Электронная библиотека » Инна Бачинская » » онлайн чтение - страница 4

Текст книги "Потревоженный демон"


  • Текст добавлен: 22 февраля 2016, 15:00


Автор книги: Инна Бачинская


Жанр: Современные детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Валерий Илларионович однажды привел слова кого-то великого о том, что он, великий, при случае спасет из пожара кошку, а не «Мону Лизу». И добавил, что это вопрос спорный и не имеет решения, и мнения общественности разделились… Посмотри в Интернете, сказал он, там полно и «за» и «против». А у нас живая душа и старые, никому не нужные документы. Вот так-то, мой друг. Вся жизнь человека – один мучительный выбор.

Эмилий Иванович не поленился, поискал в Интернете и действительно нашел аргументы «за кошку» и «за Мону Лизу». И понял, что универсального решения, одного на всех, просто нет – каждый решает сам, а потом всю жизнь несет крест и спрашивает себя, прав ли. Что снова возвращает нас к тому, что «на дне каждого сердца есть осадок», как сказал незабвенный Козьма Прутков. Или некрасивая тайна. А куда денешься?

Ну и, кроме того, присутствовало чувство гордости! Мама Стелла Георгиевна ругала Эмилия Ивановича за руки «чудной кривизны», ни к чему не способные и все роняющие и бьющие, а оказалось, вовсе не кривые и довольно способные.


Эмилий Иванович стал бывать у Лили – сначала на пару с Валерием Илларионовичем, потом один. Они сидели молча. Эмилий Иванович рассматривал рисунки, Лиля держала на коленях собачку. Эмилий Иванович все время взглядывал на Лилю. Лиля улыбалась, и он расцветал. Они пили чай с домашним печеньем. Посидев примерно час, Эмилий Иванович откланивался. Тяпа бежала провожать.

Была ли это любовь? Трудно сказать. Разве что платоническая, как к ангелу. И не снились ему эротические сны, и не представлял он себе ничего такого. А только сидел бы рядом вечность и смотрел, смотрел, смотрел… И вспыхивал бы от улыбки, и сердце заходилось от счастья, когда брал у нее из рук рисунок и пальцы их соприкасались…

А потом случилось страшное. Два года назад, десятого августа, Лиля выбросилась из окна. Повторила судьбу матери. Как это случилось, никто не знал, свидетелей не было. На рассвете, около трех. Причем ничего не предвещало беды – накануне вечером она была ровна, приветлива, рисовала бабочек, слушала музыку. А около трех старая дама услышала крик, глухой звук упавшего с подоконника горшка с цветами, истеричный лай Тяпы. Она рассказывала потом, что почувствовала такой ужас, что сердце «зашлось», и не сразу смогла встать с постели.

Валерий Илларионович позвонил Эмилию Ивановичу на рассвете, попросил приехать…

Почему? Что побудило Лилю? Вспомнила маму? Поняла, что ничего уже не будет? Устала ждать отца? Если ждала… Возможно, несчастный случай? Глупая, нелепая случайность? Может, во сне? Светила луна, и она во сне… Может, увидела что-нибудь внизу? Хотела рассмотреть, наклонилась… Может, может… Все может быть.

Ответов не было. И правды не дано было узнать никому. Рок и фатум.

Они пили водку и плакали. Оба.

– Даже не попрощалась… – говорил Валерий Илларионович. – Ни малейшего знака не подала… не понимаю! Все как всегда в тот вечер, в последний. Я думал, в случае чего, ты ее не бросишь, – говорил Валерий Илларионович. – Радовался, старый дурак. Думал, я скоро уйду, а ты присмотришь. Она полюбила тебя, признала. И я сразу понял, что ты добрый человек, так радовался, думал, теперь могу отойти со спокойной совестью… А жизнь распорядилась иначе, вишь, как бывает… Господи, как нелепо, как страшно! Страшно, когда уходят молодые, а старые остаются… Не уберег! Бедная, бедная моя девочка! Господи, за что такие испытания? Бедная, бедная…

Он плакал, а Эмилий Иванович подсовывал ему куски хлеба и мяса, ему было страшно – он никогда не видел старика в таком состоянии. Ему казалось, что Валерий Илларионович может умереть прямо за столом.

