Текст книги "Русская ось колеса Сансары"

– На ксилофоне, – поправила Лера. – Что ж, любопытно. Похоронный марш, надеюсь, играть не будут.

У меня, почему-то, такая ассоциация, от которой не могу отделаться. Между тем, похороны – не самое худшее, что может случиться, напротив – второе рождение под звуки духового оркестра… Принимаю предложение, Эдуард! Но мне нужно время, чтобы привести себя в порядок: выбрать платье, вечерний макияж, подобрать драгоценности (колье, броши и т. д. и т. п.)

– Без проблем. Езжай домой, готовься. Я тут как-нибудь один управлюсь. Вечером заеду.

– Я сама приеду. Вы меня встретите у входа.

Для небольшого городка, в котором проживают наши герои, иметь профессиональный духовой оркестр – роскошь. Однако, как было уже отмечено, это был необычный городок – детище Минсредмаша – засекреченного ведомства, занимавшегося производством и использованием атомной энергии.

Казалось бы, пройдут мимо перестроечные реформы: ведь как-никак обращение с ядерными материалами. Стратегическая безопасность страны не отдается на откуп коммерсантам. В начале девяностых, когда приватизировались отрасли народного хозяйства, исключительно, чтобы перепродать, сколотить полулегальный капитал, оставляя разруху, разорение – об этом тысячу раз написано – тогдашний министр атомной промышленности Михайлов сумел убедить Ельцина не отдавать на заклание приватизации один из самых жирных кусков государственной собственности… Приберечь для разумного изменения статуса собственности, являющейся достоянием всего народа.

Может ли частная инициатива послужить импульсом к развитию промышленного кластера, стать движущей силой? Срубить бабло, сколотить частный капитал в миллиардном исчислении – зачем? Горстка праха миллиардера и «гномика» из его шахты равнозначны для вечности, где другие измерения.

Если вспомнить высказывания классиков коммунистического учения о проценте прибыли, то за триста процентов прибыли капиталист продаст и мать родную.

Частная собственность противоречит высоким общественным идеалам: справедливость, равенство, свобода.

Между тем, существующая мировая система менеджмента как раз и направлена, чтобы огранить частную инициативу в удобно варимый эксклюзивный продукт, годный для всех бриллиант, создать равные возможности для развития. Система качества по IS09001 устанавливает четкий процессный подход с рядом управляющих и корректирующих процедур. Система экологического менеджмента рассчитывает риски негативного воздействия производства, построенного на ядре менеджмента качества, как на окружающую природу, так и на людей. Следующая рубашка, которая качественно нивелирует изначальный звериный оскал капитализма – стандарт OSNAS – менеджмент по социалке: управление рисками в охране труда…

Таким образом, частная инициатива в тройной узде систем управления приобретает вид плюшевого заводного мишки, у которого никогда не заканчивается заряд приводного механизма. Но когда старая управляющая оболочка сползет, словно кожа со змеи? Как сказал Конфуций: «Нет ничего хуже, чем жить во время перемен».

Выстроить новую форму собственности без кровавого передела 90-х годов, по прошествии двух десятков лет – задача архиважная и архинужная. По стратегической программе госкорпарации градообразующее предприятие с почти двадцатитысячным коллективом отпускает от себя дочерние предприятия. Остается высокотехнологичное и высоко прибыльное ядро с контуром вспомогательных производств, обеспечивающих инфраструктуру. Тем самым создается питательная среда для частной инициативы, которая и даст новый импульс для движения вперед.

В идеале получается локомотив в виде суперсовременного производства, который создает гарантии непотопляемости остальным взаимосвязанным производствами, и вместе с этим тягается с мировыми лидерами, вырывается в авангард, подтягивает остальных своих, затягивает, утягивает в большой, эпохальный, кардинальный рывок вперед. Так бы прошла бы вся приватизация – не было развала и разорения страны.

Несмотря на передовую идею достижения лидерства, человеческий материал – люди! – пропитаны недостатками, усугубившимися метастазами переживающего кризис общества. Оболганные, потерявшие самоуважение, «униженные и оскорбленные», с оккупировавшими начальственные кресла амбициозными пустышками и коррумпированными денежными фельдмаршалами.

