Текст книги "Дружина окаянного князя"

Нелегко было Глебу. Не давали покоя мысли и о том, что на самом деле умер его родитель князь Владимир и мёртв его брат князь Борис, и что, быть может, и его время подходит. Князь Глеб поднялся с постели и стал было молиться, но услышал шум.

Князь вышел из шатра и увидел, что вокруг него неизвестные люди, а его дружинники достают мечи.

Глеб тотчас обнажил свой клинок и обратился к ворогам.

– Кто вы такие? Почему хотите битвы с нами?

– Муромцы, – услышал Глеб голос Горясерда, – бросайте оружие. Вы знаете, что вы нам не чета. Мы – лучшие воины киевской дружины, и мы вам не враги. Мы враги только лишь князю Глебу.

Муромцы несколько оробели. Врагов было в несколько раз больше, да и по вооружению они были явно не просто лиходеи. Несколько дружинников бросили оружие, а остальные опустили мечи.

– Коли не прольёте нашей крови, то вернётесь по домам, – продолжил Горясерд, видя, что муромцы намерений умереть в безнадёжной схватке не проявляют.

Князь Глеб понял, что боя не будет, и, вонзив свой меч в землю, пошёл в шатёр, где опустился на колени и стал молиться.

Горясерд вошёл вслед за ним, увидел молящегося князя и негромко проговорил:

– Княже, после молитвы тебя лишат жизни. Понимаю, что это не так-то легко, но всё же не затягивай. Я не хочу убивать человека, который молится перед смертью.

Сказав это, Горясерд вышел из шатра. Тут к нему подошёл Торчин, тот закуп, кто готовил еду.

– Боярин, – кланяясь, проговорил Торчин, – убить безоружного – дело, не красящее воина.

Горясерд недобро посмотрел на муромца. Можно подумать, я рад такой доле, подумал киевлянин.

– Чего ты хочешь? Такова воля князя Святополка!

– Но зачем же вам, славные воины, её исполнять? Я хочу тоже проявить свою любовь к новому государю князю Святополку. Позволь мне лишить его жизни, и пусть все об этом знают.

Горясерд посмотрел на Торчина и ухмыльнулся.

– Хочешь ручки в крови испачкать, чтобы озолотиться?

– Хочу, боярин! Мне ведь страх как хочется сослужить службу князю Святополку и тебе. Не могу я в закупах ходить!

– И вот так возьмёшь и убьёшь своего государя?

– Без всякой жалости. Я это чувство вообще потерял.

– А веры ты какой?

Торчин замялся, но увидев на шее у него крест, Горясерд понял, что тот христианин.

– Коли можешь убить государя – убей. Князь Святополк в долгу перед тобой не останется.

Торчин тотчас вошёл в шатёр с кинжалом. Горясерд скривился и невольно подумал, что он хоть и подлый человек, но у него есть благие цели, а у этого Торчина нет ни целей, ни намерений – он просто гнилой.

– Торчин, – сказал Глеб, – пора прощаться. Знаю, что меня сейчас умертвят, и поэтому я хочу, чтобы ты после моей смерти был свободным человеком.

Усмехнувшись, закуп подошёл к князю, и тот увидел кинжал.

– Я уже купил себе свободу, князь. Раньше надо было думать.

Торчин быстрым ударом вонзил в князя Глеба кинжал, и тот повалился на землю. Муромец неспешно вынул кинжал и, облизнув лезвие, усмехнулся.

– Всё, княже, теперь, как говорится, тебе на суд Божий. Помнишь, когда я крестился? Я ведь думал, ты мне свободу подаришь. Знаешь, как только я вернусь к себе на родину, я сорву этот оберег, который надел на меня христианский священник, и буду топтать его каждый день.

– Безуме… ц… – прохрипел Глеб в тщетной попытке подняться на ноги.

Торчин вышел из шатра и, поклонившись Горясерду, сказал:

– Всё, изошёл кровью. Ещё какое-то время подёргается, а после точно дух испустит!

– Тащи его сюда, – проговорил Горясерд, – вон, между двух колод его положите. Мне удостовериться надо, что он и вправду мёртв.