– Несправедливо… жестоко! Осиротели мы с тобой, Эмилий… Как жестоко! – повторял старик, плача. – Как больно она бьет…

Эмилий Иванович догадался, что старый художник говорит о жизни, и печально покивал.

– Будешь моим душеприказчиком, ты честный человек, Эмилий, я верю тебе, как самому себе. И заберешь Тяпу…

Эмилий Иванович покраснел, вспомнив об их подпольном бизнесе, и подумал, что понятие «честный человек» довольно-таки растяжимо и, оказывается, зависит от обстоятельств. Но тем не менее ему было приятно…


…Эмилий Иванович попрощался с девочками, как он называл их, вытер слезы и пошел на могилу мамы. Посидел, рассказал о работе, о спикерах, которых приютил у себя в канцелярии. Стелла Георгиевна строго смотрела с мраморного рельефного изображения, и Эмилий Иванович стал уверять ее, что спикеры – приличные люди, что руководит ими Ирина Антоновна… Ириша, с которой он дружит. А про репетицию никто не узнает. Он расправил розы в черной мраморной вазе, подержался за мраморный обелиск и отправился к Валерию Илларионовичу, который умер в прошлом году, спустя полгода после Лили…

Глава 6
Будни

Ирина убежала на работу, когда Дельфин еще спал. На тумбочке около кровати оставила запасной ключ. Постояла на пороге спальни, сияющими глазами рассматривая спящего Дельфина, перевела взгляд на большое трюмо, в котором отразилась комната: постель со смятыми простынями, среди простыней спящий мужчина с жестким смуглым лицом, небрежно брошенная на коврике одежда… Она вдруг подумала, что могла бы позвонить на работу и сказать, что… что-нибудь придумать! У нее четыре отгула. И остаться. Нырнуть, прижаться… Она даже прислонилась к дверному косяку, судорожно вздохнув и прижав руку к груди. Он шевельнулся, и она испуганно метнулась прочь.

Из маршрутки она позвонила Эмилию Ивановичу и радостно защебетала о том, как он их выручил и как она ему благодарна. Смущенный Эмилий… она словно видела, как он смутился и побагровел, – заикаясь, сказал, что рад, классные ребята, то есть не ребята, а читатели. И спросил, как она доехала и вообще все ли нормально дома. Ирина в ответ вспыхнула и заторопилась: дома все нормально, доехала прекрасно, толпы не было, музыка в салоне… Одернула себя – не суетись! Что за дурацкая манера постоянно оправдываться, темнить и пускать дымовую завесу? О Дельфине никто не знает, и ничье это собачье дело.

Эмилий Иванович помолчал, видимо, переваривая ее неуместную живость, потом спросил:

– А когда вы еще придете?

– А можно? – кокетливо спросила Ирина. – Мы тебе не надоели? Ребята шумные, а ты привык к тишине…

Это называется, напрашиваться на комплимент и признание в любви.

– Ну что ты! – бурно воскликнул Эмилий Иванович. – Конечно, приходите! Буду рад.

– Ладно, придем, – ответила Ирина. – Послезавтра?

– Послезавтра! – обрадовался Эмилий Иванович. – Жду!

– Будем!

– Я хотел спросить… – замялся Эмилий Иванович.

– Да? – подбодрила Ирина.

– Почему Пиноккио и папа Карло, лиса Алиса, кот Базилио?

– Почему? Эмочка, ты что, «Буратино» не читал? Это же классика!

– Читал, но у вас «Пиноккио», а там совсем другие персонажи. Там нет папы Карло. Папа Карло – в «Золотом ключике».

– А! Ну да. А мы их смешали – Пиноккио на английском звучит красивее, чем Буратино. Вообще это вроде капустника, все дозволено, понимаешь? Можем твою Тяпу задействовать, хочешь?

