Текст книги "Модернизация России: сохранится ли после 2012 года? Уроки по ходу"

Ростки надежды

В разных слоях и группах сформировался отклик на политические инициативы президента Д. А. Медведева.

Целый ряд руководителей регионов, крупных муниципий, мотивированных на успех своего «властного проекта», сформировали вполне реалистичные предложения по «исправлению ситуации». В этих кругах позиции президента вызывают осторожный оптимизм. Их, как видно из конфиденциальных бесед, привлекает его искренность, надежда на то, что он «не спеленат» прежними групповыми обязательствами. При формировании атмосферы искреннего доверия, выстраивании равноправного диалога позиции этой группы могли бы лечь в основу реалистичных эволюционных реформ, селекции руководителей федеральных органов по деловым и моральным критериям, столь необходимых для повышения эффективности государственной машины.

В крупном и среднем бизнесе (вне узкого круга «фаворитов»), действующем по рыночным моделям, широко распространено убеждение в неспособности правительства провести в жизнь им же выработанные меры. Здесь растут мечтательный запрос на эффективную власть, готовность поддержать системную и вменяемую либеральную оппозицию, но не вступая при этом в конфликт с властью. Налицо «стихийный либерализм», точнее антиэтатизм, стремление к снижению зависимости от своеволия властей. При этом данные слои не стремятся ни к ослаблению своих контактов с коррупционным окружением, ни к солидарности в борьбе с нарушителями законности. Российский бизнес колеблется между надеждой на перемены, готовностью пассивно поддержать их, с одной стороны, и стремлением сохранить все как есть, где удалось хорошо устроиться – с другой.

В политических партиях, даже формально оппозиционных, на всех уровнях налицо интерес к инициативам президента, заметна готовность поддержать политику модернизации. Явно недостает инструментов превращения этого пассивного запроса в активную деятельность.

В структурах гражданского общества заметна сегментация: рост прагматичного сотрудничества с вменяемой региональной и местной властью с одной стороны и тенденции к самостоятельной активности и росту радикальной критики (без активного политического действия) – с другой.

Потенциал активного и прагматичного сегмента организованного гражданского общества невелик, но все же он существенно вырос.

При упрочении отношений взаимного доверия этот потенциал может стать ресурсом позитивной политической активности, экспертизы функционирования государственных институтов, выработки конкретных мер повышения эффективности политической системы, политики модернизации.

Даже в стане радикальных критиков власти заметны позитивные перемены по отношению к курсу президента.

Драма социально-политической диспозиции

Одно из ключевых условий успеха модернизации – сдвиг в диспозиции элит: рост влияния сторонников модернизации и, напротив, повышение рисков для интриганов и саботажников.

Влиятельные круги снизят свой интриганский запал, сплотятся ради успеха модернизации лишь при осознании ими высокого личного риска при ее неуспехе.

Для российских магнатов крах модернизации, ослабление России – шанс на рассыпание их империй без перспективы благополучно дожить в Лондоне. ЕС принял новые правила борьбы с отмыванием доходов. Сомнительные активы сначала арестовываются, а уж затем их «чистота» оценивается в суде. Без тыла – сильной России – беглых магнатов ждет участь Остапа Бендера на румынской границе.

Для крупного и среднего бизнеса это падение конкурентоспособности – либо разорение, либо поглощение отечественными или, скорее, иностранными конкурентами. Для политического класса – пертурбации, распад системы, утрата статуса и доходов. Разъяснение элитам этих почти неотвратимых перспектив – сильный стимул для влиятельных групп осознать подлинные свои альтернативы, попридержать свои коррупционные привычки для покупки общего «билета в будущее». Нужно понять, что «безбилетникам» туда пути нет.

Преодолеть этот барьер можно лишь политическими средствами: убеждением и чиновников, и бизнеса в необходимости солидарной борьбы с коррупционерами как в системе правоохранительных органов, так и в своей собственной среде, с теми, кто подрывает солидарность. Из институциональной теории хорошо известно, что проблема «безбилетников» не решается без солидарных санкций к «зайцам». Если большинство продолжает воровать или потворствовать воровству, коррупцию победить нельзя. Необходимое условие успеха – искренний терпеливый диалог с активными группами, убеждение их в наличии у государства неуклонной политической воли переломить ситуацию. Чистки без разъяснений дадут мало толку: не видны результаты и логика, непонятны сдерживающие ограничения.