Торчин вновь поклонился Горясерду и вернулся в шатёр, где ещё дёргалось в конвульсиях тело Глеба. Князь плевался кровью и хрипел.

Торчин секунду постоял над его телом, а затем схватил за ноги и поволок из шатра.

– Так он ведь ещё живой!

– Да сейчас подохнет, – как ни в чём не бывало ответил Торчин, – человек – это ведь тот же зверь. Коли в сердце кинжал попал, то умрёт! Но чтобы вам не переживать, можно голову ему отрезать!

– Нет, добей его.

Торчин достал кинжал и медленно вонзил его в князя. Тот вскрикнул, а после испустил дух.

Глава 15

Князь Святополк подошёл к гробнице Позвизда и склонился над ней. С ним в храме был и его верный друг Путша, который только чудом не погиб в тот день. Путша выбрал тогда смерть и тем самым сохранил жизнь.

– Брат, – обратился князь Святополк к своему покойному родичу, – Борис погиб, и ты отомщён. Он мёртв, но вижу я, что месть меня не насытит. Как мне сейчас тебя не хватает! Я ношу на своём лице шрам, и этот шрам мне всегда напоминает о тебе.

Князь Святополк некоторое время постоял возле гробницы князя Позвизда и после вышел из храма.

– Осень, Путша, – сказал князь Святополк, – осень пришла!

– Да, погодка ненастная, – отозвался Путша, – послушай, князь, тут вести пришли, что князь Святослав Древлянский оставил свой удел и вместе с дружиной двинулся на юг.

– Древлянская дружина нам опасности не представляет.

Путша пожал плечами и, остановившись, глубоко вздохнул.

– Твой отец князь Ярополк так же думал о князе Владимире, когда тот в Скандинавию сбежал. Святослав спешит в Венгрию, и оставил он свой удел по одной из двух причин – или испугался, или возжелал большего. В одном случае венгры, к коим он и направляется, используют его, чтобы согнать тебя, а в другом он использует венгров.

– Думаешь, договориться с ним не получится?

– Кто знает? – ответил Путша. – Только мне кажется, что нет. Коли он испугался, то, не задумываясь, ударит по тебе из страха, а коли власти возжелал, то будет биться с тобой за Киев.

– Я выйду с дружиной и прегражу ему путь. Пусть, коли намерения его чисты, воротится в Искоростень, удел, который ему назначил князь Владимир. Я его оттуда не сгоню!

Хоть князь Святополк никогда и не питал к князю Владимиру сыновьих чувств, но до сих пор не мог привыкнуть называть его просто по имени. Вот и сейчас ему хотелось назвать князя Владимира отцом.

– Думаешь, он остановится? – спросил Путша. – Он лишь приготовится к битве, и будет только больше потерь. Спрячем часть воинов в засаде, а коли он не повернёт, то ударим со всех сторон и побьём его. Не будем зря людей терять.

– Верно, – сказал князь Святополк, – так у него будет шанс сберечь свою жизнь. А чтобы доказать свою верность, он должен будет оставить мне в заложники своих старших сыновей.

Путша кивнул, давая понять Святополку, что согласен с ним.

– Коли намерения его чистые, то его дети будут в безопасности, а коли решит искать себе помощников для удовлетворения своего властолюбия, то сыны ответят за отца.

Святополк и Путша вскочили на коней и поехали к княжеским палатам. Киевляне кланялись князю и его ближнику. Тут откуда-то из закоулка послышался крик:

– Братоубийца окаянный!

– Кто ты? – громко крикнул князь Святополк. – Выйди и скажи мне это в глаза!

– Да это ты кому, княже? – недоумённо спросил Путша у Святополка.

Святополк осмотрелся и увидел, как люди почтительно снимают перед ним шапки и кланяются.

– Путша, ты разве не слышал, как кто-то меня назвал братоубийцей окаянным?

– Нет, князь, не слышал. Может, почудилось? Да и что в этом такого? Все князья братоубийцы. Вон, твой отец убил Олега, Владимир – Ярополка. Пусть говорят, тебя их слова ранить не должны. Пустые они, княже.

Святополк пустил коня быстрее, и они вместе с Путшей рысью поскакали к палатам.

