Текст книги "Русская ось колеса Сансары"

– Перед вами дерево целей, – увлеченно говорил Василий, —…

– Красиво сказано, но как в реальности построить такое дерево целей? – вопрос озвучил один из начальников служб, но подобный вопрос, казалось, сам собой повис в воздухе.

Василий растолковывал:

– Главное не врать и туфтить. Цель, понятно, амбициозная, расписана по датам. Проще простого начать гнать показуху. Но тогда, во-первых, мы когда-нибудь запутаемся капитально: придется как-то постоянно сводить реальное с показным, как разведчикам прятать истинное лицо. Порой допускается какое-то время в отчетности приукрашивать реальное состояние дел, но лишь с условием, что доделаем… скажем так – авансом. Таким образом у нас две основных задачи: первая – выстроить управление производством с вовлеченностью каждого в конечный результат, и вторая, собственно, сам продукт: услуга, – с низкими затратами и высоким качеством, востребованный внешним и внутренним потребителем. В априори третья задача – поиск, разработка и создание интеллектуального продукта, который станет одним их наших брендов.

– Что-то вроде Е-мобиля?

– Может, что-то и вроде этого, – не обращая на смех, непоколебимо продолжал отстаивать свою позицию Василий.

– А скорее всего, это очередная хрень! С этой вовлеченностью, деревом цели и новой системой управления. В советское время пробовали внедрять НОТ – научную организация труда. Само название тупое. Или подвешенное в воздухе. Так ведь раньше за высокие достижения давали и героя соцтруда с кучей льгот и привилегий. Спрашивается, если все правильно и по научному организовано, значится, каждому выдать полагается по ордену, – выступил механик, дородный дядька с отвисшим животом.

Эдуард Викторович отпарировал в поддержку Василия:

– Считай орденом – возможность работы в нашем предприятии.

– Ха! В стопроцентную вовлеченность вгоняем кнутом, – не остался в долгу механик.

– Чей-то сынок съездил в Японию или в Штаты. Там потусовался. И состряпал в промежутках между пьянками-гулянками с мамзелями новую систему управления производством, где все – от босса-миллиардера до кочегара в подземной штольне – должны якобы двигать корпорацию вперед, – продолжал развивать мысль механика энергетик, седовласый джентльмен с вкрадчивыми манерами.

Механик на совещаниях был заводилой противодействия. Он первым выискивал едким умом неточности и нестыковки в чем-то, покушающемся на стиль его работы, командно-административный по сути… как, впрочем, и большинства сидящих за одним столом. С издевкой вопрошал, поглядывая на соратников. Те, как стая бешеных собак, набрасывались на осмелевшего поколебать их заплесневевший устой, набрасывались с визгом, воем, лаем.

– Верно! Мы тут отдуваться должны, как эту хрень в жизнь претворить. Они там, в Москве, рапортуют по высшим инстанциям: фантастический рост производительности труда, снижение издержек производства. Бережливое производство в российском варианте. А на самом деле опухли от вранья, – подхватил начальник технологического производства.

– Поэтому еще раз акцентирую внимание: начинаем как с чистого листа, фиксируем базовое состояние, то есть, что имеем, и определяем целевое состояние. Выявляем проблемы, решение которых позволяет достичь цели, – как можно спокойнее втолковывал Василий.

– Проблемы говоришь… а знаешь, какая самая главная проблема?

– Давай обнародуй. Слушаем внимательно.

– Мы даже понять толком не можем, что от нас хотят. А ты говоришь – сделать. Пока мы не поймем, не пропустим через себя все это реально – ни на шаг не продвинемся.

– Конечно, сложнее всего себя поменять. Для этого придется изучить философию кайдзен, реально представить, что такое гемба-офис (реши проблему на месте). Изучить интегрированную систему менеджмента качества, включающую в себя…

– Тебя понесло! Ты хоть сам понимаешь, что говоришь?