Лера, глядя на людей вокруг себя, порой сама не понимала и не видела смысла в человеческой теплоте, теряла грань между плохим и хорошим – ее энергия, как всепожирающий огонь: сжигал одну реальность и устанавливал другую. Хорошего и плохого нет: есть вкусное и невкусное, удобное и неудобное, нужное и ненужное.

* * *

На вечер духового оркестра Лера и Эдуард Викторович условились прибыть на полчасика пораньше. Себя показать и на других посмотреть. Лера появилась минута в минуту. Припарковала автомобиль у самого входа, на стоянке для vip-персон, где на недоумение охранника ответила таким высокомерным взглядом, что тот зашелся в болезненном кашле. А когда вышла из автомобиля – возражение улетучились, как смог от дуновения воздуха. Она была великолепна. Вечернее платье и аксессуары из лимитированной коллекции Carolina Herrera. На двенадцатисантиметровых шпильках, придававших походке гламурную пикантность. Роскошные волосы, шелковистые и ароматные. Ощущение шика, исходившее от Леры, захватывало, покоряло и допускало лишь восторженное внимание. Подскочивший Эдуард с чрезвычайной галантностью предложил руку, которую она снисходительно приняла.

Среди гостей они, безусловно, стали самой яркой парой. Правда, Эдуард смотрелся эдаким светским хлыстом, увивающимся возле излучающей превосходство утонченной интеллектуальной секси, которая смотрела с каких-то немыслимых высот, словно не понимая, зачем ее сюда занесло. Эдуард пытался развеять ее недоумение происходящим и знакомил с присутствующими. Многих она знала, но были и те, кто известен был заочно, но понаслышке. Город в каком-то роде представлял бизнес-инкубатор, где конкретные специфические условия рождали несколько иной класс собственников.

Как уже было сказано, известная схема проглатывания госсобственности частными лицами здесь не работала: можно подавиться, сломать зубы. Здесь былой многопрофильный комбинат, основная продукция которого идет на экспорт, отпускал в свободное плавание дочерние предприятия, являясь их основным акционером, одновременно создавая подушку безопасности в виде заказа у себя. Сторонние организации (как раз частные компании) привлекались к аутсорсингу чрезвычайно прибыльных услуг. Бывшие начальники цехов становились директорами, цеха – предприятиями, заводами, конструкторские бюро – научными центрами, институтами.

Было интересно смотреть, как новый статус меняет человека. Кто-то раздувался вширь и ввысь от собственной значимости, кто-то, понимая возникшие проблемы, – тернии на пути: взаимоотношение с надзорными органами, налоговыми и т. п., пожалуй, приходил в шок от того шквала предписывающих, обязывающих документов, форм отчетности, которые надо осмыслить и выполнить в строго отведенное время. Осмыслить и дать правильные ответы в короткий срок.

Лера всматривалась в лица коротким беглым взглядом. Ей этого хватало, чтобы определить главную человеческую суть. Их души ходили перед ней голышом, и она видела, какие они неказистые и несовершенные. Этот позер хлипкий и гадкий – играет роль, которую плохо выучил. У второго мутится рассудок от собственного величия. Он надменно говорит с аморфной массой – ей надо перетечь в конкретную форму – это напоминало клокочущее варево, из которого полезут какие-то новые хищники, наделенные зубами, когтями и мыслью, как это пустить в действие. Здесь же юные дольки семицветного соцветия, серебрянные доремифасольки. Добродушный богатырь под руку с пульсирующим чистым высокоумием… Есть матерые хищники старой советской закваски, знающие современный «закон джунглей», есть подобие интеллектуалов. С виду приличная публика, фланирующая по залу. Отвешивали друг другу поклоны. Крепко жали руки и любезно улыбались. Парад любезностей. Прием у царственной особы – власть – по нынешним понятиям. Многие недоумевали, откуда Эдуард отхватил такую красотку.

– Hello, Elena. Nice to see you![2]2
  Спасибо. И я рада тебя видеть.