Неужели мне почудилось? Я слишком много об этом думаю, размышлял князь Святополк, вот мне и кажется, что со всех сторон меня только и хотят назвать братоубийцей. Прав Путша. Все князья – братоубийцы, и все братоубийцы – мстители. Ярополк, мой отец или дядя, мстил за сына своего ближника, Владимир мстил за брата Олега. Вся власть построена на крови. Князю Святополку удалось себя успокоить.

Спешившись, князь и Путша поднялись по ступеням на крыльцо. Прежде чем войти внутрь, князь Святополк остановился и посмотрел с крыльца на Киев. С той поры как он освободился из темницы, это место было для него каким-то волшебным. Здесь началось его княжение, и здесь он стал другим человеком.

– Путша, а помнишь, когда ты меня освободил, я раздал киевлянам золото?

– Да, помню, князь. Я тогда, грешным делом, усомнился б твоём рассудке, а оказывается, ты был прав. Злато стяжать можно, а вот славу – нет. Ты удатый князь, таких князей любят. Оставайся всё таким же решительным и станешь единовластным правителем Руси.

– А помнишь, как мы с тобой вместе поехали навстречу дружине? Тогда ведь казалось, что мы на смерть едем.

Путша усмехнулся. Было видно, что ему тоже приятно вспоминать об этом. Лихо они тогда ехали на смерть. Как все были удивлены, когда увидели их вернувшимися во главе рати!

– Помню, княже. Вот что я ещё думаю. Анастас, он ведь как бы неприкосновенный. Но может, стоит нам послать человека в Царьград с дарами и там просить, чтобы патриарх, как его там зовут точно не ведаю, прислал к нам нового епископа, а Анастаса пусть отзовёт к себе?

– Хитро. Мне тоже этот грек не по душе, а тронуть его нельзя. Сан его защищает лучше всякой брони.

Святополк и Путша рассмеялись, а после оба сели на лавки за столом.

– Так значит, устроим засаду Святославу? – спросил Путша. – Сам людей поведёшь?

– Сам. Князь должен быть впереди своих воинов.

* * *

Князь Святополк вместе с дружиной покинули Киев. Прощаться с княгиней князь Святополк не стал, решив, что Владислава очень нелегко перенесёт такое известие. У князя тоже было муторно на душе, так как он понимал, что ему предстоит скрестить мечи с очередным из своих братьев и забрать его жизнь. Святополк не верил б то, что князь Святослав Древлянский повернёт назад и согласится отдать ему своих старших сыновей в заложники.

Много лет назад, ещё до того как князь Владимир Святославович заключил его в подземелье, и ещё даже до того как он женился на дочери польского князя, Святополк был на крестинах одного из сыновей князя Святослава. Господь послал тому семь сыновей и ни одной дочери. Тогда, на крестинах, князь Святополк сказал своему брату, что искренне рад его браку, благословлённому Богом.

Что же тогда ответил Святослав? Князь Святополк не помнил этого, так как в тот день много было выпито хмельного мёду и сказано красивых слов. Как так могло получиться, что теперь все друг другу враги? Почему Святослав бежит в Венгрию или куда ещё? Чего он хочет? Власти? Или он испуган?

– Княже, – прервал мысли Святополка воевода Ляшко, – я тут потолковал с Путшей… Коли мы воинство в засаде поставим, то можем спровоцировать князя Святослава. Увидев, что нас мало, он решится всё же прорваться силой, а коли он увидит нашу рать, то убоится и вернётся в свой удел.

Святополк несколько минут ничего не отвечал и просто ехал рядом с воеводой, размышляя над его словами. Убоится и вернётся в свой удел, повторил про себя князь. Вернётся, чтобы, как только представится случай, ударить по мне! Ну уж нет. Пусть или просто вернётся, или примет смерть.

– Нет, Ляшко, пусть коли решит прорываться, найдёт свою смерть!

Ляшко кивнул, а после вновь обратился к князю Святополку.

– Княже, вместе со Святославом едут его дети и княгиня. Что прикажешь с ними делать, если случится битва?

– Предайте их смерти, – ответил князь Святополк, – но надеюсь, Господь не допустит кровопролития.