– Что мы спорим, коллеги? – Эдуард Викторович словно вспомнил о самом непреложном аргументе. – Есть видеозапись нашего генерального московского менеджера как раз о том, о чем говорим. Есть презентация, как правильно понимать новую систему управления производством. Эти нововведения вообще не обсуждаются. Слайды, которые сейчас увидите, следует распечатать, вывесить на стенде и думать, как сделать соответствующим образом. Иначе пинком под зад прогонят. Дай-ка, Василий Петрович, я поуправляю проектором.

Эдуард Викторович нашел нужный файл, раскрыл и запустил. По существу, это было видеообращение ко всем работникам акционерного общества, имеющего филиалы в десятке российских городов. Видеообращение было построено в жанре диалога. Корреспондент, тщательно поработавший с результатами социологических исследований, с просьбами и пожеланиями работников, отобрал характерные, сформулировал четкие вопросы, которые и задавал высшим должностным лицам компании, отвечающим за конкретные бизнес-направления.

Вопросы в самом деле были «горячие», общие и требующие вразумительного разъяснения. Одним из таковых была новая система оплаты с рядом показателей, учитывающих вклад каждого. Импозантный мужчина говорил убедительно и просто. Рисовал на доске маркером графики и гистограммы, прекрасно дополняющие речь наглядным материалом. Отобразив очередную гистограмму, призванную иллюстрировать распределение прибыли в новом современном производстве, он полуобернулся, прямо и открыто с экрана окинул просвещенным взглядом многотысячную видеоаудиторию. Красиво жестикулируя руками, с горячей убежденностью продолжил речь.

Однако за спиной его стали происходить странные вещи. Гистограммы и графики смешались в хаотичный круговорот: цифирки, линии, столбики как будто самопроизвольно запестрели в красочном броуновском движении. Между тем оратор, точно ничего не замечая, продолжал развивать мысль. Позади его полотно маркерной доски вдруг побелело: невообразимый кавардак возник и схлынул вон. И на чистом полотнище проявился сексапильный женский силуэт. Фокус объектива мгновенно переместился на отдаленную женскую фигуру и отобразил ее во весь экран. Полуобнаженная красотка со скрытым вуалью лицом готовилась к фото-сессии.

Сидящие за столом непонимающе переглянулись и осклабились. Эдуард Викторович ошарашено выронил пульт беспроводного управления проектором, и сам воззрился, решительно ничего не понимая.

Тем временем красотка стала стремительно менять позы, словно разучивала хореографическую миниатюру. Объектив фотографа едва поспевал за ней, с характерным шумом затвора фиксировал на секунду снимки. Фотограф и натурщица явно забавлялись: фотографическое око настойчиво пыталась поймать в развернутом ракурсе женские прелести, она же – извивалась, уклонялась, а когда затвор хлопал неудачно – она на мгновение открывала то, что хотел запечатлеть нерасторопный фотограф.

Участники производственного собрания стали участниками этой забавной игры. Невольно ахая и охая, когда приоткрывались сладкие женские прелести. И выражая сочувствие пентюху с фотоаппаратом. Неожиданно фотографу удалось заснять краешек лица красотки.

– Да это же Анька! – ошеломленно произнес механик.

– Точно она! Но по фигуре – не она.

– Ты откуда знаешь, какая у нее фигура? Что у нее под платьем, откуда ведомо?

– Оттуда и знаю, откуда и ты!

– Она-она! – подтвердил другой. – Когда она к нам пришла, была такой же худенькой и стройной. Сейчас жирок появился.

– Что мы вообще смотрим?

– А что? Нормально! И там наверху тоже люди. Только – как туда Анька попала?

– Хочешь сказать, кому только не давала?

– Чего несете?! – возмутился Василий. – Необходимо немедленно выключить. Это какая-то нелепая техническая неполадка. Эдуард Викторович, где пульт?

– Что?!.. Пульт?.. Хрен знает где. Упал…

Энергетик, краем глаза заметивший пульт, незаметно подопнул его дальше под стол. Эдуард Викторович начал покрываться красными пятнами: когда ситуация выходила из-под контроля, он то паниковал, то наливался бешенством. В нем появлялась какая-то невиданная прыть; он становился лихорадочно суетлив. Про таких говорят: «Попали вожжей под хвост».