[Закрыть]

– Thanks. Nice to see you too![3]3
  Как ты?


[Закрыть]

– How are you?[4]4
  Я в порядке. Спасибо, Валерия! А ты?


[Закрыть]

– I’m fine. Thanks, Valeria. And you?[5]5
  Очень хорошо… Елена! Позволь тебе представить мистера Эдуарда, нашего директора.


[Закрыть]

– Very good… Elena! Allow me to introduce you Mr. Eduard, our chief manager.[6]6
  Приятно познакомиться.


[Закрыть]

– Pleased to meet you.[7]7
  Рада видеть тебя.


[Закрыть]

– Гутен морген! – гаркнул Эдуард и осклабился.

– А по-английски? Say this to English[8]8
  Скажи это на английском


[Закрыть], – мягко и вкрадчиво попросила Лера.

– Майн башка по места for English[9]9
  … нет места для английского.


[Закрыть], – браво отрапортовал Эдуард Викторович.

– Жаль, не подумать ли вам о развитии памяти. Вот, послушайте, – Лера на мгновение примолкла, словно вызывая из памяти нужный фрагмент, и с неподражаемым изяществом стала цитировать когда-то выученное назубок:

– Some people have a good memory and can easily memorize quite a long poem about other people’s emotional experiences. But they often forget their almost as fast as the learned. There are other people who can remember only what repeatedly said. Charles Dickens, a famous english writer, said that with a short walk along any longest street in London, then could tell you the name of each store has visited. Many of the great people of the world had an amazing memory. In fact, a good memory is a great help in learning the language. However, much great is available to everyone, provided the correct approach. All teach their own language, remembering what have heard in infancy. And those children who live abroad with their parents, taught two languages almost as easily as one. In the school of hard to learn to perfection language: many subjects, not living a foreign-language environment. The best way for most of us, to learn new path associations: join new in our minds with something that we already know, or that we are easy to remember, because we have his picture in our mind. It is therefore better to learn to see things in the word, are known to us and attach to them a new sound. The human mind is more like a camera, but he takes pictures not only of what we see, but also what we feel, hear, feel, smell and feel. When we take a picture, we recall that is connected with it and share these memories of our friends. In the same way for us done a lot of work in ourselves, and we should just be able to take advantage of this treasure. Memory diary, secret records that we wear yourself to save yourself…[10]10
  Некоторые люди имеют хорошую память и могут легко выучить наизусть довольно длинные поэмы о чужих душевных переживаниях. Но они зачастую забывают их почти также быстро, как выучили. Есть другие люди, которые могут помнить только то, о чем многократно сказано. Чарльз Диккенс, знаменитый английский писатель, говорил, что прогулявшись пешком по любой длинной улице в Лондоне, затем мог сказать вам название каждого магазина, в котором побывал. У многих великих людей мира была удивительная память. В самом деле, хорошая память – большая помощь в изучении языка. Однако многое великое доступно каждому, при условии правильного подхода. Все учат собственный язык, помня то, что слышали в младенчестве. А те дети, которые живут за границей с родителями, учат два языка почти также легко, как один. В школе сложно овладеть в совершенстве языком: мало времени, много предметов, нет живого иноязычного окружения. Лучший путь для большинства из нас, чтобы усвоить новое – путь ассоциаций: присоединить к новое в нашем уме с чем-то, что мы уже знаем, или которое мы легко помним, потому что у нас есть его картина в нашем уме. Именно поэтому лучше научиться видеть в слове вещи, известные нам и присоединять к ним новое звучание. Человеческий разум скорее походит на камеру, но он берет фотографии не только того, что мы видим, но и того, что мы чувствуем, слышим, чувствуем запах и испытываем. Когда мы берем реальную фотографию, мы вспоминаем, что с ней связано и передаем эти воспоминания нашим друзьям. Таким же образом за нас сделано много работы в нас самих, и надо просто уметь воспользоваться этим сокровищем. Память – дневник, сокровенные записи, которые мы носим с собой для сохранения себя…


[Закрыть]

– Браво! – восхищенно сказала Елена, и они обнялись легким прикосновением.