– Я совсем иначе мыслю, – возразил воевода, – кровопролитие теперь нескоро остановится.

– Тогда пусть мы будем победителями. Княгиню тоже убейте, так как иначе может так статься, что она носит во чреве мстителя.

Ляшко скривился, понимая, что князь Святополк явно не хочет совершать ошибку князя Владимира, когда тот оставил в живых жену Ярополка.

Святополк рукой дотронулся до своего шрама и невольно вспомнил боярина Всебора, который украсил его им. Нет, шрам не напоминает мне о князе Позвизде, подумал Святополк, он напоминает мне о том, что если хоть на секунду проявишь благородство, то этим воспользуются. Я в тот день вышел на бой, зная, что обречён, и этим тут же воспользовался враг, желая высмеять меня перед киевлянами. Я не допущу подобного. Один за другим все князья склонятся передо мной, или их ждёт судьба Бориса и Глеба.

– Князь, – обратился к Святополку Путша, который ехал рядом, – ты с княгиней прощаться не стал? Осуждает тебя она за братоубийство?

– Осуждает.

– Твоя мать тоже осуждала твоего отца за убийство князя Олега. Быть может, если бы не она, твой родитель был бы более решительным, и тогда князь Владимир не смог бы сбежать в Скандинавию, чтобы привести оттуда варягов. Смотри, Святополк, не повтори ошибки своего отца.

Святополк закусил губу. У меня нет отца, подумал Святополк. Ни Владимир, ни Ярополк мне отцами не являются. Одного я не знал, а другой не знал меня. У меня свой путь, и так уж получилось, что братьев у меня с избытком.

– Поэтому я и не стал с ней прощаться. Быть может, когда-нибудь она поймёт меня, когда кровопролитие завершится и я стану полновластным правителем Руси.

– Боюсь, что кровопролитие никогда не завершится, – сказал Путша, – когда ты победишь врагов ближних, то станешь опасным для врагов дальних. Сейчас для своего тестя князя Болеслава или для короля венгров Иштфана ты всего лишь один из многочисленных отпрысков Владимира, но когда ты станешь единовластным государем Руси, то увидишь – они станут твоими врагами. Настанет день, когда, возможно, тебе предстоит убить не только своих братьев, которые тебе и братьями-то лишь по названию являются, но и братьев или, быть может, даже отца своей жены. Смотри, чтобы она тогда не остановила тебя. Они убьют тебя без колебаний.

– Не остановит, и я тоже не буду колебаться.

Боярин Талец и Путша разделяли вместе с князем Святополком скудную трапезу. Князя еда мало привлекала, все его мысли были о предстоящей встрече с братом.

– Коли я подниму руку, то трубите в рог и пусть дружина сметёт Святославовых воинов. Ну а коли нет, то тогда уведём людей через три дня, – сказал князь Святополк, без аппетита засовывая в рот кусочек жаренной на углях утки, которую подбили вчера.

Князь немного пожевал мясо, а после отметил:

– А неплохо приготовлена! Тот, кто её готовил, явно знает своё дело.

– Торчин её приготовил, – нехотя ответил Путша, – он раньше поваром у князя Глеба был.

Князь Святослав прищурился, пытаясь вспомнить, кто же такой этот Торчин.

– Он своего государя прирезал, во всяком случае, так Горясерд сказал, – произнёс боярин Талец, – но стряпня у него и впрямь чудесная, а всё потому, что он туда травы разные кладёт для аромата.

– И ещё потому, что он, как и наши предки, считает, что чревоугодие – это не порок, а достоинство. Угождать своему пузу не зазорно. Во всяком случае, храбрости это не убавляет. В старину все чревоугодием занимались. Это теперь – то нельзя, тогда нельзя, а раньше всё было можно.

Князь Святополк негромко хлопнул ладонью по столу и указал своим ближникам, которым, видимо, хотелось поговорить о том, что в стародавние времена всё было и лучше, и правильней, на стоящие на столе фигуры.

– Наши силы в четыре раза превышают силы князя Святослава, но на виду стоит всего лишь пятая часть. Коли начнётся бой, то тогда конники, что спрятались за холмами, первым делом обрушатся на правое крыло сил Святослава, а отряд, что схоронился в леске, погонит его людей к реке. Кто знает, что это за река?