Только убеждение в том, что власть – надежный союзник, способно сдвинуть процесс институциональных преобразований.

Но это требует смены методов действия власти. Нужен переход к последовательным идейно-политическим методам борьбы.

Альтернатива: гниение государственного аппарата до состояния гумуса; открытый разгул всеохватного ворья, лишенного уже какой-либо узды; полностью «отвязанный» бизнес; скорбное бесчувствие народонаселения, вовсе утратившего черты общества. Такая страна уже будет готова утратить и суверенитет, и целостность. Она либо ударится в эмиграцию, либо призовет диктатуру или «внешнее управление», лишь бы избавиться от надвигающегося кошмара.

И это не алармизм. Нужно учитывать нестойкость наших элит. Хотя миф о 85 % бизнесменов, «сидящих на чемоданах», конечно же, блеф. Но что элиты мысленно мечутся между надеждами и страхами – эмпирический факт. Надежды создаются рефлексией реалий, но плохо закрепляются идейно-политическими средствами.

Страхи же энергично культивируются СМИ – «торговцами страхом», экспертами, сделавшими карьеру на предсказаниях катастроф и смаковании неуспехов власти. Под влиянием преувеличенных страхов в конце 2008 года рухнул российский фондовый рынок. Рост тревог о неопределенности дальнейшего политического курса, дополненный (упаси Бог!) масштабной техногенной катастрофой, может стать «спусковым крючком» лавины страхов. При провале модернизации единственная альтернатива – авторитарная модернизация с выборочными репрессиями. Шанс на успех этого курса ничтожен. Наиболее позитивный сценарий – замедление распада.

Условие успеха

Необходимое условие – рост социальной поддержки модернизации. Поддержка нужна не только для поддержания стабильности в условиях перемен, но и для общественного давления на наши, мягко говоря, нестойкие элиты. Без давления трудно рассчитывать на рост их рефлексии и осознания не только реальных угроз, но и перспектив совместного со страной успеха.

Из истории проектов модернизации и из теории хорошо известна необходимость модернизационной коалиции – политической опоры проводимого курса, концентрации поддерживающих сил. Это, безусловно, не какая-то организационная структура, но объединение слоев и групп, реально заинтересованных в успехе модернизации, готовых оказать ее лидерам разнообразную социально-политическую поддержку. Главная ее сила – широкое согласие по ключевым проблемам модернизационных преобразований, понимание их реальных альтернатив, способность рационально оценить соответствие этих преобразований интересам слоев и групп, входящих в коалицию.

Коалиция всегда явление разнородное, с разной степенью политической активности. Но уже сегодня нужно думать о том, как создать ее активное ядро, способное, если понадобится, открыто продемонстрировать свою поддержку реформам, недопустимость реванша тех сил, которым не по нутру начатые перемены. Чем решительнее будут перемены, тем вероятнее нужда в таком активном ядре.

Создание коалиции предполагает прежде всего «борьбу за умы и сердца» активных слоев и групп. Необходимо, чтобы политика вышла из коридоров власти и сосредоточилась на установлении доверия к ней в группах, наиболее значимых для успеха модернизации. Это предполагает социально-политическую интеграцию групп, разделяющих политику президента или хотя бы сочувствующих этой политике. Нужно создание или переформатирование «качественных» электронных СМИ, анализирующих проблемы модернизации, демонстрирующих ее достижения. Также нужна сеть клубов «деловой модернизации», где станет возможным закреплять практики модернизации, осуществлять обмен практическим опытом.

Сплочения не добиться и без демонстрации реальных достижений модернизации. Это непросто – тактично показать реальные достижения, не впадая в бахвальство. Сегодня этот баланс перекошен. При наличии пусть ограниченных, но значимых достижений сегодня даже в федеральных СМИ их не видно. Это не только результат скепсиса, доминирующего в журналистской среде, но и желания извлечь дивиденды из «торговли страхом». Но каждый раз, когда делается попытка показать реальные успехи и проблемы модернизации (например, серия передач на канале «Россия 24»), люди не верят своим глазам: неужели все это взаправду здесь и сейчас? Меняется взгляд на страну, на политику модернизации.

Политические тренды хотя и противоречивы, но создают вполне благоприятные перспективы для успеха. Вопрос теперь в том, как их использовать.

