. Она развернулась от окна и подошла к Шуре, сидящей в углу и перебинтовывающей собственную руку, которую она порезала о стекло. Шура подняла своё веснушчатое лицо и посмотрела на взволнованную Таню, которая не знала с чего бы начать разговор.

– Эй, тебе чего?

– Шурочка, милая, я прошу тебя выслушай меня до конца…

– Так-так-так! Не вздумай сказать, что дело опять твоего Эриха касается.

Таня переглянулась по сторонам и убедилась, что их никто не слышит. Все девочки были заняты собственными делами, да и находились они вдали от угла, в котором сидела Шура.

– Касается, миленькая! Мы должны были с ним встретиться сегодня, но Эрих не явился. Я ждала его так долго, извелась вся, переживать вовсю начала…

– Ах! Хочешь знать моё мнение? Забудь его пока с ума не сошла.

– С ума я сойду, если не буду знать, что с ним всё в порядке. Я ждала его, ждала, а он даже спустя пару часов не пришёл. Эрих никогда бы не забыл о нашей встрече, значит у него была веская причина, чтоб не прийти. И потом, пока я направлялся к вам, услышала один странный разговор. Двое немецких генералов говорили между собой, и я отчётливо слышала, как они произносили имя Эриха и ещё какого-то парня. Не поняла я вовсе смысла разговора, но уж больно не спокойно мне на душе!