– Она зовётся Стрый, – сказал воевода Ляшко.

– Вот там и перебьём всех его людей, – закончил князь Святополк.

– А что, если князь Святослав, – спросил боярин Талец, – вместо того чтобы выйти супротив нас, постарается нас в ночи обойти и побыстрей прорваться в Венгрию?

– Не сумеет, – с улыбкой произнёс воевода Ляшко. – Я такое место занял, что ему нас не обойти. Только если он бросит свою дружину и сам, один или с несколькими ближниками, постарается пробраться, то у него есть шансы. И то только если на наши разъезды не попадётся. Но без дружины он и не князь.

Путша и Талец согласно кивнули, а после Талец как бы сам себе под нос проворчал:

– И чего ему в Искоростени не сиделось? Власти взалкал, вот и жаждет иноплеменников привести.

– Верно, – подтвердил Путша, – или власти хочет, или страх его подгоняет, чтобы он свой удел оставил.

В шатёр вошёл молодой ратник, один из тех, кто раньше служил князю Борису, и, поклонившись князю, встал.

– Чего молчишь? – спросил воевода Ляшко. – Ты здесь не у князя Бориса на службе. Говори сходу, чего надобно и для чего пожаловал. Мы греческие раскланивания не очень ценим.

– Князь Борис тоже не любил, – сказал воин, – я прибыл из дозора. Видел дозорных князя Святослава. Они сказали, что Святослав движется прямо на нас, так как иной дороги нет, и что князь Святослав хочет с тобой свидеться.

– Ну чего, княже, – сказал Путша, – будем ждать твоего родича. Дай Господь ему благоразумия!

– Это точно, – отозвался боярин Талец, которому явно не хотелось участвовать в этом бою, – может, всё миром кончится.

* * *

Холодный ветер пронизывал насквозь сидящего на коне князя Святополка. Рядом с ним был только Путша, а всего в ста метрах стояла выстроившаяся для боя дружина. Как и было условлено, большая часть сил Святополка укрылась и на виду было не очень много воинов.

Князь Святослав Древлянский выехал вперёд с двумя юношами, которые, видимо, были его старшими сыновьями, тоже оставив за спиной свою рать.

– Князь Святополк, почему ты преградил мне путь? Чего ради нам с тобой биться? Дай мне проехать!

– Князь, – ответил князь Святополк, – я удивлён тому, что ты, оставив удел, вверенный тебе моим дядей князем Владимиром, хочешь искать себе счастье на чужбине.

– То моя воля!

– Ты был в подчинении у князя Владимира, правителя Киева, так теперь подчинись мне, так как я теперь князь Киевский!

Святополк отметил, что его племянники неплохо держатся в сёдлах. Старшие сыновья князя Святослава Владимировича уже зрелые мужи. Наверное, уже лет по пятнадцать. В таком возрасте хочется скрестить поскорее с кем-нибудь свои мечи.

– Ты мне не отец и, как я слышу, даже братом не являешься. Ты забыл своего отца и отрёкся от него. Ты называешь своим родителем не того, кто тебя сделал князем, а того, кого ты даже не видел!

– Не в этом суть, Святослав! Суть в том, что я теперь князь Киевский и ты либо служишь мне, либо умираешь!

– Святополк, я не желаю битвы, но коли ты не дашь мне дороги, то я проложу её мечами своих воинов.

– Хочешь оставить Русь? Оставляй. Но тогда не возвращайся. А чтобы тебе не пришло на ум вернуться с ворогами или бежать в другую сторону и там искать себе союзников, я хочу, чтобы твои сыновья, уже зрелые мужи, жили подле меня в Киеве, как мои собственные сыны. Ты можешь проехать, но они останутся со мной.

– Святополк, у тебя нет такой большой силы, чтобы требовать от меня подобного. Коли не пропустишь меня по доброй воле, то мы испытаем судьбу в бою.

– Святослав, ты говоришь гордо, но подумай – готов ли ты схоронить здесь своих детей? В бою удача непредсказуема. Коли ты не согласен решить дело миром, то вся земля будет покрыта телами.