– Спрошу у Тяпы, – сказал Эмилий Иванович.

Ирина рассмеялась, поймала в зеркальце внимательный взгляд водителя и смутилась. Водитель, небритый вчерашний дядька, подмигнул и ухмыльнулся.

– Неужели так заметно? – подумала Ирина, вспыхивая.

Всю дорогу она невольно улыбалась. Вдруг ее обожгла мысль: а если Дельфин уйдет? Вернется домой к жене? Он ведь женат! И вечером она его уже не застанет? Она не знает даже номера его мобильника! Ирина невольно сглотнула…

Тут автомобиль зачихал и встал. После безуспешных попыток завести двигатель водитель объявил: «Приехали! Все! Еду в гараж». Пассажиры не двинулись с места, ожидая чуда. Потом кто-то сказал: «А деньги?» Водитель достал коробку с мелкими купюрами, и народ, недовольно галдя, полез из маршрутки, прихватывая бумажки. Ирина подумала, что это к лучшему, до библиотеки три квартала, можно подумать и еще раз перебрать в памяти…

Брать деньги из коробки она не стала.

Ирина шла мимо витрин, погруженная в воспоминания. Она снова вернулась к тому далекому сентябрьскому вечеру, когда Дельфин провожал ее домой, шагал рядом, молча, и плечи их иногда соприкасались. Она представляла себе, что пригласит его… легко и непринужденно спросит:

– Может, чай? Или кофе?

И он кивнет. Родителей нет, уехали на море. После семейных бурь и скандалов настал штиль, как оказалось, последний перед финальной бурей. Даже вспоминать не хочется! Ей тогда казалось, всем только и дела до их развода, она все время ожидала расспросов, дурного любопытства, косых взглядов. Но это потом, а сейчас… Квартира пуста, они будут одни. Можно включить музыку, он пригласит ее на танец… что-нибудь медленное – «медляк», – тягучее, сладкое, томительное. Он будет держать ее в объятиях, глаза утонут в глазах, сердце сойдет с ума, как в кино. А потом, потом… Тут фантазия трусливо буксовала.

Но он попрощался и ушел. Даже не постоял, как водится, у подъезда. Сказал: «Спокойной ночи», и был таков.

А если бы не ушел? Что дальше? Чай? Кофе? Музыка? Все как в кино. В кино все заканчивается постелью. Ей было шестнадцать, ему… он был взрослым мужиком, и бабы на него так и вешались. Фи, как грубо. Она не знала, как это бывает, а он знал. Он ее не захотел! Таков был печальный вывод: он ее попросту не захотел. Точка. Отвергнутая! Две недели она не появлялась на базе, стеснялась, ей казалось, что все уже знают – он довел ее до дома и ушел. Позор!

Сейчас она уже так не думала. Он вчера сказал: «Я боялся тебя! Ты была другая. Я не знал, о чем с тобой говорить. И я не представлял, что с тобой делать». Похоже на кодекс чести, не правда ли? Ее обдало жаром! Он поступил как взрослый человек, а она, сопливка, выстраивала какие-то планы… А дальше что? Ее захлестнуло запоздалое чувство благодарности за то, что было двадцать лет назад… или за то, чего не было. И за то, что было вчера. А что теперь? И почему вдруг? Она представила, что они вместе… новый виток, через двадцать лет. Видимо, в генетике женщины – потребность вить гнездо. Стоп, приказала она себе. Никаких планов. Может, вечером его уже не будет. Она вспомнила оставленный на тумбочке в прихожей запасной ключ. Черт! Не нужно было, он подумает, что это намек… А если даже намек? Она тряхнула волосами. Ну и пусть! Она сама ему скажет… Ирина замедлила шаг.

Тут у нее над ухом противно заверещали:

– Ирина Антоновна! Опаздываем! Совет в десять.

Ирина вздрогнула. Это была коллега из общего отдела Надежда Степановна, сующая нос во все щели. Ирина приняла независимый вид, но обмануть Надежду – пустой номер. Кроме того, проста, как правда, – что думает, то и говорит.