Оказывается, Лера свободно владела английским языком. Никогда этим не хвалилась и не выпячивалась. А здесь, встретив знакомую учительницу английского языка, поупражнялась в умении общаться и быть адекватно понятой. Эдуард таращил глаза, хотя сам выглядел по-европейски, но, кроме суперстильных костюма, рубашки, галстука, парфюма, туфель, хитрой натуры и снедающего желания жить сладко на некую ренту никакими талантами и способностями не блистал. Если б не Лера, да группа высокоумных специалистов, в этом зале он будет лишним. Так вот, в чем состояла рента! Рядом с англо-говорящей Лерой он смотрелся удальцом, поймавшим Жар-птицу.

Эдуард всячески пытался расположить драгоценную спутницу ближе к себе. Он купил программку, в стоимость который входил благотворительный взнос, и вслух принялся зачитывать, похохатывая.

– Хачатурян. «Вариации Вагины и вакханалия из балета «Спартак»… Мать честная! Куда попали. А еще муниципальный духовой оркестр.

Лера выхватила программку и рассмеялась:

– Эгины!.. А не вагины. Читайте правильно, Эдуард. Эгина – это героиня балета «Спартак».

– У Эгины есть вагина, значит, вместе они и устраивают вакханалию.

– Ладно, этот пункт оставляем на понимание в меру распущенности. Дальше.

– Каойто Брау. «Комический кларнет»… Ну, понятно, насмотрелся вакханалии и от смеха лопается. А потом гляди-ка «Бессаме мучо». Без самого мучается – так понимать? Нет. Что такое самое, без чего мычится муторно?.. Неужели по-русски нельзя было написать!

– Это единственная песня, которая сделалась знаменитой сама по себе и, соответственно, сделала таковой сочинительницу. В переводе – «Целуй меня крепче». Это одна из самых знаменитых и популярных песен. Ее написала шестнадцатилетняя мексиканская девушка, которая впоследствии станет популярным композитором, а в пятнадцать лет она стала учителем музыки. Эту песню исполнили все знаменитые певцы, также – менее известные, каждый человечек, мечтающий о любви, промурлыкал ее… Если следовать твоей интерпретации концерта, после фазы вакханалии и комического, не поддавшегося всеобщей оргии кларнета, наступает жажда настоящей любви, которая – в чудесной мелодии песни «Бессаме мучо». Просто в мелодии, не надо даже слов.

– Хорошо! Пусть так! Отхватили кусок чистой любви, и дальше снова хочется веселья: Кабалевский «Галоп из сюиты «Комедианты». Сюита – что за странное слово! Галоп в сюите: как это понять.

– Сюита значит последовательность чего-то законченного, но разного по содержанию, оформлению, и следующих один за другим по принципу контраста.

– Смотрю, ты разбираешься в музыке.

– А то! Хочешь, рассажу о втором концерте Сен Санса? Фортепиано с оркестром.

– С духовым оркестром? Впрочем, не говори, я и кто такой Сен Санс не знаю…

– Плохо! Читай дальше.

– Дальше Шарль Азнавур «Вечная любовь»…

– А, знаю такую песню. Из кинофильма «Тегеран 43». Папа у меня любит этот мотив… проникновенный. Все слова любви превратились в слезы, и сама любовь – в тоску и странную надежду встречи… эта история о несбывшейся любви, которая перевернула жизнь и, якобы, чтобы пережить такое, стоит жить… Это не моя тема!

– И не моя! Хорошо говоришь! А что скажешь о «Певучем блюзе» Хэ. Джемса?

– Блюза, вообще, очень много. Что ни американец, то новая вариация блюза. А тут, говоришь, блюз певучий. Интересно, может, то же самое, что и река текучая. Ладно, проехали, зачитывай следующее.

– Следующее еще круче: «Ария Христа из рок-оперы «Иисус Христос суперзвезда»… Святотатство какое-то. Как они это на духовых инструментах исполнят?

– Теперь даже Ватикан признает, что образ Христа здесь не отходит от канонического, так что это своеобразная вариация вечной темы. Действительно любопытно, как это звучит в исполнении духового оркестра.