Князь Святополк понял, что, скорей всего, договориться не удастся. Конечно, если бы Святослав знал, что со Святополком вся киевская дружина, то он был бы куда более осторожным. Святослав Древлянский, верно, считает, что киевские дружинники, служившие их отцу (князь Святополк поправил себя в уме – не отцу, а князю Владимиру), разбрелись в поисках лучшей доли.

– Так ты дашь мне пройти, князь Святополк, или желаешь испытать ратную удачу?

– Я сказал, как я дам тебе пройти. Пусть твои сыновья остаются со мной, а сам можешь езжать, но помни – обратно не возвращайся!

Князь Святослав Древлянский и двое его сыновей повернули коней и поскакали к своему войску.

– Вот видишь, княже, – произнёс Путша, – не быть мирному дню сегодня.

– Прольётся кровь. Видел, как мои племянники неплохо в сёдлах держатся?

– Помни, Святополк, коли ты слаб – этим воспользуются, – сказал Путша, – месть даёт право на любые злодеяния и оправдывает всё, даже предательство. Не имей тех, кто жаждет тебе отомстить.

Князь Святополк повернул коня и поскакал к своим ратникам. Что ж, сегодня будет жаркая битва. Я не хотел кровопролития, но быть князем – значит лить кровь. Такова моя судьба.

Глава 16

Обе рати пришли в движение. Древляне явно готовились прорубить себе дорогу в Венгрию своими клинками и поэтому тут же пошли в атаку. Князь Святослав Древлянский, видимо, и вправду не мог себе даже представить, что рать киевлян на самом деле во много раз превосходит его.

Стоило древлянам сшибиться с киевлянами, как тотчас раздался звук рога. Князь Святополк, не принявший участие в первом ударе, спокойно смотрел, как из леса и из-за холмов в крылья древлянского войска несутся конники.

– Княже, – проговорил стоящий рядом боярин Талец, – сейчас древляне будут сметены!

Святополк криво поглядел на боярина, который явно хотел таким образом похвалить его воинский талант.

– Может, и будут, – произнёс Святополк, надевая шлем, – пора и мне показаться среди своих воинов, чтобы никто потом не смог сказать, что я в задах отсиживался. Тебя, боярин, с собой не зову, понимаю, что ты уже немолод.

Талец, кряхтя, тоже стал надевать шелом.

– Княже, как говорится, коли на роду написано пасть в битве, то всё равно падёшь, а коли уснуть и не проснуться, то все равно уснёшь. В молодости я как раз мечтал вот так, когда уже поседею, пасть в бою. Горько мне лишь от одного – бьюсь я не с ворогом, а с соплеменниками.

Святополк посмотрел на другое крыло и был поражён. От древлянского войска отделился небольшой отряд витязей. Они отважно сшиблись с превосходящими в несколько десятков раз их врагами и не давали тем обрушиться на основные силы древлянской дружины, которые приняли удар с другой стороны и начали пятиться.

– Лихие, видно, те богатыри, что остановили наш удар! – сказал Талец. – Я помню лишь нескольких воинов, которые могли так биться. Все они были славными богатырями.

– За мной! – крикнул князь Святополк небольшому отряду, что стоял рядом с ним, и помчался в то место, где несколько десятков древлян сдерживали сотни лучших в мире воинов.

Жеребец, на котором сидел князь Святополк, понёсся стремительно, быстро обогнав всех воинов, последовавших за ним. Приближаясь к врагам, князь Святополк ощутил какое-то странное чувство. Оно было сродни и страху, и бесконечной отваге. Казалось, сердце сейчас уйдёт в пятки, чтобы потом, выпрыгнув оттуда, разорваться на куски.

Конь Святополка резко рванул в сторону, чуть не сбросив с себя своего хозяина, но таким образом сумев спасти ему жизнь. Всего в одной ладони от князя просвистело древко копья.

Святополк в это мгновение даже представил, что оно нашло цель, он уже слетел со своего боевого друга и покатился под копыта коням и что его кости дробятся под ударами копыт, но уже через секунду пришёл в себя. Не отдавая себе отчёта, князь поднял своего коня на дыбы и, обнажив меч, громко закричал:

– Воины, не убоитесь ворога! Мы – наследники славы воинов Руси!