5
Социальный потенциал модернизации[30]30
  Данный раздел подготовлен на материалах исследования ВЦИОМ И ОП РФ под научным руководством автора.


[Закрыть]

Реализация политического потенциала модернизации – в большей мере функция реализации потенциала социального. Сейчас в обществе слышны разговоры, что общество не готово к модернизации, что его больше интересует стабильность. Широко обсуждалось соответствующее заявление И. Ю. Юргенса.

Не менее острая дискуссия и среди теоретиков. В этом смысле наиболее примечательна обобщающая статья В. А. Ядова[31]31
  К вопросу о национальных особенностях модернизации российского общества // Мир России. Universe of Russia. Социология. Этнология, 2010. № 3. – С. 46.


[Закрыть]. Итог сопоставительного анализа различных дисциплинарных представлений: «Особый путь» России является не в том особенным, что он иной в сравнении с лидерами в мировой экономике (и потому в мировой политике). Он лишь потому особый, что трансформации в рамках страны осуществляются присущими России особенностями социальных институтов культуры, ментальности и стиля практических действий граждан»[32]32
  Там же. – С. 55.


[Закрыть].

Можно согласиться с этой позицией ведущего российского социолога. Но следует оговориться, что точнее говорить не об особом, а о специфическом пути развития России. При этом развитие каждой страны обладает собственной спецификой.

Следует также указать, что предметом рассмотрения В. А. Ядова является не собственно модернизация, а развитие вообще. Но все время подчеркиваем, что модернизация – очень специфичный способ развития. В этой связи и вопрос о наезженной колее развития рассматривается под иным углом зрения. Собственно, модернизация для того и нужна, чтобы сменить «колею развития», преодолеть ограничения path dependence.

Для того чтобы оценить возможности этой смены, нужны другие характеристики специфики: способы взаимодействия институтов с теми слоями и группами, которые определяют модернизационный импульс. И здесь характеристики большинства, к которым апеллирует В. А. Ядов, определяют далеко не все. Так, к проблеме модернизации мало относятся проблемы «справедливости», неравенства[33]33
  Ястребов А. Г. Характер социально-экономической дифференциации населения: сравнительный анализ России и Европы // Мир России. Universe of Russia. Социология. Этнология, 2010. № 3. – С. 57.


[Закрыть]. Здесь явно сказывается отмеченное выше представление о модернизации как борьбе всего хорошего со всем плохим. Модернизация – жесткий процесс, всегда повышающий уровень неравенства и несправедливости. Важно, чтобы эти показатели не «зашкаливали», не привели к социально-политическому кризису, обрывающему преобразования. Как только мы переходим к анализу активных адаптированных групп общества, другие приведенные аргументы перестают работать. Так, например, далеко не очевиден тезис С. Г. Кирдиной о радикальных различиях западноевропейской и восточной матриц экономических, политических институтов и культур, характеризующихся доминированием «я» над «мы» в первых и, напротив, «мы» над «я» – во вторых[34]34
  Кирдина С. Г. Институциональные матрицы и развитие России. 2-е изд., перераб. и доп. – Новосибирск: ИЭиОПП СО РАН, 2001.


[Закрыть]. Он сталкивается с результатами исследований, не отмечавшихся автором, указывающих на очень высокий уровень индивидуализма российских граждан, который особенно заметен в активных и высокообразованных группах. «Более индивидуалистического общества, чем в России, в Европе просто не существует», – утверждает Л. Г. Бызов[35]35
  Бызов Л. Г. Русское самосознание и социальные трансформации // Политический класс, 2007. № 1. – С. 60.


[Закрыть]. Какое уж тут доминирование «мы» над «я». При таком социуме вряд ли возможна «сословная структура постсоветской России»[36]36
  Кордонский С. Г. Сословная структура постсоветской России. – М.: Институт фонда «Общественное мнение», 2007.


[Закрыть]. Необходимое условие социального функционирования сословий – реальное регулятивное действие сословных норм, то есть преобладание этих норм над индивидуальными ценностями и мотивами. Для функционирования сословий также необходимы институты, поддерживающие статус сословных норм. Они, как это хорошо известно, действовали в сословиях Запада, в русском казачестве. Вряд ли в этом качестве можно рассматривать соответствующие современные декорации.