Начальник подскочил к проектору и встал – заслонил собой экран, точно телом закрыл амбразуру. Долго ли он так мог простоять? Да и мощный тепловой поток ударил в поддых, правда – со спины. Смертоносное инфракрасное излучение точно пробуравило насквозь кишки и уж точно – замутило сознание. Зашатавшись, Эдуард Викторович, схватил голой взмокшей рукой электрический провод от проектора к розетке, и – что есть силы рванул на себя. Поскольку мертвая хватка пришлась посередине провода и направление дерганья затуманено бешенством, – в первую очередь кубарем покатился проектор и силой своей массы провод из него был вырван с корнем.

Все остолбенели.

Эдуард Викторович стоял с оголенными проводами, на конце которых голубоватой змейкой поблескивал электрический разряд. С искаженным лицом он повернулся к сидящим за столом, словно намереваясь сделать кому-то экзекуцию. Узрев в глазах испуг, он для острастки потряс проводом. Голубой огонек взметнулся искрами. Не замечая этого, невольный камикадзе взмахнул, чтобы выдернуть из розетки, но провод точно прирос к источнику убийственной энергии… Рывок, еще рывок, и синее пламя взметнулось… и разом вспыхнула мягкая обшивка кресла босса, как оказалось – сделанная из обычной синтетики. Прямо на глазах кресло объяло пламя.

Столбняк длился недолго – в диспетчерской взвыла сирена пожарной сигнализации. В кабинете были установлены новейшие пожарные сигнализаторы, реагирующие на дым.

Василий выбежал в приемную за огнетушителем. Лера бросилась навстречу.

– Что такое у вас там? Вы что, очумели совсем? Сработала сигнализация и в пожарной части. Через семь минут прибудет пожарная машина. По факту пожара будет составлен протокол. Представляешь, как прогремим!

– Зачем машина! Надо самим тушить!

– Теперь уже поздно. Сам понимаешь, что сигнализация автоматическая. Иди, встречай машину, Васек. Я саму потушу! – она вырвала из его рук красный пятикилограммовый баллон огнетушителя.

В полном соответствии с инструкцией по применению подготовила к действию и резко распахнула дверь в кабинет. Начальники кто как мог тушили пожар. Едкий дым застил глаза. В эту же минуту раздался четкий голос диспетчера, также строго по инструкции отрабатывающий порядок действия при пожаре:

– Внимание! Пожар в помещении управления. Всем покинуть здание. Место сбора в двадцати метрах от главного входа в здание. Повторяю…

Лера распахнула дверь, держа огнетушитель, как убойное оружие, и скомандовала:

– А ну, пригнитесь, командиры производства! Выбираемся ползком или на корточках! Иначе пеной всех окачу! – смелая секретарша шагнула в объятый пламенем и дымом кабинет и нажала на рукоятку огнетушителя.

Тугая струя то ли пены, то ли уплотненных паров противопожарного аэрозоля ударила по столу, на котором плясали сполохи пламени, по спинам выбегающих начальников, по креслу и стала равномерно покрывать очаги огня белым пухлым одеянием, как маляр размашистыми движениями кисти покрывает стену толстым слоем краски. Начальники один за другим, с повисшими на костюмах, на раскрасневшихся лицах сталактитами жесткой и упругой пены, словно каучуковой массы, которая на глазах растет и пухнет, поспешали вон. Лера считала их, как баранов, вырывающихся из стойла на зеленый простор пастбища:

– Иванов, Петров, Сидоров… Ах, вот и Эдуард, целый и невредимый! Как будто, вы последний!

– Капитан должен покидать судно последним, – с неуместным пафосом и достоинством высказался шеф.

– Даже так! Тогда открываете окно настежь. Что-то от дыма начинает голова кружиться. Как вы тут целых четыре минуты дышали этой гадостью?