Святополк не знал, слышит ли его кто, так как крики, конское ржание и звон мечей слились в один гул.

Древлянские всадники не собирались отступать под натиском киевлян и то разъезжались, то вновь собирались в отряд, заставляя киевскую рать повернуть назад и вновь и вновь безуспешно пытаться смести их.

– Княже, – закричал, стараясь быть услышанным, боярин Талец, – нам противостоит воевода Радмил! Я хорошо его знаю! После смерти князя Владимира он покинул Киев и, видимо, нашёл себе место у Святослава! Радмил – один из лучших витязей на Руси. Его люди, быть может, только воинам Позвизда уступали. Он в своё время с сотней воинов противостоял семи сотням врагов и простоял так почти целый день. Надо отводить всадников!

– Нет! Радмил, ты не устоишь! – закричал князь Святополк и пустил коня на одного из своих противников.

Меч князя отпружинил от меча врага. Князь заглянул в ему глаза и понял, что он не раз видел этот взгляд. Он вспомнил, как много лет назад, будучи ещё совсем юношей, он часами тренировался с мечом в руках. Его отец или, быть может, всё-таки дядя редко приходил смотреть на него, но однажды он пришёл вместе с юношей, почти его ровесником.

– Святополк, – сказал князь Владимир, – это Боривой. Смерь свои силы с ним.

Святополк хорошо помнил тот день, так как тогда этот юноша одолел его. Князь Владимир тогда рассмеялся и ушёл. Боривой, видимо, был одним из сотен сыновей князя Владимира, рождённых от наложниц. Лишённый отцовской любви, он, как и многие другие сыновья князя Владимира, такие как Позвизд, надеялся в будущем проложить свой путь мечом. Тогда Святополк не понимал, чем он отличается от других сыновей. После, когда он стал князем, а Боривой простым витязем, он понял. Судьба не была столь милостива с Боривоем, и тот не стал таким, как Позвизд. Не стал он и князем, а так и остался сыном наложницы.

В тот день они несколько раз мерялись силами, а после несколько недель безостановочно бились друг с другом. Затем они смешали свою кровь, став побратимами.

– Боривой! Боривой! – закричал князь Святополк, поворачивая коня.

Его противник, видимо, услышал его и тоже повернул коня. Братья ехали навстречу друг другу шагом. Никто не пытался сразить их, так как и киевляне, и древляне, и все воины на Руси чтили обычай. Побратимы спрыгнули с коней. Оба сняли шлемы.

– Приветствую тебя, князь Святополк!

– Я тоже тебя приветствую, Боривой! – закричал Святополк в ответ, и оба почти бегом поспешили друг другу навстречу и обнялись. Это было всё, что они могли сделать. Древний обычай запрещал им просить друг друга о чём-либо. Обнимаясь, они как бы прощались, так как было понятно, что один из них должен сегодня умереть.

– Не в этом бою хотел я с тобой встретиться, – тихо произнёс Святополк.

– Не в этом, но боги безрассудны, – так же тихо ответил Боривой.

– Ты так и не уверовал в Христа? – спросил Святополк.

– Нет. Я остался верен вере предков и не ношу креста. Когда будешь хоронить моё тело, то предай меня огню.

Святополк кивнул и, выпустив Боривоя из объятьев, поспешил к своему коню, который и не думал куда-либо убегать. Животное годами учили вот так просто стоять и щипать травку, пока пусть даже в самой жаркой битве хозяин решит спешиться.

Святополк запрыгнул на жеребца и увидел, что Боривой тоже сел на своего. Почему? Почему судьба столкнула его в бою с этим человеком, который в своё время вместе с ним часами оттачивал воинское умение?

– Отходим! – закричал Святополк. – Отходим!

Киевские дружинники вместе с ним повернули коней и поскакали прочь, так и не обрушившись на дружину древлян.

– Князь, – прокричал боярин Талец, – негоже, коли с побратимом увиделся, от боя бежать!

– Негоже людей класть без толку, – ответил князь Святополк.