Странны также часто высказываемые представления, что начало процесса модернизации требует поддержки большинства. Никогда масштабные преобразования не начинаются при поддержке большинства. Если такая поддержка наличествует, то это скорее сигнал тревоги. Значит, это большинство не вполне понимает содержание грядущих перемен, у него наивные, малореалистичные представления. Но ведь ясно, что при первых трудностях эта поддержка большинства обернется массовыми разочарованиями, сменой поддержки отторжением.

Для того чтобы четче представить себе социальные предпосылки модернизационных преобразований, необходимо представить их функциональное измерение, изменение характера взаимоотношений социума, его отдельных групп с меняющимися в ходе модернизации социальными институтами.

Успешная модернизация – процесс, включающий:

• формирование позитивных образцов деятельности, адекватных задачам модернизации, и запросов на функционирование социальных институтов, создающих возможности реализации этой деятельности;

• создание институтов, соответствующих сформированным или, зачастую, эвентуальным социальным запросам;

• одобрение и поддержка этих образцов и институтов в конкуренции с устаревшими, менее эффективными моделями деятельности и институтами;

• распространение успешных образцов деятельности;

• адаптацию основной массы населения к новым моделям деятельности и институтам, а также взаимную адаптацию моделей и институтов с учетом возможностей этой социальной адаптации.

Очевидно, что разные группы играют свои специфические роли в рамках обсуждаемого социального процесса. На рисунке 1 представлена модель социальной структуры участия в модернизации.

Так, на вершине рассматриваемой пирамиды – «креативное меньшинство», группы, формирующие новые образцы социальной активности. Они также формируют в явном, рационально рефлексируемом виде требования к функционированию социальных, экономических и политических институтов, адекватных задачам модернизации. Эти группы находятся в сложном отношении к элитам. Здесь наиболее вероятно пересечение как элитных, так и субэлитных групп, занимающих менеджерские и экспертные позиции. Численность этих групп не может быть слишком большой. Для реализации означенных выше функций вполне достаточна численность в 1,5–2 % от всего населения.

Для успеха модернизации принципиально важна роль социальных «позитивно критичных» групп, деятельность которых базируется на рациональном индивидуальном выборе, способных рационально оценивать соответствие формируемой институциональной среды их интересам. Это действительно – «Новая Россия», создающая реальные предпосылки для успеха модернизационных процессов. Из социологической теории известно, что для того, чтобы эти группы смогли обеспечить роль «позитивного социального критика» институтов, выявление проблем в создаваемой институциональной среде, а также закрепление новых образцов социальной активности, достаточна их численность в 20–25 %. Различные исследования расходятся относительно наличной численности подобных групп, но их сопоставление показывает, что сегодня численность «Новой России» уже вполне достаточна для успеха модернизации.

У большинства – своя достаточно специфическая функция. Оно, при благожелательном отношении к модернизационным преобразованиям, призвано осуществлять взаимную адаптацию формируемых институтов с одной стороны и реальных социальных практик – с другой. Но «благожелательное большинство», как показывают уроки других модернизаций, далеко не аксиома. Дело тут даже не в достаточно редком ценностном отвержении благ модернизации (например, исламская революция в Иране). Чаще отвержение модернизации возникает тогда, когда она не затрагивает обыденной жизни большинства и в результате воспринимается в качестве чуждой «игры верхов». Именно поэтому вопрос о социальном потенциале модернизации, возможности формирования позитивного отношения к этому проекту так важен.

Следует реально понимать, что формирование новых моделей социального действия, обеспечивающих успех в рамках модернизационных преобразований, оборачивается и формированием групп, не способных быстро адаптироваться к новой реальности – «дезадаптированного меньшинства». Достаточно вспомнить, как трудно шел процесс адаптации большинства нашего населения к новым, рыночным условиям, чтобы оценить значение этого процесса. Мониторинг положения этих групп – важная задача модернизационной политики, направленная на недопущение чрезмерного роста этих групп, а также на контроль над уровнем социально-политической активности этих групп, с тем чтобы давление в этом социальном «котле» не привело к срыву процессов модернизации.

Нужно трезво понимать, что рост социальных напряжений неизбежен. Это не цинизм, а реализм. Без этого модернизации не бывает. Социальная интеграция – задача следующего после модернизации, этапа развития, когда на основе возросших возможностей решаются задачи поддержки аутсайдеров модернизации, стимулирования аутсайдеров модернизации к освоению новых моделей социального действия.