– Ты чего пешком? В городе ночевала? – Как бы с намеком на бурно проведенную ночь.

– Дома ночевала. Маршрутка сломалась около «Березки».

– А я-то думала… Девочки говорили, к тебе повадился очкарик из музея, говорят, клинья бьет!

Ирина пожала плечами и с трудом удержала улыбку.

– Что-то ты похудела, случилось чего? – Глазки горят, в голосе живой интерес. Любит страшилки.

– На диете.

– Ой, и мне надо! А ты на какой? Я тут прочитала про одну, говорят, офигеть!

И пошло-поехало.

Они промчались по пустым коридорам, влетели в директорский кабинет. Директор Петр Филиппович, не старый еще человек с озабоченным лицом, укоризненно покачал головой.

– Извините, маршрутка сломалась! – выпалила Ирина, плюхаясь рядом с приятельницей из статистики Алиной. Прошептала: – Привет! Давно начали?

– Только что. Объявил повестку. На тебя жалоба.

– На меня? – удивилась Ирина.

– Повторяю, – напомнил о себе директор. – Две жалобы, на читальный зал и на иностранцев.

– А на нас за что? – выскочила заведующая читальным залом Валентина Ионовна.

– За грубость персонала. Третья за квартал.

– Чернушкин? – догадалась Валентина Ионовна. – Он же псих! Пристает к Маше Хоменко, мстит. Звал в ресторан, она отказалась, так он жалобу. Что она, по-вашему, должна делать?

– А у нее нет парня, чтобы начистить ему морду? – спросил завхоз Павел Григорьевич, бывший военный, человек решительный и прямодушный. Правда, – пьющий.

Дамы хихикнули.

– Это не наш метод, – строго сказал директор.

– Ага, негуманно, – поддакнула заведующая научным отделом Евдокия Митрофановна. – Надо воздействовать добрым словом, мы в храме книг, не забывайте об этом.

Алина пихнула локтем Ирину и закатила глаза.

– А на меня за что? – спросила Ирина.

– А у вас, Ирина Антоновна, не отдел, а явочная квартира. Какие-то сомнительные личности, иностранцы, хулиганье, хипстеры какие-то, городские сумасшедшие. А теперь еще и шумные репетиции. Вы не могли бы репетировать в другом месте?

– Что такое хипстеры? – прошептала Алина.

– Могли бы, но тогда и премьера будет в другом месте, и радио, и пресса, – с удовольствием ответила Ирина.

Директор трепетно относился к материалам о библиотеке в средствах массовой информации, так как шла непрекращающаяся борьба за выживание.

Алина пихнула Ирину локтем и прошептала:

– Прошел слух, что у тебя с Эмилием роман, вас видели в парке.

– Роман? С Эмилием? – Ирина невольно рассмеялась.

– А чего, Эмилька – парень видный! – Алина хихикнула.

– Не нахожу ничего смешного, – обиженно сказал директор и постучал карандашом по графину.

– Вы обещали нам второй компьютер, – вспомнила Ирина. – Еще зимой!

– Пока ничего нет, но я помню.

– Толку-то, – прошептала Алина. – Слушай, а у него как с головой? У Эмильки?

– Нормально, ты чего?

– Давайте пригласим Чернушкина на очную ставку с читальным залом, – предложила Евдокия Митрофановна, – пусть выскажет претензии в лицо. Нам всем.

– И участкового позовем, – добавил завхоз. – Или санитаров. Но лично я начистил бы морду.

– Ты прямо светишься, – сказала Алина. – Неужели Эмилька?

– Нет!

– А кто?

– Потом!

– Значит, правда? – воспламенилась Алина.

– Правда.

– Это серьезно?

– Не знаю… Ничего не знаю. Потом.

Глава 7
Безутешная подруга

Разбудил Федора Алексеева телефонный звонок. Он застонал, не открывая глаз, захлопал ладонью по тумбочке. Это был капитан Коля Астахов.

– Ну? – буркнул Федор.