Эдуард метнулся к окну, распахнул, выбежал в приемную, опустевшую и обезлюдевшую, раскрыл также настежь и двери – мощный поток воздуха раза за разом стал выпроваживать клубы белесого дыма прочь, на улицу. В считаные секунда кабинет очистился от дыма. С шумом упал на пол опустошенный огнетушитель. Лера медленно, почувствовав усиливавшуюся дурноту, по стенке стала пробираться к выходу и, уже теряя сознание, была подхвачена шефом.

Ополоумевший начальник держал в руках то женское сокровище, что не давалась ему, всячески увиливая и отодвигая вот такой же момент, когда он ее, расслабленную от вспыхнувшего желания интимного контакта, на руках понесет на доже, где все это в итоге и произойдет.

Он топтался на месте в нерешительности. И, наконец, вместо того, чтобы вынести пострадавшую в секретарскую, занес в кабинет и уложил на стол, за которым только что они заседали и обсуждали стратегию компании. Вместо того чтобы ударить по щекам и привести в чувство – он погладил, расстегнул ворот блузки. Ту же обомлел от обнажившейся груди, которая, по-видимому, была настолько упруга, что и без лифчика сохраняла идеальную форму. У него перехватило дыхание. Он рукой обхватил грудь у основания и ощутил удары сердца. «Жива!» – пронеслось в голове, и тут он вспомнил об искусственном дыхании. Прильнул ртом к ее губам и вдохнул в ее легкие воздух из своих. У девушки в странной гримасе скривилось лицо. А у шефа щелкнул переключатель в штанах. Он скорее закрыл дверь и торопливо кинулся обратно к столу, на ходу расстегивая поясной ремень, тут же сунув руку в ширинку, чтобы поправить напрягшийся член.

Совладать с вернувшимся желанием интимного контакта не смог, и осторожно задрал юбку, не сводя глаз с Леры. На ней были ажурные трусики, как будто только что из секс-шопа. Устоять заглянуть дальше было выше сил. Он нащупал кнопочку, оказавшейся замком-липучкой, и рванул на себя – увидел это самое, потаенное и сладкое женское место. Такой изящной красоты он не лицезрел прежде никогда. Это была не какая-нибудь раздолбанная от неумеренного пользования лоханка, – нечто удивительное, тонкое, изысканное, как стройные ножки балерин, выплясывающие танец маленьких лебедей. И это сокровище он сейчас поимеет, кончит в это лоно с каким-то особым удовольствием, с мыслью: «все вы, девки, когда-нибудь окажитесь в таком положении: низложены, повержены, безропотны и податливы. И чего ломаться? Не так, так по-другому поимеем!»

Не теряя больше ни секунды на пустые фантазии и размышления, он взял безвольную Леру за талию и подтянул ближе к краю стола. Тут он вспомнил о татуировке – тот самый цветок с тремя полу распустившимися бутонами, цепляющимися за первые позвонки, подсказывая направление движений члена. «Вот бы так ее взять: перевернуть на живот и смотреть на цветок, оживающий, верно, от моего баловня». Но посчитал такую позу преждевременной и оставил на потом, когда будет сама отдаваться ему как миленькая, – также, как выдрессировал Аньку.

Эдуард мигом скинул штаны, приподнял свесившиеся ноги и, недолго думая, закинул их себе на грудь, почти вертикально. Одной рукой придерживая ноги, другой стал направлять член в пока еще сомкнутый вход.

Из груди Леры вырвался стон, такой жалостливый, как на последнем издыхании просьба не трогать. Ноги ее дрогнули – судорога пробежала по телу. Эдуард крепко обеими руками ухватился за ноги, словно унимая дрожь. И в это же самое время его член оказался охваченным железным кольцом, точно защемил его любопытный палец в западне. Глаза Леры раскрылись и уперлись взглядом в повисшего над ней Эдуарда, обездвижив его.

– Это как понимать?

– Как, как – попалась птичка! Лежи спокойно и держи ноги сама – сейчас будет то, о чем мечтают каждый мужчина и женщина. Сначала будет чуть больно, потом – приятно.