Таким образом, анализ позиций различных социальных групп, социального потенциала модернизации в целом является важным предметом анализа, от результатов которого в большой мере зависит оценка перспектив модернизации. В частности, этот анализ призван оценить социальные предпосылки «институционального ремонта» – ключевого условия успешной модернизации.

^{Рисунок 1}

Эффективность институциональной системы в решающей мере определяется характером социального взаимодействия этих институтов. Индикаторами этого взаимодействия выступают доверие населения к социальным институтам, стимулирующее и мотивационное воздействие институциональной среды на социальную, экономическую и политическую деятельность населения. Также важным измерением рассматриваемого характера взаимодействия выступает оппортунистическое и имитационное поведение различных слоев и групп населения, вызванное неадекватным взаимодействием институциональной среды с социальной средой.

Обращение к ценностям модернизации при реализации российского модернизационного проекта повышает требования к его социальному измерению. Для формирования эффективных каналов обратной связи в рамках модернизационного проекта, для формирования баланса интересов различных слоев и групп, секторов экономики и регионов необходимо, чтобы соответствующие субъекты располагали необходимыми информационными и социальными ресурсами для участия в формировании такого баланса.

Значение социального измерения политики модернизации обусловливает исследовательское внимание к анализу соответствующего социального потенциала, к оценке различных компонент этого потенциала.

Эмпирической основой соответствующего социологического анализа оценок и мнений социальных групп, способных оказать существенное воздействие на успех модернизации, явился опрос наиболее потенциально активных групп населения (возраст 20–45 лет) в Южном федеральном округе, а также экспертный опрос представителей региональных органов государственного управления, руководителей коммерческих структур, а также муниципальных органов.

Данные этого исследования позволяют получить качественное представление о социальном потенциале модернизации в нашей стране, так как в ЮФО представлены все основные типы регионов страны: регионы с высоким ресурсным природным потенциалом; национальные республики, характеризующиеся значимой спецификой социальных отношений; сельскохозяйственные и промышленные регионы.

Социальный потенциал модернизации – совокупность социально-экономических ресурсов различных слоев и групп населения, которые могут быть реализованы в ходе модернизационного проекта при наличии следующих условий:

• формирование мотивационного комплекса, стимулирующего различные слои и группы населения к использованию собственного социального потенциала, к их наращиванию;

• создание комплекса благоприятных экономических, социальных и политических институциональных условий, обусловливающих стимулирование наиболее полного использования располагаемых социальных ресурсов;

• комплекса ресурсных возможностей для дальнейшего наращивания социальных ресурсов слоев и групп, наиболее значимых для успеха модернизации.

В ходе исследования рассматривались:

• представления о характере российского модернизационного проекта, его ориентирах, предпочитаемых моделях, приоритетных направлениях политики модернизации, уровне поддержки лидеров страны, проводящих курс модернизации. Также изучались слои и группы, которые могут выступать в качестве агентов модернизации (лидерство, поддержка, барьеры);

• оценка роли социального потенциала руководством страны, регионов; значение различных компонент и факторов социального потенциала модернизации для успеха, мнения относительно приоритетных направлений развития этого потенциала;

• оценка качества функционирования различных институтов, обеспечивающих функции управления, возможностей этих институтов по реализации задач модернизации; удовлетворенности экспертов и активных групп населения деятельностью этих институтов; уровень доверия активных групп населения к институтам управления; направления повышения эффективности государственных органов управления;

• учитывая роль коррупции в снижении эффективности институциональной системы, специально исследовались масштабы, влияние и распространение коррупции;

• цели и жизненные стратегии и планы активных групп населения, мнения относительно возможности реализации соответствующих планов и стратегий, жизненного успеха;

• оценки качественных и нравственно-этических характеристик людей, которые могут выступать «двигателями» модернизации;

• факторы и барьеры личного успеха при реализации политики модернизации;

• квалификационный потенциал, включая наличный уровень образования, характеристика его использования, удовлетворенность имеющимся квалификационным потенциалом, оценка тех изменений в деятельности, которые могут быть достигнуты при наращивании квалификационного потенциала;

• структура социального потенциала, его специфические особенности в региональном и социально-групповом разрезах с учетом различного использования соответствующего потенциала в модернизационном проекте;

• характер складывающейся социальной динамики, соответствие этой динамики требованиям модернизации.