– После будет Шэ Секунда «Старый мотив». Старый мотив? Да тут все мотивы старые!

– Неужели не знаете, послушай тогда… История песни примечательна тем, что первоначально никто не предполагал грандиозного коммерческого успеха. Ее написал еврейский музыкант, родившийся в южной губернии Российской Империи. Мальчиком переехал на по-стоянку в Америку, получил музыкальное образование и начал работать в театрах, где ставились спектакли на языке идиш. Как-то был поставлен спектакль по пьесе «Жить можно, но не дают» – посредственная пьеса, о которой забыли в следующем театрально сезоне. Лишь одна песня запомнилась, называлась песня «Ты такой у меня прекрасный». Ее пели дуэтом попеременно двое влюбленных. За бесценок песню продали музыкальному издательству. Здесь бы история песни закончилась, если бы случайно песню не услышал двадцатилетний музыкальный продюсер. Он перекупает права, переписывается текст, меняется ритм музыки на популярный свинг, разыскивает подходящих исполнителей, также неизвестных, – начинается раскрутка. За год песня попала в первую строчку рейтинга. Естественно, популярность обратилась в нарастающий коммерческий успех. За двадцать лет авторский гонорар составил три миллиона долларов! За одну песню, с обычными, казалось бы, словами!

Эдуард Викторович причмокнул языком от удивления, поинтересовался:

– Откуда такие глубокие познания?

– От верблюда… Не напрягайтесь, раскрою секрет: один из музыкантов – друг папы. Он не раз и не два бывал у нас, поэтому истории этих песен знаю наизусть. Есть песни однодневки, а есть такие, что обрастают легендами, рассказами. В свой репертуар именно такие и включают.

– Феноменально! Я-то предполагал, что кроме военных маршей и слушать не будем. Здесь же вакханалия звездных мелодий!

– О! Это в точку заметили, – она взяла из его рук программку. – Особенно вторая часть концерта: попурри из мелодий советского кино. Есть ностальгия по советскому времени?

– Я в том времени всего, может быть, мизинчиком левой ноги побывал. Но кинопродукцию советского Голливуда порой смотрю с удовольствием.

– Мизинчика достаточно. Ведь главное – найти точку соприкосновения. Зацепиться. Рыбку тоже ловят на маленький крючок… Идемте в зал.

Музыкантов было двадцать пять. В бежевых атласных концертных пиджаках с широкими, усыпанными стразами, обшлагами. Черный галстук и черные брюки. Убеленные сединами солидные мужчины. Есть и молодежь, симпатичные дамы на ксилофоне, флейте, клавишных. Основу оркестра составляли медные инструменты, сияющие отполированным золотом: корнет, альт, теноры и баритоны, разнообразные басы: трубы, валторны, тромбоны (с выдвижной кулисой, скольжением которой то увеличивается, то уменьшается выдуваемый воздух и достигается особый басовый эффект), группа деревянных духовых: кларнет, флейта, фагот, и мощные и разночастотные ударные.

Концерт прошел на бис. Каждый номер программы принимали с взрывным воодушевлением. Аплодисментам не было конца. Под занавес аплодировали стоя. Весь зал поднялся и волной аплодисментов обнимал смущенных музыкантов.

Уходили с возвышенным настроем и ностальгической ноткой по былой мощи советской державы, по времени, когда работали, прежде всего, ради высоких идеалов, затем осмеянных и растоптанных. Но взамен так ничего и не нашли, и не предложили. И лишь теперь снова реализуется понятие общих целей на уровне конгломерата промышленных предприятий.

По домам разъехались на разных автомобилях. Эдуард – на служебном микроавтобусе «Мерседес». Она – на своей неразлучной алой ласточке. В глазах Эдуарда было поползновение на продолжение вечера, но как-то не хотелось размениваться на пошлую случку, когда в памяти звучали вдохновенные мелодии, с блеском исполненные оркестром, и хотелось – простого человеческого тепла.

Лера с редкой и необычайной жаждой встречи поехала к Васе. Ведь он такой смешной и милый, открытый и чистый, и чем-то похож на плюшевого мишку, которого она в детстве укладывала спать рядом в постель.