– Скорей всего, попался ты! – и она стиснула член еще крепче, при этом ноготками вонзаясь в его восставшую против нее плоть.

Эдуард вскрикнул. Следующим движением Лера резким и сильным движением ударила ногами по обоим ушам сразу.

Насильник взвыл. Тогда предполагаемая жертва еще сильнее вонзилась ноготками в его причинное место, надменно улыбаясь, сказала:

– Эдик, ты всегда спешишь. Я хочу верить, что ты не желаешь мне зла, но сейчас не время. Через минут пять приедут пожарные, и что увидят на месте пожара?

– Нам хватит и трех минут.

– Хватит тебе, но не мне.

– Неужели ты оставишь меня таким: истекающим желанием, раненным твоими ногтями? Ты думаешь о последствиях? Я не пугаю и говорю о последствиях относительно меня.

– Ну, хорошо, диалог затянулся. Ты сейчас хочешь больше собственного оргазма, чем моего. Но тебе известно, что есть много способов его достичь. Вот один из них. Мои пальчики быстро доведут тебя до высшей точки, как некоторые делают губами… замри и расслабься сам…

Лера, ловко имитируя коитус, руками делала то, что называется самоудовлетворение. Было чуть пакостно ей и обидно – ему, но, если бы шеф не был так туп, стрелой умчался бы подальше. Ему и в самом деле хватило не три минуты, – вдвое меньше: конец его конвульсивно задергался. И Лера мгновение раздумывала, куда направить выброс мутного семени. На стул? Пусть Анька оттирает. Но нет, эта дура хоть что простит ему. Она как зомби готова выполнять все, чего бы он ни пожелал. Лера разомкнула руку и направила вниз – плевок спермы пришелся на подол юбки, чего Эдик, конечно же, не заметил.

* * *

От случившегося в кабинете шефа возгорания получилось больше шума. С так называемым пожаром справилась Лера, и хватило одного огнетушителя и обычного порядка действия при возникновении очага отрытого огня. Сразу же по приезду пожарной машины с бравой командой огнеборцев был всего-то составлен акт о факте происшествия. И вынесена благодарность очаровательной секретарше, которая, как истинная русская женщина, и коня на ходу остановит, и в кабинет горящий войдет (и даже пыл мужской поумерит), которая пришла покорять не столько мужские сердца, сколько упорядочить производственный хаос и установить четкий, почти военный порядок.

В кабинете пострадало кресло да стол – это было быстро вынесено. Анька отмыла и оттерла кабинет, затащили новую мебель. От того происшествия остались воспоминания, причем, не простые воспоминания…

Лера и Леша сидели рядышком, точно два голубка, прикованные вниманием к монитору. Когда вошел Василий, они переглянулись и решили, что скрывать дальше уже нет смысла, и пригласили взглянуть на монитор. Леша открыл заново файл и с торжествующим видом поглядывал то на Василия, то на монитор, то на Леру.

На экране разворачивались события того самого злосчастного заседания, когда собрались уяснить стратегию головной компании, невольно перешли на критику этой самой стратегии, свихнулись на порно, которое в прямом смысле подожгло кресло шефа.

– Откуда это? – не веря своим глазам, вопросил потрясенный Василий.

– Ладно, что теперь таиться… Ты же знаешь, что когда важные перемены в жизни, какие-то эпохальные события, коренные, переломные – всегда такое документируют, визуализирует для потомков и для себя, чтобы разобрать по косточкам, по составным частицам составляющие успеха, прорыва, не говорю – геройства. Вот и здесь была такая цель. Ты согласен с такой трактовкой? – спросила Лера, глядя испытующе.

– Согласен, – ответил Василий.

– А получился другого плана хроника… Хроника неприятия стратегии компании… и закончилось знаешь чем?

– Пожаром, чем еще.

– А вот и нет… практически – изнасилованием… меня по существу изнасиловали!

– Да ты что! Не поверю никогда. Кого-кого, но тебя! Ты сама кого хочешь поимеешь.