– Ты один? – спросил Коля.

– Ну?

– Ты чего? – поинтересовался Коля. – Головка бо-бо? Интересно, с кем? Неужели с Савелием?

Федор рассмеялся и окончательно проснулся.

– С Виталей Щанским, столкнулись случайно. Он и Коля Башкирцев шли обмывать покупку.

Виталий Щанский и Коля Башкирцев были местными художниками, друзьями и вечными соперниками – иногда между ними доходило до драки, потом они мирились и с удовольствием отмечали возобновление отношений, потом снова ссорились… и так далее. Таков был круговорот их отношений.

– Какую покупку? Тачку? – спросил Коля.

– Голодной куме просо на уме. Виталя купил по случаю два рисунка Тимофея Галагана, это наш местный художник, в тридцать седьмом был репрессирован и без следа сгинул. Почти ничего из его наследия не осталось, а тут всплыли вдруг эти рисунки, повезло, можно сказать. Они закупились и шли к Витале обмывать, а тут я. Кстати, который час?

– Почти десять.

– Ну и?.. Проблемы?

– Появилась девушка Малко, хочешь поприсутствовать?

Федор проснулся окончательно:

– Хочу. Где она была?

– У родителей в Зареченске, вернулась вчера, а квартира Малко опечатана. Она к соседям, те и просветили.

– Где?

– У нее, в одиннадцать.

– Давай адрес!


…Бедноватая ободранная хрущоба, спальный район. Третий этаж, двенадцатая квартира. Они подъехали почти одновременно. Капитан скользнул взглядом по лицу Федора, иронически ухмыльнулся. «Так получилось, – сказал Федор и потер небритый подбородок. – Эти мазилы лакают как верблюды. Правда, правда, и, главное, не вырвешься».

Капитан нажал на красную кнопку звонка. Дверь распахнулась сразу – их ожидали.

Девушку Малко звали Зинаида. Была это тоненькая приятная блондинка с личиком котенка, детскими ручками и длинными белыми волосами. Босая, в джинсах и малиновой футболке. Заплаканная.

Они уселись на диван, и она спросила: хотите кофе?

Федор с легкой гримасой отвращения отказался и попросил воды, капитан кивнул. Она убежала на кухню. Оба смотрели ей вслед.

– Сколько ей лет? – спросил Федор. – Совсем девчонка.

Капитан пожал плечами. Он хотел сказать, что дурочки всегда выглядят моложе, взять хотя бы Ирку, но только вздохнул. А кроме того, ему всегда нравились такие женщины – беззащитные, мягкие, не семи пядей во лбу, упаси бог.

Зинаида принесла чашку с кофе, высокий запотевший стакан воды и под мышкой пачку печенья. Достала из серванта вазочку, высыпала печенье. Федор залпом выпил воду, капитан снова взглянул иронически.

Ее не нужно было понукать, она говорила сама.

Оказалось, Володя Малко был хорошим человеком, веселым, нежадным. Он покупал косметику у нее в отделе, так они познакомились. Два года уже. Он очень любил косметику, мужскую, конечно. Ну, стали встречаться. Потом поссорились, он ее приревновал, потом снова сошлись. Она жила у него последние три месяца. Там ее вещи, хотелось бы забрать. Разговоры о браке были… Она замялась. Бывшая не давала развода, требовала откупных. А у Володи денег не было, он все им отдавал, у него сын, которого он очень любит… любил. Она заплакала. Федор и капитан молчали. Она деликатно высморкалась в розовую салфетку.

Друзья? Друзей она не знает, никого не видела. С друзьями Володя ее не знакомил, шутил, что уведут. Ну, ходили в бар иногда, там подходили какие-то… И в карты он играл, с начальником, говорил, нельзя отказаться. Там вообще все с работы были. По субботам, после обеда, на чьей-то даче.

Капитан многозначительно взглянул на Федора.