Нет, ей явно не нужен Эдуард. С ним они будут тусоваться, ставить психологические эксперименты, а спать приятнее с Василием.

* * *

Ровно через неделю появилась секретарь. Пришла, как ни в чем не бывало, и – остолбенела при виде Леры за ее секретарским столом. Лера равнодушно скользнула глазами, разговаривая по двум телефонам одновременно.

– Присядь, – небрежно бросила она впавшей в ступор предшественнице.

И та сразу вскипела.

Секретарь Анна была очень щепетильная девушка и не терпела никаких нелицеприятных выпадов в свой адрес. Она считала себя вторым человеком после начальника.

Подчинялась только ему, на остальных смотрела пренебрежительно свысока. Как, впрочем, и Лера. Теперь ее давняя соперница по неформальному лидерству брезгливо указывает с ее же, когда-то отвоеванного, места.

Анна по другую сторону секретарского парапета сразу теряла изрядную долю привлекательности и выглядела так, какой была на самом деле: располневшей от бездны удовольствий светловолосой пикантной девицей. Пикантной, по крайней мере, с виду, судя по количеству пирсинга и наколок, украсивших вечно загорелую кожу. Лера, напротив, была изысканно проста, насмешливо ядовита.

– Тебе придется объясниться, где была пять рабочих дней, Анька-пулеметчица, многостаночница-минетчица. Нае…сь в хвост и в гриву?

– Че позволяешь себе?! Кому, тебе объясниться?!

– Прокурору. Но сначала – нам. Сумеешь объясниться здесь – уйдешь с чистой бумажкой, чтобы прикрыть грязную задницу. Формально ты временно отстранена от должности за ненадлежащее исполнение обязанностей. Как-то надо было объяснить твое отсутствие.

– Че паришь? Какое отсутствие? Я была в командировке на учебных курсах. В Москве, между прочим.

– Офигеть! А кто тебя туда направил?

– Вы че тут, с тормозов съехали? Эдуард Викторович направил. Вот предписание за его подписью.

Лера брезгливо взяла служебный документ, бегло просмотрела и вернула обратно.

– Иди сама ему покажи, узнает ли свою подпись… Стой! Копытам не стучи тут – я сначала спрошу, можно ли тебе зайти.

– Ну, ваще беспредел.

Лера встала и сразу затмила собой Аньку, словно внеся правильный акцент в устанавливаемый порядок. Тут же сама ясно ощутила, как в конвульсиях забилась душонка соперницы, распластавшись на полу. И по ней, по душонке, каблуками размазывая спесь этой секретурки, оказавшуюся едкой слизью, прошлась с победоносной улыбкой прямиком в кабинет шефа.

Плотно прикрыла дверь, мягкой кошачьей походкой подошла к оживившемуся от ее вида мужчине, наклонилась, чтобы была виднее ее трепетная грудь. Именно грудь, нежная, полная волнующих изгибов, переливов, а не большие сиськи посрамленной Аньки.

– Пришла твоя бывшая. Рвется сюда, разборки учиняет.

– Кто? – не на шутку струхнул Эдуард. – Бывшая жена или бывшая любовница?.. Что я несу, ядрена лядь! Ты что, Валерия?! Меня с толку сбиваешь.

– Уж не знаю, кем приходилась вам Анна… Потом разберемся. Но сейчас в качестве секретаря, временно отстраненного, рвется. Меня с места спихивает. Намекает на что-то интимное. Ей не понять, что я вам верой и правдой просто из личной преданности обшей корпоративной цели столько дел переделала… кстати, ее недоделки.

– Пусть заходит. Я ей сейчас устрою разбор полетов. Сколько дней отсутствовала, столько наказаний получит. Зови эту дрянь. Хочешь, здесь посиди.

– Уж увольте, работы у меня невпроворот. Я дверь приоткрою, если что – зайду.

Анна с искаженным злостью лицом и опустошенной аурой влетела к шефу. В приоткрытые двери кабинета Лера слышала, как она пытается объяснить свое отсутствие тем, что по его же предписанию уехала на краткосрочные курсы по системе интегрированного менеджмента. Показала и предписание, и счет-фактуру за проведенное обучение с кругленькой суммой.