– Это так. Но бывает, что девушек насилуют, когда они в бессознательном состоянии, в отключке… Леша, выйди, пожалуйста. Васек посмотрит, что наш начальничек вытворяет. Этот фильм будет называться «Один день из жизни Эдуарда, большего начальника и скотины по совместительству».

Лера поставила вторую часть с самого начала. И Вася, морщась от брезгливости, лицезрел, как Анька с упоением, с причмокиванием занимается оральным сексом в кабинете, усевшись в то кресло, которое чуть позже вспыхнет. Потом Лера прокрутила и точно попала в кадр, уже касающейся ее.

Вот она с огнетушителем вбегает в кабинет, точно по правилам тушит пожар. В дыме ее можно угадать по силуэту, по темно-бардовой юбке. Бегает суматошно Эдуард: отрывает настежь окна и двери, включает кондиционер на максимальную мощность. Дым рассеивается и видны уже лица. У Леры – мертвецки бледное лицо. Ей плохо. Подскакивает Эдуард, подхватывает на руки. Вместо того чтобы вынести на свежий воздух, он кладет ее на стол, воровато озирается и начинает гнусное дело по овладению обморочной секретаршей, словно не в силах совладать с обуявшим желанием поиметь всех и вся…

– Ну и как? – спросила Лера после просмотра. Она была спокойна и с той же самой мертвенной бледностью, которую Василий замечал не раз. Из нее как будто уходила жизнь и вселялась другая. Ему чудилось, что, если она в эти минуты откроет рот, он увидит острые клыки вместо зубов, и глаза ее мгновенно вспыхнут ярким фосфорическим светом.

– Если бы я не знал тебя, то поверил бы на все сто. То, что шеф у нас похотливый самец и хулиган, знаемо и узнаваемо. Но ты-то как оказалось в роли поверженной? Показываешь мне, как удовлетворяешь другого. Пусть руками. Вот этими руками хватала за его член. Мне противно.

– Он не хулиган, а преступник. Не сделай я этой суходрочки, он бы запросто поимел натуральным образом, – оборвала его Лера.

После продолжительной паузы, когда в гнетущем молчании обдумывали каждый о чем-то своем, Василий выдавил из себя:

– Вы все подстроили.

Лера не стала возражать и ответила утвердительно.

– Зачем? – недоумевал Василий.

– Из благих побуждений!

– Вот тебе раз. С этого места поподробнее.

– Пожалуйста. Вот ты, Василий, грамотный, высококлассный инженер, умный и порядочный. Ты сам, того не ведая, работаешь в духе стратегии компании. А вот ему, этому начальствующему отребью, никогда не стать проводником новых экономических преобразований. Мы смоделировали ситуацию, в которой каждый показал свою скрытую суть, кто есть кто. Может быть, это ноу-хау: на должности, связанные с управлением людьми, следует назначать проверенных и испытанных людей, а не амбициозных человечков. Я подтолкнула Эдуарда – всего-то! Рано или поздно он где-нибудь споткнется. А сколько времени в целом будет потрачено впустую. Эдуард обязательно начнет туфтить, то есть заниматься показухой. Кому это надо??? А в это время ты будешь у него на побегушках, в услужении. Ты будешь его интеллектуально обслуживать, как одна секретарша обслуживает орально и вагинально, другая – мануально. Головная компания будет лепить ему грамоты, награды, звания. Он, похохатывая, по сути будет эксплуатировать нас всех вот в такой изощренной форме.

– Ты говоришь вроде бы правильно. Но, понимаешь, сердце не принимает. Есть здесь что-то, с чем не могу согласиться. Почему Веэв задвинули? Ведь тогда по твоей теории он должен быть у руля.

– Послушай, ты молодой. У тебя бездна энергии. Станешь во главе, бери его себе в помощники. Видишь же, у него со здоровьем не лады…

– Так не оттого ли, что так с ним поступили. А ты знаешь ли, что и Антонина Степановна в больницу попала?

– Нет. Чего же ты молчишь… Вот беда какая. Уж точно, беда не приходит одна, – искренне огорчилась Лера. – Говори же, что молчишь.

