Текст книги "Эликсир для Потрошителя"

Сильно побледнев, Алена смотрела на него так, словно увидела привидение. Странно, она же и так понимала, что он пришел не играть с нами в карты, а убивать. Почему ее так испугало это признание? Или она до последнего надеялась, что маньяк расколется и свалит все на Тихонова, а теперь надежда умерла?

Я беспомощно смотрела на Алену. Неужели мы так и не вызовем полицию? Подруга молчала, глядя куда-то в стену. Потом очнулась и решительно сказала:

– Значит, делаем так. Ты сейчас напишешь на листочке признание – тебя послал к нам директор медцентра Тихонов, сказал, где мы живем, и лично дал удавку и отмычку. Зачем – ты не знаешь. Напишешь?

Парень сидел молча, вновь опустив голову.

– Если нет – ну что же, зовем полицию. В самом деле, пачкать о тебя руки я не хочу. Если ты не сознаешься, ты мне нафиг не нужен. Так что, будем писать?

В ответ доносилось только напряженное дыхание. Алена кивнула мне:

– Давай, Вероника, звони.

– Нет! – парень аж вскинулся. – Твоя взяла, я напишу!

– Отлично. – повеселела Алена. – Ника, лист бумаги у тебя есть?

Я бросилась к чемоданам, выкинула прямо на пол сложенные платья и достала толстую книгу по генетике:

– Тетради нет, но можно вырвать отсюда.

– Годится! – Алена лихо вырвала заглавный лист и положила его на подоконник. Я пристроила туда же шариковую ручку, а Алена развязала пленника, снова заломила ему за спину левую руку и подвела к окну.

– Пиши! – скомандовала она. – Я, Александр Гаврилович… давай фамилию свою пиши! – пришел в номер к Веронике Неждановой и Алене Румянцевой, чтобы удушить их с помощью удавки. Удавку мне дал директор медицинского центра «Феникс» Борис Петрович Тихонов. Он сказал, что у женщин есть компромат на его медцентр, и потому их надо убрать. Выйдя в гостиницу, я отмычкой вскрыл номер…

Она медленно диктовала письмо-признание, а я потихоньку приходила в себя. Наконец, в мозгах прояснилось, и до меня дошел весь ужас происходящего: Алена собиралась отпустить маньяка! Ей нужно признание, чтобы шантажировать директора, а маньяк не нужен. Но… Он же кого-то обязательно убьет! А может, он убьет и нас с Аленой… Она сошла с ума!

Тем временем парень дописал признание, поставил подпись и число, и Алена бросила мне исписанный книжный лист:

– Спрячь его подальше, а я отпущу этого урода.

– Ты серьезно? – прошептала я. – Он же и дальше будет убивать!

– Ты теперь работаешь в полиции? – зло бросила Алена. – Решила в корне искоренить преступность?

– Но… Он вернется и убьет нас!

– Вряд ли. – презрительно процедила Алена. – К нам он больше не сунется. Верно?

Она чуть сильнее заломила парню руки, и он чуть слышно застонал.

– Вот так. – она довела пленника до раскрытой двери и вытолкнула его в коридор. Затем закрыла дверь на ключ и, как ни в чем не бывало, подтащила к ней тумбочку. – Ну что, ложимся спать?

Но я по-прежнему сидела на кровати, не в силах осознать происходящее. Затем тихо спросила:

– Алена, как ты могла его отпустить?

– Ника, не волнуйся! – тепло ответила она. – Я добьюсь своего. Я завтра позвоню Тихонову, и скажу про бумагу. Теперь ему придется выполнить обещание. А иначе я передам бумагу полиции, и пусть арестуют обоих.

– А если он выполнит обещание… Тебя не волнует, что будут новые жертвы?

– Ты просто не понимаешь. – горько сказала Алена. – И хорошо, что не понимаешь. Жертвы будут, обязательно. Но, если обещание будет выполнено, их будет меньше, намного меньше.

Глава 14

Полтора века назад, 1881 год…

Их арестовали довольно быстро. На первых же допросах вдова сдала его с потрохами, заявив, что даже не догадывалась, что затеял ее любовник. Сначала она не поняла, что доктор дал ее мужу отраву, а потом просто боялась его выдать, чтобы самой не поплатиться жизнью.

На что Крим возразил – он и не думал травить мистера Стотта. Он дал ему безвредное лекарство, а если там оказался стрихнин, то это – ошибка аптекаря. Да, после смерти пациента он понял, что произошло. Но, господа присяжные, он был так напуган… Да, он написал поддельную справку, да, он пытался скрыться от правосудия. Но мистера Стотта он не травил!

После его смерти он не мог заснуть по ночам, все винил себя в недосмотре. Его раскаяние было столь велико, что он даже написал признание в прокуратуру! Разве одно это не говорит об его невиновности?

Он ожидал, что приговор будет суровым – смертная казнь через повешение. Но ему снова поверили. Убийство по неосторожности и неоказание медицинской помощи – это все же не намеренное отравление. Тем не менее, его приговорили к пожизненному заключению. На самом деле, оно продлилось всего десять лет, хотя ему этот срок показался вечностью. И все эти годы Нейл придумывал, как он отомстит всем этих шлюхам, из-за которых он попал в тюремный ад.

* * *

На следующий день я проснулась далеко за полдень. Видимо, на нервной почве мой сон оказался настолько крепок, что меня не разбудил ни грохот отодвигаемой Аленой тумбочки, ни бьющие прямо в глаза дневные солнечные лучи.

Очнувшись от сна, я обнаружила, что Алена сидит у себя на кровати, и уныло смотрит в пол.

– Что-то еще случилось? – я села в постели, пытаясь понять, утро сейчас или уже день.

– Я была у Тихонова. – выпалила Алена. – Он долго охал и ахал, очень мне сочувствовал, и мягко пожурил – почему я не вызвала сразу полицию!

– Его не испугало признание маньяка?

– Представь, нет! Он сказал, что Саша – душевнобольной. Это его какой-то там четвероюродный племянник. Он его взял на работу из сострадания. Саша несколько лет назад по глупости попал в тюрьму. Не то групповое изнасилования, не то попытка изнасилования – я не вникала. Но на зоне с ним что-то такое нехорошее делали, что он тронулся умом. До конца срока не досидел, угодил в психушку. Оттуда его через полгода отпустили с диагнозом шизофрения. На работу ему было не устроиться, вот Тихонов и пригрел…

В общем, он сказал, что у Саши постоянные глюки, он агрессивен, и Тихонов давно хотел показать его психиатрам, да все времени не хватало. Так что его не очень удивила удавка, и то, что он к нам в номер полез. И признание не удивило. Он сказал, что его племянник тюрьмы боится до судорог. Вот и стал все на дядю валить. Представляешь… Тихонов прямо при мне хотел звонить в полицию, чтобы сдать племянника! Мне пришлось сказать, что я ничего подтверждать не стану!

– Но почему ты отказалась? Раз все равно на Тихонова это признание не подействовало, надо было хоть маньяка отправить в тюрьму!

– Туда сдать его всегда успеем. – задумчиво сказала Алена. – Он в клинике свой человек, он нам может пригодиться.

Я в отчаянии откинулась на подушку. Алена свихнулась от горя, это точно. Она собирается использовать маньяка для того, чтобы проникнуть в медцентр… Что она собирается там делать, что еще пришло ей в голову? Нет, мне пора уезжать.

– Алена, я не могу этого выносить. Я себя чувствую одновременно и жертвой, и пособницей убийцы.

– Он никого не убил. Только пытался.

– Ты уверена, что девушку-портье убил не он?

– Уверена. Ты ж видела, у него была удавка, а не скальпель.

– Так скальпель он потерял у трупа. Пришлось брать другое оружие.

– Нет, не думаю. Раз ему нравится душить, он не стал бы резать.

– Алена, я не хочу вникать в психологию свихнувшегося маньяка! – закричала я. – Я хочу уехать отсюда.

– Уезжай. – неуверенно пробормотала Алена, и тут же добавила. – Я не обижусь. Но я бы тебя не бросила.

Я отвернулась, чтобы скрыть порозовевшие от стыда щеки. Алена права, она бы не бросила.

– Скажи, чего ты боишься? – почувствовав мое смятение, продолжала Алена. – Сама видела, без шума к нам в номер не попасть. А тех, кто придет сюда с грохотом, я тоже встречу… с оркестром. В кафе мы можем не ходить, так что риск нарваться на отравителя минимален. Так чего?

– Мне не нравятся твои игры в шантаж. И то, что мы с тобой становимся соучастниками маньяка.

– А, так ты у нас правильная! – горько сказала Алена. – Ты общаешься только с ангелами, а с падшей подругой тебе возиться не с руки. Что же, счастливого пути!

Она встала и вышла из номера, аккуратно закрыв дверь. А я легла, натянув одеяло на голову. Все, попробую еще спать. Вдруг, проснувшись, я пойму, что дурной кошмар развеялся, как утренний дым?

Разумеется, заснуть мне не удалось. Солнце, казалось, светило даже сквозь одеяло, к тому же, ужасно хотелось есть. Поскольку рестораны и кафе отпадали в полуфинале, еду еще следовало приготовить. Я нехотя выбралась из кровати, оделась и наскоро сделала пару бутербродов с сыром. Готовить обед в номере я не смогу, а значит, питаться придется в основном бутербродами. Если и останусь жива, хронический гастрит мне точно обеспечен. Ну да ладно, не будем же мы торчать в этом ужасном городе месяцами.

В номер вошла Алена. Она бегло обвела взглядом номер, не нашла следов поспешных сборов, и весело сказала:

– Прикинь, у меня тут поклонник образовался. Один из тех, кто гоняется за вечной молодостью. Прилип ко мне, как репейник, провожает до гостиницы. Я сейчас спустилась в холл, а он уже там. С розами. Зовет на прогулку, я сказала, что подумаю. Даже розы пока не взяла. Погуляем вместе?

Я пожала плечами, но затем решительно кивнула. Алене точно надо развеяться. Если поклонник окажется достаточно настойчивым, как знать – может, идея о спасении Михаила из застенков перестанет быть навязчивой? И мы сможем, наконец, уехать домой?

Мы спустились в холл, и подошли к высокому спортивному мужчине. Он сидел на низеньком диванчике, положив рядом огромнейший букет длинных бордовых роз. При виде нас мужчина вскочил, протянул букет Алене, и дружески поприветствовал меня. Алена отнесла розы к стойке, парень-портье пошел искать вазу, а мы вышли на прогулку.

Игорь оказался прекрасным собеседником – вежливым, подчеркнуто внимательным, галантным… На его интеллигентное худощавое лицо приятно было смотреть, а пружинистая походка чуть вразвалочку сразу вызвала в памяти образ знакомых парней-каратистов. Только долгими годами тренировки они достигли вот такой поистине звериной грации в движениях. Алену почти год обучал карате Михаил, но подобной грациозности она пока не достигла, и ее походка по-прежнему оставалась тяжелой поступью метательницы ядра.

Я любовалась Игорем, чувствуя, как все больше напрягает меня его навязчивое внимание к личной жизни Алены. Он постоянно, словно невзначай, вспоминал Михаила, говорил, что тот, наверное, кусает себе локти, что отпустил такую очаровательную девушку одну в чужой город. Алена отмалчивалась или отшучивалась, а он все продолжал поминать Михаила.

Может, его и интересует Михаил, а вовсе не Алена, мелькнула у меня дикая мысль. Хотя, вряд ли. Если б его интересовал Чарновилл, он вряд ли сидел бы в Новореченске, ожидая возможного приезда Алены. Давно был бы в Москве, и знал бы, что объект его интереса в тюрьме.

– Вероника, а вас, наверное, просили проследить, чтобы подруга хорошо себя вела? – Игорь переключился на меня. – Чтобы мужчин поблизости не было?

– Да, я шпионю за Аленой. – процедила я и сама испугалась собственной грубости. – Не обращайте внимания, у меня настроение плохое.

– Извините, я не знал. – он слегка погрустнел, но, тем не менее, никак не унимался.

– Понимаете, мне с девушками не везет. – теперь он обращался ко мне, хотя иногда косил на Алену хитрым глазом. – Если мне понравится красавица, сразу рядом с ней кто-то возникает, и предъявляет на нее права. И так было всю жизнь, с ранней молодости. Я влюблялся, но… Почему-то я влюблялся только в занятых девушек! Представляете, мне уже 48 лет, а я еще не женат! Когда ваша подруга уехала, я все думал – какой же дурак, почему не познакомился с девушкой! Я считал, что она с мужем приехала, вот и тормозил. Ошибку я исправил, но хотелось бы удостовериться, что девушка свободна. Теперь вы меня понимаете?

Я покивала, отметив про себя, что нашему знакомому 48 лет. Выглядит он максимум на 38, интересно, до какого возраста его пообещали омолодить в клинике?

– Я и в клинику поэтому обратился. – он словно прочел мои мысли. – Кому нужен старый пень? Такая красотка, как Алена, и не глянула бы в мою сторону еще месяц назад.

Я покосилась на Алену: она шла рядом с таким отсутствующим видом, что сразу становилось ясно – ни слова из нашей откровенной беседы не слышала. А жаль. Пора ей переключиться с Михаила на более подходящего мужчину.

Игорь тоже посмотрел на Алену, а затем склонился к моему уху:

– Вероника, я вижу, вы добрая. Скажите честно, у меня есть шанс? Алена рассталась со своим спутником?

Этим вопросом он вогнал меня в ступор. Я же не могу соврать, что рассталась, когда она землю грызет, чтобы спасти своего Мишу! Но если скажу правду, Игорь потеряет к Алене интерес, и тогда отвлечь ее от идеи-фикс будет и вовсе невозможно.

– Там все очень сложно. – выкрутилась я. – Но они не женаты. Неужели вам так противна мысль, что девушку можно отбить у другого?

– А ее можно отбить?

– Конечно! – радостно прошептала я. – Можно и нужно.

Идет! – он довольно улыбнулся. – Но мне нужна ваша помощь. Вы должны рассказать мне, что Алене нравится, что ее может порадовать или растрогать. И тогда точно отобью!

– Хорошо. – согласилась я. – Только я от вас тоже хочу кое-что услышать.

– Всегда к вашим услугам! – он выпрямился и шутливо приложил руку к голове. – Вот я весь перед вами!

– Скажите, вас обещали омолодить в клинике… На сколько лет?

Кажется, он ждал другого вопроса, вероятно, про семейное положение, или что-то в этом роде. Лишь на миг в серых глазах мелькнула растерянность, затем он опомнился и слегка натянуто рассмеялся.

– Я стал как дама, вопрос о возрасте сильно смущает. Скоро буду отвечать, что спрашивать о таком мужчину неприлично. – он чуть помолчал, потом продолжил: – Дело в том, что я выглядел хорошо за полтинник, а мне пообещали, что после курса лечения больше 35 никто не даст. Я и подписался на это дело. Но мне кажется, они слегка недоработали, нет?

– А сколько времени вы уже… омолаживаетесь?

– Три недели. – расстроено сказал он. – Самый длинный курс рассчитан на месяц. Думаю, оставшуюся неделю я еще помолодею. Или нет?

Он умоляюще взглянул на меня, и я поспешно заверила, что сначала приняла его вообще за тридцатилетнего. Он тут же повеселел и принялся тормошить Алену, а я глубоко задумалась.

Вот я здесь, рядом с клиникой, в которой творят чудеса. Мне под сорок, и выгляжу я соответственно возрасту. Но я тоже хочу стать тридцатилетней! Может, мне тоже договориться с директором клиники о лечении? Все лучше, чем дрожать ночами, забаррикадировавшись в гостиничном номере. Но тут я вспомнила, что маньяк Саша будет постоянно находиться на моем этаже. Впрочем, вряд ли он станет нападать на пациентов отделения. До сих пор ведь не нападал…

– Алена, – не давая себе времени на раздумья, – выпалила я. – Я тоже хочу омолодиться! Давай запишусь на курс лечения в «Феникс»!

– Давай! – ее взгляд наконец-то стал осмысленным. – Пошли, прямо сейчас и запишешься. Все равно сначала тебе придется с директором переговорить.

Глава 15

Втроем мы подошли к регистратуре, и меня тут же записали на прием к Тихонову. Оказалось, он принимал и вечером, мне ласково предложили погулять по городу часок и приходить в клинику.

Через час Алена с Игорем довели меня до входа, пообещали через полчаса там же встретить, и я пошла наверх, в кабинет директора.

Невысокий мужчина средних лет вскочил мне навстречу, и лично проводил до кресла. Сам сел в кресло напротив, и участливо спросил:

– Что привело ко мне столь красивую молодую женщину? У вас пожилой спутник жизни?

– Я сама не такая уж молодая. – тихо сказала я. – Мне 39 лет.

– Не верю! – он картинно закрыл глаза рукой. – Не может такого быть!

– Вы не сможете мне помочь? То есть, сначала я хотела бы узнать, что вы вводите пациентам. Ну, хотя бы примерно, без подробностей. А результаты я видела, они впечатляют.

– Хотите стать двадцатилетней? – его тон изменился, стал тихим и сочувственным. – Мы можем попробовать. Только попробовать, без гарантий. Дело в том, что я изобрел особую сыворотку. Разумеется, ее секрет никто и никогда не узнает. Хотя, не скрою, конкуренты из клиник пластической хирургии стараются вовсю. Я кое-что опубликовал в зарубежных журналах, теперь думаю, зря. Словом, если сыворотку молодости колоть от двух недель до месяца, то процессы старения сначала замедляются, а потом поворачивают вспять. Но…

Он помедлил, но затем продолжал:

– Заметнее всего это проявляется тогда, когда эти самые процессы старения зашли достаточно далеко. Если проще сказать – когда человеку за пятьдесят, то уже через пару недель видно, что он помолодел. Он словно скидывает десять – пятнадцать лет.

Причем, это касается не только внешности. Нет, даже биохимические анализы становятся другими. Снижается уровень сахара, холестерина, у женщин прекращается климакс и начинаются критические дни. Простите, если я не то сказал! – внезапно всполошился он. – Я врач, а не дипломат. Но иногда так об этом жалею!

– Ничего, я сама генетик. – слабо улыбнулась я. – Со мной можете не церемониться.

– О, коллега! – обрадовался он. – Тогда вы понимаете, о чем я говорю. Кстати, возможно, мы заочно знакомы? – он вопросительно посмотрел на меня.

– Вероника Нежданова. – я слабо улыбнулась. – Не знаю, читали вы мои публикации или нет.

– Наверняка читал! – с энтузиазмом откликнулся Тихонов. – Я уверен в этом! Но скажите по секрету – вы сами не пробовали заняться проблемой продления молодости?

– Пробовала. – честно призналась я.

– И как успехи? – мне показалось, его тон стал несколько ехидным, но он тут же спохватился. – Не подумайте только, что я иронизирую, упаси Господь! Я искренне интересуюсь достижениями коллег!

– Я пробовала удлинять теломеры. – со вздохом сказала я. – Но они удлиняться не хотят. Можно запретить им делиться, но вы сами понимаете, к чему это приведет. А удлинить их концы, вероятно, просто невозможно.

– Возможно, моя дорогая! – в порыве восторга он вскочил с кресла и пробежался по кабинету. – Я это сделал!

– Но… – я подалась вперед. – Это же сенсация! Десятки ученых сломались на этом. Почему вы молчите, где научные труды, где публикации?

– А зачем? – ученый снова сел в кресло. – Мне не нужен нездоровый интерес. У меня есть клиника, есть возможности для новых исследований. Больше мне ничего не нужно для счастья.

– Но слава, неужели она вас совсем не интересует? А деньги, Нобелевская премия, к примеру?

– Славы мне хватает, про меня известно такому числу людей, что мне иногда становится страшно. И деньги у меня есть, поверьте. – усмехнулся он. – Много, очень много денег. Богатые люди бояться стареть намного больше, чем бедные. Им есть что терять.

Он помолчал, загадочно чему-то улыбаясь. Затем продолжил:

– Итак, про сыворотку. У людей, разменявших шестой десяток, результаты впечатляющие. С ними мы обычно и работаем. Теламеры у них короткие, и мы удлиняем их концы до тех пор, пока все обменные процессы не поворачивают вспять.

А вот у людей среднего возраста таких резких изменений нет. У них достаточно длинные теломеры, и их увеличение на пару микронов ничего кардинально не меняет. То есть если человеку 60 лет, то после нашей сыворотки он начинает выглядеть на 35. Но, если ему 35, то он продолжает выглядеть на свой возраст. Понимаете?

– Да. – растерялась я. – То есть я могу омолодиться максимум на 4 года?

– Именно так, именно! – он обрадовался так, словно я пообещала ему Нобелевскую премию по генетике. – Максимум 4 года. А если учесть, что вы и так выглядите на тридцать лет, то результат не будет заметен вообще.

– Я поняла. – упавшим голосом сказала я. – Двадцатилетней мне не стать.

– Вероника, я сам хотел бы доработать сыворотку. – доверительно сказал Тихонов. – Я хотел бы превращать сорокалетних в двадцатилетних. Но… Почему-то теломеры против. Но я не прекращаю исследований. Возможно, через пару лет все изменится. Вы еще молоды, торопиться некуда. Через пару лет я смогу вам помочь.

Я поблагодарила Тихонова за консультацию и вышла из кабинета. Вот и все, моя хрустальная мечта о молодости разбита вдребезги. Однако, неужели ему на самом деле удалось удлинить теломеры? Почему он скрывает такое открытие? Неужели лишь оттого, что его смущает публичность?

Задумавшись, я медленно шла по длинному коридору, и вдруг остановилась. Навстречу мне в белом халате шел маньяк Саша. Увидев меня, он резким движением откинул челку со лба и, блестя черными глазами, двинулся ко мне. Его взгляд из затравленного постепенно становился блестящим, каким-то масляным, и это вызывало у меня все нарастающий ужас. Я стала медленно пятиться назад, с трудом подавляя желание закричать. Людей вокруг не было видно, но меня слегка успокаивала мысль, что они есть в палатах, да и Тихонов на месте. Тихонов… А вдруг это он послал ко мне Сашу!

Маньяк подошел ко мне почти вплотную и радостно ухмыльнулся. Похоже, его забавлял мой страх.

– Что, нассала в штанишки? – почти дружелюбно спросил он.

До меня стал медленно доходить комизм ситуации. Чего я испугалась средь бела дня, в медцентре, переполненном людьми? Я выпрямилась и холодно спросила:

– Не забыл, что у Алены твое признание?

Его глаза злобно блеснули:

– Признание у Алены, зато у меня вот это. – он покрутил на пальце длинное кольцо из прозрачной лески.

У меня перехватило дыхание. Он же сумасшедший. Что ему стоит придушить меня прямо тут, средь бела дня? Даже если его застанут на месте преступления, ему грозит не тюрьма, а психушка.

Похоже, он чувствовал мой страх, и прямо наслаждался им. Я попыталась собраться с духом. Нельзя показывать свой страх, надо подавить его полностью Чужой страх провоцирует у психопатов агрессию. Они его чувствуют на молекулярном уровне, как собаки, ведь адреналин имеет запах… Я не боюсь этого урода, не боюсь! Он не посмеет мне ничего сделать, в клинике полно народа! Сейчас вот соберусь с силами, оттолкну его и пойду дальше!

Но самовнушение помогало слабо. Руки-ноги не слушались, горло пересохло так, что я не могла даже позвать на помощь. Черные глаза Саши блестели из-под челки, парализуя, леска все быстрее раскручивалась в его тонких пальцах. Не знаю, чем закончилось бы дело, но из комнаты для персонала вышел мужчина средних лет, тоже в белом халате, и направился к нам.

– Девушка, что с вами? На вас лица нет! – удивился он, подойдя к нам. – Саша, это твоя знакомая?

– Пожалуйста, уберите его! – прошептала я. – У него леска в руках.

– Леска? – переспросил мужчина. – Саша, зачем она тебе?

Саша еще раз с ненавистью взглянул мне в глаза, затем отвернулся и быстро пошел в другой конец коридора.

– А что все же случилось? – с тревогой спросил мой спаситель.

– Вы доктор? – прошептала я.

– Нет, санитар. – он встревожился еще больше. – Вам плохо, нужна медпомощь? Тогда я позову доктора!

– Нет-нет, все в порядке. – торопливо ответила я, приходя в себя. – Проводите меня до выхода, пожалуйста!

Мужчина, осторожно придерживая меня за локоток, довел до поста охраны, где уже ждали Алена с Игорем. Увидев мое бледное лицо, Алена воскликнула:

– Ника, что случилось, тебя кто-то обидел?

Я обернулась, но санитар уже поднимался по лестнице, и услышать меня не мог.

– Алена, я потом расскажу. Я Сашу видела. – тихо пробормотала я. Алена побледнела и негромко выругалась, а Игорь тут же заинтересовался, кто такой Саша.

Отвечать ему ни я, ни Алена не стали. В гробовом молчании мы дошли до гостиницы, и Игорь стал напрашиваться к нам на чай.

– А у нас в холодильнике пусто. – растерянно ответила я.

– Вот еда! – гордо сказал Игорь, потряхивая висящей на руке котомкой. Оказалось, пока я беседовала с директором, Алена с Игорем успели зайти в магазинчик по соседству и закупить провизию.

Делать нечего, настырного кавалера пришлось пригласить в номер. Он резво взялся за готовку, сам настрогал огурцы и помидоры в салат, заправил его оливковым маслом, тонко нарезал колбасу и хлеб. Нам с Аленой оставалось только любоваться его точными и красивыми движениями.

– Не упусти такого кадра! – тихо прошептала я, пытаясь улыбнуться. Алена лишь пожала плечами в ответ, но на Игоря посмотрела с интересом.

Вечер прошел в приятной светской беседе. Игорь перестал интересоваться женихом Алены, теперь он вовсю шутил и ухаживал за нами, не позволяя даже самостоятельно достать с тарелки бутерброды.

За окнами давно стемнело, я смертельно устала, но лишь около полуночи нам с Аленой совместными усилиями нам удалось избавиться от кавалера. Он ушел, но пообещал с самого утра зайти за нами. Я быстро разделась и легла в постель, думая, что мгновенно усну. Но сон никак не шел. Что-то беспокоило меня в течение всего вечера. Какое-то смутное воспоминание, только о чем?

Я ворочалась в постели, пока меня не окликнула Алена:

– Ника, ты не спишь? Что с тобой? Тебя так сильно напугал Саша?

– Он хотел меня придушить леской, а так ничего страшного. – ответила я.

– Не сердись. Не надо было тебя отпускать одну, я уже поняла. – виновато откликнулась подруга. – Но не поверишь, я о нем просто забыла, полностью!

– Зато я долго не забуду. – сердито сказала я. – Но неважно. Мне что-то покоя не дает. Словно я что-то очень важное видела или слышала, но не могу вспомнить.

– Ты просто перенервничала сегодня. – успокаивающе сказала Алена. – Спи, теперь я все время буду рядом с тобой.