Шеф ничего не мог понять. Никаких предписаний он не подписывал, никаких планов по обучению не строил. Конечно, образование у Аньки чуть выше среднего. Ей по интеллекту чуть выше курицы и такое образование обременительно.

Шеф меланхолично внушал услышанное от Леры, что в современных условиях секретарь успешной фирмы должна иметь высшее профильное образование и быть всесторонне развитой. Как, скажем, Валерия. А то, что обучилась на целевых курсах в Москве – хорошо! За свой счет, разумеется. Отпуск заблаговременно необходимо оформлять.

Вместо того чтобы согласиться с шефом, она стала упираться и доказывать: он ее направил на учебу, чем вывела его из себя. Эдуард нервно пригласил Валерию в кабинет и спросил с раздражением:

– Что за предписание, Валерия Александровна? Ничего не пойму.

– Подтасовка, – ответила Лера после минутного разглядывания документа, предписывающего служебную командировку. – Подделка. Набрана на компьютере и распечатана на цветном принтере. Попробуем по регистрационному номеру лже-документа найти в электронной базе подлинник. Позвольте, Эдуард Викторович, злостной прогульщице попробовать доказать свою невиновность.

Анна, манипулируя компьютерной мышью и клавиатурой, после ряда огрехов сумела найти злополучный файл – напрасно: он не открывался. Причина – некорректно создан. Она и так, и сяк – не открывается файлик!

– А ну, дай я, – Лера отодвинула соперницу и ловко прошлась по электронным ссылкам. Шеф восхищенно цокнул языком.

– Так и есть – документ сфальсифицирован.

– Не может быть! Я же не одна ездила: с Алексеем.

– Ага! Сладкая парочка.

– Да ты чего гонишь. У меня муж есть! – Анька вдруг разревелась от злости и обиды. Лера упивалась, глядя на слезы вторично поверженной девки.

– Знаем, мы ваших мужей. По сторонам только и смотрят. Эдуард Викторович, отпустите ученицу – пусть попробует в бухгалтерии отчитаться. Быстренько секрет вскроют. Точнее, не секрет – гнойный нарыв.

– Послушаем сперва Алексея Гундакова. Его мы тоже потеряли. А ты иди, умойся и посиди в приемной.

– Посиди на стульчике для посетителей. На секретарское место не вздумай залазить. Вонь твою еле отмыла. И напортачишь еще, – крикнула вдогонку Лера.

Леша вошел сразу пришибленный. Отпираться не стал. Подтвердил, что он взломал комп секретаря. Послал якобы поручение от электронной системы документооборота, сам же ответил и распечатал и ознакомил секретаря, которая его даже поблагодарила. Она сама в тонкостях системы документооборота ни ухом, ни рылом. На вокзале с удивлением узнала, что и Леша едет на учебу…

– Зачем ты это сделал? – спросил ошеломленный начальник.

– Понимаете, если быть искренним до конца: сохну я по ней. Понимаете, сохну. Нравится мне она. Вот я и устроил совместную поездку на учебу. При Валерии Александровне неудобно говорить.

– Да знаем, какой ты баболюб! – со смешком сказала Лера. – Чего неудобно? Дело понятное, житейское. Ты просто не учел, что на секретарское место назначили меня, и я ваши фильки дальше через электронную систему не пропустила. Иначе при очередной аудиторской проверке это запросто могло всплыть. Кому в первую очередь по шее? Правильно – шефу, потом и вам мало не покажется, и меня бы можно было взгреть за халатность.

– Это верно: не учел, – повинился Леша.

– Что же с вами, горе-любовниками, делать? Получилось хоть… Ладно, не отвечай, – поморщился шеф.