– Седа сама за руль. Права-то на вождение хоть и есть, а вот опыта – почти никакого. Поехала на ферму твою страусиную… Кормов привезти, работников проверить, как управляются. Ну, и не справилась с управлением: на повороте съехала в обочину. Множественные переломы, сотрясение мозга.

– Когда это было?

– Вчера. Я и зашел, чтобы сообщить тебе.

– Теперь я сама буду ездить на ферму. А скорее всего, продать ее надо. В нынешнем раскладе лучше не распыляться.

– В каком это таком – нынешнем?

– Ты что, вообще ничего не понял из того, что говорили? Пока я тут сижу за секретаря, я тебя с Лешей в резерв начальника вписала. Тот мне подмахнул, подписал, и не заметил, что подписал. Ты без пяти минут начальник. Этот кабинет скоро будет твой.

Василий покрутил пальцем у виска.

– Ты в своем уме, Лера? Я тебе когда-нибудь говорил, что хочу быть начальником? На эту тему, по-моему, мы вообще никогда не говорили.

– Мы говорили, что сделаем тебе зарплату в три тысячи евро. Так вот, этот вариант – самый лучший! Или ты хочешь, чтобы денежки тебе сами приплыли? Или ты испугался перемен?

– Ничего я не испугался. Просто, не так приходят к власти, и не так происходит повышение в должности.

– Именно так! Девяносто девять процентов приходят во власть, утопив соперников в их собственном дерьме. Запомни это.

– Пусть. Но я – не хочу.

– Ты соображаешь, что говоришь? Я провела такую огромную работу! И все это насмарку. Ты чего ломаешься, как девочка перед своим первым мальчиком.

– Сравнение неуместное.

– Уместное. Скажем по-другому. Ты что, слизняк какой-то? До гробовой доски пахать будешь на чужого дядю. Если у тебя есть способности сделать гораздо большее, почему нужно ждать момента, когда тебя вытянут за уши?

– Вот не хочу я участвовать в таких пертурбациях!

– Тогда и я не хочу жить с таким слизняком! Проваливай.

– В каком смысле?

– В прямом. Берешь чемодан и топаешь от меня подальше.

– Мне некуда топать. Квартиру мою ты переделала в магазин. Ферму также оформила на себя.

– Меня это совершенно не колышет. Куда хочешь, туда и топай. Подальше от нашей, как ты считаешь, гнусной и грязной жизни. Найти тебе замену – для меня не вопрос.

– Что ж, прощай.

Они посмотрели друг на друга. На лице Леры промелькнула печаль, но она улыбнулась и сказала:

– До свидания, Васек. Ты хороший и очень способный мальчик, но непослушный.

– Прощай, Лера. Ты очень красивая, но путь твой неправильный.

– Каждому свое. Жаль, что ты мое не сделал своим.

Василий пожал плечами и вышел от Леры, вышел из офиса, сел на скамеечку, раздумывая, как объясниться с Эдуардом Викторовичем, чтобы перевел его обратно рядовым инженером. Он не может руководить и управлять, для этого слишком близко воспринимает к сердцу проблемы других. Вот уже начинает врать, ведь на самом деле ему противен сам Эдуард Викторович, противны грязные интриги, хотя… хотя, быть может, Лера и права, и зря он отказался от ее плана…

Чувствовалось приближение осени. Собирались в стаи птицы. Желтизна опоясывала сквер, город. Листья шуршали под ногами. И небо было необыкновенно-синим, как тогда – восемь лет назад.

Третий раз придется начинать жизнь заново.

Первый раз, когда на побережье Тихого океана, еще будучи студентом, построил план на всю жизнь с любимой чудесной девушкой, однако то, что еще следует до конца понять, уяснить, развело их дороги…

Второй раз – полтора года жизни с Лерой, раскрывшей ему глаза на многие и многие вещи…

Все-таки, прощай Лера! Приму твое предложение, откажусь ли – все равно прощай.

Свидание будет с прошлым.

(Конец первой книги)