* * *

Отъехав от древлян, Святополк остановил своего коня. Его люди, увидев, что князь остановился, стали стягиваться к нему. Древляне понимали, что киевские дружинники лишь отхлынули, и готовились вновь сдержать их удар.

Святополк выехал вперёд обратился к своим людям.

– Воины! Нам преграждает дорогу воевода Радмил, но я знаю, как мы пробьёмся сквозь них. Нет, мы не будем вновь нестись на них, так как волей случая наши кони не могут разогнаться и сбавляют шаг. Мы обойдём Радмила и ударим в спину, пока ты, боярин Талец, сдержишь врагов.

Талец закусил губу, но ничего говорить не стал. Князь Святополк его на смерть отправляет. Но лучше уж умереть в бою, нежели от старости, как боярин Елович. Пусть лучше смерть придёт в сече, а не от того, что уже ложку ко рту поднести не сможешь.

– Князь, Радмил – мой побратим, – крикнул боярин Талец, – я рад, что перед смертью обниму его. Когда мы окажемся с ним в Вирии, то весело выпьем за победу!

Святополк скривился, услышав про Вирий. Боярин Талец вроде как христианин, но, видимо, перед смертью всё же вера отцов ему ближе.

Талец хлопнул коня и поскакал вперёд. Сейчас, когда повсюду лилась кровь, ему почему-то было очень весело. Наверное, спокойная жизнь, полная коварства, всё же не была ему так мила, как жизнь отчаянного витязя. Пусть боярин и состарился, но в душе он остался всё тем же воином, который опоясан мечом и обвешан оберегами. Таким он был рядом с Владимиром, таким он был в самые славные минуты своей жизни и таким он хотел умереть.

Святополк повёл половину воинов в обход, стараясь зайти в тыл основному войску древлян, которое захлёбывалось кровью, но не сдавалось, устилая всё поле боя телами.

Святополк почему-то позавидовал в этот момент боярину Тальцу. Почему? Князь не мог сам себе ответить на этот вопрос. Наверное, потому, что сам не был таким. Как бы мне хотелось не лить кровь людей брата, а повести могучее славянское воинство, словно мой дед, на далёкий Царьград и напомнить всему миру о могучих русах, подумал князь Святополк.

Древляне, видимо, понимали, что обречены, но оружие складывать отказывались, пытаясь из последних сил оказывать сопротивление. Святополк посмотрел на гору, на которой находился шатёр, и невольно задумался. В этом шатре сейчас, наверное, младшие сыновья Святослава Древлянского и его супруга, княгиня Праскевия. Могу ли я предать их смерти? Нет. Они не виновны, подумал князь Святополк, но тут же услышал другой свой голос, говорящий ему, что коли он не хочет, чтобы погибли сотни, то эти дети должны пасть.

Люди князя Святополка ударили в тыл обескровленному древлянскому воинству. Древляне не могли уже оказать достойного сопротивления князю Святополку и десятками падали под ударами его витязей.

Была одержана победа. Немногие из тех, кто ещё оборонялся, теперь, собрав все силы в кулак, пытались прорваться. К князю Святополку подскакал воевода Ляшко, который вместе с Путшей стоял в центре. Ляшко был весь измазан в крови, и конь под воеводой был не его, а чужой.

– Княже, там две сотни древлян пытаются уйти. Догнать их?

– Нет, пусть уходят, – ответил Святополк.

Следом за Ляшко к князю подъехал Путша.

– Славная победа, князь!

Все трое посмотрели на шатёр, который находился на горе. Путша вопросительно посмотрел на князя Святополка. Святополк отвёл взгляд и некоторое время молча смотрел на десятки тел, лежащие на земле. Негромкое карканье ворон, созывающих своих собратьев на пир, напомнило князю, что только твёрдость поможет избежать подобных братоубийственных сеч. Святослав мог остановить кровопролитие.

– Князь, – проговорил Путша, – прикажи мне всё сделать.

– Нет, – ответил Святополк, – я сам поеду наверх. Я должен это видеть.

К князю подъехал Талец. Старый ближник князя Владимира вновь выжил. Не то воинское умение, отточенное в несчётном числе битв и схваток в молодости, сохранило жизнь старому боярину, не то воля Всевышнего.