– Вы знаете, Эдуард Викторович, – сказала Лера, перекинув ногу за ногу. – Честность, открытость, искренность – это хорошие качества. Это те кирпичики, из которых строят добротный дом. Влюбился парень в замужнюю женщину. Мучается, ищет минутку общения. Сколько по любви натворили глупостей. Сколько трагедий, сколько жизни поломано. Как ни любовь – так трагедия. Потому что не ведаем, как любить… Прошу Гундакова и Анну оставить с каким-нибудь дисциплинарным взысканием. Допустим, за не в срок выполненную работу. Анну лучше бы перевести, например, в уборщицы. В престижной фирме секретарь, как вы правильно отметили, должна иметь высшее образование и обладать еще рядом достоинств, которые у Анны разве что под микроскопом разглядеть можно. У нас есть вакансия уборщицы. Понижение в должности в таком молодом возрасте даже полезно: оно будет стимулировать желание повысить компетенцию. Поступить и закончить институт. А физическая работа со шваброй и тряпкой поможет ей сбросить лишний вес, которого килограмм пятьдесят. Так что сделаете еще и доброе дела с хорошей воспитательной подоплекой.

– Я подумаю, Валерия Александровна.

– Времени мало, прошу учесть.

Они вышли из кабинета. В приемной Аньки не было.

– А чего ты подводишь его на взыскание мне. Говорила, ничего не потеряю, – обиженно заговорил Леша.

– Не боись: сколь потеряешь, на порядок больше возьмешь. Лицо надо держать. Игру вести до конца.

– А если возьмет нас с Анькой, да уволит.

– А если у бабушке х…й на лбу вырастет, что тогда?

Леша попробовал представить такую бабушку и рассмеялся:

– Тогда будет дедушка бабушкой!

– Вот-вот. А коровы будут срать молоком и творогом. Фантазировать будем в другом месте. Ты справился с первой задачей: Аньку опустили даже ниже плинтуса. Теперь ей надо немало сил, чтобы подняться. Уволить не посмеет обоих. Вы тогда такую грязь вынесете, что престиж нашего предприятия будет основательно замазан (репутация подмочена). Так что, Леша, можешь погладить мою ногу и поцеловать в щечку…

Зазвонил прямой телефон шефа. Лера, как всегда, легкой походкой свежим ветерком ворвалась в кабинет. И вскоре таким же дуновением опустила себя в кресло с Лешей напротив, приготовившимся, было, ощутить шелковистость ее кожи.

– Ну вот, что я сказала, он и сказал мне. Поздравляю с первым успешным этапом. Дальше ты должен сделать следующее. Так как теперь я секретарь, мне будет очень любопытно, чем занимается за зарытыми дверями начальник. То есть вмонтируешь крошечную камеру с возможностью съемки и архивирования данных на накопители. Тебе самому интересно, чем занимаются начальники в кабинетах?

– Я и без этого знаю: в носу ковыряют и х…й дрочат. Секретарш склоняют, сама понимаешь – к чему.

– Вот и проверим. Запечатлим для истории. Сможешь техническую сторону обладить?.. Конечно, сможешь! Попробовал бы только не суметь. Значит, так, покупаешь систему скрытого видеонаблюдения, монтируешь. Я по совместительству буду оператором видеосъемки.

– Рискованно, но прикольно! Для чего все это?

– Поймешь потом. Знаю, в армии служил. Так будь солдатом по жизни всегда. Дан приказ задавить врага – дави. Вопросов не задавай – сомнения ослабляют силы.

– Сейчас разве война? Когда объявили?

– Задал два ненужных вопроса. За это наказание: ближе двух метров ко мне не приближайся. Пойми, ты никогда не сможешь удовлетворить меня в постели, не научившись удовлетворять в простых делах. Первое из которых – беспрекословно исполнять, что я хочу. Понимаешь, я с людьми, чужими по духу, в контакт не вступаю. А если и вступаю, то с одной целью – посрамить. Ты же не хочешь, чтобы твои яйца ушли в пятки, и никогда не вернулись на место?

– Нет. Для чего тогда жить. А что, кто-то за нами стоит? Кто-то руководит риэлтерским захватом? А-а… понял-понял. Вопросов не надо. Иду исполнять!

– Так-то лучше, – Лера наконец улыбнулась, точно осветив Леше дорогу в дремучих хитросплетениях интриги, в которую, как в воронку водоворота, втягивается все больше лиц.