Угрозы? Какие угрозы? Она смотрела недоуменно. По службе? Нет, Володя ничего такого не говорил. Враги? Вроде не было. Письма, звонки? У него же был телефон, можно посмотреть, кто звонил. Писем не было, разве сейчас пишут письма? Володя добрый, он всем помогал. Знаете, какие люди? Одному то, другому се, хоть разорвись, а он был такой мягкий, никому не мог отказать…

Кто мог его?.. «Ума не приложу! – Она прижала тонкие пальчики к вискам. – Может, грабители? Соседи говорят, его ограбили и несколько раз ударили ножом, кровищи было, прямо на остановке. – Она снова всхлипнула. – Я хотела пойти посмотреть, но побоялась. Ужас! А в руке карта – пиковый туз! Вроде как за карточный долг, но я не верю. Там же был его начальник, они вместе играли, не будет начальник так подставляться, и потом, он же мог всегда лишить премии, против начальства не попрешь. Володя играл очень осторожно, какие долги? Он не очень хорошо играл и, если бы не начальник, ни за что не сел бы играть, но не мог отказать, понимаете? У него и денег-то не было, все отдавал сыну. Так что даже не знаю. Он у меня иногда одалживал, говорил, все равно когда-нибудь поженимся, я ему типа жена… вот. А теперь хоть вещи свои забрать».

Она смотрела на них взглядом испуганного котенка. Капитан кашлянул и, нахмурившись, важно сказал, что закончится следствие, тогда можно и забрать.

Федор сидел молча. Вопросов у него не было. Она ничего не знала и верила Малко безоговорочно, а он брал у нее деньги, так как свои отдавал любимому сыну, врал и намекал на брак – вот разведется, и сразу, а эта глупышка верила. Ну, жучила, подумал Федор.

– В какой бар вы ходили? – спросил капитан.

– В «Белую сову»…


– Ну и как она тебе? – спросил капитан на улице.

Федор пожал плечами.

– Никак. Кукла, причем глупая. Но искренняя и хочет замуж. Жалко ее.

– Вот сволочь! – сказал капитан, и Федор понял, что он имеет в виду Малко. – Начальник у него, между прочим, баба, какие, к черту, карты!

– Сволочь, – согласился Федор. – Лживая сволочь и картежник. И деньги тянул. Его мобильник восстановили?

– Еще нет. Но что-то подсказывает мне, что… пустой номер. Не будет там ничего. Если бы не эта чертова карта… – Капитан неопределенно взмахнул рукой.

– Там будут номера коллег из карточного клуба, если, конечно, он играл. Я, правда, не вижу их убийцами – они не стали бы оставлять карту – слишком нарочито, а найти их нетрудно. А вот убийца, согласен, вряд ли ему звонил. Он его выслеживал, как зверь, ждал в засаде, может, подсел в баре. Малко не случайная жертва.

– А карта? Прямое указание на карточный долг. Даже Савелий сообразил.

– Савелий сообразил… – Федор иронически хмыкнул. – Во-первых, мы не в Чикаго тридцатых, во-вторых, не факт, что карточный долг, – это было бы слишком просто. Я уже говорил, что карта – символ.

– Опять ты… – с досадой сказал капитан. – Символ чего?

– Не знаю. Больше ничего по городу?

– Типун тебе на язык! – искренне отозвался капитан. – Может, сбежимся вечером у Митрича? Мы с Иркой в контрах, домой не хочется. Представляешь, она купила шубу и, главное, ни слова! Я хотел взять, а там пусто, на ремонт тачки прятал. Засунула в кладовку, закидала шмотками и ни слова. Зла не хватает!

– Давай. – Федор поморщился и потер затылок. Историю про шубу он уже слышал и реагировать не собирался, кроме того, знал, что иногда достаточно просто промолчать. – А ты бы спросил начальницу насчет карт, мало ли чего…

– Спросим, – буркнул капитан. – Все?

– Все. До вечера. Я позвоню Савелию. Может, у него новые идеи.

Капитан с трудом удержался от ядовитого замечания насчет дурацких идей оторванного от жизни Савелия, и они пошли каждый к своей машине.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации