Текст книги "Гетика"

Этот самый Телеф, сын Геркулеса, рожденный от Авги и сочетанный браком с сестрой Приама[191]191
  По мифу, вследствие брака с Астиохой, сестрой или дочерью Приама, Телеф был втянут зятем в Троянскую войну.


[Закрыть], был высок телом, но еще более ужасен силою. Равняясь собственной доблестью с отцовской мощью, он проявлял сходство с Геркулесом как умом, так и внешним подобием[192]192
  Описание Телефа у Иордана почти дословно соответствует описанию у «Диктиса Критского». В данном случае заметно влияние этого мифического «дневника» Троянской войны, который и в дальнейшем был популярен в Средневековье.


[Закрыть]. Царство его предки называли Мезией[193]193
  Вместо Мизии (Mysia), находящейся в северо-западной части Малой Азии, Иордан называет Мезию («regnum Moesiam appellavere»), что, впрочем, он мог заимствовать у «Диктиса Критского» в латинском переводе IV в. (2, 1): «Telephus ...tum Moesiae imperator erat». (Ср. прим. 188.)


[Закрыть]. Эта провинция имеет с востока устья реки Данубия, с юга – Македонию, с запада – Истрию, с севера – {60} Данубий[194]194
  Мезия – римская (с 6 г. н. э.) провинция, расположенная на правом берегу Дуная от впадения в него Савы до Черного моря и разделявшаяся на Верхнюю и Нижнюю, – определяется в данном месте Иорданом по Орозию (Oros., I, 2, 55), хотя Иордан несколько упрощает перечень пограничных с Мезией областей, приводимый Орозием. Иордан берет только границы с востока (устья Дуная), с юга (Македония), с запада (Истрия), с севера (Дунай); у Орозия же есть еще стороны: юго-восточная (eurus) – Фракия, юго-западная (africus) – Далмация, северо-восточная (circius) – Паннония. Как объем Мезии (вплоть до Истрии!), так и направления, по которым расположены сопредельные с ней области (например, Паннония), даны Орозием, а за ним и Иорданом, ошибочно. Вместе с тем Орозий при описании границ Далмации (Oros., I, 2, 59) указывает, что с запада она имеет Истрию. Таким образом, Далмация оказывается (что правильно) между Верхней Мезией и Истрией.


[Закрыть]. Вышеупомянутый царь вел войну с данайцами, в сражении с которыми он убил Тесандра[195]195
  Не «Тесандр» («Thesandrus dux Graeciae»), а Терсандр («Thersandкos»), вождь греков, приплывших на сорока кораблях для захвата Трои; убит Телефом.


[Закрыть], вождя Греции; когда он враждебно напал на Аякса и преследовал Улисса, лошадь его упала, [запутавшись] в виноградных лозах, и он рухнул, раненный в бедро Ахилловым копьем, отчего долго не мог вылечиться; тем не менее, хотя и раненый, он вытеснил греков из пределов своих владений. Когда Телеф умер, ему наследовал на троне сын его, Еврифил, рожденный от сестры Приама, царя фригов. [Еврифил] участвовал в Троянской войне из-за любви к Касандре[196]196
  Кассандра (Casandra, Cassandra) – красивейшая из дочерей Приама, которую он обещал в жены Еврипилу, сыну Телефа, за помощь в войне против греков.


[Закрыть] и, стремясь оказать помощь родичам и зятю, вскоре по своем появлении там погиб.

{61} Тогда Кир[197]197
  Кир – царь персов (правил в 558—529 гг.), ставший владыкой завоеванного им в годы 550—538 огромного государства, в состав которого входили Персия, Мидия, Лидия, Вавилон; им также были покорены греческие города-государства на западном побережье Черного моря. По Геродоту, Кир пал в войне с массагетами – скифским племенем, обитавшим к северу от реки Яксарта (нын. Сыр-Дарья).


[Закрыть], царь персов, после большого промежутка, почти после 630 лет, во времена (по свидетельству Помпея Трога) царицы гетов Томиры[198]198
  В обстоятельном рассказе о походе Кира в закаспийские степи, к северо-востоку от Ирана, во владения царицы Томиры (Τόμυρι), Геродот (Hist., I, 205—214) называет последнюю царицей массагетов. У ряда других авторов (Диодор, Лукиан, Юстин, Аммиан Марцеллин, Орозий) она названа царицей скифов. Иордан воспринял знаменитый рассказ Геродота в передаче Помпея Tpora («Pompeio Trogo testante») и назвал Томиру царицей гетов (массагетов). Эпизод с Томирой, победившей могущественного Кира (Кир был убит в 529 г.), нужен Иордану для того, чтобы тенденциозно подчеркнуть древность гетско-готской истории. «Геты со своей царицей», говорит он, победили Кира, и тогда «готское племя впервые увидело шелковые шатры» («primum Gothorum gens sirica vidit tentoria»). Чтобы связать царицу Томиру с гетами и готами, пребывавшими некоторое время в Нижней Мезии, Иордан сделал Томиру к тому же и основательницей города Том, или Томиды (Thomis), на западном побережье Черного моря, фонетически сблизив имя Томиры с названием Томы.


[Закрыть], пошел на нее гибельной войной. Возгордившись победами в Азии, он стремился подчинить себе гетов, у которых, как мы сказали, царицей была Томира. Хотя она и могла бы запереть путь Киру рекою Араксом[199]199
  Аракс (Abraxes, Araxes) в данном случае не Аракс в Закавказье, а Аму-Дарья, древний Окс (Oxus).


[Закрыть], но допустила его переправу, предпочитая победить его оружием, чем теснить его, [пользуясь] благоприятными {62} свойствами местности. Так и произошло. Когда Кир пришел, то первая удача далась парфянам[200]200
  Иордан в данном случае назвал персов парфянами.


[Закрыть] и настолько, что они убили и сына Томиры, и большую часть ее войска. Но война возобновилась, и геты со своей царицей покорили и истребили побежденных парфян, а также захватили у них богатую добычу; тогда-то готское племя впервые увидало шелковые шатры.

Тогда царица Томира, усилившись благодаря победе и огромной, захваченной у врагов добыче, пошла в ту часть Мезии, которая, восприняв имя от Великой Скифии, ныне называется Малой Скифией[201]201
  «Великую Скифию» Иордан описал очень тщательно (Get., §§ 30– 37), причем он говорит не о Скифии, очерченной Геродотом (αρχαίιη Σκυθική, старой Скифии, не заходившей восточнее Дона), а о Скифии гораздо более обширной, растянутой в северную Азию и чуть ли не доходившей до «Восточного Океана» (так по Страбону; Иордан же склонялся к мнению Птолемея, по которому за восточными пределами Скифии лежала еще страна серов – Серика). Малая Скифия была известной Иордану страной. Она называлась так и в его время (nunc); в ней он, по-видимому, жил, когда был нотарием Гунтигиса (Ibid., §§ 265—266). Однако, описания этой области он, к сожалению, не оставил, быть может, потому, что для него самого она была очень ясна и близка. Страбон наиболее подробно рассказал о Малой Скифии, которая, по его словам, не всегда находилась южнее низовьев Дуная. Именем μικρα Σκυθία назывались земли тавров (в Крыму), за исключением владений Боспорского царства, и земли западнее перешейка Таврического полуострова, вплоть до Борисфена (Geogr., VII, 311). Но когда скифы (примерно в V в до н. э.) перешли реку Тиру (Днестр) и Истр и расселились на равнинах нынешней Добруджи, то эта область подобно той, из которой они пришли, стала называться «Малой Скифией». Ниже (Ibid., VII, 318) Страбон еще раз упоминает это название, говоря о болотах (τα έλη) Малой Скифии, «той именно, которая находится по сю сторону Истра» (εντος ’Ίστρου). Область Малой Скифии (нын. Добруджа) входила в состав римской провинции Нижней Мезии; в первые годы правления Диоклетиана (284—305) в результате реформы административного деления империи она была выделена в особую провинцию с именем «Scythia minor» (Малая Скифия).


[Закрыть], и там на мезийском берегу Понта построила город Томы[202]202
  Город Томы («Thomes civitas») – около нын. Констанцы, на западном побережье Черного моря. Иордан употребляет это название города то в форме множ. ч. «Thomi» (Rom., § 221), то в несклоняемой форме «Thomes», получившейся, по-видимому, из творит, пад. множ. ч. «Thomis» и превратившейся затем в слово женск. рода ед. ч. На греческих надписях употребляется Τόμοι; у Овидия – Tomis(-idis). Томы знамениты как место ссылки и смерти Овидия, который провел там в изгнании последние годы жизни (с 8 по 18 г. н. э.) Пустынная местность, непривычный для италийца климат, ледяной покров Дуная и морозы, опасность от набегов варваров, окружение из гетов, сарматов и бессов, звучание чуждой речи – все это нашло отражение в стихах Овидия («Tristia» и «Epistolae»). В них поэт говорит о «Томитанской области», о «Томитанской земле» на гетском берегу, на сарматском побережье, о «томитах», которых он любит, но места которых ненавидит («Tomitae, quos ego. cum loca sim vestra perosus, amo», – Ovid. Epist., IV, 14, 23—24). Писатель середины V в. Созомен так описал современный ему город Томис: «столица там [в Малой Скифии] Томис, большой город и богатый приморский порт по левой стороне для входящего в Евксинский Понт» (Soz. Hist. eccl, VI, 21).


[Закрыть], [назвав его] по своему имени.

{63} Затем Дарий[203]203
  Дарий I, сын Гистаспа из рода Ахеменидов (522—486), совершил грандиозный поход на скифов около 514 г. до н. э. Он перевел войско сначала через Босфор по мосту из тесно составленных кораблей, затем через Истр, также по наведенному из речных судов мосту. Во Фракии Дарий воевал с гетами, которые оказали персидскому завоевателю решительное сопротивление. Дальнейшие военные действия против скифов пресеклись из-за недостатка воды и из-за трудностей войны с неуловимой скифской конницей. В результате Дарий, несмотря на свое огромное войско, принужден был отступить к Истру, не добившись никаких побед; поход его не удался. Основным источником, который содержит повествование о скифском походе Дария, является, как известно, Геродот. Но Иордан, включивший экскурс о Дарии для того, чтобы показать, как готы (в изображении Иордана тождественные гетам) противостояли могущественному персидскому царю, пользовался сведениями либо непосредственно из труда Помпея Трога (это утверждает сам Иордан в рассказе о войне между Киром и царицей Томирой), либо из труда Орозия (Oros., II, 8), построенного на сочинении Юстина, эпитоматора Помпея Трога (ср. прим. 152).


[Закрыть], царь персов, сын Гистаспа, пожелал сочетаться браком с дочерью Антира[204]204
  Антир («Antyrus rex Gothorum»), у Орозия – «Antyro regi Scytharum» (Oros., Π, 8, 4) – искаженное имя ’Ιδάνθυρσος (так у Геродота, – Hist., IV, 76, 6).


[Закрыть], короля готов; просил он этого и в то же время опасался, как бы не отклонили они его пожелания. Готы, презрев родство с ним, оставили его посольство ни с чем. Отвергнутый, он воспламенился обидой и выставил против готов войско из 700 тысяч вооруженных воинов; он стремился отомстить за свой позор общественным бедствием. Чуть ли не от Халкедона[205]205
  Халкедон (Chalcedona, Χαλκηδών: правильнее Calchedon, Καλκηδών) – город в малоазийской провинции Вифинии, на берегу Босфора, против Византия (впоследствии Константинополя).


[Закрыть] до самого Византия[206]206
  Византий (Bizantium, Byzantium, Βυζάντιον) – город в провинции Фракии, на берегу Босфора; на месте Византия возник в IV в. Константинополь.


[Закрыть] он поставил рядами свои корабли подобно мостам и, тесно сдвинув их, перешел во Фракию и Мезию; тем же способом он опять построил мост на Данубии и, [проведя] два полных месяца в утомительной войне, потерял в Тапах[207]207
  Тапы, Tapae – может быть, древняя Сингидава, нын. Дева, на р. Муреш (Марош). Дева лежит на пути из венгерского города Арада в горную область Семиградья. В § 74 Иордан еще раз говорит о горном проходе в Тапах через который, – и еще через один, именуемый Боуты (Boutae), – можно было проникнуть в древнюю Дакию. Очевидно, и Боуты, и Тапы были известными горными перевалами, которыми пользовались путники, шедшие с запада или с юга в область, охваченную, по выражению Иордана, венцом или «короной» гор.


[Закрыть] восемь тысяч воинов; тогда, опасаясь, как бы мост через Данубий не оказался занятым его противником, он быстрым бегом отступил во Фракию, полагая, что для него не было бы безопасно помедлить хоть немного даже в Мизии.

{64} После смерти Дария снова сын его Ксеркс[208]208
  Ксеркс I (486—465), сын Дария, перевел войска в 481 г. через Геллеспонт и направил к берегам Греции большой флот. Обычный источник Иордана Орозий (Oros., II, 9—10), подробно сообщает о походе Ксеркса на Грецию, но Иордан, не смущаясь этим, пишет, – весь во власти своей тенденциозной идеи связать судьбы готов с самыми древними временами и выставить их удачливыми победителями самых сильных противников, – что Ксеркс «пошел на готов войной».


[Закрыть], считая себя [обязанным] отомстить за нанесенные отцу оскорбления, пошел на готов войной с 700 тысячами своих и 300 тысячами союзных воинов, с 200 ростральными кораблями и 3 тысячами грузовых судов. Но он {65} не посмел даже попробовать сразиться, уже побежденный их [готов] 65 мужеством и твердостью. Как пришел, так и ушел он со всей своей силой без всякого сражения. Филипп[209]209
  Филипп II Македонский (359—336). Иордан сразу же показывает, почему в его изложении ему нужен знаменитый македонский царь, отец Александра Македонского. Во-первых, Филипп породнился с гетским («готским») царем, взяв его дочь в жены (см. два следующих примечания); во-вторых, Филипп не сумел взять город Одесс или Одисс (нын. Варна), подчиненный гетам («готам»). И в этом случае Иордан подчеркивает древность истории готов, основываясь на якобы твердо установленном тождестве готов с гетами.


[Закрыть] же, отец Александра Великого, связав себя дружбой с готами, принял в жены Медопу[210]210
  Медопа (Medopa, правильнее Meda) – дочь, конечно, не готского, а гетского (фракийского) царя Котеласа, на которой, по преданию, женился Филипп Македонский.


[Закрыть], дочь короля Гудилы[211]211
  Гудила (Gudila) – искаженное имя гетского (фракийского) царя Котеласа (Kothelas, Κοθήλας). Иордану важно, раз уж он положил в основу истории готов историю гетов, подчеркнуть связь «готов» со знаменитым македонским царем.


[Закрыть], с целью укрепления Македонского царства через такое родство.

В то время, как сообщает историк Дион[212]212
  О Дионе Хризостоме см. прим. 129.


[Закрыть], Филипп страдал от недостатка денег и решил при помощи строевого войска опустошить город Одисс[213]213
  Одисс, Одесс (Odyssitana civitas, Odessus) – город в Нижней Мезии, на западном берегу Черного моря (нын. Варна). Интересно, что название Варна встречается уже в «Хронографии» Феофана (см. изд. de Boor'a, стр. 359). Об истории одного из самых значительных городов морского побережья Балканского полуострова (Одесс—Варна, Томы, Гераклея—Перинф, Селимврия) см. доклад В. Волкова на XI Международном Конгрессе византинистов в 1958 г. (V. Velkov. Das Schicksal einer frühbyzantinischen Stadt zur Zeit der Völkerwanderung. – Akten des XI. Internationalen Byzantinisten kongresses, München, 1958. Hrsg. von Fr. Dolger und H.-G. Beck. München, 1960, S. 654—659).


[Закрыть] в Мезии, который, будучи в соседстве с городом Томы[214]214
  О Томах см. прим. 202.


[Закрыть], подчинился готам. Поэтому готские жрецы – те самые, которые назывались праведными, – сразу же распахнув врата, вышли навстречу с кифарами и в светлых одеждах, [обращаясь] с пением молящими голосами к богам отцов, чтобы они были к ним милостивы и отогнали македонян.

Македоняне, увидев их, так уверенно к ним приближающихся, остолбенели, и тогда, если можно так сказать, – безоружные привели в ужас вооруженных. Немедленно распустив войско, которое они построили для нападения, [македоняне] не только воздержались от разрушения города, но вернули и тех людей, которые, находясь вне [города], были захвачены в порядке войны; затем они заключили союз и возвратились в свою землю.

Вспомнив это вероломство спустя много времени, славный вождь {66} готов Ситалк[215]215
  Ситалк (Sithalcus, Σιτάλκης) – один из первых вождей во фракийском царстве одрисов, простиравшемся от Мраморного моря до Дуная, до границ со Скифией. Одрисы – фракийское племя, встречающееся в источниках впервые в связи с походом Дария на скифов в 514 г. до н. э. Геродот (Hist., IV, 80) отметил, что одрисы с царем Ситалком и скифы с царем Ариапейтом были в союзе, скрепленном браком скифского царя с сестрой царя фракийского. В 432 г., когда афиняне готовились к войне с царем македонским Пердиккой II, они заключили союз с Ситалком, который, собрав к 429 г. до н. э. огромное войско, повел его в Македонию, опустошил ее области и поверг в ужас даже греков, живших южнее Фермопил. Грозный поход не принес, однако, особых результатов, так как ближайший советник Ситалка и будущий его преемник Зевта, сын Спарадока (см. прим. 126), убедил его покинуть Македонию и примириться с Пердиккой. Весь рассказ о македонском походе фракийского царя Ситалка в 429 г. передан Фукидидом (кн. II), хорошо осведомленным о ходе фракийских событий. Иордан спутал сведения, полученные им, несомненно, косвенным путем: назвал Ситалка «славным вождем Готов» («egregius Gothorum ductor»), неправильно заявил, что Ситалк пошел войной на афинян (царем которых Иордан ошибочно считал Пердикку Македонского). Кроме того, во время похода царя Ситалка не было крупного сражения, о котором говорит Иордан исключительно для того, чтобы подчеркнуть победу «готов». Ситалк погиб в 424 г. до н. э. В борьбе с трибаллами.


[Закрыть] собрал 150 тысяч мужей и напал войною на афинян, [двинувшись] против Пердикки[216]216
  Иордан спутал двух лиц по имени Пердикка: Пердикку II – македонского царя (455—413), противника фракийского царя Ситалка (ср. предыдущее примечание), и Пердикку – друга и сподвижника Александра Македонского. Этот Пердикка был убит восставшими солдатами в 321 г. до н. э. в Египте.


[Закрыть], царя македонян, которого Александр, после того как благодаря козням прислужника испил в Вавилонии свою гибель[217]217
  Александр Македонский скоропостижно умер в Вавилоне в 323 г. до н. э. Известно, что Александр перед кончиной вручил Пердикке перстень с государственной печатью, чем передал ему неограниченную власть. Некоторое время Пердикка и пользовался этой властью, несмотря на всевозможные осложнения, связанные с престолонаследием после смерти Александра.


[Закрыть], оставил своим преемником на основе наследственного права в государстве Афинском. Завязав большое сражение с этим [царем], готы оказались победителями. Так за вред, который македоняне некогда нанесли в Мезии, готы, распространившись по Греции, опустошили всю Македонию.

{67} Затем, в царствование у готов Бурвисты[218]218
  Бурвиста – вождь гетов в I в. до н. э. Иордан мало осветил эту выдающуюся фигуру придунайского варварского мира; он говорит о Бурвисте, короле готов, только в связи с Дикинеем (см. прим. 127), чтобы остановиться на деятельности последнего. Наиболее подробные сведения о Бурвисте записал Страбон (Geogr., VII, 11). Он сообщает, что за немногие годы гет Бурвиста создал «великую державу» (μεγάλην αρχήν κατεστησατο) и «покорил гетам большинство соседей». «Он был страшен даже римлянам, так как дерзко переходил Истр, ограбляя Фракию до Македонии и Иллирии; он разорил кельтов, смешанных с фракийцами и иллирийцами, бойев же до конца смел с земли». Иначе говоря, Бурвиста создал военно-племенной союз гето-дакийских племен, подчинив еще фракийцев и иллирийцев и объединив под своей властью огромные территории. Основу составили земли гетов (по нижнему Дунаю: «живущих у Понта, более к востоку», как указывает Страбон, – Ibid., VII, 3, 12) и даков (по среднему Дунаю: «в противоположной стороне, по направлению к Германии и истокам Истра», как считает тот же автор). Сфера влияния Бурвисты и связи его племенного объединения заходили гораздо дальше: они охватили области бастарнов к северу от даков и область бойев к северо-западу; они распространились на юг, за Дунай, во Фракию и на запад, в иллирийские земли. По современному определению, держава (αρχή) Бурвисты включала Молдавию, Румынию, Болгарию, часть Западной Украины, Буковину, Венгрию и Чехию (см.: М. А. Тиханова, Роль западного Причерноморья в сложении культуры Поднестровья, – КСИ– ИМК, вып. 8, 1940, стр. 67). Союз Бурвисты существовал только при его жизни. По словам Страбона (Geogr., VII, 3, 11), Бурвиста «погиб низвергнутый, так как некоторые восстали против него», раньше даже чем римляне двинули против него свои войска. Преемники Бурвисты разделили подвластные ему земли, его «державу», на несколько частей, и союз распался. Подобным союзу Бурвисты был и позднейший военно-племенной союз в Дакии под предводительством Декебала. Сопротивление Декебала Риму было упорным; его ослабили войны с императором Домицианом (в 86—88 гг.) и сломили войны с императором Траяном, который перешел на левый берег Дуная, разрушил крупный дакийский город Сармицегетузу (к северу от ущелья «Железные ворота» на Дунае) и превратил в 107 г. Дакию в римскую провинцию.


[Закрыть], пришел в Готию Дикиней[219]219
  Дикиней (Dicineus) – верховный жрец и помощник вождя гето-дакийского военно-племенного союза Бурвисты. (Подробнее о Дикинее см. прим. 127.)


[Закрыть] в те времена, когда верховенством в Риме завладел Сулла[220]220
  Люций Корнелий Сулла, консул в 88 г. до н. э., полководец и диктатор (ум. в 78 г.), упомянут Иорданом лишь для определения времени Дикинея и Бурвисты.


[Закрыть]. Бурвиста принял этого Дикинея и дал ему чуть ли не царскую власть; по его совету готы разорили земли германцев, те самые земли, {68} которые ныне занимают франки. Цезарь[221]221
  Юлий Цезарь (102—44 гг.) упомянут Иорданом в связи с тем, что фракийцы принимали участие в борьбе между Цезарем и Помпеем на стороне последнего; об их вождях – Котисе и Расциполисе – Цезарь упоминает в своем произведении «О гражданской войне» (Bell. civ., III, 4).


[Закрыть] же, первый из всех присвоивший себе [императорскую] власть над Римом, подчинивший своему господству почти весь мир и покоривший чуть ли не все царства, вплоть до того, что и вне нашего [земного] круга занял острова[222]222
  Имеется в виду описанная Иорданом в начале его произведения Британия. (Ср. прим. 22.)


[Закрыть], расположенные в лоне океана, а тех, кто даже и слухом не слыхал имени римлян, сделал плательщиками дани этим самым римлянам, – Цезарь не смог, тем не менее, покорить готов, несмотря на частые попытки. И когда Гай Тиберий[223]223
  Тиберий – римский император (14—37 гг. н. э.).


[Закрыть], уже третий, правит {69} римлянами, готы все еще твердо сидят, невредимые, в своем государстве.

Им было и спасительно, и удобно, и желательно приводить в исполнение все, что бы ни приказал им Дикиней, их советник, потому что они считали это заслуживающим всяческого домогательства и полезным. Он же заметив, что души их во всем ему повинуются и что они обладают природным умом, обучил их почти всей философии[224]224
  Философия здесь понимается как весь известный круг знаний, наука вообще, опирающаяся во времена Иордана на дисциплины, разработанные Аристотелем и его последователями. Еще по Аристотелю философия в широком смысле обозначала науку. Обычно философия содержала три отдела: физику – учение о природе, этику – учение о морали, логику – учение о мышлении и о выражении мыслей. Иордан и перечисляет непосредственно за указанием на философию ее главнейшие отделы: 1) этику, посредством которой Дикиней «обуздал варварские нравы» гетов; 2) физику, относительно которой сказано лишь, что посредством ее Дикиней «заставил их жить naturaliter», т. е. в соответствии с природой; 3) логику, посредством которой он сообщил им искусство рассуждать, сделал их «сведущими в рассуждении».


[Закрыть], а он был в этом деле опытный учитель. Наставляя их в этике, он обуздал [их] варварские нравы; преподавая физику, он заставил их жить в соответствии с природой, по собственным законам, которые, будучи записаны, и до сих пор зовутся «белагины»[225]225
  Белагины («belagines») были, по Иордану, древними законами готов. Вызывает сомнение указание Иордана на «писаные» законы столь отдаленных времен. Либо он ошибается, так как запись обычаев впервые была произведена у везеготов только при короле Еврихе (466—485), либо он говорит о древней устной традиции этих обычаев, которые были позднее зафиксированы записью. Готское слово «белагины», belagines, которым в VI в. назывались записанные на готском языке древние законы, Як. Гримм переводит как «Satzung» – «постановление», «узаконение» (Jac. Grimm, Über Jornandes und die Geten, S. 228).


[Закрыть]; обучая логике, он сделал их превыше остальных народов сведущими в (искусстве] рассуждения; показывая практику[226]226
  Практика (practica) – область познаний, относящихся к деятельности, а не к умозрению. Под «практикой», т. е. практической философией, надо подразумевать моральную философию. Иордан раскрывает содержание «практики» как уменье «жить в добродеянии» («in bonis actibus conversare»).


[Закрыть], он убедил их жить в добродеянии; открывая теоретику[227]227
  Теоретика (theoretica) – область познаний, относящихся к умозрению, к отвлеченным наукам. В теоретику входят, по тексту Иордана, всевозможные астрономические познания о знаках зодиака, о фазах Луны, о размерах Солнца, о движении звезд. Все относящееся к науке о небе в сочинениях авторов VI в. и предшествующих веков базировалось на обобщающих астрономических трудах Птолемея (ум. во второй половине II в. н. э.)


[Закрыть], научил созерцать двенадцать знаков[228]228
  Двенадцать знаков – так называемые двенадцать знаков зодиака (от κύκλος ζωδιακός – круг с изображениями животных, или круг с зодиями, от το ζωον «животное» и το ζώδιον «зверек» или в общем смысле рисунок, узор), обозначающих созвездия, расположенные по кругу (эклиптике), проходимому Солнцем в течение года. Созвездий было двенадцать, и они приблизительно соответствовали двенадцати месяцам. Круг начинался с весеннего равноденствия, когда Солнце вступало в знак овна. Это знаменовало начало весны. Месяцы делились, как принято и теперь, на четыре группы: март (овен), апрель (телец), май (близнецы) соответствовали весне; июнь (рак), июль (лев), август (дева) – лету; сентябрь (весы), октябрь (скорпион), ноябрь (стрелец) – осени; декабрь (козерог), январь (водолей), февраль (рыбы) – зиме. Знание знаков зодиака считалось в средние века необходимым для сельскохозяйственных работ; схемой зодиака пользовались для обозначения времен года и всевозможных сроков.


[Закрыть] и бег через них планет[229]229
  «Бег планет» («planetarum cursus») относится в сочинении Иордана к пяти известным с глубокой древности планетам – Меркурию, Венере, Марсу, Юпитеру и Сатурну. В астрономических трудах Птолемея (объединенных в одном собрании, носящем название «Альмагест») рассматривались следующие явления, связанные с небесными телами: движение Солнца и Луны, сфера неподвижных звезд, движение пяти планет. Однако, словом «астрономия» Иордан определяет не науку, а звездное небо вообще, так как он говорит о созерцании «бега планет», а также о созерцании «всей астрономии».


[Закрыть], а также всю астрономию; он объяснил и то, каким образом лунный диск[230]230
  Лунный диск (lunaris orbis). Здесь имеются в виду фазы Луны, т. е. последовательное увеличение («augmentum») видимой части лунного диска от новолуния к полнолунию и уменьшение («detrimentum») через последнюю четверть к новолунию. Птолемею было известно, что фазы Луны изменяются в зависимости от относительного расположения Луны, Солнца и Земли.


[Закрыть] испытывает увеличение или претерпевает ущерб, и показал, насколько огненный солнечный шар превосходит размерами земной круг[231]231
  В словах Иордана о соотношении размеров «солнечного шара» («globus») и «земного круга» («orbis») намечена интересная для раннего средневековья мысль об относительных размерах Солнца и Земли и о большей величине Солнца (Земли?) по сравнению с Землей (Солнцем?). Как известно, шарообразность Земли была установлена еще Пифагором и доказана Аристотелем, а вопрос о величинах небесных тел рассматривался в III в. до н. э. греческими учеными александрийской школы Аристархом и Эратосфеном (см., например: В. В. Тарн, Эллинистическая цивилизация. М., 1949). Идеи и открытия античности могли дойти до людей V—VI вв. в Италии через ученых крупных культурных центров Восточной Римской империи, однако неясно, были ли они достаточно осознаны в италийской и особенно в готской среде времен Кассиодора и Иордана, если учесть, что вопрос об относительных размерах Земли и Солнца был глубоко разработан только через тысячу с лишним лет (Галилей, Кеплер, Тихо Браге). Следует отметить, что в своей примечательной для истории науки фразе о соотношении размеров Земли и Солнца Иордан, к сожалению, неясно распределил падежи обоих существительных: «globus» и «orbis». Является ли «solis globus», взятый Иорданом в винительном падеже, дополнением к глаголу «excedere», «превосходить», или же подлежащим всего предложения? (Во всем предложении нет слова в именительном падеже.) Изредка случается, что вместо именительного Иордан ставит винительный падеж (Get, § 114 «erat... illis... a meridie Histrum»; § 75 «quem costas... intexunt»; § 244 «orientalem Imperium Ostrogothas, hesperium Vesegothae vastarent» и несколько других мест). Если это так и в предложении о Солнце и Земле, то «solis globus» (в винительном падеже!) есть подлежащее, и, следовательно, речь идет о превосходстве Солнца по величине над Землей. Нельзя не указать, что в некоторых рукописях (Оттобонианский список Χ в. и Бреславльский – XI в.) «solis globus igneus» стоит как раз в именительном падеже. Если принять «globus» за подлежащее, то «terreno orbe» приходится считать в дательном падеже (в трех рукописях стоит именно «terreno orbi», а в других трех – «terrenum orbem, terrae orbem», т. е. винительный падеж), неловко связанном с глаголом «excedere». Кроме только что изложенного понимания «падежей» Иордана, возможно и это проще всего – предположить данный им глагол «excedat» в неопределенном наклонении и, получив таким образом accusativus cum infinitivo, счесть «solis globum» опять-таки за подлежащее. Тем не менее в обоих изложенных выше объяснениях грамматической стороны разбираемой фразы Иордана есть, конечно, некоторая натяжка, хотя известно, что автор зачастую как бы сжимает свои предложения, и потому они получаются неясными. Ввиду этого вопрос о размерах Солнца и Земли, быть может, решался и иначе – в смысле превосходства Земли по величине над Солнцем. Такой смысл подсказывается творительным падежом «terreno orbe», благодаря которому представляется, что автор хотел сказать, насколько «земным кругом» превзойден по величине солнечный шар, т. е. при данном толковании подлежащим надо считать «terrenus orbis», который в сознании автора из творительного падежа перешел в именительный, чтобы сочетаться с глаголом «excedat».


[Закрыть], и изложил, под какими именами и под какими знаками на небосводе[232]232
  Выражение «polus coeli» в значении «небосвод» чаще употреблялось в поэтической речи. Обычно же и греч. о πόλος и лат. «polus» понимались в значении оконечности земной оси, как полюс в современном смысле слова.


[Закрыть], все более и более склоняясь, низвергаются в своем падении с востока на запад 346 звезд[233]233
  Число 346 звезд взято из знаменитого звездного каталога Птолемея, помещенного в VIII книге «Альмагеста»; причем разумеются 346 звезд в зодиакальных созвездиях северного полушария неба. Под именами («quibus nominibus») надо понимать не названия 346 звезд, а названия созвездий, входящих в полосу зодиака; под знаками («quibus signis») – знаки зодиака.


[Закрыть].

{70}Каково же было, спрашиваю я, удовольствие, когда отважнейшие мужи, имея маленькую передышку от военных дел, впитывали философские учения?[234]234
  В последующем перечислении подтверждается, что под «философией» (см. прим. 244) понималась так называемая сумма знаний: о «положении неба» («coeli positio»), т. е. о расположении светил над горизонтом в разные времена года, о «природе трав и кустарников» («herbarum fruticumque natura»); о «приросте и ущербе луны» («lunae commoda incommodaque»); о «работе солнца» («solis labores»); о «вращении небосвода» («rotatus coeli»),


[Закрыть] И ты мог видеть, как один исследует положение неба, а другой – природу трав и кустарников; этот наблюдает прирост и ущерб луны, а тот – работу солнца[235]235
  «Работа солнца» («solis labores») – видимое годичное движение Солнца по знакам зодиака и вся сопутствующая ему годичная смена климатических явлений, наблюдаемых на Земле.


[Закрыть] и то, как подхваченные вращением небосводы приводят обратно на западную сторону те [светила], которые спешат идти к восточной, получив отдых по установленному закону[236]236
  Речь идет о суточном движении звезд, которые автор представляет себе как бы прикрепленными к сфере неподвижных.


[Закрыть].

{71} Передав готам из своих знаний все это и многое другое, Дикиней прославился у них как чудодей и повелевал не только меньшими, но даже королями. Выбрал он тогда из них благороднейших и благоразумнейших мужей и, научив их теологии, убедил их почитать некоторых богов и святилища и сделал их жрецами, придав им название {72} «пиллеатов» оттого, я думаю, что они совершали жертвоприношения, покрывая головы тиарами, которые иначе мы зовем «войлочными шапками»[237]237
  Войлочный колпак, войлочная шапка (pilleus, pilleum) – головной убор в римском быту; надевался на празднествах, на пирах, на театральных представлениях людьми свободного состояния. Подобная шапка служила признаком свободы, поэтому ее носили и вольноотпущенники. Известно выражение «ad pileum vocare», «призывать к пилею», как символу свободы, призывать рабов к оружию, к восстанию за свободу. Замечательны слова Светония (в биографии Нерона, гл. 57) о том, как смерть Нерона вызвала столь необыкновенную радость, что народ (в знак освобождения от тирании) надел войлочные шапки («plebs pileata») и двигался в таком виде по всем улицам Рима. Интересно, что греческим словом ο πίλος обозначали (кроме войлока) войлочную шапку как головной убор варваров. Латинское слово «pilus» значит волос на теле человека или животного; в связи с этим находится противопоставление людей, одетых в войлочные шапки – шапки из шерсти, людям, головы которых покрыты лишь их волосами («capillus» – «волос на голове»; см. следующее примечание).


[Закрыть]; остальной же народ он приказал называть «простоволосыми»[238]238
  «Capillati» (от «capillus» – «волос на голове») – «люди с непокрытыми головами», «простоволосые», в противоположность пиллеатам, имеющим на голове войлочные, шерстяные шапки. Оба термина – «pilleati» и «capillati» – отмечают социальное различие: первый относится к представителям привилегированного класса, второй – к рядовым членам племени. Но в термине «capillatus» едва ли кроется значение «несвободный». В отношении варваров это определение указывает на их длинные, неподстриженные волосы. В VI в. термином «capillati» обозначались люди варварского происхождения в противоположность «римлянам» и «провинциалам» (т. е. римским администраторам, жившим вместе с варварами в провинциях). В таком смысле можно понимать обращение (adressum) одной из грамот Теодериха: «Universis provincialibus et capillatis, defensoribus et curialibus Siscia vel Savia consistentibus Theodericus rex» (Variae, IV, 49).


[Закрыть]. Это имя и приняли готы в большинстве своем, и до сего дня они поминают его в своих песнопениях.

{73} После смерти Дикинея почти таким же почитанием пользовался {74}у них Комозик[239]239
  Комозик – преемник Дикинея. (См. прим. 127 о Дикинее.)


[Закрыть], потому что не был он неравен тому в искусстве. Он был у них и королем, и первосвященником по причине своей учености; и судил он народ с высшей справедливостью. После того как и этот ушел от человеческих дел, воцарился над готами король Корилл[240]240
  Корилл (Coryllos), по-видимому, то же, что и Scorylo. Скорилон был вождем даков («dux Dacorum»), т. е. гетов в I в. до н. э., но Иордан называет его «королем готов» («rex Gothorum»). Ввиду того что в I в. до н. э. наиболее крупным вождем гето-дакийского союза, охватывавшего и Дакию, был известный Бурвиста (см. прим. 218), Корилл (или Скорилон) являлся, по всей вероятности, вождем некоторых дакийских племен, входивших в состав союза племен, возглавленного Бурвистой. Впрочем, не удается определить, на какие именно годы падают указанные Иорданом сорок лет правления Корилла-Скорилона. Может быть, они предшествовали годам возвышения Бурвисты.


[Закрыть], и он правил своим племенем в Дакии в течение сорока лет. Я имею в виду древнюю Дакию[241]241
  Под «древней Дакией» («Dacia antiqua») Иордан подразумевал римскую провинцию, расположенную к северу от нижнего Дуная. Ее западная граница проходила восточнее течения реки Тиссы, северная определялась Карпатами, восточная – течением Днестра и побережьем Черного моря, а южная – Дунаем, от впадения в него Тиссы и до его дельты. Завоеванная Траяном в 107 г. н. э. провинция Дакия была при Адриане разделена на две части – Верхнюю Дакию и Нижнюю Дакию (соответственно течению Дуная). В 271 г. император Аврелиан оставил Дакию готам и создал новую небольшую провинцию на правом берегу Дуная под названием «Прибрежная Дакия» («Dacia Ripensis»); она находилась между Нижней и Верхней Мезией и имела центром город Ратиарию. У биографа Аврелиана в серии «Писатели истории Августов» отмечено, что провинция, завоеванная в результате походов Траяна, была оставлена Аврелианом, затем им была создана новая провинция – правобережная Дакия (SHA Aur., 39): «Когда Аврелиан увидел, что Иллирик опустошен и Мезия разорена, он, сняв войско и провинциалов (т. е. римскую провинциальную администрацию], покинул Задунайскую Дакию („Transdanuvinam Daciam“), потеряв надежду удержать эту провинцию. Приведенных оттуда людей он поместил в Мезии и назвал „своей Дакией“ („suam Daciam“) то, что теперь разделяет обе Мезии. В конце IV в. эти же сведения привел в „Бревиарии римской истории“ Евтропий (Eutrop., IX, 15, 1). Он тщательно определил новую Дакию, расположенную, как он писал, „in media Moesia“: „ту, что теперь разделяет обе Мезии и находится на правом берегу Дуная, соответственно его течению в море, тогда как раньше она находилась на левом берегу“ („est dextra Danuvio in mare fluenti, cum antea fuerit in laeva“) В IV—V вв. различалась еще Внутренняя, или Средиземная, Дакия (Dacia interior или mediterranea) – между Верхней Мезией, Прибрежной Дакией, Нижней Мезией, Фракией и Дарданией. Орозий (V в.) уже не описывает особо Дакии в I книге „Историй“; он говорит только о землях, которые находятся между Дунаем – границей варварского мира – и „Нашим“, т. е. Средиземным морем. К ним он относит Мезию, Фракию, Македонию, Ахайю, Далмацию и Паннонию с Нориком и Рэцией (Oros., I, 2, 54—60). О Дакии же, утерянной Римом в 271 г., он кратко сообщает: „Dacia ubi et Gothia“ (Ibid., I, 2, 53). Таким образом, Орозий называет древнюю землю даков (гетов) „Готией“ („Гетией“) лишь по признаку смены населения. Не то делает Иордан. Не указав, что владения державы Бурвисты охватывали (или даже имели в центре) Дакию, Иордан называет ее в связи с именем Корилла, дакийского (гетского) вождя I в. до н. э. Поэтому ему и приходится объяснить, что собой представляла та Дакия, которую он называет „древней“, а именно Дакия интересующих его гетов (якобы предков готов), ставшая затем, в начале II в. н. э., римской провинцией на левом берегу Дуная. Ниже он именует описанную им Дакию гетов (впоследствии римскую провинцию Дакию) „Готией“ („haec Gothia, quem Daciam appellavere maiores“) и делает это, как все, что касается гетов, тенденциозно, изображая их как непосредственных исторических предков готов. Поводом к созданию ложной последовательности: геты – готы послужил, быть может, факт обладания Дакией сначала гетами, а с середины III в. н. э. – готами, когда исконно гето-дакийскую землю можно было назвать „Готией“. Дакия, занятая в V—VI вв. гепидами, названа Иорданом „Гепидией“ („quae nunc Gepidia dictur“). Таким образом, область, очерченная Иорданом довольно четкими границами (вдоль Тиссы – по Карпатам – по Днестру – по берегу Черного моря), выступает у него последовательно, как 1) Дакия—Гетия (особенно во времена Бурвисты и Корилла, в I в. до н. э.); 2) Дакия – римская провинция (в 107—271 гг.); 3) Дакия-Готия (с 271 г. по V в.); 4) Дакия—Гепидия (в V—VI вв.) При описании Скифии первым племенем у западных ее предков Иордан называет гепидов, живших по рекам Тиссе, Данубию, Флутавзию; глубже за ними, говорит он, т. е. восточнее, лежит Дакия (Get., §§ 33—34). Здесь Иордан как бы выдвинул гепидов западнее Дакии, которую тем не менее называет Гепидией (§ 74).


[Закрыть], которой, как известно, владеют теперь гепиды[242]242
  О гепидах см. прим. 102.


[Закрыть]. Страна эта, лежащая напротив Мезии, через Данубий, охвачена короной гор и имеет лишь два подхода: один – через Боуты[243]243
  Боуты (Boutae) – горный проход в Трансильвании или в Семиградье. (См. прим. 207.)


[Закрыть], другой – через Тапы[244]244
  Тапы (Tapae). См. прим. 207 о горных перевалах, по которым проникали в древнюю Дакию или во времена Иордана в области, близкие к гепидам.


[Закрыть].

Эту Готию[245]245
  Готия (Gotia). Провинция Дакия, хотя и была оставлена в 271 г. римлянами готам, в данном случае соответствует стране гетов, «Гетии», потому что Иордан сделал историю гетов как бы древнейшей историей готов. Орозий, который приравнял гетов к готам (Oros., I, 16, 2), писал о римской провинции Дакии: «Dacia ubi et Gothia» (Ibid., I, 2, 53) в смысле: «Дакия, та именно, где находится Готия». Названия областей, созданные по именам народов, пребывавших на тех или иных территориях даже короткое время, иногда удерживались надолго. Примером могут служить: «Vandalisia», «Андалузия» (от вандалов), «Каталония» (собственно «Готоалания», от готов и аланов), «Ломбардия» (от лангобардов). Термин «Готия» искусственно связанный с Дакией, привился фактически в двух местах: 1) в южной Галлии, так называемой Септимании, между устьями Роны и восточными Пиренеями. Здесь, на местах пребывания везеготов, название «Готия» держалось до XI в.; и 2) на побережье Крыма, где название «Готия» носило условный характер, обозначая даже в XIV и XV вв. занятую местным населением прибрежную полосу между Судаком и Балаклавой; этот берег с названием «Готии» был уступлен татарами в 1381 г. генуэзцам.


[Закрыть], которую предки называли Дакией и которая теперь, как мы сказали, именуется Гепидией[246]246
  Гепидия, Gepidia. Это место текста интересно тем, что автор в немногих словах отражает общие исторические перемены в столь удаленной и изолированной от империи области, какой было нынешнее Семиградье, окаймленное, по выражению Иордана, «венцом гор».
  Эта область была некогда «Готией», т. е. «Гетией»; в древности же она была римской провинцией Дакией, а в V—VI вв. стала «Гепидией». Иордан показал здесь последовательную смену варварских племен в местах, достаточно ему известных: «haec Gotia quam Daciam appellavere maiores, quae nunc, ut diximus, Gepidia dicitur». (См. прим. 241 и 245.)


[Закрыть], тогда ограничивали с востока ароксоланы[247]247
  Ароксоланы (Aroxolani) – одно из причерноморских сарматских племен, роксоланы, отмеченные еще в конце II в. до н. э. Знаменитая надпись, найденная в Херсонесе и содержащая декрет в честь Диофанта, передает подробный рассказ о походах Диофанта, полководца понтийского царя Митридата VI Евпатора, в защиту Херсонеса против скифского государства в центре Таврики. Союзниками скифского царя Палака были «ревксиналы» (IosPE, I, изд. 2, 1916, № 352, стлб. 1, строка 23: ...των Ρευξι ναλων έθνος); «ревксиналы» отождествляются с роксоланами на основании свидетельства Страбона (Geogr., 3, 17: ‘Ρωξολανοί). Страбон подчеркнул многочисленность и силу роксоланов, пославших в помощь Палаку будто бы 50 тысяч человек. На карте, по Птолемею, это племя помещено у Мэотиды, восточнее язигов. («По всей стороне Мэотиды – язиги и роксоланы, а внутрь от них – амаксовии и аланы – скифы» – «πας όλην την πλςυραν της Μαιώτιδος ’Ιάςυγες και Ρωξολανοι και ενδοτέρω τούτων όι τε ’Αμαξόβιοι και οι ’Αλανοι Σκύθαι» (Ptol., III, 5, 7). Последние постепенно двигались на запад и дошли к I в. н. э. до равнины между Тиссой и Дунаем. Роксоланы следовали за язигами и тоже перемещались к западу. Однако как перемещение, так и последовательные места расселения этих племен не могли быть отчетливо показаны в исторических и географических сочинениях. Например, Аммиан Марцеллин, приступая к повествованию о придунайских областях, в связи с рассказом о своем современнике, императоре Юлиане (ум. в 363 г.), сообщает заимствованные у античных авторов сведения. Он говорит о роксоланах только один раз (Amm. Marc., XXII, 8, 31), как об обитателях берегов Мэотиды, и ставит их в ряд не только с язигами (которые уже давно жили на Тиссе), но и со многими племенами времен путешествия Геродота в Ольвию и даже раньше – с мэотами, меланхленами, гелонами, агафирсами, включая и аланов. Писатели, освещавшие события V—VI вв., – Орозий, Прокопий, Агафий, Менандр, Феофилакт Симокатта, – вовсе не упоминают о роксоланах. Иордан дважды назвал «ароксоланов» в §§ 74—75, отмечая их расселение: а) к востоку от древней Дакии и б) к востоку от реки Алуты (нын. р. Олт, левый приток Дуная), где они соприкасались с язигами. Ясно, что и Иордан заимствовал данные из какого-то древнего источника, рисующего однако, более позднюю картину, чем источник Аммиана Марцеллина. В названии «роксоланы», несомненно, присутствует этническое обозначение «аланы», ему же предшествует слово «рос» или «рокс». В. Ф. Миллер («Осетинские этюды», III, 86) предположил, что «рокс», «рукс» является иранским словом, означающим «светлый». По Миллеру, «роксоланы» – «светлые» или «русые» аланы. Быть может, роксоланов надо усматривать и в названии племени розомонов, росомонов («Rosomonorum gens»), упомянутых Иорданом один раз в § 129. Указанное выше толкование этнического имени «роксоланы» признается до последнего времени (ср., например: G. Vernadsky, Ancient Russia, p. 88, 107—108, 129). По-видимому, первая часть названия «роксоланы» всплыла как самостоятельное этническое имя в сообщении сирийской хроники Захарии Ритора («Псевдо-Захарии»), записавшего в середине VI в., что по соседству с амазонками, – а легенда всегда помещает их близ Мэотиды, – живет «народ ерос» (или «рос», если откинуть дополнительный алеф в сирийской транскрипции). (См. Н. В. Пигулевская, Сирийские источники по истории народов СССР, стр. 166.)


[Закрыть], с запада язиги, с севера сарматы и бастерны[248]248
  Бастарны (у Иордана, упомянувшего это название один раз, Basternae) – крупное племя (или союз племен), известное еще с конца III в. до н. э. (по Титу Ливию). Имя бастарны не германское, а кельтское (ср.: E. Schönefeld, Wörterbuch der altgermanischen Personen– und Völkernamen, 1911, S. 45). Бастарны появлялись на берегах нижнего Дуная, переходили реку по льду, нападали на Фракию, но обитали севернее: на северо-восточных склонах Карпат. Эти места их расселения и указаны в источнике Иордана; последний в данном случае говорит о каком-то (не современном ему, конечно) расположении племен («tunс ...a septentrione Sarmatae et Basterne»). В античных источниках Карпаты называются «Бастарнскими горами», «montes Bastarnici». Бастарны вступали в союз и с маркоманнами (II в. н. э.), своими соседями на северо-западе, и с готами (III в. н. э.), находившимися к тому времени близ Черного моря. При императоре Пробе (276—282) большое количество бастарнов было переселено на территорию империи, на правый берег Дуная, после чего они уже не упоминаются как самостоятельное племя. У Прокопия в списке укрепленных пунктов по побережью Дуная в Мезии приводится название Βαστέρνας где-то близ города Никополя, по-видимому, в районе рек Осмы и Янтры (Aed., IV, 11); это записанное автором VI в. название рядового придунайского укрепления осталось как яркий след пребывания здесь исчезнувшего племени. Тацит в гл. 46 «Германии» засвидетельствовал, что бастарны стали называться певкинами («Peucini quos quidam Bastarnas vocant»), последние же связываются с островом Певка, Peuce, в дельте Дуная; о певкинах и их острове Иордан упомянул в § 91. См. прим. 304.


[Закрыть], с юга – река Данубий. Язиги же от ароксолан отделяются только рекой Алутой[249]249
  Алута (Aluta) – нынешняя река Олт, левый приток Дуная, берет начало в восточных Карпатах, протекает по южной части Семиградья, пересекает Трансильванские Альпы и впадает в Дунай против города Никополя.


[Закрыть].

{75} Ввиду того что упомянут был Данубий, нелишним считаю я сказать кое-что о столь великой реке. Рождаясь среди Аламаннских полей[250]250
  Аламаннские поля (Alamannica arva). Определяя истоки Дуная в области аламаннов, Иордан не делает ошибки, так как это племя населяло римские «Десятинные поля» («agri decumates»), очерченные верховьями Дуная и течением Рейна после выхода его из Констанцского озера. Дунай берет свое начало с юго-восточного склона Шварцвальда, с «горы Абноба» (Abnobae), как сообщает Тацит (Germ., I). Плиний (Plin., IV, 79) определил истоки Дуная подробнее; он пишет, что Дунай «рождается в Германии на хребтах горы Абнова (Abnovae), против города Раурика в Галлии». Позднее Аммиан Марцеллин указал, что «река Дунай рождается близ Рауриков на горе, рядом с границами Рэции» (Amm. Marc., XXII, 8, 44). Город Раурик соответствует римскому городу Augusta Rauricorum близ нын. города Базеля на правом берегу Рейна. Иордан не воспользовался этими данными об истоках Дуная.


[Закрыть], он принимает в себя то отсюда, то оттуда на протяжении 1200 римских миль[251]251
  1200 римских миль равны примерно 1800 км. (Одна римская миля, т. е. одна тысяча шагов, равняется 1,5 км.) На самом деле длина Дуная равна 2860 км.


[Закрыть], – начиная от истока своего до устьев, впадающих в Понт, – 60 рек[252]252
  Дунай принимает в себя свыше 120 значительных по величине притоков. Цифра 60 относительно притоков Дуная шла по традиции от Плиния (Plin., IV, 79), который сообщает, что Данувий-Истр, «приняв в себя 60 рек, из числа которых почти половина судоходны», впадает в Понт. В собрании выдержек из «Естественной истории» Плиния, составленном, по-видимому, в III в. н. э. и связываемом с именем Солина (Solin., I, 3, 1), повторено: «Истр принимает в себя 60 рек, почти все судоходные». Как сочинение Плиния, так и Солина были широко известны. Сведения о 60 притоках Дуная Иордан мог внести в свой труд по памяти. У Аммиана Марцеллина говорится также о 60 судоходных притоках Дуная (Amm. Marc., XXII, 8, 44).


[Закрыть], наподобие спинного хребта, в который вплетаются ребра вроде решетки[253]253
  Можно предположить, что сравнение реки с позвоночником («spina») и с ребрами («costae»), создающими подобие решетки («crates»), возникло у Иордана при рассмотрении карты с изображением Дуная и его притоков.


[Закрыть]. Это вообще огромнейшая река. На языке бессов он называется Истром[254]254
  Язык бессов (lingua Bessorum) – язык фракийцев.


[Закрыть] и имеет в русле своем воду глубиной всего на двести стоп[255]255
  Pes (πους) – фут, стопа, равная около 30,5 см.


[Закрыть]. Среди остальных рек эта река по величине превосходит все другие, кроме Нила[256]256
  По-видимому, для наглядности было принято сравнивать Дунай с Нилом; знаменитой африканской реке отдавалось первое место, но Дунай, тем не менее, описывался, как почти не уступающий Нилу по величине. Геродот (Hist., IV, 50) называл Истр «величайшей из рек» (ποταμων μέγιστος), но находил, что Нил превосходит его обилием своих вод. У Помпония Мелы сказано, что Истр-Данувий «огромен и из тех рек, что впадают в Наше (Средиземное) море, меньше только Нила» (Mela, II, 8). Ставшее привычным сравнение Дуная с Нилом проникло и в стихотворные произведения. Овидий в стихах, созданных в изгнании близ берегов Дуная, сопоставляет Истр с «папироносной» рекой, т. е. с Нилом, и считает, что Дунай не ýже Нила (Ovid. Trist., III, 10). В одной из «Эпиграмм» Авзоний (ум. в конце IV в.) писал от лица Дуная: «Я, Данувий, второй по тебе, о Нил!» («tibi, Nile, Secundus Danuvius», – Auson. Epigr., XXVII, III).


[Закрыть]. Сказанного о Данубии достаточно. К предложенному нами изложению, от которого мы уклонились, с помощью божией возвращаемся.

{76} После долгого промежутка времени, в правление императора Домициана[257]257
  Тит Флавий Домициан – император в 81—96 гг.


[Закрыть], готы[258]258
  Под «готами», которые победили двух полководцев императора Домициана, следует подразумевать гетов-даков. По свидетельству Светония (писал ок. 120 г. н. э.), в «Биографиях цезарей» (Suet., 8, 6), и за ним – Евтропия (IV в.), в «Бревиарии римской истории» (Eutrop., VII, 23, 4), Домициан дважды посылал войска против даков; в первом походе потерпел поражение и был убит консуляр провинции Оппий Сабин, во втором – та же участь постигла другого военачальника, префекта претория Корнелия Фуска, противником которого выступил вождь даков Диурпаней, или Дорпаней.


[Закрыть], относясь с опаской к его скупости, нарушили союз, который они некогда заключили с другими императорами, и опустошили берег Данубия, уже давно принадлежавший Римской империи, уничтожив солдат вместе с их начальником. Во главе этой провинции стоял тогда – после Агриппы – Оппий Савин[259]259
  Оппий Сабин. См. предыдущее примечание.


[Закрыть], у готов же главенство осуществлял Дорпаней[260]260
  Дорпаней (иначе Diurpaneus) – вождь «готов» по Иордану, на самом же деле – вождь даков, против которых направил два похода император Домициан. Орозий, ссылаясь на авторитет Тацита («Истории» Тацита в этой части не сохранилось до нашего времени), рассказывает о победе «короля даков Диурпанея» над Корнелием Фуском, предводителем римлян (Oros., VlI, 10, 4).


[Закрыть]. Тогда-то готы, пойдя войной и одолев римлян, отсекли голову Оппию Савину, напали и открыто ограбили многие крепости и города на императорской стороне.

{77} Вследствие этого бедствия своих подданных Домициан пришел в Иллирик со всеми своими силами и с воинами чуть ли не всего государства под предводительством военачальника их Фуска[261]261
  Корнелий Фуск – префект претория при императоре Домициане (81 – 96); был убит в неблагоприятном для римлян сражении с даками (у Иордана «готами»).


[Закрыть]; с избраннейшими мужами, составив корабли наподобие моста, он перешел реку Данубий против войска Дорпанея. И тут готы, едва ли {78} оказавшиеся ленивыми, хватают оружие, сразу в первом же столкновении побеждают римлян и, убив предводителя их Фуска, грабят сокровища в воинских лагерях; одержав повсеместно большую победу, они провозгласили представителей своей знати, – благодаря фортуне которых они будто бы и оказались победителями, – не простыми людьми, но полубогами, т. е. «Ансами»[262]262
  Иордан поясняет, что «ансами» называют не просто людей («non puros homines»), а полубогов («semideos»). Из последующего текста видно, что готы называли «ансами» предков рода Амалов, которых также считали «героями» («...Ansis vocaverunt, quorum genealogia» – и далее дается генеалогия Амалов: «horum ergo heroum ... primus fuit Gapt...»). Моммсен в указателе («Index personarum») ссылается на Мюлленгоффа, который вместе с Як. Гриммом сближал термин «anseis» с норманнским названием богов «aesir» и англосаксонским «ês».


[Закрыть].

Теперь, читатель, послушай меня, без клеветы говорящего правду, об их генеалогии[263]263
  Переходя к генеалогии тех «готов» (даков, гетов), о которых речь шла выше, Иордан приступает к рассказу о подлинных готах, отбросив их псевдоисторию (т. е. историю гетов-даков).


[Закрыть], которую я изложу вкратце: кто от какого отца родился или откуда пошло его начало и где свершился конец.

{79} Первым из героев, как сами они передают в своих сказаниях, был Гапт[264]264
  Первым именем Гапта Иордан начинает генеалогию рода Амалов, правителей остроготов. Этот перечень имен был с тщательностью перенесен Иорданом в его произведение со страниц «Истории готов» Кассиодора. В одном из писем собрания «Variae» король Аталарих объявляет сенату: Кассиодор «направил свои усилия на [разыскания] о древнем нашем роде, изведав путем чтения все то, что едва еще удержалось в седых записях предков. Он вывел из долгого забвения готских королей, скрытых в убежище старины. Он восстановил Амалов со всем блеском их рода, с очевидностью показав, что мы имеем королевские корни в семнадцатом поколении. Он сделал римским происхождение истории готов» (Variae, IX, 25).


[Закрыть], который родил Хулмула. Хулмул же родил Авгиса. Авгис родил того, которого называют Амал; от него-то и ведут происхождение Амалы[265]265
  в генеалогии готских королей четвертым представителем был Амал. Он дал начало Амалам – царственному роду предводителей остроготов; у везеготов таким же царственным родом их вождей были Балты. Первым историческим лицом из рода Амалов был Херменериг или Херменерих (обычно Германарих), поставленный Иорданом на десятом месте, считая от родоначальника Гапта.


[Закрыть]. Этот Амал родил Хисарну; Хисарна же родил Остроготу; Острогота родил Хунуила, а Хунуил родил Атала. Атал родил Агиульфа и Одвульфа; Агиульф же родил Ансилу и Эдиульфа, Вультвульфа и Герменериха[266]266
  Херменериг (Hermenerig), обычно Германарих, – король остроготов, значительно расширивший их державу, основная территория которой находилась на северо-западном побережье Черного моря. Германарих не был в силах отразить гуннское нашествие и даже не отвел своего народа, подобно везеготам, на запад. В 376 г. (или в 375 г.) он умер в глубокой старости (по одной версии – от раны, по другой – не перенеся надвигавшегося позора гуннского ига).


[Закрыть]; а Вультвульф родил Валараванса; {80} Валараванс родил Винитария; Винитарий же родил Вандилиария; Вандилиарий же родил Тиудемера и Валамира и Видимира; Тиудемер родил Теодериха[267]267
  Теодерих, Theodericus (457—526) – первый король остроготов в Италии, где он правил с 493 по 526 г.


[Закрыть]; Теодерих родил Амаласвенту; Амаласвента родила Аталариха и Матесвенту от Евтариха, мужа своего, род которого соединен с ней следующим образом: вышесказанный Германарих, сын {81} Агиульфа, родил Гунимунда, Гунимунд же родил Торисмунда, а Торисмунд родил Беримуда; Беримуд родил Ветериха, Ветерих же родил Евтариха, который, сочетавшись с Амаласвинтой, родил Аталариха и Матесвенту; Аталарих умер в отроческих годах, а с Матесвентой сочетался Витигис[268]268
  На событиях, связанных с Витигесом, который считался последним королем (536—540) остроготов в Италии, хотя он и не был Амалом по происхождению, а лишь женился на представительнице этого рода, Матасвинте (внучке Теодериха), Иордан заканчивает свой труд.


[Закрыть], от которого не восприняла она детей. Оба они были приведены Велезарием в Константинополь. Так как Витигис отошел от дел человеческих[269]269
  Витигес умер в 542/43 г.


[Закрыть], Герман[270]270
  Герман, племянник Юстиниана, – блестящий полководец и политик, предполагавшийся преемник Юстиниана. (См. прим. 617.)


[Закрыть], патриций[271]271
  Патриций (или, по греческим источникам, патрикий) – в позднеримской империи один из титулов, установленных императором Константином в начале IV в. Титул патриция, кроме лиц, исполнявших высшие гражданские и военные должности, давался правителям провинций (например, равеннским экзархам). Особенно почетным считалось дарование титула патриция варварским полководцам и королям. В 434 г. был консулом и патрицием военачальник Аспар из знаменитого и могущественного в Константинополе рода Аспаров-Ардавуриев, готского или аланского происхождения. В 476 г. император Зинон назвал патрицием Одоакра; в 488 г. он же даровал титул патриция Теодериху. Патрициями были Стилихон, Рикимер, Витигес. Император Анастасий прислал королю франков Хлодвигу (481—511) после его победы над везеготами титулы консула и патриция.


[Закрыть], племянник императора Юстиниана, взял [Матесвенту] в жены и сделал патрицианкой; от него и родила она сына, по имени также Герман[272]272
  На Германе, сыне полководца Германа (племянника императора Юстиниана), Иордан кончает перечисление имен рода Амалов. Таким образом, генеалогическая линия рода Амалов – наиболее прославляемого рода готских племен – доходит до отпрыска Амалов (по матери Матасвинте) и императорской ветви Анициев (по отцу Герману). К роду Анициев едва ли принадлежал сам Юстиниан, полное имя которого читается в надписи (CIL, V, 8120, 3) как «Flavius Petrus Sabbatius Iustinianus». Но мысль и тенденция Иордана, писавшего после падения сильного некогда государства Теодериха, ясна: слиянием рода Амалов с царственным (по Юстиниану) родом Анициев символически осуществилась политическая программа Теодериха, направленная на сочетание готов и римлян. Выразительны слова Иордана в конце его труда (Get., § 314): «в нем [в Германе младшем] соединился род Анициев с поколением Амалов, и он [Герман младший], с божьей помощью, таит в себе надежду и того и другого рода». Доведение генеалогии Амалов до такого момента не могло еще интересовать Кассиодора, когда он перечислял главнейших представителей Амалов с целью показать блеск и древность готского рода Теодериха и его наследников. Он назвал в одной из грамот 533 г. (Variae, XI, 1) следующие имена: Hamalus (Кассиодор, по-видимому, не счел нужным начинать перечисление с его мифологического предшественника Гапта, как это сделал Иордан), Ostrogotha, Athala, Winitarius (интересно, что Кассиодор обошел имя Германариха, который не был прямым предком Теодериха), Unimundus, Thorismuth (Кассиодор назвал Гунимунда, сына Германариха, так как Гунимунд и его сын Торисмуд были предками Евтариха – мужа Амаласвинты и отца Аталариха, наследника короля Теодериха), Walamer, Theudimer (Кассиодор назвал только два имени из трех имен: Валамер, Тиудимер и Видимер, принадлежавших трем братьям – правителям остроготов в V в.; из них Тиудимер был отцом Теодериха). Кассиодор остановился в генеалогическом перечислении на отце короля Теодериха, Тиудимере, так как последующие события – грамота была составлена при Аталарихе (526—534) – пока не вызывали каких-либо тенденциозных приемов в связи с генеалогией рода Амалов, к которым прибег спустя около двух десятилетий Иордан (см. вводную статью).


[Закрыть]. Когда же Герман скончался[273]273
  Герман, племянник императора Юстиниана и муж Матасвинты, умер в 550 г. (См. прим. 617.)


[Закрыть], [жена его] решила остаться вдовой. Как и каким образом было разрушено королевство Амалов, я расскажу, если поможет господь, в своем месте[274]274
  Концом государства Амалов в Италии Иордан считает капитуляцию Витигеса перед Велисарием в 540 г. На этом событии Иордан заканчивает свой труд (§ 313—315).


[Закрыть].

{82} Теперь же вернемся к тому, от чего сделали отступление, и поведаем, как то племя, о котором мы ведем речь, достигло предела своего пути. Историк Аблавий[275]275
  Историк Аблавий, «Ablabius enim storicus». См. прим. 72.


[Закрыть] сообщает, что там, на берегах Понта, где они, как мы говорили[276]276
  о готах на берегах Понта Иордан сообщил в §§ 28 и 42, заимствуя эти сведения у Аблавия.


[Закрыть], остановились в Скифии, часть их, владевшую восточной стороной, возглавлял Острогота; либо от этого его имени, либо от места, т. е. «восточные», называются они остроготами; остальные же – везеготами, т. е. с западной стороны[277]277
  Примечательно, что уже Иордану в VI в. показалось маловозможным, чтобы племя получило свое название от имени отдельного лица, хотя бы и выдающегося. Несомненно, что Иордану бросилось в глаза имя Острогота в генеалогии готских предводителей, но, упомянув его, автор все же развивает мысль о другом происхождении названий остроготов и везеготов: они, по его предположению, назывались так «от места» («а 1осо»). О месте, которое могло побудить называть части готского племени восточной и западной, см. в примечании об «Ойум» (прим. 68). У Иордана нигде не заметно осмысления этих названий, как происходящих от слов «остр» (austr – «блестящий») и «вез» (weise – «мудрый»). Он придерживался объяснения названий обеих главнейших групп готов как восточных и западных. Однако сам он нигде не употребляет названий «остготы» и «вестготы».


[Закрыть].

{83} Как рассказали мы выше, они, перейдя Данубий, некоторое время жили в Мизии и Фракии; от них произошел император Максимин[278]278
  Император Максимин (235—238).


[Закрыть], [правивший] после Александра, [сына] Мамеи[279]279
  Император Александр Север (222—235); у Иордана он назван Александром, сыном Мамеи («Alexander Mamaeae»).


[Закрыть]. По словам Симмаха[280]280
  Имя Симмаха носили два писателя, происходившие из одного римского рода. Древнейший из них – Квинт Аврелий Аниций Симмах (родился после 340 г., умер в 402 г.), оратор и государственный деятель Западной Римской империи, префект города (Рима) в 384—386 гг., консул в 391 г. Он был ревностным сторонником угасавшего в его времена язычества, за что и претерпел изгнание при императоре Феодосии I. До нас дошли фрагменты его речей и несколько сотен писем. Однако «История», не сохранившаяся до наших дней, на которую дважды ссылается Иордан (Get., §§ 83 и 88), принадлежала другому Симмаху, тоже Квинту Аврелию, дважды консулу (в 485 и 522 гг.), отмеченному в консульских списках наименованием «Младший» («Junior»). Симмах Младший, почти современник Иордана, был другом (и тестем) знаменитого философа и писателя Боэция (Anicius Manlius Severinus Boetius, консул в 487, 510 и 522 гг.), казненного Теодерихом в 524 г. За сочувствие Боэцию, по приказанию того же короля, в 525 г. был казнен в Риме и Симмах Младший – текст Иордана о Максимине является заимствованием через Симмаха из Scriptores Historiae Auqustae XIX iul. Cap. Maxim. 2—4.


[Закрыть] в книге его истории, Максимин, как говорит он, после смерти цезаря Александра провозглашен был войсками императором[281]281
  19 марта 235 г.


[Закрыть], а родом он был из Фракии от родителей низкого происхождения, от отца гота по имени Микка и от матери аланки, которую звали Абаба. Он правил три года, но когда повернул оружие на христиан, то сразу потерял власть и жизнь.

{84} Когда правил император Север[282]282
  Император Септимий Север (193—211); у Иордана назван только Севером.


[Закрыть] и праздновали день рождения его сына, [Максимин], проведший юность в деревенской жизни, пришел прямо на военную службу с пастбища. Принцепс устраивал военные игры; узнав об этом, Максимин, хотя и был полуварваром и юнцом, после того как были предложены награды, попросил на своем родном языке, чтобы император дал ему разрешение вступить {85} в борьбу с опытными воинами. Север, чрезвычайно удивленный величиной его тела, – а рост его, рассказывают, был свыше восьми стоп[283]283
  8 стоп (футов), 8 pedes, равны приблизительно 2,5 м (1 pes, πους равен 30,5 см).


[Закрыть], – приказал ему бороться с обозниками способом сцепления тел для того, чтобы не приключилось какого-либо увечья военным мужам от этого грубого человека. Тогда Максимин уложил на спину шестнадцать обозников с такой легкостью, что, одолевая каждого в отдельности, не давал себе даже никакой передышки в виде перерывов. После того как он забрал все награды, приказано было отправить его в войско, и первая его служба была в коннице. На третий день после того события, когда император приехал в лагерь, он увидел Максимина скачущим [на коне] по-варварски; тогда он приказал трибуну, чтобы тот заставил его научиться римским военным приемам. Максимин же, поняв, что император говорит о нем, приблизился к {86} нему и пеший пошел перед ним, едущим на лошади. Император, заставив шпорами свою лошадь идти медленной рысью, стал запутывать множество кругов, туда и сюда, различными поворотами, чтобы довести его до утомления; наконец, он сказал Максимину: «Ну, чего же теперь, после бега, хочешь, фракиец?» – «Бороться, – ответил тот, – сколько тебе будет угодно, император». Тут Север, спрыгнув с лошади, приказал самым сильным[284]284
  Собственно, не «сильным», а «свежим», «полным сил после отдыха»; утомленному бегом Максимину противопоставили «свежих» после отдыха людей («recentissimos militum»).


[Закрыть] из воинов сразиться с ним. Он же повалил на землю семерых самых могучих юношей, причем так же, как и в первый раз, не передохнув в промежутках; и был он один одарен цезарем и серебряными наградами и витой золотой цепью[285]285
  Обычные награды военных: «серебряные премии» («argentea praemia») – вероятно, запястья (ср. Amm. Marc., XXX, 8,8: «armillae») и золотое украшение («aurea torquis») – витая золотая цепь на шею или же витая золотая гривна. Ср. сообщение Прокопия о том, что перед решающим сражением с Тотилой византийским войскам показывали поднятые на копьях запястья (ψέλλια), витые шейные цепи (στρεπτούς) и позолоченные удила (χαλινους χρυσοΰς) как награду за отвагу (Bell. Goth., IV, 31, 9).


[Закрыть]; затем ему приказали пребывать среди императорских телохранителей. {87} После того, при Антонине Каракалле[286]286
  Император Антонин Каракалла (211—217).


[Закрыть], он предводительствовал отрядами и, многократно увеличивая славу своими подвигами, получил ряд военных чинов и звание центуриона в награду за свое мужество.

Когда впоследствии вступил на престол Макрин[287]287
  Император Макрин (217—218).


[Закрыть], Максимин отказался от военной службы почти на три года и, неся почетную должность трибуна, никогда не показывался Макрину на глаза, так как считал его недостойным власти, приобретенной через совершенное преступление.

{88} Затем он покинул свой трибунат и вернулся к Элиогабалу[288]288
  Гелиогабал – император (218—222), сын Каракаллы.


[Закрыть], как сыну Антонина. Впоследствии он поразительно сражался против парфян при Александре, [сыне] Мамеи. Когда же последний был убит во время военного мятежа в Могонтиаке[289]289
  Могунтиак, Могонтиак (Mogontiacum, нын. Майнц) – центр римской провинции Верхней Германии на левом берегу Рейна, против впадения в него Майна. Могунтиак возник из основанного Агриппой (в 38 г. до н. э.) и укрепленного Друзом (в 9 г. до н. э.) римского лагеря.


[Закрыть], сам он, Максимин, сделался императором по избранию войска без определения сената. Все добрые действия свои он исказил злонамеренным преследованием христиан. Был он убит Пуппионом в Аквилейе и оставил государство Филиппу[290]290
  Иордан ошибается: Филипп не правил непосредственно за Максимином; после Максимина, убитого в 238 г., были: Пупиен (238), Бальбин (238), Гордиан III (238—244) и уже затем Филипп (244—249).


[Закрыть].

Я же по той причине заимствовал все это из «Истории» Симмаха[291]291
  О писателе Симмахе Младшем (казнен в 525 г.) см. прим. 280.


[Закрыть] для своего произведеньица, чтобы показать, как племя[292]292
  Иордан имеет в виду, конечно, не все племя (gens) готов, а его представителя (императора Максимина, сына гота и аланки).


[Закрыть], о котором идет речь, достигло вершины римской власти.

Впрочем, дело требует, чтобы мы по порядку перешли к тому, от чего отклонились.

{89} Племя это чудесным образом прославилось в той стране, где жило, т. е. на понтийском побережье скифской земли; оно без страха держало огромные пространства земель и столько морских заливов, столько течений рек! Под его десницей нередко лежал [распростертый] вандал, принуждаем был к дани маркоманн[293]293
  Маркоманны и квады – германские племена, жившие к северу от среднего течения Дуная, вокруг верховьев рек Эльбы и Одера. Маркомаины и квады угрожали Римской империи с I в. н. э. Император Домициан отразил их нападение в 88 г. н. э. Особенно упорную войну (Маркоманнская война) с маркоманнами, квадами и другими присоединившимися к ним племенами вел император Марк Аврелий, начав ее в 165 г. и закончив в 180 г. Вскоре маркоманны и квады проникли все же в Паннонию, пересекли ее, дошли до Аквилейи, но там они были разбиты римским полководцем Патерном. Император Коммод, заключив с маркоманнами и квадами мир в 180 г., оставил их на Дунае. Он набирал из них вспомогательные отряды для римского войска. Император Аврелиан в 270 г. опять отбросил эти племена за Дунай, так как, перейдя реку, они появились даже под Анконой. Неясно, какие победы готов над маркоманнами и квадами имеет в виду Иордан, да еще тех времен, когда готы жили в припонтийских областях.


[Закрыть], обращены были в рабство вожди квадов[294]294
  Квады – см. предыдущее примечание.


[Закрыть].

Когда римлянами правил вышесказанный Филипп, единственный бывший до Константина христианином, вместе с сыном своим, также Филиппом[295]295
  Император Филипп-отец правил с 244 по 249 г.; с 247 г. его соправителем стал Филипп-сын. Оба Филиппа были убиты в 249 г.


[Закрыть], то во второй год его правления Риму исполнился тысячный год[296]296
  Тысячный год «от основания Рима» («ab urbe condita») исполнился в 247 г. христианской эры, так как годом основания Рима считается 753 г. до н. э. В «Getica» (§ 89) Иордан ошибочно отметил, что в тысячном году Рима шел «второй год» правления Филиппа-отца, но в «Romana» (§ 283) он точно указал «третий» год. Третий год правления Филиппа-отца приходится на 247 год. У Иеронима (под 262 г.), у которого Иордан мог заимствовать сведения, сказано только, что во время правления Филиппов исполнился тысячный год Рима. Орозий, ближайший источник Иордана, записал, что Филипп стал императором в 997 г. «ab urbe condita», т. е. в 244 г. н. э., и что «после третьего года его правления исполнился тысячный год с основания Рима» (Oros., VII, 20, 2).


[Закрыть]. Готы же, после того как была у них отнята их стипендия, что случалось обычно, переносили это с неудовольствием и из друзей стали врагами. Они, хотя и жили в отдалении под управлением своих королей, были федератами[297]297
  Федератами (foederati) назывались солдаты вспомогательных войск («auxilia») в поздней империи, предоставленные ей тем или иным племенем – готами, гепидами, вандалами, герулами, гуннами – и его вождем по договору («foedus»). По этому договору император обязывался выплачивать федератам ежегодное жалованье («munera», «stipendia») или выдавать соответственное количество продовольствия («annonae», «victualia»); они же обязывались оборонять границы Римского государства. Федераты (особенно в IV—V вв.) являлись отдельным войском, которое не смешивалось с основным войском империи – войском римских солдат (milites, стратиотов – στρατιωται), – и которое имело своих военачальников. Это отдельное войско, – чаще всего целое племя, – находясь на территории империи, было свободно от налогов и сохраняло свой образ жизни. Прокопий (Bell. Vand., Ι, 3—4) поясняет, что федератами служили только те варвары, которые не были покорены, ни тем более обращены в рабов (όσοι ουκ επι τω δοΰλοι ειναι); они примкнули к империи на равных с римлянами началах, потому что φοίδερα – foedera означает союз с (бывшими) врагами (φοίδερα γαρ τας προς τους πολεμίους σπονδάς καλοΰσι ‘Ρωμαΐοι). Рассказывая о приготовлениях к походу против вандалов, Прокопий сообщает, что войско, посылаемое Юстинианом в Африку, составилось из «солдат и федератов» (εκ τε στρατιωτων και φοιδεράτων, – Ibid., I, 11, 2). Впервые термин «федераты» (φοιδεράτοι) в противопоставлении термину «стратиоты» (στρατιωται), римские солдаты, встречается у Олимпиодора в начале V в. В пояснение к первому термину автор говорит (Olymp., § 7), что он относится к «разрозненной и смешанной толпе» (конечно, варварской). Резкое разграничение между варварами-федератами и частями римского войска уже не могло соблюдаться в VI в.; об этом совершенно отчетливо свидетельствует Прокопий. Он констатировал, что если в войска федератов зачисляли первоначально (προτερον) только одних варваров, то теперь (νΰν), т. е. при Юстиниане, хотя все продолжали употреблять слово «федераты», многое изменилось, и название потеряло свой первоначальный смысл (Bell. Vand., Ι, 11, 3—4); это подтверждается другим сообщением Прокопия (Bell. Goth., III, 33, 13—14): когда герулы получили земли около Сингидуна, то некоторые из герулов стали римскими солдатами, будучи зачислены в так называемые федераты. Таким образом, ясно, что при зарождении и в начале существования института федератов проводилось различие между их войском и войском, сформированным из римских солдат; в дальнейшем же это различие стерлось, что и отметил Прокопий. Он только не пояснил, чем было вызвано подобное явление, хотя, несомненно, знал, что в VI в. империя уже не обладала достаточно сильным войском («милицией»), укомплектованным римскими солдатами («milites»), и что главной военной опорой государства стали – в основе своей всегда ему враждебные – вспомогательные войска федератов. Неспаянность, больше того, постоянная вражда племен несметного варварского мира, неуклонно надвигавшегося на обе части империи, давала возможность последней использовать в борьбе с варварами варварские же силы. Многочисленное и нередко сокрушительное войско из федератов прекрасно справлялось с хорошо известным ему противником, поэтому империя впускала в свои пределы значительные группы людей, объединенных вокруг сильного вождя. Наиболее выдающиеся из «начальников федератов» (άρχοντες φοιδεράτων) обычно делали блестящую карьеру; они получали высокие звания «комита доместиков» и магистра армии, иногда назначались консулами и даже становились патрициями. В то же время они захватывали такую власть и были настолько влиятельны благодаря находившемуся в их распоряжении войску, что оказывали давление на императоров и даже сменяли их по собственному желанию. Среди таких вождей были и выходцы из того же самого племени (Гайна, Рикимер, Теодерих, сын Триария, также Теодерих Амал, будущий король остроготов в Италии, и др.) и люди, специально поставленные во главе войск федератов, либо варвары по происхождению (например, Аспар, Стилихон), либо римляне, умевшие подчинять себе варварские отряды (например, Аэций). Отряды федератов размещались на границах, где и защищали империю от набегов враждебных варваров. Особенно многочисленные войска федератов (они составлялись почти исключительно из конницы) стояли на дунайской границе и вообще в провинциях на Балканском полуострове. Когда император Валент разрешил готам перейти Дунай и поселиться на территории империи, он этим актом, по словам Иордана, «поставил как бы стену государству своему против остальных [варварских] племен» (Get., § 132).
  Сочинение Иордана наряду с сочинением Прокопия содержит немало сведений о федератах: федераты управлялись своими «королями», но за службу империи получали от нее ежегодное вознаграждение («annua munera»), они жили в отдалении (remoti), не на землях империи, а за Дунаем, откуда неожиданно напали на Мезию и Фракию (§§ 89—90). Упоминает Иордан и о федератах при Константине (306—337), пришедших ему на помощь в числе сорока тысяч человек; при этом автор замечает, что и до его времени («usque ad praesens») подобные вспомогательные войска назывались федератами (§ 112). «Возобновилось ополчение федератов» (§ 145) при императоре Феодосии (378—395), хотя в Западной империи, по словам Иордана, при Грациане (367—383) также заключались договоры с варварами за золото и за продовольствие (§ 141). Феодосий, ловким дипломатическим ходом расколов готов на два лагеря, обратил в своих федератов все войско их короля Айтанариха, которое после смерти последнего в 381 г. в Константинополе осталось на службе у императора. «И эти самые готы стали называться федератами» (§ 145). Через несколько лет после смерти Феодосия отряд готов-федератов («Gothorum foederatorum manus») под предводительством Гайны (§ 176) вошел в Константинополь, население которого восстало против засилья варварских войск и против чрезмерного влияния варваров в столице империи (см. прим 503). Однако и позднее, в V в., когда во главе федератов стоял энергичный Теодерих, сын Триария, федераты угрожали Константинополю. Иордан отметил, как лавировал император между двумя группами федератов, то соперничавших, то сотрудничавших друг с другом; это были, с одной стороны, остроготы с королями Валамером, Тиудимером и Видимером, а затем с Теодерихом, с другой – получившие временный перевес отряды Теодериха, сына Триария, перетянувшие, так сказать, ежегодные взносы («annua solemnia», § 270) на свою сторону и оттеснившие остроготов. Но остроготы вновь заключили договор с правом расселения во Фракии и Мезии и окончательно восторжествовали после смерти Теодериха, сына Триария, и возвышения Теодериха Амала (§§ 287 и 290) при императоре Зиноне. Кроме готов, Иордан упоминает группу федератов-герулов, которые поселились в Дакии по договору с императором Юстинианом на основе «мира и ежегодных даров» («pax et annua colemnia»); герулы продолжали служить империи и при жизни Иордана, о чем он сообщает, подчеркивая, что «до сего дня племя это получает обычный дар от римского императора» («usque nunc consuetum donum gens ipsa a Romano suscipit principe», – Get., § 264). Об этом же вступлении герулов в число федератов империи упомянул, независимо от Иордана, и Прокопий (Bell. Goth., III, 33, 13). Ясно, что Иордан писал о федератах во всех указанных случаях на основе своих наблюдений и сведений, поэтому для освещения вопроса о федератах труд Иордана наряду с трудом Прокопия является важным источником.


[Закрыть] римского государства и получали ежегодное вознаграждение. Что же дальше? Острогота {90} со своим племенем перешел Данубий и опустошил Мезию и Фракию[298]298
  Здесь отражено предание об одном из первых вторжений готов на земли империи в середине III в.


[Закрыть]. К нему, восставшему, был направлен Филиппом сенатор Деций. Когда он прибыл и ничего не смог поделать с готами, он отпустил своих воинов с военной службы и заставил их вести частную жизнь, как бы за то, что по их небрежности готы перешли Данубий, т. е. он перенес вину на своих и вернулся к Филиппу. Воины же, видя, что после таких трудов они изгнаны с военной службы, возмущенные прибегли к помощи Остроготы, короля готов. {91} Тот принял их и, зажегшись их речами, вскоре вывел, – чтобы начать войну, – триста тысяч своих вооруженных людей, имея при этом помощь со стороны многочисленных тайфалов[299]299
  Тайфалы (Taifali) упомянуты Иорданом один раз (§ 91) в связи с нападением готов на придунайские области в середине III в. В 248 г., при императоре Филиппе (244—249), король готов Острогота организовал крупный поход за Дунай, в Нижнюю Мезию. К своему основному войску он присоединил тайфалов, вандалов-астрингов (асдингов), карпов и певкинов. Все они двинулись под предводительством Аргаита и Гунтериха к Маркианополю. Готы и их союзники не овладели еще техникой осады городов и потому не смогли взять Маркианополь. О тайфалах обильнее всего свидетельствуют источники IV в. Это племя неоднократно ставилось в ряд с наиболее крупными и могущественными племенами, угрожавшими тогда империи. У Аврелия Виктора говорится, что Фракией и Дакией, как «принадлежащими их роду землями» («tamquam genitales terras»), завладели готы, тайфалы, гунны и аланы (Aur. Vict. Epit., 47, 3). Епископ миланский Амвросий (ум. в 397 г.), сопоставляя племена, сталкивавшиеся в сражениях в его время, перечисляет: «гунны поднялись на аланов, аланы на готов, готы на тайфалов и сарматов» («Exposito evangelii sec. Lucam», 10). Автор, живший в Риме и в Милане, на основе слухов о варварах, нападавших на империю, вместе с общеизвестными племенами – готов, гуннов, аланов – называет и тайфалов. Для Аммиана Марцеллина тайфалы также являются вполне определенной силой среди варварских племен. Они помогали императору Констанцию в 358 г. в войне против сарматов-язигов, действуя со своей территории (близ Тиссы) совместно с римским войском (Amm. Marc., XVII, 13, 19—20); они не остались в стороне, когда волна готов, уходя от гуннов, надвинулась на берега Дуная. «Земли тайфалов» («Taifalorum terrae») находились поблизости от Серета (Ierasus), где пытался укрепиться Атанарих, обороняясь от гуннов (Ibid., XXXI, 3, 7); наконец, часть тайфалов, примкнувших к готским отрядам Фарнобия для грабительских набегов на правобережье Дуная, была захвачена римским военачальником Фригеридом и выселена, как указал Аммиан, в окрестности Модены, Реджо и Пармы. Позднее (вероятно, в течение V в.) часть племени тайфалов продвинулась на запад вплоть до Галлии. Григорий Турский (540—594) включил в «Историю франков» несколько упоминаний об этом племени: он сообщил о восстании тайфалов («seditio Theifalorum»), происшедшем около 564 г. при короле Хариберте в церковном диоцезе Пуату («in Pectava diocesis»), к югу от Луары; назвал тайфалом по происхождению аббата Сеноха, который родился в области «Theifalia» и жил близ Тура (Greg. Turon. Hist. Franc., IV, XII, [18]; V, 7; Vitae patrum, XV, 1). Принадлежали ли тайфалы к группе готских племен (Gothorum gentes), к которым относит их Аммиан Марцеллин? (Amm. Marc., XXXI, 3, 8). Судя по указанным источникам, это племя хотя и упоминалось рядом с готами, тем не менее представлялось каким-то отличным от них. Но в начале V в. Зосим определяет и готов, и тайфалов, и другие племена на левом берегу Дуная собирательно как «скифов», считая их, быть может, родственными друг Другу (Zos., II, 31, 3; IV, 25, 1). Не решаясь окончательно причислить тайфалов к готам, Л. Шмидт напоминает, что обычно лишь остроготы, везеготы и гепиды объединялись общим готским происхождением (L. Schmidt, S. 546).


[Закрыть] и астрингов[300]300
  В данном случае у Иордана (и так во всех рукописях) Astringi, тогда как в § 113 Asdingi, причем здесь с объяснением, что Асдинги – королевский род у вандалов. Контекст подсказывает, что в § 91 вместе с тайфалами и карпами названо племя, а не знатная фамилия. Предполагается, что астринги у Иордана соответствуют племени, носившему имя силингов и входившему в объединение вандальских племен. Силинги отмечены авторами, которые знали и наблюдали вандалов. Например, Идаций, современник вандалов в Испании, отметил, что при расселении вновь пришедших племен вандалы заняли Галлецию; те же, которые были прозваны силингами («Vandali cognomine Silingi»), заняли Бэтику (Idat. Chron., 49). Сообщив, что вандалы и аланы воевали с везеготами, Идаций записал, что король везеготов Валия уничтожил силингов (Ibid., 67). В одной из южногалльских хроник, отразившей события до 511 г., сказано, что силинги были лишь частью всех вандалов, «pars Vandalorum qui Silingi dicebatur» («Chronica gallica», 557, – MGH Auct. antiquiss., IX, 1892, р. 15, № 10). Поэтому можно не оспаривать известия, переданного Идацием, что силинги (а не все вандалы) были уничтожены Валией. Если астринги Иордана были, действительно, частью вандалов, известной по другим источникам под названием силингов, то именно они прошли огромный путь от низовьев Дуная (где они отмечены Иорданом в § 91) до Бэтики в Испании.
  Однако, если астринги Иордана не равнозначны силингам, то остается рассматривать это название, как обозначающее род Асдингов, о котором Иордан упомянул в § 113. В таком случае надо думать, что с тайфалами и карпами, ставшими на сторону готов, пошли именно те вандалы, которых вели представители их знатнейшего рода Асдингов. Это имя (в значении племени) встречается в «Римской истории» Диона Кассия: ’Αστιγγοι (Dio Cass. Hist, Rom., LXX, 12, 1). Ср. Petri Patricii fr. 7.


[Закрыть]; было также и три тысячи карпов[301]301
  Карпы (Carpi) – одно из сильнейших племен на нижнем Дунае, на Пруте и Серете, впервые упомянутое Птолемеем (Ptol, III, 5, 10: Καρπιανοί). Титул Carpicus украшал ряд императоров III—начала IV вв. в период частых войн с карпами. «Карпийскими» были Филипп-отец и Филипп-сын в 245 и 247 гг., Аврелиан в 271 г., Диоклетиан и Максимиан в 301 г. В 319 г. на одной из африканских надписей Константин назван «Gothicus maximus et Carpicus». Разрушительные набеги карпов отметил в IV в. Евтропий (Eutrop., IX, 25, 2) и в начале V в. Зосим (Zos., I, 20, 1; 27, 1; 31, 1), записавший о сильных опустошениях городов провинции Европы (южная часть диоцеза Фракии, примыкавшая к Константинополю) разными племенами: готами, боранами, уругундами, карпами. По Иордану, карпы объединялись с обитателями дельты Дуная, певкинами, и с готами. Иордан выделил одну из крупных побед над карпами, когда цезарь Галерий в 295 г. разбил их в Малой Скифии (нынешней Добрудже) близ тех мест, где был сооружен знаменитый военный монумент, известный под названием «Tropaeum Traiani». Галерий, по свидетельству Евсевия, был шестикратно провозглашен «Карпийским» (Καρπων μέγιστος έξάκις, – Euseb. Hist. eccl., VIII, 17, 3). Отзвук пребывания карпов на нижнем Дунае во время походов императора Валента в 367—368 гг. сохранился в свидетельстве Аммиана Марцеллина о «селении карпов», «Carporum vicus» (Amm. Marc., XXVII, 5, 5). По-видимому, карпы – дакийское племя (ср.: Ф. А. Браун, Разыскания в области гото-славянских отношений, стр. 175—176). Такое их происхождение подкрепляется, между прочим, названием, которое – кроме Καρποι – употребил один раз Зосим: Καρποδάκαι (Zos., IV, 34, 6). О том же свидетельствует и ряд названий городов в области карпов, по левобережью нижнего Дуная и по Серету: Заргидава, Тамасидава, Пироборидава (Ptol., III, 10, 8). Окончания «dava» сближают их с названиями городов в Дакии: Карсидава, Патридава, Утадава (Ibid., III, 8, 4). Иордан приводит (Rom., §§ 221, 283) одно как будто родственное этим словам название: Пульпудева (Pulpudeva, римский Филиппополь, нын. Пловдив в Болгарии).


[Закрыть]; это чрезвычайно опытные в войне люди, которые часто бывали враждебны римлянам. Впоследствии, в правление Диоклетиана и Максимиана[302]302
  Диоклетиан на Востоке и Максимиан Геркулий на Западе правили с 286 г.; оба отреклись от императорской власти 1 мая 305 г.


[Закрыть], их победил и подчинил римскому государству цезарь Галерий Максимин[303]303
  Галерий Максимиан был цезарем (с 293 г.) при августе Диоклетиане и управлял провинциями на Дунае. После отречения Диоклетиана в 305 г. Галерий стал августом и правил Восточной империей совместно с Констанцием Хлором (правившим Западной империей до 306 г.), затем совместо с Константином. Галерий умер в 311 г. Иордан в «Getica» называет Галерия не Максимианом, что правильно, а Максимином. Однако, в «Romana» (§§ 298 и 301) написано Максимиан.


[Закрыть]. Присоединив к ним [к карпам] готов и певкинов с острова Певки [304]304
  Певкинов с острова Певки («Peucini ab insula Peucis») Тацит ставил в ряд с венедами и финнами, причем колебался, причислить ли их к германским или к сарматским племенам (Germ., 46); он также отметил, что певкинов некоторые называют бастарнами. Действительно, Страбон, писавший раньше Тацита («География» Страбона была написана после 18 г. н. э.), сообщал, что бастарны, будучи из рода германцев, разделяются на несколько колен; те из них, которые завладели Певкой, την Πευκην, островом на Истре, называются певкинами (Geogr., VII, 3, 17). Птолемей, говоря о населении Нижней Мезии, подтверждает, что по устьям Дуная живут певкины (Ptol., III, 10, 4). Остров Певки засвидетельствован рядом авторов с довольно определенной локализацией: Страбон указывает, что близ впадения Истра есть большой остров Певка (Geogr., VII, 3, 15); Плиний отмечает (Plin., (V, 79), что первое устье, или гирло, Дуная называется Певкайским («primurn ostium Peuces»), и сразу за ним лежит остров Певки; Птолемей (Ptol., III, 10, 2) при описании «порядка устьев» Истра сообщает, что река впервые разделяется на рукава около Новиодуна и южное устье охватывает остров, называемый Певкой; южное гирло впадает в Понт под названием «Священного» или «Певки»; ныне это – Георгиевское устье. По объяснению анонима (Скимн Хиосский?), составившего «Землеописание» (Περιήγησις) во II—I вв. до н. э., название Певки происходит от множества растущих на острове сосен (Πεύκη δε λέγεται δια τοΰ πληθους ων έχει πευκων, – стихи 789—790), потому что «сосна» по-гречески πεύκη. Такова ли этимология названия острова, неясно; но было высказано предположение, исходящее из этой этимологии, что Певкой являлась северо-восточная оконечность Добруджи; она подходит к дельте Дуная с юга в виде гористого выступа, ныне называемого Бабадагом. Острова в самой дельте очень низменны и едва ли могли быть покрыты соснами, а на Бабадаге до сих пор заметны следы сосновых лесов (ср. статью Ф. Бруна «Остров Певки», стр. 48—59). Ср. прим. 248.


[Закрыть], который лежит при устьях Данубия, впадающего в Понт, он [Острогота] поставил вождями во главе [всех этих племен] Аргаита и Гунтериха[305]305
  Аргаит и Гунтерих (Argaithus et Gunthericus). Из контекста, хотя и не с полной ясностью, вытекает, что эти вожди были поставлены во главе карпов. Несколько странно, что Иордан изображает готов племенем, «присоединенным» Остроготой к карпам («his ... addens» может относиться только к карпам), а не наоборот, поскольку карпы были союзниками готов. Экскурс о карпах, подчиненных цезарем Галерием, путает последовательность изложения Иордана. Надо скорее всего думать, что автор имел в виду такую цепь событий: Острогота включил в число своих союзников племя карпов, искусных в войне с римлянами. Карпы предоставили ему три тысячи воинов; затем король готов, чтобы лишить карпов самостоятельности в военных действиях, присоединил к ним некоторое количество воинов своего племени и племя певкинов и поставил во главе этого крупного отряда (из карпов, готов и певкинов) двух испытанных вождей – своих соплеменников («suae gentis doctores» – ductores, duces). От слов «вскоре они перешли вброд Данубий» («qui mox Danubium vadati», – § 92) Иордан возвращается к прерванному рассказу о короле Остроготе, его походе на Нижнюю Мезию, которую он опустошал силами готов, тайфалов, вандалов-асдингов, карпов, а также перешедших на его сторону римских солдат.


[Закрыть], знатнейших людей их [готов] племени.

{92} Вскоре они перешли вброд Данубий, вновь опустошили Мезию и подступили к главному городу той страны, славному Маркианополю[306]306
  Маркианополь, нын. посел. Река Девня – город в Нижней Мезии, в 30 км к юго-западу от города Одисса или Одесса (Odessus, ’Οδυσσός, нын Варна). Следует отметить, что Маркианополь был в течение недолгого времени (366—369 гг.) столицей империи, когда император Валент находился в Нижней Мезии.


[Закрыть]. {93} Они долго его осаждали, но, получив выкуп от осажденных, отошли. Назвав Маркианополь, следует кратко сообщить об его положении. Город этот построил император Траян по следующему, как рассказывают, поводу: служанка сестры его Маркии умывалась в той реке, воды которой отличаются необычайной прозрачностью и вкусом и которая, под именем Потама[307]307
  Река Потам (Potami cognomento) – нын. Девненска река. Возможно, что Иордан слово Потам, употребляемое им как название реки, не сопоставил с греческим словом ποταμός – «река», «поток». Или же он привел это слово как иноязычное название реки, звучащее здесь подобно имени собственному (см. прим. 318 о реке Ауха).


[Закрыть], рождается посреди города. Когда служанка хотела затем зачерпнуть воды, то принесенный ею золотой сосуд случайно упал в глубину, но, хотя и отяжеленный весом металла, спустя длительное время вынырнул со дна. Конечно, необыкновенно и то, что поглощается пустое, и то, что благодаря выталкиванию волн всплывает раз уже поглощенное. С удивлением обнаружив это, Траян поверил, что в источнике том пребывали какие-то божества, и, заложив город, назвал его по имени сестры своей Маркианополем.

{94} Итак, после длительной осады, как мы уже сказали, и получив выкуп, отступил обогащенный гет [от этого города] в свои земли. Заметив, что он сразу повсюду побеждает и обогащается добычей, племя гепидов[308]308
  О гепидах см. прим. 102.


[Закрыть], побуждаемое завистью, двинулось с оружием на родичей. Если же ты спросишь, каким образом геты и гепиды являются родичами, я разрешу [недоумение] в коротких словах. Ты должен помнить, что вначале я рассказал[309]309
  В § 25.


[Закрыть], как готы вышли из недр Скандзы {95} со своим королем Берихом, вытащив всего только три корабля на берег по эту сторону океана[310]310
  Буквально: «к берегу ближайшего океана» («Oceani citerioris»), что означает для автора, смотрящего с юга, «по сю сторону», «на этом, ближайшем, берегу».


[Закрыть], т. е. в Готискандзу. Из всех этих трех кораблей один, как бывает, пристал позднее других и, говорят, дал имя всему племени, потому что на их [готов] языке «ленивый» говорится «gepanta». Отсюда и получилось, что, понемногу и [постепенно] искажаясь, родилось из хулы имя гепидов. Без сомнения, они родом из готов и оттуда ведут свое происхождение; однако, так как «gepanta» означает, как я сказал, нечто «ленивое» и «отсталое», то имя гепидов родилось, таким образом, из случайно слетевшего с языка {96} попрека; тем не менее я не считаю его чересчур неподходящим: они как раз отличаются медлительным умом и тяжелыми движениями своего тела.

Эти самые гепиды прониклись завистью, пока жили в области Спезис[311]311
  Название области Спезис в низовьях Вислы остается необъяснимым. «Spesis provincia» не упоминается ни в одном источнике. Разночтения – specis, speta, spreta – ничего не уясняют.


[Закрыть], на острове, окруженном отмелями реки Висклы, который они на родном языке называли Гепедойос[312]312
  Gepedoios значит «ойум» гепидов (см. прим. 68 к слову «Ойум»).


[Закрыть]. Теперь, говорят, этот остров населяет племя вивидариев, тогда как они [гепиды] перешли на лучшие земли. Известно, что эти вивидарии собрались из разных родов как бы в одно убежище и образовали [отдельное] племя[313]313
  Здесь, в § 96, Иордан снова говорит о видивариях, о которых он сообщил выше, в § 36. И в том и в другом случае он отмечает, что это племя сложное, составившееся из разных nationes: «ex diversis nationibus»; различные nationes образовали одно племя, gentem fecisse. Терминология Иордана в отношении понятия «племя» неустойчива и неотчетлива. В связи с двукратным упоминанием о сложном составе племени видивариев выясняется, что слово «gens» в представлении Иордана определяет более крупное этническое объединение, чем «natio». Готов вообще (в древнейшую эпоху) он называет «gens». У Аммиана Марцеллина обычно «gentes Gothorum» (Amm. Marc., XXXI, 3, 8). Когда Иордан говорит отдельно об остроготах и везеготах, он называет их также «gentes». Новый термин всплывает в § 42, где сообщается, что «populus» готов разделился на везеготов и остроготов, соответственно подчинившихся фамилиям Балтов и Амалов. По-видимому, выражения «gens» и «populus» равнозначны, что подтверждается в § 123: «род» – «natio» – гуннов вырос, размножился в «племя» – «populus» (в тексте дается множ. ч.: in populis). Таким образом, видиварии сложились из разных nationes и образовали gens, гунны выросли из natio и образовали populi. Отсюда следует, что более мелкая и менее организованная ячейка – natio – вырастает в gens или populus. Так можно приблизительно уяснить себе терминологию Иордана (natio, gens, populus), хотя она, надо думать, не представлялась отчетливой ни самому писателю, ни его современникам. В § 25 – в выражениях «officina gentium»...«vagina nationum» – термины «gens» и «natio» мыслятся, по-видимому, как равнозначные, чего нет в приведенных выше примерах из §§ 36. 42, 96, 123. В § 98 (ср. прим. 316) «populus» больше, чем «gens». В § 267, говоря о «малых готах», Иордан отмечает, что раньше они были «populus inmensus», а теперь представляют собой «gens multa». Ср. также прим. 595 об определении Одоакра (равно как и Теодериха): «rex gentium».


[Закрыть].

{97} Итак, как мы уже сказали, король гепидов Фастида поднял свое неповоротливое племя и расширил оружием пределы своей области. Он разорил бургундзонов почти до полного истребления[314]314
  Бургундзоны (Burgundzones), бургунды, вернее – бургундии или бургундионы (на основании «Бургундской Правды», свода законов конца V – начала VI вв., т. е. времени, близкого к созданию «Getica»; в «Бургундской Правде»: «Si quis Burgundio» или «inter Burgundiones», и т. п.) В данном месте Иордан пишет о первых событиях в истории бургундов, одного из крупных германских племен, которые, так же как вандалы, готы, герулы, руги, двинулись на юг с берегов Скандинавии и с окружающих ее с юга островов (см. карту в кн.: Е. С. G. Oxenstierna, Die Urheimat der Goten, Abb. 147). Бургунды приплыли с острова Борнхольма и высадились около устья Одера; затем, по-видимому, вследствие нажима со стороны появившихся в этих местах ругов, бургунды передвинулись на восток, к берегам Вислы (примерно в область нынешних городов Быдгоща и Торуня). Здесь их теснили сначала готы, потом гепиды. Последнее и отмечено Иорданом, который привел также имя короля гепидов Фастиды (Get, § 97). По Иордану, Фастида почти уничтожил бургундов («pene usque ad internicionem delevit»). Однако это свидетельство, конечно, ошибочно, так как сам же Иордан сообщил, следуя Орозию (Oros., VII, 32, 10—12), что император Валентиниан незадолго до смерти (ум. в 375 г.) собирался воевать с саксами и бургундами, которые выставили против него на берегах Рейна более 80 тыс. воинов (Rom., § 309). В дальнейшем Иордан неоднократно упоминает бургундов, уже осевших в местах своего постоянного обитания, а именно в Лионской провинции, в бассейне Роны и Соны. Здесь бургунды стали соседями пришедших из Италии везеготов (Get., § 161); здесь же они вступили в число союзников Аэция перед Каталаунской битвой (§ 191). Впоследствии они были как союзниками, так и подданными везеготов (§§ 231, 238, 244). При описании пределов области свавов Иордан в общих чертах показал, что к западу от них были франки, к югу – бургунды, к северу – туринги, к востоку – байювары (baibari, baiovari, бавары), взяв для определения границ общеизвестные территории крупных племен (§ 280). Наконец, Иордан отметил, что Теодерих выдал замуж двух своих дочерей: одну за Алариха везеготского (485—507), другую за Сигизмунда бургундского (517—524) («aliam Sigismundo Burgundzonorum», – § 298).
  Относительно племени бургундов в науке возник несколько запутанный вопрос: жили ли бургунды или какая-то их часть на берегах Азовского моря? Вопрос был вызван упоминанием о буругундах – Βουρούγουνδοι – в сочинении Агафия (Agath., V, 11) и об уругундах – Ουρουγοωνδοι – у Зосима (Zos., I, 27, 1; 31, 1).
  Плиний (Plin., IV, 99) и Птолемей (Ptol., II, 11, 18; III, 5, 20), называя бургундов (Burgodiones, Βουργοΰντες), имели в виду это племя еще в период его северных передвижений (около Одера и Вислы). Позднее называл бургундов (бургундиев) – уже на Рейне – Аммиан Марцеллин (Burgundii; Amm. Marc., XVII, 2, 5; XXVIII, 5, 9), говоря о пограничных камнях между землями аламаннов и бургундов, о вражде между теми и другими из-за соляных варниц (salinae), о том, как император Валентиниан хотел натравить бургундов на аламаннов, о том, что бургунды были очень воинственны и их боялись все соседние племена. Орозий, сообщениями которого пользовался Иордан, рассказал о военных планах Валентиниана в отношении саксов и бургундов (Burgundiones, – Oros., VII, 32, 10—12). Прокопий равным образом имел в виду бургундов-германцев, говоря об их расселении к югу от турингов, где бургунды (Βουργουζίωνες; Bell. Goth., I, 12, 11) жили издревле, το ανέκαθεν, и представляли вместе со свавами и аламаннами крупную силу, ισχυρα έθνη. Наоборот, Зосим и Агафий ведут речь о южных, причерноморских племенах. Однако, если у Зосима «уругунды» сочетаются с готами (а также с карпами и боранами) в рассказе о морских набегах этих племен на прибрежные владения империи, то у Агафия совершенно ясно сказано, что «буругунды» принадлежат к общему «роду гуннов», который с древности жил на восточном побережье Мэотиды и распространялся к северу от Танаиса (οι Ουννοι το γένος, το μεν παλαιαν κατωκουν της Μαιώτιδος λίμνης τα προς απηλιώτην άνεμον και ησαν τοΰ Τανάϊδος ποταμοΰ αρκτικώτεροι, – Agath., V, 11). Далее Агафий перечисляет отдельные, явно гуннские, племена, носящие разные названия «соответственно родам» – κατα γένη. Это известные по Прокопию утигуры и кутригуры (Ουτίγουροι, Κουτρίγουροι, – Bell. Goth., IV, 4, 8; 5, 1—4); это названные Иорданом ультзинзуры (Ultzinzures, – Get., § 272; у Агафия – Ουλτίζουροι). К ним-то и причислил Агафий то племя, название которого (может быть, автором, а может быть, и переписчиком его труда) снабжено начальным В, что особенно и побуждало рассматривать это (по всей видимости, гуннское) племя как германское, как бургундов. Нельзя не отметить, что непосредственно после упоминания о различных (гуннских) племенах Агафий приводит известную легенду об олене, указавшем путь через Киммерийский Боспор именно гуннам (ср. примеры из источников, собранные в прим. 379).
  Едва ли можно согласиться с Л. Шмидтом, предполагавшим неточность у Агафия, который будто бы «ошибочно принял германское племя припонтийских бургундов за гуннское племя» (L. Schmidt, S. 131); вряд ли можно признать существование «понтийских бургундов» – германцев. Гораздо более вероятно, что «бургунды» Агафия были гуннами и что бургунды-германцы не заходили к Азовскому морю (тем более к его восточным берегам). Ввиду этого добавим следующее соображение: в сочинении Агафия наряду с только что упомянутыми «бургундами» на Мэотиде (Agath., V, 11) называются еще «бургудзионы» (Βουργουζίωνες), – (Ibid., Ι, 3); о них-то автор определенно говорит как о готах. Он рассказывает, что франкский король Хлодомер, сын Хлодвига, пошел войной на бургундов («бургудзионов») – «готское племя»: κατα Βουργουζίωνων... γένος δε τοΰτο Γοτθικόν – и был ими убит (недалеко от города Вьенны, в Бургундии). Об этом же пишет Григорий Турский (которому, конечно, нет надобности определять германское происхождение бургундов), называя противников Хлодомера «бургундионами», «Burgundiones» (Greg. Turon. Hist. Franc., III, 6).
  Следовательно, Агафий в своем труде говорит о двух разных племенах: в одном месте он называет «бургундов» в числе гуннских племен у Мэотиды, в другом месте упоминает «бургудзионов» как «готское племя», участвовавшее в войне с франками. Интересно отметить разницу в наименовании этих двух племен у Агафия и некоторое сходство названия, которое он дает бургундам-германцам, с названием, которое дано у франкского историка.


[Закрыть] и покорил многочисленные другие племена. Затем, злобно вызвав готов, он дерзким сражением прежде всего нарушил союз кровного родства, высоко возомнив о себе в горделивой надменности; и начал он прибавлять земель своему умножающемуся племени и разредил обитателей родных {98} мест. Он-то и послал послов к Остроготе[315]315
  Время правления короля Остроготы относится предположительно к первой половине III в. Моммсен во введении к изданию «Getica» указывает 218—250 гг. В монографии Дикулеску (С. С Diculescu, Die Gepiden, S. 21 ff.) указан, хотя и без основания, 248-й год, как год столкновения между гепидами и бургундами, что предшествовало войне между гепидами и готами. (Ср. предыдущее примечание.)


[Закрыть], власти которого тогда подлежали как остроготы, так и везеготы, т. е. обе ветви одного племени[316]316
  Ср. прим. 313. В данном случае Иордан употребляет понятие «populus» как нечто, превышающее понятие «gens»; «utrique eiusdem gentes populi»: gentes – остроготы и везеготы – составляли один populus. Таким образом, в терминологии Иордана временами наблюдается такой ряд: наименьший коллектив – это natio; соединение nationes дает gens, несколько gentes составляют populus.


[Закрыть]. [Он послал послов], чтобы выискали они его, засевшего в горах, охваченного дикостью и чащей лесов, и требовали одного из двух: чтобы тот готовил ему либо войну, либо просторы своих земель.

{99} Тогда Острогота, король готов, будучи тверд духом, ответил послам, что подобная война ужасает его и что жестоко и вообще преступно оружием спорить с родичами, но что земли он не отдаст. Что же больше? Гепиды ринулись в битву, а против них, дабы не показать себя слабейшим, двинул и Острогота свое войско. Они сходятся у города Гальтис[317]317
  Гальтис (oppidum Galtis) – предположительно селение Гальт (Galt) на верхнем течении реки Олта в южной части Семиградья. Название города Гальтис встречается только у Иордана. Интересно отметить, что между Гальтом и противоположным берегом Олта был римский мост. Путь готов, двигавшихся с севера и сражавшихся с гепидами в Семиградье, неясен.


[Закрыть], около которого протекает река Ауха[318]318
  Река Ауха (fluvius Auha) определяется у Иордана городом Гальтис, возле которого она протекала («iuxta quod currit fluvius Auha»). Если Гальтис соответствует селению Гальт, то Ауха – Олт. Название Ауха, быть может близко древневерхненемецкому слову Aa и его разновидностям: Aha, Aach, Ache, что значит «вода», «река» (подобно тому как кельтское alp значит «гора», «вершина»). Словом Аа, Aha и т. п. назывались и называются многие речки и ручьи в Германии, на Балтийском побережье, в Швейцарии. В Голландии насчитывается свыше четырех десятков речек с таким названием. В первоначальном значении проточной, текучей воды это старое слово (быть может, связанное с латинским aqua) до сих пор употребляется в Ганновере, Шлезвиг-Гольштейне, Ольденбурге. Живет оно и в современном немецком языке: die Au или die Aue, в значении долины или луга вдоль реки (в этом смысле оно звучит в старом названии плодородных земель, полосой тянущихся вдоль реки Хельмы в Тюрингии, южнее Гарца, и называемых «Goldene Aue»). В средневековом латинском языке Aa древневерхненемецкого языка передавалось словом aqua; так, например, город Aachen назывался по-латыни Aquae или Aquisgranum. Встречается слово Аа как название реки и в более восточных частях Европы. В Рижский залив, южнее и севернее устья Даугавы, впадают две реки, именуемые «Аа» (Гауя). Таким образом, это слово является общим, ныне почти забытым в своем основном смысле («вода», «река») термином для обозначения любого водного потока. Не в этом ли смысле отметил Иордан название реки «Ауха»? Эта река могла иметь, кроме того, особое собственное имя. (Ср. прим. 307 о реке «Потам».)


[Закрыть], и там бьются с большой доблестью с обеих сторон, потому что их бросило друг на друга подобие и в оружии и в уменье сражаться. Однако более справедливое дело и быстрота соображения помогли {100} готам. С наступлением ночи, когда гепиды ослабели, сражение было прервано. Тогда, бросив избиение своих же, Фастида, король гепидов, отправился на родину настолько же униженный постыдными укорами, насколько возвышен был ранее надменностью. Победителями возвращаются готы, довольные отступлением гепидов.

Они счастливо и мирно жили в своей стране до тех пор, пока жив был вышеупомянутый их Острогота.

{101} После его смерти Книва[319]319
  Правление Книвы предположительно относится к 251—283 гг.


[Закрыть], разделив войско[320]320
  Слова «разделив войско на две части» означают, что разделено было не войско, а племя, часто называемое именно этим словом, в смысле совокупности боеспособных мужчин, вслед за которыми двигались старики, женщины, дети, а также имущество.


[Закрыть] на две части, многих направил на опустошение Мезии, зная, что и императоры ею пренебрегают, и защитников она лишена; сам же он с 70 тысячами пошел к Евсции, иначе – к Новам[321]321
  Евсция (Euscia) или Новы (Novae), нын. Свиштов * [* Новы – совр. Стъклен ок. Свиштова, а не сам Свиштов (по рец. В. Велкова в «Исторически Преглед», № 5, 1961, стр. 108).] – город в Нижней Мезии на правом берегу Дуная, ниже впадения в него р. Олта.


[Закрыть].

Оттесненный оттуда военачальником Галлом[322]322
  Галл был военачальником при императоре Деции, а после гибели Деция (в 251 г. в сражении с готами) стал императором (251—253).


[Закрыть], Книва подошел к Никополю[323]323
  Никополь (Nicopolis) – название многих городов, основанных в память какой-либо победы. В данном случае имеется в виду древний Никополь (в Нижней Мезии) на берегу р. Россицы, впадающей в Янтру, правый приток Дуная, у подножия северных склонов горной цепи Гема (Балкан). Аммиан Марцеллин записал об этом Никополе: «город, который – как знак победы над даками – основал император Траян» (Amm. Marc., XXXI, 5, 16). Кроме древнего Никополя (на Янтре), был Никополь средневековый, основанный императором Ираклием (610—641) на правом берегу Дуная, на месте древней Секуриски, несколько ниже впадения в Дунай рек Олта – слева и Осмы – справа.


[Закрыть], замечательному [городу], лежащему близ реки Ятра[324]324
  Река Ятр (Iaterus) – нын. река Янтра, правый приток Дуная; впадает в него несколько ниже города Свиштова.


[Закрыть]. Этот город построил Траян[325]325
  Траян (98—117) вел войны с даками в 101—105 и в 105—107 гг. и присоединил к Римской империи провинцию Дакию, которую обычно называют Траяновой Дакией в отличие от возникших позднее двух Дакий на правом берегу Дуная (ср. прим. 241 о Дакии).


[Закрыть] после победы над сарматами, дав ему имя города Победы. Когда там вдруг появился император Деций[326]326
  Император Деций (249—251).


[Закрыть], то Книва отошел, наконец, в области Гема[327]327
  Горный хребет Гем (Haemus, у Иордана Hemus и Emus) с окружающими областями иногда назывался Гемимонтом (Haemimontium, у Иордана Emimontium). Ср. прим. 672.


[Закрыть], которые были неподалеку; {102} оттуда, построив свои войска, он поспешил к Филиппополю[328]328
  Филиппополь (нын. Пловдив) – город во Фракии, на верхнем течении р. Гебра (нын. Марица). Иордан дважды (Rom., §§ 221 и 283) сообщил, что Филиппополь в древности назывался Пульпудева. Это название упомянуто только Иорданом; Аммиан Марцеллин записал, что Филиппополь назывался Евмольпиадой (Amm. Marc., XXII, 2, 2; XXVI, 10, 4; XXVII, 4, 12).


[Закрыть]. Узнав об его отступлении, император Деций перевалил через горный хребет Гема и, чтобы оказать помощь тому городу, подошел к Берое[329]329
  Берея (Beroea, у Иордана Beroa, нын. Стара-Загора) – город во Фракии, у южных склонов Балкан, к северо-востоку от Филиппополя (нын. Пловдив). Другая, более известная, Берея (Berrhoea, у Иордана Bereu, нын. Верия или Веррия) – в Македонии. Ср. прим. 732.


[Закрыть].

Пока он расположил на отдых утомленных лошадей и войско, обрушился на него, как молния, Книва со своими готами и, уничтожив римское войско, погнал императора с немногими [спутниками], пытавшимися бежать обратно через Альпы[330]330
  Альпы названы здесь в значении гор, в данном случае применительно к Балканам. Война между императором Децием и готским вождем Книвою развертывалась, по Иордану, следующим образом: Книва появился около города Новы на правом берегу Дуная, затем продвинулся к городу Никополю на р. Россице, притоке Янтры. Избегая встречи с Децием, он отошел еще более к югу, перешел Балканы, спустился в долину Марицы и приблизился к Филиппополю. Вслед за ним Деций также перешел Балканы и оказался, как и его противник, в пределах Фракии. Однако он двинулся несколько восточнее и стал у южного склона Балкан близ города Береи (нын. Стара-Загора). Здесь и напал на него Книва с готами и разбил императорское войско. Деций отступил обратно в Мезию, опять перейдя Балканы («Альпы»).


[Закрыть] в Мизию, к Евсции, где военачальник Галл стоял тогда с большим отрядом на границах. Со6рав войско как отсюда, так и [с реки] Уска[331]331
  У Иордана Uscus то же, что Oescus – река в Нижней Мезии (нын. Искыр), правый приток Дуная, впадающий в него выше Олта. Кроме того был римский город Oescus при устье р. Искыр, ок. сел, Гиген.


[Закрыть], Галл стал готовиться к предстоящей войне.

{103} Книва же после долгой осады ворвался в Филиппополь и, завладев добычей, заключил союз с бывшим там военачальником Приском будто бы для борьбы с Децием. Вступив в сражение, [готы] пронзают стрелой сына Деция, жестоко ранив его насмерть. Увидев это, отец, как рассказывают, произнес для укрепления духа воинов: «Пусть никто не печалится; потеря одного воина не есть ущерб для государства». Однако, не будучи в состоянии перенести горе отца, он нападает на врагов, ища либо смерти, либо отмщения. Под Абриттом[332]332
  Абритт (нын. г. Разград) – город в Нижней Мезии, находился, по-видимому, в районе Никополя близ Янтры и Нов (Novae) на Дунае.


[Закрыть], городом в Мезии, он был окружен готами и убит, достигнув, таким образом, конца своего правления и предела жизни. Это место до сих пор называется «Алтарем Деция», потому что здесь перед битвой он совершил пышные жертвоприношения идолам.

{104} После кончины Деция римским государством овладели Галл и Волузиан[333]333
  По мнению Орозия, правление императоров Требониана Галла (251– 253) и сына его Волузиана (252—253) не ознаменовалось ничем, кроме страшной эпидемии чумы (Oros., VII, 21, 5—6). По словам автора, чума («pestis»), распространившаяся по империи, не пощадила «почти ни одной римской провинции, ни одного города, ни одного дома», – все было заражено и опустошено повсеместной общей болезнью («generali pestilentia»). Иордан (Get., § 106) не согласен с отрицательной оценкой правления Галла и Волузиана.


[Закрыть]. Тогда заразный мор, подобный тому бедствию, которое испытали и мы девять лет назад[334]334
  Здесь Иордан сделал несомненно самостоятельную вставку о чуме («pestilens morbus»), которая свирепствовала за девять лет до написания им «Getica» и которую, по-видимому, он сам наблюдал. Не был ли он тогда, в 542 г., в Константинополе? Чума (λοιμός) начала 40-х годов VI в. ярко и подробно засвидетельствована Прокопием, очевидцем эпидемии в Константинополе. Она началась в Египте, перекинулась в Палестину и на второй год после этого, не утихая, поразила столицу империи, где продолжалась с особенной силой в течение четырех месяцев (Bell. Pers., II, 22—23). Дату – 542 г. – указал Евагрий (Evagr. Hist. eccl., VI, 29: περι τοΰ λοιμικοΰ πάθους). Об этой же эпидемии чумы писал сирийский историк Иоанн Эфесский в «Истории» (см. прим. 348). Обстоятельное описание чумы в 359 г., во время осады Амиды персами, дал Аммиан Марцеллин, бывший, как и Прокопий, очевидцем эпидемии (Amm. Marc., XIX, 4, 1—8).


[Закрыть], обезобразил лицо всего [земного] круга; особенно он опустошил Александрию и другие города по всему Египту. Историк Дионисий[335]335
  Дионисий, епископ александрийский (ум. в 265 г.) Судя по тому, что те же указания на записи Дионисия и Киприана («De mortalitate») сделаны Иеронимом (под 269 г.), надо думать, что Иордан вообще пользовался его хроникой.


[Закрыть] до слез жалостно повествовал об этом несчастье, которое описал и наш почитаемый Христов мученик и епископ Киприан[336]336
  Киприан, епископ карфагенский, был казнен в 258 г. во время преследований христиан при императоре Валериане; один из популярнейших писателей своего времени, оставивший много сочинений.


[Закрыть] в книге под заглавием «О смертности».

{105} Тогда-то некий Эмилиан[337]337
  Эмилиан (Emilianus) – Марк Эмилий Эмилиан, провозглашенный императором (в 253 г.) войсками в провинции Мезии. Спустя несколько месяцев на него двинулся император Валериан, и Эмилиан был убит своими солдатами.


[Закрыть], из-за того что по причине небрежения императоров готы нередко разоряли Мизию, усмотрел, что возможно отнять ее без большого убытка для государства, а также сообразил, что тут-то и может случиться ему удача. Поэтому он захватил тираническую власть в Мезии и, перетянув к себе все военные отряды, начал разорять города и население. В течение немногих месяцев, пока вырастало нужное для борьбы с ним множество военного снаряжения, он причинил государству немалый вред. Однако, пустившись на это {106} нечестивое дело, он в самом начале его и погиб, потеряв и жизнь, и власть, которой так домогался.

Вышеупомянутые же императоры Галл и Волузиан, хотя и пробыли у власти всего какие-нибудь два года, после чего покинули сей мир, тем не менее за это двухлетие, что они здесь находились, повсюду водворили мир, повсюду правили милостиво. Одно только ставилось в упрек их фортуне, а именно – всеобщий мор, но и то лишь со стороны непонимающих и клеветников, привыкших рвать злобным клыком чужую жизнь.

Эти императоры, лишь только достигли власти, заключили союз с готским племенем. Спустя недолгое время, после того как пали оба правителя, Галлиен захватил принципат[338]338
  Император Галлиен (254—268).


[Закрыть].

{107} Дав волю своему буйству, Респа, Ведук и Тарвар, предводители готов, взяли корабли и, переправившись через пролив Геллеспонтский[339]339
  Только у Иордана приведены имена трех готских предводителей – Респы, Ведука и Тарвара (или Турвара), возглавлявших пиратские набеги готов на малоазийские города. К III в. в готской среде уже выделилась племенная аристократия – знатные роды, представители которых становились вождями племени как в набегах на земли империи, так и в межплеменных войнах. 50-е и 60-е годы III в. были порой морских грабительских походов, в которые готы отправлялись из разных пунктов на побережье Северного Причерноморья. У Зосима (Zos., I, 31) есть интересное сообщение о том, что бораны (по-видимому, примэотийское племя, негерманцы; ср. L. Schmidt, S. 210, 212) для переправы к Пицунде и к Трапезунду взяли корабли у жителей Боспора (примерно в 256 г.) Готы отплывали с более западных берегов, вероятно, от устьев Днепра и Буга, Днестра и Дуная. В 257—258 гг. ими было совершено крупное нападение на города Вифинии (Zos., I, 34—35). Тогда были разграблены Халкедон (о его развалинах упоминает Иордан в § 107), Никомедия, Никея, Кий (турецкий Гемлик), Апамея (турецкая Муданья), Пруса. Поход под предводительством Респы, Ведука и Турвара относится к 262 г. Готы переправились через Геллеспонт и дошли до Эфеса, в котором не пощадили знаменитого храма Артемиды. Вслед за этим был совершен поход вглубь Малой Азии: готы проникли в Каппадокию (в 264 г.), откуда, как предполагается, они вывели вместе с другими пленниками деда епископа Вульфилы.
  Морские походы готов совершались и к западу, достигая Греции, где нападениям подвергались Коринф, Спарта, Аргос и даже Афины: Των δε Σκυθων την ‘Ελλάδα κάκιστα διαθέντων και τας ’Αθήνας αυτας εκπολιορκησάντων (Zos., Ι, 39). Во время осады Афин проявил себя патриотом и организатором защиты города историк Дексипп (Dexipp., fr. 28; прим. 359). Готы побывали у берегов Афона, на островах Крите, Родосе, Кипре и других, пробовали захватить Фессалонику, причем применяли осадные машины (μηχανας δε τοΐς τείχεσι προσαγαγόντες, – Zos., Ι, 43). По Орозию (Oros., VII, 22, 7), Греция, Македония, Понт, Азия были разрушены наводнявшими их готами («Gothorum inundatione»). Численность готских кораблей указана, например, Аммианом Марцеллином; он пишет, что толпы скифских племен прорвались через Босфор и прошли мимо берегов Пропонтиды на двух тысячах кораблей («duobus navium milibus», Amm. Marc., XXXI, 5, 15). И Аммиан, и Зосим называли нередко готов скифами («Scythicarum gentium catervae», Σκύθαι... εκ παντος έθνους και γένους εις έν συνελθόντες), что было, как правило, понятно читателю. Впрочем, Дексипп объяснил: Σκύθοι... οι λεγόμενοι Γοτθοι (Dexipp., fr. 16 ΰ).
  Недавно было высказано мнение, что организаторами морских походов в III в. были не готы, а бораны (А. М. Ременников, Борьба племен Северного Причерноморья с Римом в III в., стр. 90 – 91). Автор, подобно предыдущим исследователям (см., например, L. Schmidt, S. 210), считает, что бораны были негерманским племенем, и определяет их как племя «...скифо-сармато-аланское или славянское». По поводу имен, приводимых Иорданом в § 107 (Respa, Veduc, Tharvar), А. М. Ременников высказывает мнение, что они славянские («среди их вождей встречаются иногда чисто славянские имена»). Присоединяясь к предположению, что племя боранов играло выдающуюся роль в морских походах середины III в. и что оно не было германским, нельзя не подчеркнуть следующего: Зосим, трижды назвавший боранов в кн. I своего сочинения (Zos., I, 27, 1; 31, 1; 34, 1), соединяет их с готами, уругундами и карпами и указывает, что все эти племена обитают близ Истра. О более ранних местах расселения боранов и связанных с ними племен можно, вероятно, судить по записи Зонары, который сохранил сообщения исчезнувшей части труда Диона Кассия. У Зонары сказано, что часть скифских племен приблизилась к Боспору, перешла Мэотиду и оказалась у Евксинского Понта (Zonar., 12, 21; ср. L. Schmidt, S. 210, Amn. 2). Л. Шмидт допускает, что эти скифы и включали в свой состав некоторые из племен, названных Зосимом, например боранов, бравших суда у боспорцев и плававших вдоль восточного побережья Черного моря (к Питиунту, к Трапезунду). Надо признать, что в морских грабительских набегах, описанных Зосимом, играли значительную роль не только бораны, но и готы. Весьма вероятно, что многие из подобных морских походов совершались отрядами, которые собирались из разных, живших по соседству друг от друга племен; предводителями отрядов являлись представители наиболее сильного племени. Однако трудно по имеющимся материалам источников допустить, что совместно с боранами и готами отправлялись в III в. в морские экспедиции и славяне.


[Закрыть], перешли в Азию[340]340
  Римская провинция Азия распространялась на западную половину полуострова Малой Азии. По новому делению государственной территории, произведенному при императоре Константине, провинция Азия стала Азийским диоцезом (diocesis Asiana). В V в. «Азией» называлась лишь узкая западная прибрежная полоса Малой Азии с островами.


[Закрыть]; в этой провинции они разграбили много городов, а в Эфесе[341]341
  Эфес – главный город провинции Азии.


[Закрыть] сожгли славнейший храм Дианы, который, как мы раньше уже рассказали, был основан амазонками[342]342
  Об основании эфесского храма Дианы амазонками Иордан рассказывает в § 51.


[Закрыть]. Перейдя в область Вифинии, они разрушили Халкедон[343]343
  Халкедон (Chalcedona) – город в Вифинии, против Константинополя, у южной оконечности Босфора. При императоре Валериане (253—259) Халкедон подвергся нападению готов с моря.


[Закрыть]; впоследствии частично восстановленный Корнелием Абитом[344]344
  Корнелий Абит (Cornelius Abitus) – по-видимому, префект провинции Азии. Его имя известно лишь по Иордану.


[Закрыть]; и до сегодня[345]345
  Так мог сказать очевидец событий.


[Закрыть], несмотря на то, что Халкедон имеет счастье быть в соседстве со столицей, он тем не менее сохраняет некоторые знаки своего разрушения как указание потомству.

{108} При такой удаче готы, вторгшиеся в области Азии, забрав добычу и награбленное, снова переплывают Геллеспонтский пролив; по пути они разоряют Трою[346]346
  Иордан воспринимает Трою и Илион как разные города.


[Закрыть] и Илион, которые, едва успев лишь немного восстановиться после Агамемноновой войны[347]347
  Агамемнонова война, т. е. Троянская война.


[Закрыть], снова оказались разрушенными вражеским мечом.

После такого разорения Азии испытала их зверство Фракия. Там они приблизились и подступили к городу Анхиалу[348]348
  Удивительно, что Иордан путает два Анхиала: а) фракийский (нын. Поморие), на западном побережье Черного моря, на северной дуге Бургасского залива, и б) киликийский, на южном побережье Малой Азии, близ города Тарса. Относительно киликийского Анхиала Страбон (Geogr., XIV, 672) передал легенду об основании его ассирийским царем Сарданапалом, что, конечно, не имеет никакого отношения к Анхиалу фракийскому. Готы, по рассказу Иордана, разоряли Анхиал на Черном море, расположенный «у подножия Гемимонта» («ad radices Emimontis»), «близкий к морю» («mari vicinam»). Об этом Анхиале, совершенно точно определяя его, упомянул трижды Аммиан Марцеллин. Он сообщил, что по фракийскому побережью («litora Thraciarum») лежат города Истр, Томы, Аполлония, Анхиал, Одисс (Amm. Marc., XXII, 8, 43), в другом месте он указал, что во Фракии есть крупные города (amplae civitates): Филиппополь – древняя Евмолпиада и Берея, а в Гемимонте большие города (magnae civitates): Адрианополь, который прежде назывался Ускудама, и Анхиал (Ibid., XXVII, 4, 12). Попутно отметим, что только у Иордана сообщается еще об одном названии Филиппополя – Пульпудева (Pulpudeva, – Rom., §§ 221, 283). В третьем месте Аммиан Марцеллин записал, что готы, победив императора Деция (в 251 г.), убили его и его сына и захватили город Анхиал, а также основанный императором Траяном Никополь (Amm. Marc., XXXI, 5, 16). Ко второй половине VI в. относятся сведения об Анхиале, записанные в «Истории» сирийского автора Иоанна Эфесского (ум. в 586 г.), но эта часть его труда (а именно конец книги VI из части III) не сохранилась и известна только по оглавлению, в котором и упоминалось об Анхиале: «Сорок девятая [глава] об опустошении города Анхиалоса и о его термах» (см.: Н. В. Пигулевская, Сирийские источники по истории народов СССР, стр. 118). Однако рассказ об Анхиале, о его теплых источниках и о разорении города (в 585 г.) склавенами сохранился в «Хронике» Михаила Сирийца, составившего в середине XII в. свой труд на основе труда Иоанна Эфесского (там же, стр. 103– 104). Позднее Иордана и Иоанна Эфесского об Анхиале несколько раз упомянул Феофилакт Симокатта (Theophyl. Sim., I, 4, 7 – о пребывании аварского кагана в Анхиале; 1, 4, 5 – о теплых источниках в Анхиале; VI, 5, 2 – о храме Александра-мученика в Анхиале) в связи с войной между Византией и аварами.


[Закрыть], у подножия горы Эма, близ моря. Этот город некогда поставил между морским {109} побережьем и подножием Эма Сарданафал, царь парфянский.

Рассказывают, что [готы] оставались там много дней, восхищенные банями на горячих водах, расположенными на двенадцатой миле[349]349
  12 миль, т. е. 12 тысяч римских шагов (passus). (Ср. прим. 3, 4, 31, 101, 433.)


[Закрыть] от города Анхиала, где из глубины пробиваются огненные источники; среди всех остальных неисчислимых в мире мест с [горячими] термами это, несомненно, главные и наиболее действенные для здоровья страждущих.

{110} Оттуда вернулись они в свои места, а затем были отправлены императором Максимианом[350]350
  Император Максимиан Геркулий был соправителем Диоклетиана с 286 г. по год отречения их обоих от престола (305).


[Закрыть] в помощь римлянам против парфян; посланные туда как вспомогательные отряды, они соблюдали верность в сражениях. Но, после того как цезарь Максимин[351]351
  Максимин – правильнее Галерий Валерий Максимиан – был цезарем при императорах (августах) Диоклетиане и Максимиане Геркулии с 293 по 305 г. и августом в 305—311 гг. (Ср. прим. 303.)


[Закрыть] с их помощью обратил в бегство царя персидского Нарсея[352]352
  Нарсей, Нарсес (Narseus) – персидский царь (293—302) из династии Сасанидов, сын (а не внук, как пишет Иордан) Шапура I (241—272). В 296 г. Нарсес напал на Армению, защищать которую Диоклетиан поручил цезарю Галерию (по Иордану, «Максимину»). Сначала война была тяжела для римского войска, и Нарсес выиграл одно серьезное сражение, но в 298 г. Галерий разбил войска Нарсеса, захватил его жен, детей и царские сокровища. Большая часть южной Армении была закреплена за Римом.


[Закрыть], внука великого Сапора, и захватил все его богатства, а также жен и сыновей, Диоклетиан[353]353
  Диоклетиан в начале своего правления (284—305) боролся с узурпатором Ахиллом, который был провозглашен императором в Александрии под именем Люция Домиция Домициана в 296 г. Диоклетиан взял Александрию в 297 г. и уничтожил Ахилла.


[Закрыть] же одолел Ахилла в Александрии, а Максимиан Геркулий уничтожил {111} в Африке квинквегентианов[354]354
  Квинквегентанеями (Quinquegentanei или Quinquegentanae nationes) назывались племена, входившие в объединение пяти (quinque) северно-африканских («мавретанских») племен (gentes). Иначе их же называли Pentapolitani, т. е. жители области Пентаполя, Пятиградия. Эти племена, обитавшие в римской провинции Киренаике или в Ливии Пентаполитанской (Libya Pentapolis), к западу от пределов Египта, вокруг пяти городов: Береники, Арсинои, Птолемаиды, Кирены и Аполлонии-Созусы, неоднократно поднимали восстания против римского владычества. Одним из таких восстаний было движение местных племен в Нумидии в 260 г. Иордан упоминает о значительном восстании квинквегентанеев в 297—298 гг., которое усмирил император Максимиан, переправивший войска в Северную Африку из Испании. Следует отметить, что источник Иордана – Орозий (VII, 25) – сообщает как об опасностях, грозивших империи со всех сторон в конце III в. (в Александрии – от узурпатора Ахилла, в Африке – от восстания квинквегентанеев, на Востоке – от персидского царя Нарсеса), так и о ликвидации этих опасностей Диоклетианом, Галерием и Максимианом.


[Закрыть] – в государстве был достигнут мир, и готами начали как бы пренебрегать. А было время, когда без них римское войско с трудом сражалось с любыми племенами.

Часто бывало, что их так и приглашали: например, при Константине их позвали, и они подняли оружие против его родственника Лициния[355]355
  Лициний (император Licinianus Licinius) – соправитель сначала Галерия (с 308 по 311 г.), затем Константина (с 311 по 324 г.). С последним Лициний был в родстве: сестра Константина была женой Лициния. Вражда между августами Лицинием и Константином длилась многие годы и имела острый характер. Иордан коснулся лишь последнего ее эпизода, связанного с ролью готов в римском войске. После того как Лициний был разбит Константином под Адрианополем, он отступил сначала в Византий, затем, перейдя Босфор, – в Халкедон; снова был разбит при Хризополе и бежал в Никомидию. После осады города Никомидии Константин взял в плен Лициния, сохранил ему жизнь по просьбе своей сестры и отослал его в Фессалонику. Иордан, говоря, что в борьбе с Лицинием Константину помогали отряды готов, сообщает, что они «победили» Лициния и «заперли» его в Фессалонике, а затем убили. По другим источникам, Лициний вошел в переговоры с готами, чтобы, опираясь на их силы, снова получить власть, но замысел его был открыт, и Лициний был казнен в Фессалонике в 325 г.


[Закрыть]; победив, они заперли его в Фессалонике и, лишенного власти, пронзили мечом от имени Константина-победителя. Помощь {112} готов была использована и для того, чтобы [Константин] смог основать знаменитейший в честь своего имени город, который был бы соперником Риму: они заключили с императором союз и привели ему для борьбы против разных племен 40 тысяч своих [воинов]. До настоящего времени в империи остается их войско; зовутся же они и до сего дня федератами. Так они прославились в империи при своих королях Ариарихе и Аорихе[356]356
  Готские предводители (reges) Ариарих (Ariaricus) и Аорих (Aoricus) – называемые только Иорданом – вместе со своими отрядами служили федератами в войсках императора Константина; имеется предположение, что имя одного из упомянутых королей восстанавливается в надписи 320 г., возвещающей о победе Константина над готами на Дунае: «[cum rege Aria] rico victis superatisque Gothis».


[Закрыть]. После их кончины преемником их в королевстве стал Геберих, отличавшийся доблестью и благородством.

{113} Он родился от отца Хильдерита, деда Овиды, прадеда Нидады и блеск своих деяний приравнял к славе своего рода[357]357
  Так как непосредственно перед этим Иордан говорит о федератах, которыми в основном были везеготы, то их вожди и являлись древнейшими представителями рода Балтов, правившего везеготами: сначала – Ариарих и Аорих, а затем исторически более отчетливые лица – от Нидады до его правнука Гебериха. В данном месте автор не упоминает Балтов, которых он называл в § 42, говоря об Амалах и Балтах как вождях остроготов и везеготов, и в § 146, говоря о втором по доблести и блеску месте Балтов после Амалов и о значении слова «балт» – дерзкий, отважный (audax); здесь же он перечисляет имена первых Балтов III—IV вв.: Нидаду, Овиду (не есть ли это король Книва, противник императора Деция, описанный Иорданом в §§ 101—103?), Гильдерита (или Гильдериха) и Гебериха. Последний был представителем уже прославившего себя рода, так как Иордан пишет, что его, Гебериха, подвиги соответствовали «славе его рода».


[Закрыть]. В начале своего правления, стремясь расшириться в сторону [земель] племени вандалов, Геберих [пошел] против их короля Визимара. Последний происходил из поколения Астингов[358]358
  Король вандалов Визимар, упоминаемый только Иорданом, погиб в битве с готами на реке Маризии (нын. Марош) незадолго до смерти Константина I, т. е. до мая 337 г. Визимар принадлежал к роду Асдингов, из которого происходили все вандальские короли, вплоть до последнего из них, Гелимера, свергнутого с престола в сентябре 533 г. Имя Визимара – первое определенное имя короля династии Асдингов. Подробно рассматриваются сведения о всех представителях Асдингов в приложении к книге Хр. Куртуа (Chr. Courtois, Les Vandales et ľAfrique, Paris, 1955, p. 390—404).


[Закрыть], отличного среди них [вандалов] и показывающего себя как воинственнейший род. Так говорит историк Девксипп[359]359
  Дексипп (Deuxippus storicus, Δεξίιππος) – писатель III в., патриот Афин, организовавший в 267 г. защиту своего города от нападения на него варваров (герулов). Его сочинения дошли до нас только в выписках Фотия (IX в.) и Константина Порфирородного (X в.) Для истории Восточной Европы интересны отрывки из трудов Дексиппа, объединенные названием Σκυθικα; они содержат в себе сведения о варварах, о войнах и союзах с ними. Иордан включил сообщения Дексиппа о вандалах в свой текст, но в выписках Фотия упомянуто лишь о заключении союза между императором Аврелианом (270—275) и вандалами, по которому вандалы предоставили Аврелиану двухтысячную конницу – вспомогательное войско (συμμαχία), а весь «остальной народ» (о δε λοιπος Βανδηλων ομιλος – букв. «полчище», «толпа») отправился в свои земли за Истр. Сведения о короле вандалов Визимаре и о продвижении вандалов в течение одного года с берегов «Океана» (от Балтийского моря) к границам империи имеются (возможно, и заимствованные у Дексиппа) только в передаче Иордана.


[Закрыть], свидетельствующий и о том, что они [вандалы] всего на протяжении одного года пришли от океана к нашим границам, несмотря на огромную протяженность [промежуточных] земель.